Текст книги "Легион Кэнби"

Автор книги: Билл Болдуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

– Мы ужасно сожалеем, – еще раз извинилась женщина. Стряхивая с рук снег, Кэнби встал и только теперь заметил, что она очень симпатичная блондинка. Стройная, примерно пяти футов восьми дюймов ростом, с длинными распущенными волосами. У нее было лицо в форме сердечка, подправленной формы брови, задумчивые голубые глаза, вздернутый носик и полный, чувственный рот. В руках незнакомка держала светло-коричневые кожаные перчатки. Чуть великоватое потертое темно-желтое пальто, очевидно, покупалось на распродаже. Оно полностью скрадывало грудь женщины. Облик завершали миниатюрные светло-коричневые ботинки и предлинный шарфик в зеленую полоску. Кэнби протянул руку.

– Меня зовут Гордон. Гордон Кэнби. И я очень рад с вами познакомиться.

Незнакомка улыбнулась – казалось, ее улыбка осветила весь парк.

– А я – Синтия Тенниел, – сказала женщина, и в ту же секунду из-за облаков выглянуло солнце.

Стал заметен мягкий пушок, нежно покрывающий щеки многих натуральных блондинок.

– А это, – добавила она с тем особым недоверчивым взглядом матери, мой сын Дамиан. Кэнби протянул мальчику руку.

– Очень приятно, Дамиан.

– Пожми мистеру Кэнби руку, Дамиан, – еле заметно улыбаясь, подсказала Тенниел. – И скажи спасибо, что он не надрал тебе уши.

С угрюмым видом мальчик пожал Кэнби руку.

– Э-э, очень приятно, мистер Кэнби. Еще раз простите, что задел вас своим гравитонолетом. Кэнби рассмеялся.

– Бывает, – бросил он.

– Только с неосторожными мальчишками, – добавила Тенниел.

– Извини, мам, я буду поосторожнее. Можно я пойду поиграю?

Улыбнувшись, Тенниел кивнула.

– Вы уверены, что хорошо себя чувствуете, мистер Кэнби? – спросила она.

– Уверен, – ответил Кэнби, глядя, как Дамиан мчится на гравитонолете в парк. – И мое имя Гордон… вообще-то многие зовут меня Гордо. „Мистер Кэнби“ звучит так, будто мне тысяча лет.

– Пожалуй, мне нравится имя Гордон, – заметила Тенниел, встречаясь с Кэнби взглядом. – И вы очень любезны.

– Может быть, оттого, – признался Кэнби, – что я ужасно рад этому происшествию.

– Не понимаю… – промолвила Тенниел.

– Ведь если бы не этот случай, – начал Кэнби, чувствуя, что его щеки загораются, как у школьника, – я бы с вами не познакомился.

– Хорошенький способ знакомиться!

– Я не упускаю никаких возможностей.

– Очень мило с вашей стороны, – ответила Тенниел. – Спасибо.

– Не стоит, – произнес Кэнби, не зная, что еще сказать. – Вы, наверное, часто сюда приходите.

– Как только могу себе позволить, – сказала Тенниел. – Трудно растить ребенка в городе. Здесь он находит хоть какую-то свободу. – Она покраснела. – Когда не пытается кого-нибудь задавить.

– Ну что вы. – Кэнби усмехнулся. – Вы живете в городе?

– Да, – лаконично ответила Тенниел.

– Наверное, работаете тоже здесь, – произнес Кэнби через некоторое время.

– Когда есть работа, – согласилась она, рассеянно проводя рукой по светлым волосам, как будто довольная тем, что Кэнби не пытается узнать больше. – В основном случайная – только чтобы не сидеть на пособии. Я коплю на взнос для получения постоянного места, но, по-моему, так никогда и не накоплю. – Тенниел вздохнула. – Вы похожи на бывшего военного. Теперь, наверное, в отставке?

– Да, – признался Кэнби, чувствуя себя немного виноватым за то, что живет сравнительно благополучно. – О таком подарке, как пенсия, легко забывается.

