Текст книги "Радж Сингх"

Автор книги: Бонкимчондро Чоттопаддхай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Глава третья
Разговор о портретах

На следующий день, когда Чанчал-кумари сидела одна и внимательно разглядывала купленные накануне миниатюры, к ней пришла Нирмал.

– За кого из них ты хотела бы выйти замуж? – спросила принцесса, обращаясь к Нирмал.

– Портрет того, за кого я хотела бы выйти замуж, ты раздавила ногой, – ответила Нирмал.

– За Аурангзеба! – воскликнула Чанчал-кумари.

– А что в этом удивительного?

– Но ведь он же негодяй из негодяев! Свет не видывал подобного зверя!

– Ну что ж, мне нравится укрощать зверей. Ты не забыла, я вскармливала тигров? Поэтому-то мне и хотелось бы стать женой Аурангзеба.

– Но ведь он мусульманин!

– В моих руках сам Аурангзеб стал бы индусом.

– Чтоб ты умерла!

– Ничего не имею против, только прежде чем умереть, я хотела бы узнать, чей это портрет ты так усердно разглядываешь.

Чанчал-кумари поспешно перемешала миниатюры.

– Какой портрет я рассматривала? – ответила она вопросом на вопрос. – Ну к чему возводить на человека напраслину?

– Разве рассматривать портрет это позорно? – рассмеялась Нирмал. – Раджкумари, твой гнев выдает тебя. Дай мне взглянуть на миниатюры, и я узнаю, кому выпало такое счастье.

– Шаху Акбару, – пошутила Чанчал-кумари.

– Раджпутская девушка может ударить за одно имя Акбара. Ты говоришь неправду. – С этими словами Нирмал принялась перебирать миниатюры. – Я заметила, – прибавила она, – что на оборотной стороне портрета, который ты рассматривала, есть темное пятно.

Отыскав по этой примете миниатюру, Нирмал протянула его Чанчал-кумари.

– Вот она.

Чанчал-кумари сердито отбросила портрет.

– Тебе, видно, больше нечего делать, так ты пристаешь к другим. Уходи.

– Не уйду, – ответила Нирмал. – Ну скажи, что ты нашла в портрете этого старика?

– Старика?! – возмутилась Чанчал-кумари. – Где твои глаза?

Нирмал нарочно поддразнивала Чанчал-кумари. Гнев принцессы вызвал у нее чуть заметную улыбку. Нирмал была красавица, и эта очаровательная, немного насмешливая улыбка очень шла ей.

– Пусть даже на портрете он не выглядит стариком, – продолжала она, – но говорят, что махарана {17}17
  Махарана – титул князя Удайпура.


[Закрыть] Радж Сингх далеко не молод. У него два взрослых сына.

– Так это портрет Радж Сингха? – притворно удивилась Чанчал-кумари. – Я этого не знала.

– У тебя короткая память. Радж Сингх уже не молод, да и нельзя сказать, что хорош собой. Почему же тогда ты уделила ему такое внимание?

В ответ Чанчал-кумари прочла ей стихотворение:

 
– Гоури {18}18
  Гоури – одно из имен богини Дурги, супруги бога Шивы.


[Закрыть] мечтает о пепельном Шиве,
Радха{19}19
  Радха – возлюбленная бога Кришны.


[Закрыть] мечтает о смуглом Кришне,
Шочи{20}20
  Шочи – жена бога Индры.


[Закрыть] о тысячеглазом Индре,
А героиню влечет к герою.
Ганга ревет в волосах у Шивы,
Земля лежит на капюшоне Васуки{21}21
  Васуки – гигантский змей, часто фигурирующий в индийской мифологии.


[Закрыть],
Ветер дружит с огнем,
А сердце девушки поклоняется герою.
 

– Теперь ты видишь, что попалась в собственную ловушку, – сказала Нирмал, когда Чанчал-кумари прочитала ей это стихотворение. – Но неужели ты думаешь поклонением завоевать Радж Сингха?

