Текст книги "Тверские ратоборцы"

Автор книги: Борис Ершов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

С винтовкой и пером

 Александр Иванович Тодорский родился 1 (13) сентября 1894 года в селе Тухани, километрах в 16 от Сандова. Но родиной генерал считал всё же село Деледино (около 25 км от Красного Холма), куда родители переехали вскоре после его рождения. Оба села входили в Весьегонский уезд.

 Семья Тодорских была из среды сельских интеллигентов: отец служил сельским священником, мать работала учительницей. Может, поэтому своему первенцу родители старались дать достойное образование: по окончании Делединской начальной школы его отдают в Краснохолмское духовное училище, закончив которое, Александр поступает в Тверскую семинарию. Однако перспектива стать священником не прельщала 17-летнего юношу, и, пойдя наперекор воле родителей, он бросил семинарию. Это был смелый шаг, поскольку рвать с религией означало тогда пойти на конфронтацию с обществом.

 Средства на жизнь молодой человек добывал службой писцом в Тверском окружном суде и... стихами и очерками в местной прессе. Стихи выходили из-под пера вчерашнего семинариста наивными, но прочувствованными, патриотическими. К началу 1914 года Александр перебрался в Петербург, устроился на работу в издательство «Благо», одновременно посещая курсы «Общества для распространения коммерческих знаний». Но тут грянула война.

 Абсолютное большинство российского общества встретило известие о вступлении империи в войну против Германии и Австро-Венгрии с высокопатриотичным энтузиазмом, поддерживая царское правительство в его «борьбе с вековым натиском германских завоевателей». Неустроенные молодые люди, впитавшие официальную пропаганду, толпами записывались добровольцами в армию освобождать «братьев-славян». В октябре 1914 года Александр Тодорский, рядовой 295-го пехотного полка, направляется в школу прапорщиков в Ораниенбаум под Петербургом. Через три месяца – фронт, служба младшим офицером в роте 24-го Сибирского полка 6-й Сибирской стрелковой дивизии 5-го Сибирского армейского корпуса, бои западнее Варшавы под городом Сохачев на реке Бзура. Были победы, поражения, но сам Александр проявил высокие боевые качества: в марте 1916 ему присваивается звание подпоручика (аналог современного младшего лейтенанта), в апреле он поручик, в сентябре штабс-капитан, а в июне 1917 года полный капитан, отмеченный к тому времени шестью орденами. Биография молодого Тодорского-офицера, как видим, очень напоминает биографию молодого Алексеева времён русско-турецкой войны: похожи и награды, и ранения, и военная карьера.

 После неудачного наступления в июле 1917 года началось разложение огромной русской армии, подогреваемое революционной пропагандой. В советской литературе этот процесс назывался «демократизацией» армии. В мае 1917 года солдаты избрали председателем полкового комитета беспартийного штабс-капитана Тодорского, а после переворота в ноябре 1917 года капитан Тодорский сменил в должности командира корпуса генерал-лейтенанта Турбина – его избрали солдаты при поддержке большевиков.

 Весной 1918 года Украину, где воевал корпус, оккупировали австро-германские войска, части корпуса расформировываются, личный состав разъезжается по домам. Тодорский в апреле 1918 года появился в Весьегонске, где ему выдали увольнительный билет. Побывав дома, он явился в уездный исполком (Советская власть в Весьегонске установлена в январе 1918 года) и заявил о готовности работать для Советской власти. То же сделали и его братья Иван и Виктор.

 Что умел делать Александр, кроме как воевать и немного владеть пером?! Поэтому он предложил исполкому издавать газету для населения. Предложение приняли, Тодорского назначили редактором, и 2 июня 1918 года вышел первый номер «Известий Весьегонского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов», а 11 июня Александра приняли в члены Весьегонской организации РКП(б). С этого дня и до конца жизни Александр Тодорский оставался непоколебимым коммунистом.

 К годовщине взятия большевиками власти Тверской губком РКП(б) поручил уездным парторганам представить отчёты о работе за год. В Весьегонске это поручили Тодорскому, и коллективная работа под его руководством была выполнена в виде знаменитой книги «Год с винтовкой и плугом», получившей одобрение самого Ленина в статье «Маленькая картинка для выяснения больших вопросов» и в его выступлении на XI съезде партии. Опыт Тодорского изучали, пропагандировали, он стал в губернии заметной фигурой, вследствие чего в апреле—мае 1919 года его назначили редактором «Известий Тверского губернского исполнительного комитета».

