Текст книги "Радж Сингх"

Автор книги: Бонкимчондро Чоттопаддхай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Глава восьмая
 Все равны

Все новости приходят в гарем, и ни одна из них не минует Зеб-ун-нисы – ведь она второе лицо после падишаха. Узнала она и о казни Мубарака. Зеб-ун-ниса надеялась, что эта весть обрадует ее, но вдруг убедилась в обратном. Едва она услышала о смерти Мубарака, как на глазах у нее показались слезы, хотя раньше никогда влага не орошала эту сухую почву. На этом дело не кончилось – слезы струей потекли по ее щекам. Рыдания рвались из ее груди. Заперев двери, Зеб-ун-ниса бросилась на свое ложе из слоновой кости, украшенное драгоценными камнями, и разрыдалась.

Ну что, шахская дочь? Слезы льются неудержимым потоком, хотя лежишь ты на роскошном ложе, сверкающем драгоценностями! Если бы ты вышла из дворца и заглянула в жалкие лачуги на окраинах Дели, ты увидела бы, как веселы люди, которые ложатся спать на рваные циновки. Никто из них не рыдает так горько.

Зеб-ун-ниса понимала, что сама погубила свое счастье. Душа ее вовсе не была так холодна, как она думала: дочери падишаха тоже способны любить, знают они об этом или нет. Родившись женщиной, приходится с этим мириться.

– Почему я до сих пор не знала, что так люблю его? – спрашивала она себя. – Никто не сказал мне, что я ослеплена своим богатством и красотой, что, став рабой чувственности, я проглядела любовь. Я наказана по заслугам и недостойна жалости.

Все эти мысли одна за другой появились в ее сознании. Значит, есть, должно быть, добро и зло, и тогда то, что совершилось – большая несправедливость. «А что, если существует возмездие? – испугалась Зеб-ун-ниса. – Что, если есть кто-то, карающий за грехи? Простит ли он ее только потому, что она шахская дочь? Вряд ли». В душу Зеб-ун-нисы закрался страх.

Охваченная горем, скорбью и страхом, она отперла двери и позвала своего преданного евнуха Асируддина.

– Можно ли воскресить человека, умершего от змеиного яда? – спросила она, когда тот пришел.

– Как можно воскресить умершего? – удивился Асируддин.

– Ты никогда не слышал о подобных случаях?

– Мне говорили, что Хатем Мал занимается такими делами, но сам я не видел.

Зеб-ун-ниса судорожно вздохнула.

– Ты знаешь Хатема Мала? – спросила она.

– Знаю.

– Где он живет?

– В Дели.

– Ты знаешь, где его дом?

– Знаю.

– Можешь тотчас же отправиться к нему?

– Как вы прикажете.

– Тебе известно, что сегодня Мубарак Али, – голос Зеб-ун-нисы дрогнул, – умер от укуса змеи?

– Да.

– Знаешь, где его похоронили?

– Не видел, но знаю, на каком кладбище его должны похоронить. Могила свежая, я сумею ее разыскать.

– Я дам тебе две сотни золотых. Сто золотых ты отдашь Хатему Малу и сто возьмешь себе. Если вам удастся воскресить Мубарака, принесите его ко мне. А теперь ступай.

Взяв монеты, евнух Асируддин удалился.

Глава девятая
 Растопка. Дария

Маниклал снова пришел во дворец продавать свои товары и снова получил весть о Нирмал. Запертая на ключ каменная шкатулка возвратилась к ней, и, отперев ее, Нирмал увидела в ней почтового голубя. Нирмал спрятала голубя у себя. Как и в прошлый раз, она положила в шкатулку записку.

«Все в порядке, – писала она. – Уезжай, я уже говорила, что приеду вместе с падишахом».

Маниклал закрыл свою лавку и отправился в Удайпур. Приближался рассвет. Не желая вызывать подозрений, Маниклал выехал не через Аджмирские ворота, а с противоположной стороны. У края дороги было небольшое кладбище. Возле одной из могил стояли двое неизвестных. При виде Маниклала и его спутников они бросились бежать. Маниклал слез с лошади и подошел поближе. Рядом с раскопанной могилой лежал труп. При свете утренней зари Маниклал внимательно осмотрел его. Затем, приняв какое-то решение, он взвалил труп на свою лошадь, набросил на него покрывало, а сам зашагал рядом.

