Текст книги "Вамфири"

Автор книги: Брайан Ламли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 32 страниц)

– Прошу прощения, – сказал Гульхаров. Он вышел из машины, пошел по дороге назад и исчез в темноте. Квинт подумал было, не стоит ли ему пойти вслед за Гульхаровым, но решил не делать этого. Он испытывал сильное беспокойство, а вне машины оно еще усугубится. Здесь, внутри, он, по крайней мере, чувствовал себя в знакомой обстановке. Он вновь прислушался к голосу Краковича, доносившемуся из домика, – тот по-прежнему кричал и ругался. Квинт не понимал ни слова, но догадался, что кое-кому приходится несладко...

– Хватит валять дурака! – орал Кракович. – А теперь я скажу вам, что я сейчас сделаю. Я немедленно вернусь обратно в Сирет и из полицейского участка позвоню в Москву.

– Прекрасно! – ответил толстый дежурный. – И при условии, что Москва сумеет прислать нам нужные документы по телефону, я немедленно пропущу вас.

– Болван! – ехидно хмыкнул Кракович. – Вы поедете в Сирет вместе со мной и там, на месте, получите все указания прямо из Кремля!

О, с каким бы удовольствием рассказал офицер Краковичу о том, что он уже получил необходимые инструкции из Москвы, но... ему запретили это делать. Поэтому он отрицательно покачал головой.

– Извините, товарищ Кракович, но я не могу оставить свой пост. Нарушение долга – очень серьезный проступок. А потому ни вам, ни кому-либо другому не удастся заставить меня совершить что-либо подобное и уйти с дежурства.

По красному от гнева и напряжения лицу офицера Кракович понял, что зашел чересчур далеко. Теперь тот станет еще упрямее, чем прежде, возможно даже, станет намеренно чинить препятствия.

При этой мысли Кракович нахмурился. А что, если все эти предлоги для задержки были преднамеренными, что, если все это было кем-то заранее запланировано?

– Что ж, тогда все очень просто, – сказал он. – Надеюсь, что полицейский участок в Сирете работает круглые сутки и что там есть действующий телефон.

– Да, конечно, – прикусив губу, ответил офицер.

– Тогда я просто позвоню в Коломию и свяжусь с ближайшей военной частью в течение часа. Я посмотрю, как вам понравится, если вас, русского офицера, заставит отойти в сторону другой русский офицер, в то время как мы с моими друзьями проследуем через этот ваш пунктишко под охраной военных. Интересно, как вы почувствуете себя завтра, когда на вас обрушится масса неприятностей. И все потому, что вы станете причиной и окажетесь в самом центре внимания серьезного международного конфликта!

Именно в этот момент находившийся в поле чуть к западу от дороги и ближе к Сирету Сергей Гульхаров наклонился и поднял с земли концы разорванного соединения электрического кабеля, к которому изоляционной лентой был примотан другой, значительно более тонкий телефонный. Он тоже был разъединен, но исправить положение оказалось нетрудно – концы стыковались по принципу розетки. Сергей сначала соединил телефонный провод, а потом и концы тяжелого электрического кабеля. Послышались шум и треск, во все стороны полетели голубые искры...

На контрольно-пропускном пункте вспыхнул свет. Кракович, собиравшийся было уже выйти из домика, чтобы исполнить свои угрозы, резко обернулся от двери и увидел смущенное выражение лица офицера.

– Полагаю, – обратился к нему Кракович, – что это означает и то, что ваш телефон тоже заработал?

– Я... я думаю, что да, – пролепетал тот. Кракович вернулся к барьеру.

– Следовательно, – ледяным голосом произнес он, – с этой самой минуты мы можем начать действовать...

* * *

Москва, 13.00

Недалеко от Москвы, чуть в стороне от Серпуховского шоссе, в особняке в Бронницах Иван Геренко и Тео Долгих стояли возле овальной формы наблюдательного отверстия, закрытого односторонне прозрачным стеклом, и наблюдали за тем, что происходит в соседней комнате. Картина, открывавшаяся их глазам, напоминала сцены кошмара из фантастического романа.