– Кто же поклоняется, чтобы завоевать? Разве ты поклоняешься Аурангзебу с мыслью его покорить?

– Я поклоняюсь Аурангзебу, – возразила Нирмал, – как кошка – мыши. Если мне не достанется Аурангзеб, то игра в кошки-мышки для меня будет кончена в этой жизни. А как ты смотришь на это?

– И для меня игра в замужество будет кончена в этой жизни.

– Что ты говоришь, раджкумари? От одного только взгляда на портрет?.. Нет, так не бывает!

– Разве я знаю, как это все произошло? Знаем ли мы с тобой, вообще, что и отчего бывает?

Мы тоже не знаем, что произошло с Чанчал-кумари. Мы не знаем, что бывает от одного взгляда на портрет. Любовь возникает между людьми, но может ли родиться любовь от взгляда на портрет? Может, если для вас за изображением встает живой человек. Может, если еще раньше вы создали какой-то образ в своем сердце и затем представите портрет воплощением созданного вами образа, вашей мечты. Случилось ли что-нибудь подобное с Чанчал-кумари? Кто поймет сердце восемнадцатилетней девушки?

Но что бы ни происходило в ее душе, она поступила неосторожно, позволив разгореться огню в своем сердце, потому что впереди ее ожидали большие несчастья. Однако обо всем этом мы расскажем в свой черед.

Глава четвертая
 Старуха держит слово

Старуха, продававшая миниатюры, жила в Агре. Со своим товаром она путешествовала по всей Индии. Вернувшись домой, она узнала, что приехал ее сын. У него была лавка в Дели.

В недобрый час отправилась старуха продавать миниатюры в Рупнагар. Теперь ей не терпелось кому-нибудь рассказать о дерзком поступке Чанчал-кумари. Пожалуй, ее не снедало бы такое нетерпение, если бы Нирмал не дала ей денег и не попросила ее молчать. Но запрет сделал для нее молчание совершенно невыносимым. Что было делать старухе? Она дала обещание молчать и, кроме того, взяв деньги, связала себя узами благодарности. Понимала она и то, что, если о поступке Чанчал-кумари станет известно жестокому падишаху, он может подвергнуть ее суровой каре. Старуха лишилась сна и аппетита. Вначале она крепилась, дав себе клятву держать язык за зубами. Когда ее сын сел обедать, старуха положила ему на глиняную тарелку сочный кусок жареного мяса и сказала:

– Кушай, сынок, кушай. Я приготовила это жаркое по случаю возвращения из Рупнагара. Ты такого еще не пробовал.

– Мать, – обратился к ней сын, принимаясь за еду. – Ты обещала мне рассказать что-то о Рупнагаре.

– Молчи! – ответила старуха. – Не болтай лишнего! Разве я тебе что-нибудь обещала? Я просто обмолвилась.

Она уже забыла, что при встрече с сыном желание рассказать о случае с Чанчал-кумари стало таким нестерпимым, что она невольно выдала себя.

– Ты говоришь, чтобы я замолчал, – продолжал сын, – а что, если я не замолчу?

– Да мне нечего и рассказывать, сынок.

– Ну, тогда не рассказывай.

– Пожалуй, только вот о случае с рупнагарской принцессой.

– Говорят, она очень хороша собой? Или это не правда?

– Это неправда – у девчонки слишком много спеси. О, аллах! Нет, больше я ничего не скажу!

– Но какое мне дело до Рупнагара и до спеси рупнагарской принцессы?

– Гордость у нее непомерная, сынок. Бесстыдница ни во что не ставит самого падишаха Аламгира.

– Она ругала падишаха?

– Ругала? Нет, сынок, здесь кое-что похуже.

– Похуже? Может ли это быть?

– Не спрашивай меня больше ни о чем, я связала себя узами благодарности.

Каким образом?

– Я приняла золотую монету.

– За что тебе ее дали?

– После того, как был совершен этот грех, мне дали монету, чтобы я держала язык за зубами.

