Текст книги "Том 5. О'кэй. Камни и корни"

Автор книги: Борис Пильняк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 35 страниц)

«В контрабандную торговлю спиртными напитками с момента введения сухого закона перешли убийцы, взломщики и «политики». Сотни тысяч людей занимаются этой профессией. Америка платит им налоги. Америка содержит их в истинно королевской роскоши. Если упразднить сухой закон, то через 24 часа эта безработная армия, то есть сами бандиты и часть кадров полиции, займется основным своим ремеслом, от которого она частично отказалась за время бутлегерства. Сейфы будут вскрыты. Радикальная отмена сухого закона несет с собой призрак убийств и грабежей».

Совсем как в голливудском кино, где добродетель обязательно торжествует!

Примеров и историй можно рассказать множество. Бандиты и муниципалитеты живут в содружестве. Ал Люэн был прав, когда сказал мне, что обмануть историю и власть есть бизнес и вещь, по американским понятиям, моральная. Впрочем, история здесь не обманывается. В Нью-Йорке, в частности, бандиты бандитствуют, начиная только с 14-й стрит. На первых улицах, включая четырнадцатую, можно жить спокойно: там находятся банки. Или там тоже грабительствуют?

В Нью-Йорке, в частности, когда я приехал, в день моего приезда в Сентрал-парке нашли убитую женщину с веревкой на шее. Эта женщина за сутки до смерти пришла в следственную комиссию, приехавшую из Вашингтона, и указала на людей, на организацию, состоявшую из судей, полиции и бандитов, которые имели бизнес, учиняя его пуританскими американскими законами о браке и нравственности. Делалось это несколькими способами. Иной раз соблюдалась проформа, – то есть некоторый мерзавец, по аналогии с чикагскими боенными боровами, начинал ухаживать за женщиной, назначал свидания, зазывал к себе, приходил к ней. В минуты, когда женщина, должно быть, любила, появлялась полиция нравов, – и: – или суд, скандал, опороченное имя, или – плати доллары! – Не в американском кино, но в действительности имеются – частная полиция и частные сыскные, шпионские конторы, работающие не только на Америку, – крупнейшие из них Бернса и Пинкертона. Иной раз любовники выслеживались этой полицией, – опять полиция нравов, – опять – или суд, или деньги. А иной раз просто требовались деньги. Иной раз денег у женщин не было. Иной раз женщины не были повинны даже в любви. Иной раз их судили, об этом печаталось в газетах, женщин обвиняли в проституции и – повинных только в любви или неповинных даже в этом – ссылали в тюрьмы на исправление. Та женщина, которую нашли в день моего приезда с веревкой на шее, пришла – к суду же! – чтобы рассказать, как она, ни в чем не повинная, три года просидела в тюрьме. Суд отложил ее допрос на завтра. Ночью она была убита. Это было в Нью-Йорке.

Банкир Z, по мощи равный английскому королю, имеет телефонную связь с Капоном. Капон «выбирал» в мэры Чикаго своего друга мистера Вильяма Томпсона, «Большого Билля» по прозванию. Чикагские фабриканты и купцы приглашали Ала Капона в компаньоны. Некий мистер Бэккер, владелец красильных предприятий Чикаго, пригласивший Капона в компаньоны, сострил журналистам, что он «нанял черта, чтобы избавиться от чертей». – Чем Ал Капон, председатель треста бандитов, отличается от прочих председателей трестов?! – Мистер Бэккер, красильщик, заключив договор с Алом Капоном, сообщил журналистам в интервью:

«Теперь мне не нужны ни прокурор, ни полиция, ни ассоциация предпринимателей. Я имею лучшую защиту в мире!»

У Ала Капона биг бизнес – большое дело! Ему надо собирать дань с покорных и расстреливать непокорных. Ему надо управлять своею промышленностью, – такою громадной промышленностью, как производство алкоголя, в коем заняты фабрики, заводы, конвейеры, рационализация и стандартизация. Ему надо заботиться о правильном распределении товара. Рационализация проституции – это уже подсобный бизнес.