Улыбнувшись, Тенниел бросила взгляд в сторону Дамиана.

– Вам не стоило этого говорить. Я нисколько не завидую. Я тоже могла бы получать пособие, если бы не захотела работать.

– Вы не похожи на тех, кто живет на пособие, – заметил Кэнби.

– А вы не похожи на того, кто смог бы прожить на пенсию, – подмигнув, добавила Тенниел. Кэнби засмеялся.

– Я бы избавился от нее в ту же минуту, как нашел бы работу, приносящую равноценный доход, – признался он. – Но, судя по всему, в наши дни пилоты никого не интересуют, поэтому – до недавних пор – я всерьез даже не задумывался о работе.

– А теперь? – спросила Тенниел.

Судя по взгляду, ей было искренне интересно, а Кэнби охотно говорил бы о чем угодно, лишь бы эта красивая незнакомка слушала.

– В общем, тут выставили на продажу четыре корабля, и…

Почти до самого вечера Кэнби и Тенниел проговорили о космических кораблях и о планах. Кэнби узнал, что она никогда не покидала планету, и его описания миров, увиденных во время службы во Флоте, казалось, зачаровали женщину. Кроме того, выяснилось, что ее гражданская карьера тоже оборвалась во время Большой Демобилизации. Когда под вечер Тенниел сообщила новому знакомому о том, что должна уйти на временную ночную работу, он спросил, нельзя ли им увидеться снова.

– С, удовольствием, Гордон, – ответила Тенниел, взяв Дамиана за руку. – Пока есть работа, мы почти каждый день бываем в парке.

– Тогда я тоже буду сюда приходить, – пообещал Кэнби. – Во всяком случае, когда смогу.

– Значит, увидимся, – сказала она, протягивая мягкую теплую руку и довольно крепко сжимая Кэнби ладонь.

Пока женщина не скрылась среди прохожих, он все смотрел ей вслед, а потом отправился на поиски Ренфро Гиббонса, который немедленно дал согласие и также решил вложить в дело свою пенсию.

Два экипажа оказались укомплектованы. На следующий день Кэнби планировал зайти к Ольге Конфрасс в ее „веселый дом“ в Свободной Зоне. Однако то, что он намеревался предложить имевшей дурную репутацию мадам, не имело к сексу ровно никакого отношения.

8 декабря 2689 г., земное летосчисление

В космосе, на борту „Умбрика Мару“, неподалеку от Торринггона/190-Ми

Вместе с Липпи Кобир вошел в каюту Корто спустя несколько минут после того, как их вызвала Гамбини. Кобира сразу замутило от запахов пота, рвоты, испражнений – и страха.

В просторной комнате царил полумрак. Лишь одна яркая лампа освещала обнаженного Корто, неуклюже сидевшего на металлическом стуле. Тонкие пластиковые ремни, которые больно врезались в тело пленного, крепко привязывали его икры и лодыжки к ножкам стула. Подсыхавшие ручейки крови стекали по волосатым голеням на пол и образовывали вокруг ступней лужицы, которые смешивались с гораздо большей лужей – очевидно, мочи. Руки Корто скрывались за спиной, а его широкую волосатую грудь, мокрую от пота, огибал толстый пластиковый ремень. Над ней висела лысая голова, рот был открыт, глаза тупо уставились в колени. Слышалось лишь однообразное бормотание. По спутанным волосам на груди скатывались тонкие струйки рвоты и скапливались вокруг сморщенного полового органа, видневшегося под толстым обрюзгшим животом. К головке пениса крепился крупный зажим с зубцами, от которого тянулся к большому черному ящику на полу электрический провод. Два изолированных провода соединяли этот ящик с зажимами на сосках Корто. Еще три провода выходили из дальнего конца ящика и прятались в темноте за стулом.

