Текст книги "В чужом небе (СИ)"

Автор книги: Борис Сапожников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 32 страниц)

– А ты послан, чтобы убить меня? – Гневомир взвёл большим пальцем курок револьвера.

– Хотели бы – уже б убили, – отрезал я. – Снял бы этих двоих из револьвера. Они же классическую засаду на меня устроили. Я в неё сам пришёл, потому что с вами поговорить надо. Хотя и не думал, что лично вы, товарищ Гневомир, мне тут проверки на вшивость устраивать станете. Или вас подрядили из-за того, что мы с вами оба урдцы?

– О какой ещё проверке вы болтаете? – бросил один из лжегрузчиков, тот что с хорошо поставленным ударом.

– Ну кто вы такие, если не люди из эскадрильи «Смерть». – Я уже откровенно рассмеялся, хотя боль била всё сильнее. – На добровольческое подполье не тянете. Урдец из вас только Гневомир, а вы, – я кивнул на лжегрузчиков, – один – нейстриец, другой – дилеанец. Даже самый одарённый в языках урдец не стал бы бранится не на родном языке, да ещё и вполголоса. Такого интернационала не встретишь среди добровольцев, вряд ли среди них есть те, кто не служил в «цветных» полках у Вешняка или Невера.

– Ишь ты, какой умный, – присвистнул лжегрузчик с поставленным ударом.

Гневомир щёлкнул курком револьвера и спрятал оружие в кобуру. Он носил его вполне открыто, что само по себе говорило о многом. Например, о том, что он не боялся проблем с полицией.

Здоровяк, что говорил с дилеанским акцентом подошёл ко мне, помог подняться на ноги.

– Ты уж извини, что мы тебя помяли малость, – сказал он.

Парень с хорошо поставленным ударом извинится и не подумал.

– И каков результат проверки? – поинтересовался я.

– Меня вы заинтересовали, – ответил Гневомир. – За Бригадира отвечать я, сами понимаете, не могу. Ему докладывает непосредственно Аспирант на правах родственника.

Говоривший с нейстрийским акцентом лжегрузчик отсалютовал мне двумя пальцами, показывая, кто именно тут Аспирант.

– А с самим Бригадиром меня познакомят?

– Идём, – кивнул Гневомир. – Он ждёт нас – с вами или без вас.

Глава 2.

Мне не стали завязывать глаза, сажать в закрытый фиакр или автомобиль и возить по городу, чтобы сбить с толку. Никаких подобных дилетантских фокусов со мной проделывать не стали – и это говорило и многом. Как минимум, о профессионализме того, кто ведает в эскадрилье «Смерть» контрразведочными делами. И я отчего-то почти не сомневался, что это именно Гневомир. Из его досье я понял, что он специалист высшего класса, хотя, по сути, и самоучка, как едва ли не все стражи. Вряд ли загадочный Бригадир имеет ещё одного столь же профессионального контрразведчика, как он.

Мы прошли в тот же самый безымянный кабачок, где я намедни встречался с вербовщиком. Тот, как и прежде, дремал себе в тёмном углу, посасывая периодически мутное пиво из кружки. На нас он не обратил ни малейшего внимания. Мы прошли через главный зал кабачка. Аспирант при этом приятельски поздоровался с его хозяином, стоявшим за стойкой. Нам быстро открыли дверь в задней части зала. Вела она не на кухню, как мог бы подумать досужий посетитель, а в небольшой коридор с ещё парой дверей. За одной, скорее всего, скрывалась-таки кухня, а вот за второй вполне себе вместительная комната со столом, пятком стульев вокруг него и диваном у стены. Мебель выглядела вроде бы прилично, но оказалась довольно старой, если вовсе не антикварной.

– Хозяин кабачка – любитель старинной мебели, – усмехнулся сидящий за столом немолодой уже человек в форменной одежде со знаками различия командира наёмников на службе Котсуолда. – Он меняет её на дрова и на еду, чтобы не пошла на растопку. В этой комнате всё крепкое, не бойтесь упасть, товарищ урдец. Простите, имени вашего не знаю.

