Текст книги "Солдаты порядка (сборник)"

Автор книги: Борис Соколов

Соавторы: Евгений Абрамов,Владимир Чачин,И. Чернов,Вячеслав Новиков,Владимир Шашков,Василий Цепков,В. Хуторов,Валентин Черноглазов,Александр Новов,Нина Герасимова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

И. Борисов,
капитан милиции
УХОДИЛИ В ПОХОД ПАРТИЗАНЫ…

Осенние дни сорок первого года. Пожарище войны тянет свои щупальца на восток. Враг рвется к Москве.

В ту грозную осень никто не мог сказать, где мы остановим немецко-фашистских захватчиков. И только в одном не сомневались советские люди – в том, что враг будет разгромлен.

В эти дни к райкому партии непрерывным потоком шли клинчане, записывались в партизанский отряд. Мирный, зеленый, приветливый Клин притих, насторожился. Все чаще и чаще раздавались протяжные звуки сирены, возвещавшие о воздушном налете. На улицах появились противотанковые ежи, на стенах домов плакаты: «Родина-мать зовет!»

В Клинский отдел НКВД из управления пришло распоряжение:

«…Объединить усилия добровольцев, отобрать самых смелых и выносливых, обеспечить партизан оружием и продовольствием».

Все ближе и ближе слышалась канонада. Вот уже и на окраине города стали рваться снаряды. В райотделе НКВД дребезжали стекла, подрагивали стены.

В это-то время в ленинской комнате собрались работники милиции. Партийное собрание открыл начальник райотдела майор милиции Н. Д. Тихонов.

Равнодушных выступлений на этом собрании не было, да и долгих речей не пришлось говорить. Первым взял слово инспектор уголовного розыска В. К. Садовников. За ним выступили участковые уполномоченные братья Бухтояровы, милиционеры Бойков, Щербак.

– У кого в этот грозный для нашей Родины час может спокойно биться в груди сердце? Жизнь отдадим, а врага к Москве не пропустим!

Так или примерно так говорил каждый. Все просили направить их в партизанский отряд.

23 ноября вражеские войска подошли к окраинам города. Уже завязывались уличные бои, а сотрудники районного отдела НКВД оставались на своих местах.

В этот день в районный отдел милиции зашел представитель военного командования.

– Товарищи! – сказал он. – Вы уже пересидели, пора!

Начальник отдела милиции майор Н. Д. Тихонов объявил боевую тревогу. Во дворе райотдела выстроились в полной боевой готовности, с винтовками, автоматами, гранатами, сотрудники милиции. Лица небывало сосредоточенные, суровые. Начиналась для каждого фронтовая страда.

Часто бывает – да и написано об этом немало, – что в особо суровые, переломные часы человеку вспоминается его жизнь. Может случиться, что и пожалеет человек о бесплодно потраченных годах. А другой, наоборот, найдет в своем прошлом что-то, что и на будущее даст ему силы.

Обходя строй, и Тихонов вспомнил свое нелегкое детство на Рязанщине. С тринадцати лет работал он «мальчиком» в пекарне купца Попова. Весь день на побегушках, чуть что – оплеухи и затрещины. В девятнадцатом году добровольно ушел в Красную Армию. Служил в конном экспедиционном отряде особого назначения по борьбе с бандитами. В одной из схваток с бандитами был ранен. Демобилизовался, поступил в рабоче-крестьянскую милицию.

…Нет, все правильно у него в прошлом. Выстоит он и на новом огневом рубеже. И люди его выстоят. Не приходится в них сомневаться.

Вечером над городом нависли свинцовые тучи. Шел мокрый снег. Светились зарева недальних пожаров. Ухали тяжелые разрывы…

Под огнем вражеских минометов в лесу пробиралась полуторка. Там, в глубине лесного массива, на границе между Солнечногорским и Клинским районами, в нескольких километрах от деревни Селифоново, находилась партизанская база, подготовленная В. К. Садовниковым.

Василий Кузьмич Садовников, инспектор уголовного розыска, до войны был председателем районного комитета физкультуры и спорта. С первого дня войны Садовников исполнял обязанности комиссара призывного пункта, потом командовал 4-м взводом истребительного батальона работников милиции и по заданию горкома партии готовил партизанскую базу.

