Текст книги "Голос мертвых"

Автор книги: Брайан Ламли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 36 страниц)

– Ты хочешь сделать это сейчас, сразу же? – Фаэтор явно заинтересовался. – Меня всегда привлекали гении. Все истинные гении находятся между собой в родстве, Гарри. Ибо как бы далеки ни были друг от друга по сути своей их таланты, в каких бы сферах они ни проявлялись, все они одержимы своими идеями. Все они ищут пути продолжения совершенства. И если твой Мёбиус достиг верхнего предела в изучении чисел, то я всегда искал наиболее полное воплощение чистейшего зла. Мы стояли с ним по разные стороны, на противоположных берегах океана, но все же мы были с ним своего рода братьями. Да, именно так. И потому этот Мёбиус очень интересует меня.

– Нет, – Гарри отрицательно покачал головой, не сомневаясь, что Фаэтор почувствует это его движение. – Сейчас я не стану его искать. Позже – обязательно, но не сейчас. Только после того как я немного попрактикуюсь, чтобы убедиться, что я могу беседовать с мертвыми так же легко и свободно, как прежде.

– Ну, как хочешь. А что ты собираешься делать сейчас? Отправишься на поиски Яноша?

Гарри скрутил спальный мешок и затолкал его в портплед.

– И это тоже предстоит мне, но сначала я должен вернуться на Родос и посмотреть, как идут дела у моих друзей, что им удалось сделать за это время. Однако прежде всего ты должен кое-что мне рассказать. Мне непременно нужно знать о Яноше абсолютно все. Чем больше тебе известно о твоем недруге, тем легче его уничтожить. К тому же я должен знать, каким именно образом можно защититься от него.

– Ну конечно же! – спохватился Фаэтор. – Ив самом деле! Я совсем забыл, что мне предстоит еще потрудиться ради тебя. Видишь, как мне не терпится поскорее отправить тебя по верному пути? Наверное, я слишком уж тороплюсь. Ты абсолютно прав в своем желании получить в руки любое возможное оружие против своего врага, коль скоро тебе необходимо победить его. Но вот что касается наилучших средств защиты от него... это не так-то просто. Такого рода вещи у Вамфири являются врожденными и передаются по наследству, а обучить этим навыкам весьма трудно. Даже выдающиеся способности здесь не помогут, ибо это должно быть в крови от рождения. Если бы мы могли провести вместе хотя бы неделю...

– Нет, – покачал головой Гарри, – это невозможно. Не мог бы ты объяснить мне все как можно более коротко и просто? Думаю, я не настолько туп, чтобы не понять всего этого.

– Придется попробовать, ничего другого мне не остается, – ответил Фаэтор.

Гарри закурил сигарету, сел на свой набитый до отказа портплед и, обернувшись к Фаэтору, произнес:

– Тогда начинай.

Фаэтор снова пожал плечами и без дальнейших споров начал:

– Вне всяких сомнений, Янош – непревзойденный телепат, точнее говоря – обольститель, хитрец и обманщик. Других таких я никогда не встречал. Вот почему прежде всего он попытается проникнуть в твой мозг. Как я уже сказал тебе, для меня совершенно очевидно, что ты обладаешь незаурядным умом. Впрочем, кто может в этом сомневаться – ведь ты же некроскоп! Но в то время как ты всегда творил только добро, Янош, как и я сам, всегда и везде сеял зло. И поскольку тебе известно, что он является воплощением зла, ты боишься его и того, что он может с тобой сделать. Ты понимаешь меня?

– Конечно. Все это мне известно.

– На любого, кто плохо знаком с методами Вамфири, Янош производит настолько ужасное впечатление, что потрясенная жертва от страха лишается способности мыслить и двигаться. Но тебя нельзя заподозрить в неведении относительно разного рода приемов и хитростей Вамфири – ты в этом вопросе специалист Известна ли тебе поговорка, гласящая, что лучшей формой защиты является нападение?

– Да, я ее слышал.

– Думаю, что в данном случае она, как никогда, справедлива.