– Не надо звать меня товарищем, – первым делом попросил я. – Это обращение пускай останется в Народном государстве. Меня зовут Ратимир.

– Ратимир, так Ратимир, – кивнул тот. – Да вы присаживайтесь, Ратимир. Смотрю, вас мои парни слегка помяли во время проверки. Но это даже хорошо, выходит, характер у вас есть.

– Ещё какой, – встрял здоровяк. – Хорошо меня угостил, я даже опешил слегка. Если б не Аспирант, не знаю, как бы всё обернулось.

– Дилетантская у вас проверка, – напрямую заявил я. – Обоих лжегрузчиков я вычислил с первого взгляда, а уж про условные знаки и вовсе молчу.

– Но тогда почему попался? – удивился здоровяк. – Зачем дал себя взять?

– Мне надо было по вам из револьвера палить начать, что ли? Я же говорю, дилетантская проверка, я сразу понял всё, и решил вам подыграть до поры.

– А чего тогда под конец сопротивляться стал? – не унимался здоровяк. Похоже, он не был так прост, как хотел показаться.

– Могли ведь и правда пулю в затылок пустить. Покладистым до конца может быть только шпион, который заранее знает, как все обернется.

– Умён ты, как я погляжу, Ратимир, – усмехнулся пожилой наёмник, который не мог быть никем иным, кроме как самим Бригадиром. – Гневомир предлагал тебя пристрелить без лишних разбирательств. Потенциальная опасность от тебя, как он сказал, превосходит выгоду от получения одного летуна, да ещё и любителя. Так тебя мой друг Брондри из Тары отрекомендовал.

– И почему ты, – я тоже перешёл на ты, обращаясь к Бригадиру, как к равному себе, – не последовал этому совету?

– Всё просто. – Он поднялся из-за стола. – Скоро в небе начнётся такая мясорубка, что у меня каждый летун будет на счету. И шпионить тебе будет просто некогда. Да и следить за тобой будут очень хорошо. В этом я уверен на все сто.

Я удержался от того, чтобы не обернуться в сторону Гневомира и не отсалютовать ему на манер Аспиранта. Слишком уж хулигански выглядело бы.

Бригадир шагнул вперёд – и луч света от висящей под потолком электрической лампы упал на его лицо. Я был поражён. Он оказался почти точной копией коронеля Брондри из Тары. На секунду мне показалось, что сам бравый котсуолдский летун решил сыграть со мной шутку, и стоит теперь передо мной. Однако Бригадир был лет на пять старше Брондри, тяжелее его фунтов на семь-восемь, если не больше, а главное, взгляд у него совсем другой. Очень похожий на взгляд покойного командира Народной армии Тура. На меня словно два пистолетных дула глядели. Прямо не по себе становилось смотреть ему в глаза. Но я выдержал это испытание – не отвёл взгляда.

– У тебя есть все задатки хорошего летуна, Ратимир, – сказал он мне. – Быстро соображаешь и не отводишь взгляд, значит, если что машину и на таран пошлёшь, не струсишь в последний момент. Но, честно скажу тебе, в той мясорубке, что скоро начнётся в небе над Нейстрией, выжить шансов нет.

– Я пережил драку над Йольдиевым морем, перед ней говорили примерно то же.

После этих слов я спиной ощутил заинтересованный взгляд Гневомира. Уж он-то отлично знал, кто был уполномоченным Конвента во время битвы над Йольдиевым морем.

Кабачок мы покидали уже все вместе. Через две улицы от него Бригадира ждал автомобиль, за руль которого уселся здоровяк. Обращался он с машиной вполне профессионально, хотя тот, кто садится за рычаги аэроплана, наверное, легко управится с любым авто. Я это на себе не проверял, однако отчего-то был уверен в этом.

– Вам придётся на трамвае, – бросил напоследок Бригадир. – До самого лётного поля они, понятное дело, не ходят, так что там уж ножками. Аспирант и Гневомир проводят тебя.

