Текст книги "Предшественники Дарвина в России"
Автор книги: Борис Райков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
рядом с К. Ф. Рулье и К. А. Тимирязевым. На ряде
разнообразных примеров, взятых из области живой и
неживой природы, автор показывает, что «каждое
материальное существо выливается, так сказать, в форму,
скованную для него условиями, при которых оно появляется.
Подобно металлу, вливаемому ваятелем в
приготовленную им форму и принимающему все ее малейшие изгибы
и углубления, каждый атом материи, каждый камень,
растение, животное приняли уже все извилины,
углубления и складки той формы, которую образовали вокруг
них условия окружающей природы. Разница только
в том, что как форма, так и самое существо
подвижны, условия, составляющие форму, бесконечно
изменяются...» (стр. 537).
Интересно, что Бекетов, который привык доказывать
все наглядно, придумал даже модель для пояснения
этой мысли. Пустотелая резиновая фигура,
пробуравленная с двух противоположных концов, изображает у него
внешнюю среду; протекающая через фигуру вода —
формирующуюся материю, т. е. поток живых существ.
Сжимая различным образом эту фигуру рукой, мы изменяем
ее форму, а вместе с нею все эти изменения будет
принимать и проходящая через эластичный сосуд струя
воды. Подобным же образом внешние условия среды
формируют организмы, которые постоянно изменяются
в соответствии с изменениями среды. Если же условия
среды делаются совершенно неподходящими для жизни
организмов, то существа гибнут, исчезают с лица земли,
подобно тому как прекратится ток воды через резиновую
трубку, если сжать ее до отказа.
«Следовательно, – делает вывод автор, – мы
замечаем два явления: 1) изменчивость существ по мере
изменения условий, их окружающих, и 2) совершенное
исчезновение их с радикальным изменением этих условий».
184
В дальнейшем остроумный автор приводит большое
количество фактических доказательств правильности этих
положений, пользуясь данными ботаники, зоологии и
палеонтологии. Он рассказывает об исчезновении многих
видов животных и растений, известных только в
ископаемом состоянии, и, наоборот, о чрезвычайно быстром
размножении некоторых видов, если они попадают в
благоприятные внешние условия. Указывает также на
изменения, которым подвергаются животные и растения
в культурном состоянии, и т. д. При этом он
подчеркивает, что не только внешняя среда влияет на организмы
формирующим образом, но и отдельные части организма
влияют друг на друга, будучи тесно связаны. При этом
Бекетов широко пользуется данными своей докторской
диссертации, описывая в популярной форме те случаи
зависимости между частями растений (например, между
стеблем и листьями), которые он специально изучал.
Подобные же зависимости он прршодит и для животных
(например, связь между мускулатурой птиц и строением
их костей и т. д.). «Началом и сущностью всякой
гармонии, – так заключает Бекетов свою замечательную
статью, – должно считать общефизические свойства,
коими одарена материя».
Несомненно, что взгляды, высказанные в 1860 г.,
Бекетов усвоил и продумал раньше.1 Если обратиться,
например, к его докторской диссертации,2
напечатанной в 1858 г., то при внимательном чтении там можно
обнаружить те же установки, хотя они выражены менее
отчетливо, что объясняется самим характером сочинения.
Сделанный нами обзор высказываний Бекетова
показывает, что Тимирязев с полным основанием приписал
ему роль русского предшественника учения Дарвина.
Несомненно, Бекетов наравне с Рулье, Северцовым, Цен-
ковским, не говоря уже о более ранних трансформистах,
подготовил почву для усвоения и развития дарвинизма
в России. Он и сам понимал и признавал это. В своей
автобиографии, написанной им на склоне лет, он
отметил, что «основное положение о влиянии внешних усло-
1 При переиздании этой статьи в 1870 г. Бекетов сделал по*
метку: «Писано в 1859 г.».
2 О морфологических отношениях листовых частей между собою
и со стеблем. СПб., 1858, стр. 1—70.
185
вий и борьбы за существование было [им] продумано и
в общих чертах высказано в год выхода в свет сочинения
Дарвина о происхождении видов».
Бекетов понимал процесс эволюции очень широко.
Основным фактором исторического развития наш ученый
считал действие на организмы той среды, в которой они
живут. С изменением этой среды изменяются и живые
существа. «Причина всякой формы лежит в связи с
окружающими условиями».1 Такова наиболее общая
формула, к которой пришел Бекетов в конце 50-х годов.