В «операционной», привязанный к наклонно стоявшему столу, лежал без сознания Алек Кайл. Голова его была приподнята, под нее подложили резиновую подушку, а сверху лоб и глаза прикрывал большой колпак из нержавеющей стали, оставляя свободными нос и рот, чтобы Алек мог дышать. Сотни тончайших разноцветных проводов, словно радуга, отходили от колпака, соединяя его с компьютером, возле которого суетились трое операторов, одну за другой запуская программы и стирая их после получения результата. Внутри колпака множество крошечных высокочувствительных электродов были присоединены к голове Кайла. Такие же электроды вместе с микромониторами были приклеены пластырем к его груди, запястьям, горлу и животу.

По бокам парами сидели еще четверо – это были телепаты. Каждый из них, положив руку на обнаженное тело Кайла, делал свои собственные записи в лежавшем на коленях блокноте. Руководитель группы телепатов в отделе экстрасенсорики и лучший в своем деле специалист Зек Фонер в одиночестве сидела в углу помещения. Эту красивую молодую женщину – ей было около двадцати пяти лет – Григорий Боровиц нашел и завербовал в Восточной Германии незадолго до своей смерти. Упираясь локтями в колени, положив ладонь на лоб, она сидела совершенно неподвижно, сосредоточившись только на том, чтобы успевать на лету схватить все до единой мысли, возникавшие в голове Кайла.

Долгих испытывал мрачное удовлетворение. Он прибыл в особняк вместе в Кайлом около одиннадцати часов утра. Из Бухареста они на военно-транспортном самолете долетели до военного аэродрома в Смоленске, а оттуда на принадлежащем отделу экстрасенсорики вертолете добрались до особняка. Вся операция проводилась в строжайшей секретности под руководством и прикрытием КГБ. А уж там-то умели скрывать тайны! Даже Брежнев не подозревал о том, что здесь сейчас происходит. Точнее говоря, именно от него все скрывалось наиболее тщательно.

Здесь, в особняке, Кайлу ввели сыворотку правды – не для того, чтобы развязать ему язык, но лишь затем чтобы лишить возможности контролировать свой разум. И вот уже в течение двенадцати часов стимулируемый регулярными инъекциями сыворотки правды он рассказывал советским экстрасенсам обо всем, что касалось британского отдела экстрасенсорики и его деятельности. Тео Долгих, однако, был вполне обыкновенным человеком, и его методы допроса и «сбора информации» в корне отличались от тех, с которыми он столкнулся здесь.

– Что они с ним делают? Как они работают? – спросил он.

Геренко даже не обернулся в его сторону – своими блекло-карими глазами он внимательно следил за тем, что происходило по ту сторону экрана, стараясь не пропустить ни малейшей детали.

– Думаю, что вам, Тео, как никому другому известно, что такое промывание мозгов. Так вот именно этим мы и занимаемся – мы промываем Кайлу мозги. Причем так тщательно, что они станут поистине стерильными после этой процедуры.

Иван Геренко был человеком худощавым и такого маленького роста, что его вполне можно было принять за ребенка, но при этом морщинистая кожа и выцветшие глаза, а также несколько болезненный вид в целом делали его похожим на старика. На самом деле ему было тридцать семь лет. Из-за весьма редкого заболевания он раньше времени состарился, ослабел физически, но щедрая Природа в качестве компенсации одарила его психологически, наградив талантом «отражателя».

Во многом его дар был сродни дару Дарси Кларка – он тоже в определенной степени был неуязвим. Но если Дарси умел счастливо избегать беды, то Геренко просто отражал, заставлял опасность отступить. Тщательно рассчитанный удар всегда приходился мимо него, любое лезвие ломалось, прежде, чем коснуться его тела. Обладание столь редким даром предоставляло ему массу бесценных преимуществ – он никого и ничего не боялся и, можно сказать, презирал любую опасность. А потому он весьма пренебрежительно относился к людям, подобным Тео Долгих. Он считал ниже своего достоинства проявлять к ним какое-либо уважение. Ну и что, если они, в свою очередь, будут ненавидеть его? Причинить ему вред они все равно никогда не смогут. Никто и никогда не причинит физической боли Ивану Геренко!

