Текст книги "Предшественники Дарвина в России"

Автор книги: Борис Райков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

элементов, которые носятся в бесконечном воздушном

пространстве».

По Кейзерлингу, миазм а действует не на взрослые

формы, а на зародыши (les germes, les elementes de

germination). Это он повторяет во многих местах. Кроме

того, это действие является, повидимому, не длительным,

как, например, влияние почвы или климата, а скорее

преходящим, может быть даже однократным, так как сама

миазма – явление временное. Следовательно,

перерождаются эмбриональные формы.

Что касается учения Дарвина, то гипотеза

Кейзерлинга имеет с ним только то общее, что в обоих случаях

фигурирует изменяемость видов. В остальном гипотеза

Кейзерлинга очень далека от учения Дарвина. Поэтому,

когда появилось это учение, друзьям и знакомым

Кейзерлинга было очень интересно узнать, как он относится

к дарвинизму и разубедился ли он в своих собственных

взглядах на факторы эволюции.

Биографы Кейзерлинга сообщают, что он довольно

охотно вел устные беседы на эту тему, однако написать

свои соображения по поводу учения Дарвина всегда

отказывался, несмотря на усиленные просьбы. Наконец,

в 1888 г., уступая желанию своего сына, он изложил

свои взгляды на этот вопрос в двух длинных письмах

к сыну, написанных в декабре 1888 и в мае 1889 г.

Из этих любопытных документов, написанных почти

через сорок лет после появления статьи Кейзерлинга,

о которой упомянул Дарвин, видно, что маститый ученый,

которому было в то время 73 года, отказался от своей

гипотезы происхождения видов путем воздействия ча

них мельчайших миазматических частичек, притекающих

из внешней среды.

К учению Дарвина Кейзерлинг отнесся с большим

сочувствием. По его мнению, дарвинизм очень удачно

объяснил множество биологических фактов, хотя у него

нет уверенности в том, что учение Дарвина разъяснило

все вопросы видообразования. «Однако учение Дар-

91

вина, – пишет Кейзерлинг, – без существенного

изменения его основ, повидимому, вполне может быть развито

до такой степени, чтобы объяснить также и то, что до

сих пор не имело объяснения».

Кейзерлинг отдает также должное эрудиции

Дарвина и его добросовестности как исследователя. Он

отмечает, что это учение прекрасно обосновано

наблюдениями и опытами, весьма основательно трактует вопрос

о происхождении рас и разновидностей и смело подходит

к происхождению систематических видов. Тем не менее,

учение Дарвина является, по мнению Кейзерлинга, пока

лишь гипотезой, требующей дальнейшей проверки и

разработки.

Отношение Кейзерлинга к дарвинизму видно, между

прочим, из его отзыва на книгу Н. Я. Данилевского

«Дарвинизм» (1885), представленную в Академию наук

на премию. В этом объемистом трактате, очень

нашумевшем в свое время, Данилевский поставил целью

опровергнуть дарвинизм как «лжеучение». Академия послала

книгу на отзыв Кейзерлингу как своему

члену-корреспонденту. Отзыв был отрицательный. «Дарвинизм сейчас, —

так писал Кейзерлинг, – единственное учение,

решающее задачу о происхождении и уничтожении видов. Для

доказательства своей теории Дарвин не мог пользоваться

только явлениями, происходящими на наших глазах. . .»

Книга, по мнению Кейзерлинга, не заслуживает премии,

так как «результаты, полученные Данилевским, для

науки весьма незначительны».

Возвращаясь к статье Кейзерлинга, отметим весьма

любопытные рассуждения его на тему о том, шла ли

органическая эволюция путем мелких непрерывных

изменений, как учил Дарвин, или процесс перехода одного

вида в другой совершался прерывисто, скачками.

«Дарвинисты, – пишет Кейзерлинг, – склоняются к первому

предположению и верят в него твердо и неуклонно,

однако не приводя никаких доказательств. Изречение:

«природа не делает скачков» – пользуется среди них

большим весом. Однако они забывают, что самый

ничтожный сдвиг в зародышевых элементах может повести

к значительным отклонениям при дальнейшем ходе

развития и при образовании окончательных форм... В

хроматине, – указывает далее автор, – можно не заметить

сколько-нибудь заметного скачка, но в конечных формах

92

скачок может быть. Целый ряд других явлений

свидетельствует о скачкообразном развитии (sprungweise Diffe-

renzierung) растений и животных».