Клин В. К. Садовников покидал одним из последних. Ему было поручено сохранить самые дорогие реликвии – два Красных знамени с изображением Владимира Ильича Ленина, которые еще много лет назад были вручены райотделу за борьбу с кулачеством и контрреволюцией.

До леса добрались благополучно. Наутро взялись за кирки и лопаты. Долбили землю, рыли землянки, строили блиндажи. Готовили надежные склады для продовольствия, обмундирования, боеприпасов.

В глухом, заросшем тальником овраге выстроились сорок два человека. У развернутого знамени они давали партизанскую клятву:

«Я, гражданин великой Советской Социалистической Республики, преданный сын своего народа, вступая в партизанский отряд, перед лицом моей Родины, моего народа клянусь, что не выпущу из своих рук оружия, пока священная земля моей социалистической Родины не будет очищена от немецко-фашистской мрази, предателей и изменников моей Родины…»

– Клянемся! – повторяли партизаны, работники милиции братья Бухтояровы и Алексей Бойков, Яков Широков и Яков Щербак, Иван Порфирьев и Василий Садовников, Павел Дьяков и Иван Парфенов.

«Клянемся…» – эхом подхватил лес.

Все более ощутимыми для оккупантов становились удары народных мстителей. Само слово «партизан» в Подмосковье становилось для врага синонимом смертельной угрозы. Фашисты свирепели. Расстреливали мирных советских людей. В одном из приказов их командования говорилось:

«…Перестать быть безразличными к этой коварной стране. Партизаны, независимо от пола, в форме или в гражданской одежде, должны быть публично повешены».

Партизанский отряд Н. Д. Тихонова продолжал борьбу.

…Ночь. Покинув базу, партизаны сквозь густой кустарник пробирались к полотну шоссейной дороги Москва – Ленинград. Отчетливо слышались гул моторов, грохот и лязг гусеничных тягачей. Видно, как по дороге движется колонна немецких автоцистерн. По данным разведки, цистерны направляются к месту стоянки танковых частей у Клина. Через час они должны быть на месте. В 23.00 танки начнут заправляться бензином, а на рассвете двинутся в атаку. Однако партизаны внесли в планы врага свою «поправку». Шепотом была передана команда:

– Приготовить взрывчатку!

Подрывник Илья Кузин, чекист Песков и милиционеры Соколов и Краснов совершают бросок к шоссе. В считанные минуты мины расставлены в шахматном порядке и замаскированы.

– В укрытие! Перебежками, по одному к лесу! – вполголоса командует Кузин.

Видно, как восьмитонная машина идет прямо на мины. Сверкнуло пламя, лес дрогнул от взрыва. Вторая машина врезалась в подорванную и тоже запылала. Третья цистерна резко затормозила и сделала разворот, пытаясь отъехать от огромного костра. Тогда из засады к ней протянулись огненные пунктиры зажигательных пуль, и вспыхнул третий огромный факел.

Целые сутки немцы бешено обстреливали лес из минометов, несколько дней держали усиленные засады, но партизаны потерь не понесли.

По данным ли немецкой разведки, по доносу ли старосты из некогда раскулаченных, но фашистам стало известно о месте расположения базы партизанского отряда. Однажды утром, когда партизаны-милиционеры готовились к выполнению очередного задания, неподалеку от базы разорвался снаряд, потом другой, третий… Фашисты пристреливались.

По тревоге люди заняли круговую оборону, приготовили гранаты, станковый пулемет.

Снаряды рвались уже непосредственно в расположении партизанских землянок, складов боеприпасов и продовольствия. Вскоре послышалась и автоматная стрельба.

Фашисты подошли так близко, что находившиеся в засаде партизаны-разведчики отчетливо слышали немецкую речь.

Василий Садовников побежал к дальнему оврагу, неся завернутые в вещевой мешок знамена. Откопал под корнями огромной сосны тайник, спрятал полотнища, засыпал сухими листьями. Вернулся на огневой рубеж.

