Текст книги "Клад вишнуита"

Автор книги: Бонкимчондро Чоттопаддхай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

– Это и не удивительно, – согласилась Деви. – Естественные возможности человека ограниченны, и без особой подготовки и помощи он не может воспринимать все сущее.

– Почему? – возразила Диба. – Я, к примеру, прекрасно вижу все, что здесь находится, – эту реку, деревья, ветки с листьями, звезды… Никакой помощи мне тут не требуется…

– Ты ошибаешься, – улыбнулась Деви. – Доказать тебе?

Диба недоверчиво посмотрела на нее.

– Ты знаешь, что сегодня англичане решили схватить меня? – спросила ее Деви.

Та тяжело вздохнула:

– Знаю.

– Ну и что же, ты видишь их тут?

– Нет, – ответила Диба. – Но если они появятся, то обязательно увижу.

– А ведь они уже здесь, хотя мы и не можем разглядеть их, – заметила Профулла. – Вот, возьми это себе в помощь и посмотри.

Она протянула Дибе подзорную трубу и указала, в какую сторону следует ее направить.

– Ну а теперь видишь? – поинтересовалась она.

– Вижу посреди реки лодку, а в ней много людей. Очень много, – сообщила Диба.

– Это солдаты. А теперь погляди в другое место. Вон туда.

Она указала Дибе еще на пять лодок, выстроившихся друг за другом.

– Но они стоят у берега, – удивилась Диба. – Почему же англичане не плывут сюда, раз они пришли за тобой?

– Возможно, еще не все солдаты подошли, – предположила Деви. – Вот они и поджидают их. А к нам не спешат потому, что не хотят спугнуть меня раньше времени.

– Но ведь так мы можем убежать от них, верно?

– Они не знают, что у нас есть подзорная труба, и думают, будто мы их не видим, – объяснила Профулла.

– Послушай, сестра, – заволновалась Диба. – Давай уйдем отсюда, пока не поздно. Воспользуемся тем, что солдаты не подошли, и уйдем через джунгли! А со своим мужем ты успеешь увидеться. Будешь жива – встретитесь.

– Как ты думаешь, сидела бы я здесь, если бы заботилась только о своей жизни? Отослала бы отсюда своих людей? У меня ведь тысяча ратников! Зачем бы тогда я отправила их прочь?

– Если бы мы знали о твоих планах, то помешали бы тебе, – растерянно проговорила Диба.

– Не обольщайся на свой счет, – промолвила Деви. – Никто не может ни помешать мне, ни удержать меня, если я что-нибудь задумала. Сегодня я обязательно увижусь со своим мужем, испрошу у него согласия на свой поступок и спокойно пойду на смерть, надеясь встретиться с ним в другой жизни. А вас обеих прошу об одном – уходите вместе с ним. Вы не захотели покинуть меня, когда я отсылала ратников, так уезжайте теперь с ним, в его лодке. Я одна понесу за все ответ, одна пойду на виселицу. Поэтому-то я и отправила всех отсюда. Прошу вас, не откажите мне в этой просьбе – уезжайте.

– Ни за что, – твердо ответила Ниши. – Умирать, так вместе.

– Ну что ж, – заметила Деви, – как знаешь. Однако о чем мы говорили? Да, вот о чем. Для того чтобы ум человека мог познать всевышнего, ему нужна своя подзорная труба.

– Какая еще такая труба? – удивилась Диба.

– Простая. И называется она йога.

– Что? – вскричала Диба. – Эти трюки и фокусы с дыханием?

– Ну нет, – ответила Деви, – все это я йогой не считаю. Конечно, йога – это определенная система упражнений и выработка необходимых умений, но не всякое умение является йогой. К примеру, ты можешь приучать себя пить молоко или есть топленое масло, но это вовсе не значит, будто ты занимаешься йогой. Йога предусматривает три вида особых умений.

– Каких же? – полюбопытствовала Диба.

– Джняна, карма и бхакти.

– Сейчас нам предстоит проверить другие свои умения и способности, – заметила Ниши, глядя в подзорную трубу на реку.

– О чем ты говоришь? – не поняла Профулла. – Какие другие способности?

– А вон, видишь, лодка приближается? – указала Ниши. – Наверное, это английский лазутчик.

Деви отобрала у нее трубу и посмотрела в нее.

