Текст книги "Солдаты порядка (сборник)"

Автор книги: Борис Соколов

Соавторы: Евгений Абрамов,Владимир Чачин,И. Чернов,Вячеслав Новиков,Владимир Шашков,Василий Цепков,В. Хуторов,Валентин Черноглазов,Александр Новов,Нина Герасимова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Следствием было установлено, что, возвратившись из мест лишения свободы и будучи исключенным из института, Хлыстов стал искать путей к легкой наживе. У него давно созрел план хищения произведений древнерусского искусства, которым он еще в местах лишения свободы поделился с Коганом и Евтюшиным.

– Зачем лезть в магазины или красть какие-то вещички? В магазинах милиция теперь ставит сигнализацию. Сгоришь сразу. Вещички тоже не вдруг продашь. На них немного охотников. А на произведения древнерусского искусства сейчас большой спрос. Конечно, тут есть один пробел: никто из нас не силен в этом самом искусстве. Я освобождаюсь раньше вас и восполню этот пробел.

Пока Коган и Евтюшин продолжали отбывать наказание, Хлыстов регулярно посещал лекции по древнерусскому искусству в Третьяковской галерее и прочитал несколько книг.

Буквально в первый же день после возвращения Когана Хлыстов наведался к нему, и они договорились заняться «маклями» (кражами и продажей) произведений древнерусского искусства.

Перед каждой кражей Хлыстов, чаще всего в одиночку, производил рекогносцировку. Он заходил в церковь, представлялся то бедным семинаристом, то поклонником старых художников, завязывал непринужденные беседы со священнослужителями и неизменно производил на них впечатление своими познаниями в иконописи. Один из настоятелей был им так очарован и настолько расчувствовался, что оказал Хлыстову вспомоществование в размере пятидесяти рублей.

После глубокой разведки Хлыстов разрабатывал план кражи. Сбывать краденое он не доверял никому. Ни Когана, ни Евтюшина, ни Киселева он никогда не знакомил с перекупщиками. Никто из них не имел ни малейшего представления о том, сколько денег получал Хлыстов за «макли». Истинную сумму он обычно существенно занижал, считая обман своих сообщников в порядке вещей.

К предложению Когана иногда переключаться на квартирные кражи Хлыстов отнесся скептически, полагая, что они не только не запутают работников уголовного розыска, но как раз облегчат задачу поиска и разоблачения преступников. И в принципе он не ошибся.

*

Только покинув зал суда, Потехин и Баварский почувствовали, какого напряжения стоило им распутывание этого дела. Однако у них и мысли не мелькнуло об отдыхе; предстояла новая работа.

В. Таранченков,
лейтенант милиции
ПРИ ИСПОЛНЕНИИ СЛУЖЕБНЫХ ОБЯЗАННОСТЕЙ…

Февральским вечером

Они не думали о подвиге, о том, что когда-нибудь их имена высекут в граните. Они просто работали изо дня в день. И ушли в бессмертие, немного оставив потомкам сведений о себе. Их боевые товарищи покидают посты – годы берут свое.

Но и за далью десятилетий не померкнет светлая память о скромных и незаметных тружениках подмосковной милиции, героях суровых лет.

…Студеным февральским вечером более двадцати лет назад погиб на посту человек. Пуля, оставив свой рваный след на партийном билете, пронзила его сердце. Человек хранил партбилет у сердца, человек берег его, не расставался с ним никогда. Студеным февральским вечером 1950 года погиб на посту работник милиции коммунист Андрей Петрович Кочкин.

…Весь день мело. Зима словно спохватилась, наверстывала упущенное. Снег заносил дома, палисадники, заметал тропинки. Часам к пяти метель улеглась, бисером рассыпались по небу звезды.

На остановке ни души. Василий Гаврилович Филин, участковый Краснооктябрьского отделения Химкинского отдела милиции, не впервые шел на ночное дежурство. И все-таки в душе он чуточку завидовал тем, кто был сейчас в тепле.

Автобус проюзил по отполированной обочине и со скрипом раскрыл заиндевевшие двери. Среди нескольких пассажиров Филин увидел своего сослуживца – старшего инспектора розыска Андрея Петровича Кочкина. Они встретились еще утром в отделе и поэтому до Никольского кирпичного завода доехали почти молча.

