Текст книги "Легион Кэнби"

Автор книги: Билл Болдуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

– Я… я н-никак не пойму, какое отношение имеет весь этот ужас ко мне…

– Да? – разыграл изумление Кобир. – Что ж, последняя часть непременно освежит вашу память. Прошу вас, – предложил он, показывая на порноскоп, продолжайте.

Еще раз Ренальдо неохотно приложил к глазам окуляр и включил изображение. На сей раз перед графом возникла полутемная каюта Корто – с Гамбини и ее помощниками, окружавшими изувеченную фигуру капитана.

– Бог ты мой! – выдохнул граф, горло которого защипало от жгучей рвоты. Он насмотрелся достаточно ритуальных пыток, чтобы понять, что прикреплено к пенису капитана. – О Господи!

Слабый от потрясения, Ренальдо хотел отвести от глаз устройство. Однако пират задержал его руку.

– Для получения полного эффекта, Ренальдо, вам надо теперь включить звук, чтобы услышать последние слова своего «знакомого».

– Н-нет, – промямлил Ренальдо, чувствуя, как его заливает пот. – Я не могу.

– Включите звук, – настойчиво прошептал Кобир. – Иначе я позабочусь о том, чтобы увиденное сейчас вами стало всеобщим достоянием – вместе с последним моментом, которым вам еще предстоит насладиться.

В эту минуту в холле раздались перезвоны, после чего участники веселья принялись вульгарно ласкать всех попадавшихся под руку, кто собирался перед сценой в дальнем конце танцевального зала.

– Живые Картины начинаются. – Ренальдо невольно надеялся, что какое-то чудо отвлечет этого огромного славянина. – Их нельзя пропустить.

– Еще успеете на свои Живые Картины, – раздался жесткий ответ Кобира. – Как только посмотрите последние из этих голограмм.

Глаза Ренальдо жгли слезы – он почувствовал, как одна из них покатилась по щеке.

– Нет! – снова взвизгнул граф и уронил порноскоп на пол. Кобир лишь пожал плечами.

– Не понимаю, зачем вам нужно обнародовать такую пикантную информацию. Но если уж вы так хотите… пусть будет по-вашему. – Подняв порноскоп, Кобир направился к сцене.

– П-постойте! – крикнул Ренальдо.

– Зачем? – спросил Кобир. – Я уже предлагал вам посмотреть, а вы отказались. Похоже, мне с вами не о чем больше разговаривать, и я передам это куда следует – Он передернул плечами. – Как знать? Вдруг последняя часть показалась бы вам самой приятной…

– Прошу вас! – взмолился Ренальдо, со лба которого прямо в глаза тек пот. – Я все посмотрю.

Кобир остановился, словно в раздумье. Хмурясь, он небрежно крутил в руке порноскоп.

– Пожалуйста, – попросил Ренальдо.

В это время свет в комнате приглушили – под неистовые аплодисменты и крики на сцене зажглись огни. Казалось, все это происходит в сотне миль от Ренальдо.

Наконец Кобир передал ему порноскоп.

– Не забудьте включить звук. Сейчас все увлечены сценой, так что, кроме вас – и меня, конечно, – никто ничего не услышит. Но меня опасаться не стоит. – Он безразлично пожал плечами. – Как вы убедитесь, я лично присутствовал при записи.

Трясущимися от страха руками, мешавшими настроить порноскоп, Ренальдо поднес его к лицу.

– Звук, – шепнул Кобир.

Ренальдо повернул рычажок регулировки звука по часовой стрелке как раз, когда появилось изображение Кобира – В-вы! – воскликнул граф, на секунду взглянув на пирата.

– Смотрите лучше в порноскоп, – негромко приказал тот. – О моем присутствии мы сможем поговорить позже.

Почти как во сне Ренальдо наблюдал разыгрывающийся перед ним жуткий спектакль.

– Теперь капитан Корто готов с вами разговаривать, капитан, произнесла маленькая, очевидно, сумасшедшая женщина, губы которой под полоской пота слегка растянулись в довольной улыбке.

– Спасибо, Роза, – поблагодарил славянин, взглянув прямо в безумные глаза женщины.

– Не за что, капитан, – скромно ответила она, вероятно, удовлетворенная состоянием Корто.

Кивнув, славянин встал прямо перед ним, а Корто поднял блестевшее от пота лицо. Казалось, его глаза ничего не видели.