– Нет, – сказала она, – это не лазутчик, а мой муж. Идите обе вниз.

Женщины ушли. Тем временем лодка подплыла к баркасу и остановилась. Из нее поднялся Броджешор. Он легко вспрыгнул на палубу судна и приказал лодочнику привязать лодку у берега.

Броджешор подошел к Профулле, и та с низким поклоном приняла прах от его ног. Они сели.

– Сегодня я не мог привезти денег, – сказал Броджешор. – Верну дня через три-четыре. Где мне тогда найти тебя?

Ах, Броджешор, Броджешор! Так-то ты разговариваешь с Профуллой после десяти лет разлуки!

– Больше вы меня не увидите, – проговорила Деви, и голос ее дрогнул. Она вытерла глаза. – Но выплатить мне свой долг вы сможете. Раздайте эти деньги беднякам – когда это вам будет удобно, – и вы рассчитаетесь со мной.

Броджешор взял ее за руки.

– Профулла! Твои деньги…

Опять он заговорил о деньгах! Но какое это имело теперь значение? Стоило ему взять Профуллу за руки, как панцирь сдержанности, в который она пряталась все эти десять лет, рассыпался в прах. Слезы хлынули из глаз. Знаменитая разбойница плакала, как дитя. Броджешор растерялся. Он совсем не был готов к подобной сцене, считал, что преступница, живущая разбоем, не способна растрогать его. А теперь у него защипало глаза. Боясь выдать себя, он не решался поднять руку, чтобы вытереть их. Соленая влага потекла по его щекам и упала на руку Профуллы.

И тогда построенная им стена отчужденности рухнула, словно песчаная плотина. Броджешор хотел сурово осудить Профуллу за ее преступную деятельность, собирался назвать дурной, низкой женщиной, живущей в грехе, произнести другие горькие, но справедливые слова и уйти от нее, теперь уже навсегда. Но мог ли он сказать что-то подобное той, чью руку окропил собственными слезами?

Броджешор отер глаза и сказал:

– Не удивляйся, Профулла, что я говорю о деньгах, беспокоюсь о своем долге. Ведь, казалось бы, не все ли равно, твои это деньги или мои. Но мысль о них действительно мучает меня. Знаешь, все эти десять лет ты одна была в моем сердце. Ты по-прежнему владела им, хоть мне и сказали, будто ты умерла. У меня есть еще две жены, а я совсем забыл о них, они перестали для меня существовать. Все мои мысли были только о тебе. Не знаю почему, но это именно так… Когда мне сообщили о твоей смерти, я с горя сам чуть не умер. Наверное, было бы лучше, если бы ты в самом деле умерла или я… По крайней мере, мне не пришлось бы слышать о тебе все эти ужасы. Ведь теперь мне надо бы радоваться, что я наконец снова обрел тебя, вернул сокровище, утраченное десять лет тому назад, а я страдаю. Вместо счастья ты принесла мне горе. У меня даже в голове не укладывается: моя Профулла – и такое занятие!

– Какое же? – спросила Профулла. – Разбой?

– А разве нет? – с горечью ответил Броджешор.

Профулла могла бы рассказать ему, как его отец выгнал ее навсегда из своего дома и посоветовал беспомощной отчаявшейся девушке жить грабежом. Она отличалась хорошей памятью и не забыла эти слова. Она могла бы напомнить Броджешору этот наказ его отца и сказать: «Да, я действительно разбойница, но тебе ли упрекать меня за это? Твои же родители посоветовали мне заняться воровством, вот я и выполняю их волю». Однако она не стала этого говорить и тем самым проявила высшую добродетель. Вместо такого признания она умоляюще сложила руки и сказала:

– Клянусь тебе, я никогда не занималась разбоем. Ни разу в жизни я не воспользовалась ни одной чужой пайсой. Я всегда поклонялась одному-единственному богу – тебе. Пыталась обратиться в другую веру, но не смогла, все мои помыслы принадлежали только тебе. Я никогда не была разбойницей, хотя все меня так называют. Для того я и решилась встретиться с тобой сегодня, чтобы рассказать, почему обо мне идет такая слава. Узнать об этом ты можешь только от меня. Слушай же…

Она поведала ему обо всем, что случилось с ней за последние десять лет, начиная с того злосчастного дня, когда свекор указал ей на дверь. Броджешор слушал жену с удивлением, испугом, смущением и не мог не восхищаться ею.