– Промывание мозгов? – переспросил Долгих. – Я думал, они проводят что-то вроде допроса.

– И то, и другое, – кивнув головой, тихо произнес Геренко скорее себе, чем отвечая Тео Долгих. – Мы используем последние достижения науки, психологии, парапсихологии, а также принцип трех "т" – технология, террор, телепатия. Препарат, который мы ввели ему в кровь, стимулирует работу памяти. Он заставляет Кайла чувствовать, что он один, совершенно один. Он воображает, что во всем мире не осталось больше никого, ставит под сомнение даже свое собственное существование. И тогда ему хочется говорить, рассказать обо всем, что ему когда-либо пришлось пережить, увидеть или совершить в своей жизни, потому что только таким образом он может убедиться в собственной реальности, в том, что он на самом деле есть. Но если он попытается сделать это физически, с той же интенсивностью, с какой работает его мозг, он очень быстро выдохнется, произойдет обезвоживание и износ организма, особенно если он при этом будет находиться в сознании. Кроме того, мы не заинтересованы в получении полного объема информации, нам ни к чему знать о его жизни абсолютно все. Она не представляет для нас интереса. Нам необходимы только сведения о работе британцев, причем детальные, очень подробные.

– Вы крадете его мысли? – с сомнением в голосе спросил Долгих.

– Именно так. Эту идею мы позаимствовали у Драгошани. Он был некромантом и воровал мысли мертвых. Мы можем поступать так только с живыми. Хотя, должен сказать, по завершении нашей работы они выглядят не лучше мертвых...

– Но... я хотел бы знать, каким образом все происходит...

Все услышанное было выше понимания Тео Долгих, просто не укладывалось у него в голове. Геренко покосился на него, лишь слегка поведя глазами и дернув морщинистым лицом.

– Я могу лишь объяснить, что они делают, но не могу объяснить – как именно. Когда он вспоминает о событиях обычной жизни, информация быстро вытягивается из него и стирается. Это экономит время, поскольку во второй раз к одним и тем же мыслям он уже не возвращается. Но если его воспоминания нас интересуют, телепаты как можно тщательнее впитывают в себя информацию. Если им трудно запомнить какие-то сведения или они им не совсем понятны, тогда они делают пометки в блокноте, с тем чтобы разобраться позднее. Как только вторжение по данной линии завершается, все данные также стираются из памяти.

Долгих понял почти все, и теперь его внимание привлекла Зек Фонер.

– А кто эта красавица? – спросил он, глядя с вожделением на молодую женщину. – Ах, если бы мне довелось допросить ее! По-своему допросить! – Он хрипло и непристойно усмехнулся.

В этот момент девушка подняла голову. Ее голубые глаза яростно пылали и она, не отрываясь, смотрела на вделанное в стену односторонне стекло, как будто...

– Господи! – вскрикнул Долгих. – Это же невозможно! Она смотрит на нас сквозь стекло!

– Нет, – ответил Геренко. – Если не ошибаюсь, она думает о вас и мысленно проникает сквозь это стекло!

Фонер встала и решительно направилась к двери в боковой стене, через которую попала в коридор, где стояли в этот момент наблюдатели. Подойдя прямо к ним, она посмотрела на Долгих, обнажив не то в улыбке, не то в оскале великолепные белоснежные острые зубы, а потом повернулась к Геренко.

– Иван, убери этого... этого идиота подальше отсюда. Он попадает в радиус моего восприятия, а его мозг напоминает мне сточную яму!

– Непременно, радость моя! – улыбнулся Геренко и кивнул морщинистой, похожей на грецкий орех головой. Затем взял Долгих под локоть и повел его прочь.

– Пойдем, Тео...

