Текст книги "Предшественники Дарвина в России"

Автор книги: Борис Райков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

2 С. Л. Соболь, Ранние эволюционные воззрения Н. А.

Северцова. Тр. Совещ. по истории естествознания 24—26 дек. 1946 г., М., 1946, стр. 299—309.

167

на разные оговорки, свидетельствующие о его научной

осторожности, принимал в 1860—1861 гг. общую теорию

эволюции.

К I860 г. относится также статья Северцова об

акклиматизации животных, напечатанная в журнале

«Русский вестник». Внимание нашего ученого к вопросам

акклиматизации вполне понятно, так как эта проблема

непосредственно связана с вопросом об отношении

организма к среде, вопросом, который стоял, как мы видели,

в центре научных интересов Северцова.

«Что такое акклиматизация?» – спрашивает

Северцов в этой статье и отвечает: «Перемена внешних

условий жизни животного или растения. Без

акклиматизации мы имеем только наблюдения над бытом животных.

Причины явлений, отношение животного к среде, где оно

живет, нужно угадывать из сравнения различных

наблюдений. Только поверка опытом может устранить этот

гадательный элемент из биологии животных».

Северцов, как и Рулье, ждал от акклиматизации

весьма многого – как в научном, так и в практическом

отношении. Он старался всячески поддерживать и

пропагандировать эту идею, осуществление которой

требовало, однако, значительных затрат и не всегда давало

сразу положительные результаты.

Мы подвергли разбору те материалы, на основании

которых можно судить об эволюционных воззрениях

Северцова в додарвиновское время. Не остается

сомнения в том, что Северцов действительно принадлежит

к категории ранних русских эволюционистов, причем его

взгляды очень глубоки, оригинальны и в некоторых

отношениях предвосхитили даже дальнейший ход науки.

Заметим, что, когда Северцов читал свои лекции

в университете в феврале 1860 г., он еще ничего не знал

о теории Дарвина и ознакомился с нею только позднее.

По данным Г. П. Дементьева,1 это знакомство

произошло около 1864 г. М. А. Мензбир, лично хорошо

знавший Северцова, рассказывает,2 что последний далеко не

сразу принял теорию естественного отбора и вначале

отнесся к ней сдержанно. Убежденным дарвинистом Север-

1 Г. П. Дементьев, Н. А. Северцов. 1827—1885. М., 1948,

стр. 42.

2 Записки Русск. географ, общ., т. 13, 1886, стр. IX.

168

цов сделался начиная с 70-х годов, т. е. уже после своей

Туркестанской экспедиции. Действительно, обрабатывая

материалы, вывезенные из этой экспедиции, Северцов

уже осветил некоторые вопросы с точки зрения

естественного отбора. В этом отношении важное значение

имеет его монография о горных баранах,

опубликованная в 1873 г. В этой большой работе описываются

весьма подробно географические условия жизни,

распространение, нравы и строение тела азиатских горных

баранов. Здесь Северцов применяет теорию Дарвина

к вопросу об образовании видов диких баранов и

домашней овцы, пользуясь принципом естественного отбора.

Именно с этой точки зрения автор объясняет большой

рост, силу мышц и развитие рогов у диких баранов,

доказывая, что могучие самцы могли произойти путем

естественного отбора, так как они одолевают своих более

слабых или робких противников в борьбе за самок,

сталкивая соперников со скалистых обрывов.

Северцов считал свои наблюдения над горными

баранами особенно ценными именно с точки зрения

естественного отбора. Он пишет, что не нашел у Дарвина

примеров того, чтобы видовой или даже родовой признак,

постоянный у одних диких животных, у других диких же

форм характеризовал только непостоянные изменения

или даже личные различия, как это сам Северцов

наблюдал у баранов, а также у орлов, дроздов и проч.

«Это – одно из тех непосредственных, а не выведенных

из аналогии [между] признаками диких видов и

домашних пород, доказательств справедливости теории

Дарвина, которых почти нет в его, Дарвина, знаменитой

книге о происхождении видов».

Таким образом, Северцов не просто «принял» теорию

Дарвина. Он творчески применил его взгляды и

постарался обогатить теорию Дарвина такими фактическими

данными, которых нет у английского автора. Недаром

сам Дарвин относился с интересом к работам Северцова

и многого ждал от них.