Филин хорошо знал, чем живут люди, какие у них заботы, тревоги. Не занимать было опыта и Кочкину. Андрей Петрович уверенно шел по полузанесенной дороге, лишь изредка обмениваясь короткими фразами с товарищем. Десяток-другой метров, и вот уже в ногах заметались слабые тени: навстречу с трудом пробивался мутный свет от единственного в округе фонаря у магазина.

– Слышь, Филин, шумят что-то. Зайдем, – не оборачиваясь, сказал Кочкин.

– Товарищи милиционеры, – обратился шофер, – вот эти говорят, будто они из милиции, в магазин им надо…

Кочкин обошел толпу, остановился. Филин встал напротив. Василий Гаврилович сразу приметил незнакомцев. На том, что повыше, было кожаное пальто, на голове серая каракулевая шапка. Справа вертелся невысокий, в очках. А вот третьего, к которому подошел Кочкин, не разглядел, не успел…

Работники милиции Москвы и Химок нередко бывали на участках друг друга. Поэтому Кочкин с Филиным не нашли ничего подозрительного в том, что неизвестные назвались милиционерами. Но все же Кочкин сказал:

– Предъявите ваши документы.

– Документы? Документы – пожалуйста, – говоривший не торопясь полез во внутренний карман пальто. Вдруг он рывком выдернул руку: короткая вспышка, и воздух разорвал выстрел.

В ту же секунду два бандита скрылись в темноте. Третий, сбив с ног Филина, бросился в противоположную сторону. Не успел Филин подняться, как пули вновь прижали его к земле. В несколько прыжков он все же добежал до магазина, за которым исчез преступник. Ночь, непроглядная ночь растворила на глазах и так еле мелькнувшую в поле темную точку.

Выстрел за выстрелом загремели вслед – первый, второй, третий… Сухой щелчок – все, восьмого не будет. Ушел…

А в голове стучит: «Что же с Кочкиным? Как он там? Скорей к нему!»

Кочкин лежал на снегу, зажав рукой рану на груди…

…Управление внутренних дел. Чеканная строка на светло-сером граните:

«Кочкин Андрей Петрович. Капитан милиции, инспектор уголовного розыска Химкинского отдела милиции». И – «Вечная память погибшим при исполнении служебных обязанностей».

Верность присяге

Сергея Михайловича Расторгуева только что поздравили с высокой правительственной наградой. Он смущенно поправил на кителе орден Трудового Красного Знамени. На минуту задержался у мемориальной доски с именами павших на боевом посту сотрудников серпуховской милиции. Склонил седую голову… Тихо сказал своему юному спутнику:

– Это и его награда. Учителя моего – Кузьмы Васильевича Сотникова… После войны шла тяжелая борьба с бандитизмом. И теряли мы в той борьбе своих товарищей…

…Сорок шестой год прошел нерадостно. В магазинах по-прежнему были очереди, рынки кишели спекулянтами. Кое-где «пошаливали» вооруженные бандиты. В это трудное время уголовный розыск возглавил коммунист Кузьма Васильевич Сотников, тогда же пришли сюда Расторгуев, Курочкин…

Той поздней ночью так и остался нетронутым скромный новогодний ужин семьи Сотниковых. Уставший за день напряженной работы начальник угрозыска собрал все силы, чтобы на Вокзальной улице задержать подозрительного прохожего. А едва рассвело, постучал в кабинет дежурный: прошедшей ночью ограблен продовольственный склад райпотребсоюза. В отделе уже находился доставленный Сотниковым один из организаторов грабежа.

Сотников никогда не ошибался в человеке. Преступника, пусть и хитрого, замаскировавшегося, он распознавал по ему одному известным признакам.

Не успели высохнуть чернила на протоколе, как появился встревоженный старший инспектор розыска Иван Сидоров:

– Кончился праздник, Кузьма Васильевич. Крупная кража в яслях ситценабивной фабрики.

– Собирай наших – Курочкина, Карасева, Сергеева, Расторгуева. Машины нет?

Преступники орудовали нахально. Детские ясли находились в центре города. Сторож, которого запихнули в сундук, толком так ничего и не сказал.

Повезло Расторгуеву. Он узнал, что в налете участвовали рецидивисты Петров и Андреев по кличке Куриный.

Через весь город опергруппа спешила на обыск. Тощий мерин словно понимал важность дела – семенил ногами изо всей мочи.