– Ты веришь мне? – спросила она, закончив свое повествование.

Броджешор ничего не ответил, но его просветлевшее лицо сказало ей все о его чувствах – каждое ее слово проникало ему в самое сердце.

– А теперь разреши мне навсегда проститься с тобой, – сказала Профулла. – Заклинаю тебя, немедленно уходи отсюда, дольше оставаться здесь очень опасно. Ты сам должен понять, какая беда грозит тебе, если я, наконец нашедшая тебя после десятилетней разлуки, умоляю расстаться со мной. Уезжай и захвати с собой моих подруг. Они достойные женщины, я их очень люблю. Довези их до своего дома, а там пусть идут куда пожелают. Не забывай меня и передай Шагор, чтобы она тоже помнила обо мне…

Броджешор, пораженный ее словами, не сразу нашелся что ответить.

– Я тебя не понимаю, – проговорил он наконец. – Объясни мне, пожалуйста, что тут происходит? У тебя в подчинении столько народу, куда все подевались? Даже гребцов не видно. Только две женщины на всем судне, да и тех ты хочешь отправить со мной. Говоришь о какой-то опасности, запрещаешь оставаться с тобой, прощаешься… Ничего не могу понять… Скажи наконец, в чем тут дело и что за беда угрожает тебе. Я должен знать всю правду. А тогда и решу, уезжать мне или нет.

– Незачем тебе все знать, – сказала Профулла.

– Разве я чужой тебе? – возразил Броджешор.

И в это время раздался ружейный выстрел.

3

Броджешор и Профулла вздрогнули, взглянули друг на друга, а потом посмотрели на реку. Вдали показалось пять длинных лодок, они шли к баркасу В лунном свете вода холодным блеском вспыхивала при взмахе весел. Вот уже можно было различить солдат, сидевших в них. Очевидно, выстрел послужил им сигналом к наступлению. Он означал, что подошло подкрепление и пора действовать.

Профулла повернулась к мужу:

– Больше медлить нельзя. Прыгай в лодку и уходи.

– А ты? – спросил он и поинтересовался: – Что это за лодки и почему оттуда стреляют?

– Тебе обязательно надо все знать?

– Конечно.

– Это солдаты Компании. С берега им подали сигнал другие солдаты.

– Зачем они плывут сюда? Чтобы схватить тебя?

Профулла не ответила.

– Выходит, ты знала, что они затевают? – догадался Броджешор.

– У меня везде есть лазутчики, – подтвердила Профулла.

– Ты узнала обо всем, когда приплыла сюда, или раньше?

– Раньше.

– Тогда что ты здесь делаешь? – удивился Броджешор.

– Я должна была еще раз увидеться с тобой.

– А где твои люди?

– Я приказала всем уйти отсюда. Зачем им погибать из-за меня?

– Значит, ты решила сдаться? – уточнил Броджешор.

– А зачем мне теперь жить? – ответила Профулла. – Все, что могла, я сделала, мои желания исполнились – я увиделась с тобой, открыла тебе душу. Убедилась в том, что ты любишь меня. Чего же мне желать еще?

– Как чего? Вернуться ко мне и жить со мной!

Профулла внимательно посмотрела на него.

– Ты в самом деле хочешь этого? – спросила она.

– Ты только что поклялась мне, что все сказанное тобой правда, – промолвил Броджешор. – Так вот, я тоже клянусь тебе – если ты останешься жива, ты станешь хозяйкой моего дома.

– А как посмотрит на это мой свекор? – спросила Профулла.

– Я с ним договорюсь, – решительно заявил Броджешор.

– Ах! – воскликнула Профулла. – Почему ты не сказал мне этого прежде?

– Что бы это изменило?

– Тогда сегодня никому бы не удалось захватить меня.

– А теперь?

– А теперь уже поздно. Садись в лодку и скорее уезжай отсюда вместе с Ниши и Дибой.

Броджешор кликнул лодочника. Тот не замедлил отозваться.

– Видишь, сюда направляются лодки с людьми? – Броджешор указал ему на реку. – Это солдаты Компании, так что поторопись убраться отсюда. Стоит им заметить тебя, и ты пропал. Они тут же схватят тебя. Меня не жди, я не вернусь. Остаюсь на баркасе.

