355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Бриджит Бордо » Инициалы Б. Б. » Текст книги (страница 8)
Инициалы Б. Б.
  • Текст добавлен: 29 сентября 2016, 03:24

Текст книги "Инициалы Б. Б."


Автор книги: Бриджит Бордо



сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

XII

Однажды вечером мама позвонила мне из Сен-Тропеза. Она нашла дом «у самой воды», но агентство требовало дать ответ немедленно: желающих купить много.

Это было 15 мая 1958 года!

Из-за съемок я не могла выехать сразу, и только в субботу вечером отправилась поездом в Сен-Рафаэль. Мама встретила меня и прямо с вокзала повезла смотреть виллу «Мадраг».

Я попала в тропический рай. Высоченный тростник, кактусы всех видов, мимозы, смоковницы, среди всего этого дом притаился под бугенвилией в фиолетовом цвету, и море плещется почти в гостиной! Я всегда знала, чего хочу!

И я купила виллу «Мадраг».

Мама спешно вернулась со мной в Париж.

Буму совсем плохо!

Из студии, снимаясь в бурных сценах, я звонила в перерывах, чтобы узнать, как чувствует себя единственный мужчина, который по-настоящему что-то значил в моей жизни – мой дед, Бум. У него был рак легких, уже давший метастазы…

По вечерам, после съемок, я часами сидела у его постели, рассказывая ему о вилле «Мадраг», куда он обязательно приедет отдохнуть, как только ему станет получше. Я лгала со слезами на глазах, лгала просто так: он со своей проницательностью и ясным умом снисходительно слушал мою ложь. Он страшно исхудал, дышал с огромным трудом, его тело мучили боли. Прикованный к постели, он зависел от всех и во всем.

Бедный Бум – всегда такой веселый, деятельный, живой, независимый, мужественный!

Я уходила измученная, убитая, подавленная несправедливостью жизни, несправедливостью смерти. Мне стоило сверхчеловеческих усилий танцевать назавтра фламенко и смотреть на всю эту мишуру, среди которой я должна была играть комедию, в то время как мой дед умирал.

7 июня 1958, в 8 часов утра мама позвала меня к телефону, чтобы сообщить, что Бум умер… Бум умер, Бум умер! Эти слова звучали эхом в моей голове, в моем теле, в моем сердце. Бум умер, нет больше этого необыкновенного человека, отныне он будет лишь воспоминанием. Для кого? Для меня… для мамы, для Бабули, для Мижану. Надолго ли? Я позвонила на студию: сниматься не могу в связи с кончиной… В связи с кончиной! Какая безликая, холодная, глупая фраза.

На своем смертном ложе Бум походил на надгробие из далекого прошлого. В нем была красота, утонченность и прямота истинных вельмож. Друг нашей семьи художник Киффе изобразил его во всем благородстве застывшей навеки неподвижности. Эта неподвижность наполняла меня страхом, ужасом; с ней застывала какая-то часть моей собственной жизни!

Мама, Бабуля, Тапомпон, Дада и папа пребывали в прострации в разных углах квартиры. Только у нас с Мижану еще были силы, которые дает молодость перед лицом смерти. Без венков и цветов мы временно предали его земле в Лувесьенне. Могилу накрыли плющом из усадьбы – он его обожал.

Позднее мама приобрела склеп на маленьком кладбище Сен-Тропеза, и останки Бума перевезли туда. Он первый из нашей семьи был захоронен в этом месте, которое оставалось – пока не было по распоряжению мэра, господина Блюа, безобразно расширено, – одним из красивейших кладбищ мира.

Я с грехом пополам довела до конца съемки; в голове у меня была одна мысль: уехать на виллу «Мадраг», отдохнуть, все забыть.