Скоро Маниклал вышел за городскую черту. Когда рассвело, он снял труп с лошади и положил его в тени среди зарослей. Затем достал из своей сумки пилюлю и приготовил раствор. Надрезав кожу мертвеца в разных местах, он стал втирать раствор в ранки. Затем он смочил этой жидкостью язык и глаза умершего. Через некоторое время Маниклал повторил эту операцию. На третий раз мертвец вздохнул, а после четвертого раза открыл глаза. К нему вернулось сознание. После пятого раза он приподнялся и заговорил.

Маниклал приказал принести молока и напоил Мубарака. Когда Мубарак маленькими глотками выпил молоко, у него прибавилось сил и ему припомнилось все, что с ним произошло.

– Кто меня спас? – спросил он Маниклала. – Вы?

– Да, – ответил Маниклал.

– Зачем вы это сделали? Я узнал вас. Я сражался с вами в рупнагарских горах. Вы разгромили мой отряд.

– Я тоже узнал вас, – ответил Маниклал. – Ведь это вы победили махарану. Что произошло с вами потом?

– Сейчас не стоит говорить об этом. Я расскажу в другой раз. Куда вы направляетесь? В Удайпур?

– Да.

– Возьмете меня с собой? В Дели вернуться я не смогу, это вы, конечно, понимаете. Ведь я был казнен.

– Я готов взять вас с собой, но вы очень слабы.

– К вечеру я наберусь сил. Сможете подождать до вечера?

– Смогу.

Маниклал дал Мубараку еще молока. В деревне он купил пони и, посадив Мубарака в седло, отправился в Удайпур.

Всю дорогу они ехали бок о бок, и Мубарак рассказал Маниклалу обо всем, что произошло у него с Зеб-ун-нисой. Маниклалу стало ясно, что Мубарак пал жертвой ее гнева.

Тем временем Асируддин вернулся во дворец и сообщил Зеб-ун-нисе, что труп воскресить не удалось. Зеб-ун-ниса прижала к глазам надушенный платок и, рухнув на каменный пол, в отчаянии стала биться о него головой, как обыкновенная деревенская женщина.

Трудно переносить горе, которым ни с кем не можешь поделиться. Такое горе выпало на долю дочери падишаха. «Если бы я могла стать крестьянкой!» – думала она.

Вдруг у входа в ее покои поднялся шум. Кто-то настойчиво пытался проникнуть внутрь, несмотря на сопротивление стражи. Зеб-ун-нисе показалось, что она слышит голос Дарии. Стражница не смогла удержать Дарию. Оттолкнув ее, Дария ворвалась в комнату. В руке у нее был меч. Она замахнулась мечом на Зеб-ун-нису и вдруг, отбросив его в сторону, принялась перед ней танцевать.

– Ты плачешь! Как я рада! – закричала она и громко, расхохоталась.

Зеб-ун-ниса приказала стражнице схватить Дарию, но та не сумела ее удержать. Дария бросилась бежать. Преследуя ее по пятам, стражница ухватила ее за край одежды, но Дария выскользнула из одежды и нагая побежала дальше. Она сошла с ума, узнав о смерти Мубарака.

Часть седьмая
Пожар разгорелся

Глава первая
 Второй Ксеркс, вторые Платеи

Поход Аурангзеба с целью уничтожить княжество Радж Сингха задержался из-за грандиозных военных приготовлений. Подобно Дурьйодхане и Юдхиштхире{71}71
  Дурьйодхана – сын Дхритараштры, главы рода кауравов; Юдхиштхира – глава рода пандавов, которые враждовали с кауравами. О войне между этими родами рассказывает древнеиндийская эпическая поэма «Махабхарата».


[Закрыть] он призвал для этой великой войны все свои войска от берегов Брахмапутры до Балха, от Кашмира до Кералы и Малабара. Громадное войско Декана, которое под непрестанными ударами Голконды, Виджайапура и Махараштры{72}72
  Голконда, Виджайапур, Махараштра – независимые княжества, с которыми армия императора Аурангзеба вела долгую борьбу.


[Закрыть] сделалось неуязвимым, как демон Вритра, под водительством старшего сына падишаха шаха Алама хлынуло на Удайпур с юга. Второй сын падишаха Азим-шах, бывший наместником в Бенгалии, с неисчислимыми полчищами Восточной Индии занял горные проходы Мевара. С Запада, из Мультана, подошел третий сын Аурангзеба – Акбар, со своими непобедимыми пенджабцами, афганцами и кашмирцами, и влил свою армию в бескрайнее море могольских воинов. На севере сам падишах двинулся на Мевар из Дели со своим не знающим поражений войском, чтобы стереть с лица земли всякое воспоминание об Удайпуре. Удайпур был подобен скале посреди безбрежного моря.