Дел действительно много! – не надо думать, что Чикаго чем-нибудь отличается от Нью-Йорка или Лос-Анджелеса. И не надо думать, что все дела ограничиваются только водкой и проституцией. В Чикаго, равно как в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе, кроме бутлегеров, водкоторговцев, работают – так скажем – рэкетиры, ракетчики, занимающиеся промыслом, который называется рэкетирование.

Свободный американский бизнесмен, живущий в Нью-Йорке ниже 14-й улицы, собрался открыть на углу 27-й, предположим, улицы и 2-й аллеи молочную лавочку, чтобы продавать покупателю как раз то самое молоко, которое препровождается в рот покупателю из коровьего вымени без прикосновения человеческой руки. 27-я стрит и Вторая авеню имеются и в Чикаго, и в Санта-Фе, и в Питтсбурге. Бизнесмен собрался открыть молочную лавочку или хлебную, или вообще любую. Надо было бы полагать, по традиции вещей, что бизнесмен обратится прежде всего в самоуправление за разрешением. Это неверно. Раньше всего он должен обратиться к районному бандиту, к ракетчику. Он, бизнесмен, должен получить разрешение у районного бандита. Районный бандит, ракетчик, должен решить, целесообразно или нецелесообразно открывать здесь молочную лавочку. У районного бандита на учете все районные лавочки, и, когда он давал разрешение на открытую уже в его районе молочную лавочку, он брал на себя заботы об устранении в его районе молочной конкуренции. Районному бандиту надлежит осведомиться, сколько намерен ему платить новый молочный торговец, – и надлежит взвесить, стоит ли закрыть старого торговца, предоставив права новому, или же не стоит новому торговцу давать разрешение.

Я был полусвидетелем дел районных рэкетиров. С разрешения рэкетира, был построен в наших местах в Нью-Йорке гараж. У американцев есть обычай оставлять по летам машины на улицах у подъездов. Дело было летом, вновь отстроенный гараж пустовал. Гаражевладелец разослал по своему району сообщение об открытии гаража. Гараж пустовал. Тогда приступил к делу районный рэкетир, который санкционировал построение гаража. Все камеры на автомобильных колесах каждую ночь были прокалываемы. Гаражевладелец разослал вторую серию открыток. Гараж оказался переполненным.

С молокоторговцами поступается аналогично. Когда старому молокоторговцу предлагается закрыть его торговлю ввиду того, что патент на этот район передан новому молокоторговцу, этот старый должен проворно убираться с места, ибо вместо шин у него проколот будет его собственный бок.

Штатные власти издают указы по поводу рэкетирования и создают особые суды. На первом месте, совершенно естественно, Чикаго. Чикаго создал рэкетный суд. В особом акте указаны функции этого суда. Они поучительны – суд судит за:

«1) уничтожение взрывами имущества граждан,

2) причинение увечья лицам в результате взрывов,

3) преднамеренное вредительство домов,

4) сбор денег в виде штрафов,

5) бросание бомб,

6) конспиративные действия с целью производства незаконных актов – бойкота или шантажа,

7) производство или продажу взрывчатых веществ,

8) увоз с целью получения выкупа,

9) запугивание служащих и рабочих».

