Текст книги "Вкусно! Кулинарные путешествия со знатоком"

Автор книги: Борис Бурда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)

Борис Бурда
Вкусно! Кулинарные путешествия со знатоком

КУЛИНАРИЯ – ЭТО ИСКУССТВО

Моему отцу, который все-таки немного смог научить меня своему спокойному оптимизму и рассудительной манере говорить, чтобы добиться результата, а не для того, чтобы отвести душу. Перечитывая эту книгу, я часто слышу его голос.

Все мы кулинары, хотим мы этого или нет. Можно быть глухим к поэзии, обладать музыкальным вкусом человека, которому не просто медведь на ухо наступил, а у которого на ушах плясало вприсядку как минимум целое семейство бронтозавров, смотреть на живопись незамутненными глазами дальтоника-ахромата, не посещать театра и не знать, что такое джаз, – но есть все равно придется, причем, скорее всего, трижды в день. А сеть общепита у нас отнюдь не такая, чтобы питаться по бистро и тратториям – хоть бутерброд себе приготовить утром придется самому. Каждый сам себе повар (а чаще всего и своей родне, деткам как минимум), и практически нет человека, который не испытал бы себя в этой простой и абсолютно всем необходимой специальности. Балет или скульптуру можно не любить, даже презирать или ненавидеть, и по этой причине полностью исключить их из своей жизни, а с кулинарией, простите, не получится. Или получится, но очень ненадолго – прожить без еды можно лишь несколько десятков дней, а если еще и от воды отказаться, то и неделю вряд ли протянешь. Кулинария – непременное условие нашего существования на этой планете.

Что же такое кулинария? Профессия? Да, конечно. В большом справочнике-классификаторе рабочих профессий нетрудно найти и более интересные специальности, например боец кроликов, сливщик-разливщик, бегунщик смесительных бегунов, навивщик заушников, кишечница и бол-ванщик. Так что уж профессии повара и кондитера там безусловно есть. Но можно ли назвать кулинарию просто механическим трудом, рабочей профессией? За всю жизнь мне не приходилось видеть ни одной пары хозяек, варящих совершенно одинаковый борщ, – хоть что-то, а другое: подкислила свеклу не уксусом, а лимонным соком, положила сладкий перец, добавила кислого яблочка, испекла пампушки, да не в чем-нибудь, а в старых баночках из-под детского питания, и у борща уже свое «лица необщее выраженье». А чем массовое производство отличается от искусства? Тем, что в производстве мы ценим соблюдение стандартов, чтоб любая гайка оказалась именно такой, какую конструктор начертил. А вот в искусстве все наоборот: самое ценное – собственный голос. Так что же такое кулинария – производство или искусство? Делайте выводы сами…

Для меня определенно ясно: кулинария – искусство. Но искусство несчастное, отягощенное исходными условиями, которые какую-нибудь икебану или вышивание крестиком просто бы прикончили на корню. Да и что-то более солидное вроде архитектуры или поэзии вряд ли бы выжило.

Представьте на секунду, что, как только поэт, написавший замечательное стихотворение, его кому-то прочтет, это стихотворение сразу навсегда забудут и автор и слушатель! Или вообразите, что только что достроенное великолепное здание немедленно рассыпается от первого взгляда на этот шедевр. Вам такое кажется совершенно невероятным? Но ведь с кулинарией именно это и происходит – как только замечательный шеф-повар сотворит свой шедевр, восторженные ценители немедленно выразят свое восхищение путем его уничтожения, и другого способа пока что не придумано. Более того, чем блистательней творение, тем быстрее его поклонники крошек от него не оставят и еще хлебом подливку подберут, что крайне невоспитанно, но очень вкусно. Колонна Траяна и конная статуя Марка Аврелия радуют глаз и душу уже две тысячи лет, своими глазами видел, а кто из ныне живущих пробовал хоть кусочек стряпни Лагюпьера или Ка-рема, со дня кончины которых двухсот лет не прошло? И ведь не попробует никогда… Зато если даже в таких условиях кулинарное искусство существует – это воистину великое искусство, необходимое людям.