Он забрался на переднее сидение автомобиля. Здоровяк быстро завёл мотор, и они покатили по улице. Нам же пришлось топать на остановку и ждать трамвай. Правда, ходили те достаточно часто – долго торчать на остановке не пришлось. Вот только вагон прикатил заполненный почти до отказа, да и войти в него вместе с нами хотели почти все. Пришлось основательно поработать локтями, чтобы впихнуться внутрь, оставив позади несколько человек. Я давно уже отвык от трамвайной давки, да и от езды в раскачивающемся вагоне. В Хаджитархане была всего одна ветка, и трамваи ходили по ней без какого-либо расписания – как придётся. По городу я всё больше передвигался на автомобиле или пешком. Так что, наверное, ещё со времён учёбы на Временных курсах юнкеров я не катался в битком набитых трамваях, и не скажу, что сильно скучал по этому.

По мере того, как трамвай подкатывал ближе к окраине города, в него заходило всё меньше народу, а вот покидало вагон всё больше. Вскоре мы смогли усесться на деревянные сидения, продолжая поездку хотя бы с относительным комфортом. Теперь можно было и поболтать, однако разговор как-то не начинался. Не с чего нам было его начинать. Так и катили в молчании до конечной остановки, да и потом на лётное поле шагали тоже молча.

Оно оказалось огорожено невысоким забором с колючей проволокой поверху, на проходной дежурили двое нейстрийских солдат под командованием унтера. Из будки рядом с нею торчал ствол пулемёта. Унтер тщательно проверил документы у Гневомира и Аспиранта, насчёт меня сверился с книгой, а после даже позвонил куда-то из будки. В общем, нам пришлось проторчать на проходной почти четверть часа, пока нас не впустили, наконец, на лётное поле.

– Серьёзно тут дело поставлено, – сказал я, когда мы миновали въедливого унтера.

– Прошлая война нейстрийцев многому научила, – ответил мне Аспирант, говорили мы на нейстрийском. – У имперцев шпионы оказались едва ли не всюду. Они устраивали диверсии, что ни день – на заводах, лётных полях, в пунктах сосредоточения войск, даже на призывных комиссиях. Теперь все проверяют очень тщательно, чтобы не допустить ничего подобного.

– Готлинду приходится несладко с его акцентом, – как бы невзначай усмехнулся Гневомир. – Он в первый же день в столице в участок из-за него угодил. Теперь без меня, Аспиранта или Близнецов не выходит в город.

Я никак не отреагировал на слова Гневомира относительно летуна, вместе с которым они устроили диверсию в комплексе на Катанге. Я был уверен – Гневомир ничего не говорит просто так, и следит за мной более чем тщательно. А я пока ещё не продумал, как следует линию поведения с ним и его товарищем – Готлиндом, слишком много неизвестных оказалось для меня в этом уравнении. Пока ещё слишком много.

В трамвае мы тряслись достаточно долго. На деревянной лавке я успел себе всё на свете отсидеть, а ведь до того мы, наверное, никак не меньше часа были вынуждены ехать стоя. Так что на лётное поле прибыли уже к вечеру. Солнце, конечно, было ещё высоко, но уже начинало клониться к закату. Однако это не помешало познакомить меня с летунами эскадрильи. Они обосновались в большом ангаре, где раньше, скорее всего, стояло никак не меньше полусотни аэропланов. Это можно определить по количеству зарядных разъёмов в полу, но считать их мне было лень, да и света в ангаре не хватало. Электричество тут запитано, конечно, от встроенного в фундамент мощного аккумулятора, который раньше питал двигатели аэропланов. Но теперь он сильно подсел, и вряд ли мог выдать даже сотую часть былой мощности. На десяток лампочек вполне хватало, как и на прочие мелкие бытовые нужды.

Разделять ангар на отдельные помещения не стали. Только у Бригадира, как я потом узнал, была своя квартира, так её называли. Она представляла собой довольно комфортное жильё из пары вполне прилично обставленных комнат. Их отгородили толстыми брезентовыми стенами, за которыми не было слышно ничего. Так Бригадир вполне мог спать, несмотря на то, что ангаре шла гулянка по полной программе. Всё это мне поведал командир разведчиков эскадрильи – весёлый парень по имени Оргард.

