Текст книги "Порочный"

Автор книги: Брайан Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Глава тридцать восьмая

Теперь они были в доме, и Пит слышал голоса с видеокассеты. В перерывах между мычанием и кряхтением Карл сыпал непристойностями. Женщины отвечали ему оргазмическими стонами и криками, по всей видимости, притворными. В данный момент одна из них нахваливала его и лестно отзывалась о размере его пениса. Похоже, женщина была первоклассной актрисой. Пит не мог себе представить, как грязное, худое ястребиное лицо Карла может вызвать у женщины такую реакцию без принуждения. А он хорошо знал, как Престоны умеют принуждать.

Пит стоял у Джастин за спиной, в большой столовой. К столовой примыкала кухня, а за ней располагалась комната, где в креслах сидели, отрубившись, Джил с матерью. В столовой было два стола. Один – стандартного размера круглый стол для приема пищи. Второй – нечто совершенно иное. Это был длинный металлический прямоугольник с кожаными ремнями, закрепленными по углам с помощью крюков. Последний был задвинут в угол, чтобы было больше места для обеденного стола.

Следуя за Джастин на кухню, Пит прошептал, – Ну же, Джастин. Ты же не собираешься резать бензопилой этих людей? Да?

Джастин не ответила. На кухне она задержалась, открыла ящики и порылась в них. Пит, занервничав, посмотрел мимо нее на храпящий в комнате дуэт. Он ждал, что они могут проснуться в любой момент. Джастин быстро переходила от ящика к ящику. Но Пита беспокоило не время, которое она тратила впустую. Она даже не старалась действовать тихо. В процессе поисков она уронила на пол несколько вещей, в том числе металлических, и от этого грохота у Пита чуть сердце не выпрыгнуло из груди.

– Что ты ищешь?

– Это.

Она вытащила из ящика кусок черного металла, в котором он узнал крупнокалиберный револьвер. Пит совсем не разбирался в оружии, но знал, что этот был больше любого пистолета среднего размера. Он походил на большой "Магнум" с которым Клинт Иствуд ходил в фильмах про Грязного Гарри. Пит изумленно уставился на Джастин. Она словно позировала для постера к какому-нибудь новому фильму Квентина Тарантино или Роба Зомби. В одной руке – бензопила. В другой – огромный пистолет. Голая дикарка с большой грудью.

Кассовый успех обеспечен.

Пит приподнял бровь. – Так... что? Ты собираешься застрелить их, а потом порезать бензопилой? Похоже, это перебор, но я ведь не какой-то чокнутый псих.

Джастин улыбнулась и подошла к нему. – Это не для меня.

Она сунула тяжелый пистолет ему в правую руку и прижала к рукоятке его сопротивляющиеся пальцы.

Пит затряс головой. – Нет. Я не буду стрелять в спящих.

– Почему нет?

– Я... Ну, не знаю. Наверно, они не заслуживают этого. И я никогда в жизни не стрелял из пистолета.

– Это просто. У этой штуке нет предохранителя. И она заряжена. Просто прицелься и спусти курок. Держи двумя руками и будь готов к отдаче.

– Черт. Ты правда хочешь, чтобы я сделал это?

Джастин покачала головой. – Нет. Я просто хочу, чтобы ты был готов. Они слишком легко отделаются, если получат пулю в голову, находясь в отключке. И этого не случится, детка. Я собираюсь разбудить этих спящих красавиц. Если они доставят мне неприятности или ты увидишь, что я не могу с ними справиться, просто целься и стреляй.

Затем она отвернулась и последовала в комнату. У Пита сердце готово было выпрыгнуть из груди, пока он шел за ней по кухне, а потом по небольшой лесенке в комнату. Он увидел потную рожу Карла во весь экран огромного телевизора, и его чуть не вырвало. Червеобразные губы скривились в самом мерзком выражении сексуального экстаза, которое Пит только видел. А одна из женщин говорила, – Ооо, детка, это так здорово.

Джастин обошла вокруг кресел и остановилась перед ними. Кивком указала Питу встать в нескольких футах справа от нее. Он исполнил ее желание и почувствовал огромное облегчение, что ему удалось встать спиной к этому грязной домашней порнухе.

Джастин глянула на него. – Возьми их на прицел, Пит.

