Текст книги "Вамфири"

Автор книги: Брайан Ламли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 32 страниц)

Он шагнул и без всякого усилия перевернул ногой тело тощего валаха на спину. И тут Тибор увидел, что с ним произошло. И совершила это не стая волков, потому что ничего не было съедено.

Тощий сутулый валах, отчаянно храбрый при жизни, всегда ходивший с выпяченным вперед подбородком, сейчас казался еще более худым, чем всегда. Туловище его было рассечено от глотки до паха, все внутренности торчали наружу, а вырванное из груди сердце висело, как на ниточке. Меч Тибора не раз рассекал людей подобным же образом, но это не имело ровно никакого значения. Если верить словам Ференци, этот человек к тому времени был мертв. А его ужасные раны нанесены отнюдь не мечом...

Тибор содрогнулся и отвел взгляд от растерзанного трупа, но тут же глаза его непроизвольно наткнулись на руки Ференци. Ногти у этого чудовища были остры, как лезвия. Хуже того, зубы его походили на заточенные стамески. От этих мыслей у Тибора закружилась голова, и он едва не потерял сознание.

– Зачем? – шепотом произнес Тибор.

– Я уже рассказал тебе зачем, – Фаэтор начал проявлять признаки нетерпения. – Мне хотелось побольше узнать о тебе. При жизни он был твоим другом. Ты присутствовал в его крови, в его легких и сердце. И после смерти он остался верен тебе, ибо нелегко делился тем, что ему известно. Ты видишь, как свешиваются его внутренности? Да, мне пришлось потерзать их, прежде чем удалось выведать из них все тайны.

Ноги у Тибора подкосились, И он словно распятый повис на своих цепях.

– Если мне суждено умереть, убей меня сейчас же. И покончим с этим раз и навсегда, – прохрипел он.

Фаэтор медленно подходил все ближе и ближе, пока не оказался от Тибора на расстоянии вытянутой руки.

– Высшая стадия существования Вамфира не требует смерти. В первый момент, когда семя окажется внутри тебя и станет внедряться в твой мозг, протянет щупальца вдоль спинного мозга, тебе может показаться, что ты умираешь, но в действительности это не так. После этого... – он пожал плечами, – превращение может происходить мучительно долго или, наоборот, чрезвычайно легко и быстро – это процесс непредсказуемый. Но одно неизбежно – произойдет оно обязательно. Кровь вновь вскипела в жилах у Тибора. У него еще оставалась возможность умереть человеком.

– Что ж, если ты не хочешь позволить мне умереть честно, я сам сделаю это.

Сжав зубы, он с такой силой рванул оковы, что запястья начали кровоточить, но он все сильнее и сильнее дергал цепи, углубляя и расширяя свои раны. Его остановило яростное и долгое шипение Фаэтора. Тибор на миг прекратил свою ужасную самоуничтожительную работу и... оказался в глубокой бездне, в самой преисподней.

Ференци был теперь так близко, что Тибор чувствовал на себе его дыхание, черты его лица были искажены бушующими внутри страстями. Его длинные челюсти раскрылись, внутри сверкнули острые, как клыки, зубы, и было видно, как неистово извивается змеиный язык.

– Ты осмеливаешься демонстрировать мне свою кровь? Горячую молодую кровь? Кровь, которая равноценна жизни! – он дернулся, будто его сдавил неожиданно сильный спазм, и Тибору показалось, что Ференци сейчас станет плохо, но этого не случилось. Он лишь схватился руками за шею, несколько раз судорожно вздохнул и покачнулся, но быстро взял себя в руки. – Ах, Тибор! Теперь, хочешь ты того или нет, ты сам ускорил наступление того момента, когда больше откладывать нельзя. Это мой час и твой тоже! Пришло время появиться яйцу, семени! Смотри! Смотри!

Широко раскрытый рот Фаэтора сделался похожим на черную пещеру, а раздвоенный блестящий язык изогнулся крючком и конец его опустился в горло. Там он подцепил что-то и вытянул на свет.