Когда мы вошли в ангар на нас особого внимания никто не обратил. Летуны эскадрильи сидели за длинным столом и азартно резались в карты. Никто в нашу сторону и головы не повернул. Большая часть ламп была направлена именно на стол, из-за чего в остальном помещении царил почти полумрак. Мы шагали по бетонному полу ангара, шаги наши гулко отдавались под его высокими сводами. Мне даже как-то не по себе стало. Однако за столом шла слишком азартная игра. Шлёпали карты, хриплые или наоборот звонкие голоса выкрикивали ставки или просто отчаянно ругались. Кто-то то и дело хватался за пистолет, лежащий рядом, но его быстро утихомиривали. Да и хватался он больше для виду – это понимали все сидящие за столом. Даже мне было видно, хотя я не был ещё знаком ни с кем из игроков.

– Господа летуны, – подойдя поближе, выпалил во всю мощь лёгких Аспирант, – отвлекитесь на минуту от карт!

За столом все разом затихли и обернулись к нам.

– Представляю вам нового летуна нашей эскадрильи, – продолжил Аспирант. – Ратимир, родом из Урда, проверку на прочность прошёл на отлично. Прошу любит...

– А после не жаловаться, – усмехнулся один из сидящих за столом летунов.

– Вот именно, – кивнул Аспирант, похоже, это было некой традицией, вряд ли ему так уж нравилось, когда его перебивали.

Мы уселись за стол. Карты с него убрали. Теперь все смотрели только на меня. Но я не спешил открывать рот – пускай за меня пока говорят другие. Мне надо как следует присмотреться к будущим товарищам по оружию. Это ведь не котсуолдцы с «Карадока», с которыми мне идти в бой пришлось лишь однажды. Сколько мне придётся воевать вместе с легендарной эскадрильей «Смерть», я пока сказать не мог даже приблизительно.

– Чего вы уставились на него, а? – усмехнулся невысокий парень в форменной куртке котсуолдских воздушных пехотинцев, кожаный шлем с очками в сеточку лежал рядом с ним на столе. Как раз около угловатого пистолета имперской модели. Именно он то и дело хватался за него во время карточной игры. – Хоть бы представились – вечно я первый. Оргард – командир передового дозора эскадрильи. Нас ещё называют психами.

Он замолчал, явно ожидая моего вопроса, и я не стал его разочаровывать.

– За что? – послушно спросил я.

– Да они летают на воздушных мотоциклах, – встрял тот, кто бросил фразочку про «после не жаловаться», – как их после этого ещё называть?

– Вот вечно ты вперёд меня пролезть пытаешься, – буркнул Оргард.

– И в бою тоже, – усмехнулся в ответ тот. – Антракоз, он же Силикоз, он же Шахтёр. Жить мне осталось недели две от силы, потому и тороплюсь на тот свет.

Я присмотрелся к нему повнимательнее, и разглядел характерные для шахтёров чёрные ресницы, как у героев-любовников в популярных у дам фильмах. Вся кожа вокруг глаз его и ногти были буквально пропитаны угольной пылью – её уже никак не вымыть.

Мне представлялись и остальные летуны. В передовом дозоре состояли ещё два молодых парня – их звали Близнецами, хотя они утверждали, что родственниками друг другу не приходятся. Звали их Ромен Гари и Эмиль Ажар – и внешность у них была довольно комичной. Все черты лица, свойственные нейстрийцам, на них отпечатались с какой-то невозможной утрированностью. От длинных носов с горбинкой до подстриженных щёточкой усов. Оба носили форму воздушного флота Нейстрии, но со знаками различия котсуолдских наёмников. Скоро такие выдадут и мне, чтобы я пришил их к своей куртке.

Из остальных хоть сколько-нибудь примечательным оказался лишь Готлинд. Я сразу узнал его фотографии. Он предпочитал помалкивать, только представился мне, и больше ни слова не сказал. Гневомир сел на стул рядом с ним. Сразу стало понятно – эти двое не разлей вода. Хотя вряд ли Гневомир сам поднимается в небо на аэроплане. Готлинд частенько бросал на меня короткие подозрительные взгляды, когда думал, что я не замечаю этого. Однако в какой-то момент Гневомир что-то негромко сказал ему – и взгляды тут же прекратились.