– Вы меня знаете? – спросил славянин. С нечеловеческим усилием Корто медленно поднял и опустил голову.

– И вы знаете, какая информация мне нужна: имя вашего партнера, а также имя владельца корабля.

Ренальдо тяжело дышал. Крошечная сцена стала для него единственной реальностью.

– Нет! – крикнул граф. – Нет!

Однако его мольбам никто не внял. Внезапно он почувствовал, как по ногам растекается теплая жидкость.

Голова снова неуклюже кивнула.

– Тогда расскажите мне, капитан, – предложил человек по имени Кобир. После этого боль утихнет, и вы сможете заснуть.

С явным отвращением славянин наблюдал за тем, как Корто открыл рот и попытался что-то сказать. Сначала с распухших губ срывались только нечленораздельные звуки и всхлипы – вместе со слюной и рвотой. Но когда в его поле зрения попала «сумасшедшая», Корто что-то невнятно забормотал и замотал головой из стороны в сторону – его глаза округлились от страха.

Неожиданно желудок Ренальдо вышел из-под контроля, и рот графа наполнился едкой рвотой, которую он в ужасе проглотил. Где-то, как будто в тысяче миль от него, Ренальдо слышал музыку и обрывки слов из Живых Картин, однако теперь все это было не важным.

– Назовите владельца этой баржи, капитан Корто, – негромким голосом приказала «сумасшедшая». – Назовите человека, на которого вы работаете.

Достаточно ей было лишь оказаться за стулом, как Корто забился в рвотных спазмах, но с его губ капала только густая слюна. Каким-то чудом потерявшему человеческий облик пленнику удалось сквозь стон произнести единственное слово: «Рональдо».

Это слово вонзилось в графа, словно острый меч, убивая все надежды как-то избавиться от великана-славянина. Стиснув зубы, Ренальдо подготовился к финалу ужасного зрелища.

«Сумасшедшая» еще раз протянула руку за стул.

– Пожалуйста, полное имя, капитан Корто, – приказала она.

Глаза Корто снова завращались от животного ужаса, и его распухшие губы наконец раскрылись.

– Корабль принадлежит моему п-партнеру – Садиру, П-первому г-графу Ренальдо, – заикаясь, проговорил человек. После этого его голова опять упала на грудь, на этот раз оставшись без движения.

Изображение исчезло.

Совершенно опустошенный, Ренальдо попытался положить порноскоп на диванчик рядом с собой, но рука графа так дрожала, что он уронил устройство на пол. Ренальдо закусил губу. Глядя на Кобира, он вдруг почувствовал, что стал неподвластен страху и, как ни странно, немного овладел собой, хотя сердце билось по-прежнему учащенно, и он никак не мог справиться с дыханием.

– Что вам от меня н-нужно? – выдавил Ренальдо. Пират зловеще улыбнулся.

– Такой фильм, несомненно, способен причинить вам бесконечные неприятности, Садир.

– Несомненно, – с кислым видом согласился Ренальдо.

– Поэтому также несомненно, что сохранение его в тайне должно стоить кучу денег. Правильно?

– Возможно, – ответил Ренальдо, не желая пока ни на что соглашаться.

– Всего лишь «возможно»? – переспросил Кобир.

– Вообще-то… – начал Ренальдо, стараясь прибегнуть к любой защите, я почти не видел доказательств. Что, если все это подделка?

Кобир рассмеялся.

– Доказательств у меня более чем достаточно, включая документы купли-продажи и многие подлинные свидетельства переводов. Уж в чем-в чем, а в слабой подготовке меня никак не упрекнешь.

Ренальдо опять сник. Очевидно, его карта бита – одного порноскопа хватало, чтобы графу пришлось бороться за свою жизнь в зале суда.

– Ладно, – хрипло прошептал Ренальдо. – Я вам верю.

– Тогда, – предложил Кобир, – давайте обсудим, во сколько вам все это обойдется.

– Это могло бы обойтись очень дорого, но мне все равно не заплатить, ответил Ренальдо, отчаянно пытаясь хотя бы сократить свои потери. – Только на днях я вложил почти все средства. И поверьте мне, Кобир, это капиталовложение нельзя быстро обратить в наличные.

