Текст книги "Битва под сакурой(СИ)"

Автор книги: Борис Сапожников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Борис Сапожников
Битва под сакурой

Благодарность: Худякову Андрею – моему неизменному редактору, без которого эта книга никогда не была бы такой.

Глава 1

Январь 10 года эпохи Сёва (1936 г.)Токио

Вот уж не думал, что, дезертировав из рядов Красной Армии, я уже спустя неполные полгода снова окажусь на войне. Да ещё такой страшной. Это живо напомнило мне и Кронштадт, и деревни Тамбовской губернии, где нам тоже довелось разгуляться. Особенно, когда дрались среди деревянных домов окраин японской столицы. Чёрные твари, каии, которых теперь насылал Юримару, были значительно крупнее тех, что появились в театре. Один на один сражаться против таких бывало опасно даже в доспехе, редко когда удавалось выходить из таких схваток без потерь. Несколько раз моего «Коммуниста» привозили на мобильную базу нашего соединения, давно уже переросшего отряд «Труппа», привозили практически в разобранном виде. Броневые листы его были латаны-перелатаны не по одному разу. Он ещё до новогодних праздников потерял весь «товарный вид».

Мы дрались едва ли не ежедневно, а ремонтники трудились в три смены, не покладая рук, чтобы как можно быстрее подготовить доспехи духа и обычные мехи к новым боям. Токио находился в настоящей осаде. Хоть постоянно приходили сообщения о прорывах тьмы по всей стране, но именно в столице было жарче всего. Вместе с каии нам противостояли устаревшие мехи самых разных конструкций, точно как на тренировках. Оставалось только гадать, откуда Накадзо мог знать об этом. Или это было нечто вроде гениального предвидения, во что, честно сказать, верилось весьма слабо.

– Что случилось? – приветствовала моё возвращение Марина, глядя, как я выбираюсь с пассажирского сидения грузовика.

Пилоты ездили в кабинах грузовиков, а не своих доспехов, только если последние находились совсем уж в разбитом состоянии. Примерно, как мой сейчас.

– «Кампфпанцеры» и каии, – пожал плечами я, как обычно с деланным равнодушием. – Здорово прижали нас. Рвались, кажется, к лагерю беженцев, а, может, и не к нему. В общем, крепко нам досталось, Марина-кун. Мой «Коммунист» на неделю выведен из строя, если не больше.

– Да вы что, Руднев-сан, с ума сошли?! – вскричал вышедший следом за Мариной Ютаро. – О какой неделе может идти речь? Вы не забыли, что Наэ-кун сражается уже на обычных моделях ракетных мехов, доспехи Сатоми-кун и Готон-сан на грани выхода из строя. Все надежды были на вас с Мариной-кун, и нас с Асахико-кун.

– Ты сам решил отправить меня только с охранением, Ютаро-кун, – пожал плечами я, подходя к нему. – Давайте продолжим в штабе, Ютаро-кун, – предложил я. – Не стоит высказываться у всех на виду. Не забывай о такой штуке, как моральный дух.

Пилоты мехов из моего охранения внимательно прислушивались к нам. Все они были молодыми офицерами, не старше Ютаро, и слушать нас им было весьма вредно. И без того, многие из них уже задавались вопросами относительного того, кто командует в нашем отряде. Да, Ютаро распределял нас по заданиям, отдавал распоряжения об очереди ремонта мехов и доспехов духа, командовал в совместных операциях, но наше панибратство, царящее в отряде, оставляло заметный отпечаток на отношении молодых офицеров к Ютаро.

– Руднев-сан, – сказал мне Ютаро, когда мы заняли места вокруг стола с картой Токио, – сообщите, что с вашим доспехом?

– Множественные повреждения броневых листов, – начал привычно перечислять я, – серьёзные повреждения сочленений на ногах, которые не смогли полностью отремонтировать ещё после прошлого боя, под конец едва ими шевелил. Наверное, именно из-за этого каии и смогли подобраться ко мне почти вплотную. Разбиты оба плечевых пулемёта, у правого, к тому же, выведена из строя система подачи патронов.