Этой же темы Северцов коснулся и в своем

важнейшем зоогеографическом труде «Вертикальное и

горизонтальное распределение туркестанских животных». Здесь

он разобрал, между прочим, вопрос о диких родичах

домашней овцы и о причинах изменчивости горных

баранов в диком состоянии. Он полагал, что курдючная кир-

169

гизская овца имеет общего предка с диким аргали,

причем объяснил расхождение этих форм тем же принципом

естественного отбора. По мнению Северцова, человек,

приручая диких баранов, бессознательно подбирал

мелкие экземпляры, с которыми ему было проще

справиться и которые легче жирели и плодились в неволе.

В результате выработался тип малорослой домашней

овцы. В природе, напротив, шел отбор в другом

направлении. В условиях дикой жизни выигрывали более

сильные и крупные животные, как уже сказано выше. Таким

образом, в природе бараны становились крупнее,

следовательно, изменялись в противоположном направлении,

чем одомашненные животные, хотя сохранили многие

общие с ними черты. «Описанный естественный подбор —

не догадка, – не дедуктивный вывод», – пишет Север-

цов, указывая на ряд фактов, подтверждающих это

мнение.

Таким образом, в вопросе о происхождении новых

видов наш ученый принял дарвинову теорию борьбы за

существование и выживания наиболее

приспособленных. Однако в отличие от некоторых других

дарвинистов, Северцов попрежнему допускал также

изменяющее действие фактора среды, а именно —

непосредственное влияние на животных горного воздуха,

питательных альпийских пастбищ и т. д. «Сравнение

нынешних диких видов, – пишет Северцов в той же работе, —

указывает еще изменяющее условие: они тем рослее и

рогатее, чем на больших высотах живут. Поэтому,

вероятно, что крайне питательные альпийские пастбища

и редкий горный воздух усиливали действие

естественного подбора на продолжительность роста и увеличение

размеров диких баранов. Редкий холодный горный

воздух вообще увеличивает размеры: это видно и у птиц

при сравнении близких видов...»

Отсюда видно, что Северцов, несомненно, принимал

и прямое влияние среды на организмы как фактор

изменчивости. Следовательно, он вовсе не отказался от своей

прежней точки зрения на причины появления новых

видов, но лишь дополнил ее дарвиновым принципом отбора.

Таким образом, неправильно говорить о «радикальной

перемене» во взглядах Северцова на видообразование

под влиянием теории Дарвина, как это делают

некоторые биографы Северцова, изображая дело так, что Се-

170

верцов якобы совершенно отказался от прежних своих

воззрений на преобразующее влияние среды. Северцов

принимал оба фактора изменчивости – и прямое

влияние среды, и действие отбора.

Подводя итог всему сказанному, надо признать, что

Северцов является одним из самых крупных самобытных

русских эволюционистов додарвиновского времени. Он

пришел к эволюционному мировоззрению уже в первых

своих работах, написанных им в середине 50-х годов

прошлого века. Северцов сделал эти выводы не на

основании изучения литературных источников, а в

результате личных продолжительных наблюдений природы

во время своих экскурсий и экспедиций.

Северцов пришел к убеждению, что виды животных

изменчивы, текучи, живут и развиваются подобно

организмам и способны выделять новые виды, отличные от

прежних.

Главным фактором видообразования, по мнению

Северцова, является влияние на животных внешней

среды – климата, рельефа местности, пищи, состава

воздуха и проч.

Процесс эволюции Северцов понимал широко и

допускал филогенетические связи не только в пределах рода

или семейства, но и между большими отделами

животного мира. Эти связи укладываются, по его мнению,

в древовидную схему.

С появлением учения Дарвина Северцов принял это

учение и сделался его горячим поборником. Однако он не

следовал за Дарвином буквально, но дополнял его

учение указаниями на непосредственное влияние внешней

природы на организмы, придавая последнему фактору

даже большее значение.

Биографические сведения. Профессорская деятельность

Ценковского. Труды Ценковского по протистологии.

Эволюционные воззрения Ценковского. Его публичные

лекции в 1858 г. Отношение Ценковского к учению

Дарвина. Труды Ценковского в области

сельскохозяйственной микробиологии.

В Московском университете сторонниками

эволюционной идеи в додарвиновское время были

преимущественно зоологи. В Петербургском университете эта

почетная роль выпала на долю ботаников – профессоров

Л. С. Ценковского и А. Н. Бекетова.

