Текст книги "Легион Кэнби"

Автор книги: Билл Болдуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

Кэнби наблюдал, как Квинн подошел к стойке, пошутил с барменом, пока тот наполнял новые стаканы, и с улыбкой вернулся в кабинку.

– Прошу, – произнес Квинн и через весь стол ловко толкнул стакан прямо к Кэнби. – За „DH98“!

Подняв стакан, Кэнби коснулся им стакана Квинна.

– За „DH98“, – повторил Кэнби, глядя ему в глаза, – и за воскрешение. Тот улыбнулся.

– Итак, Кэнби, – начал он, – что ты собираешься делать с четверкой „DH98“? Наверное, посадишь в них толпу своих бывших астронавтов, которые именуют себя „Легионом Кэнби“?

Кэнби почувствовал, как его сердце дрогнуло.

– Не понимаю, о чем вы говорите, канцлер Квинн, – солгал он, старательно хмурясь.

– Зови меня, как и все друзья, Немилом, – предложил Квинн. – И давай начистоту. Я знаю о тебе почти все. – Он засмеялся. – И для справки – я почерпнул эти сведения не от нашей толстозадой подружки Петерсон. Как канцлер я имею такие источники информации, которые тебе и не снились. Так что или доверься мне, или давай допьем пиво и не станем зря отнимать друг у друга время.

Ошеломленный, Кэнби некоторое время молчал, пытаясь собраться с мыслями. Наконец он кивнул и взглянул Квинну в глаза.

– Хорошо… Немил, я вам верю, – сказал Кэнби и улыбнулся. – Похоже, у меня не очень-то богатый выбор.

– Что правда, то правда, – согласился Квинн, тоже улыбаясь. – А теперь поделись своими видами на эти корабли. Я знаю, что все, кого ты завербовал, из бывших военных.

Кэнби нахмурился.

– Честно говоря, я почти не строил планов дальше получения пенсионных выплат и вытаскивания кораблей из парка, пока они не пошли на слом. – Он задумчиво приник к стакану. – Если вы серьезно говорили Петерсон о старых корабельных мастерских, тогда вы разрешите мою самую крупную на сегодня проблему – где их пристроить. Потом я, конечно, начну беспокоиться о том, где раздобыть несколько дисрапторов.

– Не все сразу, – с усмешкой вставил Квинн. – И еще мне хотелось бы знать, для чего ты собираешься использовать корабли. Ты так и не обмолвился об этом.

– То есть после того, как я доведу их до ума?

– Да.

– Ну, пожалуй, мы предложим обычные услуги по найму: будем выполнять грязную работу для тех, у кого нет своих кораблей. Именно это я обещал экипажам.

– А как насчет незаконных операций? – спросил Квинн, пристально глядя собеседнику в глаза.

– Смотря что вы считаете законным, – парировал Кэнби.

– Тогда что, по-твоему, законно? – не унимался Квинн. Немного поразмыслив, Кэнби улыбнулся.

– Все, что вы от нас пожелаете, Немил Квинн, автоматически является законным. То есть легально все, из чего мы можем выйти сухими из воды. Такое подойдет?

– Именно это мне и хотелось услышать, Кэнби, – заметил Квинн. – А о дисрапторах не беспокойся. Их не так уж трудно найти, если знаешь, где искать. Нам всегда нужны хорошие, верные наемники – разумеется, неофициально, – признался он и, взглянув на тусклый закопченный потолок, процитировал:

 
В тот день, когда падал рай,
В тот час, когда гибли земные устои,
Наемники, внемля призыву,
Забрали мзду и погибли.
 

– Узнаешь? – спросил Квинн.

– Нет, – сказал Кэнби. – Я не большой любитель поэзии.

Улыбнувшись, Квинн продолжал, не сводя глаз с потолка – как будто считывая строки с него:

 
На плечах их держалось небо.
Они встали – земные основы остались.
Защитили то, от чего отвернулся сам Бог,
И спасли все, что имело цену.
 

– Неужели никогда не слышал?

– Никогда.

– Написано почти семьсот лет назад, – пояснил Квинн, – поэтом по имени А.Е. Хаусман. Он назвал это „Эпитафией армии наемников“. – Квинн посуровел. – Насколько ты знаком с делом, которым собираешься заняться?

– Если я не забыл, как вести военный корабль и людей, мистер Квинн, начал Кэнби, внезапно тоже посерьезнев, – по-моему, я достаточно компетентен, чтобы справиться. И, – добавил он, прищуриваясь, – многие мертвые кирскианцы подтвердили бы это, если бы могли. Плюс очень немногие, которые еще живы.

– Извини. Я имел в виду историю дела. Людей, которые занимались тем же самым в прошлом. Я дам тебе четкое представление того, что ожидаю получить от нашего сотрудничества.

Кэнби набрал побольше воздуха.

– Кроме настоящих знаменитостей вроде Клера Чено и Норгарда Тимбера, я знаю только то, что мог услышать в Академии.