 Летом 1919 года Антон Деникин активизировал на юге России наступательные действия Белой Армии: были взяты Царицын, Воронеж, Курск, Орёл, конные корпуса Мамонтова и Шкуро совершали рейды через фронт, противники большевиков нацелились на Москву. Тысячи коммунистов, преимущественно с боевым опытом, направляются в Красную Армию. Мобилизовали и Александра Тодорского: он попал в 10-ю армию Особой группы войск Южного фронта на должность комбрига в 39-ю стрелковую дивизию. Однако молодого командира влекла «живая» командирская работа, и вскоре Тодорского по его просьбе назначают командиром 2-й бригады 38-й Морозовско-Донецкой стрелковой дивизии, сражавшейся с мамонтовской конницей. Храбрость Тодорского отмечалась всеми.

 В начале января 1920 года войска Деникина начали терпеть поражения, а в феврале началось общее наступление Кавказского фронта против белых. В это время Тодорский познакомился с М.Н. Тухачевским и долго сохранял с ним дружбу, что впоследствии ему припомнили.

 В середине марта 1920 года бригада Тодорского вместе с кавалеристами взяла Армавир, а в середине апреля вступила в Махачкалу. Северный Кавказ был утрачен Белой Армией.

 В конце апреля большевики подняли восстание в Баку против правящей там партии мусаватистов, обратившись за помощью к РСФСР. Помощь в виде 11-й армии была выделена, 1-я и 2-я бригады 20-й дивизии Тодорского следовали в резерве. В сентябре 1920 года Александра Тодорского назначают начальником 32-й стрелковой дивизии в Баку, но вскоре дивизия перебрасывается в Дагестан для подавления антисоветского мятежа. С этой целью создавалась специальная Дагестанская группа войск под командованием Тодорского.

 Удивительные совпадения судеб во времени даёт нам порой госпожа История! Тодорский прибывает в Темир-Хан-Шуру, позднее Буйнакск, затем Святой Крест, неподалёку от Махачкалы. Там же, на юге, в древних Моджарах (затем Прикумск, позднее Будённовск), в начале XIV века сложил непокорную голову великий князь тверской Михаил Ярославич. А ещё западнее создавал Белую Армию и умер в Екатеринодаре (Краснодаре) другой знаменитый тверич генерал Михаил Алексеев. Совсем недавно, в ноябре 1999 года, под Бамутом погиб Герой России тверич Илья Касьянов. Эти места словно предназначены судьбой для участия в их истории наших земляков...

 Мятеж в Дагестане был подавлен, но с большим трудом, лишь когда в помощь Тодорскому прибыло подкрепление. Александр Иванович награждается орденом Красного Знамени РСФСР.

 Настала очередь «помогать» Армении, где дашнаки в Зангезуре подняли кровавый мятеж. В июне 1921 года против мятежников выступила группа войск Тодорского, входящая в состав 11-й армии. В июле Зангезур был освобожден, Тодорский получил орден Армянской ССР. Более двух лет Александр Иванович командовал всеми войсками на территории Армении, служил заместителем наркома по военным и морским делам Азербайджанской ССР, начальником гарнизона Баку. Это был уважаемый и авторитетный человек в Закавказье.

 По рекомендации Орджоникидзе в 1923 году Тодорский направляется в Туркестан, где полыхала борьба с басмачами. Он назначается командующим и членом РВС войск Ферганской области. В короткое время порядок был восстановлен, 7 ноября 1923 года в Коканде Тодорский получил четвёртый орден. В августе 1924 года военные действия в целом победоносно завершились, и Александр Тодорский получил разрешение ехать в Москву для поступления в Военную академию РККА, возглавляемую знакомым ему Михаилом Фрунзе.

 Успешно окончив академию, Тодорский получает должность командира 5-го стрелкового корпуса в Белоруссии под Бобруйском. В эти годы он знакомится с А.И. Егоровым, С.Н. Кожевниковым и другими видными военачальниками, в том числе с К.Е. Ворошиловым и С.М. Будённым. Успешная работа обеспечивает ему высокий авторитет: в начале 1930 года Тодорского переводят начальником Управления военно-учебных заведений Наркомвоенмора СССР, а в 1934—1936 годах он – начальник и комиссар Военно-воздушной академии имени Жуковского. За заслуги в подготовке авиационно-инженерных кадров А.И. Тодорского награждают 7 мая 1935 года орденом Ленина – высшей наградой СССР. В том же году ему присваивается воинское звание комкора. В 1936 году он награждается орденом Красной Звезды, а нарком Ворошилов дарит ему золотые часы. До 1938 года Тодорский, когда-то обыкновенный парень из-под Весьегонска, сын священника, занимает должность начальника Управления высших военно-учебных заведений Наркомата обороны СССР.