– Это как-то не тянет на неделю ремонта, – ехидно заметила Марина, всегда готовая ужалить меня, словно злая оса.

– Самое главное, – усмехнулся я, – я оставил на десерт, Марина-кун. Правая рука моего доспеха оторвана от корпуса. Полностью. Сначала прямое попадание от «Кампфпанцера» в плечевой сустав, вызвавшее полное заклинивание правой руки. А остановить троих каии, насевших на меня, я уже не успел. Они-то моему «Коммунисту» руку оторвали, а после едва не вскрыли, как консервную банку. Если бы не ребята из охранения, вовсе мне не жить. Но и им хорошо досталось, их мехи развалены в хлам. Два – только на запчасти и годятся.

– Это пусть механики решают, – вздохнул Ютаро, серьёзно ошарашенный моим докладом о состоянии «Коммуниста».

После начала масштабных схваток на территории Токио, а затем и по всей территории Японии, мы не могли больше сражаться отрядом. Прорывы следовали один за другим, часто их было пять-шесть за один день, но чем больше их было за один раз, тем слабее бывал каждый прорыв. Поэтому сначала мы сражались привычными парами, как на тренировках – этого вполне хватало. Но когда к каии присоединились разнообразные устаревшие мехи, нам пришлось очень туго. Именно тогда был выведен из строя доспех Наэ. Нашу боевую тройку хорошо прижали в Синдзюку, неподалёку от развалин театра. «Подпольщик», стоявший на крыше одного из домов, удачной очередью разнёс одну из тяжёлых ракет на плече доспеха Наэ и почти полный короб лёгких снарядов. Детонация едва не угробила кореянку, превратив её доспех едва ли не в груду металлолома. Его и чинить-то взялись только из-за индивидуального проекта. После этого нам выделили целый полк серийных доспехов духа, пусть и уступающих тем, из которых был сформирован отряд «Труппа». Основным, правда, их недостатком были кристаллы духа, куда меньшие по размеру и худшие по качеству. Теперь к каждой паре доспехов духа из «Труппы» придавали отделение, а то и взвод мехов. Потери среди них были чрезвычайно велики, как среди людей, так и среди мехов, почти из каждого боя один или два из них доставляли в состоянии металлолома.

– Как же всё скверно складывается, – неожиданно сказал Ютаро, обхватив голову руками. – Мне телефонировали из службы тыла и сообщили, что новых доспехов не пришлют. Ни одного. Прорывы тьмы и партизаны, даже непонятно какие именно, отрезали корейский полигон. Теперь готовится атака на него, большинство мехов отправят именно туда. Нам приказано держать столицу своими средствами. Хакусяку сумел только добиться для нас увеличения поставок боеприпасов и запчастей. Большего, увы, не смог сделать даже он.

Война давно уже перелилась за границу Японских островов, и шла на территории колоний, в Китае и Корее. С первыми прорывами близ Токио оттуда вывели почти все части доспехов духа, оставив только сильное охранение на Корейском экспериментальном полигоне. Это привело к активизации китайских партизан, которых через границу снабжали из Советского Союза и британских колоний оружием, боеприпасами и снаряжением. Началась полномасштабная война, и если бы не внутренние разногласия среди самих китайцев, которые были мало понятны отсюда, партизаны бы уже вошли в Манчжурию. Пришлось возвращать механизированные полки обратно. Партизанам пришлось туго, но их спас Юримару. Прорывы тьмы начались и в Китае. Каии убивали всех без разбора – японских солдат, китайских партизан, мирных жителей; но их появление сорвало планы наступления императорской армии, заставив всех противников перейти к обороне. Прорыв мог образоваться где угодно, а потому держать линию фронта стало совершенно невозможно. А теперь ещё и корейский полигон отрезан.

– Будем сражаться тем, что у нас есть, – сказал я, попытавшись хоть как-то поддержать юного командира. – Помню, в Польском походе нам приходилось едва ли не верхом на лошадях сражаться против британских и французских мехов, поставленных Пилсудскому державами Антанты.

После этого мне пришлось ещё минут пять объяснять слабо знакомому с недавней историей Советского государства и его соседей Ютаро, кто такой Юзеф Пилсудский.