– Не опоздать бы. Загонят продукты, тогда попробуй докажи.

– Едва ли, Сергей. Наверняка и сами захотят полакомиться.

Сотников был уверен: что-нибудь из дефицита преступники обязательно припрячут.

Опытный оперативник оказался прав. Расторгуев достал из тайника подсолнечное масло. Бережно держал он в руках бутылку, как драгоценность. Дома у них масла не видели который год. Последнее страна отдавала детям.

И не выдержал молодой сотрудник, сказал сгоряча преступникам:

– Сволочи, у детишек отняли!

Лишь слегка тронул его за рукав Сотников.

За повседневными заботами забылось дело Куриного, тем более что и он, и его дружки давно находились в самом подходящем для них месте. Начальника розыска с помощниками видели всюду. Там, где появлялись они, затаивались спекулянты, укрывались в темные углы бандиты.

Но однажды мартовским пасмурным утром посуровели лица оперативников, их руки потянулись к оружию. Начальник отдела С. Г. Соколов был немногословен:

– Снова ограблены ясли ситценабивной фабрики. Значит, корень еще цел. Сторож убит. Похоже, что это работа известных вам Мельникова и Корнеева. Задача, думаю, ясная!

Тут же создали опергруппы и разошлись по засадам в местах предполагаемого появления преступников. Ночь прошла в тревожном ожидании. Нервы натянуты до предела. Неужели так и не придут?

На рассвете Сотников решает:

– Расторгуев и Курочкин остаются здесь. Возможно, бандиты все-таки явятся домой. Я, Алексеев и Карасев идем в город.

А город не торопился встречать воскресное утро. Только рынок уже гудел роем барахольщиков, продавцов снеди, любителей базарной толчеи.

– Нет их, все осмотрел. Нет, – оперативник развел руками.

– Нет, говоришь? Да куда ж им деться? Пройдем еще раз. Внимательнее смотрите, товарищи. Мельников и Корнеев не успокоятся, пока не сбудут награбленное.

Через несколько минут трое сотрудников подошли к улице Луначарского.

– Считай, зиму пережили. Жизнь наладится, вот только нечисть разную выведем… – Сотников не договорил. Алексеев тронул его за плечо:

– Смотри, Кибита!

В конце улицы мелькнула фигура в черном.

– Стой!

Кибита (Мельников), а рядом с ним Корнеев, застигнутые врасплох, злобно уставились на сотрудников милиции.

Сотников приказал Кибите:

– Сдать оружие!

В ответ прогремел выстрел…

Верен милицейской присяге, которую принял еще в 1937 году, майор Расторгуев. Верен делу, за которое отдал жизнь его учитель. В беспредельной преданности этому делу, в большой любви к людям черпает Сергей Михайлович силы.

Л. Ромиков,
старший лейтенант милиции
ЖИЗНЬ, ОТДАННАЯ ЛЮДЯМ

В жизни всегда есть место подвигу.

М. Горький

Письма

В маленьком домике на окраине подмосковного городка Домодедово в семье Корнеевых сегодня радость: получили письмо от сына. Юрий пишет часто, почти каждую неделю почтальон приносит знакомый конверт из Куйбышева, и его письмам нельзя не радоваться – такие они теплые да приветливые, столько в них спокойной уверенности. Прочли такое письмо и будто поговорили с Юрой, будто и не уезжал он в далекий Куйбышев, а живет здесь, в семье.

Юрий Корнеев вот уже несколько лет учится в суворовском училище. В своих первых письмах он сообщал, что ему там нравится, хотя порой бывает и нелегко, что быстро усвоил воинский режим и дисциплину, к чему многие привыкают далеко не сразу.

Шли годы. Взрослел паренек, складывался характер. Взрослели и письма. Юра рассказывал, что их взвод лучший в роте и что им доверили шефство над малышами. И как приятно видеть, что первогодки с помощью старших ребят становятся настоящими суворовцами. Комсомольцы роты в четвертый раз избрали его своим вожаком, а областной комитет ВЛКСМ наградил Почетной грамотой за отличную учебу и активное участие в жизни училища. И о том, что он с гордостью носит алые погоны.

