Текст книги "Солдаты порядка (сборник)"

Автор книги: Борис Соколов

Соавторы: Евгений Абрамов,Владимир Чачин,И. Чернов,Вячеслав Новиков,Владимир Шашков,Василий Цепков,В. Хуторов,Валентин Черноглазов,Александр Новов,Нина Герасимова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

И. Михайлин,
полковник милиции
ОПОРНЫЙ ПУНКТ

В последние годы в органах внутренних дел Московской области продолжается поиск новых, наиболее эффективных форм и методов предупреждения правонарушений.

В 1972—1973 годах в некоторых районах, в частности в Одинцовском и Орехово-Зуевском, на базе участковых пунктов милиции были созданы своеобразные формирования, позволившие объединить усилия милиции и общественности для профилактической работы среди населения. Убедившись в полезности этого начинания и учитывая опыт, накопленный в других областях страны, в 1974 году местные партийные и советские органы по указаниям областного комитета партии и исполкома областного Совета депутатов трудящихся помогли общественности организовать опорные пункты правопорядка во всех городах и районах Подмосковья.

Сегодня можно сказать, что создание их полностью себя оправдало. В этом можно убедиться на примере деятельности хотя бы одного из них.

Дачный поселок Малаховка, расположенный в живописном лесном массиве в 25 километрах от Москвы, хорошо известен жителям Подмосковья. Прекрасные парки, озера, сосновый бор привлекают, особенно в летнее время, тысячи москвичей. Малаховка постепенно разрастается, превращаясь в поселок с современными жилыми кварталами.

Одним из быстро растущих микрорайонов является жилой поселок Малаховского экспериментального завода Гипроуглемаша, где живет около 14 тысяч человек. Этот микрорайон считался наименее благополучным в поселке Малаховка. На его улицах, в садах и скверах случались нарушения общественного порядка, совершались и уголовные преступления.

По инициативе отдела внутренних дел исполкома Люберецкого горсовета в микрорайоне был организован и теперь активно действует опорный пункт охраны порядка. В соответствии с решением горсовета завод выделил под опорный пункт прекрасное помещение, обеспечил его мебелью и всем необходимым для работы. Сотрудники милиции и активисты общественных организаций повесили плакаты, стенды, графики, диаграммы. На видных местах появились выписки из указов Президиума Верховного Совета СССР, а также из постановлений ЦК КПСС и Совета Министров СССР по вопросам организации борьбы с преступностью, пьянством и о работе добровольных народных дружин. В одной из комнат разместились товарищеский суд, уличные и домовые комитеты, в другой – штаб ДНД, в остальных четырех – совет опорного пункта, участковые инспектора милиции, детская комната на общественных началах, родительский комитет, советы ветеранов и наставников.

Работу общественных организаций, представленных в совете опорного пункта, и участковых инспекторов милиции координирует совет опорного пункта во главе с секретарем парткома экспериментального завода Виталием Алексеевичем Дмитраком. Вся работа строится на основе плана, который ежеквартально утверждает совет опорного пункта. Его работе помогают дирекция, партийный комитет и все общественные организации завода. Не стоят в стороне от этих забот и депутаты поселкового Совета.

Душой опорного пункта является старший участковый инспектор капитан милиции Александр Александрович Полюшкин. В милицию на должность участкового инспектора он пришел в 1966 году с преподавательской работы в школе. Уже будучи сотрудником милиции, он получил второе образование, юридическое. А. А. Полюшкин хорошо знает население участка, особенно микрорайона. Как опытный специалист он пользуется заслуженным авторитетом среди руководителей общественных организаций и государственных учреждений. Как педагог он умеет располагать к себе людей и получает поддержку и помощь со стороны широкой общественности.

В зоне действия опорного пункта существует добровольная народная дружина, объединяющая в своих рядах 265 человек, имеются товарищеские суды, комсомольский оперативный отряд, большая группа актива детской комнаты милиции на общественных началах.

