Текст книги "Битва под сакурой(СИ)"

Автор книги: Борис Сапожников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

Быстро заведя доспехи за линию обороны, мы развернули их, а я скомандовал:

– Перезарядите оружие наших доспехов. Мы вас поддержим!

Патроны нашлись только к пулемётам, но и это была вполне ощутимая помощь обороняющимся. Особенно, пока на их позиции навалилась такая волна каии. Практически вразнос пуская пулемёты, мы поливали прущих на линию обороны тварей длинными очередями, бывало за одну выпуская весь зарядный короб.

– Держим оборону, – пришёл запоздалый приказ Ютаро, переданный через радиостанцию этого участка обороны. – Скоро нам подвезут снаряды к авиапушкам.

Капитан боевого дирижабля «Кудзира-4» [6]6
  Кудзира (яп.) – кит.


[Закрыть]Атобэ-тюса понял, что пальцы его сведены судорогой. На протяжении бог знает скольких часов он сжимал кулаки. Сейчас от него ничего не зависело, что страшно бесило офицера. С одной стороны он чувствовал законную гордость за свой дирижабль, работающий как хорошо отлаженный механизм. Каждый офицер и матрос знал своё место и делал своё дело. Техники на стартовой палубе носились как угорелые, наскоро латая, заправляя и снаряжая патронами и снарядами. Их коллеги из машинного отделения держали громадину дирижабля в воздухе, колдуя над паровыми двигателями и периодически борясь с пожарами. Орудийные палубы раскалились, пушки выплёвывали шрапнельные снаряды, выкашивая за каждый залп десятки тварей. Пулемёты строчили вразнос, выпуская часто целую ленту одной очередью. Матросы и офицеры с орудийных палуб давно оглохли от постоянных залпов, многие кашляли кровью, надышавшись пороховой гарью, система вентиляции работала на полную мощность, но не справлялась. У пулемётчиков тряслись руки, словно в кошмарном треморе, и стучали зубы, так что они разговаривать не могли. Пилоты лёгких мехов почернели от гари и усталости, но уже не выбирались из своих машин, терпеливо дожидаясь нового вылета.

Все доклады стекались на мостик дирижабля, к командиру. Атобэ-тюса молча выслушивал их, но ничего не говорил. Надобности в командах не было. И это раздражало очень сильно. Потому что, не смотря на все усилия команды, «Кудзира-4» погибал. Он не выдерживал схватки с сотнями тысяч летучих тварей, заполонивших, казалось, всё небо. И как только среди них пилоты лёгких мехов летают? Этого Атобэ-тюса просто не понимал. Он отчаянно хотел выправить ситуацию своей командирской волей, но сделать ничего не мог. И это отчаянно бесило его.

– Повреждение купола! – донёсся из медной трубы голос, несмотря на металлический отзвук, в нём звучали нотки отчаяния. – Мы теряем гелий.

– Снаряды подходят к концу, – доложили из погребов. – Пулемётных лент хватит на десять минут боя. Не больше.

– Многочисленные повреждения обшивки…

– Палуба повреждена… Принимать лёгкие мехи не можем…

– Никого не осталось… Я – последний… Палуба не может вести огонь…

– Двигатель повреждён столкновением с каии. Ремонт в текущих условиях невозможен…

Наверное, именно этот доклад стал последней каплей. Именно он был окончательным фактором, повлиявшим на принятие решения. Страшного, но, возможно, единственно верного решения.

– Дифферент на нос, пятьдесят градусов, – приказал он. – Машина – средний вперёд. – Голос его был абсолютно спокоен, как будто команды его были самыми обычными и не несли столь фатальных последствий. – Все лёгкие мехи в воздух. Вне зависимости от готовности. – Другие дирижабли легко примут их на свои палубы, там теперь, к сожалению, достаточно места. – Полная эвакуация.

– Что это значит, Атобэ-тюса? – удивился старший офицер дирижабля.

– Вы слышали приказы, старший офицер, – Атобэ говорил нарочито казённым тоном. – Извольте выполнять.

– Это же…

– Выполнять! – впервые сорвался командир «Кудзира-4».

Через несколько секунд на мостике остался только он и молодой хико хэйте [7]7
  Хико хэйте (яп.) – старший матрос.