Долгих резко высвободился и сердито обратился к девушке:

– Вы слишком много себе позволяете... Как вы смеете оскорблять меня?!

– Я поступаю открыто и честно, – ответила она, – говорю вам все прямо в глаза, чтобы раз и навсегда покончить с этим. Я не могу работать в его присутствии, – добавила она, обращаясь уже к Геренко.

– Ну так что будем делать? – спросил Геренко у Долгих.

Лицо Долгих исказила уродливая гримаса, но затем черты лица разгладились, он несколько успокоился и пожал плечами.

– Примите мои извинения, фройляйн Фонер, – он намеренно отказался от привычного «товарищ» и столь же демонстративно еще раз оглядел ее с ног до головы. – Видите ли, что я всегда считал, что мои мысли не могут стать доступными для посторонних. Так или иначе, я обыкновенный человек и ничто человеческое мне не чуждо.

– Наверное, – коротко бросила она и вернулась к своей работе.

– Эта женщина обладает высокоорганизованным и чрезвычайно развитым мозгом, – по пути к своему кабинету сказал Геренко следовавшему за ним Долгих. – Ее ни в коем случае нельзя тревожить и раздражать. Возможно, вам не понравится то, что я сейчас вам скажу, Тео, но каждый из работающих здесь экстрасенсов стоит десяти таких, как вы.

Гордость Долгих была задета.

– Ах вот как? – прорычал он. – Тогда почему же Андропов не попросил вас послать в Италию кого-нибудь из них? Или почему вы сами туда не поехали? А?

– Сила иногда тоже может оказаться полезной, – с едва заметной улыбкой ответил Геренко. – Вот почему в Геную поехали вы и вот почему вы находитесь сейчас здесь. Думаю, что вскоре для вас найдется достаточно много работы. Именно такой, какая нравится вам. Но учтите, Тео: до сих пор вы справлялись со всем прекрасно, так не портите дела и дальше. Наш общий... э... ну, скажем «руководитель» вами очень доволен. Но вряд ли ему придется по душе то, что вы применяете свою физическую силу против наших умственных способностей и ставите ее выше. Запомните: здесь, в особняке в Бронницах, действует другой закон – разум всегда побеждает силу.

Они поднялись по каменной винтовой лестнице внутри одной из башен особняка и вошли в кабинет Геренко. Прежде хозяином этого кабинета был Григорий Боровиц, а теперь здесь располагался командный пункт Феликса Краковича. Однако Кракович временно отсутствовал, и Иван Геренко и Юрий Андропов собирались сделать так, чтобы его отсутствие затянулось надолго. Это тоже несколько озадачивало и удивляло Долгих.

– В свое время, – начал он, усаживаясь в кресло напротив письменного стола Геренко, – я был весьма близок к Юрию Андропову, во всяком случае настолько, насколько это вообще было возможно. Я был свидетелем его подъема – если можно так выразиться, следовал за восходящей звездой. И сколько я помню, с самого момента создания отдела экстрасенсорики между КГБ и вашими экстрасенсами всегда существовали трения и разногласия. А теперь, когда отдел возглавили вы, обстановка резко изменилась. Что у Андропова есть на вас, Иван?

– На меня у него нет ничего, – с уклончивой улыбкой ответил Геренко. – Но у него есть кое-что для меня. Видите ли, Тео, жизнь сыграла со мной злую шутку, она обманула меня, а Природа ограбила. Я хотел бы быть мужчиной атлетического телосложения, этаким героем, ну, например, как вы. Но я оказался заключенным в этой слабой и хилой скорлупе. Женщины даже не смотрят в мою сторону, а мужчины считают ненормальным чудаком, хотя и не могут причинить мне никакого вреда. Только мой разум и мой талант действительно обладают ценностью. Мой разум принес немало пользы Феликсу Краковичу – я снял с него значительную часть обязанностей по управлению отделом. А мой талант является сейчас предметом пристального внимания парапсихологов и усиленно изучается ими. Безусловно, никто из них не отказался бы иметь такого, ну, скажем, ангела-хранителя, как у меня. Вы только представьте: армия, состоящая из подобных мне людей будет воистину непобедимой.