Бой шел несколько часов. Фашисты не решились на рукопашную. На другой день после неудачной попытки ворваться в расположение партизанской базы они пустили в ход звуковещатель:

– Рус партизан! Вы окружены! Сдавайс! Доблестные германские войска уже вошли в Москву!

Партизаны ответили огнем.

Отряд Тихонова взрывал мосты, нарушал связь противника. Работники милиции, отлично знавшие местность, проводили через леса и болота в тыл врага части Красной Армии. Выводили за линию фронта бойцов и командиров, попавших в окружение. Раздавали листовки и газеты советским людям, сообщали сводки Совинформбюро.

Однажды из действовавшего по соседству партизанского отряда Рюмкина к Тихонову прибыл связной. Он принес с Большой земли свежие листовки «Московских известий», но вместе с ними и печальную весть. Фашисты схватили командира партизанского отряда, начальника Рузского райотдела НКВД С. И. Солнцева.

Вскоре советские войска наголову разбили фашистов под Москвой. Отступая из Клина, немцы взорвали водонапорную башню, электростанцию, разгромили телеграф, разграбили усадьбу великого русского композитора Петра Ильича Чайковского.

Вместе с войсками Красной Армии, чеканя по брусчатке шаг, с песней вернулся в Клин и партизанский отряд майора милиции Тихонова. Над строем колыхались овеянные пороховым дымом красные знамена.

*

Если зайти в Звенигородский краеведческий музей, то среди многих документов, рассказывающих о защитниках Родины в годы Великой Отечественной войны, можно увидеть небольшую фотографию. Под снимком строки:

«Минеры истребительного батальона под командой младшего сержанта милиции Шведова Александра Яковлевича после изгнания немцев из пределов Звенигородского района работали над разминированием немецких минных полей. При исполнении очередного боевого задания младший сержант милиции Шведов А. Я. погиб 9 мая 1942 года».

Много прошло с тех пор времени, и нелегко было найти свидетелей этого печального события. После долгих поисков удалось разыскать родственников, сослуживцев Шведова и документы, которые рассказали нам о сержанте милиции, его короткой, но яркой жизни, участии в боях и гибели на боевом посту.

…Осень сорок первого года. На подступах к Звенигороду шли ожесточенные бои. В эти дни в Звенигороде была создана группа подрывников-минеров под командой Шведова. Группа действовала в тылу противника, минировала дороги и мосты, не раз добывала ценные сведения о расположении войск врага. При выполнении одного из заданий командования Красной Армии группа заминировала мост в районе деревни Локотны, на котором подорвалось несколько фашистских автомашин, груженных снарядами.

8 декабре сорок первого года гитлеровцы были вынуждены отступить от Звенигорода. Они отходили, минируя за собой пути отступления.

Теперь перед саперами была поставлена задача – обезвредить минные поля, неразорвавшиеся снаряды, мины, авиабомбы.

Не щадя сил и жизни, работали саперы. За несколько месяцев младший сержант милиции Шведов обезвредил 1400 мин. Там, где на фанерках значились три коротких слова: «Мин нет. Шведов», колхозники спокойно сеяли на полях хлеб, работали в огородах, а дети играли на лугах и в лесу.

9 мая 1942 года после выполнения очередного задания по обезвреживанию мин усталый Александр Яковлевич возвращался домой к жене, детям. Около деревни Волково к нему подошла колхозница.

– Сынок, – обратилась она к Шведову, – посмотрел бы, что это там такое в траве лежит. Ребятишки из школы шли, увидали. Не мина ли?

Да, это была мина с «сюрпризом», оставленная фашистами при отступлении.

Эту, тысяча четыреста первую, мину младший сержант обезвредил ценой своей жизни. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 июля 1942 года командир отделения взвода саперов младший сержант милиции А. Я. Шведов был посмертно награжден орденом Красного Знамени.

*

Три подруги – Мария Кутузова, Клавдия Максакова и Мария Торопова до войны работали паспортистками в Наро-Фоминском отделе милиции. Все три – комсомолки. Каждой из них не было и семнадцати лет, когда началась война. В октябре сорок первого года девушки направились в райвоенкомат с просьбой отправить на фронт. Туда, куда ушли сражаться их отцы и братья. Три заявления легли на стол райвоенкома. Резолюция была одна – отказать. Вскоре фашистские войска подошли к городу Наро-Фоминску. Здесь по реке Наре прошел огневой рубеж. С утра до вечера фашистские самолеты бомбили город.

