Текст книги "Добытчик (СИ)"

Автор книги: Борис Громов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Глава 4

Три дня. Семьдесят два часа. Четыре тысячи триста двадцать минут…

Я сижу на полу «тренерской», откинувшись спиной на мягкую стенку дивана и, словно обдолбанный по самые ноздри галоперидолом пациент «дурки», тупо и бессмысленно пялюсь на стену. Нет, не вариант, просто сидеть – занятие малопродуктивное. Нужно чем-то себя занять, хоть чем-то, чтобы отвлечься от дурных мыслей, переполняющих мою многострадальную омоновскую голову. Вытаскиваю из кобуры «Глок», магазин с патронами – долой, патрон из патронника – тоже. Руки сами начинают привычную процедуру неполной разборки. А потом – сборки. И снова разборки. Обычно чистка и обиход оружия меня успокаивают, настраивают на медитативный лад. Но, видимо, не сейчас. Не работает, увы… Однако привычную процедуру не прекращаю. Пока кручу в руках пистолет, почти не заметно, насколько сильно они у меня дрожат. Мне страшно, очень страшно. Три дня прошло, как я по своей глупой самоуверенности чуть не отправил нас с Манюней на корм зомбакам. И все три дня, я почти не разговариваю, предпочитаю отмалчиваться или обходиться самым минимумом слов. Включаю и выключаю генератор, готовлю поесть. И молчу.

Меня накрыло сразу после возвращения в стрелковый комплекс. Пока Маша вывозила нас на «Гранте» подальше от превратившегося в рассадник инфернальных тварей «Оазиса» – еще как-то держался. На выбросе норадреналина, скорее всего. А потом – словно пыльным мешком нахлобучило. Всё крутил и вертел в голове короткую схватку с упырями и свое, чего уж там, будем честными хотя бы с собой, паническое «отступление». И чем больше ситуацию анализировал, тем яснее понимал – нету у меня против этих тварей шансов. Сожрут они нас нафиг, и не подавятся. Их там только в «Оазисе» – сотни. А в целом? В Санкт-Петербурге населения – что-то около пяти с половиной миллионов, да плюс область. И я такой, весь героический, с «Яровитом» под люгеровскую «девятку» и магазином аж на три десятка патронов… Герой, мля, непобедимый и неустрашимый… Сука! От этой безысходности опустились руки, пропало желание делать хоть что-то. Хотелось свернуться клубочком на диване закрыть глаза… И такое детское, наивное, чтобы раз – и всё стало как раньше. Инфантилизм и дурость, согласен. Но поделать с собой ничего не могу. Даже ради Маши.

Маша сломалась первой.

– Серёжа, блин, ты вообще собираешься заговорить? – она швырнула в меня стреляную гильзу, неизвестно какими путями оказавшуюся на столе. – Или наша светлость теперь немые? Что делать будем?

Гильза звонко брякнула об стену возле моей головы и упала на серый ковролин пола. Я даже не вздрогнул.

– Мне нечего тебе ответить, Манюнь. Тебе повезло, ты из машины почти ничего не видела. А я их разглядел хорошо. И как они выглядят, и насколько их там много, и как их тяжело убить. Маша, мне страшно. Стыдно, что ты это сейчас от меня слышишь, но всё равно – страшно.

– Но ты же мужчина, Серёжа! Ты же бывший боец спецназа! Ты же воин и защитник, черт бы тебя побрал!!! – в глазах девушки стоят слезы.

Я снова молча утыкаюсь взглядом в стену. Ага, воин… Защитник, мать его, и боец спецназа… С полными штанами. Похоже, никулинская фраза «Я не трус, но я боюсь» забавно выглядит только в кино.

– Знаешь, в чём прикол? – Маша плюхнулась на пол напротив меня, пристально глядит мне в глаза. – Ты сейчас почти как те упыри. Только вместо человечины ты жрёшь самого себя. Ну перестань ты рефлексировать, давай попробуем придумать, что делать дальше. Да соберись же ты, тряпка!

