Текст книги "Возвращение приграничного воина (ЛП)"
Автор книги: Блайт Гиффорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
– В то время, как мой отец лежит в могиле.
Возразить было нечего. Она доверилась ему, а он подвел ее.
– Я выслежу его сам.
Они дошли до реки. Золотистые листья, облетевшие с деревьев, лежали на земле и плавали на поверхности воды. Пес выбежал на берег и, опустив голову, принялся жадно пить.
Наконец она подняла глаза. Боль сменилась недоверием.
– Правда?
Да. Ради тебя.
Мысль возникла мгновенно, но он не смог прямо сказать ей об этом. Он и самому себе едва мог в этом признаться.
– Вы не поверили мне, когда я дал вам слово?
Она недоверчиво всматривалась в его лицо.
Он и сам едва себе верил.
Не выдержав, он взял ее за руку, словно своим теплом хотел убедить, что его клятва это не пустые слова.
Она опустила глаза.
– Как же вы сдержите слово о Вилли Сторвике, если нарушаете все остальные?
Он выронил ее руку и сделал шаг назад, жалея о самом первом своем обещании.
– Я обязательно поймаю его. – Сдаваясь, он поднял вверх руки. Королю он все объяснит позже.
– С чего вдруг такая решимость? Что изменилось? Мой отец стал мертвее, чем был вчера?
Нет. Не гибель ее отца терзала его.
– Законы, смотрители, все подвели вас. – И я тоже. Он задумался, сможет ли король понять, что им движет.
– В таком случае я благодарна вам, Джонни Брансон. – Она посмотрела ему в глаза и взяла за руки. – Я знаю, насколько это будет непросто, особенно для вас.
Он посмотрел вниз, на ее ладони. Только что она отвергала его прикосновения, а теперь тянется к ним сама. Кто она на самом деле и чего от него хочет?
– Но когда я поймаю Сторвика, на этом все должно закончиться. Никаких новых убийств быть не должно.
Она покачала головой.
– Это не от меня зависит.
– Но вы можете помочь мне убедить в этом Роба.
Она отвернулась, но не отняла рук. Пережив этот тяжелый, омраченный ужасом день, она вдруг стала выглядеть робкой и неуверенной, как обычная юная девушка.
Ее невинное прикосновение разожгло пожар в его груди, породило нестерпимое желание совершить нечто большее, чем месть. Желание защитить свое. Все то, что он хотел сделать своим.
Землю. Семью. Дом. Женщину.
– Подумайте об этом, Кейт. – Он запнулся. – Подумайте о мирной жизни…
Вдруг его мысли спутались. Ее губы манили его к себе. Он наклонился и…
И вспомнил, что последним ее губ касался Сторвик.
* * *
Кейт раскрыла навстречу ему губы. Она подарит ему поцелуй – как знак благодарности, как печать, которая закрепит их сделку. Она даст понять, что видит, какую жертву он приносит своим обещанием.
Не больше.
Но она обманывала себя. На самом деле его поцелуем она хотела уничтожить воспоминание о Вилли. Обрести надежду, что однажды, когда с возмездием и страхом будет покончено, она станет нормальной женщиной.
До Джонни она не смела на это надеяться.
Он нерешительно замер, уважая ее желания и свою клятву. Глубоко вздохнул, словно приготовившись заговорить.
Крепко зажмурившись, она прильнула к нему. Она не хотела, чтобы он спрашивал разрешения поцеловать ее или чтобы прятал руки за спину. Она хотела, чтобы он обнял ее и защитил от пережитого сегодня ужаса.
Все прочее подождет.
Весь день она была Храброй Кейт. Следила. Ждала, напрягшись всеми нервами. Сдерживалась, чтобы не убежать. Люди могут быть счастливы, сказал он. Даже если жизнь тяжела.
Докажи мне, что это правда. Хотя бы на миг.
А когда это миг пройдет, она опять станет Храброй Кейт, которая никого не боится.
Но он не двигался. Его руки были упрямо прижаты к бокам. Тогда она сама обняла его за талию, прижалась к его груди, защищенная сшитым ею дублетом, и приподнялась на цыпочки, ловя его губы.
И он со стоном сдался. Крепко обнял, прильнул губами к ее губам. И все вокруг исчезло.