Пит вздохнул и поднял пистолет. Он не хотел делать это. Не хотел даже находиться здесь. Но сейчас он не в силах что-либо изменить. Абсолютная неспособность сопротивляться ее воле заставила его подчиниться. Теперь длинное, блестящее дуло пистолета было направлено куда-то между двух дремлющих тел. В таком состоянии они выглядели более чем жалкими. Джил напоминал выброшенного на берег кита, одетого в фермерскую одежду. А его мамаша – на ужасно морщинистую старую каргу, сидящую на стуле в глубине какого-нибудь грязного байкерского бара. Джинсовые шорты и узкий топик прикрывали костлявое тело, украшенное многочисленными выцветшими татуировками. Но его взгляд больше задержался на Джиле. Эта рожа будет еще долго преследовать его в кошмарах, если он выживет после этой ночи. Об изнасиловании у него остались лишь редко вспыхивающие обрывки воспоминаний, но и этого было более, чем достаточно. Его пальцы сжались вокруг рукоятки пистолета. Ненависть захлестнула его, и он чуть было не пристрелил парня. Лишь мысль о том, как на это среагирует Джастин, остановила его. Она запустила бензопилу, и через несколько секунд та уже работала на полных оборотах. От шума у Пита разболелась голова, и ему захотелось заткнуть уши ладонями.

Престоны зашевелились почти сразу же.

Джил открыл один глаз и увидел перед собой Джастин с работающей бензопилой в руках. Какое-то время он сидел, не шелохнувшись, видимо, пытаясь сообразить, спит он или уже бодрствует. Правда скоро проникла сквозь алкогольный туман. Другой глаз открылся, и он резко сел прямо. Пит втянул в себя воздух и направил пистолет прямо в рожу здоровяку. Взгляд Джила метался от бензопилы к пистолету и обратно. Сперва последовало лишь немое осознание происходящего. Потом его темные глаза просветлели от страха. Все было по-настоящему, и он понимал это. Казалось, он вот-вот заплачет. Отчасти Питу было даже приятно это видеть. Он почувствовал, как губы скривились в ухмылке, глумливой и триумфальной одновременно.

Теперь и мамаша Престонов начала выходить из ступора. Она шевельнулась в кресле и зевнула, вытянув над собой тощие руки, и не открывая при этом глаз. Потом все ее лицо сморщилось, и веки, задрожав, поднялись. Ее взгляд остановился на работающей бензопиле, глаза расширились. Она вскрикнула и выпрыгнула из кресла. Пит резко перевел пистолет на нее и поднял чуть выше. Нажал на спусковой крючок и выстрелил поверх головы. Звон бьющегося на кухне стекла был слышен даже сквозь рев бензопилы. Пуля ударила в шкаф. Мамаша снова вскрикнула, упала обратно в кресло и, съежившись, уставилась на большую пушку. У Пита заныли плечи. А все отдача, про которую говорила Джастин. Он не мог поверить, что смог выстрелить из этой штуки.

Джастин снизила обороты бензопилы, а потом выключила ее. В ушах Пита продолжало гудеть. Сначала он ничего не слышал. Потом начал различать отдельные звуки. Звуки секса с видеокассеты. Учащенное дыхание напуганных Престонов. И безумный, глумливый хохот Джастин.

Джил хмуро посмотрел на нее. – Как вы выбрались, засранцы?

Джастин снова рассмеялась. – Скажи спасибо своему братцу, Джил. Похотливый ублюдок возбудился, пока смотрел, как я трахаусь с моим мужчиной, и ему вдруг захотелось киски. Схалявил, ну и помер в процессе.

Внезапно из легких мамаши вырвался скорбный вопль. – Нет! Только не мой Джонни! Он не мог умереть!

Джастин хихикнула. – И тем не менее, смог. Мой мужчина задушил его.

Голова мамаши дернулась в сторону Пита. Глаза сузились до жутких щелочек, и она снова поднялась с кресла. – Ах ты, сукин сын. Я убью тебя.

Пит навел пистолет ей на грудь. – нет. Не убьешь. Сядь, или скорее я тебя убью.

Мамаша усмехнулась. – Черт. Вы все равно нас прикончите. Так что вполне можно попробовать добраться до вас.

– Только дернись и он отстрелит тебе колени. А потом мы немного посидим здесь и послушаем, как ты визжишь, катаясь по полу. Как тебе это, сука?