Тибор весь сжался, и ему трудно стало дышать. Он увидел, что в раздвоении языка зажато яйцо вампира, его семя – полупрозрачная серебристая капля, сияющая словно жемчужина, дрожащая в последние секунды перед... перед посевом?

– Нет!!! – раздался хриплый крик ужаса. Но неизбежное должно было случиться. Тибор взглянул в глаза Фаэтора, пытаясь прочитать в них хотя бы намек на то, что его ожидает. Но он жестоко ошибся. Ференци умел подчинять других своей воле, обладал мощным даром гипноза. Глаза вампира были желто-золотого цвета. И без того огромные, они увеличивались с каждой секундой. «Сын мой, – казалось, говорили они. – Ну давай же, поцелуй своего отца!» Потом...

Из жемчужно-серой капля превратилась в алую, и рот Фаэтора быстро прижался к раскрытому в крике рту Тибора...

* * *

Молчание Гарри Кифа длилось несколько секунд, и за все это время завернутые в одеяла и охваченные ужасом от того, что им пришлось услышать, Кайл и Квинт не проронили ни слова.

– Это наиболее... – наконец заговорил Кайл.

– Никогда в своей жизни... – почти одновременно начал Квинт.

– Нам придется закончить на этом, – с тревогой в голосе прервал обоих Киф. – Мой сын вот-вот проснется, ему пора кушать.

– Два разума в одном теле, – задумчиво произнес Квинт, все еще находившийся под впечатлением от услышанного. – Я говорю в данном случае о вас, Гарри. В какой-то мере вы похожи на...

– Не надо об этом, – снова прервал его Киф. У меня нет ничего общего с тем, что вы имеете в виду. Даже отдаленно. Слушайте, я должен торопиться. Вы хотите что-нибудь рассказать мне?

Кайл постарался сосредоточиться и заставил себя вернуться на землю, к реальности.

– Завтра мы встречаемся с Краковичем, – сказал он. – Но у меня неспокойно на душе. Предполагалось, что это будет сугубо конфиденциальная встреча двух отделов экстрасенсорики, своего рода обмен опытом. Но в это дело уже вмешался по меньшей мере один агент КГБ.

– Откуда вам это известно?

– У нас есть свой осведомитель, но он держится в тени. Их люди слишком близко подобрались к нам. Призрак Кифа, казалось, был озадачен.

– Этого никогда бы не случилось во времена Боровица. Он их люто ненавидел. И честно говоря, я не понимаю, почему это случилось сейчас. Между методами контроля над умами, которыми пользуется Андропов, и нашими нет ничего общего. Когда я говорю «нашими», я имею в виду и русских. Постарайтесь избежать противостояния, Алек. Вам необходимо работать вместе с Краковичем. Предложите свою помощь.

– В чем? – нахмурился Кайл.

– У него есть где навести порядок. По меньшей мере, одно место вам известно. В ваших силах помочь ему.

– Есть где навести порядок? – Кайл вскочил с кровати и, прижимая к себе одеяло, шагнул к призраку. – Гарри, но у нас самих в Англии есть где наводить порядок! Пока я здесь, в Италии, Юлиан Бодеску вытворяет все, что ему заблагорассудится! И меня это очень беспокоит. Я еще не отказался от мысли направить к нему своих людей и...

– Нет! – встревоженно воскликнул Киф. – Ни в коем случае – до тех пор пока мы не узнаем все, что нам необходимо знать. Вы не имеете права рисковать! Сейчас он находится в центре своего весьма небольшого гнезда, но, если он только захочет, он может, как чуму, распространить эту заразу!

Кайл понимал, что Киф совершенно прав.

– Хорошо, – сказал он, – но...

– Я не могу больше оставаться, – прервал его Гарри – Тяга слишком сильна. Он просыпается, мобилизует все свои физические и умственные способности и, кажется, воспринимает меня как одну из них.

Светящийся неоном силуэт начал мерцать, голубое сияние замигало.

– Гарри, о каких «местах» вы говорили?