С созданием опорного пункта количество правонарушений в поселке, особенно бытовых, заметно сократилось. Поступление заявлений граждан в милицию уменьшилось. Теперь люди со своими заботами обращаются прежде всего в опорный пункт.

В добровольной народной дружине образовались специализированные группы по предупреждению бытовых правонарушений, по контролю за лицами, вернувшимися из мест лишения свободы, по борьбе с пьянством, по предупреждению правонарушений среди несовершеннолетних. Работают эти группы сравнительно недавно, но на их счету уже немало хороших дел.

Участковые инспектора и общественность опорного пункта ежедневно ведут индивидуально-профилактическую работу с конкретными лицами, либо склонными к правонарушениям, либо уже их совершавшими.

Горькой была жизнь в семье Турбановых. Отец семьи – добрый, рассудительный, трудолюбивый человек, когда трезв. Пьяный же он становился неузнаваемым. Но пьяным он бывал чаще, чем трезвым. Жена боялась идти в милицию, говорила: «Муж он мне и детям отец. С ним плохо, а без него будет хуже». Так и дальше, наверное, она терпела бы обиды и оскорбления, да устроил ей Турбанов скандал в неурочный час, и по вызову соседей явились старший участковый инспектор Полюшкин и дружинники. Они усмирили буяна, а когда он отбыл наказание, взяли под свой контроль. И победила общественность, наблюдавшая за образом жизни и поведением Турбанова. В семье установился мир и покой.

Таких примеров немало. Хорошо налаженная работа опорного пункта способствует не только поддержанию общественного порядка на улицах поселка, но и укреплению трудовой и производственной дисциплины в коллективах трудящихся. И устаревает поговорка «Моя хата с краю». В борьбу за порядок включилась вся общественность. А она может быть не только доброй, воспитывая и предупреждая, но и грозной, вставая на пути преступника.

В. Новиков,
полковник милиции
ПО ГОРЯЧИМ СЛЕДАМ

Стоит человеку набрать номер телефона 02 – ив любое время суток отзовутся люди, готовые прийти ему на помощь. 02 – это дежурные части милиции.

О чем только не сообщают дежурному сотруднику взволнованные голоса. После бури над дорогой наклонилось дерево. Из квартиры убежала собака, которую очень любили дети. В лесу заблудился подросток. Мальчишки, не спросясь, катаются на колхозных лошадях. В девятой квартире вот уже пятый день никаких признаков жизни…

Нередко поступают сигналы и другого рода. В новогоднюю ночь в дежурную часть УВД из Одинцовского отдела внутренних дел (ОВД) поступило сообщение: вооруженный преступник, совершив тяжкое преступление, скрылся в лесу.

Дежурный по указанию руководства УВД немедленно объявил тревогу для личного состава Одинцовского и соседних с ним городских и районных органов. Им было приказано приступить к осуществлению мероприятий, типовые планы которых составлены и отработаны заранее. Всем участникам операции этими планами предписано, что, когда и как делать. Моментально о происшествии и приметах разыскиваемого были оповещены работники автобусных и железнодорожных станций, вокзалов, аэропортов, все, кто как-либо мог содействовать поимке преступника. В дежурных частях управления и отделов началась нелегкая, поистине творческая работа: надо «передумать» правонарушителя; предвосхитить любой его шаг, исключить любую неожиданность.

Среди тех, кто был поднят по тревоге и включился в поиск, был и инспектор-кинолог Наро-Фоминского ОВД Николай Солуянов.

Вчера у сержанта милиции Николая Солуянова родился сын. У четырехлетнего Валерки появился младший братишка. Сослуживцы, как полагается, подшучивали над счастливым отцом. Весь день он видел вокруг себя улыбки и принимал поздравления. Вечером вместе с Валеркой пошел в гости к родственникам. Уложив сына спать, сел к праздничному столу. Здесь и настиг его неожиданный вызов.