Сперва на нее снизошло чувство безопасности. Его руки, невыносимо сильные и нежные одновременно, отгородили ее от всего мира, стирая боль прошедшего дня.
Но умиротворение быстро переросло в нечто большее.
Жар на лице, судорога между ног. Сердце, как птица в силках, забилось в груди.
Желание. Ее тело, словно дикая лошадь, которая вырвалась на свободу, устремилось к нему, и все остальное внезапно утратило смысл.
И это испугало ее больше, чем сила сжимавших ее рук, больше, чем голодная страсть его поцелуя.
Вся ее жизнь зависела от того, сможет ли она контролировать страх. Если она отпустит чувства на волю, то перед нею разверзнется черная, зияющая бездна.
Он отшатнулась. Отняла свои губы.
– Хватит.
Он посмотрел на нее так, словно она сошла с ума.
– Но вы…
– Я знаю. – Как объяснить, что она отвергала себя, а не его? – Простите. Вы, наверное, думаете…
Он взял ее за плечи и заставил посмотреть себе в лицо. Она не сопротивлялась. Всего несколько секунд назад его голубые глаза горели радостью, а теперь в них застыло замешательство. И гнев. И все из-за нее.
– Кейти Гилнок, я должен знать, чего вы добиваетесь.
Она закусила губу и, отвернувшись, подозвала к себе пса, но он взял ее за подбородок и опять развернул к себе.
Насколько ты смелая, Кейт? Хватит ли твоей смелости, чтобы сказать ему правду? Чтобы начать доверять кому-то еще, кроме себя самой?
И она попыталась. Заглянула ему в глаза с надеждой найти прощение, но увидела один только гнев. А потом что-то еще. То, что она боялась назвать даже мысленно.
– Сегодня я сама виновата в том, что вы нарушили слово, – произнесла она, заставляя себя говорить ровно. – Вы говорили, что мужчина и женщина могут подарить друг другу счастье. Сегодня… после всего… мне нужно было проверить, правда ли это.
– И это оказалось правдой?
Да. Только не для меня.
Он заставил ее захотеть невозможного. Покоя. Любви. Нормальной жизни. Пока не поздно, лучше перестать тешить себя иллюзиями. Нельзя ни на миг забывать, кто она.
– Нет. – Солгать оказалось проще, чем сказать правду.
Он сложил на груди руки.
– В таком случае, можете не волноваться, Кейти Гилнок. – Его голос, как она и боялась, зазвенел от гнева. – Больше я не стану навязывать вам несчастье.
Я не стану навязывать вам несчастье… Что ж, она привыкла к одиночеству.
Поздно спасать свое сердце. Она ужепозволила себе представить, что однажды станет нормальной женщиной, способной с радостью и доверием подарить свое тело мужчине.
Сегодня Вилли Сторвик обратил ее мечты в пыль.
И он дорого заплатит за это.
Она кивнула.
– Так что, Джонни Брансон, вы готовы выследить Вилли Сторвика?
Глава 14.
В порыве гнева он чуть было не ответил нет.
Ему казалось, что она не из тех женщин, которые играют мужчинами, то подпуская к себе, то отталкивая. Он знавал таких при дворе. Сперва они говорили да, потом нет, потом может быть, думая, что в итоге мужчина выполнит любые их прихоти, лишь бы лечь с ними в постель.
Кейт Гилнок была другая.
Или нет?
Что знал он о женщине, чью месть взял на себя? Телом она говорила одно, а словами другое. В ее глазах томилось неутоленное желание, словно она видела высоко в небе звезду и не могла до нее дотянуться.
Было и еще кое-что в ее взгляде. Нечто, похожее на страх.
Он вздохнул. После того, что сегодня случилось, у нее были все основания бояться Вилли-со-шрамом. Готов ли он броситься в погоню за ублюдком, посмевшим насильно поцеловать ее?
Клятва, перешедшая к нему после отца и брата, тяжело давила на плечи. Все из-за этой женщины. Приняв на себя ее месть, он будто сделал шаг в сторону пропасти, такой же коварной и бездонной, как та, что лежала за обрывом Горбатого холма.
Он не знал, насколько глубока эта пропасть и что ждет его на дне.
Готов ли он?
– Да.
– Тогда давайте его разыщем.