– Подземное существо, – голос Кифа раздавался как прерывистый радиосигнал. Голографическое изображение ребенка, видимое на фоне его фигуры, заметно шевелилось, потягивалось.

«Мы уже говорили об этом раньше», – подумал Кайл.

– Вы сказали, что по меньшей мере одно место нам известно. Какое место? Вы имеете в виду могилу Тибора? Но ведь он же мертв, это несомненно!

– Крестообразные холмы... морские звезды... лозы... спрятавшиеся в земле вьющиеся растения...

– Он все еще там? – едва не задохнулся от удивления Кайл.

Киф кивнул, но потом передумал и отрицательно покачал головой. Он попытался что-то сказать, но его очертания задрожали и исчезли, рассыпавшись на сотни сияющих голубых искр. Еще какое-то мгновение Кайл надеялся, что разум его присутствует рядом, но услышал лишь шепот Карла Квинта:

– Нет, это не Тибор. Его там нет. Это не он, а то, что он оставил после себя!

Глава 7

Первая пятница сентября, одиннадцать часов вечера, Генуя.

Алек Кайл и Карл Квинт быстро шли по скользким после дождя камням мощеной аллеи, направляясь в кабачок под названием «Frankie's Franchise», где у них была назначена встреча с Феликсом Краковичем.

За семьсот миль от Генуи, в Англии, в Девоне, стоял душный вечер бабьего лета. Было десять часов вечера. В Харкли-хаус на кровати, стоявшей в просторной комнате мансарды, совершенно обнаженный лежал на спине Юлиан Бодеску, перебирая в уме события последних дней. Во многих отношениях это были вполне удачные дни, но в то же время они таили в себе опасность. До сих пор он не мог объективно оценить силу своего воздействия, поскольку школьные приятели и Джорджина были существами слабыми и не позволяли ему вынести достаточно точный вердикт. А вот семейство Лейков стало для него настоящим испытанием, и он успешно прошел его.

Единственной трудностью стал Джордж Лейк, но даже инцидент с ним можно отнести к разряду случайностей. Просто Юлиан не был готов к столкновению с ним. Молодой человек лениво улыбнулся и осторожно потрогал плечо. Оно еще слегка ныло. А где теперь «дядюшка Джордж»? Он внизу, в подземелье, вместе со своей женой Анной, вот где. Он там, где ему и следует находиться, а верный Влад охраняет вход. Не потому, что Юлиан считал это безусловной необходимостью, а лишь в целях предосторожности. А что касается другого... оно покинуло чан и исчезло в темных глубинах земли.

Оставалась еще «мать» Юлиана – Джорджина. Она была в своей комнате и находилась в свойственном ей состоянии ужаса и жалости к себе. Такой она оставалась в течение всего прошедшего года – с тех пор, как он сделал с ней это. Ничего бы, возможно, не произошло, если бы она тогда не порезала руку. Но это случилось, и она имела неосторожность показать ему кровоточащий порез. И тогда с ним произошло нечто страшное. Всякий раз, когда он видел кровь, он чувствовал нечто подобное, но тогда ощущение было совсем иным, и Юлиан оказался не в силах совладать с ним. Перевязывая руку, он осторожно позволил кое-чему... кое-какой своей части проникнуть в рану. Джорджина ничего не заметила. Но Юлиан все видел и понял, что он сделал это!

Она очень долго болела, а когда выздоровела... правду говоря, она так и не выздоровела окончательно, в полной мере. Юлиан знал, что «это» растет внутри ее и что он является властелином «этого». Знала об этом и она, и именно потому постоянно пребывала в страхе.

Его «мать»... В действительности Юлиан никогда не признавал ее своей матерью. Он знал, что она родила его, но всегда считал себя сыном своего отца, только не того, который официально был таковым. Сыном... чего-то другого. Вот почему сегодня вечером в который раз он расспрашивал ее об Илие Бодеску, о том, как и где он умер. Желая быть уверенным в том, что знает абсолютно все, до мельчайших деталей, он погрузил ее с помощью гипноза в особенно глубокий транс.