Дом неподалеку. Николай бросился туда, спешно переоделся – в таких случаях полагается быть в форменной одежде. У подъезда райотдела уже урчал автомобиль. В дежурной части Николаю объяснили, что произошло в соседнем районе, предупредили: преступник вооружен. Удивительно чуткое существо собака – когда Николай открыл вольер, его Принц, взглянув на хозяина, весь подобрался, посерьезнел. Ему передалось волнение Николая.

У железнодорожного переезда машину, в которой ехал Николай Солуянов с четвероногим Принцем, остановил патруль. Николаю показали место, где скрылся преступник, и предупредили, что по его следу уже пошел с собакой кинолог из Звенигородского отделения милиции. Начинать отсюда преследование еще одному проводнику было бессмысленно. Из разговора с патрульными сержант узнал, что машинист электропоезда видел подозрительного человека неподалеку от станции Скоритово. В автомобиль сели еще шесть сотрудников милиции, и старшина Е. Зиборов повел машину к этой станции.

Действительно, в двух километрах от Скоритово Солуянов обнаружил на снегу четкие следы. Они вели от железной дороги в лес. Осмотрев их при свете электрического фонаря, Николай начал преследование. По пятам за ним двинулись шесть незнакомых ему товарищей – прикрытие и одновременно группа захвата. Сначала бежали. Потом пошли медленнее. Снег в лесу был глубоким, приходилось экономить силы. Преступнику не откажешь в сообразительности, видимо, он решил пробиться к Минскому шоссе и сесть на попутную машину.

Но сотрудники, шаги которых слышны за спиной, по дороге сказали Николаю, что Минское шоссе перекрыто, проверяются все проходящие по нему автомобили. «И все-таки, – подумал Николай, – надо не дать преступнику выйти на Минское шоссе. Там его брать будет сложнее».

Километров десять осталось позади. Принц заметно устал. Николаю и шестерым парням тоже досталось. Одно радовало, что устал и преступник. Теперь уже ясно, до шоссе он не дойдет, остановится передохнуть. Надо быть начеку. Миновав небольшую полянку, вышли к молодому ельнику.

Следы сворачивали в сторону. Неподалеку куча запорошенного снегом хвороста. Вовремя заметив все это, Николай отпустил Принца и спрятался за дерево. Ребята из группы захвата мгновенно рассредоточились. Принц зарычал. «Все, – подумал Николай, – не ушел». Тем временем преступника уже выволакивали из-под хвороста.

Решили выйти на Минское шоссе, до которого оставалось несколько километров. Выбравшись из леса на твердую дорогу, увидели милицейскую машину, которая патрулировала автостраду. Николай удивился совпадению – автомобиль словно поджидал их. На нем они и доставили задержанного в милицию.

По горячим следам. Это не просто красивая фраза. Для работников милиции и прежде всего уголовного розыска установить преступника в кратчайший срок – одна из главных обязанностей. Задержать, обезвредить его – значит пресечь его дальнейшую противоправовую деятельность, значит осуществить на практике ленинский принцип неотвратимости наказания.

Обеспечение милиции современными техническими средствами, необходимыми видами транспорта позволяет дежурным нарядам в считанные минуты организовать выезд оперативных групп к месту преступления, поддерживать с их членами устойчивую связь и своевременно снабжать информацией патрули, подвижные милицейские группы и соседние органы.

РАБОТА У НИХ ТАКАЯ

М. Маклярский,
писатель, заместитель председателя общественного совета УВД Мособлисполкома
НЕЖЕНСКАЯ ПРОФЕССИЯ

Из всех разнообразных милицейских профессий служба в уголовном розыске – самая опасная. Это в полном смысле мужская профессия. Сотруднику уголовного розыска приходится смотреть смерти в глаза, вступая в поединок с вооруженным преступником. И тем более достойна восхищения сражающаяся в рядах бойцов уголовного розыска женщина, чьи доблесть и героизм могут служить примером для многих работников-мужчин.