В эти дни в горкоме формировались партизанские отряды. Одним из отрядов командовал начальник райотдела милиции. Сюда и привела своих подруг секретарь комитета комсомола райотдела милиции Маруся Торопова.

Начальник райотдела знал всех троих, и все трое знали своего начальника.

– Ну а если тебя и твоих подружек направим в разведку? Придется работать в немецком тылу. Не струсите? – спросил он.

В ту же ночь трех девушек отвезли в деревню Крутилово, где размещался оперативный пункт разведотдела штаба Западного фронта.

Подготовка для заброски в тыл врага длилась недолго. Учиться воевать было некогда. Воевали уже сегодня.

Однажды морозной ноябрьской ночью девушек снова вызвал к себе начальник передового разведпункта. Расстегнул планшет, достал карту, сказал:

– Пойдете в район деревень Слизнево, Горчухино. Надо разведать дислокацию войск и расположение огневых позиций противника. Через линию фронта вас переведет Павлик. – Он указал на мальчишку лет четырнадцати, в больших, не по росту, валенках, стоявшего у двери. – Павлик местный, и все тропинки ему там знакомы.

Четверо шли всю ночь, увязая по колено в снегу. К рассвету перешли линию фронта. Распрощались с пареньком.

Семь суток они провели в тылу врага. Ходили поодиночке. Потом встречались в условном месте, обменивались на всякий случай добытыми данными. Снова расходились и снова собирали сведения.

Однажды Клаву Максакову около деревни Горчухино остановил немецкий патруль.

– Рус, партизан?

– Нет, я иду к бабушке. Я здешняя, – с грехом пополам ответила по-немецки Клава. Учили же в школе немецкому языку.

– Пух-пух! – фашист погрозил ей автоматом. Ему, видно, и в голову не пришло, что девочка эта может быть чем-нибудь опасна.

Подруги вернулись благополучно и принесли ценные сведения, которые с успехом были использованы при наступлении наших войск.

После разгрома немцев под Москвой подруги снова вернулись к своим обязанностям. Опять выдавали паспорта, оформляли прописку, собирали средства на постройку танковой бригады, ездили на фронт с подарками для красноармейцев, выступали с концертами…

Давно отгремели бои. Мария Ивановна Торопова – теперь Волкова – работает директором книжного магазина в Наро-Фоминске. Мария Кузьминична Кутузова (Саралиева) трудится в Москве, а Клавдия Ивановна Максакова переехала в Харьков.

Связи друг с другом они не теряют. Дружба их испытана, как металл, – на прочность, на сопротивление. Теперь у них есть дети, в которых живет их комсомольская юность.

*

Никто не забыт, ничто не забыто. Сегодня мы вместе с ветеранами милиции, бывшими партизанами, и с молодыми нашими работниками приходим к могилам дорогих нам людей. Склоняем голову у надгробья Героя Советского Союза начальника Рузского районного отдела НКВД Сергея Ивановича Солнцева…

Давно умолк гром боев войны, но не закончилась борьба работников милиции за порядок на подмосковной земле, за спокойную жизнь и труд советского народа.

А. Новов,
майор милиции
ПОЧЕТНОЕ ДЕЛО

До поступления в органы милиции я работал в Донбассе, на шахте имени Ильича, механиком. С милицией познакомился, когда меня выдвинули командиром добровольной народной дружины. Здесь и зародилась мысль посвятить свою жизнь службе порядка.

Я уже носил форму, но все еще не мог для себя окончательно решить: правильно ли поступил? Будет ли мой труд в милиции так же нужен и полезен обществу, как на шахте? Даже с братом на эту тему поспорил. Он токарь и доказывал, что рабочий – самое почетное звание, материальные ценности, мол, создает. Милиция же необходима только на крайний случай. С братом тогда я не согласился, конечно. И весь более чем десятилетний опыт работы убедил меня в том, что служба наша – дело не менее важное, чем работа у станка.