Вместо ответа я с лязгом ставлю на место затвор «Глока» и равнодушно пожимаю плечами. Ну, пусть будет тряпка, тебе виднее…

– Вот так значит? Отлично, – она встала, заслонив свет заходящего солнца за окном. – Пока ты тут жалостью к себе упивался, я проверила запасы. Воды у нас даже питьевой, в бутылках – полно, а техническая, из скважины, будет до тех пор, пока есть электричество. Еды – на десять, а то и пятнадцать дней, если не жрать как не в себя. Генератор сдохнет через месяц в режиме даже самой жесткой экономии, а так – еще раньше. Но! Серёжа, сидеть тут дальше – это тупик, причем уже в самой краткосрочной перспективе!

Она наклонилась вперед, приблизив свое лицо к моему, впиваясь ногтями мне в плечо:

– Сергей, я не хочу сдохнуть здесь. В этой комфортабельной и пока что вполне уютной сраной бетонной коробке.

Я поднял глаза. В её зрачках горело то, чего я вот уже три дня не мог разглядеть в своем отражении – злость. Настоящая, кипящая. Не страх, не истерика. Чистая ненависть. Даже завидно. На меня из зеркала смотрит сейчас вялая апатия.

– Говори! – она тряхнула меня. – Хоть слово скажи, Серёжа!

– Я… – горло перехватило и голос дал предательского «петуха». – Не знаю.

Она отпрянула, словно меня стошнило ей под ноги.

– «Не знаю»? – её нервный смешок резанул, как ножовка по кости. – А кто тогда знает? Эти твари в «Оазисе»? Может, у них совета спросим?

Вместо ответа я снова начал разбирать несчастный «Глок». Больше всего мне сейчас хотелось куда-нибудь сбежать. Спрятаться. Закрыться в той же КХО, где успокаивающе пахнет маслом и оружейной сталью. А еще там никто не задает бьющих наотмашь прямо по роже вопросов и не ждет на них ответов. Но я не уйду, хотя бы на это моего мужества еще хватает. Только не знаю – надолго ли.

Маша выручает меня, сама того не понимая. Голос у нее преувеличенно спокойный и какой-то пустой:

– Сергей, будь так добр, сходи куда-нибудь… Ну, я не знаю, в караул… на крышу… Мне очень нужно побыть одной.

Посидеть на крыше? Да не вопрос! Всё равно сил уже нет смотреть на девушку, которая всё еще надеется на меня, и понимать, что надежды ее напрасны… Спекся «Железный Феликс»…

Идет всего лишь четвёртая ночь с того момента, как все полетело в тартарары, а как сильно изменился мир вокруг! Сижу на крыше, вроде как дежурю, хотя, скорее, просто в темноту пялюсь бесцельно. Ветер гонит по пустой парковке откуда-то принесенные полиэтиленовые пакеты, будто призраки из прошлой жизни. Где-то вдали, за КАДом полыхает пожар: зарево в полнеба, оранжевые языки пламени вздымаются над лесопосадкой гигантскими «лисьими хвостами», но тушить их некому.

– Красота, – буркнул я. – Эстетика разрушения, мать её.

Вид с крыши, и впрямь, открывается жуткий, но завораживающий. Прямо как в каком-нибудь голливудском блокбастере про зомби или еще какой-нибудь конец света.

А потом в ночной тишине возник сначала едва различимый, а потом – постепенно нарастающий звук, от которого я, оказывается, успел отвыкнуть за последние дни – рёв автомобильного двигателя. Я приник грудью к краю парапета и машинально скинул вниз флажок предохранителя карабина. Отсветы фар уже видны над верхушками деревьев. Кто-то на весьма приличной скорости мчится по КАДу. Мимо или сюда? Ну, шансов что сюда, к нам, довольно мало, скорее всего – ми… А вот и хрен-то там! Всё же к нам: фары уверенно сворачивают в сторону стрелкового комплекса. Так, и кого же это принесло посреди ночи? На парковку лихо вылетел слегка побитый и помятый «Дастер», волочащий за собой по асфальту какую-то грязную «гирлянду», то ли рекламный баннер, валяющийся на земле, где-то зацепил, то ли сам его и содрал с какой-то стенки. Надеюсь, входную дверь нашу он таранить не станет. Баррикаду я там сложил неплохую, но и восстанавливать ее потом желания нет, и застрявший в дверях разбитый кроссовер прочности и надежности точно там не добавит.