Именно об этом думал я, слушая генерал-майора милиции Владимира Ивановича Добросклонского, много лет занимающегося кадровой работой в Управлении внутренних дел Московской области. В своей памяти Владимир Иванович хранит множество фамилий и поучительных примеров.

Мы сидим в его просторном кабинете. За окнами поздние сумерки. Из груды дел, лежащих на полированном столе, Владимир Иванович вытаскивает объемистую папку.

– Вот, – говорит он, – полистайте. Личное дело майора милиции Екатерины Ивановны Пантелеевой. Ее трудовой подвиг заслуживает глубокого признания. Екатерина Ивановна неоспоримо доказала, что нет недоступных для женщин профессий…

Из служебной аттестации:

«Майор милиции Екатерина Ивановна Пантелеева, 1920 года рождения, член КПСС, при исполнении служебных обязанностей волевая, настойчивая, проявляет смелость и решительность, личную инициативу и смекалку, подлинно воинское мужество. За время работы в уголовном розыске имела ряд характерных задержаний опасных, подчас вооруженных преступников. По инициативе и при непосредственном участии Пантелеевой раскрыто много крупных краж, убийств и других сложных преступлений. Имея большой оперативный опыт, она умело передает его молодым сотрудникам… Должности инспектора уголовного розыска соответствует».

За этими скупыми строками официального документа большая, трудная жизнь. Тридцать пять лет милицейской службы.

Екатерина Ивановна Байкова (Пантелеева по мужу) родилась на Волге, в Симбирске. Семья Байковых жила трудно. Девять детей. Всех надо кормить, одевать, учить, а зарплата железнодорожного мастера в те годы была небольшой. Когда Кате исполнилось четыре года, Байковы переехали в Москву. Старшие дети пошли учиться. В свободное от учебы время они помогали матери по хозяйству. В 1928 году пошла учиться и Катя. Училась она прилежно. Из класса в класс переходила с похвальными грамотами.

В 1936 году семью постигло тяжелое горе, умер отец. Старшим братьям и сестрам пришлось совмещать работу с учебой. После окончания семилетки Катя поступила на курсы машинописи. Это была единственная возможность быстро получить специальность и начать зарабатывать на жизнь. Средств продолжать образование не было.

«Днем буду работать, – думала тогда Екатерина, – а вечером учиться». Она, как и ее братья и сестры, мечтала стать инженером-строителем.

Но, как это порой бывает, все сложилось по-другому.

В 1938 году, завершив с отличием учебу на курсах, Екатерина Байкова пошла на работу в Управление рабоче-крестьянской милиции по Московской области.

Проработав короткое время в отделе кадров, грамотная, быстро печатающая машинистка была переведена в машбюро уголовного розыска.

Екатерина была обыкновенной девушкой с обычными для ее возраста девичьими интересами. Она не увлекалась детективными книжками и приключенческими фильмами и не представляла себе уголовный розыск.

Здесь она узнала людей, которые работают круглые сутки, а порой даже по нескольку суток, сидят в засадах и в мирное время ходят всегда вооруженными. В коридоре отдела иногда появлялись траурные объявления с черными буквами, с горестными словами:

«Погиб при исполнении служебных обязанностей», «Убит в перестрелке с преступниками».

По улицам ходили веселые, счастливые люди. Они строили дома, спускались в шахты метро, водили трамваи и троллейбусы, пекли хлеб, ткали ситец. У каждого, правда, были свои заботы, свои радости, свои печали, но все они ночью спали дома и в них никто не стрелял. В уголовном розыске все было по-иному. В каждом телефонном звонке звучала тревога.

Новые товарищи по работе, эти с виду несколько угловатые, угрюмые люди, на самом деле оказались чуткими друзьями и интереснейшими рассказчиками, наделенными чувством юмора и удивительной наблюдательностью.