Как только мы признаем, что кулинария – это искусство, сопротивляться дальнейшим выводам не останется ни сил, ни смысла. А они просты: как и все прочие виды искусства, кулинария часть культуры народа, оттиск его души, причем в очень необычном и красивом ракурсе. Кулинария есть неотъемлемая и крайне значимая часть культуры любого народа, более существенная в процессе его самоидентификации, чем высокая поэзия и архитектура – они для избранных, а едят все, да еще и каждый день. Кулина тоже муза, хотя Эскулапова, а не Аполлонова дочка. Для меня совершенно ясно, что кулинарные конкурсы должен открывать министр культуры, а не торговли, как у нас водится. Также как в фольклоре любого этноса нетрудно различить влияние его истории, взаимоотношений с соседями, географии вмещающего ландшафта, увлечений и темперамента, так и в кухне этого народа вы все это увидите, не напрягая зрения. И в излюбленных народных продуктах, которые именно под этим солнцем вырастают такими сочными и аппетитными, и в заимствованиях из кухни соседей, причем не обязательно соседей добрых (завоеватели даже против своей воли оставляют завоеванным в качестве своеобразной дани-компенсации все свои тончайшие кулинарные приемы), и в домашних заготовках простых хозяек, ставших высокоценимыми и высокооплачиваемыми деликатесами (согласитесь, величайшие продукты, которым поклоняются настоящие гурмэ, обычно возникают именно в процессе созревания, да еще и в климатических условиях, которые далеко не во всем мире встречаются), скрывается немалая часть прекрасного и великого чувства Родины, которое вдохновляло великих поэтов и побуждало жертвовать жизнями храбрых воинов. В том комплексе знаний и навыков, который определяет принадлежность данного человека именно к этому народу, без кулинарии никуда. Помните, как Штирлиц едва не провалился, когда не сказал шоферу, сколько именно бутербродов приготовить в дорогу? Дело не в присущей рейху шпиономании – простая немецкая душа шофера не вынесла надругательства над основами основ. Точно так же закусывающий водку тортиком – не русский, отказывающийся от овсянки на завтрак – не англичанин, спокойно проживший сутки без единой чашечки кофе – не бразилец и усердный мясоед, отворачивающийся от рыбы и морепродуктов, – не японец, как бы подробно ни прописывали легенду их прикрытия полковники и майоры в соответствующих ведомствах.

Должен честно признаться, что сам я в своих прежних жизнях инженера, барда и даже игрока «Что? Где? Когда?» мало об этом задумывался. Правда, к кулинарии в моей семье относились всегда уважительно. Бабушки на праздники начинали жарить-парить так вкусно, что этот вкус до сих пор на кончике языка, хоть уже полвека прошло. Мама готовила прекрасно, очень вкусно и в то же время очень просто. А во время больших юбилеев папа просто выгонял ее из кухни и показывал высший пилотаж: самые надежные блюда, которыми иногда удается приятно поразить гостей, – именно из его кулинарного репертуара. Вполне естественно, что в таком окружении я уже в четвертом-пятом классе умел и салатик подрезать, и яичницу сварганить, и макароны не только отварить, но и заправить – дети учатся кулинарии легко и с удовольствием, мой младший уже в семь лет выдумывал собственные блюда, причем не всегда совсем уж ку-линарно беспомощные. Но это было только начало. Помог закрепить это увлечение тот факт, что моя тогдашняя жена совершенно не умела готовить – яичницу зажарить и то не могла, обязательно сожжет до угольков. В конце концов я решился с ней поговорить и спросил, насколько терпимо она отнесется к тому, что кому-то в семье нужно стирать и гладить, а я этого не умею и не люблю. «Но я и стираю и глажу, в чем же проблема?» – удивленно спросила она. «Это большая работа, – ответил я, – не стоит тебе перегружать себя еще и приготовлением еды. Сделай одолжение, не прикасайся к кухонной утвари без моего позволения – убью!» И все девять лет нашего брака на пятиметровой кухне, переделанной из коридора, ставшей четырехметровой, когда мы все-таки отгородили там уголок для туалета, я и учился готовить. Оказалось, что это легко и интересно, да еще и помогает отдохнуть и даже является какой-то медитацией – немало песенок я сочинил, нарезая овощи для борща или перекручивая мясо для котлет.