[Закрыть]рулевой. Он не отпустил штурвал, даже когда палуба весьма ощутимо накренилась под его ногами.

– Хико хэйте, – поднялся со своего места Атобэ-тюса, – считаешь, тебя мои приказы не касаются?

– Кто-то должен вести «Кудзиру», – ответил тот, мёртвой хваткой вцепившись в ручки штурвала.

– Я справлюсь с этой ролью, хико хэйте, – отрезал Атобэ-тюса. – И ещё успею нацепить на тебя парашют и вышвырнуть прямо с мостика.

Молодой человек обернулся, поглядел на командира, которым всегда восхищался, и бегом бросился к распахнутой эвакуационной двери. Подхватив один из последних парашютов, он снова обернулся, уже у самого края, отдал честь – и прыгнул.

Атобэ-тюса встал к штурвалу. В общем-то, в этом не было особой нужды, дирижабль уверенно шёл к своей гибели. Командир ещё мог бы спастись, но это означало бы позор. Да, никто бы ему дурного слова не сказал, даже наградили бы, но самурайскому духу его этот поступок нанёс бы непоправимый ущерб. И Атобэ осталось только гадать – покончить с собой, совершив сэппуку, что, вроде бы, не вяжется с образом героя, награждённого орденом, либо жить при дутой славе и реальном позоре. Да ещё, его навсегда отлучили бы от неба. А он грезил им, и жить не мог без него, даже без такого – полного опасных тварей.

– Хэика, банзай! – выпалил Атобэ-тюса, глядя на надвигающуюся черноту прорыва тьмы.

Даже не знаю, чего было больше в этом зрелище – чудовищного или величественного. Медленно рушащийся на город дирижабль, окружённый «одуванчиками» парашютов и лёгкими мехами, отчаянно отгоняющими от эвакуирующихся людей летучих тварей. Громадный воздушный корабль серии «Кудзира» не просто падал, он сознательно шёл на гибель. Обречённый гигант, под стать своему имени, не желал быть растерзанным мелкими хищниками, вроде летучих каии, он умирал и вместе с собою хотел унести как можно больше врагов. И для этого медленно, но верно падал, казалось, в самое сердце прорыва тьмы.

Из корпуса дирижабля вырывались языки пламени. Внутри, наверное, полыхал чудовищный пожар, и те, кто не успел вовремя спрыгнуть с его горящего борта, сейчас жарились заживо.

Окутанный пламенем дирижабль медленно, как в воду, погрузился во тьму. По поверхности громадного прорыва прошла рябь. Землю как будто спазм сотряс, многие солдаты и офицеры не удержались на ногах, рассыпались штабеля ящиков – пустых и полупустых. Патроны, снаряды, пулемётные ленты, гранаты, мины, оружие валялось под ногами, мешая подняться.

Поверхность прорыва вспучилась, поднявшись громадным пузырём, почти в тё высотой. Она натягивалась всё сильнее, но, казалось, всё же не порвётся, не хватит напора, порождённого взрывом внутри прорыва. Чёрный пузырь растягивался во все стороны, потом рост его прекратился – и все, следящие за ним гадали, начнёт ли опадать или порвётся. Во второе, наверное, мало кто верил.

Но пузырь порвался!

С громом и треском. Как будто рвался отрез доброго плотного сукна. В небо устремились языки пламени, обломки корпуса дирижабля и обрывки купола. Тьма расплескалась по Акихабаре, зацепив краем посты на линии обороны. Люди на них как будто в нефти искупались.

Волна тьмы унесла трупы каии и живых тварей. Летучие особи по больше части погибли при взрыве, оставшиеся поспешили убраться прочь, преследуемые лёгкими мехами. Как ни странно, но взрыв совершенно не повредил машинам и людям, находящимся в небе. Даже эвакуирующиеся с «Кудзиры-4» на парашютах матросы и офицеры, оказавшиеся в самом пламени среди обломков родного дирижабля, не получили никаких травм. Огонь и обломки были какими-то призрачными, легко проходили через их тела, оставляя после только неприятное ощущение, не более того. В то время как летучие каии горели за милую душу и осколки рвали их на части.

Небо очистилось от тысяч тварей, и только тогда многие заметили, что на дворе стоит уже поздняя ночь. Битва за Акихабару продлилась немногим менее суток.