– Я должен напасть на него? Это должна быть атака разума?

– Когда ты почувствуешь, что он где-то рядом, вместо того чтобы отступать и прятаться, постарайся найти его сам. Он захочет проникнуть в твой мозг? Ты проникни в него! Он будет уверен, что ты испугаешься, – оставайся спокойным, равнодушным и твердым! Он станет угрожать – отмахнись от этих угроз и бей первым! Но самое главное – не позволяй исходящему от него злу сделать тебя слабым! Когда он разинет перед тобой свою пасть – проникни через нее внутрь, ибо изнутри он мягок и гораздо менее защищен!

– Это все?

– Если я скажу больше, боюсь, что только собью тебя с толку. Кто знает, возможно, история его жизни расскажет тебе о Яноше гораздо больше, чем я в попытке предостеречь тебя и научить как действовать. К тому же я очень устал – работа этой ночью была для меня утомительной и нелегкой. Спроси меня о чем угодно из того, что происходило раньше, но не заставляй меня предвидеть то, что еще не случилось. Не отрицаю, я в свое время мог предсказывать то, что ждет впереди, но, как об этом свидетельствует мое нынешнее положение, довольно часто ошибался.

Гарри обдумывал только что услышанное и в первую очередь советы Фаэтора относительно того, как следует вести себя, если Янош предпримет атаку на его разум. Следование подобным “советам” кому-то могло показаться самоубийством, но только не некроскопу. В любом случае следовать особенно было нечему, но, судя по всему, большего ему узнать не дано. Приближающийся рассвет в значительной степени умерил пыл старого вампира.

Гарри встал, потянулся и огляделся вокруг.

Туман окончательно рассеялся; в полумиле отсюда, за забором, стояли несколько весьма мрачного вида строений; в другой стороне словно динозавры застыли на фоне сереющего горизонта экскаваторы и бульдозеры. Через час они оживут и с ревом и грохотом продолжат свою разрушительную работу, как будто лучи солнца приведут в действие ужасные механизмы.

Гарри осмотрел землю у себя под ногами. Он стоял на том самом месте, где умер Фаэтор, где много лет назад, во время бомбежки, Ладислав Гирешци в полуразрушенном горевшем доме отрубил голову старому вампиру. Увидел он и полурассыпавшиеся грибы, споры которых красными пятнами рассыпались по земле и траве, а потом и Фаэтора, костлявую, закутанную в плащ фигуру, каким он был в его сне.

– Ты собираешься рассказать мне историю жизни Яноша, – спросил он в пространство.

– Это не потребует от меня никаких усилий, напротив – доставит лишь удовольствие, – тут же отозвался вампир. – Мне приятно было породить его, но великой радостью будет для меня возможность уничтожить его снова!

Но сначала... ты помнишь историю Тибора и то, как он провел молодые годы. Как он ограбил меня и лишил замка в Карпатах? И как я, серьезно раненный, сбежал на запад? Позволь напомнить тебе...

Глава 10
Кровный сын

Тибор, неблагодарная свинья, которому я подарил свое яйцо, дал свое имя, свое знамя, которому я доверил владение замком, всеми моими землями, могуществом и властью великих вампиров, жестоко меня обманул и предал.

После того как он сбросил меня, охваченного пламенем, со стены замка, я испытывал поистине чудовищные, невыносимые муки. Мириады крошечных летучих мышей бросились ко мне, облепили со всех сторон... они сгорали и умирали, но не смогли потушить огонь. Я рухнул на деревья и кусты, пролетел сквозь них и скатился по склону на самое Дно ущелья. К счастью, густая листва замедлила, а потом и остановила мое падение, и я оказался в небольшом пруду, который спас меня от огня и не позволил плоти вампира растаять окончательно.