А профессиональные занятия кулинарией – плод продуманного расчета, причем не моего. Моя школьная подруга Танечка, профессиональный психолог, лет десять назад зашла ко мне в гости и сказала: «Боря, у нас в Одессе открылся новый журнал. Я придумала тебе новый имидж – ты будешь вести там кулинарную рубрику». Я, признаться, несколько удивился – предложение заняться дрессировкой обезьян или тройным прыжком с шестом в ширину с разбега не показалось бы мне более необычным. Но переспорить мою знакомую обычно существенно труднее, чем аккуратно сделать все, что она велит, – времени меньше уходит. Я попробовал вякнуть какую-то нелепицу вроде того, что кулинария мало кому интересна (неужели я мог говорить такое? Сейчас даже мало верится…), но она твердо мне ответила: «Ты не владеешь информацией! Я читаю польские и французские журналы для женщин – без кулинарного отдела они просто немыслимы. Скоро у нас будет точно так же и кулинарная проза станет чрезвычайно востребованной – есть уникальный момент, и не вздумай его упускать!» Я был совершенно не согласен с этим, но предпочел не связываться и только спросил, как же она это видит. «Очень просто! – ответила она. – Ты меня недавно угощал баклажанной икрой и рассказывал о ней кучу забавностей – вот и запиши все это!» К чему с женщиной спорить, если выполнить ее каприз не так уж трудно? Пошел к компьютеру и записал – в полной уверенности, что ее попросят немедленно отнести этот текст туда, где она его взяла. А в журнале сказали, что хотят такое в каждый номер! Через месяц встретил на улице давнего знакомого, редактора киевского журнала, – оказалось, что и ему хочется таких статей. Еще через месяц он зашел в Одессе ко мне в гости с дамой, а у меня дома хоть шаром покати! Я быстро начал что-то стряпать, забалтывая гостей, чтоб не очень скучали, пока будет готово, а дама и спросила меня, не хочу ли я это снять – она оказалась телевизионным продюсером. Ну и покатилось…

Теперь кулинарная программа «Вкусно с Борисом Бурдой» выходит на самом популярном в Украине телеканале уже восьмой год, ее регулярно смотрят жители США и Израиля, поскольку программу покупают тамошние русскоязычные телеканалы, а уж по спутнику ее видит весь мир. Этот процесс взаимен – готовя рассказы о блюдах разных стран, я очень много узнаю об этих странах, их истории, географии, нравах и обычаях, ибо, как уже было сказано, связь всего этого с особенностями кулинарии страны тесна и неразрывна. Каждое блюдо – живая и очень богатая деталями картинка из жизни страны и народа. Несколько картин, показавшихся мне наиболее яркими, я и предлагаю вашему вниманию. Именно в них, как мне кажется, наиболее четко выражен главный мэссидж этой телепередачи – кулинария есть часть культуры, богатая и прекрасная.

Всюду, где возможно, блюда максимально приспособлены к реалиям нашего кулинарного мира. Не находимые в наших магазинах продукты в них вообще не употребляются либо заменяются, соловьиные попочки и мизинчики райских птиц не употребляются вообще. Передача, которую я веду, – как, собственно, и эта книга – обращена не только к магнатам и депутатам, и любой школьный учитель может на свою зарплату иногда такое готовить, правда, если ее хотя бы вовремя выдают. Но мне кажется, что именно этих блюд в привычной нам кухне либо очень не хватает, либо они уже успели стать нашими родными, несмотря на иноземное происхождение, в которое сейчас даже поверить на трезвую голову трудновато. Отказываться от грузинского харчо или угро-финских пельменей по причине их иноземного происхождения так же нелепо, как отказываться от «Гамлета» и «Дон-Кихота» потому, что их написали англичанин и испанец. Все лучшее и в кулинарии и в литературе вполне может стать нашим, хотя бы потому, что это никому не повредит, а очень многим доставит огромное удовольствие.