Лев Семенович Ценковский происходил из бедной

семьи, родился в Варшаве 1 октября 1822 г. Он учился

в варшавской гимназии, а затем поступил в

Петербургский университет, который окончил в 1844 г. Нуждаясь

в средствах к жизни, он несколько лет жил случайными

заработками, пока, наконец, не получил должности

преподавателя ботаники в Ярославском Демидовском лицее.

Через несколько лет, в 1854 г., молодому ученому

удалось перебраться в Петербург и занять кафедру

ботаники в университете. С этого времени начинается

блестящий период в научной жизни Ценковского. Он

проявил себя как прекрасный преподаватель, завоевавший

любовь и уважение студентов. Вместо сухих

утомительных лекций своего предшественника профессора Шихов-

ского Ценковский раскрыл перед слушателями широкие

увлекательные горизонты науки. Будучи во всеоружии

новейших научных открытий, он ознакомил свою

аудиторию с великой идеей развития органической жизни на

172

Земле. Общий восторг слушателей был наградой за его

талантливые лекции.

Одновременно Ценковский начал ряд научных

исследований, посвященных изучению низших форм жизни —

простейших организмов. Тогда это была новая область,

которая обещала важные научные открытия.

Предшественник Ценковского почти не пользовался при своих

работах микроскопом. Для Ценковского микроскоп

сделался главным орудием исследования, причем он ввел

этот инструмент и в учебную практику студентов.

В 1856 г. Ценковский напечатал свою докторскую

диссертацию «О низших водорослях и инфузориях». Эта

работа, как и последующие труды Ценковского, пролила

совершенно новый свет на эту малоизвестную и темную

тогда область живой природы. Ценковский проследил

развитие целого ряда простейших организмов. Ему

удалось доказать при этом, что многие формы,

описанные ранее как отдельные организмы, представляют

собою лишь ступени развития одного и того же организма.

Молодой ученый установил родственные отношения между

отдельными группами простейших. Более того, ему

удалось убедительно показать, что между двумя мирами —

растениями и животными – на низших ступенях жизни

нет резких границ. Имеется ряд форм, которые являются

как бы переходными между животными и растениями.

При этом Ценковскому пришлось выдержать немалую

борьбу со старыми учеными, которые решительно

восставали против этого взгляда, роднящего между собой

две области, считавшиеся совершенно

изолированными.

Но работы Ценковского благодаря его тщательности,

настойчивости и исключительной научной

добросовестности скоро оправдали себя и заслужили ему славу

выдающегося ученого далеко за пределами нашей родины.

Современники отзывались о Ценковском как о крупнейшем

европейском протистологе.

В течение своей жизни Ценковский изучил множество

разнообразных организмов – растительных и животных.

Он занимался преимущественно низшими водорослями,

также грибками, инфузориями. Он проследил развитие

у многих зеленых водорослей, изучал морских

радиолярий, причем выяснил, что они живут в симбиозе с

водорослями – зооксантеллами, которые находятся внутри

173

радиолярий в виде так называемых «желтых клеток»,

прекрасно описал интересный одноклеточный организм —

ночесветку, от присутствия которого в массе зависит

явление свечения моря, и т. д.

Будучи эволюционистом до Дарвина, Ценковский

проводил в своих работах мысль о генетической (род-

ственной) связи различных групп организмов, о

происхождении высших форм от низших и даже об отдаленном

родстве животного мира с растительным. В его научных

работах эти взгляды высказаны в форме, понятной лишь

для специалистов. Но он излагал эти идеи и в более

доступной форме на своих лекциях для студентов и даже

для широкой публики. Сохранился документ, вполне ясно

показывающий, что Ценковский выступал с публичной

проповедью трансформизма на своих лекциях,

прочитанных им в Петербурге в здании Пассажа в 1858 г., т. е.

за год до появления известной книги Дарвина. В числе

слушателей Ценковского был студент-медик Эдуард

Брандт, впоследствии известный зоолог, профессор

Военно-медицинской академии. Брандт очень подробно

записал эти публичные лекции Ценковского, которые

имели большой успех и привлекали много публики.

Запись Брандта сохранилась в его библиотеке и была

в руках пишущею эти строки. Из нее видно, что

Ценковский прочитал в 1858 г. пять лекций на тему

о физиологии растений. На самом деле курс этот был

гораздо шире его названия и касался в равной мере и

ботаники, и зоологии. По существу это был курс общей

биологии.