Я находился так близко от смерти, как только может находиться вампир, при этом не умерев окончательно. Вот тогда-то я и призвал на помощь моих верных зганов, стоявших табором на равнине. Они пришли, вытащили мое тело из тихой спасительной воды и позаботились о нем, а потом перенесли меня через горы, на запад, в Венгрию. Они несли меня очень бережно, осторожно, чтобы я не чувствовал тряски, не слышал резких, неприятных звуков, не видел яркого света, чтобы не касались меня палящие лучи солнца, пока, наконец, не добрались до безопасного убежища.

Да, мне пришлось провести там немало времени, я отдыхал очень долго, ибо требовался долгий срок для восстановления сил; для заживления ран и ожогов, для приобретения моим телом прежней формы... долгий, очень, очень долгий срок.

Если бы ты только мог представить себе, как ужасно изуродовал меня Тибор! Сломаны были все кости, спина и шея, череп и конечности, грудная клетка вдавлена внутрь, сердце и легкие расплющены, кожа содрана острыми ветками и сожжена пламенем... даже живший внутри меня вампир был обожжен, ушиблен, исцарапан. Сколько времени, ты думаешь, потребовалось мне на исцеление? Месяц? Год? Ничего подобного – столетия!

Мое столь длительное выздоровление происходило в недоступном горном убежище, и все это время рядом со мной оставались мои зганы – они ухаживали за мной, потом это делали их сыновья, а после – сыновья сыновей... Да-а-а... И их красавицы-дочери... ах, какими упругими были их груди... Постепенно мой вампир залечил свои раны, а потом и мои тоже. Я вновь стал великим Вамфиром и отправился в мир, где пользовался всеми присущими мне талантами, становился мудрее, сильнее, внушал как никогда раньше почтительное, благоговейное к себе отношение. Прошло время, и я окончательно покинул пределы своего неприступного убежища и начал строить планы на будущее.

Тот большой мир, куда я теперь попал, был поистине ужасен – повсюду гремели войны, я видел великие страдания, везде бушевали эпидемии и свирепствовал голод. Да-а-а... Это было ужасно... но такой мир как нельзя лучше устраивал меня – ведь я же был Вамфиром!

На границе Валахии я нашел развалины крепости, из обломков которой построил себе замок – за его высокими стенами я был недосягаем. Для всех я был своего рода боярином. Я привел с собой отряд, состоявший из зганов, венгров и местных жителей – валахов, поселил их возле себя и назначил хорошую плату. Очень скоро я был признан как владелец этих земель. Таким образом я добился хотя и небольшой, но все же власти Что касается самой Валахии, я предпочитал не вторгаться туда. Ибо там был тот, чьи сила и жестокость были известны всем, – наемник-воевода по имени Тибор, состоявший на службе у властителей Валахии. У меня не было желания встречаться с ним – с тем, кто по праву владел моими землями и всей моей собственностью в Хорватии. Еще не пришло время, ибо я опасался, что, встретившись с ним, не сумею сдержать свои чувства. А подобная несдержанность оказалась бы, несомненно, роковой для меня, поскольку к этому времени Тибор стал гораздо сильнее и могущественнее меня. Нет, моя месть должна была подождать... Ну право, какое значение имеет время для Вамфири!

Время в его беспокойном течении, когда целый день по сути своей является равным лишь одному-единственному удару огромных часов, – ничто! Да-а-а... Но когда каждый такой удар в точности повторяет предыдущий, когда все они, словно раскаты грома, оглушительно ударяют в уши... вот тогда ты начинаешь ощущать, что время ограничивает тебя, давит, а это ни к чему, кроме раздражения и тоски, привести не может. Вот в этом-то и было все дело! Я потерял покой, чувствовал себя, словно в оковах. Мне, сильному, энергичному, полному жизненной силы, обладающему властью, некуда было направить свою энергию. Наступало время, когда я должен был идти дальше через этот сумасшедший мир.

Но в 1178 году все изменилось.

В течение нескольких лет до меня доходили рассказы о женщине из племени зганов, которая была настоящей прорицательницей, другими словами, обладала способностью предсказывать будущее. Естественно, что меня эти рассказы очень заинтересовали, и мне захотелось увидеть ее. Она не принадлежала к племени моих цыган, поэтому я должен был дождаться, пока она сама объявится в тех гористых местах, которыми я владел.

