Текст книги "Помойник"

Автор книги: Борис Терехов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

– Спасибочки, Вован. Ты человек. Только как нам есть со связанными руками? – поинтересовался Фролик. – Мы ж тебе не фокусники из цирка.

– Да, будь уж любезен, развяжи нас, – попросил Гарик. – Не вредничай. Не порти картину. Даю слово, что мы не убежим и не набросимся на вас.

– У тебя, Вован, пистолет. Разве ним поспоришь? Если не желаешь оказаться с лишней дыркой. Лишние же дырки нам не нужны, – добавил Фролик.

– По-моему, вы, парни, обнаглели до предела. Может быть, вам еще официанток из ресторана вызвать? А самому мне спеть и сплясать? Или – чего мелочится? – хор цыган пригласить? Ничего, перебьетесь. Не особо важные персоны. Вон Вика вам поможет.

– Разумеется, помогу, – подтвердила та.

– У нас есть не тронутая бутылка дагестанского коньяка! Четыре звездочки! – радостно вспомнил Фролик. – Разреши, Вован, мы хлопнем по чуть-чуть.

– Давайте, – безразлично махнул я рукой. – Хлопайте. Хоть коньяком, хоть дверьми.

В сторожку вернулся Гера. За ним послушно, словно верный пес, плелся Алекс. Он тотчас присоединился к своим приятелям, сидящим за столом, а Гера с аптечкой в руках направился к лежащей на кровати Шуре.

– Нашел валидол. Никакого другого сердечного лекарства у них нет. Положи таблетку под язык, – сказал он, высыпал из тюбика себе на ладонь таблетки и протянул ей одну.

– Не стоит травить химией свой организм. Это гадость. Рекомендую выпить грамм пятьдесят коньяка. От него намного больше пользы, чем от таблеток. Это старое испытанное средство, – заметил Гарик. – Посмотрите на Дениса. Принял немного человек, и сразу стал как огурчик. Хоть на закуску подавай.

Следуя совету Гарика, я взглянул на Дениса. Конечно, назвать его «огурчиком» даже при всем желании у меня бы не повернулся язык. Но то, что самочувствие его значительно улучшилось, было несомненно.

Вика, не долго думая, принесла Шуре рюмку коньяка, наполненную до краев, и та, приподняв голову от подушки, пожалуй, излишне интеллигентно, мелкими глоточками, выпила рюмку до дна. Вскоре и в самом деле сказалось благотворное действие коньяка. Она ожила. Краска возвратились к ней в лицо и загорелись, потухшие было, глаза, а движения приобрели почти привычную живость.

– Сколько времени я пробыл в отрубе? – неожиданно спросил Денис. Голос его звучал хрипло и невнятно. Держась ладонью за затылок, он сидел и раскачивался на стуле. – Проклятье, как башка-то раскалывается. Ну и засандалил же мне этот гребаный Кривонос.

– Не только засандалил. Он забрал еще твой мобильный телефон, – сообщил Фролик.

– Сказал, что конфискует его в качестве штрафа за нанесенный моральный ущерб, – дополнил Гарик.

– Вот сволочь! Слова-то, пэтэушник, какие использовал! За моральный ущерб! Не хило! Чтоб ему загнуться! – выругался Денис. Посмотрел в окно – и буквально посерел на глазах. – О, дьявол! Как, уже так поздно?! Чего ж мы здесь рассиживаемся?! Давно было нужно отсюда сматываться! Линять к чертовой матери! На всех парах!

– Ждали, когда ваша честь соизволит окончательно очнуться. Потом Шуре стало плохо. Сорвалась женщина, бывает, – ответил Гарик. Затем открыл шире рот и принял из пальчиков Вики дольку сырокопченой колбасы. – Но что, собственно, случилось?

– Пока, к счастью, ничего. Сам узнаешь, если это случится, – сказал Денис и, опираясь обеими руками о стол, тяжело поднялся. – Поехали, поехали!

– Нам и впрямь сле-следует тро-трогаться. Не-нечего тут про-прохлаждаться, – заикаясь, согласился я. «Ну вот, с чем тебя и поздравляю, – мрачно подумал я. – Накликал сам на себя заикание. Теперь ни на одном праздничном концерте не выступишь с речью! Освистают!»