В ушах эхом отозвалось предостережение Роба.
– Он исчез. Нельзя же просто приехать на спорные территории и ждать, когда он придет и добровольно сдастся.
Она качнула головой. Мрачная решимость вернулась на ее лицо.
– Смельчак приведет нас к нему.
Он посмотрел на пса.
– Каким образом? У нас нет ничего, чтобы он взял след. – Его небольших познаний об ищейках хватало, чтобы понимать это.
– Есть, – возразила она, и голос ее был холоден точно сталь. – Вот. – Она достала из кармана обрывок коричневой материи и помахала им, словно захваченным вражеским флагом.
– Что это? – Но он уже догадался. Она снова превратилась в его Храбрую Кейт, в женщину, которая ничего не боится.
– Он похитил у меня поцелуй, но я украла нечто получше.
* * *
Джон проводил Кейт к Робу, и она рассказала о своем плане. Ищейки способны выслеживать цель через горы и реки, но у того, кого они ищут, есть лошадь. Нужно ехать немедленно, пока след еще свеж.
Бесси и большая часть Брансонов вернется домой на случай, если придется защищать замок. А оставшиеся несколько человек отправятся в погоню за Вилли. Им должно хватить сил, чтобы одолеть преступников, если те встретятся у них на пути.
Тем временем деревня почти опустела. Сторвики растворились среди холмов, а жители Кершопфута попрятались за закрытыми дверями.
Карвел и его люди, толпясь напротив трактира, тоже собрались уезжать. Когда они проезжали мимо, смотритель отделился от группы и остановился около Джона.
– Я этого не одобряю, – произнес он, хмуро оглядывая Брансонов, которые уже вооружились и приготовились двинуться в путь. Он знал, что это значит. Они решили взять правосудие в свои руки.
Джон схватил его лошадь под уздцы.
– Ты надменный сукин сын, и мне плевать, что ты одобряешь, а что нет. Наверняка ты в сговоре со Сторвиками и с их смотрителем.
Глаза Карвела оскорбленно сверкнули. Он забрал поводья и отвел лошадь в сторону.
– Англичанин не уйдет от ответа. Я еду к нему прямо сейчас.
– Мы еще встретимся! – крикнул Джон ему вслед.
И только в момент, когда смотритель и его отряд скрылись из вида, до него дошло, что несмотря на внешнее неодобрение, Карвел и пальцем не пошевелил, чтобы остановить их.
– Джонни!
Он вернулся на голос брата на то место, где Сторвик схватил Кейт.
Она сидела около Смельчака, пристегивая к его ошейнику поводок. Когда он возьмет след, то перестанет слушаться ее команд. Пес уже понял, что они отправляются на охоту и нетерпеливо метался на месте.
– Сегодня прохладно и сыро, – произнесла Кейт, поднимая голову. И похлопала по пристегнутому к поясу ножу. – Лучшая погода для погони по следу.
– Вы никуда не поедете, – сказал Джон и краем глаза заметил, как ухмыльнулся брат.
– Мы едем за моим возмездием, – ответила она. – И пес не слушается никого, кроме меня.
В поисках поддержки он взглянул на Роба, но тот покачал головой.
– Как и раньше, тебе не выиграть эту битву.
– Теперь все иначе. – Джон был свидетелем того, как она упражняется с мечом, видел, как она сражается со своими кошмарами, даже был с нею в набеге. Но если она поедет с ними, то снова столкнется со Сторвиком и с тем страхом, что сегодня словно обратил ее в камень.
Однако она уже не выглядела испуганной.
– Я поеду с вами или заберу собаку и поеду одна.
– Бесси, – взмолился он. – Хотя бы ты скажи, что она требует невозможного.
– Это ты требуешь от нее невозможного, Джонни. – По очереди обняв Кейт и каждого из братьев, сестра села на лошадь.
Роб сделал последние распоряжения, и его люди один за другим потянулись к броду. Бесси замыкала отряд.
– Храни вас бог, – прошептала она на прощание и уехала.
Достав обрывок рукава Сторвика, Кейт протянула его псу. Ее рука, кажется, немного дрожала.
– Вот, держи, – заговорила она со зверем прежним теплым и любящим голосом, потом неслышно пробормотала что-то ему на ухо.