Но неисчислимые могольские войска могли испугать Радж Сингха не более, чем клубок змей Гаруду{73}73
  Гаруда – царь птиц, герой древнеиндийских легенд. Согласно преданию, его пищей были змеи.


[Закрыть]. Трудно сказать, собиралось ли в Индии такое войско после битвы при Курукшетре{74}74
  Курукшетра – поле битвы двух враждовавших родов: пандавов и кауравов, о которых рассказывает «Махабхарата».


[Закрыть]. Чтобы завоевать маленький Удайпур, Аурангзеб привел в Раджпутану такую армию, которая, наверное, не понадобилась бы для завоевания Китая, Персии или России. Только раз в истории произошло нечто подобное. Когда Персия была сильным государством, персидский царь Ксеркс отправился завоевывать маленькую Грецию с многотысячной армией. Леонид в Фермопилах, Фемистокл под Саламином и Павзаний в Платеях сбили с него спесь и прогнали его – Ксеркс бежал как побитый пес. На этот раз история повторилась. Повелитель Индии, силой и славой превосходящий самого Ксеркса, привел многие тысячи воинов, чтобы завоевать маленькое княжество. Сейчас мы расскажем о том, что сделал с ним Радж Сингх.

Стратегия – это европейская наука. В азиатской стране Индии военное искусство никогда не получало особого развития. Арийские герои, подвиги которых описаны в Пуранах{75}75
  Пураны – памятники древнеиндийской литературы, относящиеся к V–VI вв.


[Закрыть], славились только умением стрелять из лука и владеть палицей. Потому ли, что летописцы-брахманы не понимали военного искусства, потому ли, что в древние времена оно действительно не существовало в Индии, только мы не получили никакого представления о полководческих способностях Рама-чандры или Арджуны. Мы ничего не знаем о военном искусстве Ашоки, Чандрагупты, Викрамадитьи, Шака-дитьи и Шиладитьи{76}76
  Ашока, Чандрагупт а… – императоры и полководцы древней Индии.


[Закрыть]. Нам ничего не известно о военном искусстве и тех, кто завоевал Индию, – Махмуда Касима, Махмуда Газневи, Шахаруддина, Алауддина, Бабура, Тимура, Надир-шаха и Шер-шаха {77}77
  Махмуд Касим, Махмуд Газнев и… – тюркские завоеватели, которые вторгались в Индию и основывали на ее территории свои империи.


[Закрыть]. Должно быть, и мусульманские летописцы были профанами в военном деле. Некоторые упоминания о полководческом искусстве начинают появляться во времена Акбара. У Акбара, Шиваджи, Ахмада Абдали, Хай-дера Али, Хари Сингха {78}78
  Акбар, Шивадж и… – выдающиеся деятели индийской истории и полководцы.


[Закрыть] и других мы уже видим зарождение военной мысли, искусства стратегии. Радж Сингх нисколько не уступал ни одному из стратегов, известных в истории Индии. Даже в Европе было немного равных ему полководцев. После голландского героя Вильгельма Молчаливого{79}79
  Вильгельм Молчаливый – имеется в виду Вильгельм Оранский, вождь освободительной войны во Фландрии XVI в.


[Закрыть] никому не удавалось добиться подобного успеха такими малыми силами.

Здесь не место пускаться в рассуждения о стратегии, мы расскажем о случившемся в двух словах.

Сначала Радж Сингх сделал то, что должен был сделать всякий стратег при приближении гигантского войска Аурангзеба, разделенного на четыре части. Покинув равнинную часть княжества, он вместе с войсками поднялся в горы. Свое войско он разделил на три части. Одна часть, под командованием его старшего сына Джай Сингха, разместилась высоко в горах. Другая часть, под водительством второго сына – Бхим Сингха, расположилась на западе. С этой стороны путь был открыт. Предполагалось, что на помощь могут прийти другие раджпуты. Третья часть войск, с самим Радж Сингхом во главе, расположилась на востоке, в узком горном проходе под названием Найан.