До объяснения эволюции путем переживания наиболее
приспособленных в процессе борьбы за существование
Бекетов в то время еще не дошел, хотя в своей статье
«Гармония в природе» он довольно близко
подходил к мысли о существующей в природе всеобщей борьбе
организмов между собою и с внешними
неблагоприятными условиями. Так, например, Бекетов говорит об
исчезновении некоторых видов животных вследствие
истребления их человеком или другими животными,
о вытеснении одного вида другим и проч. Однако вопроса
о значении этих явлений для видообразования он не
касается.
Дарвинистическую точку зрения на борьбу за
существование Бекетов усвоил, если судить по литературным
источникам, в начале 70-х годов. В 1873 г. появилась
в журнале «Вестник Европы» его замечательная, до
сих пор недостаточно оцененная статья «О борьбе за
существование в органическом мире». В 1882 г. он
произнес в общем собрании Петербургского общества
естествоиспытателей речь на ту же тему, которая была потом
напечатана в «Трудах» Общества.2 В этих статьях,
дополняющих одна другую, и сформулировано отношение
Бекетова к учению Дарвина.
В первой статье он пишет, что великая заслуга
Дарвина заключается в том, что он впервые «указал на
громадное значение борьбы за существование в
изменяемости органических форм». Таким образом, по
объяснению Бекетова, Дарвин ввел новый фактор для
объяснения органической эволюции, который до него не был
известен.
1 Из жизни природы и людей, СПб., 1870, стр. 288.
2 Дарвинизм с точки зрения общефизических наук, Тр. СПб.
общ. естествоиспытателей, т. XIII, вып. 1, стр. 92—ПО.
186
Позиция Бекетова состояла в том, что он признал
значение этого нового фактора, указанного Дарвином,
но в то же время не отказался и от своего убеждения об
изменяющем влиянии среды. Русский ученый попытался,
таким образом, объединить оба фактора, которые,
по его мнению, не исключают, но скорее дополняют друг
друга; Бекетов пришел к убеждению, что в процессе
эволюции органического мира имеют значение и
непосредственно изменяющее влияние внешних условий на
организмы, в особенности условий климатических, и борьба
за существование между организмами, хотя Дарвин, по
его мнению, принимал последний принцип слишком
широко. Дарвин, как известно, приписывал основную роль
естественному отбору, хотя не отрицал и влияния
внешних условий. Бекетов принимал оба фактора, но на
первое место выдвигал влияние окружающей среды. В своей
автобиографии, написанной в 80-х годах, Бекетов вполне
определенно указал, что он «придавал и придает
внешним условиям первенствующее значение, становясь
в этом случае скорее на сторону Ламарка и Жоффруа
Сент-Илера, чем Дарвина». В новом (2-м) издании
своего учебника ботаники (1885) Бекетов следующим
образом формулировал основы эволюционного учения:
«1) Способность данной органической формы изменяться,
приспособляясь к окружающим условиям; 2) способность
передавать по наследству приобретенные изменения»
(стр. 501).
Придавая такое значение изменяющему влиянию
внешних условий, Бекетов, однако, никоим образом не
отрицал принципа естественного отбора в процессе
видообразования. «Если естественный отбор, – писал он в
1882 г., – и не может считаться единственным рычагом
в сложной деятельности сил, определяющих эволюцию
видов, то с другой стороны, значение его как ближайшей
причины многих, может быть большинства частных
изменений отвергнуто быть не может». {
Однако к мальтузианским тенденциям, которые
имеются в основном труде Дарвина и которые считаются
ошибочной стороной дарвинизма, Бекетов с самого
начала отнесся отрицательно. «Это есть краткая, но невер-
1 Дарвинизм с точки зрения общефизических наук, Тр. СПб.
общ. естествоиспытателей, 1882, т. XIII, вып. 1.
187
ная характеристика борьбы за существование», – так
отозвался наш ученый о лжеучении Мальтуса.
Вернувшись к этому вопросу через десять лет, Бекетов снова
повторил, что излишнее доверие к измышлениям
Мальтуса является существенным недостатком дарвинизма.