Сколько помнится людей, сколько судеб! Обо всех не рассказать. Но истории некоторых из них поучительны.

Одно время я работал участковым. А в поселке жил паренек шестнадцати лет, хулиган из хулиганов. Валя Устинкин по кличке «Маркиз». Дня не пройдет, чтобы не подрался. Арестовали Устинкина однажды на 15 суток, а он к девчонке на именины сбежал и драку учинил. Встал вопрос об уголовном деле. А я Устинкина уже знал немного, и жалко мне его стало. Рос без отца парень, а мать с ним не справлялась. Неделю ходил я по кабинетам и выпросил Устинкина к себе на поруки. Больше года я с ним, как с ребенком, возился. И на работу устраивал, и домой к нему ходил, и к себе вызывал. Перестал было Маркиз хулиганить. Только раз дошло до меня известие, что Валька опять подрался. Вызываю его в отдел, ругаю, а он в ответ:

– Дядя Саша, а я не на твоем участке ребят бил, я их на нейтральной территории.

Потом-то я узнал, что Валентин встал на защиту слабого.

Однажды поздно вечером пришла ко мне его бабка, и только с порога – на колени. Испугался я, в уме одна мысль мрачнее другой.

– Встаньте, бабушка. В чем дело?

– До тех пор не поднимусь, пока не пойдешь моего внука в армию провожать. За родного отца у него на проводах будешь. Твоими заботами он человеком стал.

С Борисом Полукаровым я познакомился, когда работал в уголовном розыске. Парнишка учился еще в четвертом классе, а репутацией обладал незавидной. Даже наган раздобыл, чтобы «врагам» отомстить. Встречу Борю на улице и веду к себе в кабинет, сам сижу бумаги пишу, а он уроки готовит…

Проходят годы, подрастают подшефные, становятся хорошими людьми. Какая охватывает гордость за свою милицейскую работу, когда встретишь рабочего Метростроя Валентина Устинкина, матроса дальнего плавания Александра Ионова, шофера Михаила Ларионова – уважаемых людей!

Иногда приходится слышать: не та сейчас молодежь, лодыри, хулиганы. Хочется сказать: ошибаетесь, отличные ребята растут, трудолюбивые и любознательные. В 18—19 лет они управляют техникой, какая нам в свое время и не снилась. А как часто мы сами упускаем молодого человека. Кто-то формально отнесся к делу, кто-то пожалел час времени, чтобы проверить, чем занимается подросток. Если к тому же в семье у мальчишки неладно, то считай, поехал он под гору. А ведь бывает же момент, когда не все еще потеряно, когда протяни руку помощи, и по-иному пойдет жизнь.

Помню, как пришла ко мне домой ночью девочка и говорит, что папка мамку убивает. Спешим к ним. По дороге разговариваем. На вид она показалась лет восьми, а рассуждает уж совсем по-взрослому. Спрашиваю: «Сколько же тебе лет?» – «Четырнадцать», – отвечает. «А почему же маленькая такая?» – «Да папка деньги пропивает, мы мало кушаем, оттого и не растем». Поверьте, страшно мне стало. Это в наше-то время! Разозлился так, что и передать трудно. Пришли. Я дверь на себя, а в меня топор летит. В косяк вонзился, покачался и стал падать на девочку. Еле успел оттолкнуть ее. Ну тут я и со злости и с испугу, откровенно говоря, немного превысил предел необходимой обороны.

Пока пьяного хозяина в чувство приводили, жена все плакала, умоляла: «Не сажайте, детей у нас двое, сама инвалид…»

Не стал я протокол составлять, а начал после службы каждый день к ним наведываться. Прошло два месяца. Не пьет. Наконец взмолился: «Не ходи ты больше, от людей стыдно. Слово даю, что бросил я старое!» И сдержал он свое обещание. Стал порядочным человеком, а дочь с серебряной медалью школу окончила.

Активно вторгаясь в жизнь, предупреждая преступления, мы не только выполняем свои обязанности. Мы приносим людям радость.