Совсем как в голливудском кино! – Исследователь американских бандитских дел К., скрывшийся за псевдоним единой буквы, пишет:

«При муниципальных, штатных или федеральных выборах эти (рэкетные) банды несут «политически-государственные» функции. Эти банды берут на себя заботы о массовом избирателе. Мелкие торговцы, шоферы, служащие содовых и аптечных магазинов, мелкота большого города – платит дань банде: откажут ли они этой банде в маленькой любезности голосовать за такого-то республиканца или демократа!?» –

Все происходит совершенно так же, как в голливудских кино. Камеры ж на автомобильных колесах, по поручению рэкетира и по центу за прокол, – прокалывали районные мальчишки, насмотревшиеся кинокартин из бандитской и индейской жизней и наслушавшиеся историй о частной деятельности частных сыщицких контор Бернса и Пинкертона. И – уже не полусвидетелем, а своими собственными ушами – я знаю рассказ молодого коммунистического журналиста Т. Он вырос на этих самых нью-йоркско-детройтско-оклахомско-американских улицах. Мальчики их кварталов – «блоков», как по-американски называются кварталы, – мальчики были строго организованы в индейско-ковбое-бандитские шайки. У них было свое поле рэкетирования. Они организованно воровали апельсины с лотков. За рубашками, у сердец, они – особенно итальянские и испанские мальчики – носили ножи, оттачивая их для будущего. Они выполняли поручения старших, вроде прокалывания автомобильных камер. Каждый блок вел войну с соседними блоками, и объединения блоков происходили, подобно объединению индейских племен, когда иной раз уже несколько блоков объединялись для разных крупных дел, вроде воровства на демонстрациях в День Независимости и сшибания соломенных шляп с зевак 16 августа. В школу дети всегда ходили отрядами, дабы не быть избитыми в одиночку. И ножи из-за пазух появились на свет, когда мальчикам исполнялось лет по четырнадцати. Мой молодой друг Т. один из его класса окончил колледж и стал коммунистом. Остальные его одноклассники не добрались до колледжей. Один из его одноклассников кончил жизнь, убитый на электрическом стуле. Половина его товарищей стала бандитами-профессионалами, бутлегерами, рэкетирами. Они не выпали из американских законов кино и Ала Капона. Мой друг Т. пошутил, рассказывая свою историю: – он сказал, что если бы у друзей его детства не было лишних гривенников на кино, в коммунистической партии оказался б не он один.

Исследователь К. пишет о любезности голосовать за такого-то республиканца. Имею дополнить, что некоторые банки и предприятия пользуются бандитскими шайками вместо полиции для охраны своих имуществ. Имею сообщить, что бандитские шайки принимают участие в политической жизни, не только приказывая так, а не иначе, голосовать, но и иными способами. Например, известны случаи, когда не только партии демократическая и республиканская, но и Американская Федерация Труда нанимала бандитов для избиения коммунистических демонстраций. Друг друга ж партии республиканская и демократическая – кулаками бандитов – избивают регулярно, в порядке традиций. Следует вспомнить написанное многими страницами выше, где говорилось о «технологических» концертах и безработице: там строился мост, гораздо более грандиозный, чем Бруклинский, – мост от «технологического» индивидуализма в бандитизм.

Я не видел ни одной гостиницы в Америке, ни одного гостиничного номера – во-первых, тринадцатого, а во-вторых, такого, в коем не лежала бы Библия. Если даже ванная не всегда имеется, то Библия – всегда абсолютно рядом с телефонной книгой. И совершенно по-американски естественно, что съезды республиканской в Америке партии, поставившей ныне в президенты Герберта Гувера, начинаются с молебствий господу Богу. Открываются съезды предпочтительно методистскими епископами, затем выступают с молитвами патеры епископальной и римско-католической церквей, а завершает молебствие еврейский раввин.

Ал Капон! – рэкетиры! – дела президента Гардинга не следовало б и поминать! Но нынешний президент Герберт Гувер был при Гардинге – в стране торговцев – министром торговли, правейше-правая рука, так же, как при Але Капоне правою рукою Ала Капона работал Гарри Гузик. Неизвестно, то ли Гардинг умер от простуды, то ли его отравили, то ли он отравился сам. Да и дела Гардинга полуизвестны. Но из полуизвестного известно, судами установлено и судами же запутано, – следующее.