Этот дом был мне абсолютно чужим. То есть, он, конечно, был моим, но я ровным счетом ничего о нем не знала и видела-то его всего несколько минут. Я поручила Алену купить маленький подержанный «ситроен». Мы набили его чемоданами с бельем, посудой, втиснули туда же клетки с горлицами плюс Клоуна и Гуапу, и – вперед, веселая компания! Ален отбыл в «ситроене», а я в спальном вагоне выехала в Сен-Рафаэль.

Я решила позволить себе долгие каникулы, первые настоящие каникулы за много лет. Я была свободна от каких-либо обязательств. Солнце, жара, теплое море и хлопоты по устройству нового жилища быстро развеяли меня. Очень скоро я обнаружила, что этот маленький рай доставит мне много хлопот. Дом – не квартира. Это совершенно отдельный мир, тут нет ни управляющего, ни совладельцев, ни консьержки – словом, никого, кто бы вам помог.

Первым вышел из строя водонагреватель! Потом отказал и насос, качавший воду из скважин: мотор перегрелся из-за недостатка воды! Наконец полетела вся электросеть: оказывается, не было предохранителя! Я начала жалеть, что не сняла номер в отеле или квартиру… На другой день дом заполонили представители различных ремесел. Надо было сменить мотор у насоса, наполнить резервуар… Электрик поменял проводку и поставил предохранитель… Я рвала и метала: сколько денег вылетело на все эти дела, столь же непонятные, сколь и неотложные. Мне пришлось немедленно написать и приколоть к дверям двух ванных комнат таблички: «Не открывать краны без нужды; спускать воду только в случае крайней необходимости».

Но это был еще не конец моим бедам!

Кристина и ее муж Роже Анен приехали на несколько дней помочь мне устроиться. Им была предоставлена комната для гостей.

А в одно прекрасное утро все умывальники, раковины, биде, души, ванны и прочие удобства вдруг одновременно засорились! Чаша моего терпения переполнилась, я была сыта по горло этим домом у самой воды. Водопроводчик не смог ничего сделать. Очевидно, водостоки и отстойники оказались закупорены корнями из-за того, что в доме долго никто не жил.

Этого мне только не хватало!

И где же они, эти злосчастные отстойники?

Об этом никто понятия не имел!

Пришлось обратиться в фирму «Роза» – «все услуги по ассенизации», – и сад превратился в зияющий котлован. Отстойники надо было отыскать во что бы то ни стало.

Сад походил на Верден в самые страшные дни первой мировой войны, а мы мужественно сносили неудобства, пользуясь морем как большой ванной.

В один из таких дней Раф Валлоне сделал мне сюрприз, явившись без предупреждения на своей роскошной «ланчии». Вот уж действительно выбрал время! Он приехал – безупречно элегантный, чистенький, одетый с иголочки, надушенный… а тут мы – заскорузлые от соли и песка, липкие от жары и волнений!

Отстойники, которые наконец-то удалось отыскать, распространяли тошнотворный запах, автонасос работал, всасывая их содержимое с адским шумом, а отбойные молотки сражались с корнями, закупорившими стоки.

Уж не знаю, как он воображал «Мадраг», но вряд ли увидел райские кущи, которые обычно представляют себе, стоит произнести это волшебное слово. Никто не встретил Рафа с распростертыми объятиями: я была слишком занята, закапывала рвы вместе с Аленом и рабочими. Бедняга быстренько смотал удочки, сел в «ланчию» и укатил, так и не поняв, ни тогда, ни потом, что же произошло.

Ну и невелика потеря!

К нам приехала Маги, моя дублерша.

Мы временно превратили лодочный сарай в комнату для гостей, установив в нем за ширмой умывальник.

Потом явился Жики. Комната Алена превратилась в дортуар, матрасы лежали прямо на полу. Было очень здорово, мы все веселились от души.

А ночами, оставаясь одна в своей постели, я мечтала о Жане-Луи, и сожалела о Жане-Луи, я хотела открывать для себя этот дом вместе с ним! Мне не хватало его, ему бы понравилось слушать плеск волн и глядеть на звезды, крепко обнимая меня.