По телевизионному опыту я знаю, что в передачах, которые я веду, одних интересует только кулинария, других только культурологические детали, третьих и то и другое. Иногда блюдо так хочется попробовать, что требуется только рецепт и нет терпения почитать, откуда блюдо взялось и кто его готовил, в каком веке и в каком месте. Хочется организовать и этим читателям все возможные удобства, не мешающие прочим. Для этого я выделил жирным шрифтом все, что относится именно к рецепту блюда, и только к нему. Тот, кто прочтет это, получит все сведения о том, как приготовить блюдо. А захочет что-то еще – прочтет и остальное, я отнюдь не против.

И еще пара слов о тех, без кого эта книга не была бы написана, – о наших замечательных поварах. Подумайте, сколь многого они добились за такой короткий срок! Кто был самым главным идиотом Советского Союза? Студент «калинарного техникума»! Как представлялся нам типичный повар? Жирным и неопрятным типом с бегающими глазками, тихо выскальзывающим из подсобки с набитыми сами понимаете чем кошелками. Чем угрожали безнадежным двоечникам, если не исправят оценки в табеле на тройки? Что отдадут в поварское ПТУ. А теперь еще попробуйте поступите туда! Наши повара за считанные годы отмены идиотских препон полностью изменили отношение к себе и своей профессии. Нынешний повар – не только уважаемый человек, не только высокооплачиваемый и дефицитнейший специалист, за которым, особенно в сезон, рестораторы гоняются, как за бамбуковым медведем. Помимо всего этого, он еще и творец, художник, создатель прекрасного, чьим творчеством дано наслаждаться нам всем. Так быстро изменить отношение к профессии – огромный успех, и мы должны ему аплодировать хотя бы потому, что и нам это явно не повредит.

Сыграли в этом роль и кулинарные писатели, труды которых как раз в последние годы стали заметной частью русскоязычного культурного пространства. Миллионы людей стали серьезней относиться к кулинарии, прочитав труды Вильяма Васильевича Похлебкина. В любой приличной домашней библиотеке на полке стоит потрепанный экземпляр «Русской кухни в изгнании» Петра Вайля и Александра Гениса – не перечитывать эту книгу просто нет сил. Уже даже и слово придумано для названия этой профессии – «фуд-райтер». Придумал его Илья Лазерсон, замечательный повар и прекрасный рассказчик, умудряющийся говорить в своих книжках именно о вещах очень простых и в то же время очень важных, да еще и легким и остроумным языком – максимум пользы и удовольствия на единицу информации. А его книги о забавных и увлекательных аспектах кухонь разных стран, написанные с Татьяной Соломоник и Сергеем Синельниковым, – пример необыкновенно здравого отношения к кулинарии, как к интересному и увлекательному приключению, яркая демонстрация тесной связи кулинарии и культуры. Есть много представителей этого чудесного цеха и за пределами России – например, Сталик Ханкишиев, новая книга которого должна помочь поставить наше представление о среднеазиатской кулинарии с головы на ноги, и еще многие и многие. Не смею лезть к ним с фамильярностями вроде посвящений, но даже вспомнить их лишний раз мне было невероятно приятно.

Кстати, за что я особенно люблю кулинарное сообщество, так это за его безмятежную доброту и благожелательность. Кто полезет сдуру в какие-то политические дискуссии в Интернете, такое там нароет – полное впечатление, что какой-то Сорос дал огромный грант на подключение

к Сети всех буйных отделений психиатрических клиник… А на кулинарных сайтах все друг друга так любят, так рады помочь, все такие лапочки и цыпочки, что даже несовременно как-то… Кулинария смягчает души – спасибо ей за это. Это крайне необходимо, особенно сейчас. Прочитайте и попробуйте описанные в книге блюда, вам это, надеюсь, не повредит. А может, и доставит радость. Так что – приятного вам всем аппетита!