Сегодня мы в состоянии решить самые ответственные задачи. Взять наш Солнечногорский отдел внутренних дел. 31 офицер имеет высшее образование, 16 учатся в вузах. Рядовой состав, особенно те сотрудники, которые пришли в последние годы, практически весь со средним образованием. Молодые ребята, направленные на службу коллективами трудящихся, быстро овладевают вершинами профессионального мастерства, самостоятельно выполняют сложные оперативные задания.

От имени тех, кто уже имеет опыт милицейской службы, выскажу пожелание молодым солдатам порядка:

– Учитесь, дерзайте, перенимайте опыт старших, отдавайте все силы делу борьбы за социалистический правопорядок.

И. Чернов,
подполковник милиции
В. Таранченков,
лейтенант милиции
ЧЕРЕЗ ГОДЫ, ЧЕРЕЗ РАССТОЯНИЯ…

Годы Великой Отечественной войны связали между собой многих людей отношениями боевого братства, дружбы, сердечной человеческой благодарности, не менее прочными и сильными, чем родственные связи. Товарищ вытащил тебя, раненого, из гущи боя, спас, рискуя своей жизнью… Семья крестьянина под угрозой расстрела спрятала попавшего в окружение красноармейца… Мальчик укрыл пленного, помог ему бежать к своим…

Обстоятельства и время нарушили эти связи. Но через годы и десятилетия проносит уже стареющий ветеран мечту обнять боевого друга, поблагодарить своих спасителей. И тем, кто спас человека, хочется узнать его судьбу, вместе с ним вспомнить давние грозовые годы и все пережитое вместе.

У нас нет розыскного бюллетеня, какой выпускался после войны в некоторых странах, у нас нет специальной организации, занимающейся подобными розысками, а на огромной территории нашей советской земли найти человека нелегко. И добрыми волшебниками в этом тяжелом деле становятся работники нашей милиции. Сколько кропотливой долгой работы порой приходится выполнить им, проводя такие розыски. Без искреннего сочувствия к людям, без участливого желания принести им радость и счастье долгожданной встречи, словом, без щедрого человеческого сердца вести такие розыски было бы невозможно.

С. С. СМИРНОВ, писатель, лауреат Ленинской премии.

На рассвете 18 октября 1941 года до ста пятидесяти вражеских танков и не меньше полка мотопехоты начали наступление на поселок Осташево под Волоколамском.

Весь день шел жестокий бой. Только на следующие сутки врагу удалось ворваться в поселок…

Две ночи провел красноармеец Макар Докучаев в лесу над речкой Рузой. Спал, стоя по колено в снегу, прислонившись к дереву. Два дня бродил вокруг Осташева, надеясь выбраться к своим частям. Дела солдата были плохи: еще в перовую ночевку обморозил он руки и лицо, потом провалился в полынью. Ноги в лед обуты, а не в валенки.

Из трех домиков, стоявших на отшибе, Докучаев выбрал средний. Черными, негнущимися пальцами поскреб в стекло:

– Пустите, свой я, красноармеец, из окружения иду.

Сквозь иней заметил, как испуганно прижалось к окну женское лицо. На крылечко выскочил парень лет семнадцати в наспех накинутой телогрейке.

Облако ворвалось в сени вслед за Докучаевым, и он поначалу не разглядел хозяев. А те бросились к нему, раздели, разули, вымыли.

– Как звать, солдат, откуда? – пожилая женщина, чуть не плача, смотрела на Макара.

– Не повезло нам, мать. Уж и не знаю, кто из наших в живых остался. Эх, нам бы людей да техники побольше, танков бы… А до Москвы, верно говорят, недалеко?

– Недалеко, недалеко, – бормотал сердито хозяйкин сын, тот, что с крыльца привел. – Чего спрашивать-то? Ишь куда гадов допустили.

– Ты, Тихон, не ругай его. Разве он виноват? – мягко, не по возрасту рассудительно сказала меньшая девочка.

– Прячь скорей автомат, одежду. Ну как немцы нагрянут.

День минул спокойно. Но за околицей уже гудели моторы, слышались крики.

– Если придут, – поучала Анна Ефимовна детей, – говорите, что наш родной, обгорел, мол, когда детишек из горящего дома вытаскивал.