Глава 4

Январь 10 года эпохи Сёва (1936 г.), Токио.

Разрушенный больше месяца назад театр, конечно же, никто не восстанавливал. В последнее время всё больше ломали, строить было некогда. Но нам, собравшимся в его развалинах, это было на руку. Единственное, что мы сделали для своего удобства, это принесли несколько целых стульев и стол. Мы расселись вокруг него. Я, агент контрразведывательного крыла подразделения «Щит», скрывающийся за простым прозвищем Татэ, и наш третий собеседник. Он ещё не оправился от сильного ранения, а потому на своём стуле сидел, держась ровно, боясь потревожить рану.

– Мне не нравится это затишье, – сообщил нам обоим раненный собеседник. – Почти неделю ничего не слышно о новых атаках каии.

– Нам и старых хватает, – невесело усмехнулся я. – Добиваем их всю эту неделю без передышки. Да и из-за чёртова прорыва в Акихабаре ушло слишком много старых мехов. Отряды, работающие в районе порта, натыкаются на пустые пакгаузы и склады с характерными следами на полу.

– Значит, Юримару удалось вывести из-под удара большую часть своих мехов, – решительно заявил раненый.

– Не факт, – возразил я. – Мы уничтожили достаточно большое число мехов за время открытой войны…

– Но исходить стоит из того, – прервал меня Татэ, агент всегда недолюбливал меня и демонстрировал это при каждом удобном случае, что делало его в чём-то похожим на Марину, – что мехи изо всех складов и пакгаузов были выведены Юримару. И он готов обрушить их на нас.

– Иногда переоценивать противника намного опасней, чем недооценивать его, – глубокомысленно заметил третий собеседник. – Но пока у нас нет доказательств обратного, будем исходить из предположения Татэ. Встаёт вопрос, куда он мог столь быстро упрятать такое количество мехов? Это ведь не иголки, в рукава кимоно не натыкаешь.

– Он в подвале разрушенного храма умудрялся прятать несколько сотен мехов, – заметил я. – Так что, думаю, при нужде, сможет и куда больше количество скрыть от нас. Вот только мы за всё это время ни на шаг не приблизились к разгадке планов Юримару, – решил я поддеть Татэ в ответ.

– Над этим работает не один десяток агентов, – резко ответил тот. – И гибнут они ничуть не реже солдат или пилотов доспехов духа.

– Юримару крепко хранит свои секреты, – вздохнул и тут же поморщился от боли третий собеседник. – Стандартные методы с ним, скорее всего, не сработают. Стоило бы поискать новые, нестандартные, что ли?

– Да мы уже все методы, казалось, испробовали, – сложил руки в замок и уронил на них голову Татэ, теперь голос его звучал глухо. – Ничего не работает. Мы теряем агентов, а толку, действительно, почти никакого. Результата нет. Я уж даже не знаю, что хуже, когда агент возвращается ни с чем, или когда он гибнет.

– Чем может быть хороша гибель агента? – не понял раненый.

– Она означает, что он смог подобраться к Юримару достаточно близко… – он замолчал на секунду и поправил сам себя. – Сумел найти хотя бы более-менее верный путь. Тогда по его следу отправляют другого, в надежде, что он пройдёт хоть на несколько шагов больше.

– Но даже если удастся найти Юримару, – решил я сменить столь неприятную для агента тему, – остаётся ещё один вопрос: как нам убить его?

– Этот вопрос вы тоже обещали взять на себя, Татэ-сан, – как будто сознательно подлил масла в огонь раненый.

– Здесь все зависит не от меня, – ответил агент. – По этому поводу спорят маги, волшебники и мудрецы. Ломают копья всё это время, но ответа им найти не удалось.

– Даже в спорах мудрецов истина рождается далеко не всегда, – наверное, процитировал кого-то из мудрецов раненый.

– Другого выхода у нас нет, – развёл руками Татэ. – Никто иной нам в мистическом деле не помощник. Сейчас дело пошло так серьёзно, что к нему привлечены личные волшебники Божественного микадо, но, видимо, даже их огромного запаса знаний и умений не хватает, чтобы найти ключ к решению проблемы Юримару. Тот слишком силён для всех нас. Даже потомки Абэ-но Сэймэя [8]8
  Абэ-но Сэймэй – оммёдзи; ведущий мастер онмёдо – «Пути инь и ян» – середины эпохи Хэйан. Помимо того, что Абэ-но Сэймэй был исторической личностью (его годы жизни предположительно 921-1005 гг.), он также является легендарной фигурой японского фольклора, и появлялся в ряде рассказов и, позднее, фильмов.