«Пусть у проклятого славянина поболит голова», – подумал граф, глядя в ту сторону, откуда доносилась музыка. В Живых Картинах совокуплялись в различных позах более десяти пар, образуя – вероятно, в честь своих хозяев – букву «Р»

– Надо думать, вы говорите о звездном огне «Юлий Цезарь», – бросил Кобир, и сердце Ренальдо снова опустилось.

Волна страха сразу отогнала от графа мысли об искусном совокуплении и музыке.

– Как вы узнали о «Юлии Цезаре»?

– О ваших финансах, Ренальдо, я знаю даже больше, чем вы сами.

– Но у меня ничего нет! – взвыл Ренальдо. – Поверьте! Присев рядом с ним на диванчик, Кобир сморщил Н9С и отодвинулся на самый край.

– Вы обмочились, – с отвращением сказал он. С горящим от унижения лицом граф собрался было что-то возразить, когда славянин сразил его взглядом, способным остановить даже несущийся на полной скорости грузовик.

– Позвольте просветить вас относительно ваших финансов, – произнес Кобир голосом, от которого у Ренальдо похолодела кровь. – А также порядка будущих – начиная с сегодняшнего дня – платежей.

Следующие пятнадцать минут пират читал Ренальдо лекцию о его финансовом положении: стоимость особняков, инвестиции, существующие денежные расходы и планы будущих капитальных затрат, таких, как грандиозный бальный зал с сокровищницей для звездного огня Граф уже заключил контракт на возведение этого зала в доме на Белгрейв-Сквер. Закончив, Кобир откинулся на спинку и взглянул Ренальдо в глаза.

– Сегодня вы внесете первый из двадцати еженедельных платежей, после чего мы обсудим дальнейшее размещение сцен, запечатленных на этом порноскопе.

Ренальдо сдался Славянин действительно прекрасно разбирался в его личных финансовых делах.

– С-сколько? – спросил граф.

– Сто миллионов земных кредитов, – невозмутимо произнес Кобир, будто называл цену костюма.

– Сто миллионов? – через силу выдавил Ренальдо – Боже милостивый, но ведь за двадцать недель это составит два миллиарда. Вы хотите оставить меня голодным?

Кобир выразительно уставился в огромный живот Ренальдо – Вам только на пользу, – ответил он с саркастической улыбкой. – К счастью, мне известно, что такая сумма совсем не скажется на ваших еженедельных сделках. Начать все сначала?

Сжимая челюсти, Ренальдо покачал головой.

– Нет, не надо, – сдался он. – Я… заплачу.

– Хорошо, – бросил Кобир графу, до слуха которого донеслись оживленные одобрительные возгласы участников веселья. – Ваш первый взнос должен поступить немедленно.

Граф лишь поежился.

– Я не н-ношу с собой наличных, – выдавил он, снова сдавливаемый страхом.

– Пустяки, – заметил Кобир. – Пока все развлекаются перед сценой, самое подходящее время взять у кассира еще денег на игру. Как вы думаете?

– Н-но, сто миллионов кредитов… Кобир безразлично пожал плечами.

– Да, кстати, Садир, Первый граф Ренальдо, – добавил он, – если, прежде чем я благополучно скроюсь с деньгами, со мной что-нибудь случится, мои люди обязательно передадут информацию в нужные – и опасные для вас руки. Надо полагать, вы меня понимаете – Я понимаю, – буркнул Ренальдо.

У него начинала болеть голова – как он уже знал, от подскочившего давления Граф с трудом поднялся на ноги и побрел к кассиру.

Манхэттенский сектор

Нью-Вашингтон

Земля

После ужина Кэнби и Тенниел под руку отправились по сверкавшему, празднично украшенному манхэттенскому району развлечений на новую голодраму «Солдаты удачи», смеясь и болтая обо всем на свете. Не раз парочку сталкивали с тротуара окруженные телохранителями богатые гуляки, но, увлеченные беседой, ни Кэнби, ни Тенниел не обращали на это внимания. Вечер неожиданно стал для них – во всяком случае, для Кэнби – особенным. Впрочем, судя по тому, как сияло лицо Тенниел, – для нее тоже. К тому времени, когда они дошли до ее квартиры, у Кэнби появилось ощущение, будто он знает эту женщину целую вечность.