– Будем надеяться, что у нас до этого не дойдёт, – заметила Марина.

– Нам и при условии увеличения поставок боеприпасов, обещанных хакусяку, будет их просто катастрофически не хватать, – вздохнул ничуть не успокоенный Ютаро. – Особенно если интенсивность атак противника будет расти теми же темпами.

– Не с тем мы боремся, Ютаро-кун, – в очередной раз сообщил ему я. – Это только симптомы, а надо искать причину прорывов.

– Причина очевидна, Руднев-сан, – отмахнулась Марина, – Юримару.

– Его надо найти, – заметил я, – а никаких усилий по этому не предпринимается, насколько я понимаю.

– Хакусяку на наших совещаниях не раз говорил мне, что его агенты ищут Юримару, – пожал плечами Ютаро, – и мне велел заниматься своим делом. А именно уничтожением каии и мехов противника.

– Юримару спрятался очень надёжно, – продолжал гнуть линию я, – если он сам не захочет, чтобы его нашли, его никто не найдёт.

– И что ты предлагаешь, Руднев-сан? – тут же поинтересовалась у меня Марина.

– Юримару падок на едва ли не детские подначки, – ответил я. – Вспомните историю с вызовом Накадзо-сан на поединок. Он продолжает вести себя, как самурай эпохи Бакумацу, готов ответить на любой брошенный ему вызов. Достаточно устроить ему хорошую провокацию, и можно брать его едва ли не голыми руками.

– Умная мысль, Руднев-сан, – усмехнулась Марина, – да только не ты ли тут нам распинался, что Юримару просто невозможно победить. Что сил человеческих для этого никак не хватит.

– Признаю, было такое, – согласно кивнул я. – Один на один, и даже вдвоём, его не одолеть, но если навалиться разом, всем отрядом, то он может и не выдержать.

– А может и выдержать, – вполне резонно возразила Марина, – и тогда у столицы, а, быть может, и у всей Японии не останется никаких шансов.

– С каждым днём наши мехи изнашиваются всё сильнее, Марина-кун, – сообщил я очевидный факт, – запчастей и боеприпасов остаётся всё меньше. А количество каии, наоборот, растёт с каждым днём, равно как и устаревших мехов. Даже «Биг папасы» старой модели попадаются, а вы мне говорили, что сражаетесь с ними ещё с октября месяца.

– Вот они-то, мехи, – произнёс Ютаро, – меня и беспокоят сильнее всего. Даже самые могучие каии не смогут нанести столько вреда, сколько самые старые мехи.

– Эти мехи, Ютаро-кун, – обратилась к юноше Марина, – могут стать уязвимой точкой нашего врага. Надо отыскивать склады, где их держат, так мы сможем лишить Юримару изрядной доли его силы.

– И кто займётся поиском складов, набитых мехами? – На секунду мне показалось, что мы с Мариной поменялись ролями. Теперь уже я отпустил ехидный комментарий к её предложению.

– Лучше всего, – смерив меня ледяным взглядом, ответила Марина, – чтобы этим занялись люди хакусяку, которые ищут Юримару. Даже если им и удастся, вряд ли они сумеют сообщить об этом хакусяку. Поинтересуйся у хакусяку, сколько пропало его агентов с начала открытой войны против Юримару? А ведь многие из них, быть может, и отыскали его, да только сообщить о его местонахождении не успели.

– На следующем же совещании я обязательно передам ему твои слова, Марина-кун, – согласно кивнул Ютаро. – Но нам надо думать, что делать сейчас? Как воевать с Юримару, когда не хватает боеприпасов, запчастей, оружия. Вот какие ответы мне нужны от вас, Руднев-сан, Марина-сан, а не советы, как искать Юримару или его склады с мехами. Вы ведь не раз рассказывали мне о Гражданской войне на вашей родине, когда приходилось сражаться разбитыми винтовками и полуиспорченными пулемётами, да ещё и почти без патронов временами.

