Текст книги "Добытчик (СИ)"

Автор книги: Борис Громов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Добытчик

Глава 1

Аннотация, не поместившаяся в настройках.:)

Вы любите книги и фильмы в жанре постапокалипсис? Хорошие? Такие, которые читаешь или смотришь, и при этом герою не просто сопереживаешь, а прямо-таки представляешь себя на его месте. Вокруг – романтичные постъядерные развалины, к ногам жмется только что спасенная блондинка, красивая и фигуристая, живописно оборванная в разных стратегически важных местах, но с безупречным макияжем и прической. Со всех сторон напирают орды омерзительных и вонючих бандитов, мутантов или зомби. А ты стоишь посреди всего этого в сияющей броне и с мощной мега-пушкой наперевес. Красота!

Вот и Сергей Селезнев жанр постапокалиптики любил. Ровно до того момента, пока этот самый апокалипсис не приключился в реальности. И оказалось все далеко не так радужно. Причиной почему-то стала не ядерная война, и даже не коварные козни безумных гениев от науки, а обычные религиозные фанатики с Ближнего Востока, которых уже и в теленовостях показывать почти перестали, до того они всем надоели. И крысы… Да, самые обыкновенные помойные крысы. А постапокалиптические руины при близком рассмотрении совершенно не романтичны. Промерзшие насквозь, воняющие гарью, плесенью и забившейся канализацией, бетонные сараи. Разве что многоэтажные. Видавший виды армейский бронежилет категорически не желает сиять, а только кисло пованивает застарелым потом. Впрочем, вражеские пули и осколки держит пока, за что ему отдельное спасибо. Привлекательные блондинки (равно как брюнетки, шатенки, рыженькие и русоволосые), те, что смогли выжить, и сами вполне способны кого-нибудь спасти. Или пристрелить как собаку, тут уже по обстоятельствам. Но ни в живописные обноски рядиться, ни к ногам жаться почему-то не желают категорически… Разве что бандиты и зомби, и правда, оказались омерзительными и вонючими. Ну, и на мощь автомата Калашникова пока никто не жалуется, причем, по обе стороны от мушки.

И как, Серега, нравится тебе постап теперь? Думается, что не очень. Да только никому это уже не интересно. Можешь крутиться-вертеться, товарищ бывший омоновский снайпер и такой же бывший инструктор частного стрелкового клуба, а можешь сложить лапки и тихо сдохнуть где-нибудь в укромном углу. Всем плевать. У всех своих забот и проблем хватает.

Добытчик.

– Серёга, ты долго еще там?

Сержанту Пашке Маринину явно не терпится уже выпить наконец, а собутыльник все стоит перед витриной и чего-то телится. Чего там выбирать? Водка – она водка и есть, да и денег не так уж много у двух вырвавшихся в увольнительную пограничников. И ведь закуски и запивки тоже взять нужно, без них отвыкшие от алкоголя за неполных два года молодые и растущие организмы могут и сбойнуть. А им, этим организмам, еще в часть вечером возвращаться.

– Девушка, здрасьте, – наконец решается тот, кого назвали Серегой, и протягивает деньги в окошко ларька, – нам, пожалуйста, бутылку «Хлебной», две банки «Спрайта» и два «Сникерса».

«Девушка», по возрасту больше годящаяся обоим солдатам даже не в мамы, а, скорее, в бабушки, невозмутимо и равнодушно укладывает все названное в пакет и отсчитывает скудную сдачу.

Пашка в предвкушении уже разве что чечетку по асфальту каблуками берец не отбивает.

– Давай живее, Серый, а то принесет еще патруль…

Это да, нарваться на комендантский патруль в этот яркий и жаркий майский денек не хочется совершенно. Испортят праздник двум отдыхающим от казармы воинам, чурбаны бесчувственные.

– Не мороси, Пабло, все будет как в лучших домах ЛандОна и окрестностях Хацапетовки, – Сергей высыпает монеты сдачи в карман. – Пошли. Да вон туда пошли! Куда тебя понесло вообще? За кинотеатр давай, там в сквере одна очень хорошая скамейка есть, ее за кустами не видно совсем.