Прежде чем Кэнби успел подумать, они уже целовались. Неожиданно Тенниел оказалась в его объятиях, ее раскрытые губы мягко и жадно приникли к губам Кэнби, руки нежно обхватили его затылок. Само дыхание Синтии походило на благоухание, ее грудь крепко прижималась к груди Кэнби. Их губы ненадолго расстались, позволив каждому вдохнуть, а затем снова коснулись друг друга, прежде чем, часто дыша, Тенниел отстранилась.

Открывая глаза, Кэнби задержал ее еще на мгновение, тоже начиная задыхаться. Глядя ей в глаза, он заметил, что они вдруг округлились – как будто от страха.

– Что с вами? – спросил Кэнби, освобождая женщину от объятий, а затем осторожно беря за руки, которые внезапно похолодели.

Глаза Тенниел продолжали глядеть куда-то в пустоту. Затем медленно, словно выходя из оцепенения, она отступила на шаг. Наконец ее взгляд сфокусировался на Кэнби.

– Что вы сказали? – переспросила Тенниел.

– Я… э-э… спросил, что с вами? – повторил он. Некоторое время Тенниел молчала, а затем слегка улыбнулась и кивнула.

– Ничего, Гордон, – ответила она, опуская взгляд. – Теперь уже все в порядке. Извините. Снова наступило молчание.

– За что извинить? – тихо спросил Кэнби.

– За то, как я вела себя сейчас, – пояснила Тенниел, глядя ему в глаза. – Все дело в том… ну, в общем… я давно уже ни с кем так не целовалась.

– Что-нибудь не так? – испуганно поинтересовался Кэнби.

– Да нет, все замечательно, – к его величайшему облегчению, возразила она.

– Тогда, быть может, стоит повторить? – осторожно предложил Кэнби.

Закрыв глаза, Тенниел покачала головой, как будто попыталась избавиться от каких-то неприятных мыслей.

– Нет, Гордон. Не сейчас…

– Тогда, пожалуй, извиниться следует мне, – проговорил Кэнби.

– Ну что вы, – поспешила заверить она. – Не стоит. Просто… – Тенниел тщетно старалась подыскать нужные слова, затем покачала головой. – Боюсь, вы не поймете.

– Тогда попробуйте объяснить! Тенниел снова покачала головой.

– Не сейчас. Гордон, – произнесла она. – Дайте мне время.

– Столько, сколько вам понадобится, – ответил Кэнби, еще раз взяв ее руки в свои.

– Спасибо, – прошептала Тенниел, взглянув на часы. – Кажется, мне давно пора спать. – Она улыбнулась. – Завтра Дамиану захочется узнать все о нашем с вами вечере. Он от вас без ума.

– Правда? – удивился Кэнби. – Синтия, он и видел-то меня всего лишь пару раз.

– Да, знаю, – согласилась Тенниел, ее смех вернулся, словно теплый бриз. – Но я сказала ему, что вы шкипер космического корабля, и это привело Дамиана в полный восторг.

Кэнби почувствовал, что краснеет.

– Спасибо, – поблагодарил он, – хотя пока это еще не совсем правда.

– Насколько я поняла, та важная встреча прошла удачно?

– Какая встреча? – переспросил Кэнби.

– Встреча, – напомнила Синтия, – на которую вы ездили в Джорджтаунский сектор в тот день, когда назначили мне свидание.

Кэнби хлопнул себя ладонью по лбу и улыбнулся.

– Ну да, конечно! Я ведь даже ничего вам о ней не рассказал.

– Так, значит, все хорошо? – снова спросила она.

– Все отлично, – подтвердил Кэнби.

– Я рада за вас, Гордон Кэнби, – промолвила женщина, поглядывая на часы.

– Спасибо, – сказал Кэнби, понимая, что их вечер закончился. Позвольте я помогу вам забрать Дамиана?

– Я заберу его утром, как только встану, – ответила Тенниел. – А сейчас мне – как, наверное, и вам, Гордон – нужно поспать.

– Не могли бы мы встретиться еще? – с замирающим сердцем спросил Кэнби.

– С удовольствием, – согласилась она. – Позвоните мне. С этими словами Тенниел отперла оба замка, однако, прежде чем открыть дверь, еще раз повернулась к Кэнби. Неожиданно обхватив его за шею, Тенниел запечатлела на его губах долгий, влажный поцелуй.