Тем временем я отправил своих посланцев с указанием найти ее и заверить в том, что, когда она и ее племя окажутся в моих владениях, им будет оказано гостеприимство, с ними будут хорошо обходиться, а за любые оказанные мне услуги они получат плату золотом. В ожидании пока эта гадалка появится в моем замке, я решил воспользоваться своими скромными способностями в этой области и сделать несколько собственных предсказаний.

Я смешал определенные травы, сжег их и уснул, вдыхая исходящий от них аромат, пытаясь в своих сновидениях увидеть, что произойдет между мною и этой мошенницей Марилена (а в том, что эта ведьма всех обманывала, я не сомневался). В то время у меня были веские причины, чтобы интересоваться талантливыми людьми из народа, повсюду искать их, пользуясь для этого каждым удобным случаем. Мой сын Тибор существовал на этом свете уже в течение нескольких человеческих жизненных сроков и, вероятно, успел натворить немало всякого рода любопытных вещей и чудес.

Поэтому я постоянно отыскивал различные странности и в этих поисках сумел обнаружить и разоблачить немало шарлатанов, чем очень гордился. Но... если мне встречался обладатель истинного таланта (ив его жилах при этом текла кровь вампиров), он был обречен. Ибо для такого создания, как я, кровь всегда означала и означает жизнь, но лучшим нектаром для нас может быть только та кровь, которую мы пьем из бессмертного источника, каким является другой вампир. Да, именно источника, ибо для меня и мне подобных этот процесс овеян ореолом святости.

Однако... можешь ли ты представить себе мое изумление, когда в своих снах, вместо ожидаемой мною) старой ведьмы, я увидел перед собой этого черного ангела.

Невероятно! Она была еще сущим ребенком! Я увидел во сне чудесное дитя, совершенно невинное, как мне показалось (впоследствии выяснилось, что я ошибался, ибо она оказалась опытной, как настоящая проститутка). Она явилась мне обнаженной – я увидел грациозное, изящно изогнутое, розово-смуглое тело, безупречное, без единого пятнышка; темные глаза и блестящие волосы; вишнево-красные губы; ее лоно, когда я приоткрыл его, имело оттенок только что разрезанного куска сырого мяса... Она стояла передо мной, ничего и никого не стыдясь. С тех пор как Тибор разрушил мой замок в Хорватии и надругался над моими женщинами, сбросив их со скалы, прошло уже два столетия. Все это время я получал свою долю теплой и мягкой плоти зганов, выбирая себе тех цыганских одалисок, которые мне нравились. Заметь, во всем этом не было и намека на любовь – это слово можно применить в отношении кого угодно, но только не меня. Но теперь...

В данном случае, безусловно, сыграло свою роль мое человеческое начало, которое время от времени проявлялось в моих снах. Свойственная человеку слабость затуманила мой взор, когда я смотрел на эту чувственную принцессу кочевого народа. Содрогание, возникшее у меня между бедрами, было проявлением любви (если хочешь, можешь называть это именно так), человеческой любви, но никак не страсти, свойственной Вамфири. К стыду своему, во сне я стал мокрым, словно дрожащий от страсти юнец после встречи со своей первой в жизни девочкой.

Но сны, как правило, точно предсказывают будущее. Да и сон ли это был? Вот почему я, чтобы подтвердить свои предположения (а, возможно, и по другим причинам, ибо я, определенно, был опьянен), каждую ночь сжигал свои травы, чтобы вновь погрузиться в волшебный сон. И он всегда оставался одним и тем же, кроме того, что с каждым разом мы все лучше и лучше узнавали друг друга. Марилена и я... чем приятнее становились наши любовные игры, чем больше доставляли они удовольствия, тем все безоружное перед ней становился я... и наконец понял, что, если вместо восхитительного сна я не перейду к реальности, не узнаю ее на самом деле, то просто сойду с ума!

И вот тогда-то она и явилась ко мне во плоти.