Дом был полон, а я чувствовала себя одинокой.

Ален понимал это, Жики тоже – он познакомил меня с кучей своих приятелей. Красивые спортивные парни увозили меня при лунном свете в море за амфорами – этот промысел был строжайше запрещен, но в том-то вся и прелесть! Я собственными руками с помощью лебедки выудила со дна амфору, полную масла, песка и воды, весившую не меньше четырехсот килограммов и не видевшую солнца больше двух тысяч лет – она лежала под сорокаметровым слоем воды среди сотен других.

Это было волнующее зрелище, когда из глубины веков медленно поднималась восхитительная ваза женских форм. Меня всегда поражало, как много могут рассказать украшения, безделушки, мебель, всевозможные вещицы, чудом уцелевшие в пожарах, в войнах, во времени!

* * *

Моя жизнь протекала под перебор гитарных струн в убаюкивающем ритме плеска волн о борта.

Именно сейчас я все бы отдала, чтобы быть замужем… пустить корни! Вечная проблема корней опять не давала мне покоя.

Маги, у которой проблемы корней никогда не было – разве что проблема корней волос перед очередным обесцвечиванием, – привезла ко мне однажды своего возлюбленного. Она его «заарканила» в ночном кабаре «Эскинад».

Мне был представлен молодой человек, темноволосый, дочерна загорелый, не слишком высокий, с очень широкими плечами и глазами восхитительного зеленого цвета. Звали его Сашґа Дистель, он был племянником Рея Вентуры и играл на гитаре, как бог. Он бросал томные взгляды на попку Маги и называл ее «прекраснейшей на свете». Это было очаровательно и ни к чему не обязывало. Потом Маги пришлось уехать в Париж…

Саша остался на вилле «Мадраг», играл на гитаре, бросал томные взгляды на мою попку и ничего не осмеливался сказать! По правде говоря, я его не замечала. Он был в доме, как многие другие, – и только! Между тем, он всячески старался меня очаровать… Его красивый низкий голос, его влажные глаза – что-то во мне дрогнуло. Я никогда не отбивала поклонников у своих приятельниц, и если «друзья моих подруг – мои друзья», то любовники моих подруг – не обязательно мои любовники.

Короче, Маги все не возвращалась, стояла жара, мне было грустно и одиноко, он открыто ухаживал за мной, а плоть, как известно, слаба – и я раскрыла ему свои объятия и свою постель. На другой день я была крайне удивлена, когда он явился в «Мадраг», нагруженный чемоданами и окруженный приятелями. Вся эта братия оккупировала комнату для гостей, дортуар и лодочный сарай.

Мы с Аленом глядели друг на друга, не зная, ужасаться или смеяться. Жики, вне себя от этого нашествия, покинул дом, с издевательской усмешкой пожелав мне счастья.

Что ж, по крайней мере я больше не буду чувствовать себя одинокой.

Не проходило дня, чтобы какой-нибудь дружок-фотограф не заглянул просто так, мимоходом, выпить стаканчик и сделать снимок. С ума сойти, как много друзей Саша были фотографами и журналистами. Я всегда избегала их, и вот, пожалуйста, – они разгуливают у меня, как дома.

Наша идиллия обрушилась шквалом на страницы мировой прессы. Саша Дистель стал знаменитостью. Клод Дефф, его менеджер, изловил сразу двух зайцев – одним из «зайцев» была Брижит.

В то лето 1958 года Саша решил стать певцом. Надо было ковать железо, пока горячо. Он, конечно, божественно играл на гитаре, но это разве хлеб? Вот стать французским Синатрой – дело куда более прибыльное.

День-деньской Саша перебирал струны, насвистывал и напевал, пытаясь создать шедевр своей жизни – называться он должен был, разумеется, «Брижит».