Нет, водитель за рулем «типа-француза» оказался вменяемый, аккуратно притормозил и даже запарковался по линиям разметки. Мне кажется – хороший признак. Люди, пришедшие с дурными намерениями, такими мелочами обычно не заморачиваются.

Хлопнула металлом водительская дверь, настороженным шагом вышла в свет фар мужская широкоплечая фигура. В руках – «гладкая» «Сайга» или «Вепрь», по толщине магазина видно, опущена стволом в землю. Вообще, конечно, по нашим неспокойным временам – шаг отчаянной смелости, вот так сходу под пулю подставиться. С другой – явный знак: «Я вам доверяю».

– Эй, кто в теремочке живет⁈ – доносится снизу. – Не делайте вид, что дома нет никого, у вас в светомаскировке нарушения, на третьем этаже в окне щель и в нее свет изнутри виден. Ага, а теперь – не виден.

Вот, блин, Манюня! Любопытство однажды сгубит кошку! Стоп, а вот голос этот мне определенно знаком.

– Юс, ты что ли?

– Серёга? Ага, я.

Значит не показалось, что голос знаком. Юсуф Амаев. Достойнейший представитель какого-то маленького горного народа: то ли карачай, то ли черкес, то ли вообще аварец, но такой… Потомственный питерский горец, одним словом, не просто вменяемый, а образованный, интеллигентный и вежливый. Завсегдатай тира, технарь-зануда, вечно споривший с кем-то о разнице в кучности разных моделей «Глоков». Один из тех, кого аж корежит, когда кто-то при нем называет магазин обоймой, а спусковой крючок – курком, а в рюкзаке у него всегда при себе паяльник, тестер, набор отверток и ещё какие-то электротехнические приблуды. Впрочем, по первому пункту я с ним солидарен, а по второму… Ну, могут же быть у хорошего человека хоть какие-то недостатки?

– Открывай, сова, медведь пришел! – Юс отходит от «Дастера» и поднимается по ступенькам крыльца. – Я пришел с миром, брат!

Прозвучало самую малость пафосно, но зато искренне.

– Погоди, сейчас спущусь. По сторонам смотри только, тут кубло рядом.

– Эээ, брат, да сейчас, походу, везде кубло рядом, – невесело усмехается мой собеседник. – Но я тебя понял, смотреть буду в оба глаза и слушать в оба уха.

Я бегом сорвался вниз. Лестница. Коридор. Пульт управления на посту охраны перед темными мониторами отключенной мною системы видеонаблюдения. Красная кнопка «Блокировка центрального входа». Да, снаружи вроде, тихо, но лучше судьбу не искушать и человека на пороге лишнего не «мариновать».

Рискую ли я, впуская в пределы условного «охраняемого периметра» постороннего? Ведь истинные его намерения мне не известны. Знаете, с одной стороны, возможно, что и да. А с другой… Юс, как и Маша, ходит к нам стрелять чуть не со дня открытия. И ни малейшей гнили или подлости я за ним не видел ни разу. Если в такое время не доверять даже старым знакомым, то кому вообще доверять? И если вообще никому не доверять, то нафига так жить вообще?

С Юсом проговорили почти до утра. Ну, как, проговорили… Я все больше молчал. Говорила Маша, рассказывала про наши здешние приключения и злоключения. Говорил Юсуф, рассказывая, как проворонил всё «веселье» в начале, потому что налаживал спутниковую связь на какой-то «точке» в натуральных Зажопинских Пердях, где мобильные до сих пор ловят через раз. Отчего, собственно, заказчику и понадобились услуги «Альтаир Телекома», в котором он трудится, вернее – теперь уже трудился… Когда закончил тестирование и включил ранее отключенный, чтоб не отвлекал, телефон – тут же получил звонок от бывшей жены. Как сам признался – от нее меньше всего ожидал: расстались они – так себе. Но общая дочка-подросток – как ни крути, отношения поддерживали. Бывшая давно второй раз замуж вышла, за какого-то засекреченного балтийского подполковника-морпеха и даже с праздниками поздравляла не каждый раз. А тут – сама. Оказалось, что она, как и мы с Машей, когда поняла, что происходит что-то сильно нехорошее, кинулась обзванивать всех подряд по телефонной записной книжке. И тоже без особого результата. А тут вдруг сообщение пришло, мол, абонент такой-то снова в сети. Ну, тут она и вывалила всё, что знала, на ошалевшего от таких «приятных» новостей Юса. Потом ее муж трубку взял, продиктовал частоту для СиБи*, прекрасно понимая, что мобильная связь скоро накроется. Так оно и получилось…

*СиБи – (CB– Citizen Band), диапазон радиочастот, выделенный для гражданской радиосвязи.