Отсюда видно, что Кейзерлинг, разделяя в целом

воззрения Дарвина, не был однако сторонником

постепенной непрерывной эволюции видов, но придерживался

гипотезы скачкообразного развития: «Животный и

растительный мир на земле, – говорит Кейзерлинг в другом

месте, – поднимался ко все более высокой и все более

дифференцированной организации по ступеням, а не по

косвенной плоскости». Сдвиги, в результате которых

возникают новые формы, происходят, по мнению Кейзер-

линга, «не беспрерывно, но ритмически».

«Я думаю, – пишет Кейзерлинг, – что три

предпосылки, выдвинутые Дарвином – изменчивость, отбор и

наследственность – действуют подготовительно – пока

после длинного ряда изменений в зародышевых

элементах совокупность этих изменений не достигнет известного

предела». Тогда вид начнет размножаться «в некотором

новом ритме», т. е. превратится в новый вид, либо

прекратит свое существование.

Несомненно, Кейзерлинг связывал такие изменения и

превращения с соответствующими изменениями во

внешней климатической среде. Органические тела были

подготовлены, по его словам, предшествующими изменениями

земной поверхности. Первое появление цветковых

растений вместо занимавших ранее исключительное

положение споровых растений объясняется физическими и

химическими влияниями извне, которые обусловили смену

видов и т. д. Идентичность же развития флор и фаун

на всем земном шаре и их последовательность

Кейзерлинг объясняет тем, что жизнь на Земле развилась из

однородного исходного материала – примитивных

клеточных элементов или протопластов.

Надо заметить, что изложение Кейзерлинга не всегда

достаточно ясно и отчетливо. Однако в целом его

биологические воззрения представляют несомненный интерес,

тем более, что никогда не были предметом изучения

в нашей литературе по истории биологии.

Биографические данные. Трактат Горянинова «Первые

черты системы природы». Эволюционные воззрения

Горянинова. Отклики современников на его взгляды.

Учебники Горянинова. Травля Горянинова со стороны

реакционного журналиста Сенковского.

Одновременно с геологом Д. И. Соколовым в

Петербурге в 30-х годах прошлого века работал другой

сторонник идеи эволюции – профессор Медико-хирургической

академии, ботаник по специальности, П. Ф. Горянинов.

Он был убежденным приверженцем этой идеи и понимал

ее очень широко – как мировой процесс всеобщей

эволюции.

Павел Федорович Горянинов (1796—1865) родился

в небогатой семье в г. Могилеве и там получил

первоначальное образование. Пятнадцатилетним подростком он

поступил учеником в местную аптеку, где работал семь

лет и основательно познакомился с химией и

фармакологией. В 1817 г. Горянинову удалось поступить в число

студентов Медико-хирургической академии в Петербурге,

которую он окончил с золотой медалью, зарекомендовав

себя прекрасным работником. Он немедленно начал

трудиться над своей докторской диссертацией, зарабатывая

средства к жизни медицинской службой в госпитале.

После защиты диссертации, написанной по тогдашнему

обычаю на латинском языке, Горянинов получил

должность преподавателя в Медико-хирургической академии

и с осени 1825 г. начал читать студентам курс

ботаники. Позднее ему пришлось преподавать также зоолсз-

гию и минералогию, причем по всем этим трем

предметам он напечатал для студентов учебные руководства.

94

Обладая весьма серьезной научной подготовкой в раз-

личных областях естествознания, а сверх того занимаясь

ботаникой как специалист, Горянинов пришел к мысли

связать обширный и разнородный материал

естественных наук одной обобщающей идеей. Такой универсальной

связью для Горянинова

явилась идея о

саморазвитии мира – как

органического, так и

неорганического,—

другими словами,

эволюционная идея.

В 1834 г. Горянинов

напечатал на эту тему

на латинском языке

весьма любопытный

трактат, который

назвал «Первые черты

системы природы,

построенной на всеобщей

естественной связи и

прогрессивном

развитии». Таким образом,

уже в заглавии был

указан руководящий

принцип системы

Горянинова—идея

прогрессивной эволюции,

охватывающей ВСЮ При– Павел Федорович Горянинов.