На первой лекции Ценковский доказывал, что

современные научные исследования опровергнули неоспоримые

прежде границы двух наук – ботаники и зоологии. «Мы

увидели, – говорил Ценковский, – множество тел

средних, которых мы не знали к которой из сих двух наук

причислить». «Через них-то, – утверждал лектор, – и

происходит неоспоримое слияние животного царства

с растительным».

На второй лекции Ценковский разбирал вопрос о

приостановке жизненных функций у растений и животных.

При этом он подробно остановился на мысли о том, что

в основе растительных и животных организмов лежит

клетка: «Все, начиная от человека до инфузорий и от

пальм до плесеней, – все состоит из первоначальной

174

ячейки». Таким образом, Ценковский старался утвердить

в умах слушателей мысль о единстве всего органического

мира, в основе которого лежит та же самая

строительная единица – клетка.

На третьей лекции Ценковский провел мысль о связи

одноклеточных и многоклеточных организмов. Он

рассматривал многоклеточных

животных, таких, как

гидра, как сложные

колонии простейших

жизненных единиц, а также

такие организмы, как си-

фонофоры, как колонии

отдельных неделимых,

похожих на гидру. Тот же

взгляд профессор на

своей четвертой лекции

перенес и на мир

растений, рассматривая их как

своего рода коллективные

организмы с разделением

труда между их

отдельными членами. При этом

лектор особенно подробно

остановился на идее

Вольфа и Гёте о том, что

части растений – не что

иное, как видоизмененные

листья.

Наконец, на пятой

лекции, подводя итоги всему сказанному, Ценковский

занялся разбором вопроса о системах растительного и

животного царств. При этом он указал на все

преимущества естественной системы над искусственной, потому что

естественная система дает представление о родственной

связи организмов между собою. Говоря о единстве

природы, Ценковский перешел к вопросу об историческом

развитии органического мира по определенным этапам.

В связи с этим лектор напомнил слушателям, что в

Париже в предыдущем году был поставлен памятник

Жоффруа Сент-Илеру и в Иене – Окену. «Спрашивается,

почему же граждане так почтили сих двух мужей?» —

с таким вопросом обратился Ценковский к слушателям.

И сам ответил на него так: «Причина в том, что они

высказали великие мысли, которые сделали их имена

бессмертными». Эти мысли, пояснил Ценковский, открыли

перед естествоиспытателями для исследований весьма

важный путь: рассматривать мир как результат

исторического развития.

Таким образом, судя по добросовестной записи

Брандта, лектор развил перед слушателями в

последовательном порядке ряд соображений в доказательство

существования в природе эволюционного процесса, который

охватывает все живое. Эти мысли молодой профессор

высказал не перед учеными и даже не перед

университетскими слушателями, а в большой общественной

аудитории, что делает честь его гражданскому мужеству. Все

это произошло до того времени, когда учение Дарвина

сделалось известным в России. Следовательно, почва для

принятия этого учения у нас была уже вполне

подготовлена в наших главных научных центрах – в Петербурге

и в Москве.

Совершенно естественно, что с появлением учения

Дарвина Ценковский сразу встал в ряды его горячих

приверженцев. Вынужденный по состоянию своего

здоровья переселиться на юг России, он работал в качестве

профессора Одесского (1865—1871), а затем

Харьковского (1871—1887) университетов. Там он так же

блестяще поставил преподавание ботаники, как и в

Петербургском университете. При этом он неизменно стоял на

позициях дарвинизма, защищая это учение от нападок

реакционеров. Ценковский был одним из первых в

России профессоров-естественников, которые поставили

самостоятельные исследовательские работы студентов с

микроскопом. Слушатели его буквально на руках носили.

В Харьковском университете Ценковский, помимо своих

прежних научных тем, занялся микробиологией, особенно

заинтересовался возбудителем сибирской язвы и начал

ставить опыты с выработкой сибиреязвенных прививок на

овцах. После многих усилий ему удалось достичь

выдающихся результатов в борьбе с сибирской язвой овец и

рогатого скота, которая приносила огромный вред

нашему скотоводству, особенно на юге. Интересно, что

Ценковский доказал на своих опытах с овцами, что

иммунитет, т. е. невосприимчивость к заразе, полученная в

результате прививок, делается наследственным, т. е. ягнята,

176

рожденные от привитых родителей, застрахованы от

сибирской язвы.