Едва забрезжило, застучали в дверь тяжелые сапоги:

– Матка, яйки, млеко! Немцы шумно ввалились в избу.

– Рус зольдат?

– Что вы, что вы! – скороговоркой объясняла Анна Ефимовна. – Он детишек спасал, не троньте его!

Фашисты стащили с Докучаева одеяло, заставили снять белье. Они искали солдатские метки. Не найдя ничего подозрительного и набрав из печи съестного, да прихватив добротную шубу, немцы ушли. Концовы привели в порядок избу, уложили в постель своего солдата.

– Тихон, – подозвал Докучаев мальчика, – может, мне уйти? Убьют ведь вас, если дознаются.

Вскоре наведался и полицай из местных, подозрительно покосился на Макара.

Ночью Концовы отвели Докучаева в другой дом, за лесочком. Жила там старшая дочь Анны Ефимовны, Анна, с мужем и детьми. Здесь советский солдат нашел заботу и тепло.

В тревоге прошел месяц. С Макара сняли бинты; он повеселел, почувствовал силу. Тихон приносил радостные вести – фашисты удирают, Волоколамск освобожден.

16 января ранним утром в Осташево пришла наша разведка, чуть позже вступили передовые части. Макар Докучаев стоял на крыльце, поправлял шинель, ушанку, поглаживал только что смазанный автомат. Искал своих. И нашел.

– Товарищ Гусев! Товарищ Гусев! Это же я – Докучаев!

Старший политрук обернулся, внимательно пригляделся, крикнул изумленно:

– Докучаев! Ты? Живой? А мы жене сообщили – пропал без вести. Давай в штаб скорее. Наступаем. Гоним немцев от Москвы. Дождались, понимаешь, дождались!

Вскинул Докучаев вещмешок, побежал догонять роту. Только и успел своим спасителям рукой махнуть.

…Этого дня они ждали десятилетия. Ждали Мария Максимовна и Анна Максимовна Концовы. Анна Ефимовна не дожила, на фронте погиб боевой парнишка Тихон.

А как торопил время Макар Федорович Докучаев! Сколько он писал, сколько искал! И все напрасно. В 1942-м из Осташева сообщили – выехали; через несколько лет пришел ответ – не проживают. В 1965 году снова написал председателю сельсовета – не ответили. Не смогла помочь и газета «Известия».

Солдат искал своих спасителей. Обидно ему было. Скольким обязан, а как отблагодарить людей? Где они? А Концовы решили: погиб их солдат, иначе откликнулся бы.

Когда Докучаев писал в волоколамскую милицию, надежды особой на запрос не возлагал. И вдруг в Челябинск пришло письмо. Всего три строчки:

«Концова-Молчанова М. М. проживает в гор. Лыткарино, Коммунистическая, 18. Начальник Волоколамского отдела внутренних дел полковник милиции М. Рыженков».

Что испытал солдат, прошедший от Москвы до Германии, трудно передать словами. Но чувство признательности добрым людям никогда не покидало его.

…Михаил Николаевич Рыженков оторвался от дел – навстречу шел пожилой седой человек и протягивал руку:

– Спасибо, товарищ полковник. От меня, от детей моих.

Робко вышел из-за спины и восьмиклассник Саша:

– Спасибо…

Отец и сын остановились на опушке леса. Сосны сбегали к самой Рузе, неузнаваемой, полноводной.

– Смотри, сынок. Отсюда поднялся я на берег. Прошел по тропке к избушке. Столько лет прошло. Но разве можно такое забыть?

Там, где на пепелище старого концовского дома поднялись молодые березки, стояли Мария Максимовна и Анна Максимовна. Женщины платками смахивали слезы…

Встречи, встречи… Через двадцать пять лет, через тридцать. С той поры, как гремели залпы войны, с надеждой ждут люди этих встреч. Сколько времени прошло! А все ищут, ищут друг друга родные и знакомые. Ищет Красный Крест, Всесоюзное радио, милиция.

Мы видим слезы радости. Мы удивляемся, восхищаемся. А где-то в скромном паспортном столе отделения милиции изо дня в день в ответ на запросы получают из разных концов страны листочки со штампами адресных бюро.