Лодочник не стал терять время на ненужные вопросы, немедленно отвязал лодку и тотчас же исчез. О причитающейся ему плате он не беспокоился – лодочник хорошо знал Броджешора.

– Почему ты не уехал с ним? – спросила Профулла, когда челнок скрылся из виду.

– Ты считаешь, что одна способна смотреть смерти в лицо? – ответил Броджешор. – Конечно, я мог бы оставить тебя и уехать, нимало не беспокоясь о твоей судьбе. Но ведь я твой муж и должен охранять тебя. Шастры обязывают мужа защищать жену. Неужели ты полагаешь, я брошу тебя, раз не в состоянии уберечь?

– Ну, раз так, – сказала Профулла, – то я постараюсь сделать все, что в моих силах. Может быть, нам и удастся вырваться.

Она пристально всмотрелась в небо, и, казалось, у нее появилась надежда. Однако что-то, видимо, смущало ее.

– Есть, правда, одно обстоятельство, – заметила она. – Дело в том, что мое спасение повлечет за собой беду.

– Какую? – удивился Броджешор.

– Я не хотела говорить тебе об этом, но придется, – с трудом промолвила Профулла. – Понимаешь, там среди солдат находится мой свекор. Если мне удастся уйти, ему несдобровать.

Догадка молнией сверкнула в мозгу Броджешора.

– Значит, он донес на тебя?

Профулла ничего не ответила, но ее молчание красноречивее всяких слов свидетельствовало о справедливости его подозрения. Броджешор понял – это его отец привел сюда солдат. Иначе откуда бы тем узнать о замыслах Деви Чоудхурани и зачем заблаговременно прибывать из Рангпура к Черным солончакам? Сообщить им о ее планах мог только Хорболлоб, а их он узнал от своего сына. Броджешор сам рассказал ему о предстоящем свидании. Теперь он понял, куда отправился его отец и почему он не спешил с отдачей долга. И тем не менее сын не посмел осудить отца.

Он помнил:

Да будет отец тебе дороже всего!

Да святится для тебя имя его!

– Да, прежде всего необходимо позаботиться об отце, – согласился Броджешор. – Я умру – невелика утрата, да и ты тоже, хотя твоя жизнь для меня дороже моей.

– Не тревожься о нем, – успокоила его Профулла. – Будешь ты меня просить об этом или нет, я не стану навлекать на него неприятности, а потому не буду хлопотать о своем спасении. Так что не волнуйся, я его не подведу. А тебе он, возможно, сумеет помочь – выручит из беды.

Профулла говорила искренне. Она действительно не желала зла Хорболлобу, хотя он уже дважды обрекал ее на гибель: первый раз – десять лет тому назад и второй раз – теперь. И тем не менее она беспокоилась о нем. Но в том-то и состояла сущность Профуллы, что она никогда не думала о себе. Тот, кто исповедует бескорыстие, печется не о собственном благе, а о благе других.

В это время из лесу раздался громкий звук рога. Профулла и Броджешор насторожились.

4

– Ниши! – позвала Деви.

Та поднялась на крышу.

– Кто это подал сигнал?

– Думаю, наш бородач, – ответила Ниши.

– Ронгорадж?

– Он самый.

– Как же так? – удивилась Деви. – Ведь я еще утром отправила его в Девигор!

– Наверное, он вернулся с полдороги, – предположила Ниши.

– Позови его! – приказала Деви.

– Он не услышит вашего зова, – вмешался Броджешор. – Звук рога доносится издалека. Лучше я сам сойду на берег и поищу сигнальщика.

– В этом нет никакой нужды, – остановила его Деви. – Ниши прекрасно справится с поручением. Можешь пойти с ней и посмотреть, какая она мастерица.

Броджешор последовал за Ниши. Та спустилась к себе, взяла флейту и исполнила на ней грозовую рагу. Ниши прекрасно играла – она овладела этим искусством во дворце раджи. Она и Деви обучила игре на вине.

Вскоре на баркас поднялся Ронгорадж. Он подошел к Деви и почтительно приветствовал ее.

– Ступай наверх, – велел Броджешор Ниши. – Они не станут таиться от тебя. Ты все узнаешь, а потом расскажешь мне.

Ниши поспешила наверх, но тут же вернулась.

