Текст книги "Солдаты порядка (сборник)"

Автор книги: Борис Соколов

Соавторы: Евгений Абрамов,Владимир Чачин,И. Чернов,Вячеслав Новиков,Владимир Шашков,Василий Цепков,В. Хуторов,Валентин Черноглазов,Александр Новов,Нина Герасимова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Каждую неделю в милицию приходила жена пропавшего, плакала, требовала, грозила обратиться с жалобой в Москву… Явившись в очередной раз, она застала в кабинете Серова Екатерину Ивановну Пантелееву.

– Садитесь, – придвигая стул, сказала ей Пантелеева. – Я знаю ваше дело и понимаю, какое у вас горе. У вас претензии есть к нам? Жалобы? Я работник областного управления и готова вас выслушать.

Женщина заплакала.

– Никаких претензий у меня нет, – сказала она. – Только просьба. Помогите найти мужа.

– Все, что от нас зависит, будет сделано. Я это вам обещаю. Единственное, о чем прошу, не торопите нас.

Женщина ушла.

Екатерина Ивановна видела, как тяжело переживает женщина постигшую ее беду, и решила сама заняться розыском исчезнувшего Петрова. Пантелеева перечитала все протоколы допросов свидетелей, все посланные запросы и полученные ответы, всю папку оперативных материалов.

– Куда же он все-таки мог деваться? – спросила капитан Пантелеева Серова. – Ваше мнение?

– Если говорить откровенно, – уверенно произнес Серов, – тут все ясно.

– Ясно?!

– Безусловно. Вы же читали все материалы. Петров сбежал от жены. Жили они плохо. Часто ссорились, дрались. Она постоянно попрекала его за тунеядство, за пьянство. Ему надоела эта канитель, и он ушел. И живет теперь где-нибудь в свое удовольствие.

– Но где? – прервала его Пантелеева. – На все запросы пришел отрицательный ответ. Иголку и то в стоге сена найти можно, а тут живой человек. Странная история получается.

– Объявим всесоюзный розыск, и сразу найдется.

Прошло несколько месяцев, а о Петрове по-прежнему никаких сведений не было. Исчез человек, и все. Словно сквозь землю провалился.

Жена каждый раз появлялась в райотделе внутренних дел. Спрашивала о муже, а ответить ей было нечего. Пантелеева выдвинула версию: возможно, Петров мертв.

– Но трупа нет, – возразил ей Серов.

– Если бы был труп, мы бы не гадали с вами, где Петров. Все было бы ясно. Я думаю, что Петрова нет в живых. Будем заниматься поиском возможного убийцы или убийц. Что же касается трупа – сейчас зима, снег. Посмотрим, что даст весна.

Изучая связи Петрова, Екатерина Ивановна особое внимание обратила на некоего Авилова, постоянного собутыльника Петрова. В прошлом Авилов судился за кражу. После отбытия наказания, как свидетельствовали материалы, поддерживал контакт с уголовными элементами, нигде постоянно не работал, часто отлучался из района, отсутствуя по нескольку дней.

Нашлась свидетельница, которая показала, что видела, как Авилов поручал Петрову продажу краденых вещей.

Может быть, подумала Пантелеева, на этой почве и возник между ними конфликт, кончившийся убийством?

Еще одно обстоятельство зафиксировала Пантелеева: Авилов раньше чуть ли не ежедневно заходил к Петрову домой и они вместе пьянствовали. А как только стало известно об исчезновении Петрова, сразу перестал ходить к ним, всячески избегая встреч с членами семьи своего пропавшего «закадычного дружка».

Вскоре случилось так, что Авилов был задержан милицией по подозрению в совершении квартирной кражи. На первом допросе, в котором принимала участие и Пантелеева, он сразу сознался в краже, назвал фамилии и адреса людей, которым продал похищенные вещи.

Такое быстрое признание и словоохотливость настораживали. Не потому ли, размышляла Пантелеева, Авилов так охотно рассказывает о совершенной им краже, что хочет уйти от ответа за убийство? На вопросы, связанные с исчезновением Петрова, Авилов твердо отвечал, что ему ничего об этом не известно.