– Дело в том, – взял слово, опередив Марину, я, – что война эта была слишком давно. Тогда первые мехи, вроде того же «Биг папы» или «Кавалера» были в новинку, пугали солдат, как вражеских, так и своих. Когда не хватало патронов шли в штыковые атаки или бросали в бой кавалерию. На пулемёты, на окопы, на деревни, где укрепился враг. Бывало, даже небольшие города брали без единого выстрела, потому что патронов не было. Теперь такая тактика неприемлема. Нельзя же отправлять разбитые мехи в рукопашную схватку с каии.

– Есть мысль ставить на некоторые модели лёгких мехов образцы холодного оружия, – сообщил нам Ютаро. – Клинки, вместо пулемётов, булавы, вместо авиапушек. Что-то в этом роде. Инженеры говорят, что это ускорит производство мехов, удешевит их, позволит снизить нагрузку на промышленность страны.

– Тогда каии просто уничтожат нас, – решительно заявила Марина. – В рукопашной схватке они легко расправятся не только с обычным мехом, но и с любым из доспехов духа. Сам же знаешь, мы серьёзно уступаем им в скорости и маневренности. Без наплечных пулемётов одолеть каии, подошедшего на дистанцию рукопашной схватки, просто не получится.

– Именно эти аргументы я и привожу, – сказал Ютаро, – к ним пока прислушиваются. Но с каждым совещанием давление со стороны промышленников растёт. Их заводы также подвергаются атакам каии, для охраны приходится выделять подразделения мехов или целые полки солдат.

– А что они хотят, – удивился я, – чтобы столицу бросили на растерзание каии, оставив охрану только на их заводах? Или всё же, чтобы мехи вооружили холодным оружием и бросили против каии? Тогда вместо нехватки оружия и боеприпасов начнётся нехватка уже самих мехов, да и пилотов к ним.

Вой сирен прервал наш, в общем-то, совершенно бесполезный спор. Мы тут же покинули комнату и почти бегом бросились к выходу.

– «Сяти» возвращается, – сообщила нам Готон, направлявшаяся к площадке с посадочным шестом для нашего дирижабля. – Я видела его из окна своей комнаты.

Действительно, в этот раз сирена сообщала о возвращении дирижабля. Вот только возвращался он не один. Вокруг него чёрным облаком вились летучие каии, а сам дирижабль постоянно огрызался трассирующими очередями, хорошо видимыми даже днём.

Нас обогнали пилоты, головы которых украшали белые повязки с красным солнцем. Такие носили только те, кто управлял лёгкими мехами, вроде «Цубамэ», и означали они готовность к смерти в любой момент. Ведь полёты на лёгких мехах сами по себе сродни самоубийству, наверное. А уж воевать в воздухе, так и вовсе форменное безумие.

Запрыгнув в свои мехи, пилоты в течение нескольких секунд подняли свои мехи в воздух и на небывалой даже для наших доспехов духа скорости рванули к ним. Я знаю, что современные мехи оборудуют крыльевыми модулями, но предназначены они, скорее, для атак наземных целей, чем для воздушного боя, и как раз для борьбы с ними и были в основном предназначены лёгкие мехи.

Я чувствовал себя на лётном поле совершенно бесполезным. Вокруг нас суетились работники технических служб, часть которых были моими бывшими подопечными – декораторами Тонга. Заговорили установленные на крышах соседних домов зенитные орудия и пулемёты, выкашивая вившихся вокруг дирижабля каии. Вот только тех, казалось, меньше не становилось.

Бой над нашими головами шёл не на жизнь, а насмерть, мы же были вынуждены стоять и смотреть на него. Что нам еще оставалось? Даже с крыльевыми модулями обычному меху не подняться так высоко, чтобы принять участие в воздушной схватке, да и будь у них такая возможность, им не хватило бы маневренности, чтобы не угодить под очередь зенитки или пулемёта.

Медленно тянущийся «Сяти» подошёл-таки к причальной мачте, но пришвартоваться в окружении чёрного облака каии и среди свистящих пуль не представлялось возможным.

– Надо бы вывести из ангаров и обычные мехи, – предложил я. – За летучими каии вполне могут последовать и обычные.