Эти достижения были последними на жизненном пути

великого протистолога. 25 сентября (8 октября) 1887 г.,

к великому горю своих слушателей и почитателей, он

скончался от рака печени, оставив по себе память не

только как о замечательном ученом-новаторе, носителе

прогрессивных взглядов, но и как о самоотверженном

борце за науку, человеке высокого морального облика.

Биографические сведения. Педагогическая и ученая

деятельность Бекетова. Защита диссертации. Избрание

профессором Петербургского университета. Блестящая

деятельность Бекетова как организатора преподавания

ботаники в университете. Учебники Бекетова. Значение

его профессорской деятельности. Участие Бекетова в

общественной жизни. Его интерес к средней школе.

Популяризаторская деятельность Бекетова. Бекетов как

эволюционист. Статья «Гармония в природе». Влияние

внешних условий на изменчивость организмов как

причина видообразования. Отношение Бекетова к

дарвинизму. Критика мальтузианства в биологии. Отношение

к витализму. Попытка Бекетова расширить понятие

борьбы за существование.

К эволюционистам додарвиновского времени следует

причислить также выдающегося ботаника и видного

общественного деятеля Андрея Николаевича Бекетова

(1825—1902), который выступил со своими взглядами на

происхождение видов еще до опубликования теории

Дарвина.

Бекетов родился 26 ноября (8 декабря) 1825 г.,

окончил гимназию в Петербурге и поступил в Петербургский

университет на факультет восточных языков. Со второго

курса университета он, по желанию отца, перешел на

военную службу. Однако выбор профессии оказался

неудачным, и Бекетов в возрасте 20 лет оставил военную

службу и поступил вольнослушателем в Казанский

университет, на этот раз на естественный факультет, который

и окончил в 1849 г. В том же году он уехал в Тифлис

(Тбилиси), где получил место преподавателя гимназии.

Учительская служба Бекетова продолжалась около

178

пяти лет. Живя в Тбилиси, он заинтересовался

кавказской флорой, мало тогда изученной, начал экскурсиро-

вать в окрестностях города, совершать более отдаленные

поездки и через несколько лет напечатал свою первую

научную работу «Очерк Тифлисской флоры с описанием

лютиковых, к ней принадлежащих». Это сочинение было

представлено им в качестве диссертации в Петербургский

университет, где Бекетов и получил в 1853 г. степень

магистра ботаники.

Через четыре года была готова докторская

диссертация Бекетова на тему «О морфологических соотношениях

листовых частей между собою и со стеблем» (1858), за

которую Московский университет присудил ему ученую

степень доктора ботаники.

Жизненный путь Бекетова интересен в том отношении,

что он пришел к научной деятельности не сразу, но как бы

окольным путем, вне обычной академической колеи,

проявив при этом большую умственную самостоятельность.

Он и сам отметил это в своей автобиографии, указав,

что «не находил в своих ученых занятиях ни

руководителя, ни покровителя». Со времени окончания им

университета до получения профессорского звания

прошло около 10 лет, в течение которых он добывал

себе средства к жизни преподаванием в средней школе

и литературным трудом. Лишь в 1859 г. ему удалось

получить место профессора ботаники в Харьковском

университете, но он оставался там недолго. Наконец,

в 1863 г. 38 лет от роду он был утвержден по избранию

профессором Петербургского университета, которому

оставался верен в течение 35 лет– до самого конца

своей деятельности.

Здесь его научные и педагогические дарования могли

развернуться в полной мере. Для кафедры ботаники

Петербургского университета это был период блестящего

развития и процветания. Бекетов поставил преподавание

наглядно, впервые завел в университете

самостоятельные практические занятия студентов, оборудовал

кафедру микроскопами, наглядными таблицами,

гербариями, устроил ботанический сад с оранжереями,

наконец, выстроил для нужд кафедры специальное

трехэтажное здание.К этому надо прибавить, что Бекетов оказался

очень хорошим лектором. По свидетельству учеников,

его лекции не отличались внешним блеском, он читал

179

спокойно, просто, но те студенты, которые их посещали

аккуратно, выносили из них много интересного и

поучительного.

Бекетов не был узким специалистом-морфологом.

«А. Н. Бекетов, – пишет один из его учеников, проф.