Пришла весна. Вскрылись замерзшие пруды и озера, и в райотдел поступило сообщение, что на одном из озер обнаружен труп мужчины. Это был исчезнувший Петров. Эксперты определили: убит ударом тяжелого тупого предмета по голове. Екатерина Ивановна снова вызвала на допрос Авилова.

День за днем продолжался этот напряженный поединок. Авилов стоял на своем: ничего не знаю, ничего не ведаю.

– Вам нужно дело списать, а мне под вышку. Не убивал.

И только на шестой день он заговорил:

– Напрасно мучаетесь. Не там ищете. Вы бы со старшим сыном Петрова поговорили…

– А что вы о нем знаете? – спросила Пантелеева.

– Ничего, кроме того, что он часто ссорился с отцом.

Когда ведешь расследование, нельзя игнорировать никакую мелочь, даже самую пустяковую. Все надо исследовать. Так говорит многолетняя практика уголовного розыска.

От соседей, знакомых и других свидетелей Пантелеева узнала, что старший сын Петрова, Анатолий, действительно находился с отцом в крайне враждебных отношениях. Постоянно спорил с ним, ругал за пьянство. Иногда дрался. Важные показания дал допрошенный в качестве свидетеля мастер завода Моисеев, в подчинении которого работал Анатолий.

«…Анатолий пришел на завод очень возбужденный. Весь день нервничал. Перед концом работы, часа за два, он попросил разрешения уйти. На вопрос, что случилось, он долго не отвечал, а потом сказал: у меня отец пропал. Хочу съездить к матери и вместе с ней пойти в милицию».

Версия о причастности Авилова к убийству дополнилась еще одним подозреваемым. Кто же убийца? Авилов или Анатолий?

С санкции прокурора Пантелеева произвела тщательный обыск в квартирах убитого Петрова и его сына Анатолия, но ничего там не обнаружила.

– Господи… у меня такое горе, а вы сына подозреваете, – плача, упрекнула Пантелееву жена Петрова.

– Это в ваших интересах делается, – ответила ей Екатерина Ивановна. – Мы должны найти убийцу.

Вызванный на допрос Анатолий очень волновался, отвечал не по существу, плакал, однако причастность к убийству, как и Авилов, категорически отрицал: не убивал, ничего не знаю.

Несколько дней с утра до вечера Екатерина Ивановна еще и еще раз изучала дело, допрашивала Авилова, говорила с Анатолием, со свидетелями, но так ничего и не добилась.

Начальник отдела, которому она докладывала о ходе расследования, сказал ей:

– Да не мучай ты себя так. Взгляни в зеркало. Под глазами синие круги. Мучиться должен преступник, а не наш сотрудник.

– Я обещала жене Петрова, – ответила Пантелеева, – что найду убийцу…

– Думаешь, сын?

– Не знаю. Но ведет он себя неискренне. Чувствую, что-то знает, но не хочет или боится сказать. Прокурор дал мне санкцию на временное его задержание. Может быть, это на него подействует?

На очередном допросе Пантелеева сказала Анатолию:

– Мне не хочется верить, что вы убийца своего отца. Но факты против вас. До окончания расследования я вынуждена взять вас под стражу. Вот постановление, санкционированное прокурором. Прочтите.

Задерживая Анатолия, Пантелеева рассчитывала, что полная изоляция от всех и разлука с женой, которую Анатолий любил и без которой, как говорил, не может и дня прожить, заставят его сказать правду.

Через два дня Анатолий попросил Пантелееву:

– Разрешите свидание с женой.

– Пока не окончится расследование – не могу.

Анатолий заплакал. Потом попросил воды, сигарету и долго молчал. Пантелеева терпеливо ждала. Она представила себе, какая борьба должна происходить сейчас в сознании Анатолия.

– Ну хоть на минуту дайте увидеться с женой, потом делайте со мной что хотите, – повторил свою просьбу Анатолий.

– Не могу.

Он опять замолчал. Опять курил. Заходил по комнате и наконец произнес:

– Ладно. Пишите. Отца убила мать.

