Текст книги "Тверские ратоборцы"

Автор книги: Борис Ершов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

 Перечень лучших образцов российского оружия можно продолжать долго. Нет, не оскудела мысль наших разработчиков, ещё жива оборонка. Вот только приходит в голову одна не очень приятная историческая аналогия: ведь и в начале 1941 года у нас были отличные образцы нового оружия, превосходящие аналогичные у гитлеровского Вермахта. Но нашей армии отражение агрессии на начальном этапе пришлось вести с устаревшими типами вооружений, и обошлось это огромной кровью и лишениями. Не повторится ли трагедия вновь? Думать об этом не хочется.

Тверской теоретик зенитно-ракетного оружия обороны

  «Если бы небо Югославии и Ирака защищала заблаговременно созданная система ПВО с 10—15 комплексами С-300 – ни о каких бомбардировках и речи бы не шло: любая цель была бы неминуемо уничтожена. Наверное, югославы сожалеют, что в своё время не приобрели для своей ПВО превосходное средство обороны, как им предлагали наши представители» (Из частного разговора военных специалистов).

* * *

 Февраль 1993 года. Объединённые Арабские Эмираты, их столица Абу-Даби. Международная выставка вооружения и военной техники 1DEX-93. Огромный наплыв в русский сектор: как же! – там можно «живьём» посмотреть и пощупать новое русское чудо военной мысли – непобедимую «трёхсотку». Американцы же ограничились рекламными плакатами да уменьшенными копиями их лучшей ЗРК «Патриот» фирмы «Рейтеон». Что тут можно сравнивать? А после проведённых русскими демонстрационных боевых стрельб, когда, «как в кино», сбивались маловысотные крылатые ракеты, только и говорили о русском оружии, вспоминая автомат Калашникова, новые танки серии Т.

 В знойной Аравии и знать не знали, что истоки создания лучшего в мире оборонительного оружия находятся не просто в холодной России, но и в том числе в малоизвестном им городе Твери. А уж фамилию одного из его теоретиков-исследователей наверняка и подавно никто не знал. Впрочем, знают ли о нём и сейчас в России? Да и у нас в Твери? Ведь нет пророка в своём отечестве, о нём узнают лишь после смерти.

 ***

 Коля Федотенков родился 20 марта 1920 года в селе Сёлы нынешнего Нелидовского района Тверской области. Закончив местную семилетку, он поступил 15-летним пареньком в Тверской вагоностроительный техникум, который успешно окончил в 1939 году. Не успев поучаствовать в постройке ни одного вагона, Николай призывается в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию, а поскольку он имел среднетехническое образование, то его направили в училище зенитной артиллерии в Горький. При выпуске в апреле 1941 года Николай Федотенков получает звание лейтенанта и направляется служить в должности командира взвода отдельного зенитного дивизиона под городок Ровно на Украине.

 Там он и встретил войну, воевал, как и все, мужал, закалялся, рос как командир, командовал огневым взводом, батареей, был заместителем командира дивизиона. В 1943 году Николай служил уже в должности помощника начальника штаба Краснодарского дивизионного района ПВО.

 Стратегическая инициатива летом 1943 года принадлежала Красной Армии, поэтому командование, кроме непосредственных боевых задач, стало обдумывать и перспективы – армию послевоенного времени, ядром которой должны стать теоретически грамотные специалисты своего дела. Николай Никитович попал в число кандидатов-фронтовиков для обучения в Артиллерийской академии по полной программе с её окончанием заведомо после войны.

 Военную артиллерийскую академию им. Дзержинского, эвакуированную в Самарканд, а потом возвращённую в Москву, Николай Никитович окончил в 1947 году. В 1948 году капитан Федотенков получает назначение в НИИ-2 Академии артиллерийских наук в Евпатории. Вспоминает его коллега и сослуживец И.В. Ерохин.