Так что, как видите, я весьма важная персона. И в то же время я несчастный калека, маленький человечек, обреченный на недолгое существование. А потому, пока я жив, я хочу обладать властью. Пусть на короткое время, но я хочу стать важным человеком, великим! А раз жизнь моя продлится недолго, я хочу получить власть немедленно.

– Если исчезнет Кракович, шефом отдела станете вы, – понимающе кивнул Долгих.

– Это лишь начало, – вновь слабо улыбнулся Геренко. – Позже произойдет слияние КГБ и отдела экстрасенсорики. Брежнев, конечно, будет против такой интеграции, но, увы, генсек постепенно превращается в беспомощного старого идиота. Он долго не протянет. С другой стороны, у Андропова – именно потому, что он очень сильный и властный человек – много врагов. Вот и подумайте: сколько еще он сумеет продержаться? А следовательно, в конце концов, возможно... и даже почти наверняка...

– Вы получите полную власть! – Долгих не мог не признать, что во всех рассуждениях Геренко присутствует своя реальная логика. – Но к тому времени и у вас неизбежно появятся враги. Лидеры всегда совершают восхождение к вершинам власти по трупам своих предшественников. – Возможно, – улыбнулся Геренко. Улыбка его была холодной, хитрой и одновременно несколько болезненной. – Но в моем случае все иначе. Какое мне дело до врагов? Никто и ничто не сможет причинить мне вред. А я, в свою очередь, избавлюсь от них, уничтожу одного за другим. Я маленький и сморщенный – таким и умру, но умру великим и могущественным. А потому, что бы вы, Тео Долгих, ни сделали, будьте уверены – вы будете мне другом, а не врагом...

Долгих с минуту молчал, обдумывая слова Геренко. Этот человек, несомненно, мегаломаньяк. Долгих предпочел тактично сменить тему.

– Вы сказали, что в скором времени мне предстоит много работы. О какой работе идет речь?

– Как только будут получены все необходимые сведения от Алека Кайла, мы немедленно используем Краковича, его помощника Гульхарова и второго британского агента – Квинта. До настоящего времени Кракович в случае необходимости обращался ко мне, а я передавал его просьбу Брежневу. Не ему лично, конечно, а одному из его помощников – обыкновенному лакею, хотя и обладающему достаточно большой властью. Генсек испытывает особую симпатию к отделу экстрасенсорики, а потому Кракович всегда получает требуемое. Возьмите, например, этот поистине неслыханный союз с англичанами, совместную работу с британской разведкой! Но я одновременно работаю и на Андропова. Ему известно все, что здесь происходит, он в курсе всех наших дел. И именно он приказал мне, когда наступит нужный момент, использовать вас в качестве орудия в борьбе против организации Краковича. Однажды наш отдел экстрасенсорики уже значительно пострадал – он был практически уничтожен. Брежнев хочет знать, как и почему это произошло. Интересует это и Андропова. Наш отдел имел мощное оружие в лице Бориса Драгошани, но их человек, мальчишка по имени Гарри Киф, оказался намного сильнее. Откуда он брал силы, какими талантами обладал? А теперь нам стало известно, что с помощью британских экстрасенсов Кракович уничтожил кого-то или что-то в Румынии. Я просмотрел записи Краковича и, мне кажется, теперь знаю, что именно: он ликвидировал то, что было источником таланта и могущества Драгошани. Кракович считал, что это существо способно нести только зло, но я вижу в нем лишь еще одно наше оружие. Очень мощное оружие! Вот почему англичане с такой готовностью помогают Краковичу! Этот идиот последовательно, один за другим уничтожает корни и истоки будущего советского господства в мире!

– Но в таком случае он – предатель? – прищурившись, спросил Долгих. Советский Союз был для него превыше всего. Одно дело – внутренние распри и борьба за власть, и совсем другое – предательство интересов страны.