– Ну, хорошо. Тогда не говор:– мне ничего, но отдай монету.

– Что ты, что ты, сынок!

– А если не хочешь отдавать, расскажи, как было дело.

– Да что же рассказывать. Портрет падишаха… о боже, боже! Все ясно и так…

– Она сломала портрет?

– Наступила на него ногой. О боже, я нарушила клятву!

– Какое же здесь нарушение клятвы! Ты моя мать, а я твой сын. Мы ведем разговор между собой – что в этом плохого?

– Но только смотри, сынок, никому больше не говори об этом.

– Ты сама должна понимать, что я буду нем как рыба.

Успокоенная этим обещанием, старуха с живописными подробностями рассказала сыну о том, как Чанчал-кумари раздавила ногой портрет Аурангзеба.

Глава пятая
Дария-биби

Сына старухи звали Хизр Шейх. Он рисовал миниатюры. Проведя два дня с матерью, он уехал в Дели. Там у него была жена Фатима. Хизр Шейх рассказал жене все, что слышал от матери.

– Сейчас же ступай к Дарии-биби, – сказал он жене, окончив свой рассказ. – Скажи ей – пусть сообщит эту новость Бегум-сахебе{22}22
  Бегум-сахеба – старшая дочь императора.


[Закрыть]. На этом можно подзаработать.

Дария-биби жила в соседнем доме. В дом ее можно было проникнуть с черного хода, и Фатиме удалось пробраться к ней никем не замеченной.

Нет никакой необходимости знакомить читателей с Хизр Шейхом или Фатимой подробней, но о Дарии-биби следует рассказать. Настоящее ее имя было Да-рир-ун-ниса или что-то в этом роде, но никто ее так не называл, все звали ее просто Дария-биби. У нее не было ни отца, ни матери, была только старшая сестра-да старуха тетка. В доме у них не было ни одного мужчины. Дарии-биби едва минуло семнадцать лет, к тому же она была маленького роста и по виду никто не давал ей больше пятнадцати. Красота ее была подобна едва раскрывшемуся бутону. Уст ее не покидала улыбка.

Сестра Дарии-биби умела отлично приготавливать сурьму и благовонные масла. На двуколке или на носилках сестры отправлялись в дома богатых людей и, продавая сурьму и благовония, зарабатывали себе на жизнь. Нередко с наступлением ночи бедным женщинам приходилось ходить и пешком. Дарии-биби удалось проникнуть даже в гарем падишаха, куда никто не имел доступа. Об этом мы расскажем потом.

Фатима передала Дарии-биби рассказ о Чанчал-кумари и сказала, что на нем можно заработать.

– Для этого нужно пробраться в гарем падишаха, а откуда мы возьмем пропуск? – возразила Дария-биби.

– Да ведь у тебя же есть пропуск, – напомнила ей Фатима.

Дария-биби открыла свою корзину и достала из нее какой-то листок бумаги.

– Ты права, – сказала она, повертев его в руках. Дария-биби взяла немного сурьмы, захватила пропуск и направилась ко дворцу.

Часть вторая
 Ад в раю

Глава первая
Предсказание судьбы

В лунном свете многолюдный великий город Дели на берегу Джамуны, струящей свои голубые воды среди белых песчаных пляжей, сверкает, как россыпь драгоценностей – тысячи мраморных башен, куполов и минаретов, вздымаясь в небо, отражают сияние луны. Величественная колонна Кутб-Минара {23}23
  Кутб-Минар – минарет близ Дели, построенный в XIII в.


[Закрыть] кажется издалека высоким столбом дыма, а четыре минарета Джамма Масджид{24}24
  Джамма Масджид – соборная мечеть в Дели.