– Я могла бы полюбить вас, Гордон Кэнби, – проговорила она, а затем молча толкнула дверь и скрылась за ней.

До конца своих дней Кэнби так и не вспомнил, как добирался в то утро домой.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
СТАНЦИЯ ПЕРРИН

6-7 февраля 2690 г., земное летосчисление

Манхэттенский сектор

Нью-Вашинггон

Земля

Шестого февраля две тысячи шестьсот девяностого года Манхэттенский корабельный парк, как всегда, открылся ровно в восемь утра. В тот день, стоя возле ворот, начала работы парка с нетерпением ждали Гордон Кэнби и еще более сотни людей, в основном ветераны Девятнадцатого Звездного Легиона.

Кэнби с инженером Уорвиком Джонсом, своим казначеем, сразу занялись финансовыми вопросами, а Лейла Петерсон повела остальных прямо к четырем кораблям, где каждый взялся за заранее запланированную работу. Лишь к одиннадцати тридцати пяти Кэнби и Джонс закончили долгий и сложный процесс по передаче прав на корабли от Имперского правительства к «Легиону Кэнби», корпорации, получившей второе крещение, несмотря на все возражения Гордона Кэнби против такого названия.

К полудню поверх правительственных серийных номеров четырех «DH98» появились имена «Война», «Голод», «Смерть» и «Чума». Стоявшая впереди остальных «Смерть» фактически была уже готова к переброске. Кэнби сидел в шкиперском кресле, сквозь чистейшие гиперэкраны лилось солнце. На месте первого помощника за спиной Кэнби расположился Чанг О'Коннор, а за пультом систем управления – Лейла Петер-сон. Мостик гудел от голосов инженеров и механиков, деловито проверявших приборы. Кэнби в последний раз взглянул на панели считывающих устройств. За исключением низкого давления в ускорителях правого борта, которые все равно пока не понадобились бы, корабль вполне годился к транспортировке.

– Готова к запуску, Лейла? – спросил Кэнби, поворачиваясь направо.

Все в рубке сразу замолчали, как будто украдкой следили за их разговором.

– Готова, командир, – коротко ответила Петерсон, помещая пальцы на красную светящуюся кнопку «ГЛ. ПР. Б.».

– Привести в действие правый борт, – приказал Кэнби. Едва Петерсон коснулась кнопки, как ее цвет сменился на желтый, затем тотчас же на зеленый.

– Привести в действие правый борт, – эхом повторила Петерсон.

– Правый борт свободен, – доложил О'Коннор. Этот спокойный, погруженный в свой собственный мир превосходный пилот из-за густой бороды казался невысок ростом.

Через гиперэкраны Кэнби посмотрел на пустой причал.

– Проверка систем, – бросил Кэнби, охваченный волнением, которого не испытывал уже много лет. И, безуспешно пытаясь убрать с лица улыбку, включил управление гравитонного двигателя правого борта.

После завершения рутинной серии проверок Кэнби передвинул рычаг гравитонной энергии на «холостой ход», а рычаг направления – на «нейтральное». Затем, исходя из опыта тысячи летных часов, на дюйм приоткрыл правый регулятор тяги, выбрал «НАЧАЛЬНОЕ» энергопитание и «ВНУТРЕННИЙ» энергоисточник, включил гравитонное ускорение, а также коснулся трех из пяти пусковых тумблеров. Посмотрев на экран, Кэнби увидел, как искрящиеся электрические разряды начали обвивать перепускные клапаны турбокомпрессора – двигатель готов!

Еще раз убедившись в том, что док пуст, Кэнби с замиравшим сердцем нажал кнопку стартера. Снаружи кабины противопомпажные створы слились в кольцо – главный двигатель проснулся, сотрясая весь корабль и наполняя причал искрящимся облачком гравитонов.

– Не вижу никакого огня, – заметила Петерсон, расплываясь в улыбке.

Тем временем большой гравитонный двигатель вошел в режим, тряска успокоилась, шум стих и сменился однообразным рокотом, и дыхание Кэнби почти пришло в норму.

Левый гравитонный двигатель ожил с такой же легкостью – и грохотом. Откинувшись на спинку кресла, Кэнби заметил, что его лоб покрылся потом, хотя в рубке было довольно прохладно.

– Погоняй их хорошенько, – сказал Кэнби О'Коннору, а затем соскользнул с кресла и, зажав уши, выбрался на причал, чтобы проверить другие корабли.