Возле капитана стояла Роза Гамбини, а слева и справа от нее – два дюжих члена экипажа Кобира. Сама Гамбини представляла собой невысокого роста, хрупкую и – если забыть о ее склонности к пыткам – довольно миловидную девушку. У нее были светлые волосы, овальное лицо, рельефный нос, тонкие, обычно ненакрашенные губы и синие глаза, в чьи бездонные глубины отваживался заглянуть далеко не каждый. Гамбини считалась ценным членом экипажа, обслуживавшим консоль системотехники. На такие, как теперь, рискованные задания она вызывалась добровольно. Ходили слухи, будто Гамбини оставалась девственницей, и ее возбуждают лишь самые низменные проявления человеческой жизнедеятельности. Казалось, окружающие ее теперь мужчины испытывали глубочайшее отвращение; их одежду пропитывал пот. Гамбини же выглядела лишь чуть-чуть утомленной – словно только что испытала длительный оргазм, – и Кобир подозревал, что так оно и было.

– Теперь капитан Корто готов с вами разговаривать, – промолвила Гамбини, и ее губы под полоской пота слегка растянулись в довольной улыбке.

Кобир проглотил ком в горле. Гамбини была настоящим животным – однако полезным животным. Когда-нибудь, очевидно, Кобир перестанет нуждаться в ее услугах. Ну а теперь…

– Спасибо, Роза, – поблагодарил он, заставляя себя взглянуть прямо в ее безумные глаза.

– Не за что, капитан, – ответила девушка, но Кобир понимал, что ей хочется поскромничать – после безупречного завершения трудной работы.

Кивнув, Кобир подошел к испытывающему муки Корто, который поднял блестевшее от пота лицо. Казалось, его глаза ничего не видели, но затем все-таки сфокусировались на Кобире.

– Вы меня знаете? – спросил тот. С нечеловеческим усилием Корто медленно наклонил голову в знак согласия.

– И вы знаете, какая информация мне нужна – имя вашего партнера, а также имя владельца корабля. Голова снова неуклюже кивнула.

– Тогда расскажите мне, капитан. После этого боль утихнет, и вы сможете заснуть.

Кобир с ужасом наблюдал, как рот открылся и начал говорить. Сначала с распухших губ срывались лишь нечеловеческие звуки и стоны – вместе со слюной и рвотой. Однако едва в поле зрения пленника вошла Гамбини, он начал что-то невнятно бормотать и неловко мотать головой из стороны в сторону его опухшие глаза вращались от страха.

– Назовите владельца этой баржи, капитан Корто, – тихим голосом произнесла девушка. – Назовите человека, на которого вы работаете.

Как только она оказалась за спинкой стула, Корто забился в рвотных спазмах, но изо рта его капала лишь густая слюна.

Кобир не мог больше этого выносить и предостерегающе тронул Гамбини за руку. Тогда со сверхъестественным усилием Корто издал жуткий стон, а потом единственное слово: „Ренальдо“.

Гамбини еще раз протянула руку за стул.

– Пожалуйста, полное имя, капитан Корто, – приказала девушка.

Глаза капитана снова округлились от первозданного страха. Распухшие губы еще раз раскрылись.

– Этот корабль принадлежит моему п-партнеру – Сади-ру, П-первому г-графу Ренальдо, – заикаясь, произнес Корто, и его голова снова бессильно склонилась на грудь, на этот раз оставшись без движения.

Кобиру имя Ренальдо мало о чем говорило. К тому времени он увидел почти все, что мог вынести. К его горлу подкатывала тошнота.

Кобир повернулся к Гамбини и спросил:

– Он умер?

Гамбини казалась удивленной и немного разочарованной.

– Конечно, нет, капитан, – с упреком ответила она. – Вам нужна от него еще информация?

Поеживаясь, Кобир взглянул на Липпи, лоб которого покрылся мелкими капельками пота, и покачал головой.

– Нет, Роза. Спасибо, по-моему, все, что нам надо, мы уже слышали.

– Тогда покончить с ним? – спросила Гамбини. Кобир повернулся спиной к тому, что осталось от человека, и, содрогаясь, кивнул.