Больше других, пожалуй, радовался успехам Юрия отец. Александр Федорович, сам кадровый военный, очень хотел, чтобы кто-то из четырех сыновей пошел по его стопам. Нередко, перечитывая письма, он говорил:

– А что, мать, похоже, из Юрки неплохой командир получится… Дай только срок.

А последнее письмо озадачило Александра Федоровича. Сын писал, что успешно сдает выпускные экзамены и что решил пойти на службу в милицию, будет поступать в Саратовскую среднюю специальную школу милиции. Думал об этом давно, и горком комсомола его рекомендует.

«Сейчас это нужнее. Пока хулиганы, воры и пьяницы – этот сорный чертополох на здоровой ниве – мешают спокойно жить людям, мое место в рядах борцов с этим злом. Уверен, что вы правильно меня поймете».

Так писал Юрий Корнеев.

Задумался Александр Федорович, но не надолго. Коммунист почти с тридцатилетним стажем, он не мог не понять сына. Да и все домашние поддержали. Уже назавтра полетел ответ в Куйбышев: «Правильно решил! Действуй…»

*

Солнечный морозный день. На заснеженной лесной поляне неподалеку от городской лыжной базы выстроились курсанты Саратовской школы милиции. Разыгрывается первенство школы в эстафетной гонке. Впереди четыре этапа по пять километров. Поднято знамя спортивного коллектива. Звучит короткое «марш!», и первая группа лыжников срывается со старта.

На четвертом этапе за команду второго взвода принимает старт лыжник под номером 33, невысокого роста, крепкий, коренастый парень. Его соперники уже больше минуты на лыжне. Болельщики-однокурсники кричат: «Юра, давай! На тебя надежда». Хотя мало кто верит, что удастся отыграть.

Но вот уже впереди виден лыжник. На спине номер 32. А на следующем тягуне достать 31-го. Не зря же в суворовском занимался гимнастикой, боксом…

На финише первым был 33-й. Юрий Корнеев вырвал победу своей команде.

Юрий ничего не делал вполовину. Жадный до знаний, понимая, что будущему офицеру милиции необходимо знать и уметь многое, он исключительно добросовестно относился к учебе, будь то теоретические занятия по криминалистике или тренировка по самбо. Он писал родным:

«Огромное удовлетворение получаю от того, что каждый день в школе узнаю что-то новое. Так что первые впечатления, наполнившие меня радостью, укрепляются. Выбор сделан верно…»

Молодо, да не зелено

Инспектор уголовного розыска – на переднем крае борьбы с преступностью, борьбы за человека, за его покой и благополучие. Само название «уголовный розыск» определяет сферу людских отношений, далеко не самых лучших, с которыми имеют дело его работники. Приходится сталкиваться не только с оступившимися, впервые перешагнувшими рубеж закона, но и с матерыми рецидивистами, которым, как говорят, терять нечего. «Наша служба и опасна и трудна…» – говорится в песне о них, инспекторах розыска. Выпускник Саратовской средней специальной школы милиции Юрий Корнеев попросил направить его на работу в уголовный розыск.

В домодедовской милиции молодого инспектора встретили приветливо и одновременно чуть-чуть настороженно. Отличник учебы – это хорошо. Но ведь здесь не учеба. Как-то работать будет?

Но очень скоро от этих сомнений не осталось и следа. Общительный по характеру, Юрий быстро сошелся с товарищами по службе, перенимая у них лучшее. Не прошло и месяца, и опытный специалист, прикрепленный для оказания помощи ему на первых порах, докладывал, что Корнеев вполне готов к самостоятельной работе.

В короткой биографии Корнеева-инспектора были и погони, и задержания – это обычное дело, так сказать, милицейские будни. Сослуживцы, товарищи Юрия, взрослые и более опытные, говорят о нем как об оперативнике незаурядном и весьма перспективном. Чем же брал Юрий? Прежде всего своим особенным умением расположить к себе, вниманием к людям. Люди верили этому приятному парню с открытой улыбкой.

Можно точно сосчитать количество раскрытых преступлений, задержанных правонарушителей. Но сколько их, этих преступлений, предупреждено! Скольким людям Корнеев сумел помочь понять, что до беды недалеко… Скольким помог он крепко и уверенно стать на ноги… Такой статистики, к сожалению, не ведется.