– Да нет, – покачал головой Геренко, – он просто дурак и простофиля. А теперь слушайте: в эту самую минуту Кракович, Гульхаров и Квинт задержаны на пограничном контрольно-пропускном пункте в Молдавии. Все это мне удалось организовать с помощью Андропова. Я знаю, куда они собираются поехать, и вскоре пошлю вас туда же. Именно там вам придется иметь с ними дело. Когда это произойдет, зависит от того, что нам удастся узнать у Кайла. В любом случае мы не должны позволить им вредить дальше. Дорога каждая минута и нельзя терять времени. Их не удастся держать там вечно – придется разрешить въезд в страну. Следует также учитывать, что им известно, где именно расположен интересующий нас объект, а мы этого не знаем. Во всяком случае, пока не знаем. Завтра утром вы должны быть на границе, и оттуда вы последуете за ними к месту их назначения. Надеюсь, что вам это удастся.

– Вы говорите, они уже уничтожили что-то и собираются проделать нечто подобное еще раз? А что именно они уничтожили?

– Если бы вы тогда в Румынии проследили за ними во время поездки в горы, то смогли бы увидеть все своими глазами. Но не беспокойтесь. Будем надеяться, на этот раз они не добьются успеха. Мы со своей стороны должны сделать все возможное.

Едва Геренко замолчал, как зазвонил телефон. Он поднял трубку, и на лице его явно отразилась тревога И настороженность.

– Товарищ Кракович! – заговорил он в трубку. – Я уже начал беспокоиться. Я давно жду вас. Вы в Черновцах? – и он со значением посмотрел на Долгих.

Даже со своего места Долгих слышал громкий и сердитый голос Краковича, в котором звучали металлические нотки. Геренко быстро-быстро заморгал, и уголок рта у него задергался.

– Товарищ Кракович, – проговорил он в трубку, когда тот наконец замолчал, – не обращайте внимания на этих идиотов пограничников. Они не стоят того, чтобы вы тратили на них нервы. Подождите немножко, я немедленно позвоню куда следует и добьюсь того, чтобы им дали все необходимые распоряжения. Но сначала позвольте мне поговорить с этим пограничником.

Через несколько секунд в трубке послышался немного дрожащий, неуверенный голос офицера-пограничника, и Геренко спокойно обратился к нему:

– Слушайте меня. Вы узнаете мой голос? Хорошо. Примерно через десять минут я позвоню снова и представлюсь представителем Управления пограничного контроля в Москве. Вы должны сами снять трубку и сделать так, чтобы нас никто не мог подслушать. Я прикажу вам пропустить товарища Краковича и его спутников. Именно так вы и сделаете. Вы поняли меня?

– Так точно.

– Если Кракович вас спросит, скажите, что я наорал на вас и обозвал идиотом.

– Будет исполнено.

– Прекрасно! – Геренко положил трубку и посмотрел на Долгих. – Как я и говорил, мы не можем держать их там вечно. Дела начинают принимать не слишком приятный оборот. Но теперь, даже если они и попадут в Черновцы, сегодня вечером они ничего не смогут предпринять. А к утру там окажетесь вы и помешаете им.

– У вас есть какие-либо предложения и пожелания? – кивнув головой спросил Долгих.

– В каком смысле?

– Относительно моих дальнейших действий. Если Кракович предатель, то, мне кажется, проще и лучше всего будет...

– Нет! – перебил его Геренко. – Ни в коем случае, поскольку доказать это очень трудно. Помните, он пользуется особым расположением генсека и имеет доступ к верхам. Нельзя допустить, чтобы кто-либо начал задавать нам вопросы по этому поводу, – он постучал пальцами по столу и на минуту задумался. – Вот что! Кажется, я придумал! Я назвал Краковича простофилей, пусть так и будет. Виновным во всем сделаем Карла Квинта. И вы постарайтесь, чтобы ему можно было предъявить обвинение. Создайте видимость того, что британские экстрасенсы появились здесь затем, чтобы выведать секреты отдела экстрасенсорики и уничтожить его руководителя. А почему бы и нет? Все логично – они и раньше пытались это сделать. Но на этот раз Квинт просчитается и станет жертвой собственных ошибок и не правильных действий.