– Только сделайте это быстро, Роза, – приказал капитан и направился к выходу. – Пусть он и дерьмо, но уже достаточно намучился за содеянное.

Кобир и Липпи успели спуститься по трапу лишь на пару шагов, когда из открытой двери за ними раздался звериный вопль. Он продолжался и продолжался, то поднимаясь вверх, то опускаясь на несколько нот ниже – от этого душераздирающего „арпеджио“ стыла в жилах кровь. Остановившись, Кобир развернулся и пошел обратно, однако крик резко оборвался. В леденящей тишине мужчины снова остановились неподалеку от двери. Их глаза лишь на секунду встретились, а затем, не говоря ни слова, Кобир и Липпи еще раз развернулись и зашагали прямо к впускному люку корабля, где их ожидал баркас.

Позже, после долгого обсуждения, флибустьеры Кобира единогласно постановили, что подходящую участь могли обеспечить экипажу невольничьего судна только их жертвы: злополучные аборигены Торрингтона/190-Ми. В соответствии с этим решением еще один последний рейс „челнока“ доставил экипаж работорговцев на планету. С воплями те умоляли о пощаде, которой явно не ожидали от своих бывших пленников. После того, что видели пираты, эти мольбы остались без внимания. С трехмесячным запасом провизии – но, кроме ножей, без оружия – экипаж Корто был высажен на маленький озерный островок возле одного из опустошенных городов планеты. Когда „челнок“ вернулся, его команда доложила о том, что несколько канонерок с местными жителями поспешили к острову еще раньше, чем на него вытолкали последнего работорговца.

В последний раз убедившись в том, что на барже никого не осталось, кирскианцы установили по всему ее зловонному корпусу разрушительные заряды и, вернувшись на „KV388“, взяли курс домой, на Халиф. Задолго до того, как ночное небо над Торрингтоном/190-Ми осветила яркая вспышка взрыва, Кобир уже начал поиски Садира, Первого графа Ренальдо.

9 декабря 2689 г., земное летосчисление

Норфолкский сектор

Нью-Вашинггон

Земля

Девятого декабря две тысячи шестьсот восемьдесят девятого года ровно в двенадцать двадцать девять Дэвид Лотембер торжественно взошел на третью ступеньку задрапированной платформы и занял место на подиуме, украшенном золотым Имперским гербом Новой Земли. По просторной площадке, принадлежавшей базе Норфолкского Космического Флота, специально освобожденной от оборудования, гулял сырой ветер с залива, холодивший щеки Лотембера и сметавший с бетона пригоршни снега. Ветер раздувал полы искусно сшитого плаща министра и грозил растрепать его тщательно уложенные волосы, принося с собой запах грязной воды из залива Уиллоубей. Стоявшие перед Лотембером плотным полукругом сотни две репортеров, корреспондентов, журналистов с голографическими камерами и комментаторов, представлявших агентства новостей со всей Галактики, толкали друг друга, чтобы лучше видеть и чтобы видели их.

С обеих сторон платформы трепетали на спешно возведенных шестах флаги, а министр раскладывал свои записи и окидывал аудиторию опытным взглядом, поджидая самого подходящего момента для начала выступления. Лотембер улыбнулся чему-то приятному, известному ему одному. Ева Толтон неплохо справилась со своими обязанностями. На предыдущие три четверти часа нигде не было запланировано ничего достойного внимания прессы. Более того, перерыву в освещении событий предстояло продлиться еще полчаса. За это Лотембер вознаградил Толтон в постели – и, конечно, разрешил ей сохранить за собой рабочее место.

С Дженнингсом – при воспоминании о нем министр мысленно поморщился все обстояло совсем иначе. Лотембер едва не вышвырнул его на улицу, когда тот вдруг предложил выделить для охоты на пиратов вместо новых боеспособных кораблей старые флотские единицы. Дженнингс уверял, что командиры новых кораблей назначены из политических соображений. „А как же иначе?!“ внутренне недоумевал министр, считавший работу с военными сущим наказанием.