Привыкшая за время своей работы в уголовном розыске ко всяким неожиданностям, Екатерина Ивановна на этот раз от удивления даже привстала. В ее памяти возникло заплаканное лицо женщины, ее бесконечные визиты в милицию, требования найти мужа.

– Вы понимаете, Анатолий, что вы сейчас сказали?

– Понимаю. Это правда.

Когда жена Петрова вошла в кабинет Пантелеевой и увидела сидящего там сына, она все поняла.

– Это правда? – спросила ее Екатерина Ивановна.

Женщина заплакала.

– Да! – ответила она.

Петров нигде не работал, пропивал все вещи семьи, скандалил, избивал жену. Однажды пьяным он явился домой. Буянил. Разбил всю посуду. Гонялся за ней с топором, грозя убить. И доведенная до отчаяния женщина решилась на преступление. Дождавшись, когда муж уснет, она обухом топора ударила его по голове, а ночью спустила тело в прорубь озера. Потом она пошла в милицию с заявлением. Она думала, что это никогда не раскроется.

– Вам не было жаль этой женщины, – спросил я Екатерину Ивановну, – когда вы писали постановление на ее арест?

Екатерина Ивановна ответила:

– Право убивать человека не дано никому. Потом, карает же суд, мы только ловим.

Последние годы Екатерина Ивановна Пантелеева работает инспектором по розыску преступников, скрывшихся от следствия и суда. Это важный и ответственный участок.

В одном очерке трудно, разумеется, рассказать о всех раскрытых майором милиции Пантелеевой делах. За тридцать с лишним лет работы в уголовном розыске их было много. Но вот об одном деле мне все же хочется поведать читателю.

Поединок на перроне

Несколько лет назад Раменский район Московской области был взбудоражен дерзкими квартирными кражами. На протяжении нескольких недель их было совершено шестнадцать.

– Пройдет неделя-другая, беспокойство уляжется, – рассказывает Екатерина Ивановна, – смотришь, новая кража, нахальнее предыдущей.

Судя по методу совершения преступления, кражи осуществлялись одной и той же группой. Преступники действовали осторожно, не оставляя никаких следов.

Но вот по частной записке, оброненной ворами в одной из обокраденных квартир, стало как будто ясно, что все эти преступления дело рук рецидивиста Ковалева.

Владимир Ковалев, он же Романенков, он же Жуков, двадцати трех лет, в прошлом шесть раз судимый, был опытным вором.

После очередного освобождения из исправительно-трудовой колонии Ковалев поселился у матери в Люберцах.

Первое время поведение и образ жизни Ковалева давали основания полагать, что он решил порвать с преступным прошлым и заняться честным трудом. Но это была лишь искусная маскировка. Убедившись, что надзор за ним ослабел, Ковалев бросил работу, сколотил воровскую шайку и возобновил преступную деятельность.

Екатерину Ивановну Пантелееву вызвал начальник отдела внутренних дел уголовного розыска областного управления внутренних дел.

– Надо выехать в Раменское, – сказал он, – и найти этого Ковалева. Это же позор! Преступник почти открыто шагает по нашей земле, обкрадывает квартиры советских граждан, а мы не можем его взять. Без Ковалева не возвращайся.

– Понятно, – как всегда в таких случаях, ответила Пантелеева.

– Только, пожалуйста, учти, Екатерина Ивановна, – предупредил комиссар, – Ковалев человек отчаянный. Ему терять нечего. Седьмая судимость. Это значит – максимальный срок. Он шагу без ножа не сделает. Сама его не бери. Это приказ. В твоем распоряжении будут два инспектора.

Трое суток напряженной работы, подробная проверка всех связей Ковалева не дали никаких результатов, кроме одного вывода: территориально кражи происходили в Раменском и соседних с ним районах. Люберцы же, место своего жительства, Ковалев щадил. Значит, решила Пантелеева, надо искать преступника в Люберцах.

Пантелеева приехала в Люберцы. И первое, о чем она узнала, что буквально накануне один из инспекторов вечером видел Ковалева на улице.

– Почему же вы его не задержали? – возмутилась Пантелеева.

– Испугался, – откровенно признался инспектор. – Ковалев без ножа не ходит.