Пока Джорджина рассказывала о том, как все произошло, он мысленно переносился на восток – через океаны, горы, равнины, над полями, реками и городами – к тому месту, которое постоянно присутствовало в его подсознании. Холмы, леса и... вот оно! Поросшие лесом крестообразные холмы! Это место он должен будет посетить... очень скоро...

Ему необходимо отправиться туда, потому что именно там заключена разгадка. Он был таким же рабом этого места, как все остальные были его рабами. Точнее говоря, он был намертво привязан к нему, и оно постоянно притягивало его к себе. Он не осознавал, насколько тесно связан с этим местом, до того момента, когда вернулся Джордж. Он возвратился из своей могилы на кладбище в Блэгдоне, покинув царство мертвых. Поначалу Юлиан был в шоке, потом на смену пришло всепоглощающее любопытство, и, наконец, ему открылась истина! Юлиан понял, чем он является на самом деле. Именно не кем, а чем! И, конечно же, он догадался, что он сын не только Джорджины и Илии Бодеску.

Юлиан знал, что он не относится к числу обыкновенных людей, что какая-то часть его не принадлежит человеческой природе. И сознание это глубоко волновало и возбуждало его. С помощью гипноза он мог заставить людей выполнять любые его приказы, исполнять его желания, каковы бы они ни были. Его тело способно было произвести своего рода новую жизнь. Он мог превращать людей в себе подобных существ. Нет, они, безусловно, не обладали его силой или талантами, но это и к лучшему. Изменившись, они становились его рабами, а он был их полновластным хозяином.

Более того, он владел даром некромантии: вскрыв мертвое тело, он узнавал все тайны и обстоятельства жизни любого некогда живого существа. Он умел красться, как кот, плавать, как рыба, яростно нападать, как дикий пес. Он неоднократно думал о том, что, будь у него крылья, он даже мог бы летать, как летучая мышь. Как летучая мышь – вампир!

На столике возле его кровати лежала книга в твердом переплете, называвшаяся «Вампиры: факты и вымысел». Он протянул тонкую руку и провел пальцами по тисненому изображению летучей мыши на черном материале переплета. Увлекательное чтение, но ни название, ни содержание не соответствовали действительности. То, что называлось вымыслом, на самом деле являлось абсолютной правдой – и Юлиан сам тому подтверждение. А то, что выдавалось за факты, в действительности было не более чем выдумкой.

Взять, например, солнечный свет. Он не убивает. Может, конечно, и убить, если у Юлиана хватит глупости, чтобы в летний полдень выйти из затененного укрытия более чем на одну-две минуты. Он считал, что все дело здесь в какой-то химической реакции. Фотофобия достаточно часто встречается даже у самых обычных людей. Грибы лучше всего растут темными туманными сентябрьскими ночами под слоем соломы. Он даже где-то читал, что на Кипре можно найти вполне съедобные грибы, которые, однако, никогда не появляются на поверхности земли. Они растут под слоем мягкой почвы и раздвигают ее, образуя на поверхности трещины, по которым местные жители узнают, где их искать. Эти грибы не нуждаются в солнце, но оно не способно убить их. Нет, солнце не могло уничтожить Юлиана, хотя и раздражало его. Просто ему следовало быть осторожным, не более.

А уж что касается дневного сна в гробу, наполненном родной землей, то это сущая чушь. Он иногда спал днем, но лишь потому, что большую часть ночи проводил в размышлениях или прогуливался по поместью. Он действительно больше любил ночь, потому что тишина и лунный свет заставляли его чувствовать себя ближе к своим истокам, позволяли лучше познать свою истинную сущность.