Вспоминают, что один из сослуживцев Юрия, видя, как настойчиво тот пытается спасти от пьянства опустившегося парня, завел приблизительно такой разговор. И что, мол, ты с ним возишься, не жалко тебе времени. Вот выкинет-де что-нибудь серьезное, тогда и воюй, раскрывай. Товарищи, пожалуй, никогда не видели его таким взволнованным и возмущенным, как после этих слов.

Не по службе, а по зову души шел он к тому несчастному парню после трудного рабочего дня. Шел, зная, что каждый такой возвращенный к жизни – это и раскрытие и предупреждение…

Позднее этот парень, ставший инженером, писал:

«Когда-то обо мне шла дурная слава, и не встреться мне Юрий, неизвестно, как сложилась бы моя судьба. Он человека во мне пробудил».

Так могли бы написать многие.

Нередко приходилось молодому оперативнику заниматься подростками. Предметом особой заботы были «трудные». Как внештатный инструктор горкома комсомола, Юрий часто выступал с беседами в общежитиях, в школах. Он шел в классы, где этих самых «трудных» больше, и ему удавалось то, что порой не удается учителям. В классе исчезали «трудные». «Они ведь только с виду, как ежи, – говорил о таких ребятах Юрий, – а в душе-то они добрые. И совершают правонарушения часто оттого, что не знают грани между шалостью и преступлением».

Однажды во время одной из таких бесед со старшеклассниками Юрий заметил, что двое подростков на задней парте чем-то очень озабочены. Перешептываются, похоже – спорят. Ответив на все вопросы и выходя из класса, Корнеев как бы невзначай задержал ребят в дверях:

– Вы что-то хотите мне сказать, ребята?

– Нет! Да! – вразнобой ответили мальчишки.

– Ну, смелее.

– Да мы про Сережку Ильина. Он раньше в нашем классе учился…

Ребята, перебивая друг друга, рассказали, что этот самый Сережка Ильин (фамилия изменена. – Л. Р.) теперь работает учеником электрика. Надо помогать матери. У нее кроме него трое. Отца нет. Работает недавно, еще и зарплаты не получал. А тут на днях ребятне во дворе часы показывает. Золотые, со светящимся циферблатом «командирские». Говорит, подарил дядя Витя, приезжавший к ним из Москвы. А скоро, говорит, если захочу, куплю спортивный велосипед. Деньги будут.

Часы. А уж не те ли это? Недавно совершена кража в доме отдыха. Там среди прочего похищены и часы такой же марки. Пообещав ребятам не выдавать их Сережке, он просил их передать, чтобы тот завтра пришел в милицию к Корнееву Юрию Александровичу.

Следующий рабочий день Юрий построил так, чтобы по возможности не отлучаться из кабинета. Вот уже и день к концу. Сережа давно уже должен вернуться с работы, а Корнеев все с надеждой посматривает па дверь: неужели не придет?.. А может быть, ребята не передали, струсили? Можно, конечно, вызвать повесткой, можно побеседовать дома при матери. Но ведь замкнется парнишка. Да и часы куда-нибудь запрячет. Все дело испортишь. Надо, чтобы пришел сам.

Домой Юрий вернулся позднее обычного: все ждал. Едва успел раздеться – звонок в дверь.

– Юра, тебя, – позвала жена.

На пороге рослый парнишка. Смущенно протягивает часы в желтом корпусе:

– Вот возьмите, Юрий Александрович.

– Да погоди ты с часами-то… Проходи, поговорим, – улыбаясь пригласил Юрий. Он так обрадовался, что не знал, где и усадить парня. И не столько оттого, что нашел помощника в раскрытии кражи, сколько потому, что не ошибся в парне, не зря поверил. Не пропадет теперь человек.

Вскоре опасный преступник, вор-гастролер «дядя Витя» был взят с поличным. Преступление было раскрыто. На очной ставке преступник, глядя исподлобья на Сергея, проворчал: «Чего тебе не хватало? Мало я тебе давал…» Он не мог понять, что человеческое доверие, вера людская не имеет цены, что Корнеев поделился с парнем куда щедрее всех его денег и подачек.

Так служил Юрий. Его успехи неоднократно отмечались руководством. Частенько его ставили в пример другим. Через год он стал «Отличником милиции», был назначен старшим уполномоченным уголовного розыска. Ему досрочно присвоили звание старшего лейтенанта. Он стал слушателем заочного отделения Высшей школы МВД СССР.