Морской министр Дэнби и министр внутренних дел Фолл (президент Гардинг и – тогдашний министр торговли – нынешний президент Гувер – они ни при чем!) – минвнудел и морской министр сдали нефтяникам Синклеру и Догени в арепду и в эксплуатацию нефтяные земли Типот-Дома в штате Вайоминге и Элькс-Хильс в штате Калифорния, забронированные за государством для нужд военного флота; министрам Фоллу и Дэнби помогала «Стандарт Ойл компани». Под эти нефти и сбоку этих нефтей возникло фиктивное, сиречь в реальности не существующее, акционерное нефтяное общество «Континенталь Трейдинг компани». Три миллиона долларов этой «компании» были распределены между членами правительства. Двести тридцать три тысячи долларов в акциях найдены были у Фолла, они были заплачены ему за проданную им дачу. Министр почт – министр Гардинга – Вильяме Хэйс получил лишь семьдесят пять тысяч, – и то не для себя, но для передачи партии. Этот же Хэйс (почта!) передал некий пакет с акциями министру финансов Гардинга, миллиардеру и вождю республиканской партии Мэллону – также для внесения этого пакета, от имени Мэллона, в кассу республиканской партии. (О Вильямсе Хэйсе надо сказать, что, ушед в отставку, он пошел работать в кино, так скажем, в качестве «морального» диктатора, где и работает до сих пор.) Миллион шестьсот тысяч долларов были внесены в кассу партии помимо министерско-партийных пакетов. Имя Гардинга – имя президента – свято, президент, как Бог, ошибаться не может: Гардинг от всех этих неприятностей не то умер в простуде, не то отравился, не то его отравили. Герберт Гувер – нынешний президент – был при Гардинге министром торговли. Он ни при чем, как и Гардинг. – –

Был назначен суд, которому надлежало разобраться во всем этом деле «в общем и целом». Суд не закончен до сих пор. Верховный суд сгоряча расторг сделку на нефть, как «мошенническую и подкупную». Это была предварительная мера. Суд до сих пор еще не разобрался «в общем и целом». Но в частностях – такой-то американский законный суд – оправдал Фолла и Догени. Это оправдание было отменено, ибо установлено было, что через контору вышеупоминаемого сыщика Вильямса Бернса были подкуплены присяжные заседатели. Но Синклер не был министром, Синклер был капиталистом, – и Синклер – таким же законным республиканским судом, как все прочие суды – оправдан! – –

Герберт Гувер – он ни при чем! – он не только не примешан к этим делам, но он даже ничего не знает об этом: ни разу, ни в одной речи, ни в одном выступлении он не обмолвился об этих делах! – он так же, должно быть, не знает, что разбор этого дела не кончен до сих пор, несмотря на многолетнюю давность, на быстрый и справедливый американский суд и несмотря на то, что дело это должно было бы разбираться под его руководством!

29

Белый дом – это такое же промышленно-капиталистическое предприятие, как и все прочие в Америке. Хозяин Америки – и главный ее ницшеанец – доллар. Бюджет Белого дома – семь миллиардов долларов, банднтско-рэкетирско-бутлегерский бюджет – девять миллиардов долларов, – кто хозяин? – Казалось бы, бандиты, раз они богаче. Но это не верно. Хозяин – доллар, который, как известно, особенно в Америке, запаха не имеет. Белый дом в Америке есть такая же промышленность, как и все прочие в Америке, да в придачу еще никак не свежая политика. Из десяти американцев, которых я расспрашивал, девять отвечали:

– Уэлл, политика! – это грязное дело! – я им не интересуюсь. Щюр, боссы, которые занимаются политикой, занимаются ей не ради чьих-либо прекрасных глаз, не говорите мне об их честности! Щюр!