От автора

ОБ ЭТОЙ КНИГЕ

Илья Лазерсон

Уверен, дорогой читатель, что ты вначале прочел предисловие самого автора, если ты этого не сделал, обратись вначале к нему, в противном случае ты будешь лишен возможности оценить мою смелость полемизировать с самим Бурдой. А теперь попробую (первый раз в жизни) поспорить с ним, но, поскольку мне боязно так вот напрямую противостоять маэстро, позволю себе процитировать одного партийного деятеля, сказавшего как-то: «Борис, ты не прав!» Это к тому, что не я придумал термин «фудрайтер», хотя и действительно назвал Бориса Бурду именно так. Он, конечно, не только пишет о еде, он ее прекрасно готовит, я бы сказал, готовит ВКУСНО и – в данном случае этот термин означает не только результат – столь же вкусно описывает сам процесс приготовления им еды. И вообще, поймите меня правильно и не сочтите за каннибала, Бурда, несомненно, человек ВКУСНЫЙ – он вкусно пишет, вкусно готовит, вкусно говорит, вкусно поет и даже вкусно думает. О последнем надо сказать особо.

Мне, повару, в настоящее время особенно виден интерес людей к еде, если быть точнее – люди стали ратовать за осмысленную трапезу. Нам всем интересно знать как можно больше о происхождении продуктов, блюд, напитков и всего того, что еду окружает и сопровождает. Вообще говоря, за столом принято говорить о еде, однако эта тема неминуемо ведет за собой иные, но всегда добрые и созидательные темы. За обеденным столом, по сути, был создан МХАТ, были придуманы идеи многих книг, пьес, велись мирные переговоры… Книги Бориса Бурды побуждают вспомнить именно застольные беседы, когда вокруг еды выстраиваются порой замысловатые исторические сюжеты, разгораются нешуточные страсти, нанизываются любопытнейшие факты. Все это по форме напоминает вовремя и к месту рассказанный анекдот, который как раз хорош тем, что рассказан по поводу, а не просто так. Все, что автор выстраивает вокруг еды, всегда уместно и крайне интеллигентно. Не зря ведь Гашек писал о том, что только интеллигентный человек может построить себе карьеру на кухне. Карьера Бориса, конечно, не кухня, но его книги, несомненно, помогают всем нам повышать свой уровень, в том числе и кулинарный.

Приведу один случай, свидетелем которого был лично. На первый взгляд – это просто сценка, зарисовка одесской жизни. Однажды после моего мастер-класса для одесских шеф-поваров, куда я имел честь пригласить и Бориса, он любезно провел меня по набережной, очень интересно рассказывая о своем родном городе. Местные мужчины ловили бычков прямо с асфальта, и вдруг один из них, обернувшись и увидев Борю, подвел к нему своего на вид десятилетнего сына и сказал буквально следующее: «Боря, ты таки должен сфотографироваться с моим сыном, он плохо кушает, но теперь, думаю, он будет хорошо кушать». Несомненно он будет хорошо кушать, равно как все мы, поглощая книги Бориса Бурды. Потому что он учит нас вкушать осмысленно, а это всегда стимулирует аппетит, причем не только физиологический, но также интеллектуальный. Приятного и осмысленного вам аппетита!