Остается еще присущая вампирам жажда крови. Это тоже не правда, во всяком случае в отношении Юлиана. Вид крови, конечно, возбуждал его, внутри его что-то происходило, заставляя бушевать страсти, но высасывание крови из вен жертвы едва ли можно назвать удовольствием, как это описывается в разного рода книгах. Тем не менее он любил есть полусырое мясо, причем в больших количествах, и не относился к числу почитателей растительной пищи. С другой стороны, существо, выращенное Юлианом в стоявшем в подвале чане, жаждало крови, питалось ею. Кровью, плотью, всем живым или бывшим когда-то живым. Плотью, алыми соками живого или мертвого тела! Юлиан знал, что оно не нуждается в питании, но при возможности не упустит случая. Оно поглотило бы и Джорджа, если бы Юлиан не вмешался.

Это существо... Юлиан даже задрожал от наслаждения. Оно знало лишь то, что Юлиан является его хозяином, и больше ничего. Он вырастил его из собственной плоти и хорошо помнил, как это произошло.

Вскоре после того, как его исключили из школы, у него заболел один из коренных зубов. Боль была очень сильной, но он не пошел к дантисту. Он так старательно раскачивал зуб, что однажды ночью вырвал. Он начал внимательно рассматривать его, и тот факт, что этот зуб был скрытой частью его самого, показался ему удивительным – всего лишь белая кость и кусочек хряща – красного цвета корень. Он положил зуб на блюдце и поставил блюдце на подоконник в спальне. Утром он услышал, как что-то упало на пол – у корня образовались крошечные отростки, и зуб, словно краб, уползал, пытаясь спрятаться от утреннего света.

Передние зубы Юлиана всегда были острыми и по форме напоминали стамески, но все же это были человеческие зубы. Они ничем не напоминали зубы животного. Но тот, который вырос на месте выпавшего, ничуть не походил на зуб человека. Это был, скорее, коготь или клык. С тех пор у Юлиана сменились почти все зубы, и каждый новый был таким же клыком. Особенно походили на звериные клыки глазные зубы. Изменилась и форма челюстей.

«Возможно, причина всех изменений лежит во мне самом. Вероятно, это происходит потому, что я сам этого хочу. Сознание определяет материю. Все дело в том, что я порочен», – часто думал он.

То же самое неоднократно говорила ему и Джорджина, упрекавшая его в склонности к неблаговидным поступкам. Это было еще во времена детства, когда она имела возможность контролировать его поведение, и многое в нем ее не устраивало. Именно тогда он впервые занялся некромантией. Что ж, с тех пор у нее было много поводов для недовольства.

Джорджина... «мать» – охваченный ужасом цыпленок, загнанный в ловушку лисенком и вынужденный наблюдать оттуда, как растет звереныш, становится крепким, сильным, холеным. По мере того как Юлиан рос, бразды правления постепенно переходили в его руки. Все дело было в его глазах: стоило ему только взглянуть на Джорджину... и она оказывалась совершенно бессильной перед ним. То же самое происходило и с учителями и товарищами по школе. Он научился пользоваться этой особенностью и со временем великолепно освоил искусство гипноза. Практика приводит к совершенству. С этой точки зрения книга абсолютно правдива: вампиры умеют зачаровывать свои жертвы.

А что касается смертности и бессмертия... Этот аспект по-прежнему оставался загадкой, тайной, но и в нем он скоро разберется. Теперь, когда у него есть Джордж, он сумеет устранить все неясности, поскольку Джордж в значительной степени остался человеком. Да, он не умер и возвратился из могилы, но плоть его была человеческой плотью. А то, что сидит внутри его, за столь короткое время не могло значительно вырасти. В отличие от того, другого существа, у которого времени было вполне достаточно.

С другим существом Юлиан провел немало опытов. И хотя результаты не были столь значительными, это все же лучше, чем ничего. Согласно легендам, вампиров можно победить с помощью заостренного кола. То, другое существо не обращало на кол никакого внимания, совершенно не реагировало на него. Пытаться проткнуть его колом – все равно что бить по капле воды. Временами оно бывало достаточно твердым, на нем могли появляться то зубы, то глаза, то рукообразные отростки. Но по большей части его консистенция была протоплазменной, похожей на желатин.