А я не столько слушал Юсуфа, сколько смотрел на Машу. И видел, как меняется ее настрой, и злость в глазах сменяется надеждой. Похоже, она для себя что-то важное сейчас решила.

– Короче, зовут они меня на военную базу. – Юс отхлебнул из кружки заверенного Машей чая. – Ну, не одного меня, конечно, всех, кто их слышит. Я прикинул… Бывшая… С ней у нас отношения, конечно, так себе, но. дочь, Марина… Да и обустраиваться за крепкими стенами и под прикрытием охраны из морпехов – всяко лучше, чем в чистом поле и с голой жопой.

Он достал из рюкзака новенькую радиостанцию «Моторола» с кучей кнопок и толстой обрезиненной антенной, включил. Голос из динамика немного хрипел, но слова слышны были чётко:

«…Повторяю для всех выживших. База „Балтика“. Координаты: шестьдесят градусов северной широты…»

Маша вцепилась в прибор, будто это золотой слиток:

– Это же где-то под Кронштадтом! Пара часов езды!

– Ага, пара часов, правда – через натуральный ад, – Юс невесело улыбнулся. – Там же всё кишит этими тварями. Ты на «Дастер» мой глянь – живого места на нем нет, еле дотянул до вас. И патроны к «Сайге» почти все расстрелял. Потому сюда и рвался. Надеялся, что тут или живые есть, или хотя бы оружейка со стволами и патронами уцелела. У армейцев, конечно, и стены, и оружие, и генераторы… Но до всего этого еще живым добраться нужно.

Он посмотрел на меня. А я сидел и молчал.

– Я еду с тобой, – сказала Маша.

– Я? – Юс удивленно поднял бровь.

– Я, – она встала, отряхивая ладони л колени брюк. – Ты отвезешь меня на эту «Балтику», Юсуф?

Я почувствовал, как пол уходит из-под ног.

– А Серёга как же? – Юс кивнул на меня.

– Он похоже, решил, что уже мёртв. Только почему-то ещё дышит. Если бы не ты, я бы сама утром уехала. В никуда. А благодаря тебе теперь хотя бы направление появилось.

Ох, Маша, что ж ты меня так жестоко то? Впрочем – заслужил, себе врать смысла нет.

Они уехали на рассвете. Я отдал Юсу половину пистолетов и четыре «Сайги» под пистолетный патрон из тех девяти, что остались в КХО после ухода Станиславича. Патронов в багажник закинул восемь ящиков. Отдал бы и больше, но тут уже Юсуф сам сказал – баста, перегружать машину не стоит. И ехать осталось немного, но рисковать не хочется. «Дастер», освободившийся, наконец, от тащившейся за ним шлейфом растяжки-баннера, коротко вякнул на прощание клаксоном и вырвался с парковки на пустой КАД. Я видел, как Маша в последний раз обернулась и легонько махнула мне рукой на прощание. А я вернулся в «тренерскую» и тяжело опустился на диван, уставившись на висящий на стене плакат с бравым спецназовцем, целящимся куда-то из обвешанного всем, чем только можно, АК-12. «Стреляй точно. Умирают только один раз».

Сон пришел как-то незаметно. И во сне я увидел Пабло, армейского сослуживца Пашку Маринина. Он после «срочки» подписал контракт, остался служить в погранвойсках и погиб в горах тогда еще неспокойной Чечни в далеком уже 2008-м. В двери «тренерской» вошел не тот улыбчивый и слегка лопоухий Пашка, каким я его помнил по годам армейской юности. Нет, из темного коридора мне на встречу шагнул молодой, но много повидавший суровый мужик. Наверное, именно так и выглядел Пабло перед смертью. Ну, или мог бы выглядеть, если бы выжил в той засаде на дороге под Чишками.