Н. И. Кузнецов, – всю свою жизнь интересовался не

узко специальными вопросами своей кафедры, а

интересовался всей ботаникой, всем ходом развития этой науки, ассимилируя в себе все крупное, выдающееся, что

совершалось в науке...»

Такой же характер носили и написанные Бекетовым

оригинальные учебники ботаники, выдержавшие по

нескольку изданий. В этих книгах выдвигаются на первое

место не мелкие детали, без которых в университетском

преподавании можно было обойтись, но главнейшие

общие выводы ботанической науки. В свое время эти

руководства имели большое значение в деле организации

преподавания ботаники в наших высших учебных

заведениях. Своею деятельностью Бекетов подготовил целую

школу русских ботаников, которые впоследствии

занимали кафедры во многих наших университетах. Среди

них можно назвать известного ученого К. А.

Тимирязева – блестящего пропагандиста дарвинизма в России,

В. Л. Комарова – впоследствии президента Академии

наук СССР, Н. И. Кузнецова, Д. И. Ивановского,

Г. И. Танфильева, А. Н. Краснова и многих других.

Будучи демократом по своим убеждениям, Бекетов не

удовлетворялся академическою деятельностью в

университете и принимал горячее участие во многих начинаниях

и предприятиях, которые служили делу распространения

просвещения в России. На общем собрании Первого

съезда русских естествоиспытателей в 1861 г. Бекетов

выступил с замечательной речью о естествознании как

предмете общего образования. Он горячо доказывал

новую для того времени мысль, что образование

заключается не только в количестве набранных знаний, но

и в воспитании ума, в развитии способности мыслить.

Эта речь имела для своего времени историческое

значение.

Очень деятельно и плодотворно выступал Бекетов по

вопросам организации образования в средней школе. Он

ратовал за широкое введение естествознания в гимназиях

и разработал новый метод преподавания, названный им

180

«индуктивным». Этой своей деятельностью Бекетов

оставил заметный след также в истории учебного

естествознания в России.

Большую роль в деле распространения

естественнонаучного просвещения сыграла популяризаторская

деятельность Бекетова. Он охотно писал общедоступные

статьи для журналов как по ботанике, так и по

общебиологическим и прикладным вопросам и популяризировал

для широкой публики те взгляды, которые высказывал

в своих специальных работах. Его популярные сочинения

отличаются живостью изложения, умелым подбором

материала и прекрасным литературным языком.

Перу Бекетова принадлежит также ряд переводов

иностранных ботанических сочинений, очень полезных

для русского читателя, например, известная в свое время

популярная книга «Ботанические беседы» Россмесслера и

Ауэрсвальда (СПб., 1860).

Бекетов принадлежал к числу немногих крупных

ученых, которые писали также книжки для массового

читателя из народа. В 60-х годах он напечатал ряд

общедоступных очерков по естествознанию, которые

потом собрал в одну книжку в двух частях под названием

«Беседы о земле и тварях, на ней живущих». Эта очень

просто и умело написанная книжка получила широкое

распространение в народной школе, а также среди

рабочих и крестьян и перепечатывалась многократно в

течение целого полувека, выдержав восемь изданий.

Как общественный деятель Бекетов нес множество

разнообразных обязанностей. Он деятельно работал

в Вольно-экономическом обществе, где группировалась

наша прогрессивная интеллигенция, председательствовал

в Петербургском обществе естествоиспытателей, очень

много сил положил на развитие высшего женского

образования, причем первые в России высшие женские

курсы, открытые в Петербурге в 1878 г. и называвшиеся

впоследствии Бестужевскими, во многом обязаны ему

своим возникновением и дальнейшим развитием.

В Петербургском университете Бекетов в

продолжение шести лет занимал должность ректора по избранию

(1876—1882), причем его управление совпало с крайне

трудным периодом жизни университета, когда надо было

бороться за русскую науку против реакционных

покушений на нее со стороны царского министерства народного

181

просвещения в лице мракобесов Д. А. Толстого и

И. Д. Делянова. Бекетов много сделал для защиты

университета от полицейского произвола властей. Он

заступался за арестованных и уволенных студентов,

старался сохранить студенческие организации, которые

министерство запрещало, организовал помощь

недостаточным студентам, которым грозило увольнение за

невзнос платы за ученье и т. д.