роду. С этой точки

зрения, по мнению автора, и надо рассматривать все тела

природы – как живой, так и неживой. Эволюция, по

мнению Горянинова, является всеобщим мировым законом:

«Природа шествует, – по его словам, – от простого к

сложному, от низшего к высшему, от связанного и

несовершенного к свободному и совершенному». Природа

едина, все в природе связано между собой. В основе всего

существующего лежит вечный невесомый эфир, от

которого все и произошло. Первоначально возникли простые

химические элементы, из которых образовались вода,

воздух и минеральные тела. На основе минеральной жизни и

вслед за ней возникла растительная жизнь и стала

развиваться от низших растений к высшим. Наконец, появилась

животная жизнь – также от низших животных к

высшим– которая привела, в конце концов, к появлению на

земле человека.

Горянинов изобразил эту картину эволюции мира

в виде схематического чертежа, где ход развития показан

в форме повышающейся спиральной линии.

Рассмотрим ближе некоторые части этой схемы.

Развитие растительного мира Горянинов представлял себе

следующим образом. Первыми появились лишайники и

печеночники, затем пошли мхи, плауны и хвощи и,

наконец, папоротники. От папоротникообразных произошла

большая группа ложноспоровых, под которыми

Горянинов разумеет голосемянных. За голосемянными следуют

покрытосемянные, которые делятся на две группы,

отвечающие однодольным и двудольным. Горянинов очень

тщательно разработал эту схему, причем он различает

12 классов и 48 порядков растений. Система Горянинова

является естественной системой и построена на

генетических (родственных) отношениях отдельных групп,

поэтому представляет собою эволюционное построение.

Профессор Б. М. Козо-Полянский, который подробно

изучил ботаническую систему Горянинова, ставит ее

очень высоко и называет даже единственной

оригинальной русской системой растительного мира,

опубликованной в течение XIX столетия. В своей системе, как

доказывает Б. М. Козо-Полянский, Горянинов предвосхитил

некоторые позднейшие научные открытия в области

морфологии и систематики растений и подошел довольно

близко к установкам современной ботаники.

Горянинов считал, что растения и животные имеют

общее происхождение и пошли от одного корня. Этому

одному корню он дал название «срединное царство» или

царство «животно-растений», иначе, «зоофитов». Это

как бы первоначальный резервуар жизни, куда относятся

организмы, обладающие и растительными, и животными

признаками и возникающие путем самопроизвольного

зарождения. В одну сторону пошли от них растения,

в другую – животные.

В таком же эволюционном порядке строит Горянинов

и животное царство. Первоначальную ступень его

развития представляют инфузории, затем следуют лучистые

животные, моллюски, кольчецы, членистоногие, далее

идут рыбы, амфибии и рептилии, птицы и млекопитаю-

96

щие. О появлении человека Горянинов говорит таким

образом: «И так все это предшествует совершеннейшему

порождению природы – организму человека, который

венчает собою все эти произведения, сопрягая

разнообразные формы в гармоническом единстве, соединяя

животное и разумное начало и целостно себя в этом

проявляя».

В системе животного царства у Горянинова есть

немало натяжек и отдельных неудачных построений,

например, попытка связать рыб с ракообразными через

посредство сростночелюстных рыб, имеющих костный панцырь,

но дело не в этих ошибках, которые были неизбежны при

тогдашнем состоянии науки, а дело в том, что система

Горянинова преследовала совершенно правильно

поставленную цель – показать филогенетическую

(кровнородственную) связь между отдельными группами

животных организмов, выводя высших из низших.

Таким образом, Горянинов положил идею эволюции

в основу своей системы мира. Материальной

первоосновой мира он считает сочетание химических элементов, от

которых и произошло все существующее, причем

неорганический мир тесно связан путем переходов с

органическим, животные связаны с растениями и, наконец,

человеческий род – позднее всех появившаяся и наиболее со

вершенная форма проявления всеобщей жизни.

Эволюцию же Горянинов понимает как повышение организации

от более простого к более сложному, от менее

совершенного – к более совершенному. Таким образом, эволюция

в представлении нашего натурфилософа представляет

ряд посредствующих изменений, причем каждое новое

состояние представляет собою как бы новую ступень

развития того же самого объекта.

Хотя система Горянинова не свободна от многих

натяжек и метафизических домыслов, на которых мы не

будем останавливаться, но для науки 30-х годов

прошлого века она была во всяком случае прогрессивной

попыткой талантливого русского ученого осмыслить

окружающий мир.