Бекетов был в числе тех русских
ученых-натуралистов, которые сразу поняли и оценили огромное
идеологическое значение теории Дарвина. «Главной
заслугой дарвиновской гипотезы, – писал Бекетов, – остается
упразднение из области естествознания
грубо-телеологических объяснений».
Относясь, таким образом, отрицательно ко всякого
рода телеологии, т. е. к признанию в природе наперед
поставленных метафизических целей, которые будто бы
осуществляются всем ходом вещей, Бекетов определенно'
стоял на материалистической точке зрения. Это видно
уже в его ранних работах, например, в статье
«Гармония в природе», о чем мы говорили выше. В более
поздних высказываниях нашего ученого эта его позиция
выступает еще яснее, в особенности в статье 1873 г.,
посвященной дарвинизму. Так, например, к витализму во всех
его видах Бекетов относился крайне отрицательно.
«Давно уже прошло время, – писал он, – когда растению
придавалась особая жизненная сила... Теперь уже ни
один естествоиспытатель или, по крайней мере, физиолог
не сомневается в том, что силы, действующие внутри
растения – те же, которые действуют и в неорганической
природе; разница только в большей сложности вещества,
а следовательно и самих сил, коими оно проявляется».
Надо, однако, отметить, что материализм Бекетова не
всегда был вполне последовательным.
В 1873 г. Бекетов сделал интересную, хотя и крайне
спорную попытку 1 – расширить понятие борьбы за
существование до космических пределов и свести эту идею
к общефизическому закону взаимодействия
противоположных сил, которые сталкиваются между собою во всем
мировом пространстве. В результате такой борьбы или
такого столкновения устанавливается известное
равновесие сил. «Борьба за существование есть не что другое,
1 О борьбе за существование в органическом мире, «Вестник
Европы», 1873, № 10, стр. 558—593
188
как взаимодействие общефизических сил, более или менее
осложненных», – писал Бекетов. По его мнению, этот
закон одинаково приложим как к органической, так и к
неорганической природе и является, таким образом,
общемировым законом, а борьба за существование в царстве
животных и растений есть лишь частный случай
проявления этого закона. Так, например, можно представить
себе, что Солнце, которое притягивает планеты, находится
в противоборстве с ними, так как они не падают на
Солнце благодаря собственному движению по орбитам,
следовательно, как бы сопротивляются притяжению
Солнца. Такое же взаимодействие сил представляют
геологические явления, где одна форма сменяет другую.
В результате этого взаимодействия наступает известное
равновесие, которое и выражается данным состоянием
лика Земли.
Эти мысли Бекетова, как он сам поясняет, являются
не чем иным, как следствиями из его общего взгляда на
мир, который, по его убеждению, есть не что иное, как
движение материи. Сила без материи неизвестна,
материя проявляется силами. «Сама материя, – пишет
Бекетов, – будучи источником сил, есть в то же время и
источник их взаимодействия, называемого борьбою за
существование, или, вернее, за форму. Где есть хоть два
атома материи, там есть и взаимодействие сил – борьба.
Проявление этой борьбы есть не что иное, как следствия
общих свойств вещества, и как таковые необходимы и
вечны. Они могут усложняться, колебаться в известных
пределах, но исчезнуть не могут, так же как и само
вещество».
Из этих рассуждений нашего ученого, не лишенных,
однако, натяжек, видно, что он придерживался в общем
материалистического взгляда на природу, выводя все
существующее из материи и ее свойств, и мыслил мир
в вечном движении, понимая все частные явления как
проявление этого движения.
Что касается его взглядов на эволюцию в
органическом мире, то его следует считать не только
предшественником, а затем и последователем Дарвина, но
ученым, который творчески воспринял дарвинизм, пытался
разобраться в нем, освоить его философское значение;
он видел также и недочеты учения Дарвина и старался
внести в него свои коррективы.
189
Читая некрологи Бекетова, которых появилось много,
так как он пользовался большой известностью и как
ученый, и как общественный деятель, а также
рассматривая различные оценки его деятельности, данные другими
учеными, ясно видишь, что эта сторона его
деятельности не была достаточно понята его современниками и
потому осталась неосвещенной. Лишь в наше время, в свете
трудов великих основоположников марксизма-ленинизма,
мы можем более правильно и глубоко оценить научное
наследство нашего замечательного соотечественника.1
1 Об А. Н. Бекетове существует довольно обширная литература.