Она принадлежала к племени Григория Зирры, которого все называли Король Зирра. В действительности, она была дочерью Григория. Так что я оказался прав – ее и в самом деле можно было считать принцессой кочевого народа.

Они появились зимой, в конце января. Стояли такие холода, каких я не помнил за всю свою жизнь. Мои зганы поставили свои кибитки и телеги в круг возле самых стен замка, обнесли их насыпью из плотно спрессованного снега, а внутри кругов разбили палатки, внутри которых для тепла разместили всю домашнюю живность. О, мои мудрые подданные предвидели, что зима предстоит очень суровая. Они трудились не покладая рук, запасая по всей округе корм для своих животных. Но, несмотря на все принятые предосторожности, им – как людям, так и животным – пришлось бы очень туго, и они едва ли смогли бы пережить столь тяжелую зиму без помощи и поддержки боярина, живущего в замке.

Двери своего замка я всегда держал для них открытыми, в залах было тепло, повсюду в каминах горел огонь. К их услугам всегда были добрый пунш и красное вино, так же как и зерно, из которого они могли испечь хлеб. Мне это ровным счетом ничего не стоило, ибо все это, так или иначе, принадлежало зганам – в лучшие времена они приносили эти продукты, а я в них совершенно не нуждался.

Однажды утром ко мне пришел человек. Он охотился в принадлежащих мне горах. Я не лишал цыган такой возможности. Если им удавалось подстрелить трех кабанов или вальдшнепов, одного они отдавали мне. Он-то и рассказал мне о згане Зирре, о том, что его табор застрял неподалеку на перевале и что лавина унесла в пропасть все их кибитки. Спаслись только немногие, разбросанные бурей по всему перевалу и погребенные под снегом.

" Я знал, что его рассказ – правда. Той ночью я вновь находился под воздействием трав и видел сны. Но на этот раз они были лишены плотских наслаждений, а были заполнены снежными вихрями и воплями падающих в бездну и умирающих людей. Но Марилену я во сне не видел, и потому меня очень беспокоило – была ли она среди них.

Я позвал к себе предводителя своих цыган.

– Там, в снегах, – сказал я ему, – находится девушка. Этот человек приведет вас туда. Она – тоже из племени зганов. Отправляйтесь, найдите их, откопайте из снега и приведите сюда. Да поторопитесь, ибо, если вы опоздаете и она погибнет, дом Ференци навсегда закроется перед вами. Ты понял меня?

Он меня прекрасно понял и спешно покинул замок. Днем они вернулись, и предводитель пришел ко мне, чтобы сообщить, что из всего племени Зирры, насчитывавшего около пятидесяти человек, им удалось найти живыми лишь самого Григория Зирру и дюжину его людей. Трое из них получили переломы, но не опасные для здоровья, еще двое – женщины преклонного возраста, а остальные... одной из них была дочь Григория по имени Марилена.

– Вели своим женщинам, – приказал я ему, – позаботиться о них, накормить и дать им все необходимое. Не жалейте ничего – лишь бы им было уютно, удобно, чтобы они чувствовали здесь себя как дома. Думаю, у них ничего не осталось. Ни одежды, ни повозок, ни одеял. А потому без моей помощи они обречены. Устройте их внутри замковых стен. Найдите для них свободные комнаты, но так, чтобы они располагались поблизости от моих апартаментов, и разместите их отдельно друг от друга. В чем дело? – спросил я в ответ на его озадаченный и удивленный взгляд.

– Вашим собственным людям, господин, это может показаться странным, – ответил он. – Их удивит ваше столь благосклонное отношение к чужим. И что мы должны служить тем, кто не является вашими верноподданными вассалами, и уступить им свое место.

– Ты говоришь со мной честно и прямо, – признал я, – и этим нравишься мне. Я тоже буду с тобой откровенен. Я слышал, что эта Марилена Зирра очень хорошенькая. Если это правда, возможно, что я захочу взять ее, – ведь не только твоим цыганам холодными ночами нужны тепло и ласка. Вот почему ты должен отнестись к ним уважительно, особенно к ее отцу и членам ее семьи, если таковые там есть. Я не хочу, чтобы они увидели во мне холодного, равнодушного и жестокого невежду.