Пантелеева покачала головой. Она вспомнила слова ее первого начальника Алексея Малышева: «Трус в уголовном розыске – не работник».

Вместе с тем это сообщение утвердило ее в мнении, что Ковалева надо искать именно здесь, в Люберцах. Пантелеева привлекла к розыску наиболее способных дружинников, сотрудников железнодорожной милиции. Подробно рассказала им о приметах преступника. Поздно вечером поступило срочное сообщение: на станции Панки проживает гражданка, которая недавно приобрела у Ковалева несколько краденых вещей.

Молодую женщину, известную своим сомнительным поведением, доставили в Люберецкое отделение милиции.

– Ничего не знаю, – заявила она.

– Странно, – сказала ей Пантелеева, – сарафан, который на вас, украден в Раменском всего неделю тому назад. Хотите очную ставку с потерпевшей?

И женщина стала рассказывать. Да, она знает Ковалева. Действительно, купила у него несколько платьев, туфли. Познакомила же ее с Ковалевым приятельница по имени Аза, живущая в вагонах на станции Панки.

– Когда вы последний раз видели Ковалева?

– Вчера. У Азы в вагоне. Мы там выпивали, песни под гитару пели. Потом Ковалев на велосипеде поехал в сторону Люберецкого механического завода.

– Что пели – это хорошо, – иронически заметила Пантелеева. Сейчас она была настроена оптимистически. – Выходим на след, – сказала она своим товарищам.

Было около четырех часов дня. На перроне станции Панки безлюдно. Сотрудник железнодорожной милиции, дежуривший на платформе, только что ушел в линейное отделение.

– Проверьте буфет, – сказала приданным ей инспекторам Пантелеева, – а я подежурю на перроне.

Инспектора ушли. И в ту же минуту пришла электричка из Москвы. И Пантелеева увидела, как в один из вагонов быстро садятся трое молодых людей. Один из них был похож по приметам и по фотокарточке на Ковалева. А инспектора, как назло, не появляются. И милиционер тоже еще не вернулся. Выбора не было. Пантелеева одна последовала за преступником.

– Одна мысль: задержать, не упустить, – продолжала свой рассказ Е. И. Пантелеева. – Вспоминаю приметы. Осторожно разглядываю лежащую в сумочке фотокарточку. Не очень похож. Как одна буду задерживать? У него же, наверное, нож? Смотрю в окно: на платформах станций, где останавливается электричка, сотрудников не вижу. Милиционеров тоже нет. Куда же все подевались? Малаховка – опять на платформе никого. А эта тройка сидит на скамье у входа и о чем-то шушукается. О чем? Может быть, они догадались, кто я? «Станция Удельная», – звучит в репродукторе голос машиниста. Принимаю решение брать их одна. Вытащила пистолет из сумки и положила в карман жакета. Смотрю, готовится к выходу один военнослужащий. Подхожу к нему и говорю: «Помогите задержать преступника». Он посмотрел на меня, смутился: «Я боюсь, – отвечает, – я же без оружия». На одной из скамей четверо, по виду рабочие. Я к ним. Они тоже отказываются: «На работу опаздываем». Станция Быково. Ковалев и его дружки поспешили к выходу. Я за ними. На платформе опять никого из наших. Словно нарочно. Неужели они не догадались сесть в машину и догнать меня? А Ковалев и его дружки идут в сторону туннеля. Я подхожу к нему. «Предъявите, – говорю, – паспорт». Ковалев усмехнулся. Полез в боковой карман. Вот сейчас, думаю, вытащит нож. Я уже мысленно приготовилась к этому: схвачу его сразу за руку, приемом самбо. А справлюсь ли? Парень – косая сажень. Но Ковалев дает мне паспорт. Читаю: Ковалев Владимир Петрович. «Вам придется пройти со мной в отделение», – говорю. На мгновение он растерялся, потом схватил меня за руку, пытаясь вырвать паспорт. Я его за пиджак. Тогда он со всей силой наносит мне удар. Очень больно, но я его не отпускаю. Вижу, хочет достать нож. В этот момент шедшие за мной четверо рабочих подбежали и помогли доставить его в дежурную комнату Быковского аэропорта. Оттуда я по телефону вызвала машину и наряд из Быковского отделения милиции… Между прочим, это были те самые рабочие парни, к которым я обращалась в вагоне.