Собака принюхалась. Невозможно представить, что она способна уловить запах из такого маленького клочка ткани, подумал Джон. Но зверь уже вскочил на лапы и потянул носом воздух. И та теплая улыбка, что предназначалась псу, сменилась на лице Кейт мстительной усмешкой.
– Ищи Вилли!
Смельчак тяжело рванулся вперед, и тогда она ослабила поводок и запрыгнула в седло.
– Давайте я возьму его, – крикнул Джон, опасаясь, что зверь вырвется на свободу.
Немного попридержав пса, она упрямо тряхнула головой.
– Нет. Это моя забота.
Роб поравнялся с ним и протянул ему руку.
– Словно луна бесшумные.
Он стиснул ладонь брата.
– Словно звезды надежные.
И почувствовал себя настоящим Брансоном.
* * *
Следуя за Смельчаком, они пересекли Лиддел-Уотер и устремились на запад. Пес уверенно бежал вдоль речного русла к долине, где начинались спорные территории.
Близился вечер. Тучи над их головами стали серо-голубыми, зеленая трава задыхалась под опавшими листьями. Ветер, преследуя их, раскачивал ветви деревьев. А пес, бесшумно и неумолимо, мчался по следу.
Она хорошо его выучила.
Но пусть за псом следят остальные. Сам он неотрывно смотрел на Кейт, которая то и дело тревожно оглядывалась по сторонам.
Отсюда любого врага видно как на ладони, сказала она, когда они сидели на Горбатом холме. Но в лесу, где они были сейчас, враг мог подобраться внезапно и с любой стороны. Спорные территории кишели преступниками, которые, словно стаи диких животных, часто выбирались из своих нор, чтобы поохотиться на честных людей.
Поначалу пес бежал прямо. Потом запетлял из стороны в сторону, будто гоняясь за белками, то убегая далеко от реки, то возвращаясь назад.
– Похоже, он потерял след, – проговорил Роб вполголоса, чтобы не услышала Кейт.
– Ты когда-нибудь видел, как он идет по следу? – спросил Джон.
Брат отрицательно покачал головой.
– А я видел. – Сырые листья еле слышно шуршали под копытами пони, но для его слуха этот шорох казался грохотом, словно по лесу ехала многолюдная армия. – Сторвик знал, что за ним отправят погоню.
Губы брата сжались в мрачную линию.
– У него нет причин искать драки. Он будет бегать от нас до тех пор, пока… Кейт, придержи пса!
Деревья впереди поредели. Если выехать из леса, они окажутся уязвимы. Кейт ухватилась за поводок, не давая псу выбежать на открытое пространство, и они остановились.
– Пресвятая дева, – сказал Роб. – Ты только взгляни.
На пригорке около реки стояла кособокая деревянная башня, много меньше их собственного замка. И новее.
Однако она была достаточно большая и крепкая, чтобы ее можно было захватить вшестером.
– Что ж, – проговорил Роб, наклоняясь вперед и всматриваясь в грубую постройку. – Похоже, Вилли-со-шрамом планировал побег довольно давно.
Глава 15.
Смельчак заскулил и, до боли выкручивая ей руку, дернулся вперед, к своей цели на другом конце поля.
– Сидеть, – выдохнула она.
Джон взялся за поводок, и она выпустила его из рук, благодарная за передышку.
Они молча смотрели на башню.
Высотой всего лишь в два яруса, она не имела ворот и не была окружена крепостной стеной. Вместо этого вокруг были беспорядочно свалены камни, которые защищали первый этаж.
– Эта земля не принадлежит Сторвикам, – проговорил Джон.
– Она ничья, – ответил Роб. – Не принадлежит ни людям, ни королям.
На узкую полосу дикой земли претендовали и шотландцы, и англичане. За неимением хозяина здесь не действовали никакие законы. Даже те специфические, что были установлены в приграничье.
– Но на спорных территориях запрещено строить, – сказал Джон.
Она скрыла улыбку. В этом весь Джон. Цепляется за свои фантазии об идеальном мире и не замечает реальность. Но он почти заставил ее поверить в то, что фантазии могут стать реальностью.
Роб пренебрежительно фыркнул, что, очевидно, следовало расценить как смех.
– Добро пожаловать на границу, братец.