– У нас здесь не так и много мехов осталось, – вздохнул Ютаро. – Я опасаюсь, что образуйся тут полноценный прорыв, базе не устоять.

– Защита, наложенная монахами из Асакусы, вполне надёжна, – пожала плечами Марина, – по крайней мере, они нас в этом заверяют, и ни одного прорыва ближе десятка тё не было.

– Вот только остановить врага на подходах вряд ли получится, – ещё тяжелее вздохнул Ютаро. – Придётся принимать бой здесь, в лучшем случае, на ближних подступах. А у нас всего три доспеха духа и около двадцати обычных мехов.

– Не стоит падать духом, Ютаро-кун, – не слишком весело усмехнулся я, – ведь это половина поражения. К тому же, мы стоим на последней линии обороны, и дорога у нас есть только одна – вперёд. Назад пути уже нет.

– Последняя линии будет у стен дворца микадо, – мрачно заметил Ютаро.

– Когда она пройдёт у стен императорского дворца, – сказал я, – останется только животы себе повспарывать или пулю в лоб, если не самурай.

На лётное поле выбежал вестовой, ещё с расстояния метров в двадцать закричал, позабыв даже о том, чтобы честь отдать. Это было просто немыслимо для японского унтера, дисциплина у которых прочно засела в костях и разливалась по жилам, густо смешавшись с кровью. А значит, вести он несёт самые пренеприятные.

– Большой прорыв на самой границе зоны безопасности, – кричал он. – Больше тысячи каии. Массой продавили защиту. Теперь маршем движутся сюда!

– Откуда сведения? – тут же обернулся в его сторону Ютаро.

– С «Сяти», – ответил вестовой. – Дирижабль только что вышел с нами на радиосвязь, пробившись сквозь помехи.

– Готовьте все мехи, – отдал приказ Ютаро, – будем принимать бой на ближних подступах.

– Прости, Ютаро-кун, – сказал ему я, когда вестовой скрылся в здании нашей базы, – но ты идёшь на поводу у противника.

– Не понимаю вас, Руднев-сан, – молодой командир даже остановился, и внимательно уставился на меня, всем видом требуя объяснений.

– Каии просто стадо, – объяснил я, – куда их погнать, туда они и пойдут. Нам не хватит сил, чтобы оборонять весь периметр, даже при поддержке лёгкой артиллерии. А стоит каии прорвать линию обороны – и мы обречены. Момент для атаки выбран почти идеальный, не находишь, Ютаро-кун?

– У вас есть предложения? – поинтересовался у меня юноша. – Чётко и по делу? Если нет, то мы только зря тратим время.

Я понял, что продолжаю витийствовать, как на тренировках, стараясь подвести Ютаро к решению задачи. А ведь сейчас для такого подхода совсем неподходящее время, война кругом.

– Широкая улица, – начал быстро говорить я, – которую перекрыли лучше всего. Каии, скорее всего, идут именно по ней. Надо мехами отсечь тех, кто двинется параллельно, и загнуть основную массу именно на проспект. На пушки и пулемёты.

– Но у нас всего два доспеха на ходу, – пожал плечами Ютаро, – и не больше полуроты обычных мехов. Хватит ли сил? В обороне воевать ещё можно, а так… Слишком опасно.

– На одном фланге мы с тобой, Ютаро-кун, – подключилась Марина, – на другом все обычные мехи. Риск велик, но только так у нас есть шансы отбиться.

– Слишком велик риск, – протянул Ютаро, но всё же поддался на наши уговоры.

Мы быстро погрузились в мехи. Мне достался обычный, из тех, что прикомандировали к нашему отряду. Если честно он, не слишком отличался от моего «Коммуниста». Как бы хорош он ни был, но всё же серийная модель всегда уступает штучной, вроде остальных доспехов духа отряда «Труппа».

– Атаги-сотё, – представился по внутренней связи командир полуроты, – поступаем в ваше распоряжение, Руднев-сан.

Никакого звания я, конечно же, не имел, поэтому обращаясь ко мне, солдаты и унтера вместо звания добавляли к моей фамилии нейтрально-вежливое «-сан».