– Стало быть, и тронемся. Но я не понимаю, почему этот Денис нами командует? Тоже начальник мне сыскался. Ты должен сидеть и помалкивать в тряпочку, а не лезть во все щели. Указчик. Мы без тебя знаем, когда нам ехать, – возмутился Гера. – Шура, скажи, как ты себя чувствуешь?

– Лучше, но я бы полежала еще немного.

– Конечно, полежи. Наберись сил, – кивнул Гера, по-хозяйски подошел к столу, подцепил одноразовой вилкой ломтик сельди в винном соусе и отправил себе в рот. – Здоровье важнее всего.

– Не гони нас, Денис, мы еще не покрепились, – переставая жевать, произнес Фролик.

– Не дергай, дергатель, – поддакнул Алекс.

– Поехали же! Прошу вас! – взмолился Денис.

– Верно, нам бы не помешало поторопиться, – присоединился я к нему. Мое заикание внезапно прекратилось. Я вспомнил, что Паша Свисток, прощаясь, настоятельно не советовал мне долго задерживаться на мусорном полигоне. Правда, не объяснил почему.

– Да что такое? – спросил Гера.

– Сегодня полнолуние, точно?

– Ну и плевать. Что за невидаль? Полнолуниев мы не видали, что ли?

– Если бы плевать, – невесело усмехнулся Денис. – В это время лучше не оказываться ночью на свалке.

– Господи, как же я могла об этом забыть? Как же я, глупая, лишилась памяти. Какой ужас, – побледнев, прошептала Вика, но так, что в комнате ее все услышали. – В полнолуние на свалке появляется Помойник.

– Кто это? – полюбопытствовал Гарик.

– Давай расскажи людям, – попросил Гера.

– Некогда сейчас рассказывать. Потом, потом, – сбивчиво проговорил Денис и, покачиваясь, направился к выходу. За ним быстрыми шажками засеменила Вика. Далее, Шура, бережно поддерживаемая Герой, Гарик, Алекс и продолжавший жевать на ходу Фролик. Шествие замыкал я.

– А сумки?! Мы оставили наши сумки! – всполошился Гарик, притормаживая на месте. – Вика, птичка, вернись и забери их! И портфель, мой портфель!

Вика-птичка промолчала. Ничего не прощебетала ему в ответ. Наверное, не услышала или пожелала не услышать. Она выпорхнула уже в прихожую, затерявшись за спинами, идущих за ней людей. Вот и надейся на представительниц пернатого пола.

Меньше всего на свете мне сейчас нужны были их сумки и портфель Гарика из крокодиловой кожи. Этот портфель, очевидно, он взял для хранения полученных от нас с Герой денег за освобождение Шуры. (Мог бы ограничиться и обыкновенной котомкой!) Мне совсем не улыбалось исполнять роль грузчика. С какой, спрашивается, это стати? К тому же бесплатно. За здорово живешь. Однако я остановился, спрятал пистолет в боковой карман куртки, подхватил с пола все их добро и, вздохнув, следом за другими выбрался из сторожки.

На свалку опустилась темнота. Но назвать ее непроглядной было бы несправедливо. На небе висела полная луна, заливавшая слабым таинственным светом округу. Помигивая, сверкали первые звезды. (Впрочем, это мигали не сами звезды, а мигало у меня в глазах после яркой электрической лампочки без плафона, на потолке, в комнате.) Стояла поразительная гнетущая тишина. Воздух наполняла сумасшедшая смесь терпких помоечных запахов. Кое-где струйками вился легкий дымок от тлеющего мусора.

– Где машина?! – голосом, готовым сорваться на истеричный крик, спросил Денис, озирая пространство перед сторожкой. – Где эта чертова машина?!

– Она там, – испуганно ответил Алекс, показывая рукой направление. – Я отогнал ее немного дальше, поближе к выезду со свалки.

– Зачем?! Кто тебя об этом просил?! А?!

– Никто. Но я подумал, что так нам будет удобнее. Не придется объезжать в потемках мусорные кучи. Ведь в них можно запросто застрять или проколоть резину на колесе. А запасной шины у меня нет. Как тогда быть?