Я пытаюсь представить себе эту схватку 40-летней женщины с физически сильным бандитом, за плечами которого много тяжких преступлений. Какие, думается, надо иметь нервы! Какой сильный, мужественный характер, какую высокую преданность служебному долгу, чтобы вступить в такой поединок!

– Задерживая Ковалева или других преступников, а их было немало, – объясняет мне Екатерина Ивановна, – я никогда не чувствовала себя героиней. Просто я всегда делала и делаю то, что полагается делать работнику уголовного розыска, преследующему преступника.

И в этих ясных и бесхитростных словах – жизненное кредо инспектора уголовного розыска майора Екатерины Ивановны Пантелеевой.

В уголовном деле по розыску Ковалева хранится трехстраничный рапорт Пантелеевой об обстоятельствах задержания преступника. В этом документе нет ни слова о том, какой опасности подвергалась Екатерина Ивановна на перроне станции Быково Московской железной дороги. Но в личном деле Пантелеевой появилась запись об очередной награде «за смелые и решительные действия при задержании опасного рецидивиста».

Работники отдела кадров мне сказали, что по возрасту и выслуге лет она, если бы пожелала, давно могла бы уйти на заслуженный отдых, на пенсию. А она не собирается.

– Пока не подготовлю себе настоящей замены, не уйду, – говорит Екатерина Ивановна. – И это непременно будет женщина.

– А верите ли вы в возможность исправить преступника?

– На этот вопрос просто не ответишь, – сказала Екатерина Ивановна, – преступник преступнику рознь. Но если бы речь шла только о наказании правонарушителя, а не об исправлении его, нечего б мне было делать в уголовном розыске, и я, наверное, попросилась бы в другую службу. Вы не представляете, какая это великая радость – помочь оступившемуся человеку снова стать на правильный путь!

И Екатерина Ивановна рассказала нам еще один случай из своей практики.

– Вот что случилось не так давно. Вернувшийся из заключения молодой человек, в задержании которого я принимала активное участие, долго не мог устроиться на работу. Узнав об этом, я прежде всего явилась к его больной матери, для которой сын был единственной опорой, поговорила с ним самим, помогла ему. Добилась устройства на работу. Потом несколько раз встречалась с ним, беседовала по душам, помогала советами и даже деньги в долг давала. Небольшие, правда. Он аккуратно их возвращал. Сейчас он женился. На каждый праздник шлет мне поздравительные открытки.

Это не единственный пример участия Екатерины Ивановны, майора из уголовного розыска, в судьбах людей, с которыми она столкнулась по долгу службы.

Екатерина Ивановна Пантелеева награждена орденом Красной Звезды, медалями, ее не раз награждало Министерство внутренних дел и Управление внутренних дел Мособлисполкома. Фотография этой смелой женщины на управленческой доске Почета. Она член партийного бюро Управления уголовного розыска, член редколлегии стенной газеты «Чекист».

В 1941 году, более тридцати лет назад, ей присвоили первое звание – лейтенант. В 1967 году она надела майорские погоны.

– Со званиями мне не везло, – говорит Екатерина Ивановна. – И все из-за того, что женщина. По три срока передерживали. – Она улыбнулась. – Знаете, до чего доходило? Придумал какой-то умник, что женщинам-офицерам хромовых сапог не полагается. Только кирзовые. Как будто у женщин грубее ноги, чем у мужчин. Смешно, не правда ли? Свистка не давали… Но все это в прошлом. Сейчас отношение другое. Среди космонавтов и то своя «Чайка» есть, Валентина Терешкова.

– Ну а если бы пришлось все сначала, – задаю ей стандартный вопрос, – как бы вы поступили?

– Точно так же. Но не сразу. Прежде пошла бы в Высшую школу МВД. Много знаний требуется в нашем деле.

Я выхожу из небольшой рабочей комнаты Пантелеевой, где четыре стола и много телефонов, с чувством благодарности судьбе за то, что она свела меня с этой замечательной женщиной, о жизни и делах которой должны знать люди. И в первую очередь – молодые.