– Быть может, начнём снова? – предложил Оргард, когда я наконец познакомился со всеми летунами эскадрильи. – За чем ещё коротать вечер, как не за картами, а?

– Только ты пистолет убери со стола, – тут же встрял Антракоз, – а то у нас тут новичок, он пока к твоим выкрутасам не привык. Пристрелит ещё ненароком, когда ты за него снова схватишься.

– Мне револьвер не вернули, – усмехнулся, как бы невзначай я.

Аспирант глянул на Гневомира. Тот пожал плечами и вынул из кармана мой револьвер. Толкнул его по столу в мою сторону. Хотя по всему его виду было понятно – он против этого.

В карты мы под небольшие ставки резались почти до самой полуночи. Я быстро вышел из игры, проиграв один червонец. Заявил, что больше мне просто нечего ставить, а в долг играть отказался категорически.

– И правильно, – кивнул азартный Оргард, которому весь вечер везло. Правда, я пару раз замечал его ловкие движения пальцами – так что у везения этого было простое объяснение. – В первый день лучше поскромничать. – Он подмигнул мне и принялся тасовать карты, я почти заметил, как он добавил в колоду парочку из рукава куртки.

Оставшееся время до отбоя я использовал, чтобы наблюдать за будущими боевыми товарищами. Да и они присматривались ко мне. И только Гневомира с Готлиндом я будто не интересовал вовсе. Да ещё Аспирант оказался равнодушен, но того, как мне показалось, вообще мало что могло заинтересовать. Он выглядел каким-то отстранённым, словно постоянно думал о чём-то своём. К картам он и не притронулся.

Когда солнце окончательно скрылось за горизонтом, и за пределами освещённого лампами пространства в ангаре сгустилась ночная тьма, именно Аспирант первым поднялся из-за стола.

– Господа летуны, – сказал он. – Отбой. Всем – спать. Ратимир, идём со мной. Я покажу тебе твою койку и сундук для личных вещей.

Собственно, ни койка, ни металлический сундук, стоящий под нею, ничем не отличались от тех, что мне выделили на небесном крейсере. Разве что в этот раз я мог сам выбрать ярус, на котором спать.

– Коек у нас больше, чем людей, – пояснил Аспирант напоследок, и оставил меня одного.

Прежде чем ложиться спать, я решил предпринять кое-какие меры предосторожности. Не то чтобы моей жизни тут могла грозить реальная опасность, но и этой возможности я не мог исключать. Вдруг устроят ещё одну, куда более суровую проверку на вшивость. С другой же стороны, не стоило исключать и простых розыгрышей, жертвами которых всегда становились новички. Поэтому я сложил постель таким образом, чтобы в темноте могло показаться, будто я улёгся спать на нижней койке, а сам забрался на верхнюю. Благо там имелось второе одеяло и подушка, правда, без наволочки, но это уже сущие мелочи. На них я просто не обратил внимания.

В эту ночь я выспался как следует. Быть может, впервые за долгое время.

Утром нас всех поднял всё тот же Аспирант. Он врубил на полную мощность динамик, заигравший какой-то бравурный марш, и сон как рукой сняло.

Я спрыгнул с верхней койки, первым делом проверив, как там мой фальшивый двойник. К одеялу оказалась прицеплена короткая записка: «Никто к тебе ночью не приходил». Выходит, шуточки над новичками в ходу даже в эскадрилье «Смерть», несмотря на всю её мрачную репутацию.

Завтракали мы все вместе, и потому еду, хоть и через силу, а пришлось проглотить. А ведь в животе комом лежало съеденное накануне с Зонтом. Там ведь тоже никак не отвертеться было. Неприятная тяжесть, конечно, со временем пройдёт, когда мой изменённый организм справится, наконец, с пищей, однако меня так и тянуло избавиться от еды поскорее. Самым простым, хоть и довольно неприятным способом.

Вот только после завтрака все посторонние мысли покинули мою голову. Всю эскадрилью желал видеть командир.

– И часто у вас такие общие собрания проводятся? – спросил я у Оргарда.

В разведчике я сразу определил неисправимого болтуна. Его, скорее всего, тоже не выпускали в город без сопровождения – мало ли что разболтать может.