Лотембер снова осмотрел представителей прессы – все глаза устремились на него. Время пришло. Министр сделал глубокий вдох.

– Приветствую вас, мои соотечественники, – начал он, подняв подбородок и принимая заранее отрепетированную позу. – Сегодня особый день для нашей Империи, так же как и для моего пребывания на посту министра. – Лотембер прервал речь нарочитой паузой. – Менее чем через полчаса эти корабли отправятся в дальний космос, – продолжал он, показывая на эскадру белоснежных космических кораблей, выстроившихся за подиумом. – Их миссия отомстить за пиратский акт, совершенный против нашей „Королевы Анны“ и еще раз восстановить межзвездный мир, на который вы все вправе рассчитывать…

Эскадра состояла из восьми тяжелых крейсеров „ТА-91“ класса „Тарквин“: семьсот футов сияющего корпусного металла, сверхмощные двигатели и смертоносные дисрапторы. Новые корабли далеко не случайно впечатляюще смотрелись за спиной министра. Они представляли собой самые передовые военные машины в Галактике – каждая оснащалась батареей из восьми бета-вихревых дисрапторов. Экипажи были набраны из числа лучших, талантливейших и образованнейших молодых людей. Все до единого офицеры окончили самые дорогие колледжи и университеты. Лотембер лично настоял на таком подборе кадров. После общения со скучным Дженнингсом министр лично проследил за тем, чтобы в экспедиции не участвовал ни один выпускник Военной Академии Флота. С пиратами должны были иметь дело свежие, исключительно храбрые и умные молодые люди, а не лишенные воображения солдафоны.

Ровно за десять минут до назначенного старта кораблей Лотембер довел свою речь до театрального завершения, чуть не благословляя членов экипажа. Это вызвало в рядах собравшихся, в которые заранее поставили доверенных людей, бесстрастные выкрики „Ура!“. Затем величественным взмахом руки Лотембер дал знак капитану „Эдисона“ („DD-931“). Капитан немедленно активировал огромные двигатели.

Один за другим, с грохотом, сотрясшим даже платформу, на которой стоял Лотембер, ожили остальные семь кораблей. Сдержав недовольную гримасу, министр заставил себя улыбнуться. Он предпочел бы слушать такие резкие звуки, сидя в удобной, хорошо изолированной от шума комнате, лучше с бокалом в руке. Военные корабли явно предназначались для военных – со всем этим грохотом и блеском… Для болванов вроде Дженнингса. Тем не менее, напомнил себе Лотембер, подобные спектакли, похоже, трогают сердца обывателей, голоса которых требуются всем, кто хочет остаться в своих креслах.

Под звуки фанфар оркестра Флота и Нью-вашингтонского филармонического оркестра эскадра в колонне по двое вырулила к дорогам, свернула налево к реке Джеймс и остановилась напротив древнего здания „Ньюпорт Ньюз“, пробуя генераторы. Наконец корабли взяли курс на северо-восток и в каскадах воды начали разбег над Чесапиком. В соответствии с указанием корабли оказались в воздухе как раз позади платформы Лотембера, представляя великолепный задний план для снимков – с Лотембером на переднем плане.

Министр задержался еще почти на час, снабжая средства массовой информации собственными высказываниями для дальнейшего цитирования, пока самые известные журналисты не уехали в Балтиморский сектор на встречу с популярным вокалистом.

Садясь в одну из роскошных летательных машин для высокопоставленных лиц, закрепленную за офисом Лотембера, он решил, что в целом день прошел довольно удачно. К тому же удалось не так уж много соприкасаться с ужасными людьми, которые управляли базой.

– В Манхэттен, – коротко приказал Лотембер, когда стюард подал ему бренди, чтобы министр согрелся после часового пребывания на холоде. Высадите меня на Административной вертолетной площадке в Мидтауне и подождите, пока я не вернусь.