Более старая указана в словаре «Русские ботаники», т. I, стр. 157.
За последнее время в связи с 50-летием со дня смерти Бекетова
вышли две хорошие книги: проф. П. А. Баранов, «Выдающийся
русский ботаник Андрей Николаевич Бекетов», М., 1952;
А. А. Щербакова, «Выдающийся русский ботаник-эволюционист
А. Н. Бекетов», М., 1952. В V томе «Трудов института истории
естествознания» за 1953 г. помещено более подробное исследование
А. А. Щербаковой: «А. Н. Бекетов, его работы и мировоззрение».
В. И. Ленин о Чернышевском. Краткие сведения о жизни
Чернышевского. Философский материализм
Чернышевского. Единство человеческого организма.
Антропологический принцип Чернышевского. Отзыв В. И. Ленина
о философских взглядах Чернышевского. Чернышевский
как трансформист. Отношение Чернышевского к теории
Ламарка. Трансформизм в журнальных статьях
Чернышевского. Единство человека и животных. Исторический
прогресс в мире животных. Причины изменчивости по
Чернышевскому. Отношение Чернышевского к учению
Дарвина. Критика теории борьбы за существование.
Исторические заслуги дарвинизма в оценке
Чернышевского.
Великий русский мыслитель и революционер Николай
Гаврилович Чернышевский (1828—1889) оставил
глубокий след в истории русской мысли. По свидетельству
В. И. Ленина, «Чернышевский – единственный
действительно великий русский писатель, который сумел с 50-х
годов вплоть до 88-го года остаться на уровне цельного
философского материализма...».1 Для нас представляет
большой интерес, что Н. Г. Чернышевский, не будучи
натуралистом по образованию и по основному
направлению своей деятельности, прекрасно разбирался, однако, в теоретических вопросах естествознания и был
сторонником идеи исторического развития органического мира
задолго до появления дарвинизма. Недаром В. И. Ленин
называл его «гениальным провидцем».
Н. Г. Чернышевский происходил из среды
провинциального духовенства, родился в Саратове 12 (24) июля
1 В. И. Ленин, Соч., т. 14, стр. 346.
19)
1828 г., учился в духовной семинарии и в 1850 г. окончил
Петербургский университет по историко-философскому
факультету. Затем он был в течение трех лет учителем
словесности в Саратове. В 1853 г. он перебрался в
Петербург, где сперва зарабатывал на жизнь уроками, а
затем занялся журнальной работой. Его гениальный ум и
литературный талант скоро обеспечили ему место
постоянного сотрудника в журнале Некрасова «Современник»,
где он вместе с Добролюбовым сделался «властителем
дум» молодого поколения и оказал огромное
революционизирующее влияние на русское общество.
Публицистическая деятельность Чернышевского приобрела
небывало широкий размах: он выступал со множеством
статей как философ-материалист, социалистически
мыслящий экономист, историк, политик и
литературовед. Эта напряженная работа продолжалась около
семи лет.
7 июля 1862 г. царское правительство арестовало
писателя, решив ликвидировать его как крупнейшую
общественную силу, враждебную правительству.
Чернышевский, был судим за участие в революционном
движении и приговорен к каторжным работам с последующей
бессрочной ссылкой в Сибирь.
Лишь в 1883 г. Чернышевскому было разрешено
вернуться из Сибири и поселиться сперва в Астрахани, а
затем, незадолго до смерти, на родине, в Саратове.
Надломленный пережитым и отрешенный от журнальной
деятельности, он не мог уже создать ничего крупного и
занимался, чтобы заработать на жизнь, главным образом
историческими переводами. 17 (29) октября 1889 г.
великий писатель-революционер скончался в возрасте
61 года, из которых он почти половину провел в тюрьме
и ссылке.
Основой философского мировоззрения Чернышевского
был стойкий последовательный материализм. Он
продолжил материалистические и диалектические традиции
Белинского, учеником которого он себя считал. В
естествознании он сумел вполне определенно встать на
эволюционную точку зрения.
8 своих философских работах, особенно в обширной
статье «Антропологический принцип в философии» (1860),
появившейся тогда, когда учение Дарвина еще почти не
успело проникнуть в Россию, Чернышевский подверг
192
уничтожающей критике все разновидности идеализма и
показал, как идеалистическое мировоззрение сковывает
людей, воспитывая из них реакционеров в общественных
вопросах.