– Когда наниматель появляется или, наоборот, заканчивается контракт, – с охотой пустился в объяснения Оргард. – Это самые частые. Ещё когда выгоняют кого, но это реже – от нас чаще ногами вперёд выносят. – Он хохотнул, показывая, что это шутка, вот только, как известно, в каждой шутке... – Ну, или если меняем дислокацию резко. Такое в последнее время частенько бывает. Скорее всего, и сегодня – тоже.

– Значит, перебрасывают на новое место, – кивнул я.

– Вроде того. Интересно только, куда? Блицкриг-то вот он – ближе не придумаешь, а мы сидим тут, в пригороде столицы, и в ус не дуем. Это ж ведь гвардейский аэродром. Тут всего два полка стоят, ну и мы в придачу. Остальные дерутся с Блицкригом, а нас вот решили поберечь до поры. До самого жаркого времени, наверное.

Мы расселись за тем же большим столом, за которым вчера играла в карты едва ли не вся эскадрилья. Завтракали, кстати, за другим. Тот стол стоял в углу ангара, и на него взгромоздили целую гору разных судков с едой. Готовили тут явно на всех сразу, а ходить в столовую – или как это тут называлось – к гвардейским летунам у наёмников явно никакого желания не было.

Во главе стола восседал сам Бригадир. При свете дня он уже не так сильно напоминал мне коронеля Брондри из Тары, однако я по-прежнему был уверен, что они родственники, пускай и дальние. Вот Аспирант был похож на Бригадира как сын родной – сейчас, когда он стоял за плечом командира эскадрильи, это было особенно заметно.

– В общем, новости, господа летуны, такие, – звучным голосом произнёс Бригадир. – На фронт нас не отправят в ближайшее время. Более того, мы покидаем этот аэродром. Нам выделят авианосец в составе эскадры Котсуолда, отступающей к Дёйнкирхе. Последней их эскадры тут.

– Значит, столицу сдают, – высказался один из Близнецов. Я их ещё плохо различал, но, кажется, это был Ромен Гари. И он не спрашивал – он утверждал.

– Правительство, король и майордом этой ночью покинули город. Временной столицей назначен Реймс, по другим сведениям Авиньон. Достоверных сведений, в общем, нет, но оно и понятно. Майордом не хочет давать Блицкригу лишний козырь в руки. Вслед за правительством отправятся и гвардейские полки с этого аэродрома. Ну а мы всё ещё остаёмся наёмниками королевства Котсуолд, и потому летим к Дёйнкирхе. Там ожидается хорошая драчка.

– Над ним уже висят «Отмщение» и «Колосс», – заметил помрачневший Антракоз, – и ещё добрый десяток линкором классом поменьше. С блицкриговской стороны в бой пойдут «Кёниг», «Курфюрст», «Кронпринц». Это же такая весовая категория, где нам делать нечего.

– Нам всегда есть что делать в небе, – отрезал Бригадир, но после усмехнулся, и добавил: – Но ты ведь, Шахтёр, смерти ищешь всё равно – вот тебе отличный шанс представится.

Возразить на это Антракозу было нечего. Остальные летуны эскадрильи только беззлобно посмеялись над ним.

– Кроме того, – добавил Бригадир. – Мой друг с «Несгибаемого» передал, что котсуолдцы спешно нанимают почти все свободные эскадрильи, часть перекупили у Нейстрии. В небе над Дёйнкирхе вместе с нами будут драться пираты Чёрного Буковски и ещё добрый десяток наёмных эскадрилий, вроде нашей. Да и на земле на каждого котсуолдского солдата придётся по два-три наёмника. Вроде бы Котсуолд за бешеные деньги нанял Корпус Смерти, перекупив его у Империи и стянув все его полки к Дёйнкирхе. И ходят слухи о полках Урдских добровольцев, которых тоже сумели купить за гроуты из казны Котсуолда.