 «Он пользовался репутацией хотя и молодого, но энергичного и инициативного исследователя. Входил в коллектив исполнителей знаменитой «Темы 56», включавший наиболее сильных сотрудников института: Евгения Васильевича Золотова – впоследствии академика АН СССР, Михаила Дмитриевича Ионова, Владимира Яковлевича Кутырева, Вадима Николаевича Журавлёва, Ефима Семёновича Фридмана, Евгения Сергеевича Цуканова, Александра Михайловича Рерле и других.

 Быть исполнителем этой темы считалось весьма престижным, ибо она явилась мощной заявкой на научную зрелость всего института. До этого на НИИ-2, который в отличие от других, столичных НИИ пребывал на краю страны у турецкой границы, смотрели свысока и называли иронически «ни два, ни полтора». А после авторитетной оценки результатов «Темы 56» знаменитый математик, специалист в области исследований по теории вероятностей Елена Сергеевна Вентцель не без основания провозгласила; «Отныне центр науки о стрельбе по воздушным целям перемещается из Москвы в Евпаторию».

 Институту помогали всемирно известные математики академики Андрей Николаевич Колмогоров и Анатолий Аркадьевич Благонравов, поддерживали Владимир Семёнович Пугачёв и Елена Сергеевна Вентцель из ВВИА им. Жуковского, бесподобный Никита Игнатьевич Пчельников, морской зенитчик Арам Арутюнович Свешников и другие известные учёные.

 В том же 1955 году Николай Никитович Федотенков в числе первых пяти сотрудников, в один заход успешно защитивших кандидатские диссертации, «освятил» только что созданный Учёный совет НИИ-2.

 Начиная хотя и с важной, но узкой проблемы воздействия осколков снарядов по целям, он выходит на оценки их уязвимости и законы поражения. Затем возглавляет отдел по анализу и учёту влияния на стрельбу зенитной артиллерии метеорологических и баллистических факторов (знаменитые «дельты»).

 Приложил руку Николай Никитович и к ещё одной интересной, но печально закончившейся «Теме 8М», с участия в которой и я начал свою научную деятельность. В ней обосновывались перспективы развития всего вооружения зенитной артиллерии.

 «Мы, – вспоминает И.В. Ерохин, – предприняли последнюю отчаянную попытку если не спасти, то хотя бы продлить жизнь ствольной зенитной артиллерии на основе не только более мощных калибров – 130 мм и 157 мм, но также конических стволов и подкалиберных систем с пушками калибров 130/65 и 180/90 мм, с использованием в ПУАЗО (приборы управления артиллерийским зенитным огнём – Б.Е.) не только прямолинейных, но и криволинейных гипотез о движении воздушных целей за время полёта снаряда. Убедились, что здесь надежд нет. Не увидели мы спасения и в развивавшемся братским НИИ-4 направлении неуправляемых зенитных ракет типов «Чирок» и «Стриж», которые в случае промахов спускались на парашютах (обратите внимание, какой был экономный подход!). Они имели на каждом борту обратный адрес с обращением: «Нашедших (подобравших) просим сохранить и сообщить (туда-то)».

 «В конечном счёте мы честно признали, что перспектив у ствольной артиллерии нет, и надо переходить к управляемым в полёте зенитным ракетам, чтобы решать задачу не числом боеприпасов и батарей, а точностью применения каждого из них», – закончил Иван Васильевич.

 Мало кому известно, что в начале 1950-х годов в СССР разгорелась нешуточная борьба между сторонниками сохранения ствольной зенитной артиллерии и идеологами нового вида оружия – зенитно-ракетного. В большой тайне создавалась группа генерала Валуева как основа будущего аппарата управления ЗРВ. По-прежнему большим весом обладал командующий зенитной артиллерией войск ПВО генерал Кацоев со своим аппаратом. За провальные для ствольной артиллерии результаты научно-исследовательских работ в 1955 году НИИ-2 был наказан «за отрыв от жизни и нужд войск, за предательство по отношению к своему оружию»; начальник НИИ-2 генерал Ованес Сетракович Ованоглян был снят с должности и отправлен в отставку, а ряд других руководителей переведены в войска для «оказания им реальной помощи». Мелкую, с точки зрения больших генералов, сошку – таких сотрудников, как Николай Федотенков, естественно, не тронули.