[Закрыть] тянутся к луне, пронзая темно-синее ночное небо. По обочинам дорог тянутся базары и лавки, украшенные сотнями фонариков. Воздух напоен ароматом розового масла, запахом цветов из цветочных лавок, из домов доносится музыка, смех, звон украшений, и все это вместе взятое создает странное очарование, которое можно сравнить с прохладной тенью райского сада среди адского зноя. Обилие цветов, волны ароматов, бренчание браслетов танцовщицы, голос певицы, бегущий вверх и вниз по всем ступеням гаммы, четкий ритм танца, отбиваемый рукой стройной красавицы, рекой льющееся вино, непрестанная перестрелка огненных взглядов, груды плова и кхичури{25}25
  Кхичури – индийское блюдо из вареного риса и бобовых.


[Закрыть], жестокие, лживые, нежные и хитрые улыбки; на дорогах не смолкает топот конских копыт, грубые окрики носильщиков паланкина, звон колокольчиков слонов, дребезжание двуколок и визг колес крестьянских повозок.

Посреди города – великолепный торговый квартал Чандни-Чок. По его улицам разъезжают на конях раджпутские и могольские стражники. В лавках квартала выставлено все, что только есть ценного на свете. В одном месте среди толпы под звуки саренги {26}26
  Саренги – струнный музыкальный инструмент.


[Закрыть] танцует и поет танцовщица, в другом показывает фокусы бродячий фокусник, а вокруг стоят и глазеют сотни людей.

Самая густая толпа вокруг «предсказателей судьбы». Вряд ли астрологи пользовались когда-нибудь таким почетом, как во времена могольских падишахов. И индусы и мусульмане относились к ним с равным уважением. Могольские падишахи были ревностными почитателями астрологии, нередко они не приступали к важным делам, не посоветовавшись прежде с предсказателем. Вскоре после событий, описанных в этой книге, младший сын Аурангзеба, Акбар, поднял восстание против своего отца. В его распоряжении было пятьдесят тысяч раджпутов. У Аурангзеба войска было мало, но, доверившись предсказанию звездочета, Акбар промедлил с выступлением. Тем временем Аурангзеб, прибегнув к хитроумному маневру, сорвал его замыслы.

В Чандни-Чоке предсказатели в высоких тюрбанах располагались прямо на краю дороги. Они сидели, разложив перед собой ученые книги, их обступали сотни мужчин и женщин, желавших узнать свою судьбу. Даже затворницы-мусульманки, закутанные в покрывало, приходили сюда украдкой, преодолевая свою застенчивость. Вокруг одного предсказателя собралась особенно большая толпа. Возле толпы бродила девушка. Лицо ее было спрятано под покрывалом. Видно было, что ей очень хотелось пробраться к предсказателю, но у нее не хватало смелости. В это время мимо проезжал всадник.

Всадник был молод и, судя по внешности, настоящий аристократ. Даже среди моголов не часто встретишь такого красавца. Юноша был изысканно одет.

В толпе ему пришлось попридержать своего породистого коня. Заметив всадника, девушка, нерешительно смотревшая на толпу, подошла к нему и ухватилась за поводья.

– Мубарак-сахеб{27}27
  Сахеб – господин


[Закрыть], Мубарак! – воскликнула она. Мубарак (так звали всадника) спросил ее:

– Кто ты?

– О аллах! Неужели ты не узнаешь?

– Дария? – удивился Мубарак.

– Ты угадал.

– Почему ты здесь?

– Я бываю повсюду. Может быть, ты мне запретишь?

– Зачем стану я запрещать? Кто ты мне? Но, может быть, ты чем-нибудь нуждаешься? – прибавил он, смягчив тон.

– Стыдись! – зажав уши, воскликнула Дария. – Твои деньги для меня нечисты. Мы с сестрой умеем готовить благовония и сурьму.

– Зачем же ты меня остановила? – спросил Мубарак.

– Сойди с коня, тогда скажу. Мубарак спешился.

– Ну, говори.

– Там в толпе сидит звездочет, – сказала Да-Дария– Он приехал в Дели недавно. Я слышала, здесь такого еще не видели. Ты должен узнать у него, что тебя ожидает в жизни.

– А что тебе в моей судьбе? Погадай лучше о своей.