Мамаша посмотрела на Джастин, не переставая ухмыляться. – Да у вас духу не хватит, куски дерьма. Не смеши меня, манда.

Джастин лишь улыбнулась. – Да? – Она подмигнула Питу. – Подстрели ее, детка. В плечо или в колено, выбор за тобой.

Но Пит продолжал таращиться на морщинистую каргу. – Хм... что?

Мамаша фыркнула. – Что я говорила?

Она двинулась на Пита.

Он вскинул пистолет и спустил курок. Пуля ударила ей в плечо, отшвырнув назад, и старуха с криком шлепнулась на кучу мятых пивных банок.

– Ма!

Джил попытался подняться из кресла, и Пит перевел пистолет на него. – Оставайся, где сидишь, или я пущу пулю тебе в пузо.

Джил замер на месте, живот вздымался и опускался, а пятнистое лицо покраснело от тревоги. Он посмотрел на свою мать, в его глазах никогда не было столько эмоций. В них были страх и беспокойство. Он хотел помочь ей, но боялся даже шевельнуться. Ох уж эта сыновняя любовь! Такая прекрасная вещь. Собственное бессердечие удивило Пита. Он не был таким. По крайней мере, никогда не считал себя таким. Но вот он уже внутренне смеется над чужой болью. В кого он превращается? Эти люди причинили ему много зла. Он – жертва, требующая мести. И он имеет полное право смеяться над этими чудовищами, получающими возмездие.

Разве не так?

Он думал так, но в глубине души его все же мучили сомнения.

– Вот, что сейчас происходит. Тон Джастин резко контрастировал с его внутренним голосом. Веселость исчезла. Голос был бесстрастным и безжалостным. – Мы идем на кухню. Джил, ты идешь впереди меня. Медленно. Делаешь как я говорю, или Пит всадит еще пару пуль в твою мать. Понял?

Горло Джила раздулось в отчаянной попытке сглотнуть, но он сумел кивнуть. – Окей. Пожалуйста, не обижайте ее больше.

Мамаша продолжала вопить и кататься по полу. Она протянула руку к сыну. – Детка, не уходи. Не слушай... о, боже, помоги мне... не слушай... ее.

Джил вытер слезу. – Все будет хорошо, мам.

Пит сделал несколько шагов назад, пропуская здоровяка на кухню. Тяжело дыша, тот поднялся по лесенке. Джастин последовала за ним, мимоходом бросив Питу, – Присмотри за ней. Я скоро тебя позову.

Пит кивнул.

Джастин поднялась вслед за Джилом по лесенке.

Пит посмотрел на раненную женщину и почувствовал первый легкий укол жалости. Ее лицо было перекошено от боли. Она хваталась рукой за окровавленное плечо и корчилась среди смятых банок, не переставая стонать и всхлипывать. Он никогда не видел такого жалкого зрелища. А ведь он был тому виной. Из кухни донеслись голоса. А может, и не из кухни. Они, словно, звучали откуда-то издалека. Джастин отдавала приказы, а Джил протестовал. Хотя смысл слов ускользал от него, а он продолжал таращиться на раненное, жалкое существо на полу. Тут он услышал скрип дерева по напольной плитке. А потом какой-то знакомый звук. Пит нахмурился.

Что они делают?

Потом он вспомнил столы, которые видел в обеденной зоне. Он сделал несколько шагов влево и смог видеть, что происходит на кухне. Круглый обеденный стол был сдвинут в сторону, а на его месте стоял прямоугольный металлический стол. Пока они спорили, Джастин держалась от Джила на расстоянии, стоя спиной к кухонной стойке, а тот стоял у металлического стола. У нее были основания опасаться его. Он был в несколько раз крупнее и легко одолел бы ее, подойди к ней ближе. Мужчина выглядел взволнованным. Его лицо снова налилось краской. Пит пожалел, что пропустил их разговор мимо ушей.

Джил сделал неуклюжий шаг в сторону Джастин. Пит увидел, как напряглись ее плечи. Джил ткнул в нее толстым указательным пальцем. – Я не сделаю этого! Если честно, я сейчас отберу у тебя эту штуку и положу тебя туда, сука.

Пит подошел к мамаше Престонов и направил пистолет ей в голову. Повысив голос, чтобы отвлечь внимание Джила от Джастин, он сказал, – Делай, что она говорит, деревенский мешок дерьма, или я влеплю пулю в мерзкую рожу твоей мамаши.