– Великолепно! – ответил Долгих. – Я подумаю, что можно предпринять. И, конечно, окажусь единственным свидетелем...

Послышались легкие шаги, и на пороге кабинета появилась Зек Фонер. Бросив холодный взгляд на Долгих, она внимательно посмотрела на Геренко.

– Кайл оказался поистине бесценной находкой для нас, правда, иногда он несет какой-то бред. Ему известно абсолютно все, и он потоком обрушивает на нас сведения. Он и о нас знает много, я бы сказала – слишком много. Даже я не слышала о некоторых вещах, совершенно фантастических вещах... – у нее вдруг сделался очень усталый вид.

– Фантастические вещи? – понимающе кивнул Геренко. – Я предполагал нечто подобное. Именно поэтому вы решили? что он несет бред? И что разум подводит его? Поверьте, это не так. Вам удалось выяснить, что именно они уничтожили в Румынии?

Зек кивнула головой.

– Да, но... в это трудно поверить... Я... Геренко предостерегающе поднял руку, и она поняла, что он предупреждает ее о необходимости соблюдать осторожность. Долгих не должен знать тайну. Фонер ненавидела КГБ, как, впрочем, и остальные экстрасенсы, работавшие в отделе. А потому она немедленно замолчала.

– Это примерно то же, что спрятано в горах недалеко от Черновцов? – спросил Геренко. Зек молча кивнула.

– Прекрасно, – невыразительно улыбнулся Геренко. – А теперь, моя дорогая, вам следует вернуться к своей работе. Отнеситесь к ней с максимальной ответственностью.

– Да, конечно, – ответила она. – Я вышла лишь на минутку, пока ему вводят очередную дозу препарата. Кроме того, мне необходимо было передохнуть... – она покачала головой. В ее широко открытых глазах светилось какое-то недоверие, вероятно, вызванное тем, что ей довелось узнать. – Товарищ Геренко, все это ужасно...

Геренко вновь поднял вверх детскую ручку, призывая девушку к молчанию.

Опустив голову, она неуверенной походкой стала спускаться по каменной лестнице.

– О чем это шла речь? – Долгих был заинтригован, он ничего не понимал.

– О смертельном приговоре Краковичу, Гульхарову и Квинту, – ответил Геренко. – В сущности, только Квинт мог быть нам полезен, но теперь и он уже не нужен. Вы можете отправляться. Ваш вертолет уже готов?

Долгих кивнул и хотел было встать, но вдруг нахмурился и попросил:

– Скажите мне, что будет с Алеком Кайлом, когда вы закончите работать с ним? Я займусь этой парочкой предателей и Квинтом, но что будет с Кайлом? Как вы поступите с ним?

– Я думал, что вам все и так ясно, – удивленно приподняв бровь, ответил Геренко. – Когда мы получим всю необходимую информацию, мы бросим его где-нибудь в укромном уголке британской зоны Берлина, и он там умрет. Причем ни один врач никогда не сможет определить, что послужило причиной смерти.

– А отчего он умрет? Что это за препарат, который вы вводите ему? Ведь врач обязательно обнаружат следы его присутствия в организме.

Геренко потряс похожей на грецкий орех головой.

– Нет-нет, он не оставит никаких следов. В течение нескольких часов он будет полностью выведен из организма. Вот почему мы вынуждены время от времени вводить ему новые дозы. Наши болгарские друзья просто молодцы! Он уже не первый, кому мы вводим этот препарат, и результаты всегда одни и те же. А что касается причины его смерти... у него просто не останется стимула к жизни. Он будет обладать не большим интеллектом, чем кочан капусты, и не сможет даже пошевелиться. Способность контролировать функции собственного организма полностью исчезнет. Жизненно важные органы перестанут работать. Он сможет просуществовать еще какое-то время, если его подключат к аппарату жизнеобеспечения, но...