 Но жизнь брала своё. В 1956 году зенитная ствольная артиллерия признана неперспективной на высшем уровне. В 1957 году Никита Хрущёв с ликованием заявил, что в СССР уже третий год не сверлят артиллерийские стволы, а вместо них ракеты «гонят как сосиски». Максималистские, непродуманные заявления Хрущёва на военные темы, в частности, о ликвидации стратегической бомбардировочной авиации, резке на металлолом крупных кораблей ВМФ (мы, мол, врага теперь ракетами достанем!) наделали много вреда Вооруженным Силам страны. Их последствия аукались нам вплоть до 80-х годов. Но надо признать, что для становления ЗРВ позиция первого секретаря сыграла всё-таки положительную роль.

 В 1956 году Научно-исследовательский зенитный артиллерийский институт преобразуется в НИИ-2 ПВО, а в следующем 1957 году передислоцируется в Калинин. Таким образом, Николай Никитович после многолетней отлучки снова оказался на родной земле. Большинство «евпаторийцев» были понижены в должности, только заместитель начальника института Вадим Николаевич Журавлёв удержался в должности начальника отдела, да ещё два начальника отделов – лауреат Сталинской премии Павел Владимирович Порожняков и Николай Никитович Федотенков стали начальниками отделений. На руководящие должности на новом месте набирали извне.

 Вскоре Николай Федотенков назначается заместителем, затем начальником зенитно-ракетного управления института, получает первым из научных сотрудников звание «генерал-майор», становится одним из первых докторов наук. С самого начального периода жизни института в Калинине заместителем Н.Н. Федотенкова был замечательный учёный-математик Евгений Васильевич Золотов, защитивший докторскую диссертацию в 1962 году. Успехи коллектива в значительной степени определялись эффективным руководством этих талантливых людей, ставших видными учёными. Сегодня их уже нет в живых, но память о них жива как об основателях калининской, теперь тверской, научной школы развития ЗРВ.

 Все, кто работал вместе с «Федотом», – так, невзирая на высокий чин и звание, с любовной фамильярностью он прозывался в коридорах и курилках, в разговорах без начальства, – вспоминали его как умнейшего, добрейшего, внимательного и корректного человека. «...Он был по-крестьянски мудр, прост, доступен в любое время суток, – вспоминает Иван Титович Зюзьков, которого ещё в 1953 году в Евпатории принимал на службу подполковник Федотенков. – С ним очень легко было работать и выполнять любые его задания. Его мудрость и огромный опыт, приобретённый в годы Великой Отечественной войны, в годы работы в институте позволяли ему подхватывать, развивать и практически внедрять любые новшества и полезные для науки и практики вопросы, направленные на повышение эффективности ЗРВ».

 У каждого учёного были свои маленькие причуды. И Федотенков их имел: «Он демонстративно, как мне казалось, отказывался от услуг ЭВМ, отдавая предпочтение старенькой логарифмической линейке... Он полагал, что в доказательстве своих теоретических положений бездушный, хоть и самый умный компьютер ему не подмога. Доставая из рабочего стола линейку, он говорил, как бы споря с невидимым оппонентом: «Эти ЭВМ мне ни к чему. У «Федота» – всё здесь, в голове». Но иногда, – вспоминает его ученик, ныне доктор технических наук Игорь Александрович Приступюк, – Николай Никитович звонил мне, приглашал к себе в кабинет и просил: «Не могут ли твои ребята посчитать на модельке...» И мы считали, хотя хватало и своих задач – отказать «Федоту» было нельзя».