– Гляньте, что там творится, – сказала она.

Броджешор вышел из каюты и увидел, как из лесу к реке устремляется бесконечный людской поток.

– Кто это? – обратился он к Ниши. – Солдаты?

– Нет. По-моему, это наши ратники. Их привел Ронгорадж.

Деви внимательно рассматривала приближавшихся воинов.

– Почему ты оказался здесь? – спросила она Ронгораджа.

Тот не сразу ответил своей повелительнице. Ей пришлось повторить свой вопрос:

– Утром я послала тебя в Девигор. Почему ты ослушался меня и не пошел туда?

– Да нет, – проговорил наконец Ронгорадж, – я направился было туда, но по дороге встретил нашего тхакура-джи…

– Бховани-тхакура? – уточнила Деви.

– Да. Он мне сказал, что солдаты Компании собираются схватить вас и уже выступили в поход. Мы с тхакуром собрали ратников, и я вернулся с ними обратно. Укрыл их в лесу, а сам пробрался к реке и стал наблюдать. Как только заметил, что лодки с солдатами направились к баркасу, протрубил в рог.

– В лесу тоже есть солдаты? – спросила Деви.

– Есть. Но мы их уже окружили.

– А где тхакур-джи?

– Вон он, выходит из лесу вместе со всеми.

– И сколько человек вы привели с собой?

– Почти тысячу…

– А солдат сколько, знаешь?

– Слышал, будто около пятисот.

– И сколько из этих полутора тысяч человек может погибнуть в сражении? – спросила Деви.

– Наверное, человек триста-четыреста, – предположил Ронгорадж.

– Ну так вот, – решительно заявила Деви. – Иди к тхакуру-джи и передай ему, что вы сегодня очень огорчили меня своим неповиновением.

– Почему? – удивился Ронгорадж.

– Вы что же, совсем совесть потеряли, если готовы пожертвовать столькими людьми только для того, чтобы спасти жизнь одной-единственной женщины? – гневно спросила Деви. – Мое время пришло, и я намерена покончить свои счеты с жизнью сама и одна. К чему губить столько народу? Неужели вы думаете, я пойду на такое злодейство?

– Но ведь, оставшись в живых, ты потом спасешь многих, – попытался переубедить ее Ронгорадж.

– Стыдись! – с нескрываемым презрением к нему проговорила Деви.

Ронгорадж в отчаянии опустил голову.

«О мать-земля, разверзнись и скрой меня от позора», – подумал он.

– Слушай, Ронгорадж, – проговорила Деви дрожащим от негодования и возмущения голосом, – ступай к тхакуру-джи и передай ему мое повеление – немедленно уходите отсюда сами и уводите ратников. Если вы промедлите хоть самую малость, я кинусь в воду. Никто из вас не остановит меня.

– Хорошо, – с тоской повиновался Ронгорадж. – Я передам твои слова тхакуру-джи, и пусть он решает, как нам быть. Как он скажет, так мы и сделаем. Вы оба мне повелители…

Он ушел. Ниши, стоявшая поблизости и слышавшая весь разговор, подошла к Деви.

– Послушай, – сказала она ей, – ты, конечно, вольна распоряжаться собой как тебе заблагорассудится. Никто не заставит тебя поступать так, а не иначе. Но о своем муже ты подумала? Ведь и он тут, рядом с тобой…

– Подумала, сестра, – ответила Деви. – К сожалению, я ничем не могу помочь ему. Пойми, я не имею права обрекать на гибель столько людей ради его спасения. Мне он очень дорог, но им-то он кто? Теперь я уповаю только на всевышнего. Будь что будет.

В душе Ниши не могла не восхищаться благородством и мужеством Деви. «Рядом с такой праведницей и смерть можно считать за счастье», – призналась она себе.

Она вернулась к Броджешору и рассказала ему обо всем, что услышала.

«А я, презренный, собирался бранить ее за разбой! – с раскаянием подумал Броджешор. – Она само воплощение самоотверженности и бескорыстия. Неземная женщина, настоящая богиня!» Ему даже неловко стало думать о ней как о своей жене.

Между тем солдаты почти вплотную подошли к баркасу. Однако Профулла не обращала внимания ни на них, ни на ратников. Она неподвижно, словно каменное изваяние, сидела на крыше и сосредоточенно смотрела на маленькое облачко, появившееся в небе. Сначала оно не менялось в размерах, а потом как будто стало расти.