ФЕЙЖОАДА
Бразилия

После того как португальский принц Энрике Мореплаватель организовал первый в истории человечества отраслевой НИИ и поставил португальское конкистадорство на промышленную основу, открытия посыпались как из ведра – нашим НИИ бы так! Правда, несколько десятков лет ушли на подготовительную черновую работу (так что, возможно, и у нас все не так плохо – просто подождать надо). Но португальские падраны, каменные столбы с португальским гербом, датой установки и двумя именами, короля и морехода, стали регулярно появляться и в Восточном и в Западном полушариях. XX век, смертельный для большинства империй, оставил и португальскую империю без заморских колоний. А вот для португальского языка конкистадоры открыли и освоили огромную страну, в настоящий момент пятую по площади страну мира, где уже живут сто шестьдесят миллионов народа. Экие, однако, темпы – сто лет назад их было в десять раз меньше! Впрочем, своей любвеобильности они не стесняются, даже хвастаются ею, вплоть до того что там, где в России неопределенно пишут: «Курение вредно для вашего здоровья», а в Украине конкретизируют: «Курение может вызвать заболевание раком», в этой стране грозят: «Курение ведет к импотенции», ибо уверены, что сильнее все равно курильщиков не напугать. Есть у этой любвеобильности и вторая сторона – потери одной только армии этой страны от СПИДа за последние четыре года составили тысячу пятьсот человек, что больше всех ее потерь в войнах XX века. Но и против этого врага армия доблестно держит оборону, поскольку именно из этой страны начала триумфальное шествие по миру гевея¹, главная производительница латекса, – вот и стали выдавать солдатикам вместе с положенным обмундированием всем известные изделия из этого самого латекса, так что и здесь победа близка.

Открыли эту страну практически как раз в середине тысячелетия. В 1500 году Амилкар Кабрал проложил дорогу, по которой несколько позже ходили только два быстроходных (в оригинале больших и белых с золотом, а ход уж какой получится) корабля – «Дон» и «Магдалина». Кстати, ходили они не из какой-то ливерпульской гавани, а из Саутгемптона – у Киплинга четко написано «Weekly from Southampton… go down to Rio», а Ливерпуль явно Маршак придумал, потому что Саутгемптон в строчку не лез. Точненько 1 января каравеллы Кабрала подплыли к устью большой реки – как ее можно было еще назвать, кроме Реки Января, по-португальски Рио-де-Жанейро? Священник Энрике де Коимбра освятил открытый берег и хорошо припрятал употребленный для этой процедуры крест – как чувствовал, что через 460 лет ново-построенную столицу этой страны Бразилиа придется освящать этим же самым крестом, доставленным с приличествующей случаю помпой из Лиссабона. Ну и падран, конечно, поставили, куда же без падрана, после чего стало окончательно ясно, что Кабрал открыл Бразилию, ту самую, где такое изобилие невиданных зверей, диких обезьян и донов Педров… Ну, положим, не он открыл – в устье бразильской реки Парнаибо найдена финикийская надпись о том, что заблудившиеся финикийские мореходы принесли здесь в жертву Ваалу одного из своих товарищей. Но поскольку Ваала нет, домой они не вернулись, так что не будем лишать Кабрала заслуженной славы. Все-таки нешуточное дело открыть Бразилию, страну самой большой в мире реки Амазонки, самых больших джунглей – сельвы и самого большого в мире футбола, которая теперь, благодаря сериалам, открывается нам со все новой и новой стороны. Помните, как в этих сериалах готовят фейжоаду? Правда, вкусно? Приготовим фей-жоаду и мы!

Первым делом замачиваем на ночь пять стаканов черной фасоли. Какая бывает фасоль? Черная, красная, белая и рябая, непонятно какаяю… Точно таким же бывает и население Бразилии. Белые потомки португальских колонизаторов, условно красные индейцы, живущие в джунглях испокон веков, и черные негры, предки которых прибыли сюда не по своей воле. Табачные и кофейные плантации Бразилии были чуть не основными потребителями рабов два-три века назад. Так и бразильская кухня, подобно марксизму, имеет три источника: кухню индейскую, африканскую и португальскую. Португальцы привезли выпечку, привычный и нам домашний скот, колбасы, ветчину, сушеную треску, сыры и сладости. Индейцы внесли в общий котел отсутствующие в Европе местные растения и деликатесную крокодилятину, научили прочих запекать мясо в банановых листьях, а также использовать в пищу клубни маниоки, удаляя из них ядовитый сок, содержащий самый натуральный цианистый калий. Негры же ввели в обычай есть креветки, кокос, окру и пальмовое масло. Эмигранты из Германии, Италии, с Ближнего Востока и из Индии поделились чем могли, и родилась бразильская кухня, уникально разнообразная даже для эпикурейской Южной Америки. Не зря на этой земле еще до прихода белых индейская девушка объяснялась в любви просто и наглядно – подносила своему избраннику горшок с горячей кашей. Поел – женись.