– Мне гадать нечего, – отвечала Дария. – Свою судьбу я знаю и без предсказателя. Мне нужно узнать твою.

Дария схватила Мубарака за руку и потащила его за собой.

– Но кто подержит моего коня? – спросил он. Тут же на дороге стояли полуголые ребятишки и безмятежно жевали сласти.

– Пусть кто-нибудь из вас подержит моего коня, – обратился к ним Мубарак. – Я куплю вам за это сладости.

Тотчас же двое или трое ребятишек ухватились за поводья, а один, почти совсем голый, даже взобрался на коня. Мубарак замахнулся было на него, но этого можно было не делать: конь вскинул задом, и мальчишка очутился на земле. Подбежавшие ребятишки вырвали у него из рук сласти и быстро поделили их между собой. Убедившись, что за коня можно не беспокоиться, Мубарак отправился к предсказателю.

Люди почтительно расступились перед Мубараком. Дария-биби проскользнула вслед за ним. Звездочет долго всматривался в ладонь Мубарака и наконец проговорил:

– Вам следует жениться.

– Он уже женат, – послышался из-за спины Мубарака голос Дарии-биби.

– Кто это сказал? – спросил звездочет.

– Одна безумная, – ответил Мубарак. – Можете ли вы сказать, на ком я женюсь?

– Вы женитесь на принцессе, – сказал звездочет.

– И что тогда будет? – спросил Мубарак. – Вас ожидает высокое звание…

– И смерть, – добавила из толпы Дария-биби.

– Кто это? – снова спросил звездочет.

– Все та же безумная.

– Она не безумная, – возразил звездочет. – Я думаю, это говорил не человек, а нечистая сила. Я не стану больше гадать вам.

Так и не поняв, что ожидает его в будущем, Мубарак расплатился со звездочетом и стал разыскивать в толпе Дарию-биби. Но та как сквозь землю провалилась. Помрачневший Мубарак вскочил на коня и отправился в крепость. Разумеется, ребятишки сполна получили обещанное.

Глава вторая
Зеб-ун-ниса

Продала ли Дария-биби свои новости? И что такое вообще продажа новостей? Кому она должна была их продать? Для того, чтобы ответить на все эти вопросы, нам придется кое-что рассказать о гареме могольского императора.

Женщины Индии славятся как умелые правительницы. На западе было мало таких женщин, как Зиновия, Изабелла, Елизавета или Екатерина{28}28
  Зиновия – правительница древней Пальмиры, Изабелла – королева испанская, Елизавета – английская королева, Екатерина Вторая – императрица России – правительницы, известные широтой и активностью своей политики.


[Закрыть]. Но в Индии многие женщины царского рода были опытными политиками.

Дочери могольских императоров пользуются в этом отношении особой известностью. Однако насколько они были искушены в политике, настолько же были они одержимы чувственностью и жаждой наслаждений. Аурангзеб имел двух сестер – Джаханару и Раушенару.

Джаханара была правой рукой Шах-Джахана. Без ее совета он не предпринимал ни одного государственного дела. Следуя ее советам, Шах-Джахан добивался успеха и славы. Джаханара была ревностной сторонницей своего отца. Но в еще большей мере она была наделена страстью к наслаждениям. Она имела множество фаворитов. Среди них путешественники-европейцы называют таких людей, имена которых, если бы они были здесь упомянуты, очернили бы страницы этой книги.

Раушенара, эта верная союзница Аурангзеба, ненавидела своего отца. Подобно Джаханаре она была ловким политиком и так же, как она, была неразборчива, неукротима и ненасытна в удовлетворении своих страстей. Когда Аурангзеб решил свергнуть отца, заточить его в темницу и захватить власть, Раушенара была его главной помощницей. Аурангзеб был очень многим ей обязан. В царствование Аурангзеба Раушенару называли вторым падишахом. Но на горе Раушенары у нее появилась опасная соперница.