Красотища! По-летнему жаркий майский день едва начал раскочегариваться, «увольняшка» ротным подписана до «двух тысяч», в смысле – до восьми вечера. Все еще впереди, и бутылка водки и киношка, в которой прямо сейчас крутят только что вышедший третий эпизод новых «Звездных войн»… А там, кто знает, может и с какими-нибудь девчонками склеится… Вот наконец и вожделенная скамейка, прикрытая от тропинок густыми кустами зацветающей сирени. Ну, Пабло, наше здоровье! Теплая водка обжигает пищевод и комом плюхается на дно желудка. А чего привкус странный такой? Паленая что ли?

Так, стоп! Какая водка⁈ Какое кино?!! Пашка-Пабло, оставшийся после «срочки» в погранвойсках на контракт, погиб в июне две тысячи восьмого года в Чечне. Их колонна влетела в засаду боевиков под Чишками. Пятеро «трехсотых», трое «двухсотых» – два офицера и Пашка… И прошло с тех пор уже полтора десятилетия… А со дня той увольнительной – почти два. Так почему же именно тот май, почему именно та паленая водка?

«Да потому что отравились вы ею тогда капитально», – подсказывает неумолимая логика. – «И было тебе тогда почти так же хреново, как сейчас». Точно, понимаю я, в самое ближайшее время мне станет очень и очень погано. А прямо сейчас у меня – «окно». Ну, знаете, как у мощного шторма, когда закрутившийся тропический циклон поднимает над океаном волны в десять баллов, где-то в самом центре есть «глаз бури». Вокруг – натуральный Армагеддон, а там – тишина и спокойная гладь воды. И яркое солнышко светит.

Вот и у меня сейчас точно такое, только в пределах «одного отдельно взятого туловища». «Антиплазмид» – штука страшная. Да, он спасает тебе жизнь и не дает превратиться в тупого безмозглого и чудовищно агрессивного каннибала, но через что для этого приходится пройти…

Про химиотерапию слыхали? Ну, когда вроде как рак лечат, но глушат при этом в организме все подряд? Да, рак часто удается забороть, но чего это стоит больному! Иммунитет не то, что в ноль, в минуса проваливается. И вылечившийся от рака человек может умереть от самой слабенькой простуды… Вот «Антиплазмид» против плазмоидов аккуплазмы – все равно что «химка» против рака. Только действует почти мгновенно. Побочные у препарата просто чудовищные: дикая интоксикация, зашкаливающая за сорок температура, почки банально не справляются с количеством шлаков, которые нужно срочно выводить из организма, вероятность смерти от анафилактического шока при применении – до двадцати процентов. В общем, не лекарство, а натуральная «русская рулетка». С другой стороны – альтернатива еще хуже. Не знаю, как вас, а вот лично меня перспектива превращения в «зомби» не греет совершенно. Бродить безмозглой тварью, жрать тухлятину и на людей охотиться – спасибо, нет! Я лучше сдохну. Ну, или побочные эффекты «Антиплазмида» пережить постараюсь. Пока мне везет, до сих пор жив.

Так, «окно» – это буквально пара-тройка минут, потом накроет с новой силой. А успеть нужно много. Приподнимаюсь на локте и обвожу мутным взглядом комнату. Все на месте. Автомат и винтовка в чехле, по-прежнему лежат у стены поверх рейдового ранца, бронежилет и шлем – на полу, рядом с попахивающей сыростью и плесенью тахтой, на которую я рухнул, едва успев забаррикадировать изнутри входную дверь. Нужно встать, срочно. Кое-как, словно древний, одолеваемый всеми возможными старческими хворями дед, сползаю с тахты и на нетвердых ногах топаю в сторону туалета. Не успею сейчас, пока в сознании, точно «успею» позже, когда после «окна» снова вырублюсь. И где тогда штаны стирать? Да и мерзко оно: я что, младенец полугодовалый, под себя гадить? С одной стороны, можно было и не ходить дальше ближайшего угла комнаты, хозяева сюда не вернутся никогда и точно не обидятся, но… Не могу. И не хочу. Оскотиниться и превратиться в животное – дело не долгое и не сложное. Вот только желание быть животным у меня отсутствует. А значит – в туалет, к унитазу.