 Но тут подошло время Великой Репрессии. Сначала Ягода, потом Ежов и Берия устроили кровавую расправу над тайными и явными оппозиционерами Хозяина. Мели почти под гребёнку всех крупных военачальников. И Тодорского 19 сентября 1938 года тоже взяли, поскольку он был хорошо знаком и вёл беседы с Тухачевским, Егоровым, Якиром, Алкснисом, Каменевым и другими «врагами народа». Жестокая система, за которую боролся пером, шашкой и винтовкой Александр Тодорский, взяла за горло и его самого. И никто не смог ему помочь. Ещё ранее, в 1937 году, расстреляли его жену Рузю Иосифовну, крупного инженера-химика, бесстрашную революционерку. Александра Ивановича, всеми фибрами души преданного делу большевиков-ленинцев, объявили участником военно-фашистского заговора, вредителем, «потенциальным террористом». В лагерях Тодорский рассказывал писателю Борису Дьякову, что, ошеломлённый такой чушью, не помня себя, «признал вину», а придя в себя, отказался от прежних показаний. Шестнадцать раз трое следователей с пристрастием допрашивали Тодорского, добиваясь вторичного «признания», но он выстоял.

 Военная коллегия в мае 1939 года приговорила комкора к 15 годам лагерей, к последующему поражению в правах на 6 лет, к лишению звания комкора, к конфискации имущества... Отбывал срок в Тайшете Иркутской области, Енисейске и других местах, болел, страдал, голодал, как все зеки, работал младшим санитаром в пересыльном бараке больницы лагеря, был ответственным за стирку, штопку и выдачу в бане белья работягам. Выжил, выстоял и по-прежнему верил в Ленина, в партию, в светлое будущее...

 В марте 1955 года Тодорского реабилитировали, восстановили в партии, вернули равноценное воинское звание – он стал генерал-лейтенантом, участвовал в Комиссии по реабилитации узников, посещал лагеря далеко от Москвы. Печатался в центральных газетах, журналах, остался непоколебимым коммунистом, был деятелен и бодр, перенеся тяжёлую операцию.

 Умер Александр Тодорский в Москве 28 августа 1965 года. Некролог подписали Баграмян, Будённый, Василевский, Ворошилов, Рокоссовский, Соколовский и другие военачальники. Похоронили его на Новодевичьем кладбище. Комкор умер, не предав своих идеалов, оставшись верным долгу, сохранив свою честь.

Командарм Шорин

 Его судьба чем-то напоминает судьбы прославленных военных руководителей – наших земляков: Михаила Алексеева и Александра Тодорского. Советская историография говорит о них вскользь, превознося до небес Будённого, Ворошилова, Тухачевского, Чапаева, Щорса и других. А между тем некоторые из них махали шашками и водили в бой свои дивизии и корпуса под началом наших земляков...

 Летом 1918 года Советской власти приходилось тяжело: с востока наступал Колчак, с юга Деникин, с запада Юденич, на Украине хозяйничали немцы, внутри страны далеко не весь народ горячо любил большевиков. В такой обстановке было принято решение о создании массовой регулярной армии. В срочном порядке под нажимом Ленина в армию стали призывать бывших унтер-офицеров, офицеров и генералов царской армии, получивших прозвище «военспец». В том году в армию призвали 128 168 унтер-офицеров и более 22 тысяч генералов и офицеров, либо внутренне принявших большевистскую доктрину, либо повиновавшихся солдатскому долгу. Среди них – бывший полковник Василий Шорин.

 Он родился в Калязине в 1870 году в семье мещан. Затем семья переехала в Казань, где Василий окончил 6 классов 3-й гимназии, после чего поступил в Казанское пехотное юнкерское училище, полный курс которого и окончил в 1892 году по 2-му разряду. Затем был курс стрелковой офицерской школы с отметкой «отлично». В 1893 году Шорин уже подпоручик, тянет армейскую лямку, призывается на русско-японскую войну 1904—1905 годов, командует ротой.