Все это время я слушала его вполуха, без особого восторга, и занималась своими обычными делами, с тоской вздыхая о таланте Беко. У Саша ничего не получалось, и Клод Дефф пригласил одного из соавторов, Жана Бруссоля, сочинившего их самые удачные песни. Я только и слышала: «Брижит», «Брижит» в ритме слоуфокса, «Саша-ша-ша», назойливые томные мелодии сменялись более ритмичными… «Брижит, Брижит, приди, Брижит, головкой белокурой к моему плечу прильни»!

Ничего себе, шедевр!

Чтобы не слышать этого вздора, я брала лодку и уходила далеко в море, отмыться от всей этой заурядности. Кажется, я попалась!

Газеты пестрели заметками о романтической чете, которую составили мы с Саша. Пляж «Мадраг» окружали фотографы под видом туристов, вооруженные громадными телеобъективами, они непрерывно щелкали.

Я больше не чувствовала себя дома.

* * *

Настал наконец сентябрь.

Я должна была представлять фильм «В случае несчастья» на фестивале в Венеции.

Предвкушая освобождение, я за неделю до отъезда упаковала чемоданы – пусть никто не подумает, что я подло сбежала.

Рано я радовалась!

– Ну-ну, – говорил мне Клод. – Конечно, ты поедешь в Венецию с Саша на машине, это будет сказочное путешествие, и потом, ты ведь никогда не любила самолетов, а поездом – слишком много пересадок. Нет, детка, решено: вы совершите вдвоем чудненькое свадебное путешествие, а мне пришлете открыточку.

Действительно, пересадки мне не улыбались, а что до самолетов – все знают, как я к ним отношусь. И потом, в Саша, когда он не пел, были и хорошие стороны. Он был внимателен ко мне, прекрасно воспитан, умен, нежен. Я, конечно же, растеряюсь в Венеции под натиском прессы и толпы. Похоже, без него мне в самом деле не обойтись.

Сразу по прибытии в Город Дожей я поняла, что поступила правильно.

Сотни фотографов давились, наступая нам на ноги, орали, вопили, падали друг на друга.

Я просто насмерть перепугалась.

Саша сиял улыбкой, но и ему было не по себе.

По счастью, Рауль Леви и Ольга Орстиг были уже там. До приготовленной для меня квартиры на Лидо мы с ними бежали. Венеция? Какая Венеция? В окно я видела людный пляж, напоминавший кемпинг «Ежевика» в разгаре августа… Никаких каналов… и никаких гондол! Мы были в новом городе, в современном отеле, стиль модерн. Стоило ехать так далеко! Я с тоской вспоминала прекрасные закаты в «Мадраге».

А теперь еще удивляются, почему я больше не путешествую…

В квартире было не меньше ста человек – «тесный круг». Саша знакомился с одними, с другими, но кто уже не был наслышан о нем? Жорж Кравенн, уполномоченный от прессы, огласил расписание!

Завтра: пресс-конференция, фотографы, коктейль в «Даниэли», презентация фильма во дворце фестивалей, затем потрясающий вечер в великолепном дворце… приглашены все гости Рауля Леви, а также мировая пресса…

Довольно!

Я устала, мне хотелось принять ванну, выставить за дверь всех этих надоед, они мне осточертели, я хотела быть одна, подальше отсюда, в покое!

В моей спальне стояли сотни гладиолусов, а я терпеть не могу эти цветы – длинные и несгибаемые, как жердь. Были там и корзины с фруктами, и шампанское, но все мне казалось скверным и безобразным. Назавтра был «день Бардо». Нанятые Раулем Леви самолеты выписывали Б.Б. белым дымом в синем небе Венеции.

Я исполняла обязанности звезды: позировала фотографам, улыбалась, отвечала на вопросы – в бикини, потом в вечернем платье. Ни отдыха, ни продыха, ни на минуту. Саша исполнял обязанности верного рыцаря. Какой взлет! Клод Дефф, должно быть, потирал руки!