Из фановой трубы, давно не перекрытой высохшей водяной «линзой» воняет весьма гадостно, но я сюда не свежим воздухом подышать заглянул. Моча темная, почти коричневая. Ох, бедные мои почки, чем же мне вас лечить-то потом? Ладно, надеюсь, Док чем-нибудь «вкусным» угостит после моего возвращения. Док у нас – голова, с его идеями мы еще будем с серебряной посуды есть и на шелковых простынях спать. Причем, точно не в одиночестве, а совсем даже наоборот, в приятной не только глазу компании. Главное – чтобы все получилось. Для того, чтобы получилось, мне, как обычно, нужно кое-что добыть и доставить Доку. А конкретно сейчас – для начала выжить.

Сознание начинает меркнуть, будто в кинотеатре свет в зале гаснет. Цепляясь за стены и едва переставляя ноги, из последних сил ползу назад в комнату. Лежать на полу в туалете или коридоре мне совершенно не хочется. Последнее, что успеваю увидеть – стремительно приближающееся клетчатое покрывало. Все, аут. Темнота.

* * *

– Сергей Игоревич, все, я закрыл и вторую, и четвертую галереи. Только Мария Анатольевна в третьей тренируется до сих пор.

В дверях «тренерской» маячит оранжевая майка Стаса – помощника инструктора. За эти майки клиенты втихаря дразнят ребят кто «хомячками», кто «мандаринками», сам слышал несколько раз. Думается мне, все же зря Дмитрий Иваныч такой цвет выбрал. Надо было красные, как в московском стрелковом клубе «Точка», по образу и подобию которого он наш «Полигон» два года назад отстроил. Разве что размерами мы несколько скромнее. Зато в том, что касается «фарша» – у нас полный порядок, не хуже, чем у москвичей. И региональные чемпионаты, и этапы всероссийских принимаем, не стесняемся. Но Иваныч, как ни крути, в стрелковом комплексе хозяин, а мы – так, наемный персонал. Кто нас слушать вообще будет? К тому же мне вообще жаловаться грех, инструкторам по статусу положены футболки или худи* вполне пристойного темно-синего цвета. Ну а «мандаринкам» – не повезло…

*Худи – трикотажная или флисовая толстовка с капюшоном

– Нормально, Стас, Марии босс сам разрешил тренироваться до упора, я все равно тут, так что как оружие из «двойки» и «четверки» почистишь – можешь быть свободен. И Настю со Светой тоже по домам отпускай… Хотя – нет, это я сам. А ты дуй стволы чистить.

Стас понятливо кивнул и испарился. Да и мне пора. Дойду до Маши, уточню, надолго ли она сегодня. Ага, для «хомячков» она – Белова Мария Анатольевна, а для «старой гвардии», вроде меня – просто «наша Маша». Мы с Иванычем ее еще совсем «зеленой» отлично помним, когда она после весьма бурного, с ее же слов, расставания с тогдашним бойфрендом, решила круто изменить жизнь. И с чего-то решила заехать с этой целью к нам в «Полигон», тогда едва открывшийся. Как она говорит – рекламный плакат на щите возле КАДа* понравился. А на плакате, к слову – ваш покорный слуга был запечатлен. Во всей красе: крупным планом, облаченный в новенький и дико понтовый американский камуфляж «Призрак»* и «тактическую» бейсболку с логотипом комплекса, с ужасно серьезным и суровым выражением морды лица и одолженным у Иваныча для фотосессии дорогим кастомным «Кольтом Кимбер». В общем, героический – куда деваться. И вот этим фото наша Маша и заинтересовалась. К сожалению – только фото… Ко мне «во плоти» у нее отношение исключительно дружеское. Что, впрочем, не удивительно. Я кто? Просто инструктор из стрелкового клуба. Ну, да, имеется еще в прошлом «срочка» в погранвойсках на тихой и спокойной латвийской границе, да четыре года службы в питерском «Бастионе»* снайпером. В общем – обычный мужик среднего возраста, ничего особенно выдающегося, разве что стреляю хорошо.

*КАД – Кольцевая автодорога вокруг Санкт-Петербурга.

*Камуфляж A-TACS Ghost, предназначенный для выполнения операций в городских условиях.