Стюард поклонился.

– Я сообщу пилоту, – сказал он.

Через несколько минут База Флота вместе со своими шумными обитателями осталась далеко позади, в постоянной дымке над Чесапиком. После долгого и трудного дня Лотембер собирался вознаградить себя особыми развлечениями, доступными на Площади.

10 декабря 2689 г., земное летосчисление

Бруклинский сектор

Нью-Вашинггон

Земля

– Я бы сам не поверил, если бы не слышал это собственными ушами, заявил Кэнби, все еще пораженный реакцией добровольцев на его призыв. – Мы заполнили руководящие позиции для всех четырех кораблей, плюс еще группа техобслуживания и административно-хозяйственная группа.

Сидевшая в маленьком кафе напротив Кэнби Петерсон взглянула на него поверх огромного потрепанного меню. Довольно унылую обстановку зала скрашивали лишь скатерти в красную и белую клетку. После почти двух столетий приготовления итальянских блюд стены и потолки закоптились, но смешивавшийся с запахом крепких напитков аромат острой пищи из кухни создавал какую-то солнечную атмосферу, которую не всегда удавалось найти даже в более дорогих заведениях.

– Разве я не говорила тебе, командир? – спросила Петерсон, перекрывая гул голосов. – Не один ты жаждешь вернуться в космос.

– Да, – согласился Кэнби, – но. Боже мой, таким путем? Я к тому, что это рискованнейшее предприятие.

– Раз уж у тебя это в крови, то ничего не попишешь. Ты сам знаешь, командир.

– Что в крови – риск?

– Космос, умник.

– Ну, извини.

При виде улыбающегося усатого официанта, который появился с тарелками дымящихся спагетти, бутылью темно-красного вина и двумя бокалами, Петерсон усмехнулась.

– Подходящая ночь для праздника, командир, – заметила она, подмигивая. – На самом деле эта ночь особенная. Кэнби ухмыльнулся.

– С тобой, Лейла, каждая ночь особенная, – произнес он.

– Тебе, командир, это все равно не поможет, – отрезала Петерсон. – Я уже говорила: раз я у тебя работаю, никакого секса.

– Ого! – усмехнулся Кэнби. – Удар ниже пояса.

– Именно, – подтвердила Петерсон. – Я не зря сказала, что сегодняшняя ночь особенная.

– Да ну? – с ухмылкой спросил Кэнби. – И чем же?

– Скажи, что нам больше всего понадобится, когда с кораблями и людьми будет полный порядок?

– Ты о фантастической удаче? – сострил Кэнби.

– Что ж, – ответила Петерсон, – она тоже не помешает. Но если серьезно, что еще нам нужно, чтобы мы смогли успешно все завершить?

– Гм-м, на ум приходит масса всякого. – Он нахмурился и глубоко вздохнул. – Наверное, важнее всего для нас запихнуть куда-нибудь эти корабли, пока мы будем доводить их до кондиции. Я знаю пару разбитых пирсов на выгоревшем очистительном заводе в старом Сикокосе. Но пока у нас не появится что-нибудь получше, придется туго.

– А как тебе заброшенный флотский ремонтный парк? – скромно поинтересовалась Петерсон. Кэнби изумленно потряс головой.

– Ну! – воскликнул он, осушая бокал. – Если бы такое было возможно, мы бы точно справились. Может, ты прячешь его в кармане юбки?

– Не поместится, – засмеялась Петерсон. – У меня слишком широкая задница. А как насчет парка в Чесапике?

– Надеюсь, ты меня не разыгрываешь? – спросил Кэнби, внезапно посерьезнев.

– Ничуть, командир. Сама я его не видела, но слышала, что он в неплохом состоянии. И если мы захотим, будет наш.

– Захотим? Иисус и Мария с Иосифом, ради этого я пойду даже на смертоубийство! Но как ты о нем пронюхала?

– Через одного приятеля, – ответила Петерсон.