Американские газеты отличны от европейских. Европейские газеты, предпочтительно, являются газетами различных партий и содержатся этими партиями. Американские газеты есть газеты промышленных предприятий и содержатся этими предприятиями. Газете, которая выходит на средства резиновой промышленности, важнее всего, чтобы продавались шины для автомобилей и галоши. Прессе, поддерживаемой «Дженерал Моторс компани», существенно загнать в бараний рог Форда. Моргановской прессе надо укрепить моргановские дела против рокфеллеровских, рокфеллеровской – против моргановских. Что касается политики и партий, то партии и политика гораздо менее бизнесны, чем резина, автомобили, сталь, банки и прочее. И Морган, и Рокфеллер дают деньги на содержание и республиканской партии, и демократической, обеим сразу, этим двум партиям, заведующим политикой Соединенных Штатов. «Форд Моторс компани» так враждует с «Дженерал Моторс компани», что Форд дает только республиканской, а Дженерал – демократической.

Политика – плохой бизнес.

Некогда республиканская и демократическая партии имели различие. В годы гражданской войны Севера с Югом партия республиканцев работала с северянами, партия демократов – с южанами. Утверждалось, что республиканская партия есть партия северных промышленников, что демократическая партия есть партия финансового капитала, что так было и есть, – мол, и до сих пор в Нью-Йорке, в финансовом центре, командует партия демократическая. Хрен редьки не слаще. По существу говоря, даже в годы гражданской войны, эти партии различались не по социальному своему существу, но тактически и территориально, – что не мешало тем же республиканцам, в дни окончательных побед Севера над Югом, поднимать в Нью-Йорке, как сказано, восстания против северян, в защиту демократического Юга. Ныне же эти две партии – два конкурирующие треста, – тресты, заведующие американской политикой, не отличающиеся даже тактикой, – тресты, строящие свои программы на отрицании программы конкурентов, на промахах конкурентов, на политиканстве, на территориальных традициях, на капиталистической конкуренции. И тресты не особенно бизнесные; рокфеллеро-морганы имеют обе эти партии у себя на содержании. Глубокоуважаемый мистер Котофсон, тот, у дочери которого в прошлом бородавка на глазу, а в будущем писательство, равно как и остальные восемь вместе с ним из десятка, скажет:

– Уэлл, политика! – это грязное дело! – я им не интересуюсь! – Щюр!

Американские газеты заботятся о «резине» (случайно ли!?), и в каждом номере газет читатель установит, что не говоря уже о резине! – спорту там посвящено вчетверо больше места, чем политике, внутренней вместе с международной.

В Вашингтоне имеются посреднические конторы (без вывесок, конечно), покупающие и продающие, в розницу и пачками, сенаторов, членов конгресса, республиканцев и демократов, правительственных чиновников и судей. Аппараты демократической и республиканской партий в дни, свободные от выборных кампаний, заняты единственным – распределением постов и должностей между членами своих партий. Делается это для защиты трех китов американской демократии – Библии, конституции и национального флага. От члена партии никак не требуются политические убеждения, – требуется аккуратно регистрироваться и – по формулировке сенатора мистера Пенроза – «стоять за своего собственного мерзавца». По американским понятиям в партии следует видеть не принципы или программу, – но – источник существования. Для членов партии партия всегда облечена в реальные формы пищи, одежды, текущего счета в банке.

Все президенты большую часть своего времени и сил отдают не государственным делам, но – организации своей партии во всех 48 Соединенных штатах. Четыре пятых времени президента заняты обсуждением вопросов о должностях, начиная с должностей четвертого класса в почтовом ведомстве и кончая членами своего кабинета.

Есть книга, написанная американским журналистом Ф. Кэнтом, человеком никак не революционным. Книга называется «Political Behavior» – «Политические нравы». Книгу следует расценивать как учебное пособие и как справочник для буржуазных, ныне командующих, политических деятелей Америки.

Кэнт пишет, разбив, как полагается, книгу на главы, заглавия которых американски-лаконичны: «Повинуйся закону, и ты будешь побит», «Необходимо быть верным своей шайке», «Задевать интересы деловых кругов невыгодно», «Когда вода достигает верхней палубы, следуй за крысами», «Благосостояние уничтожает всякую критику», «Партия не ответственна за взяточничество в ее рядах», «Действительная сила – в руках пловцов», «Дайте избирателям хокум». И прочее.