– Ну, ты и дурень, Серый, – укоризненно покачал он головой, аккуратно примостившись на краешек дивана. – У тебя ж, мудака, есть всё, чтобы жить дальше. Да, шансы нифига не стопроцентные. Но кто вообще верит в стопроцентные шансы, братан? Такие вообще существуют ли в природе? Знаешь, я бы сейчас всё отдал за то, чтобы иметь те же шансы, что и у тебя. Вот только – не судьба уже… А ты чего сопли распустил? Руки целы? Ноги целы? Голова всё еще к туловищу прикреплена? Ну, так и чего ж ты скулишь тут, как шавка побитая? Запомни, что я тебе скажу, Серый. На всю жизнь запомни…

Едва проснувшись, я рванул на наш хозяйственный склад и, немного поковырявшись на полках, обнаружил, среди прочего, баллончик с черной акриловой краской. Перехватил поудобнее карабин, вышел на улицу и на стене, рядом с центральным входом, вывел насколько смог ровными и аккуратными большими буквами:

«Умирают дважды. Когда перестают дышать. И когда сдаются».

А чуть ниже уже буквами поменьше: «Я понял и запомнил. Спасибо, Пабло!».

Глава 5

Потом были сборы, быстрые, но не лихорадочные, без лишней суеты. Просто очнувшийся, вышедший из дурной сонной апатии разум требовал действия. Большая часть экипировки уже была в наличии: три дня назад на нашу первую и последнюю совместную вылазку я нас с Машей уже собирал. Но появился новый опыт, пришлось кое-что переосмыслить и вносить изменения и дополнения.

Во-первых, я – баран бестолковый, напрочь забыл про перчатки. Расслабился тут, в тире, чего уж там. Стрелки-пистолетчики, что стреляющие чисто спортивные упражнения IPSC*, что более прикладные «тактики» из IDPA*, перчатки не используют, ни те, ни другие. За ненадобностью. Вроде, прямого запрета в правилах нет, но… Стреляют-то и первые, и вторые, либо в помещении, либо на улице летом. Не нужны им перчатки, жарко в них и ладони потеют. И я за годы работы в «Полигоне», когда по большей части учил мажоров с золотыми часами стволом себе в пузо и в голову не тыкать, про них забыл совсем. Вот только сейчас мне стрелять придется не в тире и не спортивные упражнения. Так что тактические «Механиксы» из витрины нашего магазина сперва цепляю на маленький сувенирный карабинчик несерьезного золотисто-бирюзового колера, а потом подвешиваю к стропе на боевом поясе.

*IPSC – практическая стрельба, вид стрелкового спорта.

*IDPA – стрелковая дисциплина, моделирующая ситуации самозащиты при помощи огнестрельного оружия.

Вторым пунктом изменений стал «триджиконовский» ACOG – коллиматор переменной кратности. Удобная штука: хочешь – обычный коллиматор с классическим «красным крестиком» прицельной марки, хочешь – до четырехкратного увеличения «загонник». Плюс светонакопитель, то есть батарейки искать не нужно будет, солнышко худо-бедно, но каждый день светит даже в Питере. Коллиматор тоже из магазина забрал, не думаю, что Иваныч был бы против, учитывая обстоятельства. С установкой проблем не возникло: ключ-«шестигранник» в комплекте к прицелу идет, «рельсами» мой «Яровит» изначально укомплектован, даже с избытком, как мне кажется. Разве что, как закончу с «барахольной» частью сборов, пристрелять нужно будет. Но тут тоже проблем нет: патронов полно и все стрелковые галереи в моем полном распоряжении.

В-третьих, немного поразмыслив, установил на «рельсу» под ствол карабина «холосановский» тактический блок: мощный, словно прожектор, галогеновый фонарик, совмещенный с лазерным целеуказателем. Зеленый лазер тоже яркий, при необходимости им одним можно в темноте себе дорогу подсвечивать. Не так хорошо получится, как фонариком, но если прижмёт – вполне рабочий вариант.