*«Бастион» – ОМОН ФСВНГ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области

А она… Вот ей-богу, кем наша Маша трудится в свободное от тренировок время, я за два года общения так и не выяснил. Пытался когда-то на заре знакомства ненавязчиво уточнить, был крайне вежливо, и даже с шутками-прибаутками, но послан, и больше не в свое дело не лезу. Одно могу сказать, чтобы купить такую машину, как у нее (причем не новую, а именно такую, в точно таком же состоянии и того же года выпуска) мне инструктором в тире трудиться пару лет. Причем оба года вообще не есть и не пить, одежду-обувь не покупать, а откладывать со своей вполне приличной по питерским меркам инструкторской «зряплаты» каждую копейку. И «каждую» – в самом прямом смысле слова. В общем – из разных мы с ней социальных слоев. Что, как ни странно, совершенно не мешает нам очень мило общаться и даже приятельствовать, благо, характер у Маши легкий и дружелюбный.

Бросаю короткий взгляд на молчаливую (а чего б ей вопить, я ж сам звук выключил) плазму на стене. Какое-то очередное тупое ток-шоу. Опять кому-то «стаей товарищей» кости перемывают. Пощелкать что ли по каналам, новости поискать? Впрочем, заваруха на Ближнем Востоке практически сошла на нет и успевшие разбежаться из Сирии, как тараканы из-под тапка, исламисты затаились по каким-то темным щелям. Так что ничего интересного в «ящике с привидениями» уже не водится. Даже популярный еще совсем недавно мем «Чо там у хохлов» пару лет как утратил задор и актуальность. Пропали с экранов надувающиеся от собственной важности «политологи» и «эксперты», прекратились развеселые мордобои в студии, и теперь в «ящике» активно обсуждают по большей части наш потерявший последние тормоза бомонд: кто там чего употребляет или кто кого… кхм… уестествляет. Тоска зеленая. Пойду лучше Машу проведаю: как она там, чемпионка наша?

В третьей стрелковой галерее – практически пулеметная дробь выстрелов. Приоткрыв тяжелую, будто в банковском хранилище, дверь, сначала заглядываю, а потом и вхожу, остановившись у порога.

Маша стреляет короткое упражнение, причем работает на загляденье красиво, многим мужикам нашим у нее поучиться стоило бы. Упражнение – одно из самых динамичных и сложных пистолетных. После пронзительного писка стрелкового таймера она начинает стрелять из-за щита, высотой примерно два метра: сперва с левой руки, потом – с правой, смена магазина, затем средний порт, нижний. Молниеносными сплитами* дырявится картон мишеней, со звоном падают металлические попперы. Восемь выстрелов, и чуть меньше восьми секунд на все. Ни по технике безопасности, ни по технике исполнения – никаких претензий. Молодчинка! А ведь помню – еще воооот такусенькая тут бегала! Без шуток, когда в первый раз в эту галерею вошла – на полном серьезе патроны «пульками» называла… А когда первую свою гладкую «Сайгу» купила – не удержалась, и дома разобрала… Вот только назад собрать – никак. Вы когда-нибудь пытались текстом в «Ватсапе» давать указания по сборке «длинноствола» человеку, крайне плохо разбирающемуся в оружии? Да там одна процедура «вставить затвор в затворную раму» длилась примерно час времени и четыре десятка сообщений. Потому как для начала нужно было совсем «девочке-девочке», да еще и натуральной блондинке к тому же, рассказать, как выглядит затворная рама, потом – как затвор, а уж только затем – распедаливать, куда и как именно этот затвор в ту раму запихивать. Тот еще вечерок был. И попсиховал, и нахохотался, и даже всплакнул немного. Очень интересный вышел жизненный опыт.

*Сплит – два быстрых выстрела подряд.

Зато сейчас наша Маша призовые места и на Европе, и даже на мире берет если и не играючи, то уж как минимум – уверенно.

– Хелло, долли! – я приветливо делаю ручкой Маше, наконец закончившей упражнение и убравшей свой «ЧеЗет» в пластиковую кобуру на широком поясном ремне. – Вот прямо стою и любуюсь. Какая женщина! Валькирия просто!