– Гибель мозговых клеток, – понимающе кивнул Долгих и усмехнулся.

– О, вы прекрасно уловили самую суть! – воскликнул Геренко и равнодушно хлопнул в ладоши. – Браво! Опустошение мозга – смерть, не так ли? А теперь извините, я должен позвонить.

Долгих встал.

– Я поехал, – сказал он. Его мысли уже были заняты предстоящим заданием.

– Тео, – обратился к нему на прощание Геренко, – Кракович и его друзья должны быть уничтожены как можно скорее. Не тяните с этим. И еще, последнее: не пытайтесь узнать, чем они собирались заниматься там, в горах. Не забивайте себе голову этой проблемой. Поверьте, излишнее любопытство может быть опасным!

В ответ Долгих лишь молча наклонил голову. Потом повернулся и вышел из кабинета.

* * *

Квинт ожидал, что всю дорогу в Черновцы Кракович будет буквально кипеть от ярости. Но этого не случилось. Напротив, шеф отдела экстрасенсорики спокойно сидел в машине, полностью погрузившись в свои мысли. Он стал еще более задумчивым, после того как Гульхаров вкратце рассказал ему про оборванный кабель.

– Кое-что во всем этом мне не нравится, – чуть позже сказал Кракович Квинту. – Поначалу я решил, что толстяк на контрольно-пропускном пункте просто тупица, но теперь я в этом совсем не уверен. А история с электроснабжением кажется мне тем более странной. Сергей быстро и без малейшего труда обнаружил и ликвидировал разрыв, а они никак не могли этого сделать. Можно подумать, что наш толстяк не только глуп, но и не способен выполнять свои обязанности.

– Вы думаете, что нас задержали намеренно? – Квинт почувствовал, что его охватывают мрачные мысли и предчувствия, что на плечи ему словно давит что-то темное и тяжелое.

– Меня смущает последний телефонный звонок, – пробормотал Кракович. – Что это за представитель Управления пограничного контроля? Никогда не слышал о таком. Но, думаю, он и в самом деле существует. Во всяком случае, это возможно. И тем не менее странно: один представитель от Управления держит под контролем тысячи контрольно-пропускных пунктов на границах Советского Союза? Ну, допустим, он фигура реальная. Но тогда получается, что Иван Геренко связался с ним поздно ночью, а тот, в свою очередь, сам, лично, позвонил офицеру на контрольно-пропускной пункт – и на все это потребовалось всего лишь десять минут!

– Кому было известно, что мы должны приехать сюда? – Квинт, всегда стремившийся докопаться до самой сути, задал наиболее естественный и сам собой напрашивающийся вопрос.

– Ну... – Кракович задумчиво почесал за ухом. – Знали, конечно, мы и...

– И?..

– И мой заместитель, оставшийся в особняке в Бронницах, Иван Геренко. – Кракович обернулся и уставился на Квинта.

– Мне неприятно говорить вам об этом, – начал Квинт, – но в таком случае именно Геренко виноват в происшедшем, если, конечно, все это было действительно заранее подстроено.

Кракович недоверчиво фыркнул и покачал головой.

– Но почему? Какие у него могут быть причины для этого?

– Вы должны знать его лучше, чем я, – пожал плечами Квинт. – Он амбициозен? Мог ли его кто-либо перевербовать? Кто именно? Вспомните, у нас уже были неприятности в Генуе, вы тогда очень удивились и никак не могли понять, каким образом КГБ удалось выйти на наш след. Тогда вы решили, что вас постоянно держали под наблюдением. Однако так или иначе нам удалось оторваться от них. А теперь представьте себе: что, если враг находится рядом с вами, в вашей собственной организации? Иван Геренко знал о том, что вы должны встретиться с нами в Италии?

– Помимо самого Брежнева, получавшего информацию через посредника, который вне подозрений, единственным человеком, кому было известно абсолютно все, является Иван Геренко, – ответил Кракович.