Параллельно Чернышевский обосновал свой взгляд
на природу как на единое связное целое, в основе
которого лежит материальное начало. «Весь мир составляет
одно целое, – писал Чернышевский в 50-х годах, – и,
действуя на известную часть природы, мы до некоторой
степени имеем дело со всею природою, потому что все
части вселенной связаны между собою так, что
изменение одной влечет за собой некоторое изменение во всех».
Весь окружающий мир – как живой, так и неживой —
состоит, по Чернышевскому, из одной и той же
субстанции – материи. Эта материя, из которой построено все
в природе, находится в непрестанном движении, которое
никогда не прекращается и не может прекратиться. Оно
проявляется как жизнь природы.
Более простые случаи этого движения представляют
химические процессы, совершающиеся в природе.
Подобным же образом протекает жизнь и в живой природе,
в частности, в человеческом организме. Человеческий
организм с физиологической стороны тоже
«многосложная химическая комбинация».
Чернышевский особенно подчеркивал, что в мире нет
двойственности, нет двух начал – материального и
духовного. Нет такой двойственности в природе человека.
Существует лишь одно материальное начало, а то, что
называют душевной или психической деятельностью —
лишь проявление этого начала, которое лежит в основе
всех вещей.
Таким образом, телесная природа человека, по
Чернышевскому, является первопричиной и источником всех его
душевных движений. Телесная природа человека
управляется физиологическими процессами, а физиология, по
словам Чернышевского, – «только видоизменение
химии». Наше познание есть не что иное, как отражение
в нашем мозгу окружающего нас мира. Чернышевский
доказывает, что этот мир реально существует вне нас и
мы постигаем его при помощи наших органов чувств.
Надо заметить, что в свете диалектического
материализма теория Чернышевского носит несколько
односторонний характер, так как несвободна от некоторой
193
доли механицизма и рассматривает человека
исключительно с биологической точки зрения. Но для своего
времени – в эпоху острой борьбы с идеализмом —
твердая материалистическая позиция Чернышевского сыграла
большую прогрессивную роль.
В. И. Ленин, который весьма высоко ставил
Чернышевского как великого революционера, следующим
образом характеризует его философские позиции: «... для
Чернышевского, как и для всякого материалиста, формы
нашего чувственного восприятия имеют сходство с
формами действительного, т. е. объективно-реального
существования предметов...», «... для Чернышевского, как и
для всякого материалиста, предметы... действительно
существуют и вполне познаваемы для нас, познаваемы и
в своем существовании, и в своих качествах, и в своих
действительных отношениях...», «... для Чернышевского,
как и для всякого материалиста, законы мышления имеют
не только субъективное значение, т. е. законы мышления
отражают формы действительного существования
предметов, совершенно сходствуют, а не различествуют,
с этими формами...», «... для Чернышевского, как и для
всякого материалиста, в действительности есть то, что
представляется нам связью причины с действием, есть
объективная причинность или необходимость
природы. .. ». х
Отдавая, таким образом, должное философским
взглядам Чернышевского, В. И, Ленин отметил, однако, что
«... Чернышевский не сумел, вернее: не мог, в силу
отсталости русской жизни, подняться до диалектического
материализма Маркса и Энгельса».2
В нашем небольшом сочинении нет возможности
рассмотреть сколько-нибудь подробно основы
философского мировоззрения Чернышевского и тем более касаться
его социально-политических и литературных взглядов.
Это превосходно сделано в целом ряде статей и
монографий советских авторов (см., например, работы
А. А. Максимова, В. Е. Евграфова, В. С. Кружкова и др.).
Наша задача более ограниченная – рассмотреть
отношение Чернышевского к идее развития в природе.
Мысль о том, что в природе ничто не пребывает
11 В. И. Л е н и н, Соч., т. 14, стр. 345—346.
2 Там же.
194
в мертвой неподвижности, но все изменяется и
развивается в том или ином направлении, – непосредственно
вытекает из общих философских установок
Чернышевского, о которых сказано выше.
Мы уже говорили, что он не получил специального
естественно-научного образования и все, что знал о
природе, усвоил самостоятельно. Еще в юношеские годы он
перечитал массу сочинений по естествознанию.