Азим-шаху преградили дорогу неприступные горные цепи. С вершин на могольских солдат посыпались пушечные ядра и камни. Он безуспешно пытался пройти через горный проход подобно тому, как собака напрасно ломится в запертые двери кухни.

В Аджмире Аурангзеб соединился с Акбаром. Объединившись, отец и сын двинулись к трем открытым горным перевалам. Один перевал назывался Добари, второй Дайелбара, о третьем – Найане – мы уже упоминали. Когда они подошли к первому перевалу, Аурангзеб разрешил Акбару с пятьюдесятью тысячами воинов двигаться по горной дороге, а сам разбил лагерь и остановился на отдых на берегу знаменитого озера Удайсагар.

Сын падишаха Акбар шел горной дорогой по направлению к Удайпуру, не встречая ничего живого на своем пути. Он видел дворцы, сады, озера с островами, но людей нигде не было. Вокруг царило полное безмолвие. Акбар стал лагерем, решив, что жители бежали в страхе, узнав о его приближении. Солдаты занялись своими делами. Одни пировали, другие играли в карты и в кости, третьи молились. И в этот момент принц Джай Сингх набросился на Акбара, как тигр на спящего путника. Немногим удалось избежать его клыков. От пятидесяти тысяч воинов осталась жалкая горстка. Наголову разбитый Акбар бежал в Гуджерат.

Шах Алам, известный также под именем Мазум-шаха, двигался со своими войсками из Декана. Он обогнул Ахмедабад и подошел к западным отрогам гор. Горный перевал, находившийся в этом месте, назывался Ганрао. Преодолев этот перевал, Шах Алам подошел к озеру и дворцам возле Канкарли и увидел, что дальше дороги нет. Если он двинется вперед, раджпуты отрежут ему дорогу назад – войска потеряют источник снабжения и погибнут от голода. Истинные полководцы знают – на войне желудок солдата имеет не меньшее значение, чем его руки. Они понимают, что, для того, чтобы руки хорошо работали, нужно как следует набить желудок. Сикхи до сих пор с горечью говорят, что они потерпели поражение в войне с англичанами из-за своих полководцев, которые не сумели наладить снабжение армии. Сэр Бартел Фрер{80}80
  Бартел Фрер – современник Бонкимчондро, крупный английский колониальный чиновник, часто выступавший в прессе.


[Закрыть] как-то заявил: «Бенгальцы не умеют воевать. Но не презирайте их, зато они в течение всего лишь одного дня могут припрятать все продовольствие». Шах Алам хорошо понимал, что такое война, и не стал продвигаться вперед.

Благодаря расположению войск Радж Сингха (а умение распределять свои силы является важнейшим достоинством полководца) армии, двигавшиеся– из Бенгалии и Декана, сжались и съежились, как обезьяны под дождем. Мультанское войско разлетелось, как пыль в порыве бури. Остался один падишах – гроза вселенной – падишах Аламгир.

Глава вторая
 Огонь разгорается и в сердце

Как мы уже говорили, послав впереди себя шаха Акбара, падишах разбил лагерь на берегу озера Удайсагар. Европейские путешественники, побывавшие в Дели во времена Великих Моголов, говорили, что весь Дели это всего только огромный лагерь. Иначе говоря, – Дели был одним из лагерей могольских падишахов. Большими кварталами, как дома в городе, расстанавливались палатки. Вокруг бесчисленных площадей возникал огромный полотняный город. В центре его находились шатры падишаха. Здесь падишах обитал в таких же великолепных покоях, что и в Дели. Здесь был и дарбар, и ам-хас и госал-кхана{81}81
  Дарбар – двор, ам-хас – залы для аудиенций и приема; госал-кхана – помещение для купания, где падишах принимал своих ближайших советников


[Закрыть] и рангмахал. Шатры падишаха строились не только из полотна – у них были железные или медные каркасы. Шатры были в два или в три этажа. Перед шатрами падишаха воздвигались ворота, подобные воротам делийской крепости. Полотняная стена шатров простиралась на полмили, вся ткань была покрыта художественной вышивкой. Стена была украшена башенками и куполами, как в крепости. Стену поддерживали медные колонны. С внешней стороны шатры падишаха были обтянуты алым шелком, внутри стены были увешаны картинами. Картины были в рамах и под стеклом. В шатре, где помещался дарбар, возвышался парчовый балдахин, под ним лежали всевозможные ковры. На коврах стоял трон. Шатры падишаха охраняли вооруженные красавицы татарки.