Быстро печатающая профессиональная машинистка почти никогда не вдумывается в содержание печатаемых бумаг. Однако сейчас, печатая различные документы – сводки, сообщения, справки, запросы, – Екатерина Байкова все больше и больше вдумывалась в их суть. И с каждым днем рос интерес к работе, которой еще недавно она не понимала и побаивалась.

И Екатерина Ивановна решила обратиться к начальнику уголовного розыска Алексею Николаевичу Малышеву с просьбой перевести ее на оперативную работу.

Больше часа шла беседа в кабинете у Малышева. Екатерина Байкова просила, убеждала, уговаривала. И Малышев понял, что это не прихоть, не мимолетное увлечение, навеянное чьими-то рассказами, а серьезное желание.

– А ты подумала, – спросил ее Алексей Николаевич, – что здесь страшно? Что здесь настоящая война с преступниками, у которых всегда или нож, или пистолет, или обрез?.. И пускают они это в ход и против мужчин, и против женщин. Они ведь никого не щадят.

– Подумала! – решительно ответила Байкова. – А что касается оружия, то стреляю я не хуже их. – Она показала на значок «Ворошиловский стрелок», прикрепленный к ее жакету. – Я уже два года работаю в аппарате. Прежде чем явиться к вам, я все взвесила. Чувствую, что справлюсь. – Не дождавшись ответа, она пошла к двери.

Со времени этого разговора прошло более тридцати лет. Но и сейчас, рассказывая об этой беседе, полковник в отставке Малышев помнит все детали.

– Знаете, выпалила она мне все это и встала, а в глазах у нее слезы блестят. И я задумался: «А может, она права? Ведь были же в нашей истории женщины – чекистки, разведчицы, участницы большевистского подполья, и не хуже мужчин дрались? Главное, думаю, это желание, энтузиазм, вера в свои силы. Важные качества для нашей работы». И когда она дошла до двери, гордая, с поднятой головой, я остановил ее: «Не огорчайся, Катя. Завтра о твоей просьбе буду докладывать комиссару».

Екатерину Ивановну назначили помощником оперативного уполномоченного уголовного розыска, присвоили звание лейтенанта милиции и выдали личное оружие – браунинг № 1. Объявляя Байковой это решение, начальник уголовного розыска предупредил ее:

– Запоминай наши принципы: на нож, на пулю, на кастет без нужды не лезь. Это первое. Не всякая лихость – геройство. Это второе. В нашем деле нужна мгновенная ориентация, правильный расчет, быстрая реакция и осторожность. И всегда помни: нам нужны живые работники, а не покойники. Но трусы при этом, конечно, тоже не нужны. Трусливый работник уголовного розыска способен и себя погубить, и дело провалить. Словом, не лихачи, но и не трусы.

– И что же, – спрашиваю я Алексея Николаевича, – запомнила Екатерина Ивановна эти ваши советы?

Малышев улыбнулся:

– Советы эти, конечно, правильные, но порой так складывается обстановка, что вора или грабителя надо брать сразу и самому. Звать на помощь нет времени. Уйдет преступник, и его придется снова искать неделями, месяцами, а то и годами… А сколько за это время он принесет бед людям?

Екатерина энергично взялась за новое дело, старалась во всем разобраться. Опыт старших товарищей помог ей овладеть техникой службы. И полковник Малышев ни разу не пожалел, что взял ее в уголовный розыск…

Из оперативной сводки:

«7 июня 1949 г. в отдел уголовного сыска Управления милиции Московской области обратился священник Ново-Алексеевской церкви Черников Ф. В. с заявлением, что несколько дней тому назад, ночью к нему на квартиру в поселке Перово явились двое неизвестных, один из них был в форме лейтенанта МВД. Предъявив ордер, напечатанный на машинке, без печати, на право производства обыска, неизвестные потребовали, чтобы священник выдал им 15 тысяч рублей, хранящихся у него в подполе.

Заподозрив неладное, Черников заявил, что, во-первых, у него таких денег нет и, во-вторых, без понятых он не разрешит производить обыска, так как это противоречит советскому закону.