Смельчак продолжал скулить и рваться вперед. Джон, сидя верхом на лошади, крепко держал поводок. Спешившись, Кейт обхватила пса обеими руками, помогая Джону его удерживать.
Она с надеждой взглянула вверх.
– Разве нельзя… – Она не договорила. Бессмысленно атаковать, когда их так мало.
Но псу была неведома логика. Он жил ради охоты. И был приучен настигать свою цель.
Стоило ей немного ослабить руки, как он вырвался на свободу и помчался через лес по направлению к башне. Поводок вился за ним следом, ударяясь о землю.
У нее не было времени испугаться, засомневаться или подумать.
И она побежала за ним.
Чувствуя, что цель совсем рядом, пес бежал почти так же быстро, как лошадь, и, конечно, намного быстрее ее. Даже если она догонит его, то не сможет остановить.
Все это не имело значения.
Ветер свистел у нее в ушах, она слышала позади себя топот копыт, но не остановилась. Пес уже добежал до башни и теперь, обезумев, лаял и бился лапами в дверь, зная, что добыча внутри. Она дернула поводок на себя, тщетно пытаясь увести его.
– Молодец, мальчик. Все. Достаточно.
Она хвасталась тем, какой он послушный, но он не успокоится, пока не передаст добычу ей в руки.
– Вы только посмотрите, кто стучится в мою Нору.
Она посмотрела вверх. Со второго яруса, через брешь над дверями на нее смотрело ненавистное лицо со шрамом во всю щеку.
– Снова ты и твоя жалкая псина. – Он свесился наружу. Его рука, побывавшая в зубах ее пса, еще кровоточила. – Тебе захотелось еще? – Его лицо исказила усмешка, страшная как гримаса дьявола.
Ее губы онемели. Глядя ему в глаза, она заново переживала то, что он с нею сделал. Обратилась в соляной столб, как жена Лота.
Нет. Ему не причинить вреда Храброй Кейт, которая нашла в себе силы поцеловать мужчину и захотеть большего.
– Я пришла посмотреть, как поживает шрам, который мой нож оставил тебе на память.
Он моргнул и опасливо отвернулся, увидев, что ее, наконец, нагнал Джон и, спешившись, оттащил пса от двери.
– Тебя привлекут к правосудию, Вилли Сторвик.
По долине эхом разнесся его хохот.
– Уж не ты ли вместе с девчонкой и ее собакой?
Ее страх внезапно удвоился. Только бы Джонни не пострадал.
– Сейчас или позже, неважно. Мы узнали, где ты прячешься, Сторвик, – сказал он, стоя с мечом в руках и смесью ярости и холодного расчета в глазах. – Хотя нет. Не Сторвик. Тебя больше нельзя так называть. Семья отреклась от тебя.
По лицу Вилли пробежала рябь.
– Этого не может быть.
Теперь, когда Джон был с нею рядом, ее сознание прояснилось. Она прислушалась к звукам, которые доносились из башни через брешь над их головами. Сколько человек в его банде? Что, если на них обрушатся их стрелы?
– О, еще как может. У тебя нет семьи. Нет имени. Ты никто. – В его выговоре впервые послышалась своеобразная картавость, присущая многим поколениям Брансонов.
Она забрала у Джона поводок, чтобы он не мешал ему держать меч.
– Зови меня как хочешь, мне все равно, – огрызнулся Вилли. – Вас сюда не приглашали, так что убирайтесь с моей земли.
Не отрывая от него взгляда, Джон встал между башней и Кейт.
– С твоей земли? У тебя нет на нее прав.
– Моя банда дала мне такое право. Мы здесь хозяева. – Он мотнул головой, указывая на своих приспешников, скрывающихся внутри, но в его глазах была неуверенность и беспокойство. – Не Сторвики и не Брансоны, и уж точно никакие не смотрители и короли.
Джон опустил меч немного ниже.
– Ты не стоишь даже того, чтобы марать об тебя меч. Ты никто. Просто безымянное ссыкло.
Это было серьезное оскорбление. Шокированная, она посмотрела вверх и увидела, что Сторвик направил на Джона арбалет.
Она бросилась между ними и прижалась к его груди, обратившись спиной к Вилли. Пес, почуяв опасность, снова кинулся к дверям и громко залаял. Поводок обвился вокруг их ног, привязывая ее к Джону.