– Слава создателю! – вздохнула Профулла.

Она поднялась и направилась в каюту.

– Что же ты намерена теперь делать? – спросила ее Ниши.

– Спасать своего мужа, – ответила Профулла.

– А себя? Что с тобой будет?

– Обо мне не беспокойся, – заверила ее Профулла. – Выполняй то, что я велю, только действуй осмотрительно. Прежде всего, нам нужно спасти моего мужа, Дибу и свекра. А что касается нас с тобой, то тут придется положиться на судьбу.

Она взяла в руки раковину, поднесла ее к губам и протрубила.

– Вот это хорошо, – заметила Ниши.

– Посмотрим, хорошо ИЛИ плохо, – проговорила Профулла. – Теперь все зависит от тебя. Выполняй все, что я прикажу.

5

Множество ратников в красных чалмах, с копьями и дротиками в руках, один за другим, точно туча муравьев, появлялись из лесу и устремлялись к Тисте. Кое-кто из них держал в руках ружья, а за спиной у всех красовались дубинки – излюбленное оружие бенгальцев, без которого они чувствовали себя совершенно беспомощными. Все были босы, ибо сражаться им предстояло в воде, с высоко подвязанными дхоти.

Заметив, что вражеские лодки приближаются к баркасу, ратники с криком «Да здравствует рани!» бросились в реку и, окружив судно плотной стеной, загородили его от противника. Часть защитников забралась на корабль как раз в тот момент, когда Деви протрубила свой сигнал. Это были гребцы и рулевые Они не собирались принимать участие в битве, а спешили занять каждый свое место – кто схватился за весла, кто за шесты или канаты от парусов, другие взялись за ружья. Кроме собственной команды среди прибывших оказалось довольно много воинов. Человек триста-четыреста, оставшись на берегу, атаковали солдат Компании с суши. В них со свистом полетели дубинки и увесистые палки. Некоторые солдаты мигом прыгнули в воду и, приладив к ружьям штыки, кинулись на нападавших врукопашную. Другие бросились на тех, кто держал оборону баркаса. Завязалась отчаянная схватка. Шум поднялся невообразимый. Слышался лязг оружия, стук дубинок, ружейная пальба, крики и вопли сражавшихся… Противники дрались беспощадно.

Ратники не продержались бы долго, если бы им пришлось вести бой на расстоянии, – брошенные ими дубинки летели недалеко, но, сойдясь с врагом лицом к лицу, они показывали все свое мастерство. На берегу штыки солдат потеснили их немного, но на реке воины Деви одерживали верх, обрушивая на неприятеля всю мощь своих ударов. А солдатам негде было развернуться – лодки мешали им и сковывали движения.

Баталия началась вскоре после того, как Профулла протрубила в раковину.

«Что же это означает? – с недоумением думала она, глядя на происходящее. – Одно из двух: или Бховани-тхакуру не передали моего распоряжения, или он пренебрег им. Полагает, что я его только запугиваю. Ну что ж, придется, видно, доказать ему мои слова делом». За то время, пока Деви повелевала разбойниками, она многому научилась и стала очень предусмотрительной. Она всегда держала под рукой самые неожиданные предметы, полагая, что в любой момент они могут понадобиться. Ее практичность не раз выручала ее из беды. Помогла она ей и теперь. Она обратилась к своим запасам и достала… белый флаг. Взяв его, Деви вышла из каюты на палубу и подняла его высоко вверх.

Бой немедленно прекратился. Противники замерли, сжимая в руках оружие. Так вдруг неожиданно стихает и превращается в спокойную водяную гладь бушующее море, когда внезапно прекращается шторм.

Деви глянула по сторонам и увидела Броджешора, который, не желая оставлять ее одну, неотступно следовал за ней с самого начала сражения.

– Держи этот флаг, вот так, – сказала она ему. – А я пойду посовещаюсь с Ниши и Дибой. Если появится Ронгорадж, передай ему, чтобы он шел ко мне.

Она вручила ему полотнище и ушла, Броджешор послушно поднял его над головой. Вскоре к нему подскочил Ронгорадж.

– Ты зачем выставил белый флаг? – с гневом накинулся он на него.