В этот момент кто-то из соседей постучался в квартиру священника. Грабители испугались, сказали, что вопрос о присутствии понятых им необходимо «согласовать с подполковником», и удалились, пообещав скоро вернутся.

Одновременно Черников передал полученное им по почте после этого посещения анонимное письмо от имени «четырех сердец» с требованием в четырехдневный срок вручить лицу, которое назовет себя «Чайка», 10 000 рублей. В противном случае авторы анонимки угрожали священнику убийством.

Расследование заявления Черникова было поручено лейтенанту милиции Екатерине Ивановне Пантелеевой (в 1945 году Байкова вышла замуж за балтийского моряка Пантелеева и теперь носила фамилию мужа. – М. М.).

В течение нескольких дней Пантелеева и другие сотрудники вели наблюдение за Черниковым в целях предупреждения возможного на него нападения и задержания грабителей. За эти дни было установлено, что у Черникова много знакомых женщин, некоторые из них оставались у него ночевать, что живет он широко – вино, фрукты, конфеты, посещает ювелирные магазины. Никаких других данных пока добыть не удалось. Расследование продолжается».

О дальнейшем ходе расследования этого дела нам рассказала Е. И. Пантелеева.

– Приступая к расследованию заявления священника Черникова, я знала, что по области зафиксировано несколько нераскрытых ограблений, осуществленных под видом самочинных обысков. В каждом случае, как показали потерпевшие, действовал «человек в лейтенантской форме». Возможно, сказали мне, что вымогатели, посетившие священника, это те же самые преступники, которые совершили и предыдущие грабежи. Почерк один и тот же.

Изучив все материалы по самочинным обыскам, я решила встретиться со священником.

Дождавшись конца церковной службы – это было в пятницу, – пришла к нему домой. Передо мной был высокий, черноволосый, с чуть зеленоватыми глазами человек лет 45—50. Я предъявила удостоверение, которое он внимательно изучил, записав номер, дату выдачи, мою фамилию, должность. Я попросила Черникова ответить на некоторые вопросы. Священник согласился ответить на все.

Я спросила, есть ли у него знакомые женщины.

– Есть, – сказал он, – и больше, чем надо. Никак не могу совладать с греховными помыслами.

И тут же попросил не записывать этих слов и не сообщать о них его церковному начальству. Потом он подробно описал приметы грабителей, которые не совпали с приметами, названными другими потерпевшими. Затем я стала выяснять, действительно ли у него в подполе хранятся 15 тысяч рублей. Не фантазия ли это преступников. После длительного раздумья, предварительно выяснив, не будут ли эти деньги конфискованы, священник подтвердил, что действительно в момент прихода к нему с «обыском» в подполе находилась такая сумма.

– Однако, – сказал он, – ни одна живая душа, кроме меня, не знала об этом.

В то же время он категорически заявил, что никого из своих знакомых, в том числе и «приятельниц», не подозревает в связях с бандитами.

– Но не дух же святой сообщил преступникам, где вы храните деньги и сколько их.

– Возможно, дьявол их надоумил.

– Уголовный розыск, – сказала я, – в дьяволов не верит.

Несмотря на утверждение священника, что все посещавшие его дом – честные, религиозные люди, я все же решила выяснить, что на самом деле представляют собой знакомые Черникова. Обстоятельства дела ясно говорили о том, что без наводчика здесь не обошлось. Единственным лицом, имевшим постоянный доступ в квартиру священника, пользовавшимся его абсолютным доверием, являлась некая Мария Митрофановна Шепилова, 39-летняя незамужняя продавщица палатки фруктовых вод, проживавшая по соседству с Черниковым.

Шепилова убирала комнаты священника, покупала ему продукты, готовила еду, стирала. Словом, была у него полной домоправительницей. Черников был ею доволен: «Богомолка, ни одной службы не пропускает. Ни одного поста не нарушает, честнейшая раба божия. Соседи называют ее монахиней».