Хозяевами партий Кэнт считает людей, состоящих

«из участковых и районных исполнителей, из комитетчиков, или «капитанов», и из бесчисленного множества мелких чиновников, служащих государственного аппарата – муниципального, штатного и федерального».

В главе, которая называется «Жирные коты», Кэнт сообщает, что принадлежность к партии является нормальным, естественным путем на выборные должности,

«единственный ключ к которым является в руках аппарата. Другими словами, первый шаг состоит в том, чтобы заставить организацию, – под которой подразумеваются лидер или лидеры аппарата, – выставить вашу кандидатуру».

Кэнт иллюстрирует это обстоятельство партийными судьбами президентов Куллиджа и Гувера. О Куллидже он говорит, что этот

«никогда, ни при каких случаях не сделал ничего, что было бы противно его организации».

Кэнт иллюстрирует это обстоятельство другого порядка делами, тем, что

«один из членов конгресса, богач одного из восточных штатов, ныне отбывающий уже седьмой или восьмой срок в палате представителей, регулярно и притом, конечно, секретно, помимо своего жалованья, предоставляет 10 тысяч долларов аппаратному боссу того города, в котором он живет. Это все, что он когда-либо делал. Ему никогда не приходится заботиться о своей кандидатуре».

Судьба этого конгрессмена приводит Кэнта к информации о «жирных котах». «Политика», как сказано, в Америке не считается большою честью,

«это грязная игра, с которой благородные американцы не желают иметь ничего общего».

Быть торговцем эмалированной посуды иль производить на фабрике колбасу – не менее почетно, чем быть избранным – смотря по чину и рангу – на муниципальные, штатные и федеральные должности. Но возникают иной раз чудаки-богатеи, которых зудят почести мэра иль губернатора.

«Такие люди известны в политических кругах под названием «жирные коты». Эти капиталисты имеют то, в чем нуждаются организации, – деньги. Их появление приветствуется организацией, как цветы в мае».

Кэнт информирует:

«До сих пор ни один «жирный кот» еще не добился президентского поста, хотя в 1920 году, а затем снова в 1928-м один или двое из них были очень близки к назначению в кандидаты. Но их достаточно много в конгрессе».

В главе «Что случается с кандидатом, который захочет быть смелым и искренним» доказывается, что смелым и искренним кандидатам в американском парламентаризме места нет, они всюду проваливаются. Кэнт аргументирует свое утверждение, в частности, президентом Куллиджем (выше говорилось о президенте Гувере).

«От начала до конца своей кампании Куллидж не произнес ни одного звука, который мог бы задеть католиков или ку-клукс-кланцев, мокрых или сухих, мошенников-нефтяников или пламенных патриотов. Он строго придерживался принципа – защищать лишь то, что не подлежит (американскому) сомнению: режим экономии, снижение налогов, уменьшение задолженности, процветание страны, мир, Библию, национальную конституцию, закон о правах гражданина».

В главе «Партия не ответственна за взяточничество в ее рядах» сообщается:

«…Масса рассматривает обвинения в мошенничестве, выдвинутые против господствующей партии элементами, не находящимися у власти, как на вполне естественное явление, как на составную часть игры. В массах существует убеждение, что лица, находящиеся у власти, берут, конечно, понемногу взятки, но то же самое будут делать и другие, когда они доберутся до тех же постов. И в действительности обвинения во взяточничестве часто вызывают со стороны публики сочувствие к обвиняемому. Средний избиратель думает при этом, что у других дело сходит более гладко, но он не верит, чтобы они были честнее обвиняемого во взяточничестве. Поэтому обвинение не приносит особого вреда попавшемуся «бедному парню». Наоборот, обратившись за поддержкой к своим избирателям, он требует от них реабилитации. В своих речах он кричит о «заговоре с целью отнять от него его доброе имя», и в конце концов обвиняемый избирается большим количеством голосов, чем раньше. Если избиратели не могут переизбрать самого «бедного парня», например, в случае, если его посадили в тюрьму, они, с целью продемонстрировать свое сочувствие ему, избирают его жену. В качестве примера может послужить дело бывшего члена палаты представителей от Кентукки – Лангли. В то время, как мэр Лангли находился в тюрьме, избиратели его округа выбрали на его место в палате представителей его жену.