И уже под конец манипуляций с карабином закрепил на приклад «магпуловскую» антабку под ремень-«одноточечник». Пусть спортсмены и британский САС пижонят и таскают оружие без ремней, баюкая на руках, как ребенка. А я – русский росгвардеец-омоновец, исконный и где-то даже посконный. Мне «длинноствол» привычнее висящий на груди стволом вниз, в положении «патруль». Вот ружейных ремней в нашем лабазе не было, зато у меня в здоровенном брезентовом бауле, что валяется на шкафу в комнате, как раз один завалялся, еще со времен службы в ОМОН. Вполне приличный, несмотря на «ноу-нейм» производителя. Бывает такое: покупаешь какую-то вещь с прицелом немного попользоваться, да и выкинуть без сожалений. За копейки, впопыхах, едва ли не на бегу и первую попавшуюся потому, что прямо сейчас никаких других вариантов нет, а она оказывается прочной, удобной и служит тебе потом долгие годы. Вот у меня с этим ремнём так и получилось. К слову, «трёхточка» для полноразмерного «калаша» у меня в загашнике тоже есть. И тоже еще со времен службы. Одна беда – автомата Калашникова нет, даже в гражданском исполнении. У нас тир – чисто пистолетный, увы…

Закончив апгрейд «Яровита», я вытащил из того же баула комплект американского городского камуфляжа A-TACS Ghost. Да, тот самый «серый призрак» в котором я на рекламный плакат «Полигона» когда-то фотографировался. Думаю, что тварям снаружи маскировочные свойства моей одежды – строго до фонаря, но хорошо пошитый штатовский камуфляж всяко удобнее, чем флисовая худи с капюшоном и парой неглубоких карманов по бокам.

Пристрелка установленного на верхнюю планку коллиматора и ЛЦУ много времени не заняла. Ну, да: «Долго ли умеючи»? Жаль только, что нет у нас тут ни глушителя армейского, ни хотя бы «банки», которая саундмодератор, она же ДТК закрытого типа. Но армейские ПБС для гражданского оборота до последних событий были вне закона, а Иваныч, светлая ему память, как Остап Бендер, чтил уголовный кодекс. А «банки», которые от армейских глушителей отличаются только отсутствием в них резиновых шайб-обтюраторов, из-за чего хлопок выстрела снижают на меньшее количество децибел, у нас стрелки время от времени использовали, но хранили их дома и с собой привозили.

Уже практически перед входной дверью вдруг замер, подумал пару секунд, вернулся в магазин и снял со стойки возле кассы стрелковые очки с желтыми линзами. При плохом освещении добавляют резкости и контрастности – проверено. И от разных щепок и кирпично-бетонного крошева при стрельбе глаза прикроют. Опять же, потенциальную опасность брызг крови или еще каких зомбячьих слюней-соплей со счетов сбрасывать нельзя. Как оно там «по науке» у них устроено – понятия не имею, поэтому и рисковать не стану, прикроюсь со всех возможных сторон и заранее. Забрало шлема с этими задачами тоже справится, но оно намного тяжелее, и баланс шлема нарушает сильно, поэтому его я сниму, пожалуй.

Так, всё, с подготовительными мероприятиями покончено. Теперь пора переходить к основной операции. А в качестве «главного блюда» у меня сегодня – раздобыть «колёса». Нет, не в смысле наркотиков или лекарств… Хотяааа… Мысль о лекарствах, как мне кажется, вполне здравая, нужно будет её чуть попозже ещё раз подумать. А пока что – пора обзавестись нормальным автотранспортом. «Гранта» – не самый лучший вариант «колесницы апокалипсиса». В целом – неплохой седан с высоким (для седана) клиренсом и большим (опять же, для седана) багажником – но и только. А у меня одних пистолетных патронов – четыре десятка ящиков. А это, на минуточку, чуть меньше полутора тонн веса и объем – соответствующий. Нужен небольшой грузовик. Или большой микроавтобус. Второе, думаю, даже предпочтительнее. В грузовике из кабины в кузов можно попасть только по улице. А в микроавтобусе, что в «Транзите», «Дукато» или в отечественной «Газели» можно из-за руля в салон сходить и вернуться не открывая дверь. Не во всех модификациях, но во многих. И есть у меня на этот счет одна идея…

Автосервис в десятке километров по КАДу. Я туда нашу «Гранту» на прошлой неделе на ТО гонял, масло с антифризом поменял, свечи… Точно помню, видел там во дворе пару грузовых «Газелей» и один очень необычный микроавтобус. Если он всё ещё там, если его заказчику вернуть не успели, то будет это для меня большой удачей.