– Зачем вообще тебе понадобилось думать, кретин ты безмозглый?! Даун! Колеса ему жалко, а нас – нет! Мы для тебя пшик! Ты нас всех погубил! Ясно?! Без ножа зарезал! – в сердцах выпалил Денис и пошел к джипу настолько быстро, насколько позволяло его нынешнее состояние. Остальные, в том числе и я, сбившись в кучу, поспешили за ним. В настоящий момент не имело никакого значения, что он вроде бы как был моим с Герой врагом и пленником. Денис лучше других знал этот мусорный полигон и поэтому все мы беспрекословно ему подчинились. Хотелось бы надеяться, что он сумеет оправдать наше доверие.

Мы торопливо свернули за один свеженасыпанный мусорный холм, метров через двадцать – за второй, с плоской скошенной верхушкой.

Идти было сложно.

Я то и дело спотыкался на тропе – отдаленном подобии Военно-Грузинской дороги – о торчавшие из земли самые несуразные предметы. Потом, мне оттягивали руки и нарушали равновесие две тяжелые спортивные сумки. Вдобавок, под мышкой я держал портфель, совсем как карикатурный советский бюрократ. Но кого в этом винить? Кроме себя было некого. Да, чего там скрывать, я – вредный, как недавно справедливо заметил Гарик в сторожке. Если бы я не встал в позу и освободил от веревок его, Алекса и Фролика, то сейчас бы нашлось, кому еще таскать эти треклятые сумки с портфелем. А так приходилось за всех отдуваться мне одному. Как иначе? Те трое были связаны. Денис и без того с трудом передвигал ноги. Гера поддерживал Шуру. Вика сроду не отличалась физической силой, скорее наоборот. Хотя, полагаю, что полупустой портфель Гарика она бы вполне смогла нести. Не обломилась бы. Но, с другой стороны, он и для меня был не самой большой обузой.

Когда вдали уже начал вырисовываться силуэт джипа, Денис, вскинув левую руку, внезапно замер на месте и прислушался. Все тотчас последовали его примеру.

Сначала я не почувствовал ничего опасного и подумал, что это просто какая-то его блажь. (Мало ли что могло померещиться человеку?) Но чуть позже ощутил едва уловимое колебание воздуха. Кроме того, запах помойки, словно сгустившись, стал еще более резким и омерзительным, чем тот, к которому мы привыкли. Но главное, появилось неприятное и тревожное чувство, что за нами кто-то наблюдает. Меня охватил безотчетный ужас, как, впрочем, и всех остальных.

Казалось, что над мусорным полигоном физическим телом повис страх. Страх – животный.

– Все, опоздали, – обреченно проронил Денис. – Нам не добраться до машины. Мы не успеем. Нужно быстрее возвращаться назад.

Не сговариваясь, мы развернулись и, не обращая внимания на изъяны дороги, стрелой понеслись к сторожке. И Денис, неожиданно обретший проворство и ловкость. И Вика в модных сапожках на среднем каблуке. И Гера, с причитаниями, помогающий Шуре. И Гарик, Алекс и Фролик со связанными руками. И, разумеется, я. Между прочим, не в последних рядах. На бегу я потерял одну из сумок и портфель Гарика, о чем, кстати, нисколько не сожалел. Шут с ними! Если парням понадобится, то завтра, при свете дня, их несложно будет найти. При условии, что к тому времени им не придется сидеть в каталажке или лежать бездыханными трупами на свалке.

Глава двадцатая

Никогда бы раньше не подумал, что эта убогая сторожка на краю мусорного полигона покажется мне такой родной и близкой, способной защитить от всех опасностей внешнего мира. Но именно это чувство я испытал, когда мы, после дикой толкотни на крыльце, очутились в ней. Что ни говори, а в сторожке, за четырьмя стенами, было гораздо безопаснее, чем под открытым небом. По крайней мере, пока.

Но главное, в ней пахло человеческим жильем!

Денис и я остались в прихожей. Все другие же прошли в комнату, освещенную лунным светом. Гера и Шура, прерывисто дыша, сели передохнуть на кровать. Гарик, Алекс и Фролик принялись немедленно развязывать с помощью Вики веревки на руках. Мы с зятем не возражали. Излишние строгости были сейчас ни к чему. Общая угроза объединила нас и отодвинула на второй план все наши старые счеты и обиды. Впрочем, я не отказался от мысли сдать всю их преступную компанию в милицию. Если, конечно, мы сумеем выбраться живыми из этой передряги.

Между тем Денис в темноте почти на ощупь запер входную дверь на два внутренних замка. Затем, повозившись, положил увесистый брус в стальные скобы, что торчали по обе стороны дверного косяка.