В жизни каждого человека бывает день, когда он, задумываясь над прожитым, как бы подводит первый итог. Он заметно взрослеет в этот день. Как будто переступает какую-то условную возрастную грань. Был такой день и у Юрия Корнеева: его принимали в партию. К этому событию он готовился тщательно и очень волновался.

– Собрались в приемной, – вспоминал Юрий, – бригадир с завода, известный на весь город, знатная доярка из совхоза, директор школы… Переговариваются, своими трудовыми успехами делятся. А что, думаю, я скажу, И рассказал про Сережку. Приняли! Все проголосовали «за».

В этот день Юрий был весел по-праздничному.

Удар на себя

В жаркий июльский день Корнеев вместе с участковым Николаем Девяткиным и шофером-милиционером Иваном Зварчуком дежурили при отделении милиции. Сегодня они оперативная группа и должны по первому сигналу спешить туда, где людям нужна помощь, туда, где нарушается порядок… И ничего, что сегодня воскресенье: милиция и по воскресеньям работает. Дежурство было спокойным. Видимо, из-за жары. Люди с утра разъехались на речку, в лес.

Лишь несколько раз группе пришлось выезжать на мелкие происшествия. В поселке Константиново рабочий местной фабрики устроил пьяный дебош в доме: перебил посуду, до мебели добирался. Хотели было задержать дебошира для принятия административных мер, да жена не позволила.

– Я ведь и вызвала вас, чтобы припугнуть его немного. Он сейчас успокоится да будет спать, – причитала женщина.

И хозяин дома, надо сказать, при виде милиции заметно отрезвел и заверил, что действительно ложится спать, шуметь больше не будет.

– Вот люди, – возмущался на обратном пути Юрий. – «Попугать вызвала», а тем временем, может быть, где-то преступление совершается!

Во второй половине дня дежурный по отделению Кичин принял по телефону сообщение: на берегу речки Рожайки драка. И желто-синий милицейский «газик», свернув с шоссе на проселок, поднимая клубы душной пыли, спешит к месту происшествия.

*

Владимир Родкин и его друзья пришли на речку с утра. Они заранее позаботились об «отдыхе», закупив еще в Москве спиртного. Купались, загорали и… пили.

Рожайка близ Домодедова – речка неширокая, но чистая, и берега хорошие – зеленые, живописные. Потому народу здесь собирается в теплые дни немало. Приходят местные жители из прилегающих деревень, идут и из Домодедова, приезжают из Москвы.

Четверо молодых людей, напившись, пошли по берегу. Им уже не хотелось купаться, их тянуло туда, где играют в волейбол, где загорают девушки. И везде, где появлялась эта четверка, слышались плоские хамские шутки, брань. Когда кто-то из местных попытался унять парней, Родкин наскочил на него:

– Ну ты, деловой… Тебе что, больше всех надо?

Друзья кое-как успокоили его. И снова пили… А Родкин, пьянея, все повторял: «Проучу делового!..»

«Газик» резко затормозил у самого берега. Выйдя из машины, Корнеев и Девяткин быстро разделись и поплыли на другой берег. Еще подъезжая, они видели, что дерутся там. Юрий пытался успокоить, а Николай тем временем выяснял, что произошло. Оказалось, что москвичи (Родкин с друзьями) пытаются избить двоих местных парней.

– Вам придется проехать с нами в отделение. Машина на том берегу, – предложил Юрий, беря за руку Родкин а.

– Как бы не так! – злобно процедил в ответ хулиган.

И тут произошло непоправимое. В руках Родкина блеснул нож, который до того был предусмотрительно спрятан в плавках. Все произошло мгновенно.

«Сейчас ударит, – успел подумать Юрий. – Не дать, успеть перехватить…»

Поздно. Бандит нанес коварный удар в живот и бросился в речку. У Юрия хватило сил преследовать. Трусость всегда жестока. Озверев от страха, уже в воде Родкин, пытаясь вырваться, ударил раненого Корнеева еще и еще раз. Только бы сбежать сейчас, а там будь что будет… Лишь потеряв сознание, выпустил Юра руку бандита.

Был ранен и подоспевший Девяткин, но все же с помощью Ивана Зварчука он сумел задержать одного из четверки.