Но по числу составных частей бразильская кухня превосходит марксизм. Ибо только штатов в Бразилии двадцать шесть, не считая столичного округа, и в каждом – своя кухня! Бразилия – страна огромная, восемь с половиной миллионов квадратных километров территории, чуть меньше всей

Европы! Правда, фейжоаду едят всюду, фейжоада в Бразилии как в Украине – борщ. Никого же не удивляет, что одесский борщ варят со сладким перцем, а полтавский – на гусином бульоне, в черниговский борщ добавляют мучную подболтку, а соседи-литовцы вообще бросают в борщ маленькие пельмени с волшебным названием «колдунай». Все это борщ. Так и фейжоада останется фейжоадой и в Рио – с черной фасолью, и в Сан-Паулу – с красной и белой, и в Минас-Жераис – с черной и красной. Давайте возьмем черную фасоль, как в Рио. Недаром же бразильцы шутят, что если их страна была бы поездом, то промышленная столица Сан-Паулу взяла бы на себя роль паровоза, столица Бразилиа была бы машинистом, прочие большие города – спальными вагонами, зато Рио – вагоном-рестораном! Зря это говорят, что в теплых краях мало едят-на Бразилию не похоже. Впрочем, есть и у них зима, как раз когда у нас лето – они же в Южном полушарии! Пусть померзнут, покутаются в пледы, пусть молят Мадонну, чтоб этот кошмар скорее кончился, – где взять силы выносить такое, мой бедный маленький Паулино весь продрог, у сеньоры Эстреллы обострился ревматизм, богатый сертанейжо Васко Перейра роется в пронафталиненном сундуке и ищет телогрейку: Пресвятая Дева Иммакулята Консепсьон, на фазенде всего двадцать пять градусов по этому проклятому гринго Цельсию! Потерпите, бразилейрос, – пройдет полгода, и все поменяется. Приходит порой и наша очередь погреться! Темный народ эти бразильцы, нашли когда мерзнуть… Недаром великий бразильский журналист Сержиу Порту годами вел в своей газете рубрику под названием ФЕБЕПЕА – «Фестиваль идиотизма, охватившего страну». Прослышит, например, о префекте полиции, подписывающем любую бумагу, которую кладут к нему на стол, и сразу подсунет ему на подпись справку. На имя Шарля де Голля, профессия – президент Франции. Что он, мол, проживает именно в его префектуре. И на следующий день эту справку читает в его газете вся Бразилия. Забавные люди эти бразильцы – у нас это невозможно. Газетных площадей не хватит на такой фестиваль. Да и позволят ли напечатать – у нас-то идиотов нет…

Так что где бы ты ни был – на севере, в жаркой Амазонии, крае тушеной черепахи, пресноводных крабов и экзотических фруктов, даже названия которых для нас китайская грамота, или на северо-западе, где обожают жакаре – блюдо из аллигатора, или на юго-востоке, где едят кус-кус из кукурузной муки и сушеных креветок и еще не забыли португальскую бакалао, сушеную треску, не говоря уже об огромных порциях мяса в бульоне и различных соусах (одно из таких блюд называется «корова в трясине»), или на западе, где так любят рыбу из Пантанала, кукурузу и маниоку, или на юге, в царстве сушеного мяса, листовых овощей и местного вина, – не сомневайся, что фейжоаду любят везде, и есть за что. Как и многие из вкуснейших блюд, это блюдо низов общества.

Черных рабов кормили черной фасолью, которую не любили сами португальцы, и обрезками мяса, ни на что больше не годными. Но когда человек хочет вкусно поесть, у него нет препятствий, которые могут его удержать. Особенно в Бразилии, где много диких обезьян. Не сочтите за намек, говядины и свинины там тоже хватает, а обезьяны только широконосые, игрунки да ревуны, мелочь какая-то и вся сплошь в Красной книге – кто же их есть-то будет?