Джил посмотрел на него. Его глаза превратились в узкие щелчки. Челюсти дрожали, а огромный живот вздымался и опускался. Мясистые кулаки сжимались и разжимались. Он словно хотел разорвать что-нибудь на куски. Тут выражение его лица изменилось. Его глаза расширились, а хмурая рожа расплылась в зловещем оскале. – Не сделаешь ты ни хрена, городской пижон. Как ни хрена не сделал, когда я засунул своего "борова" в твою узенькую задницу. Он облизнулся и захрюкал. – Зуб даю, что тебе понравилось. Разве не так, педик? Тебе понравилось, как старина Джил делал это с тобой. Я оторву себе кусочек этой задницы, когда заберу "Мак-Кулох" у этой мерзкой шлюхи.

Тут Пит почувствовал, что все его тело бьет озноб. Зубы скрежетали, в глазах побелело от боли. Пистолет чуть не выскользнул из потной ладони, и он крепче сжал рукоятку. Еще какое-то время он смотрел на ухмыляющуюся рожу Джила, а потом внутри него будто что-то сломалось. Невероятной силы ярость охватила его, из горла вырвался рев. Он упал на колени и схватил мамашу Престонов за грязные волосы. Затем поднял ее, визжащую, на ноги и повел перед собой. Женщина споткнулась и ударилась коленями об пол. Пит снова схватил ее за волосы и небрежно поднял на ноги. Она взвыла от боли, когда он толкнул ее вверх по лестнице на кухню. Намотав грязные волосы на кулак, он провел ее через кухню, мимо Джастин, в столовую. Рывком остановил в каких-то шести футах от Джила и приставил пистолет к виску.

– Я не хочу слышать больше никакого дерьма от тебя, Джил. Ты никчемный гребаный насильник, и не имеешь права раскрывать на других свою пасть. Делай, что тебе сказала Джастин, немедленно, или твоя мать умрет. И не успеет ее труп упасть на пол, как я влеплю все оставшиеся в этой пушке пули тебе в брюхо. Думаешь, я не способен на это, Джил? – Зловещая улыбка исказила его лицо, глаза загорелись огнем. – А ты проверь. Открой рот еще раз и узнаешь.

Плотоядная ухмылка сползла с лица Джила. И к удовольствию Пита, ее место заняло выражение еще большего страха. Только теперь страх был более глубокий и интенсивный. Чистый ужас, и это было приятно видеть. Сердце Пита бешено колотилось. Он никогда не был жестоким человеком. В молодости было несколько незначительных драк. Ничего серьезного. Но теперь он чувствовал, что готов к насилию. И даже очень. Он жаждал насилия. Жаждал причинять боль, много боли. И понимал, что Джил чувствует это. Это было видно по его лицу, пустому, напуганному лицу обреченного человека.

Плечи у Джила поникли.

Вся агрессия куда-то улетучилась.

Он отвернулся от них и с усталой покорностью взобрался на металлический стол. До этого момента Пит не понимал причину неповиновения Джила, но теперь понял. Стол заскрипел под его тушей, но выстоял. Здоровяк лег, распластавшись, на спину, и уставился на грязный потолок. Из уголков глаз сочились слезы. Пит не испытывал к нему жалости. Вместо этого, он почувствовал нарастающее возбуждение, когда Джастин поставила "Мак-Кулох" на пол и подошла к столу. Она подтянула его руки и ноги к углам стола и закрепила их кожаными ремнями, завязав их на тугие узлы.

Подняла бензопилу с пола и приблизилась к столу.

Мамаша Престонов завыла. – Не обижайте мою детку! Пожалуйста... о, пожалуйста...

Пит выпустил волосы и хрястнул рукояткой револьвера ей по макушке. Она упала, громко ударившись коленями об половую плитку. Джастин вопрошающе посмотрела на него.

Пит сказал, – Подожди. Пока не делай это.

Он подошел к кухонной стойке и положил на нее пистолет. Вытащил из деревянной подставки огромный разделочный нож и вернулся к всхлипывающей на полу мамаше. Уложил ее лицом в пол и уперся коленом ей в поясницу. Потом намотал ее волосы себе на кулак и оттянул ей голову назад.

Джил тщетно пытался освободиться от уз. – Что ты делаешь с моей мамой?