Чернышевский читал не только популярную литературу по
естествознанию, он был знаком с идеями Ньютона, Лапласа,
Ляйеля, Ламарка и ставил этих корифеев науки
чрезвычайно высоко. О Ламарке Чернышевский упоминает
в своей переписке не раз и всегда весьма положительно.
Так, например, в 1888 г. в письме к редактору «Русской
мысли» Чернышевский сообщал, что он еще в молодости
знал учение Ламарка и был трансформистом, употребляя
его собственное выражение.
Однако неправильно было бы думать, что, усвоив
учение Ляйеля или Ламарка, Чернышевский попросту
изложил их воззрения в своих сочинениях. Нет, он
творчески переработал этот материал, осмыслив его с
философской точки зрения. Идея развития в природе для
Чернышевского – не просто научная теория, но
неотъемлемая часть его материалистической философской системы.
Познакомимся поближе с высказываниями
Чернышевского на эту тему. Надо иметь при этом в виду, что
наш автор обращался в своих статьях не к ученым
людям, а к среднему русскому читателю, человеку без
научной подготовки, да еще к такому, которого надо было
осторожно убеждать в правильности новых, непривычных
ему понятий. Отсюда особый, непринужденный тон
Чернышевского в обращении с читателем и своеобразные
методические приемы изложения.
Надо заметить, однако, что Чернышевский слишком
механически трактует процесс, делая это, может быть,
в интересах легкости понимания читателем того времени.
Прежде всего Чернышевский хочет убедить читателя,
что между неживой природой, растениями и животными
нет никаких резких границ, что между этими мирами
имеются переходы, что природа – едина. «Только
кажется незнающему человеку, – обращается автор к
читателю, – что камень сам по себе, а растение – вещь
совершенно другого рода; на самом же деле откры-
195
вается, что оба эти предмета, столь несходные,
состоят из одинаковых частей, соединившихся по одним и
тем же законам, только соединившихся в разной
пропорции».
«От обыкновенных руд, камней и других
неорганических тел, – продолжает Чернышевский, – растение
отличается собственно тем, что представляет комбинацию
элементов гораздо более сложную и потому гораздо
быстрее проходящую химический процесс в
обыкновенной атмосфере, чем неорганические тела, и притом по
самой своей многосложности проходящую процесс
гораздо более сложный. Словом сказать, разница между
царством неорганической природы и растительным
царством подобна различию между маленькою травкою и
огромным деревом: это разница по количеству, по
интенсивности, по многосложности, а не по основным
свойствам явления: былинка состоит из тех же частиц и
живет по тем же законам, как дуб; только дуб гораздо
многосложнее былинки: на нем десятки тысяч листьев,
а на былинке всего два или три. Опять само собой
разумеется, что одинаковость тут существует для
теоретического знания о предмете, а не для житейского
обращения с ним».1
Такими же осторожными приемами подводит
Чернышевский читателя к идее единства животных и человека
с растительным миром и всей остальной природой. Он
начинает с примеров, почерпнутых из других областей,
и постепенно приходит к мысли, что в явлениях природы
все дело лишь в степени развития. «В наиболее развитых
своих формах, – пишет Чернышевский, – животный
организм чрезвычайно отличается от растения; но читатель
знает, что млекопитающие и птицы связаны с
растительным царством множеством переходных форм, по
которым можно проследить все степени развития так
называемой животной жизни от растительной. Есть растения
и животные, почти ничем не отличающиеся друг от
друга, так что трудно сказать, к какому царству отнести
их. Если некоторые животные почти ничем не
отличаются от растений в эпоху полного развития своего
организма, то в первое время существования все животные
почти одинаковы с растениями в первой поре их роста;
1 Поли собр. соч., т. VI, 1906, стр. 200—201.
196
зародышем животного и растения одинаково служит
ячейка; ячейка, служащая зародышем животного, так
похожа на ячейку, служащую зародышем растения, что
трудно и отличить их. Итак, мы видим, что все
животные организмы начинают с того же самого, с чего
начинает растение, и только впоследствии некоторые
животные организмы приобретают вид очень различный от
растений и в очень высокой степени проявляют такие
качества, которые в растении так слабы, что открываются
только при помощи научных пособий». 1
Таким образом, между животным и растительным
миром также существует связь, которую в особенности
подтверждает клеточная теория, доказывающая
структурное единство всех живых организмов, и эмбриология,
кладущая в основу развития животных и растений
клетку. Таков вывод, к которому Чернышевский
подводит читателя в весьма простых и поэтому не всегда
точных выражениях. Единство же строения и
происхождения живых организмов ведет к мысли о
существующей между ними родственной (генетической) связи.