 Далее судьба строевого офицера не была особо примечательной, разве только следует упомянуть о женитьбе на дочери почётного гражданина города Риги Екатерине Владимировне Янсен, с которой он воспитывал приёмных детей Владимира и Анну. В 1914 году майор Шорин призывается на германский фронт, назначается командиром 3-го батальона 333-го Глазовского пехотного полка, а в 1915 году высочайшим приказом за боевые отличия производится в подполковники. Вскоре Шорину приказано командовать 102-м Вятским полком, а вслед за этим внеочередным приказом он производится в полковники. Когда в 1917 году в армии наступила «демократия», солдаты выбирают его начальником 26-й пехотной дивизии.

 Василий Иванович и в Японскую, и в Первую мировую войну был несколько раз ранен. За боевые отличия он награждён орденом св. Георгия 4-й степени и Георгиевским оружием. В послужном списке Шорина написано: «В службе сего штаб-офицера не было обстоятельств, лишающих его права на получение знака отличия беспорочной службы или отдаляющих срок выслуги к сему знаку». Таким образом, за 30 лет службы Василий Шорин прошёл путь от рядового до полковника, – неплохая карьера для выходца из низов, – заработав в армии характеристику сурового, вспыльчивого, иногда невыдержанного, но удачливого командира, хорошо знавшего психологию рядового и унтер-офицерского составов.

 К лету 1918 года бывший полковник Шорин ещё долечивал в госпитале в Вятке свои раны, полученные на германском фронте у местечка Краснополь (осколки снаряда попали в правый бок в область печени, в левое бедро и в пятку), после чего его эвакуировали в тыл. К этому времени как раз и подошло решение большевиков создать Красную Армию. Шорин был не из последних среди боевых офицеров, его уважали за ратный труд, за раны. Он был хотя и «золотопогонник», но не из аристократии, поэтому его происхождение не вызывало ещё никаких подозрений. В госпитале его разыскали комиссары сформированной 2-й армии Восточного фронта Гусев и Штернберг и после знакомства предложили должность помощника командарма-2. Василий Иванович согласился без колебаний.

 Он не был исключением: Красную Армию строили такие выдающиеся специалисты, как М.Д. Бонч-Бруевич, А.А. Брусилов, И.И. Вацетис, А.И. Егоров, С.С. Каменев, Д.М. Карбышев, А.И. Корк, Б.М. Шапошников и многие другие. Разная у них сложилась при Советах судьба: кто вовремя умер своей смертью, кто сложил голову в лагере, кто погиб в Великую Отечественную, кто расстрелян как «враг народа», а Борис Михайлович Шапошников даже стал начальником Генерального штаба и пользовался полным доверием и уважением Иосифа Сталина. Но в 1918 году никто из них не заглядывал на 20—30 лет вперёд. Они были «военной косточкой», неожиданно оказались не у дел и получили предложение защищать «социалистическое отечество». Может быть, они и задумывались о позиции Алексеева, Деникина, Колчака, Врангеля, Каледина, Краснова, Корнилова, но выбор у них был свой, сугубо личный. Поэтому бывшие соратники в войне с Германией оказались летом 1918 года внутри общей Родины по разные стороны фронтов...

 2-я армия Восточного фронта Советов, куда приехал Шорин, была аморфным образованием, почти небоеспособным соединением из нескольких партизанских отрядов, оторванных от штаба (начальник Д.М. Афанасьев), окружённых белочехами и колчаковцами, плохо снабжаемых и морально разложившихся. Фактически армии не было, а был только номер армии. Шорин со своим характером так взялся за дело, что Реввоенсовет (РВС) армии сразу выдвинул его в командующие. С сентября 1918 года Василий Иванович в своей военной должности в дальнейшем ниже командарма не опускался.

 Сравнительно быстро удалось сформировать две дивизии, куда вошли свежие полки и боеспособный отряд Азина. Шорин в деле организации армии бывал суров, резок, наказывал за расхлябанность, головотяпство, партизанщину. Не всем это нравилось, но вскоре поняли его как командующего и приняли как своего, особенно рядовые красноармейцы. С осени 1918 года он подтвердил своё прозвище «ударный командарм», проявляя неукротимое стремление к победе, а воистину полководческий талант способствовал её достижению.

 Способности командарма Василий Шорин ярко проявил в проведении Ижевско-Воткинской операции, когда РСФСР из-за мятежа «Союза фронтовиков» лишилась уральских оружейных заводов, и Красной Армии пришлось зимой 1918—1919 годов проводить Пермскую оборонительную операцию на Восточном фронте против генерала Р. Гайды. Прорвать оборону белых удалось сочетанием атаки по фронту с обходным маневром, причём меньшими силами. Шорин награждается орденом Красного Знамени – высшим тогда орденом РСФСР.