Интересно, что Горянинов, как и Пандер, допускал

в процессе эволюции живой природы изменяющее

влияние условий существования, или факторов окружающей

среды. Например, в своем курсе ботаники он пишет:

«Первоначальный вид растений может изменяться от

97

чрезмерной тучности почвы, излишней влажности илч

сухости, недостатка света, также от культуры, особенного

свойства года, климата и других влияний». Дальше автор

указывает, что такие видоизменения «бывают нередко

наследственными», и приводит в качестве примера ряд

культурных растений.

Изложив в своем философском трактате «Первые

черты системы природы» основной взгляд на природу как

на развивающееся целое, Горянинов не отступал от этой

идеи в течение всей своей последующей

научно-литературной деятельности. Спустя девять лет он переработал

свое первое сочинение и в 1843 г. издал его вторично под

другим названием, которое по-русски можно перевести:

«Четырехчленная система всей природы». Эта

последовательность во взглядах нашего ученого тем более

замечательна, что высшее ученое учреждение того времени,

каким была Академия наук, встретило философский

трактат Горянинова неодобрительно и осудило его как

попытку беспочвенного умствования в естествознании.

Однако среди современников Горянинова нашелся

научный работник, который уяснил идеологическое

значение сочинения Горянинова. Это был врач-писатель Кон-

дратий Иванович Грум-Гржимайло, предок известного

географа-путешественника Г. Е. Грум-Гржимайло. Он

издавал много лет подряд медицинский журнал «Друг

здравия», сыгравший в свое время большую

просветительную роль. В этом журнале Грум-Гржимайло поместил

очень сочувственный отзыв о трактате Горянинова, из

которого видно, что рецензент ясно понял великое

научное значение идеи Горянинова: «Это – смелый,

гениально-аналитический взгляд на земную природу», – так

охарактеризовал Грум-Гржимайло основную мысль

Горянинова. Однако голос рецензента остался одиноким, и

трактат русского ученого был совершенно забыт и

получил должную оценку лишь в наше время, через сто

с лишком лет после его появления.

Скептическое отношение к взглядам Горянинова,

которое он встретил со стороны Академии наук, не заставило

его, однако, отказаться от своих мнений, и он продолжал

проводить их и в последующих своих сочинениях, именно

в своих учебниках минералогии, зоологии и ботаники.

В учебнике минералогии, вышедшем в 1835 г.,

Горянинов проводил мысль, что минеральный мир также по-

98

своему живет, между различными царствами природы

нет резких переходов и вся природа от камня до человека

представляет единое развивающееся целое. При этом он

указывал на кристаллы, которые якобы обладают

некоторыми свойствами, сходными со свойствами живых тел,

например, способностью роста.

В 1837 г. Горянинов напечатал объемистый (около

800 страниц) учебник зоологии. В этой книге также

проводится, хотя и в очень осторожной форме, мысль о

родственно-кровной связи животных между собою, причем

изложение начинается со «срединного царства» – живот-

но-растений, и материал дается в восходящем порядке —

от инфузорий до млекопитающих. К сожалению,

Горянинов, не будучи по специальности зоологом, слишком

положился на немецкого зоолога Окена и ученика

последнего, Каруса, заимствовав их натурфилософские

схемы, в которых оказалось много надуманного и

искусственного. Этим воспользовался реакционный писатель

того времени Сенковский, редактор весьма

распространенного журнала «Библиотека для чтения». Он жестоко

«разделал» книгу Горянинова в своем журнале, заявив

под конец, что ее «надо бросить в огонь и для чести

русских наук забыть о ней как можно скорее». Таким

образом, все ценное, что было в сочинении Горянинова, было

высмеяно и опорочено. Отрицательный, хотя и

сдержанный отзыв дала и Академия наук. Один только Грум-

Гржимайло поддерживал оскорбленного автора, но это

было для нег лишь малой каплей утешения.

В 1841 г. вышел в свет третий учебник Горянинова

для высших учебных заведений: «Основания ботаники».

В этой книге идея эволюции также получила ясное

отражение. Автор подробно указал на значение

естественного метода в построении системы растений, причем

назвал этот метод основной целью изучения ботаники.

Предложенная им оригинальная система растительного

царства носит определенно филогенетический характер,

так как построена на родственных отношениях отдельных

групп и дает картину развития растительного мира

от низших к высшим. Профессор Б. М. Козо-Полян-

ский справедливо считает Горянинова на основании

его системы растений «пионером эволюционной

ботаники».