У Аурангзеба было три дочери. Двух младших он выдал замуж за сыновей своих братьев, которых держал в заточении. Старшая дочь, Зеб-ун-ниса, не вышла замуж и подобно своим теткам, как весенняя пчела, пила мед, перелетая с цветка на цветок.

Раушенара и Зеб-ун-ниса нередко соперничали в любви. Задумав погубить тетку, племянница пользовалась всяким удобным случаем, чтобы заговорить о ее могуществе в присутствии своего отца. Следствием этого было то, что Раушенара исчезла с лица земли, а Зеб-ун-ниса заняла ее положение при дворе.

Мы не случайно заговорили о положении при дворе. Кроме евнухов, ни один мужчина не заходил в гарем падишаха, по крайней мере не имел на это права. Для охраны женской половины дворца содержалась особая женская стража. Индусские раджи нанимали стражу из иноверцев. Могольские падишахи поступали точно так же. В гареме могольского императора стражу несли татарские красавицы. У этой женской стражи была начальница Раушенара. Ее положение при дворе считалось очень высоким, она получала соответствующее жалование и почести. Но после того как она неожиданно исчезла в потусторонней мгле, на ее место была назначена Зеб-ун-ниса. Та, кого назначали начальницей женской стражи, становилась полновластной хозяйкой гарема. Все подчинялись Зеб-ун-нисе– телохранитель-ницы, евнухи, служанки, привратники, носильщики, повара. Она могла впускать в гарем всех кого пожелает.

Зеб-ун-ниса впускала в гарем людей двух видов – любовников и осведомителей.

Мы уже говорили, что Зеб-ун-ниса играла немаловажную роль в политике, руль корабля могольского государства в какой-то степени находился и в ее руках. Ее называли – «путеводной звездой» Могольской империи. Всем известно, что политическим деятелям совершенно необходимо получать информацию, то есть тайными путями узнавать, что и где происходит. Примером могут служить все политики; начиная с повелителя Айодхъи Рамачандры{29}29
  Рамачандра – или Рама – герой древнеиндийской эпической поэмы «Рамаяна»


[Закрыть], у которого был шпион Дурмукха, и кончая Бисмарком. Зеб-ун-ниса отлично все это понимала. Для сбора сведений она использовала все средства. У нее было несколько человек, которые специально этим занимались. Одним из них был торговец миниатюрами Хизр Шейх. Он узнавал новости от своей матери, которая, торгуя миниатюрами, ездила по всей Индии. Сестра Дарии-биби продавала сурьму, ходила по городу и тоже собирала немало сведений. Все, что ей удавалось узнать, Дария-биби сообщала Зеб-ун-нисе. Зеб-ун-ниса каждый раз давала ей вознаграждение. В этом и заключалась продажа новостей. Для того, чтобы Дария-биби могла беспрепятственно проходить в гарем, Зеб-ун-ниса выдала ей пропуск. В нем было написано: «Дарии-биби разрешается проходить в гарем для продажи сурьмы».

Но когда Дария-биби в этот раз приблизилась к дверям гарема, на пути ее возникло неожиданное препятствие. Она увидела, что в гарем вошел Мубарак. Дария-биби немного выждала и затем пошла за ним вслед. Войдя, она увидела, что Мубарак скрылся в покоях Зеб-ун-нисы. Дария-биби спряталась в тени беседки и стала ждать.

Глава третья
В аду богатства

Сердцем великого Дели была крепость, а сердцем крепости – дворцы падишаха. За стенами этих дворцов хранились неисчислимые богатства и драгоценности, каких не набралось бы во всей Индии. Вряд ли во всей Индии можно было найти стольких красавиц. Едва ли во всей Индии совершалось столько преступлений. Сердцем дворцов был гарем, или Рангмахал{30}30
  Рангмахал – падишахский дворец в Дели. Это название стало нарицательным, обозначая гарем вообще.


[Закрыть]. Свет луны и солнца не проникал в это царство Куберы {31}31
  Кубера – бог богатства индийского пантеона.


[Закрыть] и Кан-дарпы{32}32
  Кандарпа – бог любви.