Пит мрачно рассмеялся. – Я скальпирую ее, Джил.

Он приставил острый край лезвия ей ко лбу чуть ниже линии волос и начал резать. Из раны полилась кровь, растекаясь красной лужей на белом полу. Мамаша забилась под ним, но у нее не хватало сил скинуть его с себя. Все-таки он был больше ее и сильнее, но большое количество алкоголя, остающееся у нее в организме, никак ей не помогало. Не помогала и потеря крови из-за раны в плече. И все же у нее хватало сил сопротивляться. Она плакала, Пит смеялся, Джил кричал, Джастин хихикала как школьница. Все было просто замечательно. Он продолжал резать, орудуя лезвием вдоль ее лба, одновременно оттягивая другой рукой волосы назад. Кожа начала отходить со лба, рана становилась шире, продолжая обильно кровоточить. Оттянув кожу от макушки, он отсек волосистую часть несколькими взмахами ножа. Потом встал и поднял над головой сочащийся кровью скальп. Он чувствовал себя первобытным человеком. Пещерным жителем. Варваром на древнем поле боя. Он посмотрел вниз на окровавленный свод мамашиного черепа и снова рассмеялся.

Он чувствовал себя победителем.

Джил перестал кричать и зашелся в плаче.

Пит подошел к столу и уставился на блестящее, опухшее лицо Джила. – Думаю, тебе нужен новый имидж, Джил. Ты выглядишь как "депрессивный провинциальный голодранец". Что ж, я избавлю тебя от этого, ублюдок. Он снял бейсболку с головы Джила и отбросил в сторону. – Начнем с волос, а потом перейдем к липосакции без анестезии. Как тебе это, Джил?

Он прижал окровавленный скальп мамаши к макушке Джила и попытался подогнать мертвую кожу под форму черепа. Выпрямил седые волосы окровавленными пальцами, чтобы они доставали Джилу до плеч. Затем отступил назад и хлопнул в ладоши в мнимом одобрении. – Ну вот! Так гораздо лучше. Разве ты не согласна, Джастин?

Джастин приподняла бровь. – А еще называл меня психичкой.

Пит поднял бензопилу. Не возражаешь, если я займусь этим?

Джастин улыбнулась и покачала головой. – Да ради бога. А я развлекусь с мамашей. Веришь или нет, но она все еще с нами.

Пит взглянул на скальпированную женщину. Она неподвижно лежала на полу, но была жива. Широко раскрытые глаза смотрели на него. В них не было ничего кроме ненависти. Пит приветствовал ненависть. Радовался ей. Ни она, ни кто-либо другой не сможет с ним уже ничего сделать.

Он посмотрел на Джастин и сказал, – Продли это как можно дольше.

Джастин снова улыбнулась. – Разумеется.

Пит запустил бензопилу и подошел к столу. Испуганный взгляд Джила был прикован к вращающемуся лезвию. Он что-то говорил, его губы быстро шевелились. Пит понимал, что ему не обязательно слышать это. Это была молитва о прощении и милосердии. Что ж, может, у Бога будет немного милосердия для этого куска дерьма.

Но у него нет.

Он опустил лезвие. Оно распороло комбинезон и добралось до живота. Крики бьющегося на столе Джила были слышны даже сквозь вой бензопилы. Но из-за его конвульсий лезвие лишь глубже погружалось в тело. Кровь и склизкие куски внутренностей выплеснулись из дыры в животе, забрызгав лицо Пита и окружающие стены. Лезвие словно пережевывало, глотало и выплевывало плоть. Пит посмотрел на перекошенное от боли лицо мужчины. Но он помнил рассказ Джастин об убийстве ее друга и не испытывал ни капли сострадания. Грязные делишки, похоже, творились на этом самом столе.

Он вытащил бензопилу из брюха Джила и сменил положение, чтобы нацелить жужжащее лезвие ему в промежность. Ухмыльнулся. – Ну же, Джил. Ты должен был это видеть.

Он втянул носом воздух и почувствовал запах гари, когда лезвие грубо кастрировало Джила Престона. Он обернулся через плечо и увидел, что Джастин что-то жарит на плите в сковородке. Он нахмурился и опустил глаза на мамашу Престонов. Хмурое выражение сменилось улыбкой. Джастин отрезала от ее бедра большой лоскут мяса. Женщина была без сознания, но он обратил внимание на ее неглубокое дыхание. Джастин переворачивала что-то лопаткой на сковородке. Он заметил потемневший кусок татуированной плоти.