Она зажмурилась, слушая, как быстро и сильно колотится под щекой его сердце, и ждала, когда в ее спину вонзится стрела.
– Опусти оружие, Сторвик, – раздался голос Роба. – Или я выстрелю первым.
Она открыла глаза. Позади них верхом на лошади сидел Роб и держал наготове арбалет. Он выехал из леса один, остальные остались за деревьями. У них с Джоном одна лошадь и одна собака. Успеют ли они обогнать стрелы Вилли и скрыться в лесу?
– Уходим, – прошептала она, пока Вилли и Роб не устали ждать. – Сегодня ничего нельзя сделать.
Джон сел в седло, усадил ее впереди себя, и вместе с Робом они пустили лошадей в галоп. Две стрелы, выпущенные им вслед, просвистели мимо.
И ветер донес до их слуха хриплый смех Вилли.
* * *
Когда они добрались до замка, уже стемнело. Не обращая ни на кого внимания, Джон снял ее с лошади и понес в спальню. Роб сам обо всем расскажет, а Бесси покормит пса.
– Ты цела? Ты не ранен? – заговорили они одновременно, когда он занес ее в комнату и захлопнул за собой дверь.
А потом поцелуи заглушили слова.
Он положил ее на кровать, сел рядом.
Обещания исчезли. Он ощупывал ее руки, шею, ноги, спину, боясь, что не заметил, как ее ранили. Она тоже трогала его, даже заставила пошевелить пальцами и перецеловала их все, когда убедилась, что он цел.
Наконец он с облегчением заключил ее лицо в ладони. Хотелось схватить ее за плечи, затрясти в наказание за ее безрассудство.
– Ты побежала к двери врага, безоружная!
Я думал, что потерял тебя.
– А ты вытащил меч, будто мог сокрушить его башню!
Они рассмеялись в голос, и он провел пальцами по ее щеке. Может, он и повел себя глупо, но когда увидел, как она побежала к башне, то мог думать только о том, чтобы спасти ее.
А теперь он мог думать только о том, чтобы обнять ее.
Он приник к ее губам, бережно и нежно. Сегодня он едва не потерял ее. Дважды. Он уничтожит того человека, как только до него доберется.
Она не отпускала его, блуждая ладонями по его спине, словно тоже благодаря небо за то, что он выжил. Оторвавшись от ее губ, он позволил себе пуститься в путь по ее щеке к нежному месту у виска, где вились светлые волосы, потом принялся изучать языком изящную раковину ее уха, с гордостью ощущая, как она трепещет в ответ.
Как он мог считать ее угловатой, когда ее шея так грациозно переходит в плечи? Когда ее кожа такая сладкая на вкус. Он захотел – о, как же сильно – увидеть, что скрывается под покровом ее грубого одеяния, и принялся распутывать завязки дублета, улыбаясь, не в силах отвести от нее глаз, когда она кинулась ему на помощь, а потом сбросила свое защитное облачение на пол.
Теперь на ней осталась только свободная шерстяная рубаха поверх льняной сорочки. На миг он представил ее в платье: шея тонет в пене белоснежного кружева, глубокий вырез обнажает нежные, соблазнительные округлости грудей…
Нет. Вычурные наряды не к лицу его Кейт. Как блестящие доспехи не подходят мужчине, живущему на границе.
Пробравшись под слои шерсти и льна, он положил ладони на ее кожу, такую горячую, словно под нею пульсировала сама жизнь.
– Позволь мне… – Он успел договорить? Или просто стащил с нее оставшуюся одежду и отбросил в сторону? Но потом, увидев ее обнаженной, он утратил дар речи.
Она отрицала свою принадлежность к слабому полу, но ее груди – полные, круглые, острые словно от холода – говорили обратное. Он осторожно дотронулся до нее, как будто боялся сломать, если будет недостаточно нежен. Накрыл обе груди ладонями и погладил. Его пальцы сомкнулись на их кончиках. Она закрыла глаза, запрокинула голову, и из ее горла вырвался гортанный звук, невнятный, как его мысли.