– Рани приказала, – спокойно ответил Броджешор.

– Рани? – удивился Ронгорадж. – А ты-то сам кто?

– Не узнаешь?

Ронгорадж внимательно посмотрел на него.

– Так-так, – проговорил он. – Значит, Броджешор-бабу? Зачем же ты пожаловал сюда? Отцу своему помогать? А ну-ка, связать его! – крикнул он ратникам.

Он был совершенно уверен в том, что оба они, и отец и сын, стремились любой ценой выдать рани врагам.

Тут же подскочили двое молодцов. Броджешор не стал сопротивляться.

– Можете вязать, – сказал он, – только объясните мне, почему при виде этого флага все прекратили драться?

Ронгорадж насмешливо посмотрел на него.

– Ты что же, дитя малое? – спросил он его. – Не знаешь, что англичане всегда прекращают бой, если противник выкинет белый флаг?

– Не знаю, – честно признался Броджешор. – Но все равно я тут ни при чем. Я только выполнял приказ рани. Можешь пойти к ней и проверить. Она, кстати, велела тебе немедленно идти к ней.

Ронгорадж отправился к Деви. Дверь ее каюты оказалась запертой.

– Рани-ма! – крикнул он.

– Это ты, Ронгорадж? – спросила Профулла.

– Я. На нашем баркасе подняли белый флаг, и сражение прекратилось, – сообщил он своей повелительнице.

– Это я приказала, – ответила Деви из-за двери. – Ты возьми этот флаг и отправляйся с ним к господину лейтенанту. Передай ему, что я сдаюсь.

– Пока я жив, этому не бывать! – гневно крикнул Ронгорадж.

– А как мне быть, когда ты погибнешь? – поинтересовалась Деви. – Кто тогда станет меня защищать?

– Все равно, я не допущу этого, – решительно заявил Ронгорадж.

– Не говори глупости, – пристыдила его Деви. – Рассуди сам, долго ли мы с дубинками продержимся против их ружей?

– Может, и продержимся, – упорствовал тот.

– Во всяком случае, кровопролития я больше не допущу, – твердо сказала Деви. – Скорее с собой покончу, чем соглашусь, чтобы гибли люди. Выйду и подставлю грудь под пули. Ты знаешь, никто меня не удержит. Но ты не бойся. Я сдаюсь для того, чтобы вырваться от них и уйти, только не ценой гибели людей. Тут ты должен мне помочь. Ты ведь знаешь, у меня много денег, а служащие Компании падки на золото. Им только покажи его. Никто из них не заподозрит обмана и подвоха.

Все это Деви говорила, чтобы успокоить Ронгораджа. На самом деле она не допускала и мысли о том, чтобы подкупить кого-нибудь. Однако она знала, что ее прямодушному полководцу никогда не постичь всех тонкостей ее замыслов, и потому не стала с ним откровенничать. Понимала она и то, что с англичанами ей следует быть осторожной и осмотрительной, чтобы те не расстроили ее планов. Она решила встретиться с лейтенантом, вступить с ним в переговоры и непременно добиться от него обещания свободы и безопасности для мужа, свекра и подруг. Она прекрасно все рассчитала и заранее отчетливо представляла себе, что и как произойдет, словно видела все последующие события в волшебном зеркале.

– Ты, однако, не забывай, что золото, которым ты собираешься подкупить англичан, находится на этом баркасе, – напомнил ей Ронгорадж. – Стоит им захватить корабль, как они станут хозяевами твоего богатства.

– Нет, судно не должно оказаться в их руках, – заявила Деви. – Договорись с ними, чтобы они не трогали ни баркаса, ни тех, кто на нем. Они получают только меня. На этих условиях я и сдаюсь.

– А если они не согласятся и вздумают разграбить баркас? – предположил осмотрительный Ронгорадж.

– Тогда сражение возобновится. Предупреди лейтенанта, что стоит им ступить сюда, как наши ратники вновь возьмутся за оружие. Если он согласен на такие условия, то я сдаюсь, а иначе – нет. Скажи ему, чтобы не думал, что его обманут. Я сама явлюсь к нему.

Тут только Ронгорадж сообразил, что у Деви есть какой-то хитроумный замысел, и перестал с ней спорить.

– Где Бховани-тхакур? – спросила его Деви.