 О характере работ научного коллектива исследователей зенитно-ракетных систем и комплексов, о сложной, порой драматически напряжённой обстановке, в которой сотрудники Н.Н. Федотенкова производили научный анализ и оценку новых образцов оружия, даёт представление пример создания получившего мировую известность ЗРК С-300.

  К середине 60-х годов, наученный горьким опытом противоборства во Вьетнаме и Ближнем Востоке с советскими ЗРК С-75 и С-125, «потенциальный противник» форсировал совершенствование средств воздушного нападения (СВН). В США появились малозаметные дозвуковые стратегические и тактические крылатые ракеты воздушного, наземного и морского базирования типа ALCM, GLCM, SLCM, обладающие исключительно малой отражающей поверхностью, огромной дальностью полёта (до 5000 км) на малых и предельно малых высотах с использованием естественных укрытий и огибанием рельефа местности на высоте 30—60 м. Появились малозаметные высокоскоростные и гиперзвуковые снаряды SRAM и ACALM, баллистические ракеты «Ланс», «Першинг» и другие не менее эффективные средства нападения.

 «Федотовцы» пришли к выводу, что модернизация комплексов С-75 и С-125 не даст нужных результатов в борьбе с новым оружием вероятного противника. Требовалась принципиально новая система оружия для борьбы с новыми СВН. Следовало учитывать также проводимую американцами информационную войну: утверждалось, что эффективную оборону от маловысотных ALCM вообще построить невозможно из-за их малой отражающей поверхности, невысокой, переменной по трассе скорости полёта и необходимости их наблюдения нашими РЛС на фоне интенсивных отражений сигнала от подстилающей поверхности. Короче, русские, берегитесь!

 Создание нового ЗРК стало рассматриваться как задача государственной важности. Работа в КБ и НИИ началась по постановлению правительства от 27 мая 1969 года и определяла разработку двух систем с чёткой специализацией: С-300П для ПВО страны и борьбы преимущественно с аэродинамическими целями в условиях интенсивного радиопротиводействия; С-300В для ПВО Сухопутных войск и борьбы с баллистическими и аэробаллистическими целями. Впоследствии была определена ещё одна модификация: С-300Ф для ПВО Военно-морского флота.

 В 1970 году разрабатывается эскизный проект, в 1971 году проходят совместные испытания транспортно-контейнерной модификации, а в 1973-м – её самоходного варианта. В обосновании облика модификаций системы, разработке тактико-технических характеристик ведущую роль сыграли коллеги Н.Н. Федотенкова, включая его самого: Е.Ф. Васильев, Л.И. Литвин, Ю.И. Любимов, А.С. Попович, Е.С. Фридман, Е.С. Цуканов, С.К. Черненко.

 В 1978 году генерал-майор Н.Н. Федотенко по выслуге лет увольняется из армии, становится «гражданским» сотрудником. Это повлекло за собой оставление должности начальника управления. Николай Никитович занимается самостоятельной научной работой в том же коллективе, которым руководил много лет, продолжая, как и прежде, всемерно поддерживать молодых учёных.

 В 1978—1980 годах проводятся успешные государственные испытания двух модификаций С-300 с разными ракетами. В 1979 и 1981 годах они принимаются на вооружение. Самоходный вариант проходит испытания в 1981—1982 годах, на вооружение принимается в 1983 году. К середине 80-х годов система была реализована в трёх модификациях. Каждая из них надёжно уничтожала цели, соответствующие по характеристикам всему парку СВН вероятного противника, включая перспективные тогда самолёты В-1, F-14, F-15, крылатые ракеты ALSM, вертолёты «Хью Кобра», ракеты типа «Ланс». В 1989 году на испытания выкатили четвёртую модификацию, обладавшую ещё большими возможностями, с повышенной автономностью, помехозащищённостью, снижением трудоёмкости при изготовлении.

 В 1990 году испытания были завершены, «изделие» принято в войска, и, казалось бы, можно сделать передышку в гонке.