Б. Соколов,
майор милиции
СЕЛЬСКИЙ УЧАСТКОВЫЙ

Уж сколько раз начальник горотдела говорил Сучкову:

– Оставь ты свой велосипед. Возьми мотоцикл. Ведь специально для тебя приобрели. Ей-богу, даже неудобно за тебя! Один ты этим допотопным средством передвижения пользуешься.

– Товарищ полковник, – оправдывался участковый инспектор. – Я, конечно, возьму, если прикажете, да ведь все равно стоять будет. На велосипеде мне сподручней. Участок, сами знаете, сельский, дороги не ахти какие, чуть дождик, и раскисли. Мотоцикл тяжелый, не везде пройдет. Вот и тащи его на себе. А на велосипеде-то я быстро в любую погоду поспею. Велосипед, он вроде спорта, для здоровья полезен.

– Ну как знаешь.

Привык майор милиции к своему велосипеду. Проедет за день 30—40 километров, и хоть бы что, чувствует себя бодрым, свежим. Может быть, велосипед и помог ему сохранить завидное здоровье. И фигура у Сучкова спортивная. Крепкий, сухощавый мужчина, хотя лет ему уже немало. В милиции около тридцати лет служит. Воевал. Не раз был ранен. Награжден правительственными наградами. В течение дня Сучков успевает побывать в самых различных уголках его участка. Повсюду у него знакомые, друзья, помощники, которые вместе с ним следят за порядком в селениях. Везде у него дела и по линии сельсовета. Николай Васильевич вот уже больше двадцати лет подряд избирается депутатом Аксиньинского сельсовета, неосвобожденным заместителем председателя исполкома.

Нередко звонит ему директор совхоза Пышкин:

– Николай Васильевич, помогите. Отстаем с уборкой картофеля.

Сразу и не поймешь: при чем здесь участковый инспектор? Но ведь он еще и заместитель председателя сельсовета, в ответе и за хозяйственные дела. В каждом населенном пункте проживает по 10—12 пенсионеров. Многие в состоянии и не прочь оказать помощь совхозу. Надо только организовать.

Сучков собирает руководителей депутатских групп – а они есть в каждой деревне, – дает задание, и, глядишь, на поля дополнительно выходят 70—80 человек. Большая помощь хозяйству!

Весной к Николаю Васильевичу обращаются с просьбой организовать переправу детей в школу через реку, зимой – наладить доставку тех же детишек на автомашине, чтобы по пути не обморозились. В приемной участкового инспектора всегда многолюдно. Вопросы он решает быстро, энергично. Авторитет его велик. Если говорят: так сказал Николай Васильевич – значит, надо делать именно так, а не иначе.

Цифры на газете

Заведующая магазином встретила Сучкова вся в слезах.

– Что же мне теперь делать-то, миленький Николай Васильевич! – причитала она. – Все, проклятые, унесли, и выручку за неделю, и товар!

– Успокойся, Марья Ивановна! Время теряем. Расскажи все по порядку, – прервал женщину участковый инспектор.

Марья Ивановна кончила всхлипывать:

– Утром пришла открывать магазин, смотрю, а подсобка взломана. Я скорее звонить в милицию. Не отвечают, должно быть, связь нарушилась. Ну, я к вам мальчишку своего послала.

Николай Васильевич в глубокой задумчивости оглядывал торговый зал магазина. Ночью здесь побывали настоящие погромщики. С полок и витрин все сброшено на пол. Перемешались рассыпанные конфеты, сахар, соль, различные крупы. Расплылось темной лужей подсолнечное масло. «Хулиганство какое-то, – подумал Сучков. – Опытный жулик так поступать не будет. А может быть, это ловкая маскировка?» Взглянул на продавщицу, постучал по столу пальцем:

– Сколько раз я говорил тебе, Марья Ивановна: не копи деньги, сдавай своевременно их, не оставляй в магазине. Теперь отвечать будешь. Ну вот что: в магазин не ходи и никого не пускай туда. Поскольку телефон не работает, я сейчас скажу этому шоферу – мимо магазина проезжал грузовик, – чтобы он слетал в Звенигород, в милицию.