Следующая на очереди – «Война» – тоже «пошла» гладко. Петерсон присела на корточки возле инженера Расти Доббса перед пультом системотехники, Кэнби занял место за штурвалом, а Ольга Конфрасс умело запустила оба гравитонных двигателя. Эта темнокожая мадам, одетая в шелковый бледно-лиловый комбинезон, все еще искала себе замену на время полетов в приносившем колоссальный доход «веселом доме», но клялась скорее закрыть его, чем оставить «Легион».

Пришвартованный за «Войной» старый «W4050» – «Голод» – находился полностью в воде. Как и предсказывала Петерсон, его двигатель не набирал мощности даже после того, как заглушили демпфирующий механизм. Командир корабля Пит Мендерес уже протянул резервный силовой кабель со «Смерти» и как раз крепил буксирный трос.

Кэнби и Петерсон поспешили на «Чуму», последний в строю корабль.

– Что нам о нем известно, инженер? – спросил Кэнби.

– В последний раз, когда я проверяла, энергию принимал только один двигатель, – задыхаясь от быстрой ходьбы, проговорила Петерсон.

– А что второй?

– Нелады с автоподачей, – ответила она, пробираясь через люк. – Я нырну в кабину и расспрошу инженера Гарднера, а ты пока переговори наверху с командиром корабля.

– Ладно, – согласился Кэнби, взбираясь по трапу в рубку.

Стив Хэтч навис над системными консолями, словно гигантское насекомое над своей жертвой. Рядом с явной озабоченностью следил за его действиями командир Ренфро Гиббоне. Появившаяся миниатюрная голограмма инженера Гарднера, нахмурившись, произнесла:

– Порядок, Стив, давай.

Хэтч внимательно просмотрел дисплей, пробежался взглядом по пульту, снова сверился с дисплеем, а затем кивнул.

– Включить правый борт!

Кнопка «ГЛАВНЫЙ» замигала, медленно поменяла свет с красного на оранжевый, потом на желтый, ненадолго остановилась на нем, а затем быстро вернулась к красному.

– Черт, – негромко бросил Гиббоне.

– Дюжина чертей, – проворчал Хэтч. И он, и Гиббоне смотрели на Гарднера.

– Есть какие-нибудь соображения, инженер?

– Молитесь, – сказал Гарднер, пожав плечами. – Иначе мне придется вламываться в макроответвитель…

– А это не вариант, – перебило голографическое изображение Лейлы Петерсон, которая присоединилась на экране к инженеру Гарднеру. – К концу рабочего дня мы должны покинуть пирс. Так что придется или буксировать эту посудину так же, как «Голод», или идти на одном двигателе.

Она взглянула на Гиббонса.

– Что думаете, капитан?

Тот пожал плечами.

– Одну минуту, – попросил он.

Глядя на Хэтча, который вовсе не нуждался ни в каких пояснениях, Гиббоне занес пальцы над кнопкой «ЛЕВ. ГЛАВНЫЙ».

– Включить левый, – приказал он.

– Включить левый, – повторил Хэтч.

Пока Хэтч давил на кнопку, Кэнби скрестил пальцы. Так же, как и предыдущая, кнопка замигала, медленно изменила цвет, а затем снова покраснела.

– Красота, – буркнул Хэтч.

– Постой-ка, – проговорил Гарднер, и его изображение исчезло с дисплея.

Петерсон хмуро смотрела в ту сторону, где скрылся Гарднер. Затем улыбнулась.

– Ну вот, он предлагает попробовать еще разок. На этот раз Хэтч с силой ударил по кнопке – та немедленно пожелтела, а затем загорелась ровным зеленым светом.

– Левый включен, – доложил Хэтч так, будто сам в этом сомневался.

Не прошло и минуты, как двигатель уже работал.

– Как ему это удалось? – спросил Кэнби.

– Восьмифазное включение, – объяснила Петерсон с дисплея. – Гарднер подключил питание только к шести – во время проверки он перевел два других на ноль.

Прислушиваясь к ровному гудению в левой кабине, Кэнби кивнул.

– Что ты теперь думаешь? – поинтересовался он у Гиббонса.

– Пойдем на одном двигателе, – ответил тот. – Если сдохнет, кто-нибудь всегда сможет взять нас на буксир.