 Однако «Буря в пустыне» в 1991 году снова поставила новую задачу: надо было сделать упор на борьбу с баллистическими целями. К 1993 году и эта задача учёными и конструкторами была решена теоретически и практически. В августе 1995 года впервые в отечественной практике произведена стрельба ЗРК четвёртой модификации по баллистической ракете, снаряжённой штатной головной частью. Результаты стрельб превзошли все ожидания: были полностью уничтожены все цели-ракеты. В октябре 1996 года с таким же успехом уничтожена на своей траектории аэробаллистическая ракета.

 Ничто не стоит на месте: в ходе негласной гонки непрерывно развиваются СВН – им отвечают созданием ЗРК. Новейшая модификация С-300 – «Фаворит», которую впервые показали на выставке «Мосаэрошоу-97», содержит новые специальные режимы функционирования. Она – единственная в мире ЗРК, обладающая абсолютной эффективностью поражения осколочно-фугасных боевых блоков баллистической ракеты за счёт инициирования их подрыва. Этого до настоящего времени так и не добились создатели американского ЗРК «Пэтриот». В этом и заслуга коллектива исследователей, которым руководил Николай Никитович Федотенков, но увы, его уже не было в живых.

 Умер Николай Никитович в 1993 году на 74 году жизни, на рабочем месте, точнее – в нескольких шагах от своего кабинета, куда шёл после беседы с сотрудниками. Похоронили его в Дмитрово-Черкассах при большом стечении коллег и соратников вблизи могил его коллег – академика Евгения Васильевича Золотова и известного учёного в области исследований ЗРВ доктора военных наук Фёдора Константиновича Неупокоева.

 Жизнь участника войны, генерала и учёного Николая Никитовича Федотенкова – пример для подражания молодым учёным, организаторам науки, защитникам Отечества на интеллектуальном фронте.

VI. КАЖДОМУ ПОКОЛЕНИЮ СВОЯ ВОЙНА

 Ребята из тверского спецназа в горах Чечни

Юрий Бошняк на вьетнамской войне

  Род Бошняков идёт откуда-то с Балкан (сербы или хорваты). Юрий Михайлович родился в 1928 году в городе Балашове Саратовской области. Окончил морское училище во Владивостоке (1950), до 1955 года служил офицером-артиллеристом на крейсерах Тихоокеанского и Балтийского флотов, затем командиром батареи, заместителем командира полка, командиром зенитно-ракетного полка.

 После службы во Вьетнаме – начальник штаба корпуса (1970—1971), на войне в Египте (1971—1972), затем командир дивизии, корпуса, командующий отдельной армией. В 1981—1985 годах – начальник Академии ПВО им. Г.К. Жукова, с 1986 года – генеральный директор Тверского государственного объединённого музея. Кроме морского училища окончил в 1962 году Академию ПВО, а в 1970 году – Академию Генерального штаба. Кандидат военных наук. Соавтор-составитель книги «На правом фланге Московской битвы».

 Награждён пятью орденами и тридцатью медалями СССР, болгарским орденом. Генерал-полковник артиллерии. Заслуженный работник культуры Российской Федерации.

 Немного истории

 60-е годы XX века. Всесильная Америка ведёт войну во Вьетнаме, куда янки бросили свою самую передовую технику. Казалось, в небе и на земле ничто не устоит против F-4 «Фантомов», «Скайхоков-А4», Ф-105-х и других, первоклассных по тому времени боевых крылатых машин, настоящих призраков войны, начинённых неуправляемыми ракетами, напалмом, обгонявших звук: казалось – на тебя, как в фильме ужасов, в безмолвии мчится крылатая беспощадная смерть...

 Вьетнамцы – низкорослый, но мужественный и стойкий народ – позвали на помощь СССР. 24 июля 1965 года к северо-востоку от Ханоя произошёл первый бой «Фантомов» и наших ракет С-75 из дивизионов под командованием майора Фёдора Ильиных и подполковника Бориса Можаева. Собственно, боя и не было: янки шли четвёркой плотно, и одна ракета, разорвавшись внутри группы, уничтожила сразу троих. Тогда на две недели американцы прекратили полёты.