– Полагаешь, что это поможет? – спросил я.

– Сомневаюсь. Если Помойник захочет войти, то он войдет. Никакие двери и запоры ему не помешают. Он разнесет их в щепки. Вся наша надежда на то, чтоб ему этого не захотелось, – ответил Денис и устало опустился на пол. – Больше уповать нам не на что.

– Сколько нам ждать?

– До утра. При дневном свете он не нападает на людей. Дрыхнет, наверное, собака.

– До утра долго. Ночи сейчас не очень короткие.

– Но короче, чем зимой, – заметил он.

Фролик в комнате подошел к выключателю на стене, примыкающей к прихожей, и зажег электрический свет. Денис тут же, как ужаленный, вскочил с места и, выразительно вращая пальцем у виска, прошипел:

– У тебя, что крыша съехала, олух?! Погаси сию же минуту! Или придушу!

– Что ж теперь мы всю дорогу должны сидеть в темноте? Будто землеройки какие-то, – отозвался сварливым голосом Фролик, но все-таки подчинился его прикажу. – Кого мы хоть так боимся?

– Помойника мы боимся. Помойника, – едва разжимая губы, буркнул Денис. – Понимаете, нам необходимо соблюдать светомаскировку. Ну, как на войне при бомбежке.

– Как прикажешь, командир.

Фролик призвал на помощь Алекса и вместе с ним занавесил два окна верблюжьими одеялами, сдернутыми с кровати. На третье окно, противоположное им и выходящее вглубь свалки, одеяла не хватило, и он, поколебавшись, занавесил его собственной коричневой дутой курткой.

– Сейчас, вроде бы, порядок. Снаружи у нас ничего не видно. Ни огонька не пробивается, – произнес Фролик и, полюбовавшись творением своих рук, опять включил свет в комнате.

– Ладно, сойдет, – бросил Денис.

– Сам-то ты, кстати, встречался когда-нибудь с этим вашим Помойником? – спросил Фролик.

– Повезло, не удостоился чести.

– Так, может, он и не существует вовсе?

Денис проигнорировал эту реплику Фролика.

– Слушай, а что он с нами сделает, если доберется до нас? – поежившись, поинтересовался Гарик, сидевший с Викой на скамье у дальней стены. – Убьет?

– Нет, спросит, где находится ближайший винный магазин, – хмыкнул Гера.

– Угу, спросит. Помойник разорвет нас в мелкие клочки, – сказал Денис. После, вернувшись в прихожую, проверил дверь, подергав ее на себя, и снова примостился на полу около меня.

Вот как порой судьба смеется над нами. Денис был моим самым заклятым врагом, который наглым образом отбил у меня Марину и похитил ради выкупа мою сестру. Я люто его ненавидел. Но сейчас я сидел рядом с ним, бок о бок, и не испытывал к нему почти никаких враждебных чувств. Но разве мог я вести себя иначе в сложившейся ситуации? Разумеется, что нет.

Я достал из пачки последнюю сигарету и закурил.

Неожиданно снаружи раздались странные, но хорошо различимые звуки. Я вздрогнул. Сигарета намертво прилипла к моей губе. Насторожившись, я обратился вслух. Остальные люди в сторожке тоже.

Было ясно, что возле нашего дома кто-то ходит и не желает этого скрывать. Как тот беспощадный хищник, загнавший свою жертву во временное и ненадежное убежище.

С полной очевидностью стало понятно, что все разговоры о Помойнике не были досужей болтовней. Они были правдой. Причем более страшной и зловещей, чем могло показаться из этих разговоров. Словно в подтверждение моих мыслей, Помойник издал жуткий гортанный звук. Я и прежде, бывало, слышал его ночью в поселке, когда страдал от бессонницы. Только тогда он был намного слабее и не столь устрашающим. Так, лишь незначительным отголоском звука нынешнего.

На крыльце жалобно заскрипели ступени, прогибаясь под тяжестью медленно ступавшего по ним ужасного обитателя городской свалки. В висках у меня застучали молоточки, а на лбу выступила испарина. Все органы моих чувств были напряжены до предела. Горящая сигарета отцепилась от губы и, разлетевшись искрами, упала мне на брюки.