Во всех этих трудных положениях Бекетов оставался

верен своему девизу: работать на благо народа. Этому

девизу он оставался верен до глубокой старости. Он

горячо любил свою родину и все свои силы и знания

отдавал служению ей. Отсюда его высокий моральный

авторитет и всеобщее уважение, которым он пользовался

в русском обществе.

Бекетов скончался 1 июля 1902 г. на 77-м году жизни

после продолжительной, тяжелой болезни (был разбит

в течение пяти лет параличом). Петербургское общество

естествоиспытателей устроило 26 ноября 1902 г.

торжественное собрание, посвященное его памяти. Отчет об

этом собрании, с речами многих выступавших, дает

лучшее представление о заслугах и личных свойствах нашего

замечательного ученого. 1

Перейдем теперь к рассмотрению деятельности

Бекетова как эволюциониста додарвиновского времени. Вот

что сказал об этой стороне его деятельности крупнвйший

сторонник и пропагандист дарвинизма в России К. А.

Тимирязев, выступая в 1890 г. с речью на Восьмом съезде

русских естествоиспытателей и врачей: «Дарвинизм, как и

все в науке, не был, конечно, внезапным откровением, не

вышел, как Минерва, из чела Юпитера. Он был только

гениальным, двадцать лет продуманным ответом на

запросы науки, на стремления, глухо таившиеся и

бродившие в умах передовых представителей естествознания.

По крайней мере один из здесь присутствующих – наш

уважаемый председатель Андрей Николаевич Бекетов, 2

мог бы смело предъявить одно свое литературное

произведение, совпавшее с появлением книги Дарвина и дока-

1 См. Тр. СПб. общ. естествоиспытателей, 1902, т. ХХХШТ

вып. 1, № 7.

2 А. Н. Бекетов председательствовал на общем собрании съезда, на котором К. А. Тимирязев выступал с докладом.

182

зывающее, на какую подготовленную почву упало у нас

это учение».

Статья Бекетова, на которую сослался Тимирязев

в своей речи, не указав впрочем точно, о каком

научном произведении он говорит, была напечатана в 1860 г.

в журнале «Русский вестник» под названием «Гармония

в природе». В 1860 г., как указано выше, первые

сведения о книге Дарвина только начали проникать в

Россию. Несомненно, Бекетов еще ничего не знал о его

теории, когда писал свою статью. Тимирязев был

совершенно прав в том отношении, что эта статья

предвосхищает учение об изменчивости видов. Бекетов,

действительно, изложил в 1860 г. эту идею в общих чертах

с присущим ему литературным талантом. Остановимся

на его статье несколько подробнее.

Под условным названием «Гармония в природе»

Бекетов разумел стройную связь явлений и форм, которая

представляет нам всю природу как единое целое. В

органической природе связь эта обнаруживается, по

словам Бекетова, «в приспособлении каждой части каждого

существа к его физической деятельности и в

приспособлении существа к той среде, в которой оно действует».

С целью наглядно раскрыть эти приспособления перед

читателем Бекетов довольно подробно и очень живо и

умело рассмотрел ряд соответствующих биологических

явлений в мире растений и животных. В настоящее

время этот фактический материал хорошо известен даже

школьникам, но сто лет тому назад, при бедности

естественно-научной литературы, все эти сведения были

новыми и весьма интересными для читателя.

Разобоав некотооые из наиболее характерных

явлений, в которых выражается «гармония в природе»,

Бекетов перешел к выяснению вопроса о том, в чем же

заключается общая причина этой удивительной

приспособленности организмов к среде обитания.

Таких причин, по словам автора, можно выдвинуть

несколько. Можно, например, предположить, как

обыкновенно и делают, что живые существа «сотворены» для

определенных условий и именно поэтому согласованы

с ними. Бекетов отвергает такое объяснение и подробно

доказывает, что эта приспособленность не является чудом

природы, но возникает в силу естественных причин и

устанавливается сама собою по «закону необходимости».

183

Живые существа, доказывает автор, оказываются

приспособленными к среде потому, что способны сами

приспосабливаться к окружающим условиям, иначе им

грозит гибель. Этим доказательствам и посвящена вся вторая

половина его обширной статьи.

Здесь Бекетов выказывает себя не только глубоко

мыслящим натуралистом, но и талантливым

популяризатором, так как его статья написана для читателей

неспециалистов. В этом отношении его можно поставить