Встретившись с Шепиловой, я спросила ее, что она думает об этом происшествии, кого подозревает. Но ничего толком она мне не сообщила. Отвечая на мои вопросы, Шепилова опускала глаза к полу, крестилась и каждый раз глубоко вздыхала. Однако, как она ни старалась предстать передо мной этаким отрешенным от всяких мирских сует человеком, притворство ей не удалось. Это была игра откровенно плохой актрисы. Правда, поначалу я подумала, что, может быть, Шепилова метит на роль жены зажиточного священника-вдовца и поэтому изображает этакую богомолку.

Шепилова вела себя крайне осторожно. Кроме службы, квартиры священника, церкви и своей комнаты, она нигде не бывала. Ни с кем не разговаривала. Никому не звонила по телефону, ни от кого не получала писем.

Шепилова жила в коммунальной квартире. И я сочла необходимым поговорить с ее соседями, не раскрывая, конечно, ни место своей работы, ни цель моих расспросов. Один из жильцов, плотник-строитель, рассказал мне: «Есть у Шепиловой любовник. Фролов его фамилия, зовут Борисом. Живет на нашей улице. Судимый. После того как она у священника стала служить, как будто порвала с ним. Но как-то поздно вечером я возвращался от приятеля домой. Вижу, стоят они в переулке, это недалеко отсюда, и прижимаются». Так была обнаружена первая маленькая ниточка по этому делу. Стали мы заниматься Фроловым и вскоре выяснили, что вокруг него целая группа вертится. Уткин, Власов, Курцанов и Киселев. Добыли образцы их почерков. Научно-технический отдел определил: несколько слов анонимного письма к священнику написаны рукой Власова. Остальные – Курцановым.

Показали их на фотоснимках Черникову. И он сразу опознал Курцанова: «Вот этот! Был в форме лейтенанта». Удалось выяснить, что отец Курцанова одно время служил в МВД в пожарной охране и у него дома хранится форма с лейтенантскими погонами.

Одновременно поступили данные, что Фролов, Уткин и Власов готовятся на днях совершить вооруженное ограбление в Можайском районе. Встал вопрос о задержании всей группы. Операция была назначена на поздний вечер. А мне поручили собрать дополнительные данные об Уткине, работавшем в деревообделочной мастерской.

– Только будьте осторожны, – сказал мне начальник. – Раньше времени не вспугните.

Оставив машину в переулке, я пришла в мастерскую и спросила, как найти бригадира. Он у себя в конторе, ответили мне. Вхожу. Бригадир сидит за столом, что-то записывает, а в углу человек в комбинезоне проверяет наряды.

– Здравствуйте, – говорю. – Уткин работает у вас?

Бригадир удивленно посмотрел на меня:

– Работает. – И показывает на человека в комбинезоне: – Вот он и есть Уткин.

Я растерялась. Что делать? Как вести себя дальше? И я решила, как говорят картежники, идти ва-банк.

– Вы, – говорю, – Уткин?

– Уткин.

– Очень хорошо. Вы мне нужны. Я из милиции, – показываю удостоверение, не раскрывая его. Там ведь написано «уголовный розыск». – Из паспортного отдела. На вас пришла жалоба из военкомата. Почему не встаете на военный учет?

– Давно уже встал. И военный билет получил. Дома он у меня.

Тогда я стала лепетать, что вечно этот военкомат путает, отрывает людей от дела, что вы, мол, извините меня. Словом, прикидываюсь вежливой овечкой. Уткин слушает меня и молчит. А я по-прежнему не знаю, что делать. Извиниться и уйти? А если Уткин сделал только вид, что поверил мне? А на самом деле обдумывает, как бы ему исчезнуть и дружков своих предупредить. Задержать? А если он вооружен? Выхватит сейчас пистолет и убьет бригадира и меня. Машину я оставила далеко. Шофер ничего не услышит. За окном визжит электропила. Не только пистолет, гранату не услышат. Продолжаю жаловаться на военкомат, а сама обдумываю решение.