В комнате вскрикнула Вика. Пискнул мышью Гарик. Скороговоркой зачитала «Отче наш» Шура. Сдавленно кашлянул Гера. Привстал со стула Алекс, опираясь руками за его спинку. Наклонился Фролик, чтобы взять с пола бейсбольную биту, но так и застыл в этой несуразной позе. Чертыхнулся рядом со мной Денис и отполз подальше от двери.

С минуты на минуту должно было произойти что-то страшное и непоправимое.

Мы ждали.

Время остановилось.

Вдруг одна из ступенек, не выдержав веса Помойника, с треском сломалась. И все звуки мгновенно прекратились. В воздухе повисла гнетущая тишина. Потом послышались шаги, неторопливо удалявшиеся от сторожки.

– Уф, кажется, пронесло на этот раз, – вздохнув, прошептал Денис. Сам того, не замечая, он до боли сжимал мою руку.

– Он вернется? – задал я совершенно глупый вопрос. Откуда могло быть ему это известно? Он же не провидец. Не Мишель Ностердамус и даже не Павел Глоба. Он мошенник и похититель людей. Но мне просто хотелось услышать сейчас не пугающие гортанные звуки, издаваемые Помойником, а обычную человеческую речь.

– Понятия не имею, – ответил Денис.

– Помойник появляется только в полнолуние?

– Нет, не обязательно. Но в полнолуние он обретает свою наибольшую силу.

– Мне об этом никто не говорил.

– Естественно, Вова, – кивнул он. – Ведь, представь, тебя не считали по-настоящему своим парнем ни в поселке, ни на свалке. Хоть ты и родственник Виктора, но чужак, пришлый человек. Поэтому всего тебе и не рассказывали. Такой уж здесь собрался заковыристый народ. Черт его побери!

– Но и ты чужак.

– В общем-то, да. Но я прожил здесь несколько лет, а не месяц-другой, как ты.

– Тогда почему ты сам дал маху с этим полнолунием? Почему не убрался вовремя со свалки? – спросил я.

– И на старуху бывает поруха, – поморщившись, произнес Денис. – Но, если ты помнишь, меня вырубил Кривонос. Все утверждает свою власть на свалке, гнида. Ведь едва не отправил меня на тот свет.

– Но не отправил же. Ладно, продержимся как-нибудь до утра. По-моему, у сторожки стены надежные. В окна ему не протиснуться. Единственное слабое место – дверь.

– Совершенно справедливо. Твой дядя Виктор это понимал и неплохо ее укрепил.

– Кстати, когда он погиб, было тоже полнолуние? – подумав, спросил я.

Прежде чем ответить, Денис выдержал долгую паузу.

– Нет, не полнолуние. Была обычная ночь.

– Как же тогда его убил Помойник?

– Виктора убил не Помойник, – помедлив, раздельно проговорил он. – Знаешь, Вова, я очень сомневаюсь, что нам удастся дожить до завтрашнего утра. Помойник наверняка возвратится и всех нас замочит. За ним это не заржавеет. Крайне упорная тварь. Поэтому я расскажу тебе все без утайки. Чтоб облегчить свою душу… Так вот, твоего дядю убил я. – Видно было, что это признание далось ему не просто.

– Ты? – переспросил я.

– Я самый. Только давай не лезь сразу в драку. Все равно, считай, что мы с тобой покойники. Повезет еще, если от нас останется, что хоронить.

– Рассказывай, – попросил я. – Драться я сейчас с тобой не намерен.

– Ну, слушай, – начал Денис, сев удобнее на полу. – Понимаешь, все произошло случайно. Я не хотел убивать Виктора.

– Ой ли?

– Да, не хотел. Короче, твой дядя как-то раз провернул удачную сделку с приемкой левого мусора на полигоне и наварил кучу денег. И вечером мы обмывали ее в этой самой сторожке. В сделке я ему помогал и думал, что Виктор со мной поделится. Так было бы по справедливости. По-джентельменски. Но он стал жадничать и дал мне сущую чепуху. Как официанту на чай. Натурально, я возмутился. Что за дела? Но он сказал, что это ему решать, кто сколько заработал. Поэтому я должен радоваться, что хоть чего-то получил. Иначе говоря, зажал мои бабки. По принципу, он – начальник, я – дурак. Кому это понравится? Ну и слово за слово, мы с ним крепко поругались. Потом подрались. Я не помню, кто первый ударил. Но не имеет значения, – Денис замолчал и почесал у себя живот под рубашкой. – Извини, наверное, кожное раздражение.

– Ничего, – заметил я.

– Я тоже того же мнения. Так вот, сначала мы дрались здесь, в сторожке, – продолжал он, – после переместились во двор. Виктор не то, чтоб был великим силачом, но кулаками махал здорово. Любой молодой бы ему позавидовал. В общем, вздул он меня по первое число. Почти до потери пульса.

– Сочувствую.

– Спасибо. И, сам не знаю уж как, я стукнул его медным пестиком в лобешник. Нашел этот пестик днем на свалке. Положил в карман – цветной металл как-никак. Нет, я всегда носил с собой нож. Увереннее с ним себя чувствуешь. На полигоне же встречаются разные люди. В том числе бывшие уголовники. Но ударил я Виктора не ножом, а пестиком. Случайно попал в висок, хотя целился в лобешник. Я не хотел его убивать. Я защищался, – развел он руками. – Виктор охнул, зашатался и упал. Смотрю – он мертвый…Вова, сигареты есть?

– Кончились.

– Плохо, у меня они кончились еще днем, – вздохнул Денис. – Что дальше? Ну, я испугался, и в момент протрезвел. Шутка ли, убить человека? За это путевкой в санаторий не наградят. За это можно угодить в тюрягу, и на долгий срок. Но я не чудак там париться.

– Чудаком тебя никак не назовешь, – согласился я.

– Вот-вот. Но кому, какое дело, что я защищался? Не стукни я его пестиком в лобешник, он бы сам меня угробил. Забил бы насмерть кулаками, как нечего делать. Короче, большой вины на мне не было. Я вернулся в сторожку и выпил для храбрости. Чтоб выйти из ступора и начать соображать. Выпил, и решил: обставить все таким образом, чтобы выглядело, как будто с Виктором разделался Помойник. Я изуродовал до неузнаваемости во дворе его тело, а в сторожке устроил настоящий погром. Потом привел себя в порядок и пошел в Вихляево. Я снимал там полдома в центре, рядом с развалинами церкви. Ну, ты представляешь, где это.

– Да.

– На следующий день я шепнул в магазине продавщице Юльке, что Виктора, возможно, убил Помойник. Она известная сплетница, и скоро об этом шумел весь поселок. Причем каждый от себя добавлял все новые и новые подробности, – сказал Денис и перевел дух. По всей вероятности, раньше он никому не рассказывал эту историю. Но поделиться с кем-нибудь ею ему очень хотелось. Сейчас же, перед угрозой близкой смерти, у него появилась для этого отличная возможность. Лучше и не придумаешь.

– На мое счастье, на ментов сверху никто не давил, и они занимались этим делом спустя рукава, – заговорил Денис снова. – Убийство Виктора поручили расследовать каким-то практикантам. Поначалу они подозревали Кривоноса. Поскольку он был самым заинтересованным лицом. Ведь в случае смерти твоего дяди, Генка автоматически занимал его должность и получал всю его власть на свалке. Но в тот день Кривоноса тут вообще не было. Он уезжал с документами по делам администрации полигона в Москву. Стало быть, имел железное алиби. Практиканты покопались еще немного, но так ничего и не нарыли. Нет, конечно, кое-кто из наших догадывался, что Виктора мог убить я. Но на свалке не принято откровенничать с ментами. Это не в здешних традициях.

– Понятно, – протянул я. – Но не верю я тебе, что ты убил Виктора случайно, защищаясь. По-моему, ты изначально хотел завладеть его деньгами.

– Пожалуйста, Вова, не верь. Мне от этого ни холодно, ни жарко. Но это действительно так. Все произошло случайно. В запале. Об его деньгах я вспомнил потом, когда он был уже мертв. Но в сторожке я ничего не обнаружил. Кроме тех бабок, которые он выручил от последней сделки. Тогда я подумал, что все его капиталы достанутся вам, его родственникам. Но, интересно, с какого такого перепоя? Я решил, что вы обязаны поделиться со мною, и отправился в Москву. Хотел поближе понаблюдать за вами. В первую очередь, за тобою. А денег, найденных в сторожке, как раз хватило на то, чтобы открыть там свой маленький бизнес.

– Ну и ограничился бы им. Чем он тебя не устраивал? Занимался бы благородным делом. Очищал бы Москву от мусора.

– Я заслуживал большего, чем быть обычным мусорщиком. Хоть и столичным, – фыркнул он. – Что я напрасно столько лет гнул спину на Виктора?

– Ага, и столько лет жил в антисанитарных условиях. Нет, не убедил, – заметил я. – Какой же ты негодяй, Денис. Мало того, что ты убил Виктора, ты еще устроил слежку за нами с сестрой. Потом и вовсе ее похитил.

– Вова, считай меня кем угодно – негодяем, извергом, душегубом. Я не возражаю. Теперь это не имеет ни малейшего значения, – мрачно усмехнулся он.

– Ты не боишься, что я заявлю об этом в милицию?

– Представь, не боюсь. У тебя нет никаких доказательств моей вины. Кроме моих собственных слов. От них же я откажусь в любой момент. Если, конечно, нам удастся выжить этой ночью.

– Здесь с тобой не поспоришь, – вяло согласился я. – А тебе известно, что произошло с Крохлей?

– С Крохлей-то? Я сказал «А», скажу и «Б». Крохля был единственным человеком, который видел, как я в тот вечер сидел и выпивал вместе с Виктором. Но и только. Он просто заглядывал к нам в сторожку. До того, как мы с ним поругались и сцепились. Но Крохля был несерьезным свидетелем. Кто бы ему поверил? Он вечно пребывал под градусом. Поэтому до поры до времени я его не опасался. Но потом до меня дошли слухи, что ты, Вова, был на свалке и разговаривал с бомжами. В частности, с Крохлей. Это меня встревожило. Сдуру он мог о чем-нибудь проболтаться. Тогда бы ты начал под меня копать. Мне это было совсем не к чему.

– И ты решил его убить?

– Нет. Я поехал на свалку всего лишь сказать, чтоб он поменьше молол языком. Нашел Крохлю спящим пьяным в его шалаше на полигоне. Растолкал. Мы немного потолковали. Но с пьяным это тухлое дело. После отправились к его хибаре в подлеске. И, прикинь, по дороге он стал мне угрожать. Говорить, что расскажет тебе, как видел меня в тот вечер в сторожке с Головой. То есть с Виктором. И что, дескать, ты меня расколешь и выведешь на чистую воду. Вот мразь подзаборная! Естественно, я не стерпел. Вспылил и стукнул его пестиком в лобешник. Точнее, в висок. Как Виктора. Во второй раз это было легче.

– Тем же самым пестиком, что и моего дядю?

– Да, им. Жалко было его выбрасывать. Удобная вещица. Я увез пестик с собой в Москву. Но после истории с Крохлей, все-таки от него избавился. Ни к чему хранить такую важную улику.

– Правда, избавился?

– Правда. Но не навсегда. Я знаю, где его найти. Вдруг еще понадобится.

– Получается, что Крохлю ты тоже убил случайно? Защищаясь? – спросил я. – Или как?

– Или как. Нет, его не случайно. Слишком многое он себе позволял. Но не велика потеря для рода человеческого. Одним бомжом больше, одним бомжом меньше. Кто их считает? Они как пыль под ногами, – произнес Денис. – Я изуродовал тело Крохли, чтобы опять подумали, что это лютует Помойник.

– Я слышал, что Крохля погиб ночью, – вспомнил я.

– Тебе соврали. Бомжи вообще любят пугать друг друга Помойником. Но особенно, посторонних.

– Я это заметил.

– К тому же им выгодно само его существование – уменьшается продолжительность их рабочего дня. Нет, когда я с ним разделался, начинало только-только смеркаться.

– Но напрасно ты убил Крохлю, – покачал я головой. – Он мне про тебя ничего не говорил.

– Да? Молоток, мужик. Но что с того? Сказал бы позже. А так, нет человека, нет проблемы, – назидательно промолвил Денис. – Впрочем, сейчас нам нужно думать о другом. О том, как нам самим остаться в живых.

– Что ты предлагаешь?

– К сожалению, ничего. Но следует быстрее найти какой-нибудь выход, пока Помойник до нас не добрался, – сказал Денис, поднялся с пола и пошел в комнату. Сидеть одному в полутемной прихожей мне не хотелось, и я последовал его примеру.

Гера и Шура о чем-то тихо переговаривались на кровати. Гарик и Вика занимались тем же на скамье у дальней стены. Фролик сидел за столом и угрюмо разглядывал свою бейсбольную биту, а Алекс расхаживал замысловатыми кругами по комнате.

– Все из-за тебя, – с раздражением упрекнул он Дениса, оказавшегося у него на пути. – Вечно мы из-за тебя попадаем во всякие дурацкие истории. Сперва с этим налетом на бутик. Еле-еле откупились от милиции и чудом не угодили за решетку. Потом с поездкой к Вове за заявлением и синяками для Фролика. Теперь вот с похищением этой бабы получилось и того чище. Помойник какой-то объявился, от которого надо прятаться. Иначе он растерзает нас живьем.

– Верно, говоришь, Алекс. Денис шибко хитроумный. Постоянно всех подставляет. Держит нас за полных кретинов – с воодушевлением поддержал приятеля Фролик.

– Я бы тоже ни за что не связался с этим прохиндеем, – присоединился к ним Гарик. – Но он наобещал мне золотые горы. А где эти горы?

– Где-где? В Караганде, – находчиво ответил Денис.

– Потом, следовало нас предупредить, что на свалке обитает эдакая образина, – продолжал Гарик. – Да и ты, Вика, хороша. Почему молчала о Помойнике?

– Откуда я знала, что Денис вообще потащится сюда, на мусорный полигон? – возразила та.

– Морду набить ему надо, – заметил Фролик.

– Ну и набили бы, – подзадорил его Гера.

– Ты-то, ради бога, не встревай, – осекла мужа Шура. – Пускай они сами между собой разбираются.

– И давно бы набили. Да руки не охота об него марать, – буркнул Алекс.

– Нет, я не могу! С вами прямо умора! Какие, однако, вы умники! Какие чистоплюи! Захотели заиметь бабки, совсем не прилагая никаких усилий. Ловкачи! К вашему сведению, так никогда не бывает! – огрызнулся Денис.

– Мы только и делаем, что прилагаем усилия. Все в пене от этих усилий. А в результате? Мы ровным счетом ничего не получаем, кроме одних твоих обещаний и угроз, – досадливо произнес Алекс, продолжая кружить по комнате. У окна – того самого, через которое я безуспешно пытался заглянуть в сторожку – он на секунду задержался.

Внезапно со звоном разлетелось стекло. Верблюжье одеяло, что занавешивало окно, откинулось в сторону, и в комнату проникла огромная лапа. Лапа была с длинными закругленными когтями и покрыта рыжеватой шерстью. Она вцепилась в горло Алекса и оторвала его от пола.

Какое-то мгновение все мы, как завороженные, смотрели на парня, который только что разговаривал с Денисом. Как он с вылезшими из орбит глазами, дергая в воздухе ногами, пытается разомкнуть страшную хватку. Но тщетно. Сделать этого ему не удавалось. Напротив, от его стараний освободиться хватка становилась лишь сильнее и крепче. Из-под лапы выступила кровь Алекса. Она начала стекать по шее хрипящего парня и дальше – по груди, окрашивая багровыми пятнами его свитер.

Все происходящее казалось нереальным. У меня даже промелькнула мысль, что мы находимся в кинотеатре на просмотре голливудского фильма ужасов.

Потом оглушительно, зажмурив глаза, завизжала Вика. Вскрикнула Шура и вместе с посеревшим Герой отбежала от кровати, стоявшей рядом с окном. Гарик с причитаниями забился в самый дальний угол комнаты. Фролик дрожал за столом крупной дрожью и часто моргал. Денис же совершал какие-то странные движения головой и руками, будто марионетка, которую дергал за веревочки пьяный кукловод.

Очнувшись от первоначального шока, я выхватил из кармана куртки пистолет и принялся стрелять наугад в окно. В кромешную темноту, как это представлялось из ярко освещенной комнаты.

И вскоре Помойник издал такой громкий рев, что у нас заложило уши. Но, по-моему, ревел он не столько от полученных ранений, а сколько – от удивления. Впрочем, как бы там ни было, он разжал свою лапу и выпустил Алекса. Тот с грохотом рухнул на пол и растянулся на нем в нелепой позе, подвернув под себя левую ногу. Судя по тому, как сильно и неестественно была изогнута его шея, вероятнее всего, она была сломана.