Великолепное, всех поразившее молчание всей республиканской партии по вопросу о мошенничествах в нефтяной промышленности, то обстоятельство, что ни один из признанных лидеров республиканской партии – ни Куллидж, ни Даузс, ни Юз, ни Гувер, ни кто-либо из остальных – не проронили ни одного слова в осуждение этих скандальных событий… все это несомненно очень сильно способствовало устранению всяких неприятных политических последствий этих преступлений».

В главе «Когда вода достигает верхней палубы, следуй за крысами» сообщается:

«В применении к политической жизни это (эта поговорка) означает, что для человека, занимающегося политикой, глупо продолжать придерживаться своих убеждений после того, как они стали непопулярны. Ни один, желающий преуспевать, политик, а также ни одна политическая партия не может позволить себе твердо придерживаться своих убеждений, и они действительно этого не делают».

Глава «Задевать интересы деловых кругов невыгодно» своим собственным названием иллюстрирует свое содержание. Экспонаты, разбираемые Кэнтом, разумеется, есть экспонаты американского обывателя, и Кэнт краток в формулировках:

«Во-первых, никакие нападения на «плутократию», на «больших богачей», на «хищных капиталистов», «на Уолл-стрит», на «тресты», на «гигантские комбинаты»… не могут иметь успеха… Если кто-либо – в особенности женщина – владеет хотя бы одной акцией, она сейчас же начинает отожествлять свои интересы с интересами капиталистического класса и тайно противодействует всяким нападениям на последние.

Мы превратились в нацию мелких держателей акций и облигаций.

В стране имеется свыше 5 миллионов держателей акций одних только предприятий общественного пользования. Мелкий держатель неизбежно переходит психологически в ряды капиталистического класса. В нем исчезает всякий социалистический и большевистский дух».

Только что цитированное – это одна сторона дела, касающаяся всеамериканской воблы – обывателя, того, который расселен по всем Соединенным Штатам именно воблой, но который памятует об американском равенстве, о «хижинах», из которых происходят президенты и миллионеры, о демократии и о пионерских делах. О другой стороне дела – той, что «деловые круги» есть хозяева страны, стало быть, их «не трожь», – об этом Кэнт не пишет, хоть это и явствует из его книги, особенно из дальнейших глав.

В главе «Текущие расходы» Кэнт мягко сообщает:

«Ни один президент не был выбран в нашей стране без того, чтобы его избирательная кампания не финансировалась хотя бы в такой степени, чтобы имелась возможность покрыть «текущие расходы».

…относительно продажных голосов. Я при этом имею в виду, главным образом, не тех избирателей, голоса которых можно купить за двухдолларовую и пятидолларовую ассигнацию. Необходимо объяснить, что термин «текущие расходы» не касается так называемых законных расходов во время избирательной кампании – они не охватывают расходов на собрания, на музыку, рекламу, помещение, пропаганду, жалованье, почтовые и канцелярские расходы. Этот термин не охватывает даже и тайных сделок… например, сделок, гарантирующих кандидату поддержку со стороны различных газет. «Текущие расходы» – это расходы в день выборов».

«Действительная сила находится в руках пловцов», – сообщает Кэнт в главе под таким названием.