– Да что вы! Это вы-то, хозяин? – воскликнул предводитель, однако голос его оставался ровным, без тени чувств и эмоций, а лицо совершенно бесстрастным." – Холодный? Жестокий? Да никому и в голову не может прийти ничего подобного! Кто же в это поверит?

Прежде чем ответить, я некоторое время пристально и изучающе смотрел на него и наконец заговорил:

– Честность и прямота – это одно, а развязность и нахальство – совсем другое. Ты смеешь фамильярничать со мной? Откровенно говоря, я не думаю, что тебе сойдет с рук подобная... наглость. Вот почему, когда ты говоришь мне подобные вещи, да еще таким тоном... будь любезен... улыбаться... – Я снова пристально посмотрел на него и издал некое подобие утробного рычания, отчего ему стало очень не по себе.

– Господин, – заговорил он, дрожа с головы до ног, – я не хотел сказать ничего...

– Успокойся! – ответил я. – Тебе повезло – я сегодня в хорошем расположении духа. Хорошенько запомни и учти все, что я сказал! Позже, когда люди Зирры придут в себя, ты проводишь меня к ним. А теперь – убирайся!

Однако, когда я оказался среди них, я остался недоволен. Дело было не в том, что мои приказания не были исполнены, все было сделано в полном соответствии с ними. Просто выпавшее на долю этих людей тяжкое испытание сделало их совершенно безучастными ко всему – они были абсолютно сбиты с толку и растеряны Для того чтобы прийти в себя и излечиться, им требовалось время. А пока они дрожали от ужаса и говорили лишь тогда, когда к ним обращались.

А где же моя воображаемая принцесса? Я видел лишь кучу грязных лохмотьев на полу возле огня. Меня раздражало то, что мои сны обманули меня, что в их толкованиях я потерпел неудачу. А я терпеть не мог неудачи, особенно если это касалось меня самого.

Какое-то время я мрачно разглядывал это отребье, потом наконец спросил.

– Кто из вас Григорий Зирра?

Он встал – сущее ничтожество, хилый человечек, испуганный и бледный после пережитых испытаний. Он был еще не стар, но и молодым его едва ли можно было назвать. Когда-то его худое тело обладало силой, но теперь она покинула его. В отличие от меня он был всего лишь человеком, и он многое потерял.

– Я – Ференци, – обратился я к нему. – А это – мой замок. Люди, которых вы здесь видите, – мои вассалы, они, как и вы, тоже зганы. В настоящее время я с удовольствием предоставляю вам свой кров. Однако я слышал, что среди вас есть гадалка-предсказательница, и мне бы очень хотелось поближе познакомиться со столь таинственным и загадочным существом. Где же эта ведьма – или, может быть, колдунья?

– Ваше гостеприимство столь же велико, как и вся ваша жизнь, – ответил он. – Увы, горе не позволяет мне в полной мере выразить вам свое восхищение. Какая-то часть меня сегодня умерла. Мою жену унесло бурей в пропасть. И теперь у меня осталась только дочь – совсем еще дитя. Она умеет предсказывать будущее по звездам и видит его в своих снах. Она не ведьма, господин, она истинная провидица, моя Мари-лена. Это о ней вы слышали.

– А где же она?

Он посмотрел на меня, и в глазах его ясно был виден страх. Но тут я почувствовал, что кто-то тянет меня за рукав, и вздрогнул от подобной наглости, ибо никто из моих людей не смел прикасаться ко мне. Никто не мог даже пальцем дотронуться до меня без разрешения, с тех пор как я встал со своего одра болезни. Я оглянулся и увидел, что одна куча лохмотьев поднялась и стоит теперь рядом со мной... Из-под темных густых полукружий бровей на меня смотрели огромные глаза... ее волосы черными локонами рассыпались вокруг лица в форме сердечка... ее губы, цвета спелой вишни, были яркими, как кровь. А на моем рукаве лежала маленькая ручка, на которой было всего три пальца – именно такой я видел ее в своих снах!