Вечером был показан наш прекрасный фильм. Приняли его довольно сдержанно. И все-таки «В случае несчастья» останется одной из лучших моих картин, вместе с такими, как «Истина», «Вива, Мария!», «И Бог создал женщину» и «Медведь и кукла».

Рауль Леви думал, что мы получим «Золотого льва».

Я думала только о том, как бы поскорее смыться.

Но мне еще пришлось присутствовать на чудесном званом вечере, который устроили в мою честь в подлинном дворце времен дожей.

Я смотрела во все глаза на этот старый, очень старый дворец, весь в трещинах, в позолоте и росписи великих мастеров. Огромный стол был освещен только свечами в канделябрах из позолоченного серебра, и я думала, что мы возрождаем, быть может, в последний раз, празднества былых времен, сгинувшие навсегда в современной цивилизации, унылой и уродливой, где пышности и красоте не осталось места.

Прощай, Венеция, прощай, непонятая красота, поруганная, осмеянная, оскверненная жадной до снимков публикой, которая не видит, не знает, не осознает главного.

Думая о Венеции, я думала о себе.

А на фестивале фильм Луи Маля «Любовники» с Жанной Моро в главной роли завоевал… «Серебряного льва».

Тем лучше для них, тем хуже для нас.

Зато в этом году – и в следующих, до 1961, – мне достался первый Приз популярности, учрежденный журналом «Сине-ревю».

* * *

Вернувшись в «Мадраг», я застала там мою собачью братию, Алена и, слава Богу, никого больше!

Приближался мой день рождения. 28 сентября 1958 года мне исполнилось 24 года. В этот день я впервые в жизни проголосовала в мэрии Сен-Тропеза. Я отдала свой голос, свое доверие и свое уважение Де Голлю. К этому большому человеку, честному, мужественному, стойкому и надежному, я всегда питала слабость.

За ним я следовала много лет.

О нем я много лет сожалею.

А потом «упаковали лето в картонные коробки, и грустно вспоминать время солнца и песен…».

* * *

Итак, я вновь водворилась в свою маленькую ячейку на восьмом этаже авеню Поль-Думер.

Прошло несколько дней, и, по случаю моих именин, Саша, Клод Дефф, Рэймон Вентура и Бруно Кокатри выдали «гениальную» идею.

Саша, который, вернувшись в Париж, записал «сорокапятку» с пресловутой песней «Брижит», будет в день моих именин подписывать свою пластинку в холле «Олимпии». Само собой разумеется, я должна быть там и подписывать вместе с ним, иначе какой в этом интерес?

Но чтобы я пошла туда – об этом не могло быть и речи. Я не сделала бы этого даже для себя самой, а для кого-то другого – и подавно. А потом, если уж я даю себе труд куда-то отправиться ради какого-то человека, то я хочу по крайней мере им гордиться. Я бы приехала с удовольствием, если бы Саша записал пластинку гитарной музыки, лучше всего – «Облака» Джанго Рейнардта, которые он великолепно играл. Но ради «Брижит, Брижит, приди, Брижит…»?

Более того, злоупотребление доверием зашло так далеко, что Саша поместил на конверте пластинки фотографию – мы вдвоем в «Мадраге», – не спросив моего согласия. Протестовать было поздно – конверт отпечатали тиражом в несколько тысяч экземпляров, и не стану же я судиться с человеком, с которым связала свою жизнь, – пусть даже по глупости. О том, что я буду в «Олимпии», уже везде было объявлено.

Я была в панике!

Неужели мне не выбраться из этой мышеловки?

Я думала о Жиле – как я восхищалась им, он такой талантливый! Как бы мне хотелось оказаться в аналогичной ситуации с ним! Но Саша так красиво ухаживал за мной, а я вообще от природы несколько ленива и не люблю осложнений. Рэймон Вентура был сама любезность, Клод Дефф паясничал, а Бруно Кокатри выказывал искреннюю дружбу – все это вместе взятое сломило мое сопротивление. В день святой Бригитты я стояла рядом с Саша под стендом с нашими фотографиями в холле «Олимпии».