Тут душой не кривлю вообще ни разу. Внешность у мадмуазель Беловой если и не модельная, то уж как минимум – близкая к тому. Высокая, стройная и спортивная, но при этом везде, где природой положено, с разными «выпуклостями и впуклостями» – полный порядок, да еще и натуральная сероглазая блондинка. Ух! Идиот был ее бывший бойфренд, вот что я вам скажу. Кретин законченный. Впрочем… Как гласит древняя и, к сожалению, неоднократно жизнью подтвержденная «народная мудрость»: «Покажите мне любую красавицу, и я вам рядом с ней очень быстро найду мужика, которому уже надоело с ней спать». Грубо, конечно, но очень верно по сути…

– Ааа, привет-привет, подхалим несчастный! – искренне улыбается мне она.

– Чой-то сразу подхалим? – пытаюсь состроить обиженную физиономию, впрочем, как обычно – неудачно. – Может, совсем даже наоборот, искренний ценитель и горячий поклонник!

– Ну, если только, – задорно встряхнув длинным, чуть ниже лопаток, «конским хвостом», она с милостивым видом подставляет щечку для поцелуя.

А я чего? Я с нашим полным удовольствием. Если честно, с не меньшим удовольствием бы и дальше дружеского поцелуя зашел, но… В общем, один раз попробовал – и хватит. Оставим все на уровне дружеских подколок и легкого флирта. Она девочка хорошая, зачем с ней ссориться?

– Ты как сегодня, долго еще?

– Думаю – полчасика, ну, минут сорок и все. А что, время уже?

– Время уже, – согласно киваю я. – Но не для тебя. Тебе ж Иваныч персональное разрешение дал. Я только девчонок с ресепшена отпущу и дверь закрою.

– Ооо! – томным голосом тянет она. – И я останусь тут с тобой совсем одна? Такая юная, такая красивая и беззащитная?

– Ага, – хмыкаю в ответ я. – «Ой, баюс, баюс! И чещет валасатый свой грудь». Беззащитная она…

И многозначительно гляжу сначала на кобуру с «семьдесят пятым» «ЧеЗетом» у нее на поясе, потом – на россыпь золотистых гильз на полу, на поваленные попперы и живописно (а главное – очень кучно) продырявленную «бумагу».

– Это у меня-то грудь волосатая!!! – в притворном возмущении восклицает Маша и, состроив на лице злодейское выражение, тянется к моему горлу, словно собираясь разорвать его скрюченными пальцами. – Да я тебя!!!

– Спокойно! – я, словно защищаясь, выставляю перед собой ладони. – Откуда ж мне знать? Ни разу не видел, не имел чести!

– И не надейся, – заливисто хохочет эта зараза. – Ладно, иди, отпускай домой девчонок, а то и правда – поздно уже, им еще ехать сколько… И чайник поставь, я «чижика» своего чистить к тебе в кондейку приду.

– Вот так всегда, – вроде как под нос, но громко бурчу я, – и сиськи не покажут, и на чай с пряниками раскулачат, и стол ружейным маслом опять зальют!

– Сирожа! – с недобрым прищуром смотрит на меня Маша. – Это когда это я тебе стол маслом заливала?

– Ну, допустим, приврал, – резво иду на попятный я. – Признаю, погорячился. Но чутка не приврать – хорошую историю испортить! Ладно, тренируйся, а я пойду… Девчонок выгонять и чайник ставить.

– С чайником не спеши, – несется мне вслед. – Я тут еще на полчаса минимум.

Ну, где полчаса, там и час. Полагаю, закончила стрелять Маша по чисто естественным причинам. В смысле – патроны закончились. За это время я успел и Свету с Настей домой отправить, и с Игорем Станиславичем, охранником нашим, что в ночь остается «Полигон» сторожить, парой свежих анекдотов поделился, и чайник вскипятил. Дважды. И даже чай приготовил и чайник-пресс. Маша очень китайский молочный улун* уважает. Да и сам я тоже зеленый чай люблю. Так что закончит она со стрельбой, почистит своего нежно любимого «чижика», и почаевничаем под приятную и неторопливую беседу.

*Молочный улун – сорт китайского зеленого чая с нежным молочно-сливочным привкусом.