К сожалению, и этот труд Горянинова не встретил

99

признания у современников. Влиятельный журнал того

времени «Отечественные записки» поместил о книге Горя-

нинова скептический отзыв, причем совершенно не

удостоил вниманием оригинальную систему Горяни-

нова.

Таким образом, Горянинов как ученый оказался

непризнанным в своем отечестве. Эти неудачи произвели на

него очень тяжелое впечатление, и под конец жизни он

впал в такое угнетенное душевное состояние, что ничего

не хотел больше издавать под своим именем.

Главной чертой Горянинова была любовь к науке,

соединенная с широким обобщающим мышлением,

большими разносторонними познаниями и выдающимся

трудолюбием. Будучи человеком очень мягкого и даже

робкого характера, он не имел никакого желания вступать

в полемику для отстаивания своих научных воззрений,

хотя никогда не отказывался от них.

В последний период своей жизни наш ученый находил

большое утешение в специальных ботанических занятиях,

обрабатывая группу сцитаминиевых – однодольных

растений, представители которых не встречаются у нас

в диком состоянии и разводятся только «в садах с

декоративными целями. Изучая эту группу растений,

Горянинов пересмотрел не только все русские гербарии, но ездил

за границу, где знакомился со сцитаминиевыми по

гербариям Лондона, Парижа и Лейпцига. Результатом этих

занятий была монография на латинском языке (1847),

доступная только ученому кругу специалистов, над

которой наш автор трудился более десяти лет.

Заслуживает упоминания еще одно большое

сочинение Горянинова: «Грибы, плесени и пылевики» (126 стр.),

напечатанное в 1848 г. Эта забытая работа представляет

собою первый на русском языке научный трактат о

грибах, с подробными сведениями о них, и содержит

систематический обзор грибов с весьма любопытными

русскими названиями, которые были впоследствии заменены

иностранными. Так, например, Мисог назывался тленник,

Penicil ium – кистевик, Pilobolus – верхомёт, и т. д.

Что касается до служебной деятельности Горянинова,

то он всю жизнь работал в качестве профессора Медико-

хирургической академии в Петербурге. В 1851 г. он

вышел в отставку и жил на покое, продолжая заниматься

своими любимыми растениями.

100

О личной жизни Горянинова известно весьма мало.

Он был бездетен и вел тихую замкнутую жизнь ученого-

труженика. Умер 67 лет от роду 21 октября 1865 г.

Научная деятельность Горянинова может служить

примером того, как идеи, значительно опередившие свое

время, очень часто игнорируются и осуждаются

современниками, а затем забываются и получают признание

лишь у позднейших поколений.

Биографические сведения. Деятельность Дядьков-

ского в Медико-хирургической академии. Влияние его

на студентов. Диссертация Дядьковского о действии

лекарств на человеческое тело. Философский

материализм Дядьковского. Элементы эволюционизма в

сочинениях Дядьковского. Дядьковский как сторонник

«рациональной медицины». Патриотизм

Дядьковского. Изгнание его из Московского университета

в 1836 г. Болезнь и смерть Дядьковского.

Ломоносовскую материалистическую традицию в

науке продолжил в начале XIX в. крупный московский

врач-терапевт, профессор Московской

Медико-хирургической академии и Московского университета Иустин

Евдокимович Дядьковский (1784—1841). Он происходил

от бедных родителей духовного звания. В 1809 г. после

окончания семинарии ему удалось попасть в Московскую

Медико-хирургическую академию, которую он блестяще

окончил и был оставлен при академии для подготовки

к профессорскому званию. Большой энтузиаст науки,

Дядьковский, кроме медицины, интересовался

естествознанием, занимался ботаникой и зоологией, собирал

коллекции и т. д. Обладая замечательной памятью, он

изучил в совершенстве шесть языков, причем на латинском

языке писал и говорил вполне свободно. В академии

Дядьковский преподавал сперва ботанику и

фармакологию, а затем перешел на общую патологию и терапию.

Вел также частную терапию и клинику. Лекции его

отличались глубиной содержания и прекрасным живым

изложением.

Студенты очень любили своего профессора. По

словам его биографа, если студенты что-либо выносили из

102

академии, то были этим обязаны главным образом

Дядьковскому. Иногда он устраивал научные диспуты

между студентами, в которых и сам принимал участие.