Шофер был знакомый, с полуслова понял участкового. Сучков отошел в сторону, глядел на магазин, соображая, откуда всего удобнее было ворам к нему подойти. Вероятнее всего, с овражка, что метрах в трехстах пролегает от магазина. Ночь была лунная, светлая. Конечно, они шли по овражку. На самом дне его тропинка. И какой умник построил магазин в таком месте? Прямой соблазн для жуликов.

Николай Васильевич осторожно, чтобы не нарушать следы, подошел к пролому. Дерево было трухлявое, выломать пару бревен не представляло большого труда. На бревнах остались глубокие вмятины от лома. «Великолепный слепок можно сделать, – с удовлетворением отметил он. – Лом, вероятно, был тяжелый. Такой преступники далеко с собой не понесут. А в овражке, помнится, был бочажок. В полдень к нему всегда коров пригоняли. Посмотреть надо».

Сучков, наказав заведующей магазином никуда не отлучаться и ждать прибытия оперативной группы, отправился к роднику. Шел берегом оврага. Овраг был довольно глубокий. Пройдя с километр, участковый инспектор заметил голубое зеркальце родника. Спустился вниз. Дна не было видно. Сучков сбегал к рощице. Нашел длинную сухостоину, сломал ее.

Родник оказался глубоким, метра три. Николай Васильевич стал квадрат за квадратом прощупывать слегой дно. Вскоре нащупал что-то твердое. Разделся, потрогал ногой ледяную воду, нырнул. Вынырнул с довольным возгласом:

– Вот он!

В руках был короткий, но увесистый лом. Выбрался из воды, бросил орудие взлома на траву. Поблизости раздался говор, топот ног. Из кустов, туго натянув поводок, стремительно выбежала овчарка. За ней едва поспевали проводник Ноздрань и инспектор уголовного розыска Клубочкин.

– Вот так встреча! – со смехом сказал Ноздрань, глядя на Сучкова, который поспешно натягивал брюки.

– Жарко что-то, покупаться захотелось, – безразлично бросил Николай Васильевич, лязгая зубами.

– А это что такое? – спросил Клубочкин, показывая на лом. – Ага, понятно! Ну и молодец же ты, Николай Васильевич!

– Вы, ребята, давайте дальше, пока следы не остыли. А я вас на велосипеде догоню, – сказал Сучков.

Сотрудники побежали за собакой. Через несколько минут участковый догнал их. Тропинка круто пошла наверх. По ту сторону оврага начинался лес. Овчарка свернула с тропинки. Сучков пытался было поехать по бездорожью, велосипед начал прыгать, натыкаться на коряги. Мешал и тяжелый лом. Оставил все у заметной сосны с разбитой молнией верхушкой.

Бежать за собакой пришлось минут сорок. Все изрядно измучились. Ищейка остановилась под развесистой елью, где лежало несколько пустых бутылок из-под вина, объедки колбасы, сыра. Воры, видимо, почувствовав здесь себя в безопасности, решили устроить привал, выпили и закусили. Работники милиции тщательно осмотрели остатки трапезы. Николая Васильевича заинтересовала хлебная корка. Продавщица говорила, что хлеба в магазине не было. Значит, преступники принесли хлеб с собой. Это тоже серьезная улика, которая окажет в свое время неоценимую услугу следствию. Дальше: хлеб они, вероятно, во что-то заворачивали, не исключено, что в газету. Сучков перевернул еловый лапник, на котором сидели воры. Четвертушка аккуратно оторванной газеты лежала под хвоей. Названия и даты не было, но можно было определить, что газета большого формата, содержала международную информацию. Внизу, у самого обреза, шариковой ручкой нечетко записано какое-то число, семь цифр.

– Вероятно, номер телефона, – высказал предположение Клубочкин. – Вы, Николай Васильевич, поезжайте с этой газетой обратно, в магазине работает оперативная группа. Эта газета там очень пригодится. А мы пойдем дальше по следу.