– Главное, – без особой нужды произнёс я, вживаясь в роль командира, – не давайте каии подойти близко. Сами видели, чем это может закончиться даже для доспеха духа.

Почти все пилоты, с кем я шёл в бой, не так давно вернулись вместе со мной из заварухи близ развалин театра.

Мы заняли позиции, стараясь укрываться за домами, вернее их остатками. Каии были уже на подходе. Бой шёл над нашими головами, в воздухе, на улицы просыпался целый дождь из пулемётных гильз, то и дело рядом с нами рушились летучие твари, почти сразу же исчезая в облачках тьмы. Наземная разновидность их появилась спустя несколько минут, после того, как мы заняли свои места. Связь барахлила, и даже с бойцами отряда приходилось перекрикиваться через помехи, а уж о том, чтобы связаться с Мариной или Ютаро и мечтать не приходилось. Не говоря уж о батареях, обороняющих проспект.

– Гоните их на проспект! – выкрикнул я, надеясь, что бойцы услышали меня, и нажал на гашетку.

Тяжёлые снаряды авиапушек быстро выкосили первые ряды врага, затем переместили огонь на фланг, тесня каии к улицам, ведущим на проспект. Но те пёрли сплошным чёрным потоком, лишь немногие из них уходили на нужные улицы, основная часть продолжала наступать на нас.

– Атаги-сотё, – выкрикнул я, – маневрируем. Я не пропущу каии ближе к базе. А вы огнём и манёвром тесните их к проспекту.

– Хай! – ответил тот. – Рёкаи! [1]1
  Рёкаи! (япон.) – Вас понял! Приём!


[Закрыть]

Маневрировать приходилось и мне. Мой мех ведь не относился к классу заградителей, представлявших собой малоподвижные модели, предназначенные чтобы вести огонь на подавление. Парочка таких нам бы сейчас очень пригодилась, но их не было, а потому мне пришлось буквально танцевать на передовой, опустошая вместительные магазины меха. И всё же, каии постоянно отыгрывали у меня всё новые сажени. Я постоянно отступал, уступая им пядь за пядью. Но моё сопротивление позволяло остальным бойцам плотным огнём загонять всё больше тварей на проспект.

За нашими спинами уже гремели лёгкие орудия, авиапушки и тяжёлые пулемёты. Я знал, что каии в любом случае будут переть на этот шквал огня, пусть даже и на верную смерть. Похоже, их гнал туда неистребимый стадный инстинкт. Ведь по отдельности они не страдали склонностью к активному суициду, но в толпе – совсем другое дело. Готовы идти на верную смерть без малейших колебаний.

По мере того, как магазины пулемётов и авиапушек пустели, каии наступали на меня. Да и всё меньше тварей удавалось загнать на проспект. Пора было менять тактику.

– Все ко мне! – скомандовал я. – Держим оборону! – И когда мехи отряда встали рядом со мной, добавил: – Ни шагу назад!

Всем отрядом мы смогли организовать хорошую плотность огня, примерно как один заградитель. Каии посыпались градом, ложились целыми рядами, как будто косой их скашивали, но за их спинами шагали всё новые и новые твари. Я слабо представлял себе, как могли справляться с такой толпой Марина и Ютаро. Пусть они и в доспехах духа, их только двое против такого количества врагов. Как минимум боеприпасов у них намного меньше нашего, не в рукопашную же они сошлись с каии. Хотя с них станется.

Бой шёл жестокий. Мы отступали, оставляя перед собой груды трупов, которые быстро исчезали в чёрных облаках, совершенно не мешая напирающим товарищам. Патроны к пулемётам и снаряды к авиапушкам подходили к концу. Плотность огня падала с каждой минутой. Мы были уже на подступах к площади, и я начал всерьёз задумываться над тем, чтобы отправить троих бойцов в тыл для пополнения боеприпасов. Вопрос только, сумеем ли мы, оставшиеся тут, задержать наступающего врага. И ответа на него у меня не было.

Выручили пилоты лёгких мехов. Эскадрилья из трёх штук прошлась над улицей, что мы обороняли. Длинные пулемётные очереди пробивали в толпе каии широкие просеки. Авиапушки пробивали сразу несколько тварей, оставляя от них только чёрные облака. Они сделали три захода, потом, наверное, расстреляли весь боезапас, дав нам, тем самым, передышку.