И снова рассмеялся.

Каннибализм. Почему нет?

В поедании каннибалов был какой-то извращенный идеальный смысл.

Он снова переключил внимание на Джила и продолжил резню.

Закончилась она не скоро.

Глава тридцать девятая

Какое-то время они пробирались через темный лес в полном молчании. Эбби шла впереди. Она хорошо знала лес и легко ориентировалась даже при скудном лунном свете, сочащемся сквозь верхушки деревьев. Мишель несколько раз спотыкалась и, чтобы не упасть, хваталась за руку Эбби, но в основном держалась от нее на расстоянии. Эбби догадывалась, что это из-за того, что она много времени провела на цепи. Кто захочет после такого отказаться от вновь обретенной независимости?

Мишель снова споткнулась и вцепилась ей в плечо. На этот раз она не сразу убрала руку. – Черт! Зачем вы выбрали для жизни такую гребаную глушь, не понимаю, хоть убей. Мне хватает природы на "Энимел Плэнет".

Эбби не знала, что такое "Энимел Плэнет", но ничего не сказала, чтобы лишний раз не показывать свое невежество. Она нащупала вцепившуюся в нее руку Мишель и вложила в свою ладонь. – Вот. Держись. Не хочу, чтобы ты упала и сломала шею.

Мишель напряглась, но на этот раз не стала отстраняться. – Не успела вырваться из темницы, и снова в дерьме. Долго нам еще?

Эбби сжала ее руку. Приятно было снова прикасаться к ней. – Нет.

Еще какое-то время они шли молча, пока Мишель не сказала, – Эбби?

– Что?

Мишель посмотрела на нее. Ее глаза блеснули, отразив лунный свет, пробившийся сквозь брешь в листве. Ее пухлые губы выглядели сочными и манящими. Эбби вспомнила их горячий, сладкий привкус. Она затаила дыхание, надеясь, что Мишель снова хочет поцеловать ее.

Но этого не произошло. – Ты говорила мне про праздник. Ежегодное жертвоприношение для снятия Гарнерской Порчи. Твои люди действительно собирались... поджарить и... съесть... меня?

Эбби сморщила нос. Она не хотела об этом говорить. Для нее все это было в прошлом. Но она не могла просто проигнорировать вопрос Мишель. Она посмотрела на нее и сказала, – Да.

Мишель нахмурилась и остановилась в пятне лунного света. – И такое происходит каждый год?

Эбби тоже остановилась и повернулась к ней. – Каждое лето. Да.

– А ты участвовала в этом? Ты... ела людей? Чужаков?

Эбби отвернулась в сторону. – Здесь так заведено. Мы выросли в этом. Другой жизни я не знала. Но теперь... – Она посмотрела на Мишель блестящими от слез глазами. – Теперь я знаю, что это неправильно.

Лицо Мишель оставалось непроницаемым. – Ты увидела свет.

Эбби сглотнула. – Да. Что-то в этом роде. Благодаря тебе.

Мишель смотрела на нее долго и молча. Потом уголки ее рта приподнялись в легкой улыбке. Она сжала руку Эбби. – Я знаю, что ты совершила храбрый поступок, Эбби. Правда. Она быстро наклонилась и чмокнула Эбби в губы. – Ты ждала этого, верно?

Эбби почувствовала, как вспыхнуло в темноте ее лицо. – Да.

Эбби подставила губы для нового поцелуя, но Мишель выпустила ее руку и отстранилась от нее. – У нас для этого еще будет время, Эбби. Далеко еще до Кольеров?

Прогнав досаду, Эбби быстро оглянулась, чтобы сориентироваться. Вскоре улыбнулась и посмотрела на Мишель. – Черт, да мы практически на месте.

Отвернулась и, быстро выйдя из пятна лунного света, растворилась во тьме. Мишель испуганно вскрикнула и поспешила за ней. Эбби улыбнулась, почувствовав в ее голосе тревогу. Вот тебе за то, что дразнишь меня. У густого скопления деревьев Мишель догнала ее и вцепилась в руку. И не выпускала, пока они не вышли из тьмы и не остановились у края поляны, на которой стояла лачуга Кольеров.