Диспуты эти продолжались иногда целые часы, студенты

пропускали казенный обед, но никто не думал оставить

аудиторию и никакие звонки не помогали.

Врач-антрополог В. Н. Бензенгр в своих

воспоминаниях очень образно рисует фигуру Дядьковского на

профессорской кафедре: «Звездою Академии считался, и

совершенно справедливо, Иустин Евдокимович Дядьков-

ский, читавший нам пропедевтику, как она тогда

называлась, по-теперешнему же – общую патологию. Роста

выше среднего, довольно полный, на вид здоровый, но

пожилой уже мужчина... с очень большими на выкате

черными выразительными глазами, с толстым круглым

носом, с умным ртом, величаво входил в большую

аудиторию Дядьковский в плаще или в шубе, садился

в кресло, словно ими драпировался, и тихо, плавно

начинал речь, которая непрерывно лилась полных два часа.

Ни остановки, ни запинки, ни подыскивания слов, ни

поправок – ничего подобного, истинное красноречие».

В 1816 г. Дядьковский опубликовал для получения

степени доктора медицины диссертацию на латинзком

языке под заглавием: «Рассуждение о действии лекарств

на человеческое тело».!

Эта работа молодого врача, несмотря на специальный

характер, содержит целый ряд высказываний не только

по поводу медицинских теорий, но и по общим

проблемам естествознания. Дело в том, что Дядьковский

поставил себе задачей осмыслить действие лекарств на

человеческое тело, опираясь на знание сущности тех

процессов, которые происходят в живом организме. Такая

постановка вопроса привела автора к критике популярных

в тогдашней медицине виталистических теорий – с

позиции научного материализма. Таким образом Дядьковский

отразил в своей диссертации общие вопросы

философского мировоззрения. Он примкнул к

материалистическому направлению, которое вело свое начало от

Ломоносова и Радищева, и явился среди биологов наиболее

1 Эта диссертация в переводе на русский язык опубликована

проф. С. Л. Соболем в V томе Трудов института истории

естествознания АН СССР, 1953, стр. 157—190.

103

стойким, последовательным и авторитетным сторонником

этого философского течения в России. Всю жизнь он не

уставал ратовать за экспериментальный метод исследова

ния и бороться с идеалистическими теориями, которые

господствовали тогда в естествознании и медицине.

В противовес этим теориям Дядьковский утверждал,

что в науке нет места таким метафизическим понятиям,

как «душа», «жизненная сила» и т. п. «Всякое тело, -

писал он в своей диссертации (1816 г., стр. 31), —

животное или растительное – не может иначе

воспроизводиться или образоваться как только от других тел или

другой материи».

Дядьковский утверждал, что материя является

началом всего существующего: «Первый источник, из

которого должно почерпать объяснения всех тайн природы,

должно искать не в силе или в каком-либо особенном

начале, которое доселе старались отыскать и которое

теперь можно отвергнуть как бесполезное произведение

вымысла, но только в материи как безусловной причине

явлений» (Диссертация, 1816 г., стр. 32).

«Нет никакой нужды, – говорит Дядьковский

(стр.32), – воодушевлять материю каким-либо

жизненным духом или, следуя трансцендентальным

философам, * оживотворять ее идеею всеобщей жизни, или

разделять на часть объективную и субъективную. Сама

материя как материя, по нашему мнению, жива: сама

материя содержит в себе начало или основание всех

своих действий, т. е., в самой материи заключается

способность производить все те действия, которые мы заме

чаем в ней...»

Таким образом, Дядьковский провозгласил

материализм в естественных науках и в медицине как

единственный способ объяснить явления природы и познать

свойства человеческого организма.

Из этой основной установки, несомненно, и

проистекают эволюционные воззрения Дядьковского. На место

метафизических объяснений он поставил «рациональ-

цые» – пользуясь его собственным выражением. А таким

рациональным объяснением природы и человека и

1 Под трансцендентальными философами Дядьковский

разумеет Канта и Шеллинга.

104

является теория исторического развития органического

мира, т. е. эволюционная теория.

