Текст книги "Наставники"

Автор книги: Бора Чосич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

Послесловие

Порядок слов

ЧИТАТЕЛЬ и есть самый сокровенный писатель, не стоило бы ему становиться писателем, лучше было бы оставить литературу для собственного удовольствия.

Мировое звучание Борхеса и Набокова неожиданна избранное вдруг стало всеобщим. Они – читатели, и не скрыли этого.

Еще недавно откровенность Паскаля или Розанова была для современника почти неприличной.

В старину писатель назывался списыватель. С чего?

ПИСАТЕЛЬ списывает то, что нельзя или невозможно сказать.

ПИСАТЕЛИ для писателя делятся вот как: на тех, о ком он слышал и о ком не слышал; на тех, кого он читал и кого не читал; на тех, кто ему нравится и не нравится.

А те, кто ему нравится, уже не делятся: нравятся, и все тут.

Но тут же они начинают делиться: на тех, с кем ты знаком лично, и на тех, с кем ты незнаком. Говорят, что с писателем лучше и не знакомиться: достаточно его книг. Но, когда ты сам давно в литературе, правило это разрушается. Тогда писатели начинают делиться на тех, кто ДО тебя, и на тех, кто ПОСЛЕ тебя. Все хорошие писатели были ДО тебя, и это не мания величия, а условие.

Ну не был я знаком ни с Зощенко, ни с Мандельштамом – не успели они ответить мне взаимностью, – это мне не мешает их любить.

ЛЮБИТЬ – очень недифференцированный в русском языке глагол. У нас даже мороженое и пирожное любят или НЕ любят. Не любить их даже как-то сильнее звучит оригинальнее. А вот писателей у нас именно любят или не любят в том же смысле, как любимых людей.

ПРАВИЛО разрушается, когда ты сначала познакомишься с писателем лично, и он тебе понравится, и лишь потом его прочтешь. И если он тебе и тут понравится, то оценка этого писателя непомерно возрастает. И это уже твоя мания величия! «В чужой славе мы любим свой вклад».

В ПЕРВЫЙ РАЗ я полюбил так Гранта Матевосяна в 1967 году.

В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ – Бору Чосича в этом. Милейший человек – то есть нормальный. А еще и пишет хорошо – вот неожиданность!

УДИВЛЕНИЕ такого рода и есть высокомерие. Кто сказал, что высокая мера – это плохо? С удивления и начинается настоящее чтение. Оно побеждает нашу заведомую подозрительность и предвзятость. Не каждому автору это под силу.

ЧТЕНИЕ – это борьба читателя с автором. И если автор выходит победителем…

ПОНАЧАЛУ: ну что тут такого особенного? А потом… а – всё! Всё удивительно. Ново, свежо. А потом… так ведь всё так и есть!

СПИСЫВАТЕЛЬ и есть настоящий писатель. Я читал «Роль моей семьи в мировой революции», изданную «Азбукой-классикой», и удивлялся: как это до Боры Чосича никто не догадался, что можно именно так списать! С того, что знает каждый. То есть с жизни.

ЖИЗНЬ, оказывается, не только неописуема, но и не описана.

«АЗБУКА-КЛАССИКА» – надо ее похвалить. Азбука ведь это просто перечисление букв. Но никто уже не сомневается, что после А – Б, а не Щ.

Полвека назад мы в Ленинграде шутили про нашего первого писателя, про первого писателя из нас, Виктора Голявкина: Гомер – Голявкин. И только наконец на полке «Азбуки-классики» они встали бок о бок, как им и положено, по алфавиту. Это я вспомнил, читая Чосича, на букву Ч.

ЧЕХОВ – ЧОСИЧ – настоящие списыватели, С того, что есть, а не с того, что прошло. Это не пошлые писатели. СПИСЫВАНИЕ – это последовательность. Последовательность – это перечисление. Перечисление – это порядок слов.

ПЕРЕЧИСЛЕНИЕ – иногда может показаться, что инвентаризация – единственный способ описания мира. Кроме Библии, священны только словари и энциклопедии. Тогда Даль и Брэм – великие списыватели.

ВПРОЧЕМ, и в художественных книгах встречаются удачные страницы. Например, чем только не подтирался Гаргантюа! Даже утенком. Или чего только не вывез с затонувшего корабля Робинзон Крузо! Фицджеральд особенно гордился своим списком гостей в «Великом Гэтсби», а Набоков – списком учениц из класса Лолиты.

ПОСТМОДЕРНИСТЫ пусть не задаются, что они первые. Неплохие перечисления встречаются и у Пушкина в «Евгении Онегине», и у Гоголя в «Мертвых душах».

НО! Робинзон бы не выжил со всем своим списком краденого, если бы не одно зернышко за подкладкой, если бы не коза и Пятница. Зернышко надо было прорастить, козу приручить, Пятницу очеловечить. А вот это дело уже только писательское.

БОРА ЧОСИЧ сумел превратить перечисление из удачного и случайного приема в метод повествования, то есть в историю.

ИСТОРИЯ – это то, в чем есть и наша роль, наше место.

ЮГОСЛАВИЯ – страна, которой сначала не было, а потом не стало.

Андрей Битов

3. XI.2003