[Закрыть]пока не могут прийти к единому мнению по этому вопросу.

– Пока они ломают копья в тиши покоев императорского дворца, – вздохнул я, – мы сражаемся и гибнем. Татэ-сан, все эти мудрецы понимают важность вопроса? Или это давно удалившиеся от мирских дел анахореты, погрузившиеся в философические диспуты?

– Не знаю, – отмахнулся от моих слов Татэ. – Я – просто агент, меня к ним и близко не подпустили. Могу только наверняка сказать, что старец из Асакуса Канон вызван во дворец.

– Значит, у нас есть большие шансы получить верное решение, – сказал раненый, – но как скоро оно будет найдено? Вот в чём главный вопрос.

– И доживём ли все мы до этого дня, – добавил я.

– Обязаны дожить, Руднев-сан, – отрезал раненый, – иначе вся наша жизнь, считайте, была прожита зря. Раз не смогли остановить Юримару.

– Да вроде как даже остановили, – усмехнулся я, правда, без веры в собственные слова.

Со всех фронтов поступали обнадёживающие сводки. В Китае и прочих колониях на материке каии уже почти не появлялись. Загнанные в угол, почти к самому Корейскому полигону, войска отбили не слишком уверенный натиск тварей и даже перешли в наступление. В Китае творился форменный хаос – чанкайшисты, коммунисты, просто разбойники рвали страну на части. Японские войска без особого труда, даже малыми силами, справлялись с ними, действуя с неизменной жестокостью, как к врагу, так и мирному населению. На Японских островах дела шли ещё лучше. После Акихабары каии только добивали, ни о каких налётах тёмных тварей и речи не шло. Все начинали верить в то, что над страшным врагом была одержана победа.

– Руднев-сан, – снова скривился при попытке тяжко вздохнуть раненый, – вы же сами себе не верите. Для чего же произносите тогда пустые слова? Нам удалось ценой дирижабля временно остановить Юримару, но успех этот временный. Он соберёт новые силы, раз сумел спасти часть своих мехов. К тому же, не были найдены мертвецы, которых Юримару сажает в мехи.

– Мертвецов доставать и, главное, доставлять намного сложнее, чем мехи, – сказал Татэ, – потому Юримару и спрятал их намного надёжней. Или вывез в первую очередь.

– Рефрижераторы, – произнёс я. – Если Юримару перевозил трупы, то ему нужны были грузовики-рефрижераторы.

– Отрабатывали и это, – бросил Татэ. – Я лично отрабатывал эту версию. Сегодня, – он поглядел на наручные часы и уточнил, – уже вчера, нашёл пять сгоревших грузовиков и тела шофёров. Юримару не дурак и концы зачищать умеет не хуже опытных шпионов.

– Выходит, что ничего у нас не выходит, – протянул раненый. – Мы уже не первый раз собираемся здесь, обсуждаем что-то. И выходит, что всё это – пустое сотрясание воздуха.

– Здесь мы ничего решить не можем, – сказал я. – Равно как ничего не могут решить в высоких кабинетах, куда постоянно вызывают Ютаро. Болтовнёй Юримару не одолеть. Надо драться, пусть бы и с последствиями его действий, стараться нанести как можно более ощутимый урон. Как тот командир, что уронил дирижабль в прорыв. Ведь он не думал о Юримару, даже не знал о нём, просто делал своё дело.

– Только мы ещё не знаем – насколько ощутимый урон он этим нанёс Юримару, – добавил ложку дёгтя Татэ, – и как скоро он восстановит свои силы. Вполне возможно, что этот гигантский прорыв в Акихабаре был нужен только для того, чтобы вывезти как можно больше мехов из складских районов. И план Юримару удался.

– А что ещё оставалось? – зло глянул на него я. – Бросить Токио на растерзание каии, выбирающимся из прорыва? Или считаете, Татэ-сан, что солдатам удалось бы остановить их на линии обороны без мехов и доспехов духа нашего отряда? Я в этом отнюдь не уверен. Задержись мы хотя бы на четверть часа, и толпы каии уже штурмовали бы императорский дворец, пока мы дрались с мехами в порту.