– Приятель раздает ремонтные базы? – Кэнби на секунду посуровел. Господи, Лейла, надеюсь, ты не о Немиле Квинне?

– Возможно.

– Значит, все-таки Квинн?

– Тебе-то что?

– Да так…

– О-о! Ну хорошо – пусть Квинн.

Кэнби недоуменно покачал головой – Само собой, – пробормотал он. – В ту первую ночь ты говорила о нем так, будто вы знакомы. Лейла Петерсон, так ты в самом деле к нему наведываешься?

– Нет, он ко мне, – поправила Петерсон, умело накручивая несколько прядей спагетти на вилку. – По-моему, ему нравятся люди вроде тебя, Гордо. Такие, у которых есть мечта и характер, чтобы ее воплотить. Особенно если они намерены переделать старые корабли и зарабатывать на них. – Петерсон рассмеялась. – Мне почему-то кажется, что он не доверяет Флоту, когда замышляет что-нибудь важное.

– Например, незаконные операции?

– Черт, Гордо, откуда мне знать? Да, мне кажется, будто он проворачивает на этих корабликах не совсем законные сделки. Вроде помощи пустяковым доминионам, именуемым нами „дружественными“. Ну, ты сам понимаешь. Об этом часто треплется пресса.

– Да, – согласился Кэнби, обмакивая в соус толстый кусок хлеба. Пожалуй, все это вполне разумно. – Он нахмурился. – Где ты с ним познакомилась?

– В корабельном парке, – призналась Петерсон. – Он заходит туда время от времени. Лучшего места найти таких, как ты, Гордон Кэнби, просто не придумаешь. Каждый настоящий фанатик космоса в конце концов оказывается на пирсах, чтобы помечтать.

– И он просто… поделился с тобой этими мыслями? – удивился Кэнби.

Петерсон улыбнулась.

– Ему тоже нравятся толстые задницы, Гордо. Ты мог бы заметить, что я не девственница.

– Да, – ответил Кэнби, ощутив мимолетную враждебность, – похоже, до меня ты и правда уже успела пару раз с кем-то переспать.

– Тем не менее, – с улыбкой сказала Петерсон, меняя тему, – он просил позвонить, если я встречу кого-нибудь стоящего. Вот я и позвонила.

– Господи, – прошептал Кэнби, ошеломленно покачивая головой – Как же я раньше…

– У меня была масса возможностей позвонить Квинну, но я ни разу не встретила никого подходящего – пока не подвернулся ты. Причем к той штуке, что у тебя между ног, это не имеет ровно никакого отношения. Понял?

– Понял… – Кэнби почувствовал, как у него загорелись щеки. – Э-э, что я должен сделать, чтобы получить ремонтную базу?

– Судя по тому, что он мне сказал, совсем немного, – объяснила Петерсон. – Просто прогуляйся немного на юг, когда он предложит. Квинн хочет побеседовать с тобой лично. Насколько я понимаю, от тебя требуется лишь оставаться самим собой.

– Самим собой?

– Да, Гордо. Объясни ему все как есть. Без всяких обходных маневров и тому подобного. Мужик он открытый. – Она рассмеялась. – Причем не только в постели.

Кэнби кивнул.

– Пожалуй, я тоже слишком много треплюсь.

– Поэтому и получишь ремонтный парк, – заметила Петерсон. – И еще. Гордо… – добавила она, глядя ему прямо в глаза.

– Что?

– Ну, в общем, пока мы не получили корабли, у нас ведь еще ничего не началось, так? – спросила Петерсон, допивая вино.

Кэнби усмехнулся, чувствуя хорошо знакомое возбуждение.

– Я тоже так считаю.

– Тогда почему бы тебе не обратить внимание на одну толстую задницу, Гордон Кэнби? Заметь – я не называю тебя „командир“.

– Я ценю это, Лейла Петерсон., которая снова станет „инженером Петерсон“ только завтра утром, – ответил Кэнби Следующие пару часов он почти не думал ни о кораблях, ни о Немиле Квинне