– Вот что, – говорю, – гражданин Уткин, чтобы вас больше зря не беспокоили, поедемте сейчас вместе в военкомат и выясним их претензии к вам. Потом я сама доставлю вас обратно.

Когда садились в машину, я незаметно шепнула шоферу, чтобы смотрел в оба. А шоферы в уголовном розыске, скажу вам, золотые ребята. Сколько раз выручали они оперативных работников в трудной обстановке!

Подъехали к дому № 11 в Дурасовском переулке, к управлению милиции. А Уткин меня спрашивает:

– Разве военкомат сюда теперь переехал?

– Нет, – отвечаю, – здесь только их представитель сидит.

Словом, завела я его в свою комнату, а там шесть столов. Тесно сидели, да и сейчас, правда, не просторней. Я мигнула ребятам, а сама быстро к начальству. Так, мол, и так. Уткин доставлен. Ну, мне за такую лихость справедливый нагоняй дали. А когда вошел шофер и показал начальнику финку, острую, как бритва, которую Уткин за подушку сиденья спрятал, полковник пообещал пять суток ареста дать.

Из спецсообщения:

«…С целью предупреждения вооруженного ограбления квартиры в г. Можайске 19 сентября были задержаны Фролов, Уткин, Власов и их соучастники Курцанов и Киселев.

При обыске по месту жительства Курцанова изъята офицерская форма с погонами лейтенанта. По месту жительства Уткина обнаружены пистолет, металлическая «фомка» и гвоздодер.

Все участники преступной группы признали себя виновными в попытке изъять деньги у священника путем самочинного обыска и в посылке ему анонимного вымогательского письма. Арестованный Власов показал также, что, когда им стало известно об обращении Черникова в милицию, они решили его убить.

Арестованные признались также в намерении произвести вооруженное ограбление в Можайске. В процессе следствия выяснилось также, что участники преступной группы причастны к предыдущим ограблениям, совершенным путем самочинных обысков, в Балашихинском и других районах области и в г. Москве.

Таким образом, в результате правильного проведения розыска и настойчивости оперативных работников, занимавшихся этим делом, в частности лейтенанта Е. Пантелеевой, удалось обезвредить опасную преступную группу и предотвратить намечавшиеся ею новые преступления – убийство и вооруженное ограбление».

Я спрашиваю Екатерину Ивановну:

– Вот в ваших аттестациях и служебных характеристиках есть такая фраза: за раскрытие особо сложных преступлений. А бывают несложные преступления, обыкновенные?

Екатерина Ивановна улыбнулась:

– Всякое преступление делается простым, когда его раскроешь…

Без вести пропавший

– …Утром вместе с мужем вышли из дому, – рассказывала, держа в руках мокрый платок, которым она все время вытирала глаза, пожилая женщина с рано состарившимся лицом. – Я на работу, муж на станцию. Он собирался в Москву, устраиваться на работу. Вечером дома я застала только сына. Муж не приехал. Не приехал и на следующий день. Три дня прошло, а его все нет. Объездила все больницы, морги, была в бюро несчастных случаев. Нигде ничего не известно. – Женщина снова вытерла платком глаза.

– Фамилия вашего мужа? – спросил женщину дежурный по Раменскому отделу внутренних дел, раскрывая толстую книгу записи происшествий.

– Алексей Петров (фамилия изменена. – М. М.), – ответила она.

Так возникло дело о пропавшем без вести Петрове.

Петров был хорошо известен Раменскому отделу. В прошлом он был дважды судим. После освобождения нигде не работал, пьянствовал, неоднократно вызывался в милицию. Но если пропал человек, хороший он или плохой, его надо искать. Таков закон.

Розыском Петрова занимался молодой работник уголовного розыска оперуполномоченный Серов. Он опросил свидетелей, сделал множество запросов, но никаких сведений о местопребывании Петрова не получил.