Мне были знакомы оба эти названия. Все, кто дрался с имперцами в первую войну, знали о Корпусе Смерти. Это было олицетворение военной машины Дилеанской империи. Они воевали будто по учебникам, без какой-либо импровизации и форс-мажоров. Столкнуться с ними на поле боя – наверное, это самый страшный кошмар для всякого, от рядового до маршала. Когда война закончилась, осталось слишком много солдат, да и офицером тоже, которые умели только одно – воевать. Они и сформировали первый уже наёмный Корпус Смерти, который отлично зарекомендовал себя в колониальных стычках на Чёрном континенте. Причём одинаково хорошо они воевали и против чернокожих повстанцев и против регулярных частей любой армии Континента. Их можно было бояться и уважать.

А вот добровольцев я от всей души ненавидел. Ведь это были не только и уже не столько солдаты брошенного родиной на полях сражений Первой войны экспедиционного корпуса в Нейстрии, который отважно сражался с имперцами на чужой земле. Сейчас большую часть добровольцев составляли эмигранты из Народного государства. Те, кто вместе с Чёрным бароном покинули Урд, отправившись в Порту, а оттуда на Континент. И те, кто сбежал из Урда позже, участники контрреволюционных заговоров и кружков, пытавшиеся свалить молодую народную власть исподволь, подтачивая её изнутри. Когда за них как следует взялась стража, они тут же побежали за границу. Конечно, те, кто успел. Менее же расторопные оказались расстреляны или отправились на каторгу. Вот из них-то по большей части сейчас и состояли наёмные полки, объединённые названием Урдские добровольцы, и командовал ими Чёрный барон.

– Котсуолд хочет спасти своих солдат, – произнёс Гневомир. – Они предоставят наёмникам сражаться за них, а сами сядут на воздушные суда и отправятся за Пролив.

– Это вполне в духе островитян, – согласился Ромен Гари. – Они уже бросили на произвол судьбы союзников, сбежав к морю. Теперь будут долго ещё собираться с силами, прежде чем высадиться снова.

– А вполне возможно, что и вовсе выйдут из войны, – добавил Гневомир.

– Замыслы Кабинета не по нашей части, господа летуны, – прекратил их диалог Бригадир.

В этот момент в голосе его сильно прорезался котсуолдский акцент. Ему явно не нравились заявления в адрес трусливого поведения его родины, хотя он и понимал – они полностью оправданы. Котсуолд сбежал, оголив фланги нейстрийской и имперской армии. Это позволило фельдмаршалу Фредефросту вбить клин между ними, и бросить свои войска в прорыв. Именно его дивизии сейчас скорым маршем наступали на столицу Нейстрии, в то время как войска королевства были оттеснены на запад.

– Завтра здесь будет последняя небесная эскадра Котсуолда. Нам выделены места на палубе авианосца «Королевский ковчег». Мы займём их и отправимся оборонять Дёйнкирхе.

– И это будет окончанием нашего контракта с Котсуолдом? – поинтересовался на этот раз Эмиль Ажар.

– Скорее всего, да. Вряд ли мы будем нужны королевству на их острове.

– Что же тогда будет с нами дальше? – продолжал настаивать летун. Он, похоже, выражал общие настроения, царившие в эскадрилье.

– Для начала надо, чтобы это самое «дальше» у нас было, а там посмотрим.

– Вряд ли кто из нас переживёт эту драчку в небе над Дёйнкирхе, – мрачно предрёк Антракоз.

И хотя все летуны народ крайне суеверный, никто не стал ему возражать. Слишком уж это дело отдавало самоубийством.

Нечего сказать, вовремя я присоединился к эскадрилье «Смерть».

Глава 3.