Но все же существо не было бессмертным, его можно было уничтожить. Оно могло умереть. Юлиан однажды сжег часть его в печке, и нельзя сказать, чтобы существу это понравилось. В этом Юлиан Богом мог поклясться, хотя и сомневался в том, что Бог существует. Мысли об этом инциденте не давали Юлиану покоя. Если кто-нибудь когда-либо узнает, кем он является на самом деле, не попытаются ли тогда сжечь и его? Он полагал, что так и случится. Но едва ли кому-то удастся узнать обо всем. А если и удастся, кто этому поверит? В полиции не захотят и слушать какие-то истории о вампирах – таких тварей просто не существует. Но с другой стороны, если учесть, что среди местных жителей распространен «культ сатаны», кто знает – возможно, они и поверят в то, что вампиры есть на свете.

На лице его вновь появилась ужасная улыбка. Теперь все казалось ему не более чем смешным, но совсем иные чувства он испытывал, когда на следующий день после возвращения Джорджа, в дверь постучали полицейские. Он тогда едва не совершил жестокую ошибку – слишком быстро перешел к обороне, пытаясь себя защитить. К счастью, его нервозное состояние восприняли как результат недавней потери «любимого дядюшки». Если бы только они в тот момент могли знать правду! Правду о том, что Джордж Лейк находится прямо у них под ногами, что он скулит и дрожит от страха в подвале. Но даже если бы и знали, что они могли сделать? В том, что Джордж не захотел спокойно лежать, вины Юлиана не было.

В этом состояла еще одна истина, рассказываемая в легендах: если вампир убивает свою жертву определенным образом, она возвращается, будучи уже бессмертной. Три ночи пролежал Джордж в своей могиле, а на четвертую выбрался наружу. Ни одному заживо погребенному человеку совершить такое не удалось бы, но вампир, сидевший внутри Джорджа, придал ему необходимые силы. Этот вампир был частью другого существа, которое внедрило в Джорджа одну из своих псевдорук и остановило его сердце А то, другое существо, в свою очередь, являлось частью Юлиана, точнее говоря, его зубом.

Каким же истерзанным и окровавленным был Джордж в ту ночь, когда Юлиан открыл ему дверь. Весь дом, казалось, наполнился его плачем и визгом. Жалобы стихли лишь после того, как Юлиан рассердился, приказал ему успокоиться и замолчать, и запер в подземелье, где он и остался.

Лунный свет, проникший в комнату сквозь щели между неплотно задернутыми шторами, направил мысли Юлиана по новому руслу. О чем это он думал?

Ах да, полиция...

Они пришли, чтобы сообщить о жутком преступлении. Неизвестный человек или неизвестные люди вскрыли могилу Джорджа Лейка и похитили его труп. Полицейские поинтересовались, находится ли все еще в Харкли-хаус миссис Лейк.

Да, она, конечно, по-прежнему здесь, но она так и не оправилась после смерти мужа и очень страдает. Поэтому весьма нежелательно, чтобы они с нею встречались. Лучше будет, если Юлиан сам ей обо всем расскажет. Но кто же осмелился совершить столь невероятное преступление?

Они ответили, что, по их мнению, им удалось задержать одного из возможных виновников. Он принадлежит к одной из действующих в этих местах сект, члены которой оскверняют местные кладбища и устраивают там свои шабаши. Их называют друидами или кем-то еще в этом роде. Знаете, они поклоняются дьяволу! Но на этот раз они зашли слишком далеко. Однако не стоит беспокоиться, в конце концов их обязательно поймают. Они просят лишь как можно деликатнее сообщить обо всем вдове.

Конечно же, конечно. Он очень благодарен за то, что они обо всем рассказали ему, хотя новости, безусловно, не из приятных. Он не завидует им в том, что они вынуждены выполнять подобную задачу.

Ну, для них это обычная работа. Очень жаль, что они не могут сообщить пока ничего утешительного. Доброй ночи...

Вот так все и было.