– Ну что, Пабло? – сказал я вслух, устроившись за рулем «Гранты» и слегка повертевшись, устраиваясь поудобнее в кресле. – Пора твоему старому и чуть было не протухшему корешу слегка встряхнуться…

Самое неприятное, что снова придется мимо «Оазиса» ехать. Вернее, на сам «Оазис» плевать я хотел с самой высокой колокольни, но вот то, что придется ехать мимо разбитой «четырнадцатой» Стаса и его самого… Вернее, его трупа. Причем, боюсь, трупа теперь сильно обглоданного. Бля. Аж ком желчи к горлу подкатил от мысли о том, что там с его телом после нашего с Машей бегства приключилось.

В общем, объехал я замершие у правого отбойника разбитые «жигули» на полной скорости, по дуге, и даже отвернулся, но самому себе зарок дал: на обратном пути останки Стаса заберу и похороню, чего бы оно мне не стоило.

Сервис выглядел со стороны совершенно обыденно. Если бы не полное отсутствие движения на КАДе, гробовая тишина и пустота в нем самом и на парковке, то не заметил бы ни малейшей разница с прошлым моим сюда визитом. Светло-серый штукатуренный фасад, магазинчик автозапчастей и кафешка, семь ворот-въездов: «Автомойка», «Шиномонтаж», «Автоэлектрика»… Все закрыты, только в воротах под вывеской «Тонировка автостекол» входная дверь, врезанная в поднимающуюся вверх воротину, распахнута настежь. Но я тамошнюю планировку помню, там свободный сквозной проход от края и до края, от автомойки и до кафе. Но, как бы оно не выглядело, осторожность теперь на первом месте. Припарковался на самом дальнем от здания краю парковки, поближе к выезду на КАД. А парковка перед зданием тут довольно большая, мест, наверное, на тридцать, Обзор во все стороны обеспечивает неплохой, внезапно никто «из-за угла» не выпрыгнет.

Машину глушить не стал, там бак почти полный, ничего страшного, много бензина не сожжет. А даже если и сожжет… Вот почему-то совсем не хочется оказаться на месте героев американских «ужастиков», у которых в самый важный момент то стартер не схватывает, то ключом в замок зажигания попасть не выходит, потому что руки трясутся. А то и вовсе умудряются эти ключи уронить куда-нибудь. Нет уж, мне такого – нафиг не нужно. Пойдет что-то не так – выбежал наружу, запрыгнул в тачку, дал по газам и – ловите конский топот. Немного поразмыслив, дверь водительскую захлопывать тоже не стал, просто прикрыл осторожно. Кто знает, что там внутри? Рыжая упыриха, чуть не сожравшая меня возле «Оазиса», на звуки реагировала не сразу и только на громкие, но – мало ли… Вдруг это… как её… индивидуальная особенность? Может она и по жизни глухая была, как пень?

К открытой входной двери почти подкрадывался. С одной стороны, можно было бы и в какую-то другую вломиться, но – мало ли… Вдруг закрыты? Только шум подниму, а эта и распахнута уже, и расположена вполне удобно, левее нее только автомойка, все остальные помещения – справа. Не идеально, но близко к тому.

Замер перед дверью, включил фонарь и ЛЦУ, несколько раз быстро вдохнул и выдохнул, настраиваясь. Значит, вхожу, осмотр и, если понадобится – уничтожение обнаруженных упырей. Потом ухожу влево, до самой стены. И только когда за спиной будет глухая внешняя стенка – пойду направо, через весь сервис. Чистить помещение в одиночку – вообще занятие не самое умное, но если выбора нет, то нужно озаботиться хотя бы тем, чтоб в спину не ударили. Так, всё, хватит тянуть кота за всякое! Готов? Разумеется – нет. Но кого это волнует вообще? Пошел!!!