– Два удара, – кивнул раненый, – обычно один из них отвлекающий, а второй – основной. Но у Юримару вполне хватило сил на два главных удара. Неважно, как бы мы не повели себя, всё равно оказываемся в проигрыше.

– Да и не было у нас выбора, – сказал я. – На Ютаро сильно давили сверху.

– Давали бы нам работать так, как мы хотим, – буркнул Татэ, – давно бы Юримару остановили и прикончили.

– И жизнями скольких людей ты готов заплатить за свою победу? – задал я провокационный вопрос.

Мрачный агент тут же вскинулся, вперив в меня горящий взгляд, хотел что-то гневно возразить, но раненый остановил его, подняв руку.

– Хватит, – сказал он. – Наша перепалка давно уже зашла в тупик. Достаточно без толку сотрясать воздух. Татэ-сан, помоги мне добраться до автомобиля.

– Погодите, – попросил я его. – Я, собственно, ещё не озвучил самую рискованную свою идею.

– Долго же ты собирался с духом, – нашёл способ поддеть меня Татэ.

– Вы же помните, – обратился я напрямую к третьему собеседнику, – что Юримару до сих пор считает меня своим человеком, хотя бы отчасти.

– Снова хочешь предать нас? – усмехнулся вошедший в раж Татэ.

– Я никого не предавал, – отмахнулся я, – кроме Юримару, с которым, собственно говоря, никогда не был заодно. Я бы хотел снова выйти с ним на контакт и попробовать снова приблизится к нему на расстояние удара. Либо просто хоть немного узнать о его планах. Для первого мне нужно оружие, намного более эффективное, чем простая шашка, но, как я понял, его мне дать не смогут.

– И не доверят, – резко бросил Татэ, и раненому даже пришлось остановить его поднятием руки.

– Тем более, – кивнул я, как ни в чём не бывало. – Тогда остаётся второй вариант. Но начинать его реализовывать без того, чтобы уведомить вас, я не стану. Ведь это, действительно, слишком похоже на предательство. – Я подмигнул злому, как оса Татэ.

– Это очень опасная игра, – протянул раненый, которому явно пришлось по душе моё предложение, – даже для опытного разведчика. Юримару может прикончить вас без зазрения совести, если ему придутся не по душе ваши слова.

– Юримару, похоже, питает ко мне какую-то извращённую привязанность, – усмехнулся я, – раз не прикончил сразу после схватки тут. – Я неопределённо ткнул пальцем за спину. – Он считает меня совершенно беспринципным подонком, готовым предавать направо и налево лишь бы спасти свою шкуру. И я снова покажу ему эту маску, вполне возможно, что Юримару поверит мне. Конечно, настолько – насколько верит всем, кроме себя.

– Он вполне может использовать тебя как источник дезинформации, – заметил ловкий агент «Щита», – попросту заманить в ловушку весь отряд «Труппа» и никому неизвестно кого ещё.

– Верно, – согласился я, – и я в этом ему постараюсь помочь, продемонстрировав, таким образом, свою верность. Когда же он устроит ловушку, в неё явятся подготовленные войска, и нам будет что противопоставить Юримару со всеми его каии и мехами.

– Сомнительно, – заявил Татэ. – Слишком сомнительно. Это слишком большой риск для всех нас.

– Но мы вынуждены пойти на него, Татэ-сан, – вздохнул, привычно поморщившись, раненый. – Юримару вынуждает нас рисковать. Я даю вам добро на эту авантюру, Руднев-сан.

– Я буду следить за тобой, Руднев-сан, – заявил агент.

– И прикончишь при первой же возможности, – кивнул я. – Скажи только, какое из направлений поиска Юримару ты считаешь самым перспективным?

– Хочешь сам попробовать найти его, – усмехнулся Татэ. – А как же основные обязанности? Ты же должен воевать с каии, если я ничего не путаю.

– Доспехи отряда разбиты и сражаться на них не получится ещё довольно долго, – объяснил я. – Да и пилотов, куда более опытных, нежели мы, сейчас намного больше свободных мехов. Так что у нас пока вынужденный отпуск, и у меня есть время на авантюры.