Герой не забыт

Когда Юрий в больнице пришел в себя, рассказывают, что он пытался уступить место на операционном столе Николаю Девяткину. Даже в таком положении он остался человеком большого благородства, умел думать, заботиться о ближнем. А положение его было тяжелым. Три раны в живот, большая потеря крови. Человеком необычайной воли, большого мужества показал себя Юрий.

В дни, когда ему становилось лучше, в его палате собирались друзья, приносили новости, делились радостями. Юрий был, как всегда, внимательным, ему хотелось все знать о жизни отделения.

Однажды раньше других пришел Николай Девяткин.

– Смотри, Юра, нас наградили медалями «За отвагу», – он протянул газету с текстом указа.

А через несколько дней начали приходить письма. Узнав из газет о подвиге милиционеров, люди восхищались их мужеством, выказывали гордость за нашу народную милицию, поздравляли, желали скорейшего выздоровления. Писем много. Из самых разных городов: Тбилиси и Таллина, Ленинграда и Ташкента, Иркутска и Днепропетровска… Писали школьники и многоопытные ветераны милиции, писали по одному и коллективно.

Более трех месяцев боролись врачи за жизнь героя, все это время он мужественно помогал им. И все же силы оказались неравными. 24 сентября Юрия Корнеева не стало.

Давно отгремел прощальный салют на могиле героя, но Юрий Корнеев не забыт.

Время, неумолимо наслаивая одно событие на другое, бессильно перед благодарной памятью людской. Люди свято помнят своих защитников. Юрий не думал о подвиге, он не мог поступить иначе, он защищал людей.

Не сразу вошла беда в маленький домик на окраине Домодедова. Входила постепенно, основательно. А оттого была еще тяжелей и горше. И все же Александр Федорович и Глафира Сергеевна не сдались, не согнулись. Помогли выстоять люди. Писали, поддерживали, ободряли, успокаивали. Вот выдержки из письма учеников 3-го «А» класса 28-й восьмилетней школы из Сызрани:

«…Хороший у вас сын, Александр Федорович. Мы гордимся им. Сегодня мы дали клятву быть такими, как Юрий Александрович. А когда вырастем большими, будем беспощадно бороться с теми, кто мешает нам строить коммунизм.

У нас в отряде много работы. Нам нужно жить так, чтобы не стыдно было смотреть в светлые глаза Юрия Александровича, портрет которого висит у нас в классе, чтобы мы своим поведением и учебой не запятнали дорогое имя человека, которым назван наш отряд. Отряд имени Юрия Александровича Корнеева.

Дорогой Александр Федорович! Не огорчайтесь. Ваш сын не умер. Он жив. Он зовет нас вперед. Мы любим его и пронесем светлую память о нем через всю жизнь.

Считайте нас всех 39 человек своими сыновьями и дочерьми…»

А в далеком Куйбышеве к секретарю горкома комсомола пришел суворовец-выпускник Борис Горбачев:

– Юра Корнеев был моим шефом. Я хочу быть похожим на него. Прошу направить меня в Саратовскую школу милиции.

В лесу близ Саратова курсанты школы разыгрывают традиционный приз имени Юрия Корнеева – вымпел с его изображением. Сегодня эстафету лучше других прошла команда 4-го взвода. Почетный вымпел вручается Анатолию Михальчуку. Михальчук в единоборстве с преступником был ранен в грудь, но остался в рядах курсантов и поклялся быть непримиримым к нарушителям порядка. Приз в достойных руках.

Мало в каком из подмосковных городов нет Вокзальной улицы. Обычно она ведет от станции к городу, к его центру. Была Вокзальная и в Домодедове. Сейчас – это улица Корнеева.

В Домодедовском отделе внутренних дел оборудован мемориальный уголок памяти Юрия Корнеева. Портрет героя. Строгая надпись: «Погиб при защите советских граждан», и годы жизни: «1938—1962 гг.». Юрий прожил 24 года.

Здесь в торжественной обстановке принимают присягу молодые милиционеры. Отсюда начинается их служба, здесь клянутся они с честью нести гордое имя корнеевца.

Юрий Корнеев писал стихи. Некоторые из них опубликованы. В его заветной тетради немало строф, посвященных милиции. Он мечтал написать повесть или хотя бы очерк о людях милиции, об их самоотверженном труде. Не успел. Его короткая жизнь вся без остатка отдана людям.