Она была вдвое меньше главной хижины Мэйнардов и гораздо более ветхой. Заросший двор, окружающий ее, был завален хламом. Всюду валялись автомобильные покрышки и ржавые детали старых машин. У крыльца, как и говорила Эбби, был припаркован "Плимут". С виду целый. Рядом с лачугой стояла маленькая будка. Видимо, некогда служившая амбаром. Рядом лежала кормушка, но домашний скот давно исчез.

Эбби кивнула на будку. – Она там. Кольеры всегда держат праздничный улов в той штуке.

Глаза Мишель восторженно засветились. – Черт, да это же будет проще простого. Они и не узнают, что мы здесь были. Идем, вытащим ее.

– Не сейчас.

Мишель сердито посмотрела на нее. – И какого это хрена?

– Потому что нам нужен ключ от машины. Для этого нам придется войти в дом. Вытащим твою подругу, когда я найду ключ. Сделаешь это раньше и будет больше шансов, что кто-то появится до того, как я вернусь. А если такое случится...

Лицо Мишель снова стало серьезным. – Мы будем в жопе.

– Точно.

Мишель застонала. – Ладно. Как скажешь. Только, пожалуйста, постарайся быстрее. А то меня в дрожь бросает от одной мысли остаться здесь, в темноте, одной.

Эбби улыбнулась и, повернувшись к ней, погладила ей щеку обратной стороной ладони. – Я быстро, не волнуйся. С тобой все будет хорошо. Просто спрячься за деревья, пока я не вернусь.

Мишель взяла Эбби за запястье и поцеловала в руку. – Держись! Вот возьми. Другой рукой она вытащила из-за пояса чехол с охотничьим ножом. – Может понадобиться.

Эбби посмотрела на старый отцовский нож и покачала головой. – Оставь себе. Мне он не потребуется.

Мишель приподняла бровь. – Уверена?

– Ага. Это будет не сложно. Она снова поцеловала Мишель в губы, и на этот раз ее обрадовало то, что женщина не отстранилась, а слилась с ней в затяжном поцелуе. Эбби ухмыльнулась. – Теперь спрячься за деревья.

– Да, мэм.

Мишель отступила под полог листвы. Эбби подождала, когда та исчезнет, а затем снова повернулась к лачуге. И двинулась вперед. Страха не было. У Кольеров ей нечего было бояться. Это она знала наверняка. В чем она не была уверена, так это насчет подруги Мишель. Застать ее в будке шансы были велики, но стопроцентной уверенности не было. Прошлогодний праздник это доказал. Кольерам было нечего пожертвовать, так как из-за финансовых проблем они зарезали свой улов накануне. Человеческое мясо, как и всякое другое, не давало семье голодать. И Эбби достоверно знала, что в этом году подруга Мишель была их единственным уловом. Она сомневалась, что Колльеры не побояться заслужить всеобщее презрение у соседей, появившись на празднике с пустыми руками второй год подряд. Хотя могут.

Но когда она приблизилась к лачуге, ее сомнения отчасти улетучились. В большой комнате горел свет, и это был ровный свет электрической лампочки, а не мерцание масляных ламп. То есть в подвале работал генератор. А это значит, в этот году клан Кольеров стал чуть более зажиточным. Что уже хорошо. Это существенно увеличивало шансы, что подруга Мишель жива. И все-же была вероятность того, что они зарезали ее днем ранее. Завтрашний день – канун праздника – был традиционным днем подготовки. Некоторые люди делают все загодя, чтобы потом не торопиться. Но Эбби надеялась, что после прошлогоднего недоразумения, в этом году они захотят все сделать правильно.

Она поднялась на крыльцо по скрипучим ступеням и задержалась у полуоткрытой входной двери. Из проема доносилась тихая, хрипящая музыка. Наверное, в гостиной играл патефон. Песню Эбби не узнала, но поняла, что это какой-то эстрадный певец из пятидесятых или шестидесятых. Она толкнула дверь и вошла внутрь. Кейт Дженкинс и Лорелей Кольер растянулись поперек старого, грязного дивана. Лорелей лежала сверху, их конечности переплетены. Кейт был мускулистым, но непривлекательным городским пижоном, который часто приезжал обнюхивать женщин из старого рода. Эбби однажды трахалась с ним, в основном от скуки, хотя жалость там тоже присутствовала. Она была рада, что обнаружила их еще одетыми. На полу перед диваном стояли пустые пивные бутылки. Одна была опрокинута. Парочка были почти в стельку пьяная. Эбби подняла руку и постучала в дверь. – Эй? Извините, что прерываю.