Он подумал, что теперь, узрев ее нагое тело, никогда больше не сможет закрыть глаза. Все, что она так долго прятала, манило его, и больше всего те невидимые границы ее тела, где груди переходили в ребра, где плечо становилось горлом. Он будет изучать ее, пока не познает полностью, пока не узнает, где ее талия перетекает в бедра, где живот становится местечком меж ее ног…
Отведя вверх ее руку, он наклонился, чтобы поцеловать неуловимую грань под грудями, где начинался торс. Искушая его губы, она шевельнулась, потянулась к нему. Ее тело само угадывало, что нужно делать, оно просило его без слов.
И он ответил на эту немую просьбу.
В ее руках, ласкавших его спину, тоже проснулся голод. Она взялась за его плечи, начала расстегивать куртку такими же трясущимися, неуклюжими пальцами, какими только что были его собственные. Он помог ей и снял тяжелый дублет, над которым она так долго трудилась, потом, не дожидаясь ее помощи, сбросил рубаху и нижнюю сорочку.
Теперь пришел ее черед изучать его тело. Под ее жадным взором он испытал странную робость и надежду на то, что он ей понравился – чувства, которые он никогда еще не испытывал наедине с женщиной.
Потом она дотронулась до него.
Принялась водить ладонями от шеи к плечам, от локтей к запястьям, и снова вверх, сначала с одной стороны, потом с другой, потом через грудь, словно стремилась познать и запечатлеть в своем сознании каждый дюйм его тела.
И тогда он понял, почему она закрывала глаза.
Но он не мог долго оставаться незрячим. Слишком многое еще предстояло открыть и увидеть.
На ней все еще были надеты высокие сапоги, и он, разыгрывая оруженосца, помог ей разуться, а потом снял и свои сапоги тоже. Теперь застеснялась уже она, оставшись перед ним в одних шерстяных чулках.
В замешательстве он сел на кровать. Женщина в юбке всегда была доступна для соития. Но с женщиной в мужском облачении он еще не имел дела.
Она встала с решительно сжатыми кулаками, повернулась к нему спиной и распустила невидимые его взору подвязки. Потом медленно, очень медленно сняла чулки, обнажая бедра, ноги и…
Он выдохнул ее имя? Кажется, да.
Сидя на краю кровати, он дотянулся до нее и привлек к себе, а после его пальцы проникли меж ее ног.
Позволив ему принять на себя ее вес, она развела ноги и подалась вперед, раскрывая бедра навстречу его ищущим пальцам.
Сейчас. Немедленно, закричало его тело, тугое от страсти.
Горячая, скользкая, она тоже была готова. Ее бедра задвигались, приспосабливаясь к ритму его пальцев, и он понял, что больше не может ждать. Он хотел ее всю прямо сейчас.
Опрокинув ее на постель, он накрыл ее своим телом – его губы на ее губах, ее груди прижаты к его торсу – и понял, что ниже пояса до сих пор одет. Он потянулся вниз, чтобы высвободиться…
– Нет! Нет!
В первое мгновение смысл ее слов не дошел до него. И лишь когда в лицо ему врезался ее кулак, когда ногти вонзились в плечи, а колено ударило в пах, только тогда он застыл, задыхаясь, и ошеломленно посмотрел вниз, все еще вжимая ее в перину. А потом откатился в сторону, подальше от нее.
Не мигая, тяжело дыша, он ждал, когда его разум вернется в тело.
Сначала он подумал, что она сошла с ума.
Потом, что спятил он сам.
Нет, ее желание невозможно было истолковать превратно. Она сама сняла последний предмет одежды, сама опустила последний барьер. Что же изменилось?
Лежа на спине, он посмотрел на нее. Она отвернула лицо, прерывисто дыша, и он не мог видеть выражение ее глаз.
Его желание увяло, но продолжало бурлить в его венах. Он встал, прошелся по комнате, помешал дрова в очаге, а потом ударил кулаком по стене так сильно, что заболела рука.
– Что… как… почему… – Черт. У него никогда не было проблем с речью. Или с женщинами. Он поднял голову и взглянул на нее. – В чем дело, Кейт? В чем я провинился?
Отважная воительница, мятущаяся душа, страстная женщина – все грани ее натуры, о которых он знал, исчезли. В свете очага на кровати сидела другая Кейт. Не та, что пренебрегала его ласками. И не та, которая их боялась. От нее осталась одна пустая оболочка.