– Молодчина! – поддержал его Кэнби, с трудом подавив вздох облегчения, и хлопнул Гиббонса по плечу. – Когда будете на ходу?

Гиббоне развернулся в кресле.

– Корбин, – крикнул он своему первому помощнику, невысокому жилистому чернокожему с задумчивым лицом, – как у тебя дела?

– Мне бы еще минут десять, – отозвался Корбин, поднимая голову. – О, Кэнби! – с улыбкой воскликнул он, а затем снова занялся спутанным клубком из крошечных кабелей.

Гиббоне усмехнулся.

– Ему минут пятнадцать, потом еще полчаса уйдет на смещение рулевой машины. В общем, минут сорок пять. Годится?

Кэнби кивнул.

– Когда управимся с остальными тремя кораблями, соберу всех командиров, – предупредил он, направляясь к проходу в хвостовую часть.

Спустя полтора часа командиров и штурманов пригласили в рубку «Смерти».

– Все готовы отчалить? – спросил Кэнби, поглядывая на часы. – До темноты мы должны убраться из Лонг-Бранч, так что у нас часа четыре. Ольга? Ты как?

– Готова, – ответила Конфрасс, откидывая голову и плечи назад, как это делают дети и проститутки.

Ее плотно облегающий фигуру комбинезон с трудом скрывал грациозные линии бедер и огромную грудь, которая свободно колыхалась при каждом движении. Волосы Ольга коротко подстригла, оставив над черепом не более полудюйма. У нее были проницательные темно-карие глаза, острый нос и большой чувственный рот.

– Я тоже готов, – с улыбкой доложил Мендерес, – даже если старика «Голода» придется вести на поводке.

Высокий и стройный, в очках в роговой оправе, благодаря веселому нраву и волнистым локонам, которые с уходом юности не распрямились, Мендерес находил дорогу не в одну теплую постель.

– «Чума» готова, по крайней мере наполовину, – сообщил Гиббоне, стало быть, я тоже готов.

Имевший атлетическое сложение при росте не более метра семидесяти пяти, он был красив бросающейся в глаза красотой, сходной скорее с аристократизмом, чем с простой смазливостью. Седеющая грива волос заставляла обращаться к ее владельцу не иначе как «маэстро». И в самом деле, упоминая об отваге Гиббонса за штурвалом, на ум приходило именно это слово.

Кэнби усмехнулся.

– Все будет хорошо, – пообещал он.

– Все уже неплохо, – вставил Мендерес. – Уж лучше я залезу в полуразвалившийся корабль, чем буду сидеть на заднице и ждать пенсии.

– Аминь, – добавил Гиббоне.

– Аминь всем нам, – проговорила Конфрасс, закатив глаза к небесам.

Карен Наргейт, навигатор Кэнби, заняла место за своим пультом, затем достала пачку карт и вставила одну из них в считывающее устройство. Лицо этой невысокой женщины с проседью всегда выделялось из ряда других благодаря своему невозмутимому спокойствию, хотя в чертах не было совершенно ничего примечательного.

– Нет нужды объяснять, что это такое, – с улыбкой начала Наргейт. – Но вместо того чтобы лететь, и сегодня, и завтра мы в основном поплывем. Так что перед тем как отправиться, стоит поговорить о группе в целом. Особенно учитывая то, что мы стартуем в неблагоприятную погоду, – добавила она, глядя на Элкотта Скарбински, гравитолога Легиона, выполнявшего заодно и функции синоптика.

Карен скорбно улыбнулась.

– Через пару минут Корто обо всем вам расскажет. А пока я просвещу вас по поводу того, куда мы направляемся.

Пока она говорила, поверхность консоли превратилась в пространственное голографическое изображение берега моря от мыса Монток на конце Лонг-Айленда до мыса Гаттерас за Каролинским побережьем.

– Наш маршрут, с точки зрения навигации, довольно прост. Мы привыкли совершать такие девятисоткилометровые прогулки за считанные минуты – над водой…

Следующие полчаса Наргейт описывала путешествие, которое – при обычной наземной скорости корабля в тридцать узлов – в нормальных условиях заняло бы часа двадцать четыре. Впрочем, последующая сводка погоды Скарбински почти не оставляла надежды на такую скорость. Маленькие космические корабли типа «DH98» проектировались для перевозки и взлета лишь в умеренных морях. Бури, особенно в чистых ото льда водах, могли урезать скорость до нескольких узлов.