 «Но было что-то бесконечно зловещее и жуткое в той безликой деловитости, с которой приближалась выпущенная в вас ракета SAM (натовский код С-75). Она летит в вас, она намерена вас убить, – вспоминал бригадный генерал Робин Олдс. – Эта ракета действительно внушала ужас. Мы избегали роковой встречи, иногда даже в ущерб боевому заданию».

 Началась охота на наши ЗРК. К ноябрю 1965 года им удалось уничтожить 8 комплексов, но цена этих побед оказалась непомерно высокой: американцы потеряли 30 машин. С 1965 по 1972 годы СССР направил во Вьетнам 95 ЗРК «Двина» и 7658 ракет. В боях потеряно 56 комплексов, истрачено 6806 ракет, но янки потеряли больше – на один погибший комплекс они клали примерно 40 самолётов. Погибло свыше 2000 пилотов.

 На этой войне вместе с вьетнамцами дрались и наши ракетчики, в том числе и земляки. Об одном из них наш рассказ, основанный на его воспоминаниях.

 Начало

 Юрий Михайлович Бошняк, ныне генеральный директор Тверского государственного объединённого музея, в описываемое время командовал зенитно-ракетным полком. Было ему 38 лет, и, как и все молодые офицеры войск ПВО, он отличался высоким энтузиазмом, поэтому однажды вместе с коллегами обратился к Военному Совету Московского округа ПВО с просьбой послать полк во Вьетнам. Было это в 1966 году, а ответ получил лишь в 1967 году в штабе округа, где ему сообщили, что, мол, поедете, но не со своим полком, а заменив прежнего командира.

 Не будем описывать процедуру переезда группы офицеров через Сибирь, а потом через Китай времён хунвейбинов. В марте 1967 года Юрий Бошняк прибыл в 5-й полк, дислоцировавшийся возле деревеньки в провинции Бакнинь. Полком командовал вьетнамец Хоанам. Ко времени прибытия Бошняка личный состав полка в основном был вьетнамским, но оставалась так называемая полковая группа, в составе которой числились командир полка Юрий Бошняк, специалисты каждой из систем радиотехнической батареи, представители для обслуживания стартового оборудования, врачи: всего 10—14 человек. Быт был на уровне неандертальского человека: «Когда мне понадобилось первый раз сходить в туалет, а он представлял из себя маленькую ямку, обнесённую несколькими листиками банановых деревьев, вокруг него собралось большое количество вьетнамских ребятишек, которые восхищались всеми звуками, что производили наши в два-три раза более могучие человеческие тела, чем тела вьетнамцев». Короче говоря, условия жизни были тяжёлыми, самая большая беда – жажда, а вода грязная, с различного рода глистами...

 Главной задачей полка было не допустить ударов по прикрываемому северо-восточному направлению Ханоя и направлению к главному в то время аэродрому ДРВ Нойбаю.

 В те времена основными ударными самолётами американцев были «F-105» и палубная авиация – самолёты «А-4», «F-4», «А-6», летавшие под прикрытием постановщиков помех. «Наверное, это не очень патриотично, но я должен сказать, что американцы быстро создали систему борьбы с тремя радиоинформационными каналами ЗРК С-75: каналом цели, каналом ответа и каналом радиоуправления.

 Комбинированное применение помеховой обстановки способствовало тому, что вместо ожидаемой поначалу нами одной, скажем, ракеты на один сбитый самолёт мы имели сначала 5—6, а потом доходило до 8—10 и даже до 15 ракет на сбитый самолёт».