Она оглядела комнату, избегая его взгляда.
– Где Смельчак?
Он издал вздох. Острое сожаление, которое им овладело, казалось, никогда его не отпустит.
– Понятно, – произнес он, хотя не понимал ровным счетом ничего. – Ты не хочешь меня.
Он подобрал с пола тунику и натянул ее через голову.
– Нет! – Она соскочила с кровати и схватила его за руки, словно испугавшись, что он может исчезнуть. – Нет. Все не так, как ты думаешь.
Он заглянул ей в глаза, постепенно вспоминая. Так уже было раньше. Точнее, так бывало всегда, когда они целовались. Сначала страсть, потом отторжение.
Она начинала желать большего только в те моменты, когда он не трогал ее. Когда подавлял свой собственный пыл. Бессмыслица.
– А как, Кейт? Скажи мне. Ты хочешь меня?
Словно со всей внезапностью осознав, где она и что делает, она отпустила его и уставилась в пол.
– Да. – Еле слышно, чуть громче шепота.
Отвернувшись, она надела сорочку, которая закрыла ее тело от плеч до коленей.
На мгновение он пожелал оказаться на поле битвы. Проще противостоять вражескому клинку, чем этим непонятным метаниям. В прошлом он не раз уходил от женщин. Почему же не может оставить эту?
Но потом их глаза встретились, и он снова пропал.
– Если да, то скажи это громко, мне в лицо.
– Да. Я хочу тебя.
Его гнев утих, но замешательство никуда не делось.
– В твоих словах слышна скорее обида, чем страсть. – И что-то еще. Он понял бы, если бы смог заставить свое затуманенное создание стать таким же твердым, каким был его член минуту назад.
– Я хочу тебя. – Ему вновь отвечала Храбрая Кейт. Женщина, способная скрестить с ним оружие, не только взгляд. – Но я не хочухотеть тебя.
Последние остатки его гнева улетучились.
– И как это понимать? – Тут его озарило, и он как будто с разбега врезался в стену. – Брак, вот что тебе нужно, да? – Непривычное для его языка слово. Рано или поздно все люди вступали в брак, но он избегал мыслей о будущем. Если он будет думать о будущем, то придется принимать решения, к которым он не готов.
– Нет! Мне нужно только одно. Чтобы Вилли Сторвик умер.
– Сторвик! Меня уже тошнит от его имени. Ему обязательно преследовать нас везде, даже в спальне? – Он вновь принялся расхаживать из угла в угол, боясь, что если остановится, то в разочаровании наложит на нее руки. – Почему ты не можешь забыть о нем, хотя бы на одну ночь, хотя бы на один час?
* * *
Она смотрела, как Джон отворачивается и возносит к небесам руки.
Почему ты не можешь забыть о нем?
Она и забыла. На несколько бесценных минут. После того, как сегодня столкнулась с этим человеком вплотную, смотрела ему в глаза и смогла дать ему отпор, пусть пока только словесно.
Наедине с Джоном она смогла забыться. Наслаждалась его губами, его пальцами на ее теле и внутри него. В спальне остались только они двое и никого больше. Наконец она стала свободна, чтобы… полюбить.
А потом ее расплющил вес чужого тела, потом она почувствовала, как нечто твердое прорывается между ног, как живот царапает шерстяная ткань, как ее щупают ниже пояса – это уже был не Джон, которого она так любила.
Это был ее оживший кошмар.
Как найти слова, чтобы рассказать об этом?
Джон мерял шагами комнату.
– Почему ты настолько им одержима? Брансоны и раньше гибли от рук Сторвиков, но не посвящали свои жизни ненависти.
Ты собираешься рассказать ему?
Как она могла рассказать то, что не рассказывала еще никому? Как она могла объяснить, что пыталась любить Джонни Брансона, но тело ее продолжало сражаться с Вилли Сторвиком?
Он снова остановился у очага и требовательно посмотрел на нее, уперевшись кулаками в бедра.
На его лице медленно проступило прозрение.
– Однажды я спросил тебя, что случилось в тот день помимо смерти твоего отца. Ничего, ответила ты. Ты солгала?
Она сглотнула, не в силах ответить. Он ничего не знает наверняка, только подозревает. Если она расскажет, все необратимо изменится.