[Закрыть]; сам бог смерти Яма входил туда украдкой; даже воздух не имел туда доступа. Там все было необычайно – и покои, и их убранство, и их обитательницы. Нигде не было подобных залов из белого мрамора, украшенных по стенам орнаментом из драгоценных камней, таких садов, посрамляющих райские кущи, таких красавиц, затмевающих славу небесных дев Урваши, Менаки и Рамбхы. Нигде на свете не было такой роскоши. Нигде не совершалось и столько страшных грехов. Заглянем в покои Зеб-ун-нисы.

Покои ее великолепны. Пол выложен белым и черным камнем. Стены отделаны белым мрамором. На мраморе инкрустация из драгоценных камней – лианы, листья, цветы, плоды, птицы и пчелы. В верхнюю часть стен вставлены зеркала в золоченых рамах. С потолка свисает сотканный из серебряных нитей балдахин с расшитой жемчугом каймой, увитый гирляндой свежесорванных цветов. Пол застлан ковром, превосходящим своей мягкостью нежную весеннюю траву. На ковре – украшенное редкими камнями ложе из слоновой кости. На золототканом узорчатом покрывале – шитые золотом бархатные подушки. По краям ложа множество душистых цветов во всевозможных вазах, сосуды с благовониями и розовым маслом, тщательно приготовленный ароматный бетель. В красивых кувшинах стоят дорогие вина. И среди всего этого великолепия, затмевая собой красоту цветов и блеск драгоценностей, у окна с чашей вина в руке сидела красавица Зеб-ун-ниса. Подставляя дуновению прохладного ветерка увенчанную цветами голову, она наслаждалась зрелищем усыпанного звездами ночного неба. В это время в ее покои вошел Мубарак.

Мубарак сел рядом с Зеб-ун-нисой и с удовольствием принял предложенный ему бетель.

Любит истинно тот, кто без зова придет, – проговорила Зеб-ун-ниса.

– Придя незваным, я нарушил приличия, – ответил Мубарак. – Но просящий милостыню не ждет, когда его позовут.

– О чем же ты молишь, любимый?

– О том, чтобы мулла, совершив обряд, дал мне право на это обращение.

– Ты все о том же! – засмеялась Зеб-ун-ниса. – Разве дочери падишаха выходят замуж?

– А твои младшие сестры? – возразил Мубарак.

– Они вышли за шахских сыновей. Разве может дочь падишаха стать женой мансабдара{33}33
  Мансабдар – военачальник.


[Закрыть] двухсотника?

– Ты повелительница в стране. Все знают, что падишах исполнит любую твою просьбу.

– Я не стану просить у падишаха то, чего не следует.

– А это следует делать?

– О чем ты говоришь?

– О великом грехе.

– А кто совершает великий грех?

Мубарак склонил голову и, немного помолчав, проговорил:

– Ты не понимаешь?

– Если ты считаешь это грехом, больше не приходи, – сказала Зеб-ун-ниса.

– Я не пришел бы, если бы это было в моих силах, – с грустью ответил Мубарак. – Но я не властен над собой. Я продал душу за твою красоту.

– Если ты продал душу, если твоя душа принадлежит мне, тогда делай, что «я приказываю. Я приказываю тебе замолчать.

– Я замолчал бы, если бы только я один был повинен в этом грехе. Но я люблю тебя больше жизни.

– Грех дочери падишаха! – громко рассмеялась Зеб-ун-ниса.

– О грехе и добродетели судит один аллах, – сказал Мубарак.

– Аллах начертал свои законы для неверных. Разве я дочь простого брахмана или раджпута, чтобы быть вечной рабыней одному мужу и сжечь себя на его погребальном костре? {34}34
  Согласно канонам индуизма женщины-индуски должны были сжигать себя на костре вместе с умершим мужем


[Закрыть] Если бы аллах уготовил для меня подобную участь, он никогда бы не сделал меня дочерью падишаха.