 Озабоченный неудачными действиями соседней 3-й армии (командующий М.М. Лашевич) Ленин посылает для разбора ситуации И. Сталина и Ф. Дзержинского. Здесь Шорин впервые встретился с будущим диктатором, докладывая ему сложившуюся обстановку. В результате инспекции 3-й армией стал командовать С.А. Меженинов, а 2-я и 3-я армии были объединены в Северную группу под общим командованием Шорина.

 В мае—июне проводилась Пермская наступательная операция, армия колчаковского генерала Гайды была отброшена за Каму, взяты города Кунгур и Пермь, созданы условия для захвата всего Северного Урала. Шорин показал себя здесь полководцем такого же ранга, как и командующий Южной группой Михаил Фрунзе, однако последний гремел во всех учебниках истории СССР, а имя Шорина замалчивали. К июлю 1919 года весь Урал был очищен от войск Колчака.

 К лету 1919 года главной опасностью для большевиков стал Деникин. Для борьбы с ним организуется Южный фронт, в составе которого воевала Особая группа из 9-й, 10-й и 11-й армий под командованием Василия Шорина, способности которого как «ударного командарма» очень устраивали центральную власть. Согласно плану контрнаступления против Добровольческой армии Деникина Особая группа Шорина должна была наносить удар из района Камышина, Балашова, Царицына в направлении на Новочеркасск с целью выхода на Дон и Кубань.

 Контрнаступление красных началось 15 августа, длилось около месяца, но успеха не принесло: Добровольческая армия остановила группу армий Шорина на Дону и под Царицыном. Главной причиной неудач Красной Армии был прорыв конницы Мамонтова (примерно 10 тысяч сабель), которая умело ударила в тыл фронта и устремилась далее в тылы красных, взяв Новохопёрск, Козлов, Тамбов, Елец, отрезав штаб Шорина от штаба Южного фронта. Другой причиной явилась нехватка резервов у Шорина: они состояли из единственной 66-й стрелковой дивизии и конного корпуса Семёна Будённого, что было недостаточно для отпора Деникину. Партийная литература, однако, главной причиной называла действия Троцкого, который своим неверием в план борьбы с Деникиным вселял в войсках неуверенность в победу.

 В сентябре 1919 года конный корпус Шкуро, стремясь соединиться с конницей Мамонтова, внезапно ударил в стык 8-й и 9-й армий красных на воронежском направлении. 1 октября белые взяли Воронеж, ещё ранее ворвались в Курск. Впереди была Москва. Это был пик побед Добровольческой армии и время неудач красных. На карту была поставлена судьба РСФСР.

 Началось формирование и переброска на юг свежих сил, усилилась партийная работа в армии, в тылу, в подполье. 24 сентября 1919 года РВС Республики разделил Южный фронт на два: Юго-Восточный (командующий В.И. Шорин, члены РВС И.Т. Смилга, В.А. Трифонов) и Южный (командующий А.И. Егоров, член РВС И.В. Сталин).

 В эти дни произошёл инцидент, который потом сильно ударил по Шорину. При разделении фронтов Шорин решил оставить за собой конный корпус Будённого. Об этом стало известно Ленину. Поскольку вождь не отличался вежливостью и не выбирал выражений, то в телеграмме Смилге он допустил в адрес Шорина выражение «жульничает», имея в виду корпус Будённого, и косвенно обвинил командующего в пассивности при оказании помощи соседу. Телеграмма не изменила ситуации, так как в чисто военные дела даже Ленину не позволено было вмешиваться, поэтому он и телеграфировал комиссару. Но в 1938 году эта телеграмма жизнь Шорину попортила. Позднее выяснилось, что решение Шорина было лишь выполнением приказа главкома С.С. Каменева.

 30 сентября Василий Иванович Шорин приступил к командованию Юго-Восточным фронтом. Но всё же главным в те месяцы для Советов стал Южный фронт, против которого Добровольческая армия развернула основные операции: 13 октября был взят Орёл, и белые стали продвигаться к Туле. Над Москвой замаячила перспектива сдачи города Деникину. И хотя Шорин сковывал до 55 тысяч войск генерала Врангеля, всё же основные, решающие бои шли у соседа.