Нас окружали десятки фотографов и сотни зевак, просто любопытные, поклонники и хулители. Толпа, беспощадная толпа, я ненавижу ее, я от нее бегу, я ее боюсь. Лейтмотивом звучала пластинка Саша, слащавая и пошловатая песенка. Я чуть не плакала от злости! Мы подписывали конверты людям, покупавшим пластинки… Желая достойно увенчать этот незабываемый дебют, Саша принялся швырять конверты в ревущую толпу. Толпа взревела еще громче от возмущения, когда обнаружилось, что конверты пусты.

– Скупердяй! Шут гороховый! На черта нам твои конверты!

И конверты, подобно бумерангам, сыпались на наши головы. И все это сопровождалось грязными шуточками!

Мне хотелось умереть, исчезнуть, вообще не существовать, стать мыльным пузырем…

Говорили об этом по-разному – кто хорошо, кто плохо, но факт тот, что об этом говорили… на мой взгляд, чересчур много, на взгляд Саша – маловато. Однако он сделал себе имя и был «шансонье будущего», по словам одних газет, и «поющим рыцарем Прекрасной Дамы», по словам других.

23 октября Маргерит Дюрас опубликовала в «Франс-Обсерватер» великолепную статью «Королева Бардо».

Ирония судьбы – и просто ирония.

Ален вручил мне письмо от одного из директоров телекомпании: памятуя о прошлогоднем успехе, меня просили записать новую рождественскую передачу.

Я поняла, куда они клонят… в 1957 – Беко, в 1958 – Саша!

Ну уж нет!

Я делала эти передачи бесплатно, в качестве рождественского подарка телезрителям, так пусть мне дадут выбрать то, что доставит мне удовольствие.

Вот что я пожелала: станцевать па-де-де из балета «Сильвия» Лео Делиба с Мишелем Рено, первым танцовщиком «Опера».

Я не танцевала с 16 лет, а мне было 24! До записи оставалось два месяца. Работать мне предстояло без продыха.

Я с увлечением и азартом вновь взялась за классический танец.

Это было трудно, тяжело, порой у меня опускались руки.

Я выходила с репетиций измученная, разбитая, с окровавленными ногами, мышцы сводило судорогой, все мое тело болело, но сердце пело от гордости и счастья. Я победила и годы, и страхи. Я победила свое собственное тело. Я сделала свои мышцы подвижнее и эластичнее. Вновь обрела грацию движений рук и осанку, дающую равновесие. Мишель Рено оказался редкостным учителем, он ничего мне не спускал, ни единого сбоя, ни малейшей неточности, он хотел, чтобы я станцевала это па-де-де, как если бы была примой-балериной «Опера».

И мы станцевали!

Это был, наверное, лучший рождественский подарок и для меня, и для тех, кто смотрел нас по телевизору, потому что делалось это с любовью и только ради любви к удивительному искусству танца.

20 декабря Рэймон Картье опубликовал в «Пари-Матч» статью «Б.Б. – социальный феномен».

Медленно, но верно я перемещалась все выше в табели о рангах.

Пока у меня был досуг, во второй половине дня, если за мной не следовала машина с фоторепортерами, я шла поглазеть на витрины. Вот так однажды, проводя время за этим занятием в предместье Сент-Оноре, я замерла от восторга перед магазином, полным совершенно восхитительных платьев. Случай, которому все мы многим обязаны, привел меня в «Реал», и с тех пор эта фирма больше двадцати лет одевала меня как в жизни, так и на экране. Элен и Вилли Важе, Арлетта и Шарль Наста, брат и сестра, и деверь, и золовка, привили мне вкус, индивидуальность и непосредственную, чуть вызывающую элегантность, подходящую к моему характеру.

С их помощью через много лет я запустила свою серию моделей «Мадраг».


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю