Текст книги "В чужом небе (СИ)"

Автор книги: Борис Сапожников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 32 страниц)

Остановились мы у капитального трёхэтажного дома. Весь первый этаж его занимала лавка, явно знававшая лучшие дни. Когда-то стеклянные витрины сейчас были забиты фанерой, правда, красиво расписанной. На потемневших листах её красовались мужчины с роскошными усами и белозубыми улыбками. Над головами их висели нарисованные колбасы и сосиски, а в руках они держали кувшины с вином. Внутри царило заметное запустение. Ещё чувствовался запах прежних продуктов, что обильно устилали длинные полки и были подвешены к потолку на крюках. Однако полки уже были почти пусты, а голые крючья зловеще свисали сверху.

Хозяином лавки был пожилой человек с грустным лицом. На нём была написана покорность судьбе. Он ничуть не удивился нашему появлению, как будто заранее знал, ни оружия, ни патронов ему уже не видать.

– Ахри, – покачал головой Солнцеслав, – Ахри, неужели я так ошибся в тебе, старик? – На приветствия он времени тратить не стал. – Ты ведь обещал мне, что перестанешь торговать оружием. Только патроны, клялся ты мне. Оружия ты больше в руки не возьмёшь.

– Ты поверишь мне, Солнцеслав, – ответил ему старик, – если я скажу, что оружие было только для меня. Ну, и ещё немного родственникам. Мне везли всего три винтовки и пять пистолетов. Стал бы я рисковать и рушить твоё доверие из-за такого малого куша? Загрузи я эти ящики патронами – получил бы втрое больше.

– Там действительно было так мало оружия? – удивился Солнцеслав, обернувшись к Осмолу.

– Именно столько, сколько говорит Ахри, – кивнул тот.

– Но ты всё равно нарушил слово, которое дал мне, Ахри. Ты обещал не возить в Бадкубе оружия и торговать только патронами. Почему ты ничего не сказал мне про эти винтовки и пистолеты?

– Ты забрал бы их, – ответил торговец. – А мои родственники очень просили хоть немного оружия. Скоро придут бейлики и нукеры князей Великой степи. Они будут грабить, убивать, насиловать. Мы должны хоть как-то защитить себя. Я не могу отказать родственникам, ты же понимаешь меня, Солнцеслав.

– На фронте каждая винтовка на вес золота, патронов не хватает, а в Бадкубе каждый первый при пистолете, палят без разбора. И на фронт никто не спешит. Всем бы только тут стрелять друг в друга из ненависти, а не в бейликов и не в княжеских нукеров с цириками.

– Я всего лишь торговец, – пожал плечами Ахри. – Я знаю, что нарушил клятву и ты можешь забрать мою жизнь, Солнцеслав. Но быть может, ты не сделаешь этого, если я тебе кое-что расскажу.

– И что же ты расскажешь?

– Например, я могу рассказать, кого именно хоронят сегодня.

– Почему же это так важно, Ахри?

– Ты очень удивишься, Солнцеслав, когда услышишь их имена.

Товарищ Симран едва ли не впервые за свою жизнь не знал, что ему говорить. Да и что делать понимал ничуть не лучше. Он шагал рядом с арбой, запряжённой ослом, на которой лежал закрытый гроб. Рядом катили по каменистой кладбищенской земле ещё три таких арбы с гробами. Но их отделяли друг от друга вооружённые люди. Дашнаки и мусаватисты обрядились по такому случаю в национальные костюмы. Хотя они с каждым днём набирали популярность всё сильнее. Теперь уже каждый второй дашнак ходил в платке, повязанном особым образом, распашных жилетках на меху и бурках. А мусаватисты обрядились в длиннополые суконные кафтаны, правда, лидеры их предпочитали континентальные костюмы. Ведь большая часть их была выходцами из прежней нефтяной элиты, и они стремились дистанцироваться от простонародья.

Вот только лидеров сейчас на кладбище не было. Они предпочитали не появляться там, где могла начаться серьёзная стрельба. Слишком дорожили своими жизнями. Они предпочитали проводить время в душном зале, где заседал Национальный конвент Бадкубе. Ну или в особняке, который занимал котсуолдский консул, прибывший вместе с эскадрой союзников.

На кладбище же не в национальных костюмах были только сам Симран да ещё бойцы отряда ЧОН, плотным кольцом окружившие гробы.

– Возьмите револьвер, – как можно тише, так что его услышал только Симран, произнёс командир чоновцев Беловолк. Он протянул ему оружие из-под полы своего длинного кожаного плаща.

– Не надо, – отверг его предложение Симран. – Я не умею пользоваться им. И если начнётся стрельба, то лягу в землю рядом с теми, кого сейчас собираются с такой помпой похоронить.

Беловолк только плечами пожал. Он слишком привык к оружию, ещё с Первой войны, а потому без него чувствовал себя почти голым. И откровенно не понимал интеллигентов, вроде того же Симрана, которые отказывались учиться обращаться с револьвером и винтовкой. Ведь в нынешнее тяжёлое для Народного государства время каждый должен быть готов встать на его защиту. Но Симран всякий раз отвечал, что сможет защитить Родину другим способом. Вот только Беловолк не мог в толк взять, каким же именно.

– Хватит! – неожиданно раздался голос с сильным местным акцентом. – Стойте! Почему в одной земле должны лежать дашнаки и мусаватисты?!

– А кто это говорит? – заозирался Симран. – Выйди, если ты честный человек, и тебе есть что сказать. Не прячься от людских глаз. Пускай все видят тебя, каков ты есть.

И вот что удивительно, говорил уполномоченный вроде и не очень громко, но услышали его все. Хотя вокруг гробов собрались десятки галдящих людей. Но все как-то разом примолкли, стоило только заговорить Симрану.

– А что мне прятаться? – крикнул его оппонент. Он поднялся во весь рост и вышел из-за надгробия, за которым укрывался. В руке он держал угловатый пистолет имперского производства. Такие особенно любили дашнаки. – Вот он я – глядите, сколько хотите!

– Это ты, Мгер, – кивнул Симран. – Ты ведь дрался когда-то за свободу своего народа против царских стражников. А теперь сидишь за надгробием и целишься в меня из своего пистолета.

– Ты верно сказал, Симран. Я дрался за свободу, а что получил? Конвенты и комитеты. Это – не свобода, Симран. Это новая кабала для моего народа.

– Ты всегда был анархистом, Мгер, – покачал головой Симран. – Но так ли нужно для достижения свободы, чтобы на этом кладбище, где пролилось столько слёз, теперь лилась бы кровь? Чтобы пули дырявили надгробия наших предков?

Толпа вокруг зароптала сильнее. Многие бурчали нечто одобрительное.

– А ты скажи это ещё и мусаватистам, что сидят на той стороне.

Мгер махнул рукой с пистолетом, указывая через дорогу на надгробия противоположной стороны кладбища.

Бадкубе – город, разделённый не только по имущественному, но и по религиозному принципу. Ярче всего это проявлялось именно здесь. Большое кладбище Бадкубе разделялось на две почти равных части Солёной дорогой, по которой покойников везли до перекрёстка. С правой стороны хоронили представителей одной господствующей здесь религии, которой придерживались мусаватисты. С левой же – другой, той, которую исповедовали дашнаки. Вот и сейчас они укрывались за надгробиями, придерживаясь того же принципа.

– Они слышали меня не хуже твоего.

– Так пусть хоть один покажется, – насмешливо выпалил Мгер. – Они сидят там, нацелили на нас пистолеты и ружья! Стреляйте в меня, сволочи! – заорал он с жутким надрывом, распахнув бурку и жилетку одним движением.

– Прекрати провокации, – попытался оборвать его Симран, но было поздно.

На другой стороне кладбища у кого-то не выдержали нервы. Он выстрелил в Мгера. Раз, потом другой, и третий. Но пули лишь выбили белую крошку из надгробия не слишком близко к нему. Мгер отреагировал молниеносно. Он вскинул руку с пистолетом и разрядил в сторону стрелявшего почти весь магазин.

Эти выстрелы послужили сигналом. С обеих сторон кладбища засевшие там люди принялись палить друг по другу. Били густо, расстреливая патроны пачками. Люди, следовавшие за арбами с гробами, бросились к своим сторонам кладбища, часто стреляя через плечо.

И вот уже на кладбище начался самый настоящий бой. Палили без передышки винтовки и пистолеты. Рявкали, кашляли, плевались друг в друга свинцом. Орали запряжённые в арбы ослы. Пули разбивали надгробия, взбивали фонтанчики грязи. Первые тела начали вываливаться из укрытий. Отползали подальше раненые.

А посреди всего этого светопреставления оказались чоновцы и товарищ Симран. Если бы Беловолк вовремя не схватил его на пиджак, силой затолкав почти под арбу, где тот был хоть как-то защищён от пуль, лежать бы уполномоченному хладным трупом. Также как кое-кому из чоновцев. Не все из них успели укрыться за арбами. Да и попали они под перекрёстный огонь. Шальные пули разили их без разбора, а укрытия чоновцам не нашлось.

Пуля пробила левую руку Беловолка, по рукаву кожаной куртки полилась кровь. Но он словно не обращал на это внимания. Он должен защищать товарища Симрана, любой ценой. Сейчас хоть весь отряд Беловолка может погибнуть, но товарищ Симран должен остаться в живых.

Когда в жуткую какофонию выстрелов и визга пуль влился грохот автомобильного двигателя, этого поначалу никто и не заметил. Однако водитель бесстрашно гнал его по Солёной дороге с противоположной стороны. Двигатель ревел на предельных оборотах, а иногда чихал так громко, что заглушал стрельбу.

Беловолк высунулся, чтобы проверить, кто же это мог приехать на кладбище, превратившееся в одночасье в поле боя. Авто он узнал сразу. Пускай на нём и не было эмблемы стражи Пролетарской революции, однако командир отряда ЧОН знал его как облупленного. Знал он и водителя этого авто. Тот лихо остановился у первой арбы с гробом, разбрызгав шинами грязь Солёной дороги. Брызги попали на лицо и одежду Беловолка, но командир чоновцев не обратил на это внимания. Сейчас все мысли его занимал только автомобиль.

Из него выскочил высокий человек в кожанке и фуражке. Он обеими руками сжимал устрашающего вида дробовик. Грянул первый выстрел, заглушивший все остальные на кладбище. Как будто из гаубицы выпалили. За ним почти сразу второй.

– Прекратите пальбу! – закричал товарищ Солнцеслав. – Прекратите немедленно! – И он в третий раз выстрелил в воздух из своего известного всему Бадкубе дробовика.

Когда-то его боялись царские стражники, и даже кавалеристы из летучих отрядов, охотившихся за революционерами. Одного выстрела этого страшного оружия, заряженного сечкой – кусками рубленого металла – хватало, чтобы отправил человека на тот свет. И уходил он туда в страшных муках. Те же, кому посчастливилось пережить встречу с Солнцеславом и его дробовиком оставались калеками на всю оставшуюся жизнь.

Не боясь шальных пуль, Солнцеслав вышел на середину Солёной дороги и крикнул, обращаясь сразу к обеим сторонам:

– Эй, а кто знает тех, кого хоронят?! Кто видел их в лицо?! Кто знает их имена?!

– Я знаю, что в двух гробах лежат дашнаки! – крикнул, в этот раз не высовываясь из укрытия, Мгер.

– А как их звали?!

Мгер ничего не ответил.

– А как звали мусаватистов?! – продолжал спрашивать Солнцеслав, обращаясь теперь к другой стороне. – Хоть одно имя назовите!

Но и оттуда никто голоса не подал.

– А я скажу вам, почему никто не знал этих людей!

Солнцеслав повернулся к ближайшей арбе и без зазрения совести пнул её ногой. С обеих сторон кладбища раздался дружный вздох возмущения. Но он тут же сменился удивлёнными криками. Потому что из гроба на Солёную дорогу посыпались камни. В гробу не было никакого тела.

Один за другим Солнцеслав перевернул все четыре гроба. Во всех обнаружились только камни. Они с гулким стуком падали в грязь солёной дороги.

Тогда уполномоченный наклонился, взял пригоршню камней и поднял над головой.

– Вот за что вы дрались сейчас! – крикнул он. – Вам подсунули камни вместо покойников, а вы и рады стрелять друг в друга!

Из-под арбы выбрался Симран. Помог встать на ноги Беловолку. Тот сильно побледнел от потери крови. Держался на ногах он с трудом.

– Расходитесь по домам, – произнёс своим отлично поставленным голосом Симран. Ему не было нужно кричать, чтобы его услышали все. – Вас обманом заставили лить кровь. А подумайте, кому это на руку.

Он обернулся к Солнцеславу.

– Помоги мне усадить в авто товарища Беловолка, – сказал он. – Видишь, он едва на ногах держится.

Командир отряда ЧОН попытался было возражать, но он слишком сильно ослабел для этого. Его усадили на заднее сидение автомобиля рядом с незнакомым человеком в кожаной куртке. Симран же пристроился на переднем рядом со снова севшим за руль Солнцеславом. Осмол же остался командовать чоновцами.

Автомобиль несколько раз оглушительно чихнул двигателем, но всё-таки завёлся. Солнцеслав дёрнул ручку коробки передач – и они покатили по Солёной дороге мимо перевёрнутых гробов. Мимо трупов ослов, сражённых шальными пулями. Те лежали в грязи, уставившись в небо налитыми ужасом глазами. Мимо возвращающихся по домам людей. Тех самых, кто всего несколько минут назад азартно палил друг в друга, укрываясь среди старинных не раз продырявленных пулями надгробий большого кладбища Бадкубе.

Глава 3.

Рядом со мной усадили товарища Беловолка. Как выяснилось немного позже, он был командиром бадкубинского отряда ЧОН. Едва ли не последних верных Народному государству войск в городе. Я прямо на ходу наскоро перемотал ему раненную руку бинтами из запасов, хранившихся в автомобиле стражей. Бинтовал поверх кожаной куртки, лишь бы кровь остановить. Беловолк её потерял много. Он то и дело уплывал куда-то, так и норовил навалиться на меня всем весом. Из него как будто разом весь воздух выпустили.

– Сейчас завезём его в больницу, – бросил через плечо Солнцеслав. – Придётся круг по городу дать. Как Беловолк? Выдержит дорогу, если я ещё немного наддам скорости?

– Выдюжу, – буркнул сам Беловолк, опередив меня. Он как раз пришёл в себя. – Ты лучше за этим корытом следи, как оно бы не развалилось, если скорости наддать.

– Авто у нас крепкое, хоть и неказистое на вид, – усмехнулся Солнцеслав, и вдавил педаль газа в пол.

Мне показалось, что автомобиль наш сейчас даже не развалится, а просто разлетится на части. Только гайки да болты поскачут по бадкубинской грязи. Но не тут-то было. Автомобиль дребезжал, чихал двигателем, плевался дымом из выхлопной трупы, подскакивал на каждой кочке так, что мы чуть ли не вылетали из него, но разваливаться не спешил. Солнцеслав рулил твёрдой рукой, когда надо сбавляя газ, и выкручивая немилосердно рулевое колесо на поворотах.

Он остановил авто у приёмного покоя местной больницы. Там мы сдали раненного Беловолка на руки выбежавшим фельдшерам. Они давно обратили внимание на несущийся в направлении больницы автомобиль и здраво рассудили, что так спешить можно только к ним. Не на пожар же в самом деле.

Беловолка из открытого салона автомобиля пришлось буквально выносить. Он ещё был в сознании, но оно ускользало, и очень сильно ослабел от потери крови. Его прямо при шашке и кобуре с револьвером погрузили на носилки и унесли внутрь больницы.

После этого Солнцеслав уже намного медленней покатил по улицам. Тогда же я, наконец, познакомился с нашим третьим попутчиком товарищем Симраном. Он был чрезвычайным уполномоченным Талыша.

– А это тот самый Ратимир, о котором нам телеграфировал Ловец воров из Хаджитархана, – представил меня Солнцеслав. – Без него нам бы не удалось остановить бойню на кладбище.

– Значит, я обязан вам жизнью, товарищ Ратимир, – обернулся ко мне Симран и протянул руку.

– Да бросьте, – пожал я протянутую руку. – Ничего особенного я не сделал.

– Если бы не вы, Ловец воров задержал бы оружие ещё в Хаджитархане, – пустился в рассуждения Солнцеслав, – а тогда оно не попало бы к нам, и мы не прижали бы Ахри. Он бы в свою очередь, не выдал секрета с фальшивыми покойниками, и мы не смогли бы остановить бойню. Значит, раз именно с вас всё началось, вы и всему виной, так сказать.

– Ловко завернул, Солнцеслав, – усмехнулся Симран. Он, похоже, быстро оправился от событий на кладбище. – А откуда этому твоему Ахри стало известно, что в гробах нет покойников?

– Ахри знает в Бадкубе всё и про всех. А котсуолдский консул Тенмар нанимал вчера ночью, сразу после стрельбы на рынке, людей, которые возили к кладбищу камни. Ну и а дальше осталось только сложить два и два.

– Ты очень сильно рисковал, Солнцеслав. Особенно, когда пнул гроб ногой. Тебя вполне могли расстрелять с обеих сторон.

– Выбора у меня не было. Я и так ошарашил всех выстрелами из дробовика, надо было поддерживать эффект.

Во второй раз мы остановились у небольшого дома старинной постройки. Правда лепной фасад его несколько портили следы от пуль и фанера в проёмах выбитых окон.

– Давайте сядем у меня, товарищи, – предложил Симран. – До твоей квартиры ехать далековато.

– А бензин или хотя бы спирт у тебя найдётся? – спросил Солнцеслав. – Бак у конька почти пустой. Я всё сжёг, когда мчался на кладбище.

– Найдётся и того и другого, – улыбнулся Симран. – Ты ведь у меня регулярно заправляешься, и всё равно, каждый раз спрашиваешь.

– Я много где заправляюсь.

Солнцеслав остановил авто, и мы вышли из него. Направились к дому.

Симрану принадлежала небольшая квартирка на втором этаже. Довольно скромно для человека в его должности. Уюта в квартире совершенно не чувствовалось. Сразу становилось ясно, здесь живёт мужчина без семьи, и бывает он тут достаточно редко. Даже ночует не всякий раз.

– У меня с утра маковой росинки во рту не было, – заявил Симран. – Беловолк посоветовал не есть перед походом на кладбище. На случай ранения в живот.

– Правильно сделал, между прочим, – сказал Солнцеслав. – Я много раз видел, как умирают люди от таких вот ран. Страшно и долго. А кое-кому приходилось пускать пулю в лоб, чтобы не мучился. Я тоже не откажусь. Сам ещё завтракать не садился.

– А вы, Ратимир, не стесняйтесь, – кивнул мне Симран. – Я сейчас что-нибудь на стол соображу и мы поговорим. Обсудим служившуюся в Бадкубе ситуацию.

В еде я не нуждался после Катанги, однако отказываться, конечно, не стал.

Не прошло и пяти минут, как Симран выставил на стол несколько тарелок с едой – консервами и макаронами. А ещё вместительный кувшин с каким-то напитком.

– Это местный чай, – объяснил он. – Ну, или то, что здесь принято называть чаем. Слабоалкогольный, но, думаю, нам не повредит небольшая разрядка после кладбища.

Возражать ни я, ни Солнцеслав не стали.

Разговор не начинался, пока уполномоченные утоляли первый голод. Я же в это время старательно ковырялся вилкой в еде. Отправлять её в рот не хотелось категорически. Слишком уж хорошо я помнил неприятные ощущения, которые последуют за этим. Однако что-то съесть пришлось. И местным чаем запить хорошенько. Без этого кусок вообще отказывался лезть в горло.

– Ну так вот, – отложив вилку, первым заговорил Симран. – Ситуация в Бадкубе сейчас просто плачевная. Я это говорю без какого-либо фальшивого кокетства. Я отдаю отчёт, что слова мои сейчас звучат крайне жалко, потому что говорю их я – чрезвычайный уполномоченный Талыша. Я должен отвечать за ситуацию на Талыше в целом, но не могу справиться с ней даже здесь, в Бадкубе. Мы отрезаны от Народного государства. Единственная ниточка, что связывает нас – это Хаджитархан. С остальными городами связи у нас нет. Телеграфные линии оборваны летучими отрядами князей Великой степи или бейликами. Их наступление ещё как-то сдерживает со своими войсками товарищ Греж, но как долго он сможет делать это неизвестно даже ему самому.

– Каждый раз, – дополнил его рассказ мрачной фразой Солнцеслав, – присылает донесения, что только чудо поможет ему удержаться, и что стоит бейликам навалиться, как следует, и от него останутся рожки да ножки.

– И каждый раз он сам творит чудо, потому что Талышский фронт ещё держится.

– Но я так понимаю, – осторожно предположил я, – что бейлики и князья Великой степи далеко не единственная проблема в Бадкубе.

– Они угроза внешняя, – ответил Симран, – прямая и явная. Но есть в Бадкубе и враг внутренний.

– Котсуолдцы, будь они неладны, союзники чёртовы, – казалось, Солнцеславу очень хочется прямо тут же сплюнуть на пол. – Окопались в Бадкубе с первых же дней, как вступили в войну, и мутят воду. Так было во время Революции. И сейчас действуют по накатанной.

– Используют разногласия между местными, – объяснил куда спокойнее Симран. – Здесь, на Талыше, национальный вопрос всегда стоит очень остро. Держать в руках мусаватистов и дашнаков с каждым днём становится всё сложнее. А часто под маской убеждения действуют самые обычные гочи – так здесь принято называть разбойников. Взять того же Мгера, что так разливался на кладбище. Он ведь депутат Национального конвента от партии анархистов, а по сути – самый обыкновенный бандит.

– Мгер идейный анархист, – внезапно заступился за него Солнцеслав. – Мы с ним не один пуд соли вместе съели ещё при царском режиме. Грабили и разбойничали, отрицать не стану. Но он никогда не брал денег и ценностей себе. Всё пускал на теракты.

– Дело не только в нём одном. Кроме Мгера в конвенте заседает слишком много болтунов. Мусаватисты – все, как один, народные директора нефтяных предприятий, а на самом деле бывшие их хозяева или их дети. Голосуют за продажу нефти Котсуолду в кредит. Понятное дело, рассчитывают эвакуироваться на их кораблях, если бейлики войдут в город. А что денег за эту нефть Народное государство не увидит никогда, их не интересует. Лишь бы свои жизни спасти.

– Шкуры продажные, – прокомментировал Солнцеслав.

– А как долго планируют оставаться тут котсуолдцы? – спросил я.

В общих чертах ситуация в Бадкубе была мне понятна. И я видел в ней возможность покинуть пределы Урда, но это можно было сделать двумя способами, один из которых мне решительно не подходил. Первый – это на борту котсуолдского небесного корабля. А второй – невольником в Великую степь. Ходили слухи, что князья её снова возродили работорговлю у себя, и даже продают людей в Жёлтую империю, отгороженную от степи Великой стеной. Да и в Порте рабство хоть и было запрещено законом, однако на него многим крупным землевладельцам и просто богатым людям было наплевать.

– Скорее всего, до тех пор, пока Греж не перестанет творить чудеса на фронте, – ответил мне Симран. – Как только бейлики начнут подходить к Бадкубе, котсуолдцы поднимут в небо свои танкеры и улетят. Только их и видели. Оставят нас на растерзание бейликам.

– Значит, надежды на то, что бейликов остановят, нет?

Симран и Солнцеслав одновременно покачали головами. Лица у обоих были, что называется, мрачнее тучи.

Народный Бадкубе доживал свои последние дни.

Духовлад был сильно раздражён задержкой. Выяснилось, что из-за военного положения, попасть в осаждённый врагом Бадкубе нет никакой возможности. Туда на свой страх и риск отправлялись только отчаянные сорвиголовы, но почти все их ловили ещё в Хаджитархане. Остальных же – уже в Красном городе. Никто не проходил мимо цепких рук стражи Пролетарской революции. И потому, весьма закономерно, что нелегальное сообщение между городами сошло на нет. А транспортные корабли не ходили в Бадкубе ни по Сихай-морю, ни по небу над ним, слишком велика была опасность быть сбитым.

У бейликов не было нормального воздушного флота – в основном рухлядь, проданная накануне войны Блицкригом. Зато аэропланов имелось огромное количество. Не безразгонников, конечно, а устаревших моделей имперского и блицкриговского производства. Их осталось у союзников Порты очень много, и они с удовольствием продали их ей. Летунов из бейликов готовили в том же Блицкриге, в особой авиашколе. И теперь они поднимали в воздух свои аэропланы и барражировали над Сихай-морем, сбивая всё, что летит над ним. На ровной, как стол, поверхности Великой степи, в считанные часы можно было сделать аэродром. И такие аэродромы располагались всё ближе и ближе к Хаджитархану.

Первое время бейлики опасались приближаться к Бадкубе. Ведь там их ждали куда более современные истребители котсуолдцев, базирующиеся на кораблях островитян, висящих над Красным городом. Однако те с каждым днём контролировали всё меньшую территорию, явно готовясь к эвакуации. Армия Народного государства ещё как-то держала фронт, но потери её были слишком велики. Враг же наступал не на отдельных его участках, а равномерно давил по всей линии, грозя даже не прорвать её, но просто разметать по Талышским предгорьям. И вот уже летуны Порты контролировали почти всё воздушное пространство над Сихай-морем. Противопоставить им Народному государству здесь было почти нечего. Все воздушные армии его сражались с Блицкригом на западном фронте – в Прияворье и Полесье. Здесь располагались вспомогательные части, на вооружении у которых стояла такая же рухлядь, как и у бейликов. Вот только аэропланов было намного меньше.

Именно из-за этих проблем Духовлад и застрял в Хаджитархане. А ведь почти нагнал тут Ратимира. Отстал всего на несколько дней – он был в этом уверен. Но теперь разрыв между ним и целью снова увеличивался. Духовладу оставалось только утешать себя мыслью, что никуда из осаждённого бейликами Красного города, Ратимир уже не денется. Он сам загнал себя в мышеловку, и Духовладу остаётся только захлопнуть крышку.

Но для этого надо пересечь проклятое Сихай-море, а он этого сделать не мог!

На него вышли на третий день пребывания в Хаджитархане. На квартиру, где жил Духовлад, заявился неприметный человек, знающий несколько основных знаков. Они служили им для того, чтобы распознавать таких же, как они. Посвящённые рангом повыше знали уже и другие жесты, а этот явно годился только на роль проводника, не больше.

– Приветствую вас, – склонился он в подобострастном поклоне. Разогнувшись же, изобразил весьма неуклюже жест вежливого приветствия. – Я весьма рад тому...

– Хватит, – грубо оборвал его Духовлад. Ему стоило известных усилий сдерживать смех, настолько нелепо выглядел сейчас пришедший к нему со всеми его потугами что-то изобразить. – Говори, с чем пришёл. Только быстро, ты выводишь меня из терпения.

Все эти реплики производили неизгладимое впечатление на служителей культа Герметикум, особенно столь мелких, как этот. Он задрожал всем телом. По лицу его заструился пот, хотя в комнате Духовлада было не слишком жарко. В тепле он теперь не нуждался, да и не особенно любил его.

– Небесный генерал Хардагар сообщает, что его эскадра движется к Бадкубе, – затараторил посланец. – Он связался с нами, и велел сообщить, что может помочь вам добраться до этого города.

Духовлад не подал виду, однако это известие разочаровало его. Появление эскадры собирателей под предводительством Хардагара путало ему все карты. В неразберихе, которая начнётся после атаки, найти Ратимира будет невозможно. А в то, что его цель просто погибнет во время налёта, Духовлад не верил. И не поверит, если только своими глазами не увидит тело Ратимира, и не отправит его в огонь.

– Где он готов подобрать меня? – спросил Духовлад.

– Я провожу вас, – снова подобострастно поклонился служитель культа. – Это за городом, в степи. Там вполне может приземлиться челнок с флагмана генерала Хардагара.

– Валяй, веди, – махнул ему рукой Духовлад.

Служитель был удивлён столь странным обращением со стороны Духовлада, однако постарался не подать виду. Получилось у него не слишком убедительно.

В полуквартале от дома, где квартировал Духовлад, их ждал небольшой автомобиль. По высокой посадке и сильным рессорам бывший командир отряда ЧОН понял, что тот предназначался для путешествия за город. За рулём его сидел водитель просто образцового вида. В кожаном плаще, перчатках с крагами до локтя, фуражке и при очках, сейчас поднятых на лоб. Он откинулся на сидение в расслабленной позе. Однако тут же подобрался, стоило только подойти Духовладу в сопровождении служителя.

Они уселись на заднее сидение, и служитель махнул шофёру – кати, мол. Тот дёрнул рычагом, пробуждая двигатель автомобиля, и почти сразу машина покатила по пыльным улицам Хаджитархана. Ехали долго. Миновали набережную Итиля. Затем почти опустевшие кварталы городских окраин. Вот уже остался позади Хаджитархан. Долго ехали по хорошо укатанному шоссе, но после свернули на какой-то просёлок, где и пригодились усиленные рессоры и высокая посадка кузова. И всё равно трясло водителя и пассажиров немилосердно. А уж когда просёлок закончился, и пошло полное бездорожье, поездка превратилась в настоящее испытание.

За всё время пути Духовлад не снизошёл до общения со служителем. Он был погружён в свои мысли, а тот попросту не смел заговорить первым. Слишком боялся таинственного человека, к которому его отправили с поручением герметисты высшего, по меркам захолустного Хаджитархана, конечно, ранга. А уж от перспективы возможной встречи с небесным генералом Хардагаром, который был, безусловно, одним из Владык Нижних миров, или, по крайней мере, могучим демоном, служителя пробирал такой ужас, что его начинало мутить. В животе поместился ледяной ком, подпрыгивающий на каждой кочке.

Где остановиться, стало понятно издалека. Челнок с небесного дредноута был хорошо виден среди ровной как стол степи. Ничего подобного в своей жизни служитель культа Герметикум не видел никогда, хотя и повидал за свою жизнь, полную скитаний, довольно много воздушных кораблей самого разного тоннажа. Но этот был воистину чем-то особенным. Наверное, лишь у обитателей Нижних миров может быть подобная техника. Челнок был каким-то странно угловатым – ни одного гладкого обвода. Да ещё и шипы из бортов торчат.

С правого борта откинули рампа, около которой дежуряли два солдата в незнакомой служителю форме. Лица их были жёлтыми, как у уроженцев Великой степи. В руках оба держали длинные винтовки с примкнутыми штыками. Стоило только автомобилю подъехать поближе, как оба вскинули оружие. Один выкрикнул короткую гортанную фразу, достаточно громко, чтобы его услышали внутри челнока.

Почти сразу по рампе спустился командир. Он носил ту же форму, только дополненную накидкой и с фуражкой на голове вместо кепи, как у солдат. Вооружён он был револьвером в кобуре и саблей. Он обратился к Духовладу на том же гортанном языке, на котором говорил его солдат. Духовлад его отлично понял, и тут же ответил на том же языке.

Служитель был поражён. Он не понимал теперь, кого именно вёз, и кто те люди, что прилетели сюда на челноке. Неужели это демоны Нижних миров, лишь на время принявшие человеческий облик. Или же герметисты высоких рангов посвящения, обученные языку Нижних миров. Ни одна из этих теорий не выдерживала малейшей критики. Да и что толку гадать – всё равно, такой мелкой сошке, какой был служитель, не стоит и на полшага приближаться к пониманию иных тайн. Для него это может оказаться фатально.

– Ну, бывай, – хлопнул его по плечу Духовлад. – Спасибо, что подбросил до челнока.

Ошарашенный во второй раз простецкой манерой общения служитель даже не знал, что бы ему сказать.