– Господин, Марилена – это я, – сказала она. – Простите моего отца – он очень любит меня и потому боится. Некоторые на этом свете не верят в таинства, в то; что они не в силах понять, а потому плохо относятся к некоторым женщинам, которых они называют ведьмами и колдуньями.

Сердце мое замерло и остановилось! Это была она – сомнений не оставалось! Я узнал ее голос! Под одеждой я увидел принцессу моих снов и знал, что она восхитительна и прекрасна.

– Я... я узнал тебя, – сдавленно прошептал я.

– А я – вас, мой господин. Я видела вас в своем будущем. Очень часто. Вы для меня никоим образом не посторонний!

У меня не было слов, а если и были, они застряли у меня в горле. Но... но я все-таки был Ференци! Наверное, мне следовало бы плясать от радости, смеяться во все горло, подхватить ее и закружить в танце... Во всяком случае, мне очень хотелось поступить именно так, но я не мог позволить себе проявлять чувства. А потому я стоял, словно громом пораженный, застыл, как полный идиот, пока она не пришла мне на помощь.

– Если вы хотите, чтобы я предсказала вам будущее, господин мой, вы должны увести меня куда-нибудь отсюда. Здесь мне трудно сосредоточиться, ибо здесь царит печаль, здесь слишком много горя, к тому же все ходят туда-сюда, суетятся, а это очень мешает мне ясно видеть магический кристалл. Необходимо найти уединенное место.

– О да, конечно! – воскликнул я. – Иди за мной!

– Господин! – остановил меня ее отец. – Она еще невинна! – последние его слова прозвучали почти как мольба. Мой характер и привычки хорошо были известны зганам.

Однако... неужели он так плохо знал собственную дочь? “Ах ты, лживый цыганский пес! – едва не крикнул я ему в ответ. – Это она-то невинна? Да она уже вылизала своим языком, будто вымыла, все мое тело! Вот уже целый месяц каждую ночь я изливаюсь в нее, ибо ее язык и крохотные трехпалые "ручки разжигают во мне бушующее пламя! Невинна? У ж если она невинна, то я тем более!” Но разве мог я сказать ему все это? Ведь все мои любовные приключения с Мариленой мне только приснились!

А она вновь пришла мне на помощь.

– Отец, – укоризненно обратилась она к нему, в то время как я только молча сверлил его взглядом. – Я уже видела все, что произойдет дальше. Ведь для меня будущее существует в настоящем, и я ничего не опасаюсь, со мной не случится ничего плохого. Во всяком случае, Ференци не нанесет мне вреда.

Он видел выражение моего лица и понял, что злоупотребляет моим гостеприимством.

– Простите меня, господин, – опуская голову, произнес он. – Вместо того, чтобы говорить и вести себя с вами как вечный ваш должник, я повел себя всего лишь как отец. Моей дочери всего семнадцать, и мы оказались среди незнакомых нам людей. Семья Зирра уже и так многое потеряла сегодня. Нет-нет, я ничего особенного не имел в виду! Но, понимаете, я сегодня говорю много глупостей. Это все горе... Я слишком потрясен. Я ничего такого не хотел сказать... Это все горе... – Он зарыдал и упал без чувств.

Я шагнул к нему и положил руку на его голову.

– Успокойся! Тот, кто посмеет обидеть тебя или твоих людей под крышей дома Ференци, будет иметь дело со мной. – И с этими словами я увел ее в свои апартаменты...

Когда мы оказались одни там, где никто не осмелился бы нас побеспокоить, я снял с нее меховую накидку, и она осталась в простом крестьянском платье. Теперь она стала больше походить на ту принцессу, которую я знал, но все же это была еще не совсем она. Мои глаза загорелись, они жаждали увидеть ее всю. И она это понимала.