– Не забывай, что многие агенты не возвращались как раз с самых перспективных направлений, – заметил Татэ.

– Моя смерть мало что изменит, – отмахнулся я. – Отряд уже рассекречен, так что возьмут просто какого-нибудь пилота и посадят в мой доспех. Опытных пилотов сейчас предостаточно, и с кристаллами духа уже почти все взаимодействовать умеют неплохо. Настраиваться не придётся.

– Тем лучше, – пробурчал себе под нос Татэ, несколько сконфуженный прямолинейностью моего ответа. – Идёмте, – обратился он к раненому, вставая со стула.

– Идём, Татэ-сан, – с трудом поднимаясь на ноги, ответил тот и, опершись на его руку, направился к дверному проёму.

– Погоди, Татэ-сан! – окликнул я. – Ты не забыл мне кое-что рассказать?

Татэ обернулся ко мне, усмехнулся и произнёс всего одно слово.

Странно было видеть почти целые дома в том месте, где шли столь жаркие бои. Центр Акихабары, откуда начал распространяться громадный прорыв, весьма мало пострадал. Я шагал среди таинственно поскрипывающих деревянных домов, везде встречая признаки запустения. А ведь совсем недалеко жизнь кипит и бьёт ключом. Избавленные от постоянной угрозы каии люди устраивали быт, чинили дома, мебель, ходили на пункты раздачи горячей пищи, кое-где уже начиналась меновая торговля. И только в Акихабару никто не рисковал сунуться. Наверное, ещё очень нескоро здесь снова станут селиться.

Ветер хлопал обрывками бумажных дверей и окон, катал по земле мелкий мусор, но самой неприятной находкой были трупы. Взгляд то и дело натыкался на лежащие прямо посреди улицы тела или торчащие из дверных проёмов их части. Крови, однако, почти не было, да и ран на мертвецах тоже. Убирать их никто не спешил – и без того дел хватало, а по зимнему времени разлагаться мертвецы начнут ещё нескоро, и опасности эпидемии пока нет.

Я не совсем бесцельно бродил по Акихабаре, искал примерное место откуда началось наступление тьмы. Но так как я плохо ориентировался тут, то это заняло у меня преизрядное количество времени, да и то я не мог быть уверен, что всё безумие началось именно тут.

Я остановился у трупа женщины с узлом вещей за плечами и двух детей, продолжавших и после смерти цепляться за подол её одежды. Видимо, их выселили из дома непосредственно перед прорывом. Неподалёку валялись изуродованные тела в полицейской форме.

– Прискорбное зрелище, – раздался приятный женский голос, а следом за ним перестук высоких деревянных подошв сандалий. – С другой стороны, им не пришлось умирать на улице от холода и голода.

– Во всём можно найти свои плюсы, Кагэро-сан, – ответил я, оборачиваясь.

Роскошная демоническая женщина стояла в нескольких шагах от меня. Пьянящий аромат её духов кружил голову, мысли расползались, вернее, сползали во вполне определённую плоскость. Я даже головой тряхнул, чтобы избавиться от них.

– Ты смелый человек, Руднев-сан, – сказала Кагэро. – Решил вернуться, после всего, что натворил. Юримару вполне может прикончить тебя.

– Он не станет делать этого, – покачал я головой, – раз не сделал этого в порыве ярости сразу после нашей схватки.

– Это когда ты проткнул Накадзо, – усмехнулась Кагэро. – Рассудительный Юримару более склонен убивать врагов.

– Значит, судьба моя умереть от его меча, – развёл я руками. – Или это ты зачищаешь хвосты, не подпуская агентов спецслужб к Юримару?

– Сейчас я, – пожала плечами Кагэро, – пока он собирает силы после уничтожения прорыва здесь. Потом снова этим займутся каии.

– Но меня убивать ты не спешишь, – заметил я.

– Ты ведь не агент спецслужб, Руднев-сан, – усмехнулась Кагэро, – да и просто так не пришёл бы. Снова хочешь очиститься от тьмы? С нашей последней встречи ты успел основательно замараться. – Она уронила кимоно на самую грань приличий, повела плечами, от чего у меня по всему телу прошла дрожь.

– Это теперь честная тьма, вроде грязи и крови сражений, – отмахнулся я, стараясь не глядеть на полуобнажённые груди демонической женщины. – Её легко оправдать.