Голова Лорелей повернулась в ее сторону. Она улыбнулась. – Привет, Эбби. Что случилось?

Эбби пожала плечами. – Ничего особенного. Думала вот попросить у тебя машину. Хочу съездить в город за пивом.

Плечи Лорелей поднялись и опустились – Папа был бы недоволен, но он уехал в "Логово Греха" с твоей матушкой. Поэтому мне все равно. Привези нам тоже еще пива. Ключ в обычном месте.

Эбби улыбнулась. – Спасибо.

Она прошла в кухню и нашла ключ от "Плимута" на крючке. Из гостиной донеслось приглушенное хихиканье. Эбби знала, что они смеются над ней. В последнее время все смеялись над ней. Но сейчас это не особенно ее беспокоило. Она собиралась навсегда порвать с этими людьми. Пусть смеются. Вернувшись в гостиную, она быстро прошла к входной двери, бросив через плечо, – Скоро вернусь с пивом.

Кейт Дженкинс плотоядно ухмыльнулся ей. – Потом отсосешь у меня. Я заплатил за бензин в той старой развалине.

Лорелей шлепнула его по груди. – Кейт Дженкинс!

Кейт хихикнул. – А ты можешь посмотреть. Черт, устроим "групповуху"!

Лорелей посмотрела на Эбби и пошевелила бровями. – Звучит заманчиво. И я слышала, что Эбби неплохо лижет "киски". Пусть мне полижет, когда тебе отсосет. Что скажешь, девочка? Разумная цена за пользование моей машиной?

Эбби задержалась у двери и медленно подмигнула им. В их голосах еще ощущалась капелька издевки, но она чувствовала, что они не шутят. И при других обстоятельствах это было бы предложением, от которого невозможно отказаться. Лорелей была стройной, хорошо сложенной девушкой. Не Мишель, но тоже ничего. Поэтому не сложно было изобразить энтузиазм. – Черт, сегодня я готова на все. Напьемся и будет трахаться всю ночь. Скоро вернусь.

Она выскользнула из лачуги, прежде чем они успели ответить, и закрыла за собой дверь. Ей на встречу из-за деревьев выбежала Мишель. Было видно, что она хочет что-то сказать, но Эбби поспешно спустилась по ступеням и зажала ей рот рукой. Наклонилась и прошептала. – Держи язык за зубами. Сюда.

Она схватила Мишель за руку и потащила к маленькой будке. Когда они добрались до ветхого строения, Эбби приложила указательный палец к губам, отодвинула Мишель в сторону, выдвинула деревянную задвижку и открыла скрипучую дверь. От кислого запаха защипало глаза. Эбби на мгновение напряглась, приняв запах за трупный смрад. Но просочившийся лунный свет выхватил из темноты обнаженную фигуру очень полной женщины, привязанной изношенной веревкой к балке под потолком. Веревка заскрипела, когда женщина повернулась к ним. Ее глаза расширились, когда она заметила Мишель, и она завизжала сквозь грязный кляп во рту. Эбби испытала странную смесь облегчения и разочарования, обнаружив женщину живой. Она не хотела делить Мишель с кем-либо. И это чувство усиливалось знанием того, что эти женщины уже имели крепкую и давнюю связь. Она знала наверняка, что связь эта была не сексуальная, но легче от этого не становилось. Эта Лиза на какое-то время привлечет к себе все внимание Мишель, по крайней мере, пока они не выберутся из Хопкинс-Бенда.

Мишель подавила рыдание. – О, боже, посмотри, что они с тобой сделали.

Все тело Лизы было покрыто синяками и рубцами. Эбби поняла, что дети Кольеров избили ее по той же причине, по которой она сама мучила чужаков. От скуки. У ног Лизы валялась сломанная ручка метлы. Закругленный конец был заметно темнее остального древка. Похоже, оно уже не раз побывала у женщины внутри. Эбби взглянула на искаженное от ужаса лицо Мишель и поняла, что та пришла к тому же выводу. Ее нижняя губа задрожала, она вытерла слезы, глядя на подругу.