За шатрами падишаха рядами шли великолепные шатры эмиров. Это великолепие простиралось на многие мили. Одни шатры были красного цвета, другие – желтого, белого, зелено-коричневого, синего цвета. Купола их ярко сверкали при лунном и солнечном свете. Вокруг шатров и палаток, на берегу озера, раскинулся торговый квартал, как в Дели, базар тянулся за базаром. Благодаря прибытию падишаха здесь, на берегу Удайсагара, вырос великолепный город, вызывавший всеобщее изумление.

Когда падишах отправлялся в поход со своей армией, его сопровождали все обитательницы гарема, в том числе и его жены. Так было и на этот раз. Джодпури, Удипури, Зеб-ун-ниса и все остальные сопровождали Аурангзеба. Вместе с Джодпури находилась и Нирмал. В лагере у каждой принцессы были свои отдельные покои, как и в делийском дворце.

Однажды вечером Аурангзеб явился в покои Джодпури и завел с ней непринужденный разговор. При этом присутствовала и Нирмал.

– Имли-бегум! – обратился к ней падишах. Раньше он называл ее Нимли-бегум, а потом стал звать просто Имли-бегум.

– Имли-бегум! – сказал ей падишах. – Ответь, кому принадлежит твое сердце – мне или раджпутам?

– Падишах решает судьбы мира, пусть он решит и этот вопрос, – сложив ладони, ответила Нирмал.

– По моему суждению, оно принадлежит раджпутам. Ты – дочь раджпута, твой муж – раджпут, кроме того, ты подруга жены раджпутского князя.

– Ваше величество! – воскликнула Нирмал. – Правильно ли вы рассудили? Я действительно дочь раджпута, но ведь и ее величество Джодпури тоже. Ваша бабушка и прабабушка тоже были раджпутки, но разве они не желали добра могольскому падишаху?

– Они были могольскими женами, а ты жена раджпута.

– Я – Имли-бегум шахиншаха Аламгира, – улыбнулась Нирмал.

– Ты – подруга рупнагарской принцессы.

– И принцессы Джодпура.

– Значит, твое сердце принадлежит мне?

– А это как вам угодно будет решить.

– Я хочу дать тебе одно поручение. Оно принесет мне пользу и будет во вред Радж Сингху. Возьмешься ли ты за такое поручение?

– Я не могу ответить, не зная, что это за поручение. Я не могу причинить зло раджпутскому роду.

– Этого я от тебя и не требую. Я не сомневаюсь, что захвачу Удайпур. Но удастся ли мне захватить рупнагарскую принцессу, – вот в чем вопрос. Ты должна помочь мне в этом деле.

– Клянусь Гангой и Джамуной, что, если вы захватите столицу Удайпура, я приведу и отдам в ваши руки Чанчал-кумари.

– Я верю тебе. Ведь ты хорошо знаешь, что того, кто меня обманывает, режут на куски и бросают на съедение собакам.

– Об этом у нас уже был разговор. Клянусь, что не обману вас. Но я сомневаюсь, застану ли я ее в живых, если вы захватите дворец. В обычае раджпутских женщин сжигать себя на костре при приближении врага. Я соглашаюсь потому, что не застану ее живой. А иначе я не стала бы причинять ей зла.

– Какое же зло? – воскликнул Аурангзеб. – Она станет женой падишаха.

Нирмал собиралась ответить, но в этот момент вошел евнух и обратился к падишаху:

– В дарбар явился гонец со срочным донесением. Пришли вести от его высочества шаха Акбара.

Озабоченный Аурангзеб отправился в дарбар. От гонца он узнал, что пятьдесят тысяч воинов Акбара рассеяны и уничтожены. Немногие уцелевшие бежали в неизвестном направлении.

Аурангзеб тотчас же отдал приказ о выступлении.

Весть о поражении Акбара достигла гарема. Нирмал натянула юбку, заперла двери и исполнила перед Джодпури рупнагарский танец.

Едва успела она сбросить танцевальный костюм и принять позу благонравной женщины, как ее вызвал к себе падишах.

– Мы снимаемся с лагеря, – сообщил он ей, когда она вошла. – Идем в наступление. Хочешь сейчас отправиться в Удайпур?

– Нет, – ответила Нирмал. – Пока я останусь вместе с армией. Я уеду, если по пути представится удобный случай.

– Но к чему тебе уезжать? – Аурангзеб был слегка огорчен.