Чернышевский и доказывает далее существование такой
связи на примерах из области зоологии.
Развивается весь мир, развивается, прогрессирует я
царство животных. «Но, говорят нам, – пишет
Чернышевский, – что развитие имеет известный предел, дальше
которого нейдет животное, так что каждая порода
неподвижна в своем развитии, порода остается без истории,
понимая под историей прогрессивное движение».
Чернышевский опровергает это мнение о
неизменности видов животных. «Это также несправедливо, —
замечает он, – на наших глазах совершенствуются
целые породы животных, например, улучшается порода
лошадей или рогатого скота в известной стране.
Человек имеет пользу от развития одних только
экономических качеств животного, – прибавляет автор: – от
увеличения силы у лошади, шерсти – у овцы, молока и
мяса – у коровы и быка. Поэтому мы и совершенствуем
целые породы животных только в этих внешних
качествах. Но все-таки из этого уже видно, что животные
доступны развитию целыми породами».2
1 Поли. собр. соч., т. VI, 1906, стр. 222.
2 Там же, стр. 223.
197
Из этих слов вытекает, что Чернышевский был
склонен расширить и обобщить тот опыт, который дает
работа по изменчивости домашних животных, и готов был
рассматривать это явление как свойственное всему
животному миру. Это видно из таких, например, замечаний
автора. «Гораздо яснее, – пишет он, – обнаруживается
в животных способность к прогрессу, когда они
развиваются по собственной надобности, по собственному
побуждению».!
«Дикие животные вообще умеют приспособляться
к новым обстоятельствам», – читаем несколькими
строками ниже.2
Весьма интересно, что Чернышевский не только
доказывал существование изменчивости в животном мире,
но высказывался также о причинах этой изменчивости
или «способности к прогрессу», по собственному
выражению Чернышевского. «Естественные науки говорят, —
пишет он, – что причина, производящая перемену в
мускулах, т. е. изменение качеств крови, непременно
производит некоторую перемену и в нервной системе. Если
при перемене в составе крови, питающей мускулы и
нервы, изменяется питание мускулов, то должно
измениться и питание нервной системы; а при различии в
питании непременно изменяются качества и действия
питающейся части организма».
Таким образом, основной причиной изменчивости
организма, по Чернышевскому, является изменение
характера питания организма, что влечет за собою
соответствующие изменения в его структуре.
Из дальнейшего видно, что такие изменения,
полученные в индивидуальной жизни, по мнению
Чернышевского, передаются по наследству: «Это вовсе не гипотеза, но положительный факт, что жеребенок от домашней
лошади. .. гораздо скорее и легче приучается ходить
в упряжке, чем жеребенок от табунной лошади, от дикой,
невоспитанной лошади».
Отсюда следует, что Чернышевский считал основной
причиною развития животных и вообще всего
органического мира – влияние условий существования: перемены
во внешней среде изменяют организм животного, а эти
1 Поли. собр. соч., т. VI, 1906, стр. 233.
2 Там же.
198
изменения передаются потомству и таким образом
закрепляются наследственно.
Из всего сказанного выше видно, что Чернышевский
был сторонником идеи развития задолго до Дарвина.
Поэтому появление учения Дарвина не произвело на
нашего мыслителя того впечатления, какое оно произвело
на других его современников. Никакого коренного
переворота в его взглядах дарвинизм вызвать не мог. Он и
сам подтверждает это: «Дарвинизм для меня не новость
своими справедливыми сторонами», – писал он родным
из Вилюйского острога.
Чернышевский признавал, что Дарвин «гениальный
человек», который весьма много сделал для
утверждения идеи трансформизма. Что же касается до выяснения
тех причин, которые вызывают прогрессивное развитие
в органическом мире, то здесь, по мнению
Чернышевского, Дарвин пошел неправильным путем.
Ошибку Дарвина Чернышевский видел в том, что
Дарвин положил в основу своей теории развития
борьбу за существование или «борьбу за жизнь», как