Каии откатились от наших нынешних позиций на добрых четверть версты. Я не стал наступать на них, возвращая себе добытое пилотами лёгких мехов расстояние. Вместо этого, я отправил Атаги с парой бойцов в тыл пополнять боеприпасы. Каии передвигались достаточно медленно, и до его возвращения мы с оставшимися бойцами вряд ли даже вступили бы в бой.

Но все мои расчёты оказались ошибочны. Тварей как будто плетью подхлестнули. Они ринулись на нас с небывалой скоростью, вскидывая клешни для атаки. Мы открыли огонь такой плотности, какую только могли организовать. Один за другим щёлкнули затворы пулемёта и авиапушки – оба моих орудия замолчали. Оставались только те, что на плечах, ручные Тип 11 Тайсё. Но это уже оружие последнего шага. Мы отступали, поливая каии короткими очередями из плечевых пулемётов. Несмотря на увеличенные бункеры, патронов для интенсивного огня было явно недостаточно.

Каии навалились на нас, клешни вскрывали броню мехов, пытаясь добраться до пилотов. Мой мех повалился на спину, клешни зловеще скрежетали. Каии орудовал ей как консервным ножом, вскрывая панцирь, словно банку тушёнки. Я выпустил последние пули из Тип 11, а затем выкрикнул в микрофон: «Вызываю огонь на себя! Вызываю огонь на себя!».

По команде сработали все установленные рядом со зданием базы миномёты. Не прошло и пары секунд, как на нас обрушились мины. Взрывы рвали навалившихся на нас каии, осколки стучали по броне мехов. По идее, она должна была легко выдержать даже несколько прямых попаданий, но не после того, как над ней так славно поработали клешни тварей.

Мне осталось только сжаться внутри меха, надеясь на прочность японской брони.

Обстрел прекратился спустя несколько показавшихся мне бесконечными минут. Атаги-сотё вернулся с отправленными в тыл бойцами и шквальным огнём добил последних тварей. Прорыв закрылся сам собой, такое часто бывало во время нашей войны с Юримару. Видимо, прорывы могли обеспечить ограниченное количество тварей, если уничтожить всех, они попросту исчерпывали себя и закрывались. Вот как сейчас.

После боя нас пришлось буквально выщелучивать из помятых и покорёженных мехов. И первым, что я увидел, когда вскрыли бронелисты моего аппарата, было лицо Марины. Она руководила процессом освобождения меня из стального плена.

– Ты жив, – произнесла она, и я не понял, послышалось ли мне облегчение в её голосе или нет.

– Честь убить меня, – ответил я по-русски, – принадлежит тебе, Марина. Никаким каии я сделать этого не дам.

Из-за боли во всём теле я почти не почувствовал хлёсткой пощёчины.

Марина спрыгнула с брони моего меха и ушла. В тот день я постарался не попадаться ей на глаза.

В том бою мехи пострадали намного больше людей. Все пилоты отделались синяками и ушибами, в то время как машины были разбиты вдрызг, и восстановлению не подлежали. Механики утащили их в подвалы нашей базы, чтобы разобрать на запчасти.

Итоги битвы не впечатляли. Да, мы уничтожили бессчетное количество каии, как наземных, так и летучих, сами собой закрылись несколько прорывов, но наши потери оказались слишком велики. Три меха годятся только на запчасти, оставшиеся хоть и не сильно повреждены, но пушки и пулемёты пошли враздрай, особенно плечевые, из которых палили длинными очередями, высаживая за одну-две целые бункера. Да и из тех, что установлены на руках, попасть можно было в каии только с пары шагов, они давно уже годились лишь для того чтобы по толпе палить. При схватке хотя бы с парочкой мехов, пусть даже и настолько устаревших, как те, что бросал против нас Юримару, шансов у нас было не слишком много.

– Ещё одно такое сражение, – вздохнул Ютаро, – и нам не на чем будет сражаться. И снова менять дислокацию особого смысла я не вижу.