– Разве так может быть? – удивленно спросила она. – Я действительно вас знаю. Никогда еще мои сны не были столь реальными!

– Ты права," – ответил я. – Нас нельзя назвать... незнакомыми. Мы действительно видели одни и те же сны.

– У вас есть огромные шрамы, – сказала она, – вот здесь – на руке и вот здесь – на боку. – И когда она коснулась меня, даже я – Ференци! – не смог сдержать дрожь.

– А у тебя, – в свою очередь сказал ей я, – посередине спины есть маленькая красная родинка, похожая на каплю крови.

В моей комнате возле огромного камина, в котором ярко пылал огонь, стояло каменное корыто для мытья. Над огнем висел котел с горячей водой, пар от которого смешивался с дымом и уходил в трубу. Она подошла к треноге и повернула специальное приспособление, чтобы вода полилась в корыто. Она знала, как это сделать, ибо видела это во сне.

– После путешествия я нечиста, – объяснила она мне, – и кожа моя загрубела от холода и снега.

Она разделась, и я вымыл ее, потом она вымыла меня.

– Ну а теперь, – с усмешкой обратился я к ней, – как насчет интимных предсказаний? – Я уже хотел было войти в нее, но она вдруг остановила меня, прошептав:

– Наши общие сны не принимали в расчет мою неопытность и невинность. Мой отец сказал правду, господин. Будущее неумолимо приближается, но пока я все еще девственница.

– Ax, – со сладострастным стоном прошептал я ей в ответ, тем временем осторожно продвигаясь в ее лоно, – кто из нас не был когда-то невинным!

О, как вскипела тут страсть жившего во мне вампира, но я заставил его отступить и любил ее только как мужчина, как человек. Поступи я иначе, ее первый опыт в любви мог стать для нее последним...

* * *

Теперь позволь мне объяснить, что же все-таки произошло.

Из праздного ли любопытства или по каким-то иным причинам в своих снах я отыскал Марилену – я был совершенно ею очарован и соблазнил, обольстил ее. Точнее, наверное, сказать – мы соблазнили друг друга.

Но, спросишь ты, как же могла она, будучи по сути еще невинным ребенком, обольстить меня? И я отвечу тебе: потому что сны не представляют собой опасности. Что бы ни случилось во сне, когда просыпаешься, все остается по-старому. Она могла воплотить все свои сексуальные фантазии, не опасаясь последствий этого воплощения. Ты можешь также спросить меня, каким же образом я, Фаэтор Ференци, даже во сне, мог стать кем-либо еще, кроме как Вамфиром? Но еще задолго до того, как я превратился в вампира, я умел мечтать и видеть сны. Когда-то я был обыкновенным человеком! То, что волновало меня в юности, по-прежнему продолжало время от времени беспокоить меня в моих снах. Старые страхи, чувства, эмоции, страсти и желания...

Думаю, ты понимаешь, что я имею в виду: все мы знаем, что, даже когда тот или иной наш опыт, то или иное событие в реальном мире теряет свою новизну, утрачивает свое значение, в своих снах мы по-прежнему можем вспоминать о них и заново переживать с неменьшим, чем прежде, волнением и возбуждением. В своих снах я, например, имел обыкновение вспоминать момент своего перерождения, ту минуту, когда я от своего отца получил яйцо и превратился в вампира. Да-а-а... такие сны по-прежнему наводят на меня ужас! Но в холодном свете дня все эти страхи куда-то уходят, забываются, исчезают в тумане прошлого, и я вновь перестаю быть неопытным юнцом и становлюсь Ференци. – Соединение наших с Мариленой снов не было, однако, случайным – я ее искал и, в конце концов, нашел. И однажды проникнув в ее сны, я уже мечтал – как мечтал бы об этом любой мужчина на моем месте – увидеть и познать ее во плоти. Еще раз повторяю: это не были обычные сны. Я обладал возможностями вампира, а она была провидицей. А такого рода дар близок к телепатии. Мы в действительности проникали в сны друг друга, а потому имели возможность взаимно познать наши тела.