Но он снова отвлекся... Юлиан заставил себя мысленно вернуться к легендам о вампирах. Что там еще? Ах да, зеркала... Вампиры ненавидят зеркала, потому что не отражаются в них. Глупости, но в то же время в какой-то мере и правда. Юлиан отражался в зеркале, но иногда, когда он смотрелся в него, особенно если это было ночью, он мог увидеть гораздо больше, чем другие. Потому что он знал, на кого смотрит, и этот кто-то не относился к числу людей. Он часто думал: если кто-то увидит в зеркале вот такое отражение, сможет ли он разглядеть истину – чудовище, скрывающееся в человеке?

И, наконец, последнее – страсть вампира, его желание обладать женщинами. Юлиан познал вкус крови – и не только крови – женщин, и он показался ему столь же восхитительным, как вкус превосходного красного вина. Кровь женщин, как, впрочем, и любая другая кровь, возбуждала его, но не настолько, чтобы он постоянно думал о ней. Джорджина, Анна, Хелен... он знал вкус крови всех троих. И придет время, когда он познает вкус еще многих и многих женщин.

Его собственное отношение к крови приводило Юлиана в недоумение. Будь он настоящим вампиром, кровь, стала бы для него важнейшим источником жизненных сил. Но это было не так. Вполне возможно, что процесс его перевоплощения еще не завершился. Может быть, по мере того как изменения будут происходить дальше, та часть его, которая оставалась человеческой, исчезнет навсегда. И тогда он станет полноценным вампиром. Или полнокровным?

Страсть... но страстное желание можно испытывать не только в отношении крови. В жизни много вожделенного. Нет ничего удивительного в том, что в романах женщины с такой готовностью поддаются чарам вампиров. Особенно, если однажды им уже приходилось иметь с вампирами дело. Да уж! Какая женщина может чувствовать себя удовлетворенной обычным мужчиной? Ни одна! Им только кажется, что они испытали подлинное наслаждение, потому что иное им просто неизвестно. Мужчина не способен полностью удовлетворить женщину. А вот вампир...

Юлиан повернулся набок и посмотрел на девушку, лежащую рядом с ним в лучах лунного света. Кузина Хелен... Она была очень красива и абсолютно невинна. Не то чтобы совсем чиста, но близко к тому. Кто же лишил ее девственности?.. Впрочем, какое это имеет значение? Фактически он ничего не украл, да и дал ей не слишком много. Они просто часок поиграли в любовников.

Но теперь... Теперь она познала истинное наслаждение. Она прекрасно понимала, что, если бы Юлиан захотел, она буквально взорвалась бы от переполнявших ее эмоций.

Усмешка тронула его губы. Да, в этом нельзя было сомневаться, поскольку не только другое существо обладало способностью выпускать во все стороны свои псевдоподы. Почувствовав, как внутри нарастает возбуждение, Юлиан подавил смешок и, протянув руку, нежно погладил прохладную округлость бедра Хелен.

Несмотря на то, что Хелен находилась в глубоком сне и видения ее были страшны, прикосновение его руки заставило ее вздрогнуть. Кожа ее покрылась мурашками, а дыхание мгновенно превратилось в прерывистые стоны. В своем гипнотическом сне она даже начала слегка скулить и подвывать, подобно легкому ветерку, гуляющему меж щелей пола. Да, сон ее был именно гипнотическим. Все дело было в силе гипноза и телепатии – его высшей форме.

Нигде в литературе, за исключением нескольких наиболее выдающихся романов, Юлиан не встречал упоминания о способности вампиров энергетически воздействовать на сознание других и читать на расстоянии мысли. А между тем эта способность была одним из присущих ему даров. Как и другие, этот дар не получил еще полного развития, но тем не менее он им обладал. Стоило Юлиану просто прикоснуться или войти в свою жертву – и она становилась для него открытой книгой, даже на значительном расстоянии. Даже сейчас, если он направит свои мысли... вот оно!

Скучные и пустые «размышления» другого существа... Точнее, он прикоснулся к инстинктивному ощущению существом факта своего бытия, своего рода животному осознанию. Другое существо точно также сознавало себя, как сознает себя, например, амеба. Но существо являлось частью Юлиана, и потому он проникал в это сознание.