В отсеке «Тонировка» – пусто, а вот в автомойке, как минимум – машина стоит, ее силуэт виден через толстые шторы из ПВХ, разделяющие тонировочную и помывочную. Света, проникающего через расположенные под потолком узкие окна явно маловато, остается только похвалить себя за предусмотрительность с фонариком.

Из-за корпуса не новой, но ухоженной «Тойоты Рав-4» выпрыгнуло, будто чертик из табакерки, что-то в рванном рабочем комбинезоне. Бывший мойщик, похоже. Теперь – тварь с напрочь сожженным лицом. Это кто ж тебя так? Глаза вытекли, оставив кровавые провалы, кожа облезла и свисает клоками, но он всё равно «смотрит» на меня, по-звериному поводя головой, словно наводясь на цель. С коллиматором всё оказалось значительно проще: три пули в быстром темпе и голова твари лопается, словно протухшая тыква.

– Научился, – буркнул я себе под нос, аккуратно обходя распластавшееся на бетонном полу тело, стараясь не наступить в быстро растекающуюся кровавую лужу.

На груди у бедолаги мойщика то ли металлическая, то ли пластиковая под серебристый металл, бляшка с именем. «Сергей». Вот ведь, сука, какая злая ирония.

В тонировочную через хлипенькую внутреннюю дверь из тонкого матово-полупрозрачного поликарбоната уже ломится с треском и хрустом еще одна тварь. На дверную ручку надавить ему мозгов не хватило, но зато хватило сил выдавить верхний лист поликарбоната и почти по пояс вывалится на эту сторону прямо сквозь дверное полотно. Этот, похоже, был автомехаником. Здоровенный, зараза. И, к слову, тоже со следами огня на роже, вон как ему лихо половину бороды опалило и в колтун спекло.

– Эй, дружок! – я навел красный крест прицельной марки ему точно промеж бровей. – Где-то тут у вас полноприводный «Соболь» стоял, расписной такой… Вы его, надеюсь, хозяевам вернуть не успели?

Дурацкие хохмы – это точно от нервяка. Потому что страшно мне сейчас просто до усрачки.

Механик мне, понятно, не ответил. Вместо этого он завыл. Сука, ну до чего же мерзкий звук, словно ножом по стеклу. А потом – прыгнул. Ну, попытался: фигура у него все же широковата оказалась для дверного проёма, но зато вес, да рывок… Словом, дверь он с петель сорвал и ринулся в мою сторону, волоча ее на шее и плечах.

– Что-то великоват тебе хомут, не по размеру.

Еще три пули пробили голову и шею механика, и тот шваркнулся с размаху наземь грузным и кровавым кулём.

А вот потом мне стало не до хохмочек – из дальних помещений сервиса на вопль упокоенного мною бородача на разные голоса отозвались сразу несколько упырей. Сколько точно – не разобрал, но с десяток, не меньше. Заранее, чтобы потом время не тратить, выдернул из подсумка на груди полный магазин и зажал его в левом кулаке, прижав к цевью. Пошла жара!

В гараж решил не лезть. Их там много, пространство ограниченное, можно тупо не успеть в нужную сторону развернуться или магазин поменять. Поэтому – останусь на месте. А они пусть на меня через эту дверь лезут. И будут тут мои Фермопилы*

*Фермопилы – легендарное узкое ущелье, в котором в 480 году до н.э. спартанский царь Леонид и 300 его воинов остановили и сдерживали 4 дня двухсоттысячную армию персов царя Ксеркса.

Ещё четверых зомби в рабочих комбезах техперсонала я положил в дверях. Правда, патронов на них ушло значительно больше, чем на мойщика с бородачом. Впрочем, всё равно до «антирекорда» в шестнадцать пуль на одного упокоенного не дошло. Коллиматор и какая-никакая привычка сделали свое дело. А после твари в атаку идти почему-то перестали. Умнеют? В засаду сели? Или просто всё слышат, а вот добраться до меня по каким-то причинам не могут? Как бы оно там ни было – придётся идти и выяснять. Страсть как не хочется, пипец, как страшно, но – придётся.