– Ответьте, Руднев-сан, – спросила Кагэро, снова привычным движением поправляя одежду, – зачем вы пришли сюда?

– После Акихабары я понял, что Юримару точно одержит верх над нами, – ответил я. – Если сейчас прорывы приходится дирижаблями затыкать, то, что будет после, мне и думать страшно. Вот и решил перейти на сторону сильного. Тем более, что Юримару считает, что я ещё сыграю свою роль. Вот я и решил начать играть.

– Слишком часто менять сторону в конфликте опасно для жизни, – протянула Кагэро, приложив точёный пальчик к губам.

– Я рискую жизнью ежедневно, – пожал я плечами. – Мне к опасности не привыкать.

Два человека долго глядели друг на друга. Не смотря на то, что они когда-то были союзниками, а теперь едва ли не врагами, лицом к лицу они встретились впервые. Одеты они были очень похоже, в европейские костюмы, только у снова призванного на действительную службу генерала пола пиджака топорщилась от кобуры с пистолетом, а у Юримару на плече лежал длинный меч в ножнах. Оба собеседника основательно подготовились к встрече. Хотя Мадзаки отлично понимал, что его новенький «Намбу» против Юримару совершенно бесполезен, но оружие на поясе придавало уверенности. Пусть даже и фальшивой.

– Ты снова подсылаешь ко мне своего человека, – без приветствия нарушил тишину Юримару. – Зачем?

– Я не контролирую Руднева, – пожал плечами Мадзаки. – Он решил, что ему не по пути с юнцом Ютаро, на которого свалилось, как снег на голову, командование отрядом. Тем более, что после битвы в Акихабаре их доспехи разбиты в хлам.

– Думаю, – усмехнулся Юримару, – их чинят в первую очередь, с привлечением всех сил и средств.

– Даже если и так, – ответил Мадзаки, – времени на ремонт уйдёт, всё равно, достаточно много. Отряд Ютаро фактически выведен из строя неизвестно насколько.

– Намекаешь, что мне стоит нанести удар прямо сейчас? – сказал Юримару. – Но Акихабара подорвала и мои силы. Я не хочу кидать в последний бой все резервы, ради призрачной надежды покончить с врагом одним ударом. Я, конечно, человек рисковый, но только если риск этот оправдан и результат будет пропорционален затраченным силам и средствам.

– Ты считаешь, Юримару-сан, что выведение из строя всех вооружённых сил на территории Токио недостаточно оправдывает затраченные силы и средства? – почти непритворно удивился Мадзаки.

– Первую дивизию и бронегвардию я, конечно, уничтожу, – задумчиво протянул Юримару, как будто, действительно обдумывал предложение генерала, – как и сопляка Ютаро с его девицами. Даже без помощи предателя Руднева – сил хватит. Но остаётся ещё слишком много врагов. Колониальные войска в Китае и Корее, полки и дивизии, что разбросаны по всем островам нашей страны, флот, наконец. Даже если я возьму Токио и посажу Императора под арест, со мной быстро покончат в считанные дни. Мне просто нечем будет закрепить успех. А рассчитывать на людей «вашего дела» я не хочу.

– Отчего же? – почти рассмеялся Мадзаки. – Мы ведь на одной стороне.

– Цели у нас всегда были разные, – честно ответил Юримару. – И я отлично понимаю, что вы меня попросту бросите. Я не дождусь от вас ни единого солдата, пока меня будут уничтожать армия и флот Японии. А уж части, преданные «вашему делу», будут в первых рядах. Я – слишком неудобный союзник для вас.

– Тогда для чего ты вызвал меня на эту встречу? – вполне резонно поинтересовался Мадзаки, уронив правую руку на пояс, поближе к кобуре, пальцы скользнули под полу пиджака.

– Хотел узнать относительно Руднева, – сказал Юримару, поглаживая лаковые ножны меча. – Ты завёл разговор далеко от этой темы, Мадзаки-тайсё.

– Потому что у меня нет ответа, – сообщил тот, расстёгивая кобуру, как ему казалось незаметно. – Рудневу, видимо, надоел вынужденный отдых, вот он и решил предпринять рискованное действие.