Итак, слейте воду с фасоли, если она там есть – коль правильно залили, фасоль всю воду выпьет. А теперь залейте ее свежей водой сантиметров на восемь – не меньше и поставьте варить на средний огонь. Сильным огнем в этой стране может и сжечь – опасно для жизни! Здесь и так все горит синим пламенем от остроты блюд и бразильских травок, которые жгут желудки через несколько часов после еды, до бразильских темпераментов. Но что интересно, в межнациональную рознь это никогда не вырождалось. Страна начиналась с межрасовых браков. Откуда среди конкистадоров женщины? Это предусмотрительные испанцы требовали, чтобы конкистадорские экспедиции без женщин не выпускали из страны, но, поскольку и там на пятьсот мужчин брали тридцать женщин, обычно это оказывались женщины весьма специфических профессий. В Бразилии все не так, как в других местах, в стране полно мулатов и «самбо» – потомков смешанных браков между неграми, индейцами и белыми, и их социальный статус теоретически от расы не зависит. Практически средний белый богаче среднего мулата, а тот богаче среднего негра, но исключения вполне возможны.

Да и религиозная терпимость в Бразилии высока, обычно жесткий и догматичный католицизм здесь набрался местного духа добродушного пофигизма и смотрит сквозь пальцы на языческие культы. В результате для бразильца не диковинка, проводив родича в опасное путешествие, поставить свечку его святому и тут же принести что-нибудь вкусненькое вудуистскому божеству, отвечающему за данный географический объект. Что идолу достанется, опять-таки зависит от региона: то ли ватапа – рыба с моллюсками, варенная в масле пальмы с кокосовым соком и кусочками хлеба, то ли мокека – бульон из рыбы и всевозможных морских гадов, то ли каруру – креветки с перцем и овощами, то ли сарапатеио из печени и сердца свиньи, варенных со свиной кровью и тушеными овощами, то ли пудинг из крабов, из-за которого, рассказывают, последний бразильский император Педру II лишился своего престола. Гонец сообщил о мятеже, а его к императору не пустили, ибо его величество ел пудинг из крабов, и в это время его никто не имел права беспокоить. Плохой король, но настоящий гурмэ!

Вот и перемешаем, как в перемешанной Бразилии, килограмм копченой говядины, полкило острых колбасок и полкило свиных ребрышек. Пропорции – на ваш вкус, в крайнем случае скажете, что вы из другого бразильского штата… Говядину и колбасу режем маленькими кусочками, где-то в половинку спичечного коробка, ребрышки рубим, и все это – в фасоль, вместе с лавровым листиком, штучки три. Пусть варится долго, два часа – минимум. Время от времени мешайте и добавляйте воду, чтобы фасоль, не дай бог, не подгорела, это для бразильского повара позор, а для нас вообще кошмар… Фейжоада как борщ – не готовится за одну минуту. А воды в Бразилии хоть залейся, самая многоводная река мира Амазонка, опресняющая океанскую воду на восемьдесят километров от своего устья, к их услугам днем и ночью! Именно в джунглях Амазонки любят пропадать герои бразильских сериалов, чтобы возвратиться в самый неожиданный момент, ровно за пять секунд до того, как их завещание вступит в законную силу, когда жуткий злодей, двоюродный плетень неясно чьему забору, уже алчно потирает руки и приказывает своим прислужникам выбросить бедную вдову из дома, в котором она провела всю жизнь, но вдовушка молится Пресвятой Деве Иммаку-ляте Консепсьон (кстати, как вы думаете, что означают эти слова?), и перо вываливается из рук подкупленного нотариуса – скрипя, раскрывается дверь, и на пороге вырастает без вести пропавший в плаще из кожи анаконды и с мешком алмазов за плечами. Хорошо в сериалах – за это мы их и любим!