 Противник

 Всякого противника надо уважать, считать его, по меньшей мере, равным тебе, а лучше – более опытным, умным, более подготовленным к бою и лучше вооружённым, чем ты. Шапкозакидательство постоянно играло с нами злые шутки. Так было в 1941 и в 1995 годах. В какой-то степени подобные чувства были в 1960-х годах во Вьетнаме, но не у всех. Противник был силён и опытен. Бошняка поражал уровень подготовки палубников – пилотов с авианосцев: «Это были лётчики-уникумы высочайшего класса, которые имели баснословные налёты, исчисляемые не сотнями, а тысячами часов. Они использовали различные манёвры, в том числе по высоте, в составе группы один относительно другого самолёта, вокруг продольной оси, изменяя отражающую поверхность, которая заставляла пульсировать отражённые сигналы – и всё это в комплексе с общей помеховой обстановкой создавало очень часто почти невозможную ситуацию для обстрела этих целей».

 Американцы, по разным данным, потеряли от одной до двух тысяч самолётов, и это число следует полагать, по мнению Юрия Михайловича, величайшей победой и нашего оружия, и вьетнамского умения его использовать.

 Спустя много лет мы по-прежнему отставали от американцев в создании систем радиопротиводействия и радиоэлектронной борьбы.

 Психология

 Прибыв во Вьетнам, первое, с чем Юрий Бошняк столкнулся в психологическом плане, это с неподготовленностью к неудачам, к поражению. Делясь своими раздумьями, бывший ракетчик говорит: «И вот сегодня, осмысливая или переосмысливая действия наших войск в июне 1941 года, убеждаешься, что многие наши командующие, командиры различных степеней и рангов оказались просто не готовы к тому, чтобы психологически противостоять массированному удару агрессоров. Я должен сказать, что это проблема исключительной важности. Готовить надо, в первую очередь, командиров и войска к неудачному развитию боевых действий. Я знаю, что это не всегда нравится, особенно нашим идеологам всякого рода, политработникам и прочим, которые совершенно не способны понять, что война – это обоюдные действия, а вовсе не одной стороны. Это обоюдные действия, в которых каждая из сторон рассчитывает на свой успех и на неуспех противника». Поначалу во Вьетнаме полк Бошняка преследовали неудачи, от которых можно было опустить руки.

 Вместе с Виктором Фроловым, Алексеем Дешевых и другими ребятами они проанализировали причины неудач, объясняемые в первую очередь нестандартностью действия американцев, которые изучали наши действия, готовили и принимали меры для резкого снижения наших результатов.

 Американцы наращивали авиационные удары, а наши стали применять много новых тактических выдумок, в том числе частую смену позиций: в течение 1967 года, например, полк Бошняка четырёхдивизионного состава осуществил 85 перемещений дивизионами.

 Результаты

 В I квартале 1967 года ЗРВ Вьетнама провели 117 боёв, выпустили 235 ракет, сбили 34 самолёта (около 7 ракет на сбитый самолёт); взято в плен 13 летчиков. В мае того же года средний расход ракет на сбитый самолёт составил около 10 единиц, в июне – 14, в июле – 18, в августе – 9. Полк Бошняка был не из последних. За весь 1967 год во Вьетнаме все ракетчики произвели 1160 стрельб, выпушено около 2000 ракет, сбито 400 самолётов, однако американцы нанесли в 4 раза больше ударов по территории страны и в 6 раз больше по позициям ЗРК, чем в 1965—1966 годах. Короче говоря, противник был достойным.

 Эффективность стрельб ЗРК оказалась выше действий истребительной авиации, которая за 1967 год сбила всего 100 самолётов противника.

 Дома

 В марте 1968 года Бошняку было приказано сдать полковую группу очередному прибывшему командиру и убыть в Советский Союз. Вскоре его пригласил начальник Главного штаба генерал Созинов, один из умных окруженцев Батицкого, и предложил доложить главкому все выводы из вьетнамской командировки. Ничего не скрывая и не приукрашивая, полковник Бошняк доложил маршалу свои выводы, в том числе и такой: непреодолимой системы ПВО не существует, во что некоторое начальство веровало убеждённо, средства воздушного нападения, с точки зрения подавления радиоэлектронных систем ЗРВ, всё-таки оказывались сильнее. Положительным для нашей страны был вывод о хорошей системе взаимодействия между ЗРВ и ИА.