Документ к документу полнится папка. Уже включена настольная лампа, а перед инспектором еще немалая стопка конвертов. А где-то к полуночи заказан телефонный разговор с далеким городом.

– Люберцы, Люберцы! Макеевка слушает.

– Евгений Федорович! Женя! Братишка…

Взрослый, солидный человек не может сдержать слез. Смущенно смотрит он на инспектора паспортного отделения Люберецкого отдела внутренних дел А. М. Соколенко.

– Анастасия Матвеевна, не могу…

А из далекого шахтерского города несется по проводам:

– Юра, Юра, это ты?

Двадцать пять лет прошло, и вот братья вновь услышали друг друга…

Долгие годы сын тосковал по матери, близким. Уж и не верилось, что доведется когда-нибудь встретиться. Страна не оставила мальчишку, затерявшегося в лихую военную годину, воспитала его, поставила на ноги. Твердо идет по жизни донецкий шахтер Евгений Федорович Боков. Трудится, растит дочь. Вокруг дружная горняцкая семья. Однако грустит, и товарищи знают о причине его грусти.

– Ищи, Женя, мать, ищи.

– Да как? Времени-то сколько пролетело! Где уж теперь!

– Напиши на радио, в передачу «Найти человека». Помогут.

С этого первого письма и началась большая работа по розыску потерявших связь родственников Боковых. Бюро розыска Красного Креста и Красного Полумесяца сообщило в Люберецкий отдел внутренних дел:

«Нам известно, что Евгений был найден 24 июня 1943 года на Рогожском рынке г. Москвы и отправлен через 33-е отделение милиции в Центральный детский приемник, оттуда его отправили в Юсьвинский детский дом Пермской области. В личной карточке Евгения указано, что отец Боков Федор находится в РККА, мать Бокова работает.

В детской картотеке нашего бюро имеется сторожевой листок на Бокова-Соловова Евгения Федоровича, 1938 года рождения, в котором записано, что 24 июня 1943 года мальчика увезла гр-ка Тихачева, местожительство родителей – Ухтомский район, розыск Евгения производил Ухтомский райотдел милиции.

Мы полагаем, что этот сторожевой листок относится к нашему заявителю Бокову Евгению. Просим проверить по архивам бывшего Ухтомского РОМ, нет ли данных о том, кто разыскивал Бокова-Соловова Евгения Федоровича».

Розыск был поручен инспектору паспортного отделения люберецкой милиции Анастасии Матвеевне Соколенко. У инспектора Соколенко богатый опыт: скольких она разыскала, скольким людям помогла в жизни! Сердце ее не знает покоя, болит за чьи-то поломанные судьбы. Судьба самой Анастасии Матвеевны тоже не из легких. С пяти лет росла без отца. Их, семерых, кормила, одевала, учила мать.

И вот перед Анастасией Матвеевной сидит старушка и с трудом выводит под заявлением свою фамилию – Бокова.

«Начальнику Люберецкого горотдела милиции от Боковой Прасковьи Леонтьевны, 1900 года рождения, проживающей в поселке Малаховка Люберецкого района, ул. Малаховская, 13.

Прошу разыскать моего сына Бокова-Соловова Евгения Федоровича, 1938 года рождения. 24 июня 1943 года Евгения увезла в Москву моя знакомая Тихачева Евдокия. Вечером и в последующие дни знакомая и сын не вернулись. С 1943 по 1955 год мы разыскивали Евгения, но результатов это не дало».

– Расскажите, Прасковья Леонтьевна, о себе, о сыне, – просит Соколенко.

Нелегко дается рассказ пожилой женщине, тяжело воспоминание.

– У нас с мужем, Федором Сергеевичем Солововым, было двое детей. Юрий родился в 1929 году, Евгений – в 1938 году. Муж как ушел на фронт, так и пропал без вести. Осталась я с ребятишками одна, сама работала стерженщицей на заводе. Дружила я в ту пору с Евдокией Тихачевой. Приходит она как-то и говорит, что собралась в Москву за продуктами, пусть, мол, Женя с ней поедет. Ни к вечеру, ни на другой день они не явились. Поехала я сама в Москву, в управление милиции. Искала и наша районная милиция…