Домой Маша сейчас не спешит: нового бойфренда так и не завела почему-то, родителей полторы недели назад на отдых отправила, на Доминикану. В общем, скучным вечер не будет. А потом провожу ее до машины, закрою двери, пожелаю Станиславичу спокойного дежурства перед мониторами и сначала в душ, а после – на боковую. Да, живу я прямо по месту работы. Снимать жилье в Питере – удовольствие при моей зарплате весьма недешевое и накладное, даже если это окраина, вроде Купчино. В Петергофе, Кронштадте или Лебяжьем вышло бы несколько дешевле, но тогда до работы добираться гораздо дольше.

Вот и разрешил мне Иваныч, он же босс, он же полковник пограничных войск ФСБ в отставке Дмитрий Иванович Фоменко, бывший начальник погранзаставы, на которой я честно отдал Родине два года, занять под проживание небольшую комнату на верхнем, техническом этаже комплекса. Мне много не нужно: кровать, душевая кабина и «стиралка», туалет, да микроволновка с холодильником. Если понадобится что-то приготовить – на первом этаже, в кафешке, большая четырехконфорочная электроплита есть. Клиенты там не только кофе с разными «курласанами» заказывают, но и яичницу с беконом на завтрак, и кашу молочную. В обед вполне нормальное комплексное меню имеется, все как у людей: первое-второе, салат и компот. Бизнес-ланч, все дела… Зачем давать заработать на наших проголодавшихся за время тренировки клиентах каким-нибудь конкурентам, если можно еще немного подзаработать самим?

Когда Маша, наконец, закончив «геноцид» ни в чем не повинного картона, постучала в дверь кондейки-«тренерской», в которой днем в свободное время пьют кофе и треплются за жизнь инструкторы «Полигона», я как раз собирался в третий раз ставить чайник.

– Ты не ждал? А я приперлась, – эффектно замерла она на пороге.

– Что значит – не ждал – с укоризной смотрю я на нее. – Тут уже и вода в чайнике остыла, и пряники почти засохли… А тебя все нет и нет. Жестоко это… По отношению к пряникам…

– Придется им еще немного посохнуть, – Маша сверкает безукоризненной белизной зубов. – Мне нужно заняться одним очень грязным делом. Или подсобишь?

– Заранее предупреждаю: расчлененный труп твоего бывшего в лесополосе закапывать не буду! Я все-таки полицейский и даже совсем чуть-чуть росгвардеец, пусть и в прошлом!

– Ой, балабол! – заливисто хохочет она. – Нашел о чем вспомнить!

– О чем? – удивленно заламываю домиком левую бровь.

– Ну, пусть будет «о ком», – совершенно не смущается девушка. – Хотя… Вот пообщалась я тут с нормальными мужчинами: с Иванычем, с тобой, из ребят-стрелков со многими… На вашем фоне мой бывший – именно «что», на «кто» не тянет, и сильно… Так что, поможешь даме с пистолетом? А то мне потом руки отмывать, а у меня…

– А у меня – лапки, – состроив «ми-ми-мишную» рожицу тонким голоском заканчиваю я, глядя на ее ухоженные ладошки, и короткие, но аккуратно (и явно недешево) наманикюреные ногти

– Тьфу на тебя, дурак! Если я сама буду сначала «чижика» чистить, а потом еще и руки отмывать, то когда чай-то пить будем? В полночь? – девушка перешла было в наступление, а потом вдруг резко переменила пластинку. – Ну Сереооож, тебе жалко что ли?

– Ну как я могу отказать молодой и красивой девушке в такой личной, почти интимной просьбе? Только представь: мои сильные, покрытые маслом пальцы будут гладить и ласкать… затвор твоего пистолета…

– Тьфу на тебя два раза! – снова рассмеялась Маша. – Несешь какую-то пошлятину! Затвор он ласкать будет… Хорошо не ствол, это вообще звучит как-то совсем по-гейски…

– И кто теперь пошлит? – строго хмыкаю и осуждающе смотрю я на нее. – Ладно, уболтала, речистая. Но! Чай тогда завариваешь ты.

– Запросто, – легко соглашается Маша. – Где у тебя заварка. О, улун, мой любимый сорт!