– Был тут. Дрался вместе со всеми. Я передал ему твое повеление, но он отказался его выполнить. Наверное, он все еще на берегу, среди ратников.

– Тогда вначале иди к нему и скажи, чтобы он забирал людей и уводил их берегом. Пусть все уходят. Мне вполне хватит тех, кто на баркасе. Биться за меня теперь никому не придется, сам создатель пришел мне на помощь. Если же он начнет возражать, посоветуй ему глянуть на небо. Он поймет.

Ронгорадж поднял глаза и увидел, что черная туча заволакивает небосвод.

– Хорошо, мать, – согласился он. – Дозволь только сперва связать Броджешора, сына этого доносчика Хорболлоба Рая. Я только что застал его тут. Он явно что-то затевает.

Ниши и Диба не удержались от смеха.

– Нет, вязать его не надо, – ответила Деви. – Отведи его наверх, на крышу, и пусть сидит там до тех пор, пока Диба не позовет его вниз.

Ронгорадж так и поступил. Препроводив Броджешора к месту его заключения, он отправился к Бховани-тхакуру и слово в слово передал ему приказ Деви. Бховани взглянул на потемневшее небо и пошел к своему войску. Собрав всех ратников – и тех, кто еще не вышел из воды, и тех, кто был на берегу, он приготовился не мешкая уходить вдоль Тисты.

Тем временем Диба с Ниши подошли к бородачам-гребцам, тоже одетым в форму ратников, и шепотом что-то сказали им.

6

Поговорив с Бховани, Ронгорадж взял белый флаг и отправился к лейтенанту. Его беспрепятственно впустили в лодку сахиба – белый флаг служил ему пропуском.

– Вы что же, сдаетесь? – спросил его англичанин.

– Почему мы? – возразил Ронгорадж. – Сдается только та, за кем вы охотитесь.

– Деви Чоудхурани?

– Да. С этим она и прислала меня к вам.

– А остальные?

– Какие остальные? – переспросил Ронгорадж.

– Ну, ее сообщники?

– Мы не сдаемся, – ответил посланник Деви.

– Но ведь я прибыл сюда для того, чтобы поймать и ее, и всех ее пособников! – воскликнул сахиб.

– Полагаете, вам это удастся? – насмешливо спросил Ронгорадж. – Здесь тысяча человек. Как вы определите, кто из них ее пособник?

В это время Бховани-тхакур со своим отрядом еще оставайся на берегу, готовясь к отходу.

– Здесь все злодеи, – заявил лейтенант. – Раз они помогают разбойникам воевать против властей, значит, они соучастники преступления.

– Но они больше не воюют, – возразил Ронгорадж. – Смотрите, они уходят.

Англичанин глянул на берег.

– Как! – вскричал он. – Вы отступаете? Значит, вы мне голову морочите? Выходит, ваш белый флаг – это просто обман?

– Кто же вас обманывает? – с негодованием возразил Ронгорадж. – Пока что все люди Деви здесь. Можете хватать их. А белый флаг я бросаю. Вот!

Он отбросил белое полотнище в сторону. Никто не поднял его. Солдаты не двигались с места, ожидая приказа своего командира.

«Преследовать их не имеет никакого смысла, – рассудил лейтенант. – Они укроются в джунглях, и нам их не найти. Им тут каждая тропинка знакома, не то что нам… К тому же ночь наступает. Вон как потемнело вокруг. Да и гроза вот-вот начнется. Нет, в такой обстановке моим солдатам не добиться успеха…»

– Ладно, – решился он и повернулся к парламентеру, – ваши ратники мне не нужны. Обсудим твое предложение. На баркасе все сдаются?

– Только одна рани, – повторил Ронгорадж. – Кроме нее – никто.

– Ха! – презрительно скривил губы сахиб. – Вас почти не осталось. Как же вы надеетесь устоять против пятисот солдат? Защищать-то вас теперь некому! Смотрите, ваша гвардия уходит! Они уже вступили в лес.

Ронгорадж глянул на берег и убедился, что воины Бховани действительно уже двинулись в путь.

– Насчет этого я вам ответить ничего не смогу, – сказал он лейтенанту, – я расчетов Деви не знаю. Передал только то, что велено было. Вам достанется только одна рани. Кроме нее, вы ничего не получите – ни баркаса, ни его команды.