Дядьковский не допускал чуда в природе, при

котором каждый существующий на Земле вид был «создан

в отдельности при творении» (Диссертация, 1816 г.,

стр. 23). Он указывал на изменчивость видов под

влиянием внешних факторов, на различные уродства, как

примеры изменчивости под влиянием внутренних

причин: «Как в царстве животном, – пишет он, – так и

растительном, бывают неделимые как бы совершенно

перерожденные. Сюда относятся различные

перерождения растений и животных от климата, пищи и образа

жизни; различные уродливости, происшедшие по

недостатку или излишеству членов, по изменению

обыкновенного положения частей и по особому устройству»

(Диссертация, 1816 г., стр. 23—J24).

Здесь Дядьковский аргументирует для

доказательства эволюции тем же самым фактическим материалом,

на который указывали в XVIII в. Вольф и Каверзнев.

Он распространяет мысль об естественном

происхождении и на человека: «Природа, конечно, – пишет он

(стр. 34), – может произвести тело человеческое и не

другим каким-либо образом произвела, как необходимо

тем же, коим и другие тела производит... »

В другой своей работе, оставшейся в рукописи

(Общая патология и этиология, стр. 370), Дядьковский

выражается яснее и даже набрасывает картину последователь

ного развития жизни на Земле: «Начиная с возможного

бытия человека и прочих существ... оные беспрерывно

изменяются и особенно в предшествовавших периодах.

Сначала земля была населена весьма малым

количеством животных и растений, сперва были водоросли и

моховидные и малое число слизняков; потом, как натура

вещей изменилась, и явились более и более совершенные

тела и, наконец, человек».

Из указанного следует, что Дядьковский в 1816 г.

стоял на эволюционной точке зрения и сохранил эту

установку и в своей последующей научной деятельности.

Как врач Дядьковский стоял на голову выше своих

современников. Он требовал от медицины не

«эмпирического лечения», когда врач дает лекарства, не отдавая

себе никакого отчета в сущности происходящих

процессов, но хотел основать «рациональное лечение», т. е.

105

такое, при котором врач старается понять и сущность

заболевания, и способ действия лекарства. Другими

словами, Дядьковский считал основой рациональной

медицины соединение опыта с умозрением, или, иначе говоря,

теории с практикой – требование, которое является

вполне актуальным и для нашего времени.

Надо отметить еще одну сторону деятельности этого

крупного человека. Он был большим патриотом

отечественной медицины и постоянно твердил о засилии

иностранцев в русской науке, осуждая слепое преклонение

русских перед Западом: «Вот двадцать лет доказываю

я, – писал он в 1836 г., – что русские врачи при

настоящих сведениях своих полную имеют возможность

свергнуть с себя ярмо подражания иностранным учителям и

сделаться самобытными...»

Все это создало Дядьковскому немало врагов.

Неудивительно, что академическая карьера этого

замечательного самородка оказалась непрочной. В 1831 г. он

перешел из Медико-хирургической академии в

университет, а спустя четыре года был уволен навсегда за

«свободомыслие», которое выразилось, между прочим,

в том, что Дядьковский «пошутил» на лекции по поводу

почитания «святых мощей». Шутка Дядьковского была

только поводом для его изгнания из университета.

Реакционеры не могли допустить проповеди материализма

с университетской кафедры, хотя бы и в прикрытой

форме.

Потеря университетской кафедры тяжело отразилась

на опальном профессоре. Его любимое дело было

разрушено. До того времени он отличался крепким здоровьем,

но теперь он стал хандрить и болеть, поехал для лечения

на Кавказ и там скончался в 1841 г. 56 лет от роду.

Характерно для образа мыслей Дядьковского, что,

умирая, он отказался принять священника.

За последние годы для выяснения значения Дядьковского

для русской медицины и естествознания сделано многое. Кроме

статей, посвященных Дядьковскому, вышло несколько книг:

Ю. А. Ш и л и н и с, Врач-философ И. Е. Дядьковский; С. Р. М и-

к у л и н с к и й, И. Е. Дядьковский, мировоззрение и

общебиологические взгляды; А. Г. Л у ш н и к о в, И. Е. Дядьковский и клиника

внутренних болезней XIX века. Последняя из указанных работ

дает наиболее полное представление о Дядьковском как о враче

и естествоиспытателе.

106

Сведения о жизни Максимовича. Его труды по

естествознанию. Влияние со стороны М. Г. Павлова.

Биологические взгляды Максимовича. Максимович как

эволюционист. Неожиданный перелом в жизни и

деятельности Максимовича.

К числу эволюционистов 20—30-х годов прошлого

века надо отнести также профессора Московского

университета ботаника М. А. Максимовича, очень