– А то я не знаю. Только чайник все-таки еще раз включи…

Пока Маша заваривала, а потом и пила чай под свежие, очень вкусно пахнущие ванилью пряники, я быстро и сноровисто раскидал ее «ЧеЗет» на запчасти и привычными движениями начал приводить его в порядок. Да, от души девушка постреляла, лапы у меня теперь, словно у шахтера или кочегара – ярко-черные, с глянцевым антрацитовым отблеском. Зато пистолет сияет, как новенький.

– Так, – отложил я убранный в кобуру пистолет в сторону, – пойду-ка вымою руки… И горе тебе, о женщина, если к моему возвращению не будет на этом столе стоять для меня пиала душистого чая и поднос с этой божественной выпечкой.

– Чай – легко, а вот по поводу пряников ничего обещать не могу, – из-за набитого рта немного неразборчиво пробурчала Маша. – Слушай, где ты их такие покупаешь, открой тайну?

– Только если ты мне расскажешь, как ты умудряешься их каждый раз в таких количествах жрать и при этом не толстеешь.

– Это страшное «бапское колдунство» и вообще – большой секрет, – задирает нос к потолку девушка.

– Понял, не дурак. Ну, тогда фиг тебе, а не тайна пряников. Будешь их только в гостях получать, в виде поощрения!

– Жестокая сволочь и сатрап! – несется мне вслед.

– Так точно, мэм! – гаркаю я в ответ, прикрывая за собою дверь «тренерской».

Ну, ехидная Машка, может, и ехидная, но исполнительная. По возвращении и чашка моя, слегка парящая, на столе стоит, и даже пряниками она все же поделилась. Аж целых три штуки оставила. Ладно, мне хватит. Опять же, нормальные люди от сладкого полнеют, а я – не Маша, чтоб сладкое и мучное лопать, как не в себя, и при этом умудряться сохранять стройность в талии. Видать, и правда какое-то «колдунство», не иначе. Ведьма! Но красивая.

– А это что за фигня, – киваю я на экран висящей на стене «плазмы».

– Где? – оборачивается девушка. – Ой, не знаю… Только что сериал какой-то шел.

Ага, шел сериал, точно помню, глянул мельком, когда руки мыть уходил. Очередная нашего производства байдовина «типа про полицию». Из тех, от которых настоящие полицейские в истерике бьются и от хохота разогнуться не могут. Зато сейчас на экране здоровенный логотип местного, Питерского телеканала, а поверх него – ничего хорошего не предвещающая надпись: «Мы прерываем вещание для трансляции важного сообщения. Оставайтесь с нами».

– Это вообще что? – Маша скорее озадачена, чем встревожена.

– Военный переворот, – по-идиотски и совершенно невпопад хихикаю я.

– Чего⁈ – глаза у девушки становятся почти как у анимешного персонажа – большие и круглые.

– Хотя, нет. Тогда бы «Лебединое озеро» включили, традиция, – продолжаю нервно хохмить я. – Слушай, прости, это глупая шутка. Но что-то хорошее с таких вот заставок не начинается.

В этот момент заставку на экране сменяет изображения сидящей в студии ведущей, и Маша хватается за пульт.

– … сим свои извинения за причиненные неудобства и предлагаем прослушать экстренное сообщение…

За кадром где-то неподалеку от камеры, что-то гулко, с дребезгом, рухнуло на пол. Ведущая недоуменно вскинула взгляд, явно пытаясь сквозь яркий свет осветительных приборов разглядеть, что происходит. Но профессионализм – прежде всего, и она продолжает.

– Полной информацией о произошедшем наш телеканал на данный момент не располагает, однако достоверно известно о произошедшем буквально несколько минут назад в Москве крупном террористическом акте с применением…

За камерой упало что-то еще, по звуку – явно тяжелое, а потом раздалась громкая и какая-то испуганная матерная тирада.

– Ребята, вы там с ума сошли? Мы в эфире! – на лице ведущей негодование просто крупными буквами написано. – Прошу прощения за технические накладки, уважаемые телезрители. Итак, в Москве произошел террористический акт с применением неустановленного химического, биологического либо психотропного оружия… Обстоятельства в данный момент уточняааа…

Монолог девушки на экране прерывается каким-то диким, нечеловеческим воплем сразу нескольких глоток.