Осмотр в магазине подходил к концу. Работники милиции записали, что пропало, сняли слепки следов лома, обследовали местность вокруг магазина. Особых зацепок, за что можно было бы ухватиться для разработки версии, не было. Все ждали, что даст погоня по следам. Поэтому возвращение Сучкова было встречено с особым интересом. Руководивший группой заместитель начальника горотдела Юрий Иванович Соколов дал задание найти владельца лома и узнать, что означают цифры на газете, выяснить ее название, кто выписывает такие газеты. Розыск сразу стал целенаправленным, конкретным.

Задание получили все участники группы. Но каждый понимал, и прежде всего Николай Васильевич Сучков: раз преступление совершено на его участке, так и основная тяжесть работы ляжет на участкового. Он здесь хозяин. Обязан знать всех людей, их прошлое и настоящее, взаимоотношения друг с другом.

В первую очередь майор милиции решил заняться ломом. По всей вероятности, его украли. Не пойдут же преступники со своим ломом! В этот же день Сучков оповестил – кому позвонил, к кому сам приехал на велосипеде – всех своих внештатных сотрудников. Прикинул, где можно спросить о ломе. Насчитал адресов двадцать, где ведутся строительные работы. Для начала решил поехать к тем, кто ставит новую изгородь, роет погреб. Здесь без лома не обойтись.

Пригодилась профессиональная, десятилетиями натренированная память. Как только пришел на работу в милицию, на первом же инструктаже ему сказали: запоминай каждую мелочь, потом пригодится. Это стало для него, тогда молодого инспектора, законом, а затем сложилось в привычку. Николай Васильевич иногда даже уставал, оттого что мозг автоматически час за часом, день за днем штамповал образы увиденного, укладывал в запасники, с тем чтобы выдать, когда потребуется, необходимую информацию.

Николай Васильевич припомнил обрывки разговора, который состоялся недели две назад с одним механизатором, работавшим в совхозе. Сучков отчитал его за то, что тот перевозил без разрешения директора бутовый камень для строительства своего гаража. Парень умолял Сучкова не сообщать директору, не то снимут с работы. А у него жена родить собралась, расстроится. Участковый тогда строго предупредил тракториста, взял с него слово, что он прекратит свои безобразия.

К нему-то и отправился Николай Васильевич, благо повод был: приехал, мол, проведать, как держишь свое слово.

Иван Григорьев встретил участкового приветливо, радостно сообщил, что жена родила мальчишку.

– А насчет того, что вы мне говорили тогда, Николай Васильевич, железно. Никаких отступлений от маршрута.

– Ну молодец, – сказал майор. – Показывай, какой гараж отгрохал.

– Да ну, гараж, закуток для мотоцикла. Хотел сегодня закончить, да никак лом не найду. Помню, дня три тому назад у стены стоял. Знать, ребятня стащила. По вечерам тут бегают.

– Да зачем он тебе?

– Хотел его вместо балки приспособить. Он толстый, здоровый такой, чертяка. Как раз подошел бы.

– А… Ну, бывай здоров. Как-нибудь навещу, парня посмотрю.

– Обязательно приезжайте, товарищ майор. И жена будет рада. А парень у нас – во! Николаем назвали.

Не только потому, что Иван Григорьев строил гараж, приехал в эту деревню участковый инспектор. Знал он, что здесь живет Алексей Цыганков, по прозвищу Цыганок, полгода назад освободившийся из заключения, где отбывал срок за кражу из магазина. «Неужели опять за старое принялся? – размышлял Сучков. – Почерк его. Разворотил подсобку. В магазине все расшвырял. И этот лом…» Сказал Григорьеву:

– Ты, Иван, никому не говори, что я у вас тут был. Знаешь, разговоры могут быть лишние, понял?

– О чем речь, конечно, понял.

– Это первое. А второе – мне нужна твоя помощь. В милиции есть сведения – не знаю, насколько они верны, нужно проверить, – будто бы Лешка Цыганок часто выпивает, бузит, от работы отлынивает. От такой жизни до преступления – один шаг. Надо помочь ему. Но осторожно, тактично, чтобы не обидеть человека. Ну, будь здоров. Завтра заеду.