Действительно, с начала войны мы трижды меняли базу, но не проходило и недели, как каии находили нас, и начинались штурмы. Отряд переезжал – и всё повторялось снова.

– Верно, – поддержала юношу Готон. – Надо как следует закрепиться здесь, и принимать удар.

– Сколько таких ударов мы выдержим? – свысока глянула на неё Асахико.

– Всяко больше, чем если станем мотаться с места на место, – пожала плечами Готон. – Так и линию обороны не выставишь, и каждый бой будет только хуже нынешнего. В конце концов, Юримару прихлопнет нас, как назойливых мух.

– Ты считаешь нас мухами? – тут же вспылила бывшая прима.

– На большее, – урезонила её Марина, – мы не способны. В масштабах войны, мы, действительно, мухи, хоть и жалящие достаточно больно. Если бы это было не так, Юримару не пытался бы уничтожить нас.

– А мне кажется, – решила внести нотку позитива Сатоми, – что силы Юримару всё же ограничены. Ведь стали же его прорывы закрываться сами собой.

– Новые мехи ему, опять же, брать неоткуда, – добавила Наэ. Она находилась на подъёме, потому что техники сообщили, что её доспех наконец-то отремонтирован полностью, и в следующий бой она пойдёт уже на нём, а не в стандартном ракетном мехе.

– Откуда такая уверенность? – поинтересовался у неё Ютаро, который жаждал хоть каких-то хороших новостей, но и боялся обмануться в надеждах.

– Это же очень просто, – развела руками Наэ. – Япония находится практически в блокаде, через границы не может прорваться никто. Эшелон или дирижабль каии скорее уничтожат еще на подходе, вряд ли даже Юримару контролирует их настолько хорошо, иначе он не оставил бы от нас и мокрого места давным-давно.

Она сказала это настолько буднично и спокойно, что мне даже как-то не по себе стало. Иногда рациональность юной кореянки меня лично просто ставила в тупик.

– Ну, хоть что-то хорошее в блокаде может быть, – усмехнулась Марина. – Только я думаю, что поставки мехов прекращены по другой причине.

– По какой? – заинтересовался Ютаро.

– А никто не задумывался над тем, – начала почти театральный монолог Марина, – откуда, вообще, взялись у Юримару эти мехи? Должен же кто-то поставлять их ему, не так ли? Не сошёлся же на нём клином свет, в конце концов. У него были сообщники здесь, в Японии, и за её границами, без этого никак. И теперь, увидев, что он начал творить здесь, они, скорее всего, отвернулись от него

– Юримару всё меньше отправляет против нас мехи, – поддержала эту идею Готон. – Ремонтировать-то он их не может, его солдаты не отступают с поля боя, и каждая потеря – невосполнима.

– Надежды вполне могут оказаться ложными, – решил сбавить я общий оптимизм. – К примеру, Юримару готовит удар, и собирается обрушить на нас бронированный кулак из своих мехов. Потому и не бросает в бой без надобности.

– Умеешь ты утешить, Руднев-сан, – рассмеялась Марина. – И что бы ты предложил в таком случае? Снова бежать? Или зарыться в землю и стоять до последнего?

– Бежать нам некуда, – пожал я плечами, – война кругом идёт. Это же не как на Империалистической, самодемобилизация, и по родным деревням шагом марш. Да и если бежать, то надо было сразу это делать, а не сейчас, когда провоевали уже почти месяц. И если я окажусь прав, чего мне бы и самому не хотелось, то нам, действительно, надо зубами в землю вцепиться, но врага разбить. Каии, может, у Юримару и бесконечные, но насчёт мехов я, скорее, соглашусь с Наэ-кун и Мариной-кун. Вряд ли он после начала войны получает их. Да и у его поставщиков количество устаревших мехов не бесконечно.

– Я просто отказываюсь понимать тебя, Руднев-сан, – вздохнула Марина. – Ты же противоречишь самому себе. И всё для того, чтобы поспорить с нами, так что ли?

– Я просто предлагаю варианты развития события, – пожал плечами я. – А они могут быть весьма противоречивы.