– Как будет угодно шахиншаху.

– Значит, ты согласишься навсегда остаться в моем гареме, если я тебя не отпущу? – спросил просиявший падишах.

– У меня есть муж, – сложив ладони, отвечала Нирмал.

После некоторого колебания Аурангзеб сказал:

– Если бы ты приняла ислам и покинула мужа, я окружил бы тебя большими почестями, чем Удипури.

Улыбнувшись, Нирмал с достоинством ответила:

– Нет, этого не будет, ваше величество!

– Но почему? Сколько раджпутских девушек стало женами моголов?

– Ни одна из них не покидала своего мужа.

– Значит, ты согласилась бы, если бы у тебя не было мужа?

– Зачем вы спрашиваете меня?

– Мне стыдно в этом признаваться, я никогда никому не говорил такого. Я уже не молод, но никого еще не любил. Я полюбил тебя, первый раз в жизни. Мое> сердце, не знавшее нежности, твердое, как выжженная зноем скала, смягчится, если ты скажешь, что согласилась бы стать моей женой, будь ты незамужней.

Нирмал поверила признанию Аурангзеба. Тон его голоса казался ей искренним.

– Ваше величество, – проговорила она, чувствуя сострадание к нему, – чем ваша раба заслужила подобную любовь?

– Этого я не могу объяснить. Ты прекрасна, но я уже вышел из того возраста, когда пленяются красотой. Хотя ты красива, но не красивее Удипури. Должно быть, я люблю тебя потому, что я ни от кого, кроме тебя, никогда не слышал правды. Может быть, твой ум, твоя находчивость и смелость внушили мне мысль, что ты могла бы стать мне достойной женой. Как бы то ни было, падишах Аламгир ни перед кем не склонялся, кроме тебя одной. Ничей взгляд не покорял его так, как твой.

– Шахиншах! Однажды принцесса Рупнагара спросила меня: «За кого ты хотела бы выйти замуж?» Я ответила: «За падишаха Аламгира». – «Почему?» – спросила она меня. Я объяснила ей, что в детстве приручала тигров и что мне по душе это занятие. Я испытала бы подобную же радость, если бы мне удалось покорить падишаха. Но мне не суждено было встретить вас раньше, когда я была незамужем. Я счастлива, что мне достался в мужья бедняк! А теперь– отпустите меня.

– Счастье недоступно даже повелителю мира, – сказал огорченный Аурангзеб. – Его желания остаются неисполненными. Я полюбил одну тебя во всем мире, и ты не досталась мне. Я полюбил тебя, поэтому не стану тебя задерживать. Желаю тебе счастья. Я не хочу огорчать тебя. Уезжай. Помни обо мне. Дай мне знать, если когда-нибудь я смогу оказаться тебе полезным. Я исполню твою просьбу.

Нирмал поклонилась.

– У меня осталась одна просьба, – сказала она. – Прислушаетесь ли вы к моим словам, если я попрошу вас заключить мир на благо обеих сторон?

– Я отвечу на этот вопрос, но не сейчас. Тогда Нирмал показала ему своего голубя.

– Возьмите его себе. Выпустите его на волю, когда вспомните о своей рабе. Пока я остаюсь с войсками. А вы дайте разрешение старшей принцессе отпустить меня, когда наступит время.

Аурангзеб занялся подготовкой к наступлению, но сердце его было полно грусти. Могольскому падишаху никогда не приходилось встречать никого, кто был бы так смел, хитроумен и откровенен в разговоре, как Нирмал. Аурангзеб не потерпел бы подобной смелости и откровенности от какого-нибудь раджи – Шиваджи или Радж Сингха, от какого-нибудь полководца – Дилира или Тайбара или от собственных сыновей – Азима и Акбара. Но смелые слова в устах прекрасной и слабой женщины пленили его. С ним, должно быть, произошло то, что нередко бывает со стариками, когда бог любви испытывает на них свою власть. Конечно, Аурангзеб не впал в отчаяние, как влюбленный безумец, он только загрустил. Он не был Марком Антонием или Агниварной{82}82
  Марк Антоний – римский полководец и политический деятель (183–133 гг. до н. э.), покончивший с собой из-за любви к египетской царице Клеопатре. Агниварна – последний правитель из рода Рагху в древней Айодхъе. Предание рассказывает, что Агниварна забросил государственные дела и все время проводил в гареме.


[Закрыть], но человек всегда остается человеком.