– Вы чего творите⁈ – привстает девушка-диктор. – Мы же в прямом эфире!!! Артем, Саша, что у вас там?

В реальность того, что происходит потом, поверить сложно. С разных сторон камеры в кадр какими-то обезьяньими, дерганными прыжками врываются сразу двое. Они с разбегу сбивают и роняют на пол студии и стойку с ноутбуком, за которой сидит ведущая, и ее саму вместе с небольшим, вроде барного, крутящимся табуретом. А потом… В угол обзора камеры происходящее на полу попадает далеко не полностью, но и того, что видно – хватает за глаза. Эти два… существа… назвать их людьми у меня язык не повернется, буквально рвут зубами в клочья и живьем жрут телеведущую. Та дико визжит и отбивается руками и ногами, но справиться с двумя навалившимися на нее мужиками, да еще и такими агрессивными…Больше всего творящееся на экране напоминает сцену какого-нибудь дешевого слэшера*, из тех, где бутафорская кровь хлещет в потолок и клочья мяса летят прямо в объектив камеры. Вот только с чего бы кому-то разыгрывать сцену из зомби-муви в прямом эфире?

*Слэшер – разновидность фильмов ужасов, изобилующих сценами кровавых убийств.

А эти двое… Да от них просто мороз по шкуре. Если это и спецэффекты, то чертовски хорошие. Потому что безумие в покрасневших от лопнувших кровеносных сосудов глазах вполне реалистичное. Безумие и дикая, животная ярость. Да и кровь, которой они сейчас залиты чуть не с головы до пят – выглядит никак не бутафорской. И двигаются они как-то жутко. На ум почему-то внезапно приходят кадры из совсем недавно триумфально прошедшей по кинотеатрам второй части «Мировой войны Зет», с нестареющим Брэдом Питтом в главной роли. Там превращающихся в зомби граждан точно так же корежило и колбасило.

Меж тем несчастная ведущая затихла, Судя по обилию крови на рожах этих двух упырей – они ей и сонную артерию, и яремную вену перегрызли. А это пять-шесть секунд хлещущей во все стороны фонтаном кровищи – и все. Один из окровавленных вдруг дергается, привстает и замирает, словно к чему-то прислушивающийся хищник, а потом бросается куда-то. Хороший прыжок у него вышел, любому олимпийскому чемпиону по легкой атлетике дай бог такие. Сбитая им камера падает набок и картинка на экране сменяется вертикальными разноцветными полосами.

И что это вообще было?

– Это что, Сереж? – испуганно смотрит на меня Белова. – Розыгрыш какой-то? Пранк?

– Без понятия, – честно отвечаю я. – Но как-то слабо верится. Больно глупая шуточка для крупного телеканала. Опять же – без повода…

Маша снова хватает «лентяйку» и начинает быстро «перелистывать» каналы. По некоторым идут какие-то передачи и фильмы, но на большинстве – либо помехи, либо настроечные испытательные таблицы. Что-то мне подсказывает, что для идиотской шутки масштабы происходящего крупноваты.

– И что теперь? – сейчас Маша явно видит во мне мужика, который должен все выяснить и принять решение.

Стоп! А ведь есть один вариант! Я тут в прошлом году заморочился с одним мобильным приложением, через которое можно было к московским уличным камерам подключиться. Хотел на парад в честь Дня Победы с необычной точки поглядеть. А потом приложение так и не снес, до сих пор установлено, благо – бесплатное.

– Спокуха, Маня, я – Дубровский! – попытался я хоть чуть-чуть успокоить девушку. – Сейчас сами глянем, что там стряслось у них в Москве, и поймем, что это просто идиотский розыгрыш…

Ага, мне бы ту уверенность, которую я сейчас изобразить на роже и в голосе пытаюсь. Ну, вот, запустилась прога, у меня там как раз на трансляцию уличных камер с Тверской все настроено было. Вот и глянем…

Вот и глянули. Надежда на лучшее, только что теплившаяся где-то в глубине души, погасла окончательно. Потому что картинка на экране моего смартфона – откровенно нерадостная.