«Он (кандидат) может провести великолепную кампанию. Он может преподносить избирателям самые тонкие виды хокума и давать для них самые лучшие зрелища, – и все же, если в день выборов у него дело с избирательным фондом («текущими расходами») обстоит слабо, то с уверенностью можно сказать, что он провалится.

…о «текущих расходах». В каждом из ста пятидесяти тысяч участков, с четырьмястами приблизительно избирателей в каждом, всегда можно найти десять-двадцать мужчин, иногда также одну или двух женщин, рассматривающих день выборов главным образом как случай легко подработать. В прежние времена эти люди были известны под названием «пловцов». Впоследствии они превратились, согласно областной терминологии, в «работников», или «сторожей», или «вестников». Некоторые из них принадлежат к определенной партии, другим же – этих огромное большинство – совершенно безразлично, для какой партии работать, лишь бы им платили за это деньги. Демократические пловцы естественно обращаются в день выборов к демократическому участковому капитану; республиканские ж – к республиканскому. Участковый капитан, заключая сделку, говорит: – «Хорошо, уэлл, десять долларов за этот день, Джон, но ты должен в шесть часов быть в участке и привести туда всех твоих Джонсонов!» Все, что пловец должен сделать, – это доставить свое собственное семейство».

Двадцатая глава книги Кэнта называется «Повинуйся закону, и ты будешь побит». Ее не следует комментировать ввиду ясности ее заглавия и потому, что истинность этого положения наглядно вытекает из вышесказанного. В главе «Отряды отравителей» Кэнт рассказывает о принципах и практике клеветы, применяемой американскими – республиканскою и демократическою – партиями. Кэнт оговаривается фразой, которой может быть исчерпан его труд:

«Честность в политике – неосуществимая мечта. Политика представляет собою игру… с бесчисленным множеством призов, начиная с самого важного в мире поста – президента Соединенных Штатов – кончая двухдолларовой ассигнацией, которую жадно ищет продажный избиратель в день выборов».

Для того чтобы оживить рассказ об американской политике, следует привести наглядные картинки.

Первая. Иллюстрирует «хокум», то есть всяческую чепуху, которая развлекает избирателей и устанавливает между кандидатом и избирателями теплые отношения.

– Войдя гордой поступью в переполненный зал, Хилл шел к находившемуся на трибуне столу, на котором, по его распоряжению, стоял графин с водою и стакан. Подняв графин, он начинал наливать воду в стакан, как будто для того, чтобы выпить немного воды. И вдруг он с драматическим жестом выливал воду в окно или бросал стакан об пол. – «Что такое?! – восклицал он. – Вода? – Мы не хотим воды в этом районе. Мы хотим пива, и если вы, ребята, пошлете в конгресс Джона Филиппа Хилла, то он достанет для вас пива!» – Тут он схватывал американский флаг (также заготовленный заранее), музыка начинала играть национальный гимн, и толпа сходила с ума от удовольствия.

Вторая. Рассказ участкового «капитана» о своих боях.

– Когда в субботу перед выборами я получил от окружного лидера для своего участка тридцать долларов вместо ста двадцати, то это явилось для меня тяжелым ударом. Я уже тогда понял, что дела идут не как следует, но лишь впоследствии я понял истинное положение дела. В день выборов, еще до девяти часов, я уже знал, что мы побиты, и притом сильно побиты. В этом участке была дюжина парней, все – демократы, которых я на каждых выборах нанимал за плату от двух до десяти долларов. Обычно они показывались на месте, где производились выборы, около шести часов. На этот раз мне лишь в девять часов удалось найти одного из них. Он был пьян и в прекрасном настроении. И у него-то я выведал правду. Оказалось, что он имел в своем кармане двадцать пять долларов республиканских денег. То же самое сделали все остальные из дюжины «вестников» моего участка. Впрочем, один или двое из них умудрились получить по пятьдесят долларов. Они никогда не видали таких денег, да и я тоже. Против таких денег бороться было невозможно. Они провели бы на выборах рыжего пса против апостола Павла!