Брондор Тонгаст – гроссадмирал Блицкрига – слишком хорошо помнил свой разговор с генерал-кайзером. Лишь правитель молодого и воинственного государства, чьей основой стала промышленная, а главное, военная элита старой и дряхлеющей Дилеанской империи, был выше гроссадмирала. И только он один имел право отчитывать Тонгаста. Но сильнее всяких слов, которыми мог заклеймить его генерал-канцлер, был невыразимый стыд. Даже не за поражение под Соловцом. В конце концов, крепость должны были брать войска фельдмаршала Брунике – этого неотёсанного болвана, выходца из нижних чинов. Однако потеря новейшего линейного крейсера «Дерфлингер» – это совсем другое дело. И осложнялось всё тем, что потерял его Тонгаст не в сражении с урдским воздушным флотом, что было бы само по себе унизительно, учитывая состояние этого флота. Но нет, Тонгаст лишился флагмана эскадры в схватке с жалкими воздушными разбойниками – китобоями. Те просто спеленали линейный крейсер и уволокли его в своё логово. Сам крейсер они продали за большие деньги косорылым народникам, те переименовали его в «Народную славу», а вот с командой поступили по-разному. Простых членов экипажа также отдали народникам, и те теперь сидели в лагере для военнопленных, а вот титулованных оставили себе. И они стоили казне Блицкрига очень дорого, но не оставлять же столько отпрысков не самых последних семей в плену у пиратов.

Аудиенция у генерал-кайзера прошла для Тонгаста скверно. Даже больше чем просто скверно. Для начала ему пришлось ожидать в приёмной окончания затянувшейся беседы между правителем Блицкрига и полномочным посланником Астурии. А ведь день генерал-кайзера расписан по минутам, и он никогда не уделил бы послу Каудильо больше времени, нежели положено жёстким распорядком. Значит, Тонгасту назначили аудиенцию слишком рано специально, чтобы помариновать четверть часа в приёмной.

Астурийское королевство, которым после кровопролитной гражданской войны правил, по сути, человек, которого весь мир знал, как Каудильо, было давним союзником Блицкрига. Ведь если бы не помощь генерал-кайзера, отправившего ему две дивизии прошедших горнило Первой войны ветеранов, вряд ли Каудильо удержался бы у власти. Да и сам Тонгаст успел повоевать в Астурии. Не скрываясь под чужим именем, как делали это волонтёры со всего Континента, он водил в бой небольшую эскадру, состоящую из крейсера и пары эсминцев сопровождения. Располагая этими весьма скромными силами, он сумел разгромить врагов Каудильо в небе, хотя те и имели весьма существенное численное преимущество.

Посол Астурии щеголял в роскошном белоснежном мундире военно-воздушных сил королевства с золотыми аксельбантами и эполетами. Вся эта мишура резала глаз Тонгасту, привыкшему к аскетичной культуре Блицкрига. Он кивнул посланнику, тот ответил тем же. Оба были без головных уборов. Стоило только послу покинуть приёмную, как секретарь тут же пригласил Тонгаста в кабинет генерал-кайзера. Ни единой минуты правитель Блицкрига терять не собирался.

Как всегда принимал генерал-кайзер стоя. Он никогда не позволял визитёру опуститься в кресло или на стул, стоящие напротив его стола. И сам всегда оставался на ногах. Одевался генерал-кайзер всегда весьма скромно, чем задавал моду во всём Блицкриге. Он носил простой мундир полковника гвардии без полковых знаков различия, и лишь два ордена неизменно висели на груди – высшие ордена Блицкрига. Эта встреча была уже далеко не первой в череде этого дня, а потому генерал-кайзер позволил себе опереться левой рукой на угол стола. Это единственная поблажка, которую он себе позволял.

– Скажу вам сразу, гроссадмирал, – заявил с порога, даже не поздоровавшись, генерал-кайзер, – операция, которую я собираюсь поручить вам – ваш последний шанс.

Он замолчал на пару секунд, давая Тонгасту переварить это заявление, и продолжил с прежним напором.

– Вы нажили себе массу могущественных врагов, когда потеряли «Дерфлингер». Семьи офицеров, которых пришлось выкупать из пиратского плена за казённые деньги, требовали от меня, чтобы я отправил вас под суд. Но с них довольно и того, что казна взяла на себя расходы по выкупу их драгоценных чад. Я отозвал вас из Прияворья, потому, что вы, именно вы, гроссадмирал Тонгаст, нужны мне здесь. – Он взял в правую руку деревянную указку и обвёл ею область, прилегающую к Проливу, что отделяет Континент от Котсуолда. – Вы, именно вы, возглавите наше наступление в воздухе. Я дам вам «Вергельтунг» и всю его боевую группу, чтобы сразу стало ясно, вы не в опале и не лишились моего доверия.