– Вопрос только, для чего? – усмехнулся Юримару. – Но от тебя ответа на него не дождёшься. – Он неожиданно подбросил меч, перехватил рукоять и ножны, рванул их в разные стороны. Клинок ярким росчерком метнулся к горлу Мадзаки.

Вернувший в строй генерал успел выхватить пистолет, но стрелять не стал. Ударом кулака с зажатым пистолетом Мадзаки отбил клинок в сторону – на коже выступили несколько капель кровь от остро отточенного лезвия. Ствол пистолета уставился в лицо Юримару.

– Не ожидал от тебя такой прыти, – усмехнулся седовласый самурай, опуская оружие. – Я не стану отправлять тебе голову Руднева, как сделал бы на моём месте любой другой уважающий себя злодей. Но стану держать его на коротком поводке, к серьёзным делам не подпущу. Хочу, чтобы ты знал это.

– Рудневу это ещё скажи, – ответил с улыбкой Мадзаки, пряча пистолет обратно в кобуру. – Уверен, он оценит эту шутку.

– Почему шутку? – поинтересовался Юримару, пряча меч в ножны.

– Когда у тебя было последнее несерьёзное дело, Юримару-сан, – рассмеялся Мадзаки.

Они разошлись в разные стороны, подставив спины, как будто и не пытались только что прикончить друг друга.

Юримару был одет в европейский костюм, но почему-то на плече носил меч в ножнах. При его появлении в знакомой комнате с роскошной обстановкой и патефоном на тумбе, я поднялся из кресла и шагнул ему навстречу.

– Садись, Руднев-сан, – махнул мне рукой Юримару, аккуратно ставя меч на подставку с традиционной парой более коротких клинков. – С чем пожаловал? Кагэро-сан, конечно, мне кое-что рассказала, но хотел бы послушать и тебя. Очень интересно.

– И если тебе не понравятся мои ответы, Юримару-сан, – усмехнулся я, садясь обратно в кресло, – ты отрубишь мне голову этим мечом?

– Я не стану марать о тебя боевую сталь, – жёстко бросил Юримару. – Наглядней будет руками оторвать, и Ютаро твоему отослать.

– Да уж, – протянул я в притворной задумчивости, – оторванная голова выглядит намного эффектней, чем отрубленная.

– Смешно, – столь же притворно улыбнулся Юримару. – А теперь переходи к делу.

– Отряд Ютаро обречён, – сказал я, – равно как и весь Токио. Я это понял во время схватки в Акихабаре. Ты смог устроить нам кровавую баню, создав громадный прорыв тьмы в считанные секунды. Мне довелось читать доклады о потерях – и они меня потрясли. За эти сутки мы потеряли едва ли не больше людей и мехов, чем за всё время войны с тобой. Ещё один такой удар – и от токийского гарнизона, включая нас, Первую дивизию и бронегвардию, не останется и воспоминаний.

– А ты не задумывался, Руднев-сан, – поддерживал нарочито весёлый тон Юримару, – почему я не нанёс этот второй удар?

– Я понимаю, что и твои силы ограничены, Юримару-сан, – кивнул я, – но ты скорее получишь подмогу от «нашего дела», чем восстановят мехи и наши доспехи духа. А значит, шансы на успех у тебя намного выше нашего. А если уж быть честным, то у нас просто нет шансов на победу, даже на выживание нет.

– И ты снова решил сменить сторону в конфликте, – протянул седовласый самурай в задумчивости, правда, я не знал насколько притворной. – Разумно, конечно, но слишком уж опасно. Ты ведь уже однажды, прилюдно, признал, что мы с тобой враги.

– А что мне было говорить тогда? – развёл руками я. – Признать себя твоим союзником, шпионом, среди тех, кто предложил мне драться против тебя же? Весьма неразумно, ты не находишь?

– Ты у нас, вообще, образец разумности, – рассмеялся Юримару. – А на дуэль со мной ты пошёл, чтобы прикончить Накадзо, верно? Тогда зачем же было меня саблей пластать?

– Схватка есть схватка, – пожал я плечами. – Прикончи я тебя в ту ночь, и всё пошло бы совсем иначе. Быть может, «наше дело» и одержало бы верх над властью, Мадзаки стал бы главным – новым сёгуном или кем-то вроде того… Ну, и дальше по сценарию, которого я толком не знаю.