 24 октября корпус Будённого нанёс поражение коннице Шкуро и Мамонтова, красные вернули Воронеж; ранее, 20 октября, 14-я армия И.П. Уборевича (член РВС Г.К. Орджоникидзе) завладела Орлом. Это стало переломом. 17 ноября красными был взят Курск, 31 декабря начался штурм Царицына, в начале января 1920 года город взяли, как и Донбасс, Таганрог, Новочеркасск, Ростов-на-Дону. Красная Армия вышла к Азовскому морю и к Северному Кавказу. В связи с этим Юго-Восточный фронт был преобразован в Кавказский, пополнен 8-й армией и 1-й Конной армией. С января 1920 года командование фронтом принял Василий Шорин, получив задачу завершить ликвидацию Северокавказской группировки войск Добровольческой армии и захватить Кавказ. Однако к февралю 1920 года командование принял М.Н. Тухачевский, а Василий Шорин через некоторое время назначается помощником главкома всех Вооруженных Сил Республики по Сибири.

 Видимо, с этой целью Шорина вместе с другими военачальниками вызвали в Москву на совещание к Ленину. В марте 1920 года Василий Иванович уже прибывает в Омск, где в мае принимает в подчинение 5-ю армию (командующие М.С. Матиясевич, И.П. Уборевич), имея задачей борьбу с «кулацкими» мятежами и войсками генерала барона Романа Унгерна, фактического правителя Монголии, а также с остатками других белогвардейских частей. Все эти задачи были успешно выполнены, координацию всех Вооружённых Сил Сибири Шорин осуществил с блеском и в начале 1922 года получил новое назначение – Туркестанский фронт. Как видим, власти «бросали» его туда, где нужны были военный опыт, железная воля к победе, талант организатора крупных масс войск.

 Борьба с басмачами (современное название – моджахеды) была особой войной, полупартизанской, полуфронтовой с обеих сторон, а если учесть специфику территории военных действий, методов борьбы, психологию местного населения, то можно себе представить сложность новой должности Шорина. Однако военные операции в Ферганской долине, Восточной Бухаре и Хиве, осуществляемые отдельными кавалерийскими бригадами и национальными просоветскими отрядами, закончились поражением основных сил басмачей. Наверняка Василий Шорин имел там встречи с другим нашим земляком – Александром Тодорским из Весьегонска, также воевавшим с басмачами.

 К 1923 году крупные военные операции на территории РСФСР закончились, огромная армия стала не нужна. Василия Шорина назначают заместителем командующего войсками Ленинградского военного округа В.М. Гиттиса. Здесь он и прослужил без замечаний до 1925 года. Впрочем, замечание было: почему Шорин всё ещё не член ВКП(б)? Это ему тоже припомнят.

 В 1925 году Василию Ивановичу шёл 55 год – нормальный возраст для здорового, удачливого в делах военного человека. Однако его отправляют в отставку, надо полагать, не по болезни, не в силу «преклонного» возраста. Скорее всего, ему припомнили и его независимость во взглядах, и то, что он бывший «золотопогонник», и нечленство в партии, и несправедливое давнее обвинение со стороны Ленина. Михаил Фрунзе обнародовал прочувствованный приказ с комплиментами и перечнем заслуг пенсионера и, главное, с приказом о пожизненном зачислении Шорина в ряды РККА. Это был первый подобный случай в РСФСР (в дореволюционной армии заслуженных, отличившихся военных, зачисленных пожизненно в воинские части, было немало).

 Пенсионер Шорин устроился на работу в ленинградскую организацию Осовиахима (позднее ДОСААФ). Увлёкся идеями группы ГИРД, которую возглавлял будущий основатель советской космонавтики Сергей Королёв, вошёл в коллектив разработчиков высотных скафандров. Бывший командарм радовался и писал одному из друзей: «Я тут нашёл себя». Видать, не только воинской наукой владел наш земляк, но и перспективные разработки были ему по плечу.

 В 1938 году, на 68-м году жизни, безобидного старика арестовывают и бросают в тюрьму. Обвинение смехотворное, но страшное: «Участие в контрреволюционной организации в РККА». Полгода держат в тюрьме, допросы, допросы с пристрастием, ожидание суда. Но до судебной расправы не дожил – в тюремной больнице остановилось старое сердце. Похоронили его на Богословском кладбище, говорят, сохранился ещё памятник. Реабилитировали Шорина лишь в 1956 году, однако память о нём как о полководце Красной Армии заглохла.

 Так закончил жизнь замечательный военный, отдавший все свои силы защите Отечества от зарубежных врагов, а свой талант полководца защите неблагодарной Советской власти – Василий Иванович Шорин из Калязина. Вспомним о нём – sine ira et studio – без гнева и пристрастия.