 Главком и начальник Главного штаба замечания восприняли правильно, без предубеждений, но до конца своей службы, то есть до 1985 года, Юрий Михайлович ничего подобного тому, что наблюдал во  Вьетнаме относительно радиоэлектронной борьбы, на своих полигонах, в пунктах дислокации ЗРК не видел. Отставание от американцев в этой части продолжалось.

 Грубая ошибка

 С тех пор прошло много лет. Юрий Михайлович побывал в Египте, защищая небо нашего союзника от тех же, но израильских, «Фантомов», служил в СССР, командовал (и успешно!) Военно-командной академией ПВО в Калинине, стал генерал-полковником артиллерии, на склоне лет – музейщиком. И как специалист-ракетчик, умевший владеть грозным оружием, с горечью теперь наблюдает за непонятными для офицера войск ПВО «реформами» в родном ему теперь уже бывшем виде войск – ПВО. Может быть, горечь его слов проймёт кого-нибудь?

 «История показала, что наши ВВС были и пока остаются слабее ВВС Соединённых Штатов. Такая вот традиция. Они были и в 1941 году слабее, чем ВВС Германии. Для уравновешивания надо было развивать что-то другое, и этим другим стала система противовоздушной обороны. В годы Великой Отечественной войны мы справились с этой задачей, правда, не на всей территории Союза, а вокруг жизненно важного его ядра – вокруг Москвы. Система ПВО Московского округа была лучше и совершенней ПВО Англии, считавшейся в те времена на Западе чуть ли не эталоном – англичане много усилий предприняли для отражения атак Люфтваффе.

 После удачного для США 1945-го года, когда они испытали атомную бомбу на полигоне и в Японии, наше руководство пошло по правильному пути: исключительное внимание уделялось созданию войск ПВО. В краткие сроки в СССР была создана уникальная во всём мире система, базирующаяся на зенитно-ракетных войсках с системами С-25, потом С-75. Она развивалась и постепенно совершенствовалась до 1990-х годов.

 Потом каким-то умникам показалось, что она слишком громоздка, затратна, и самое главное, против неё высказались и выступили высокопоставленные общевойсковые командиры (так Ю.М. Бошняк назвал генералов-«сухопутчиков» – Б.Е.). Суть их претензии носила чисто амбициозный характер: как это так – на территории их округа находятся войска, не подчиняющиеся командованию округа? Это обычная для России всех времён ситуация местничества.

 Второй причиной для недовольства существованием войск ПВО стал факт бурного развития отдельных систем ПВО собственно сухопутных войск, что привело к ложному выводу о том, что они сами справятся с общими задачами ПВО. Они забыли или не хотели понять, что сила ПВО заключается в единой, строгой системе отражения любых налётов. В наступившей неразберихе перестройки горе-руководители, недостаточно понимавшие суть проблемы, добились фактической ликвидации войск ПВО, хотя формально они как бы существуют внутри ВВС. На деле же той прежней строгой единой системы не существует. Так называемое «объединение с ВВС» убило войска ПВО.

 События 11 сентября 2001 года в США доказали, что ликвидация войск ПВО была грубой ошибкой, и на сегодняшний день мы можем только завидовать США, сделавшим правильный вывод и в значительной степени укрепившим силы и средства своей ПВО. Ещё большую горечь вызывает то, что к моменту ликвидации наши ВПВО практически подошли к полной готовности отразить удары не только аэродинамических средств, но и баллистических, то есть они фактически превратились в войска противоракетной и даже противокосмической обороны. Теперь этого нет.

 Самое страшное, что мы не имеем министра обороны, способного мыслить в этом направлении. Думает ли в этом направлении президент – тоже неизвестно».

 Жизнь Юрия Михайловича оборвалась внезапно – 30 октября 2004 года он погиб в автокатастрофе.