Теперь, когда он, если так можно выразиться, воспользовался Хелен, Анной, Джорджем и Джорджиной, он ясно чувствовал их всех. Мысли его покинули существо и понеслись дальше... Вот Анна... она спит где-то там, во тьме, в холодном сыром углу... А вот и Джордж... но он не спит.

Джордж... Юлиан понимал, что в самом ближайшем будущем с Джорджем нужно что-то делать. Он вел себя не так, как следовало. В нем чувствовалось какое-то упрямство. Поначалу Юлиан полностью держал его в своей власти, как и всех троих женщин. Но недавно...

Юлиан сосредоточился на разуме Джорджа, медленно и незаметно проник в его мысли, а там... черная бездна ненависти, освещаемая вспышками ярости! Невероятной силы звериная жажда... но не только крови... отчаянная жажда мести?..

Юлиан нахмурился и поспешил покинуть сознание Джорджа, прежде чем тот почувствует его присутствие. Совершенно очевидно, что «дядюшка» Джордж требует срочного вмешательства. Юлиан уже знал, каким образом он использует Джорджа, оставалось назначить дату. Например, завтра. Он ощущал, как ничего не подозревающее бессмертное существо в ярости мечется по подземелью. Но что это?!

На затылке у Юлиана волосы встали дыбом. Он вскочил с кровати. Это не могли быть женщины, Джорджа он только что покинул – кто же это? Кто-то находился совсем близко, и мысли его были заняты Хартли-хаусом и самим Юлианом. Он подошел к окну, слегка раздвинул шторы и с беспокойством выглянул на улицу.

Из окна открывался вид на поместье. Полуразрушенные постройки, посыпанная гравием дорога, заросли кустарника и лес, за ними – высокая наружная стена и ворота, за которыми обрамленная с обеих сторон высокой живой изгородью вьется серебряная полоса лунного света. Сморщив нос, Юлиан, словно пес, почуявший чужой запах, стал принюхиваться. Ну да, так и есть – чужой! Там, возле живой изгороди, он заметил отражение лунного света на стекле и красную точку огонька сигареты. Кто-то прятался в тени живой изгороди и наблюдал за Хартли-хаусом, следил за Юлианом!

Определив направление, Юлиан сосредоточил свои мысли на сознании незнакомца. Но ему удалось коснуться его лишь на секунду, на короткое мгновение, а потом... потом, словно железные ставни, захлопнулись перед его мысленным взором. Блеск стекол очков или бинокля исчез, огонек сигареты потух, а сам человек, вернее, его тень растворилась во мраке.

– Влад!, – не задумываясь отдал команду Юлиан. – Быстро, найди его и, кто бы он ни был, приведи ко мне!

Влад, спавший в зарослях бурьяна возле входа в подземелье, немедленно проснулся, насторожился, повел ушами в сторону ворот и подъездной дороги, вскочил и помчался галопом. В глотке его словно глухой отдаленный гром клокотало рычание, мало напоминавшее рычание собаки.

* * *

Дарси Кларк совершал вечерний обход Хартли-хауса. Он был экстрасенсом с высоким телепатическим потенциалом и к тому же обладал хорошо развитым чувством самосохранения. Таинственный дар, сознательно управлять которым Кларк не мог, всегда был на страже его безопасности. В отличие от людей, подверженных всякого рода случайностям, Кларк был практически неуязвим. В данной ситуации это свойство его натуры оказалось как нельзя кстати.

Дарси Кларку было всего лишь двадцать пять, но молодость и связанный с ней недостаток опыта он с избытком компенсировал энтузиазмом и рвением в работе. Долг и четкое исполнение обязанностей стояли для него на первом месте в жизни, и из него, безусловно, получился бы великолепный солдат. Именно по долгу службы он и находился с 17.00 до 23.00 вблизи Хартли-хауса. Около 23 часов он заметил, как дрогнули и слегка разошлись шторы в одной из комнат мансарды.