Мубарак словно упал с небес на землю – ему еще никогда не приходилось слышать подобного кощунства. Он не слышал таких слов даже в погрязшем в грехах Дели. Если бы они исходили от кого-нибудь другого, он сказал бы: «Чтоб тебя громом поразило!» Но Мубарак безнадежно утонул в море красоты Зеб-ун-нисы и потерял способность различать добро и зло. Он был только потрясен.

– Довольно об этом, – продолжала Зеб-ун-ниса. – Поговорим о чем-нибудь другом. И смотри, чтобы я никогда больше не слышала подобных разговоров. Если хоть раз услышу…

– К чему угрозы? – сказал Мубарак. – Человеку, впавшему у тебя в немилость, и минуты не сносить головы на плечах. Я знаю это. Но ты, вероятно, знаешь и то, что Мубарак не страшится смерти.

– Разве нет приговора страшнее смерти? – спросила Зеб-ун-ниса.

– Есть, – разлука с тобой.

– Это может случиться, если ты будешь говорить не то, что следует.

Мубарак понял, что Зеб-ун-ниса сдержит свое слово. Если он покинет ее, заботясь о спасении души, его гибель неизбежна. Зеб-ун-ниса всесильна в могольском государстве, ее слушается сам Аурангзеб. Но Мубарака огорчало не это. Его убивало то, что, пленившись красотой дочери падишаха, он уже не в силах был покинуть ее, не способен вырваться из пучины греха.

– Моя жизнь благословенна тем, что вы даруете мне из милости, – смиренно проговорил он. – А мои безумные надежды – это мечты бедняка. Какой бедняк не мечтает о дочери падишаха?

Удовлетворенная, Зеб-ун-ниса поднесла Мубараку чашу вина. После нежных уверений в любви она умастила его благовониями и проводила, угостив бетелем.

Не успел Мубарак покинуть Рангмахал, как его остановила Дария-биби.

– Ну как, – вполголоса спросила она. – Женитьба на принцессе решена?

– Кто ты? – спросил потрясенный Мубарак.

– Все та же Дария.

– Разве ты не знаешь, я продаю новости, – отвечала Дария-биби. Мубарак содрогнулся.

– Ты женишься на принцессе? – продолжала Дария-биби.

– На какой принцессе?

– На дочери падишаха Зеб-ун-нисе. Разве дочь падишаха не принцесса?

– Я убью тебя!

– Я закричу.

– Ну хорошо, – сказал Мубарак. – Так и быть, я тебя не убыо. Говори, к кому ты пришла продавать новости?

– Я для того и стою здесь, чтобы сказать, – отвечала Дария-биби. – К ее высочеству принцессе Зеб-ун-нисе.

– Что за новость ты хочешь ей продать?

– Что сегодня ты на базаре гадал у звездочета. И звездочет предсказал, что ты женишься на принцессе и добьешься высокого положения.

– Дария-биби! – воскликнул Мубарак. – За что ты хочешь меня погубить? В чем я перед тобой виноват?

– В чем виноват? Может быть, ты ни в чем не виноват передо мной? Можно ли причинить женщине большее зло, чем это сделал ты?

– Ну что ты, милая! Таких, как я, сколько угодно.

– Свет не видывал таких грешников, как ты.

– Я вовсе не грешник. Но здесь неудобно разговаривать. Давай встретимся где-нибудь в другом месте. Я все тебе объясню.

Мубарак снова вернулся в покои Зеб-ун-нисы.

– Вы должны простить мне, что я снова вас беспокою – сказал он – Я пришел сказать, что здесь Дария-биби – она сейчас к вам войдет. Она безумная. Если она будет говорить вам что-нибудь против меня, не гневайтесь, пока не выслушаете моих оправданий.

– Я не в силах гневаться на тебя, – ответила Зеб-ун-ниса. – Если я когда-нибудь на тебя рассержусь, то от этого буду страдать я сама. Я не слушаю того, что говорят против тебя.

– Не лишайте своего раба этой милости, – сказал Мубарак и снова простился с дочерью падишаха