Близился вечер, когда маленькая флотилия приготовилась покинуть корабельный парк. «Смерть» стояла впереди строя – ее нос находился в каких-то тридцати метрах от дамбы. Кэнби понимал, что там слишком тесно. Он посмотрел на грязную Ист-ривер за колонной кораблей, где над серо-зеленой водой начала образовываться холодная дымка. Гиперэкраны заливал дождь со снегом – обычная погода для этого времени года. Впереди ждало немало трудностей.

Сжимая губы, Кэнби бросил последний взгляд на приборы, прислушался к негромкому гулу двигателей, а затем приказал швартовочным командам в передних и правых куполах забрать булинь и два комплекта шпринга. Вскоре береговые команды бросили все тросы – их быстро подняли на борт с помощью лебедки, – пока к пирсу не остался прикреплен лишь кормовой трос.

– Натянуть кормовой трос, – отдал Кэнби распоряжение швартовочной команде с правого борта.

– Есть, командир, – отозвался со стыковочного купола Беннет, главный боцман.

Почти тотчас же нос начал уходить влево. Когда он отклонился от пирса градусов на семьдесят, Кэнби перевел дыхание и кивнул:

– Отдать швартовы и живо забрать кормовой трос!

Как только корабль освободился, Кэнби повернул штурвал на несколько градусов к пирсу и подал оба регулятора тяги вперед. Улыбаясь, он слушал двигатели – те ревели, как будто радовались тому, что снова в деле. Увидев просвет между кормой и пирсом, Кэнби вывернул штурвал до предела влево и быстро перевел левый: двигатель на реверс, с замирающим сердцем разворачивая корабль. По рубке пронеслись вздохи, когда стремительно закружившая корма почти покинула пирс. Через несколько секунд вздохи повторились – два стабилизатора едва не зацепили двухэтажный ангар, построенный прямо на дамбе. Тем не менее корабль устремился прямо в открытую воду, и рубка огласилась радостными криками и поздравлениями. Проглатывая ком в горле, Кэнби почувствовал, как у него загорелись щеки.

– Спасибо, – бросил он через плечо. – Кажется, я давно не практиковался.

– Все здорово, командир, – пророкотал О'Коннор. – Вряд ли у меня получилось бы лучше. А кроме того, – добавил он со значением, – вы ведь ничего не снесли.

– Чуть-чуть не снес, – согласился Кэнби, только теперь замечая, что у него дрожат руки.

Остановив «Смерть», он сквозь дождь посмотрел направо, где Конфрасс готовила «Войну» тащить на буксире «Голод». У Ольги оказалось значительно больше места для разворота, чем у Кэнби, но все-таки не так много.

С прикрепленным к носу «Голода» вытравленным до предела кормовым тросом, Конфрасс развернулась, а затем остановилась. Левый борт оказался на траверзе правого борта буксируемого корабля. Кэнби наблюдал в бинокль, как портовые рабочие в желтых дождевиках выбросили булинь и оба комплекта шпринга, оставляя прикрепленным к швартовой тумбе лишь кормовой трос, который был готов открепиться в любую секунду. Конфрасс выбросила за правый борт два якоря и начала навивать буксир, уводя нос «Голода» от пирса. Когда корабль встал к нему – и к «Войне» – почти под прямым углом, портовая команда выбросила кормовой трос, и Конфрасс снялась с обоих якорей.

– Отличная работа! – передал по связи Кэнби, когда Конфрасс прошла слева от него и встала по течению, где дымку стремительно уносил поднимавшийся ветер.

– А ты как думал! – пришел ответ от ухмылявшегося изображения Ольги Конфрасс. – Мы не халтурим – спроси любого из моих клиентов.

«Голод» вышел из бухточки. Кэнби ждал, пока Гиббоне отдавал швартовы и пытался развернуться при помощи единственного рабочего двигателя. Даже издали Кэнби видел, что Гиббонсу выпала гораздо более трудная задача, чем Конфрасс. Однако он справился с ней почти без колебаний – «Чума» вышла в покрывшуюся теперь белыми барашками реку, из-за перекоса рулевой машины заметно сместившись влево. Не успел Кэнби поздравить командира, как его кривая ухмылка появилась на дисплее.