– Как насчет Карла фон Роузена? – поинтересовался Квинн. – Кто это?

– Вы о графе Карле Густаве фон Роузене? – уточнил Кэнби.

– О нем самом, – подтвердил Квинн, – одном из величайших главарей наемников двадцатого столетия. Судя по всему, самое основное тебе известно.

– Если только это имело отношение к политике, особенно в мирное время.

– Имело и не раз, – заметил Квинн. – Не раз спасалось „все, что имело цену“ для нанявших наемников властей, когда вмешательство внутренних военных организаций оскорбило бы закон между доминионами или мораль» Или когда слабое, запуганное правительство не могло позволить себе воспользоваться собственными военными силами.

Кэнби кивнул.

– Если мне не изменяет память, случалось и такое, когда наемники действовали, чтобы опрокинуть власть – как во время революций, – добавил он, наблюдая за реакцией Квинна.

– Конечно, – согласился тот, и глазом не моргнув. – Наемники – это наследники каждого когда-то жившего солдата удачи, ими движут те же мотивы. Летают ли они, скачут ли на коне или шагают пешком – в конечном итоге большинство сражается ради денег, а их преданность длится до тех пор, пока платят клиенты. Вот почему, – подчеркнул Квинн, – цена так высока. Обычно наемники обходятся без долгосрочных контрактов.

– Мало найдется наемников, для которых плата – не главное, – заявил Кэнби. – Те испанские республиканцы двадцатого века, которые летали во время гражданской войны, были настоящими идеалистами. Они шли в битву ради нее самой.

– К тому же этим идеалистам хорошо платили, – напомнил Квинн.

– Верно, – уступил Кэнби. – Однако людьми, которых я завербовал, похоже, движет не это. Между прочим, многие из них вкладывают собственные деньги. Тех, кто заикнулся о барыше, по пальцам перечесть. Просто эти люди – профессиональные космические воины. Я знаю, я сражался бок о бок с ними против лучших кирскианцев.

– Я тоже их знаю, – проговорил Квинн. – Они больше, чем просто воины. Эти люди не могут жить без космоса. Это авантюристы, которые охотно возьмутся за любую работу, которая требует дерзости и невероятного искусства за штурвалом. Наверное, и ты, Кэнби, из их числа?

– Наверное, – согласился Кэнби. – Но среди нас есть и неудачники, негодяи, лентяи, королевские отпрыски, романтики, мошенники, гении и даже парочка психопатов. – Он рассмеялся. – Некоторые подходят под несколько категорий сразу. Включая и вашего покорного слугу.

– Очень надеюсь, – ответил Квинн, допивая пиво и стирая с верхней губы пену. – Твоя очередь покупать. Я пью «Фостер».

– Минутку, – попросил Кэнби, опустошая стакан. – Возможно, у канцлера казначейства уйма денег, но я всего лишь бывший солдат и живу на пенсию. Прежде чем вкладывать деньги во что-то дорогое, вроде «Фостера», я хочу знать: смогу ли я воспользоваться той ремонтной базой в Чесапике?

На минуту смутившись, Квинн поднял брови, а затем усмехнулся.

– С твоим определением законности ты пригодишься не одному имперскому агентству – разумеется, втихаря. А если ты все-таки ввяжешься в то, что мы не одобрим, мы дадим тебе по рукам прежде, чем ты успеешь доставить нам неприятности. Да, Кэнби, – прогоготал Квинн, – считай, что база твоя.

– В таком случае, господин канцлер, – произнес Кэнби, – считайте, что пиво ваше.

В тот же самый вечер принадлежащий Квинну лимузин на воздушной подушке отвез двоих мужчин на юг, в местечко Перрин – город-призрак со времен великой радиационной катастрофы две тысячи двести девятнадцатого года, расположенный на западном берегу бухты Чесапик. Двумя милями севернее, в конце заброшенной дороги, спутники вошли на давно пустовавшую Перринскую станцию техобеспечения и при свете фонариков осматривали ее, даже когда перевалило далеко за полночь. Солнце поднялось уже высоко, когда Кэнби наконец вернулся на Стейтен-Айленд и заполз в постель. Впервые за всю неделю он спал спокойно – его Легион готовился снова вернуться в космос.

15 декабря 2689 г., земное летосчисление

Гаскар

Орион Альфы/1

Через четыре дня после победы Крылатого Шута в Монте-Карло-19 Рональде и Гаспари снарядили частный космический лайнер в старинный знойный торговый центр Гаскар на Орионе Альфы/1, маленьком спутнике, кружившем на орбите звезды, исторически известной как Бетельгейзе. После короткого перемещения из космодрома на борту скрипучей развалины, выданной за лимузин на воздушной подушке, спутники высадились в тесном узком каньоне улицы, от вони которой Ренальдо сразу затошнило. Утирая лоб – жара и влажность тотчас же погубили лондонский костюм графа с системой кондиционирования воздуха, Ренальдо раздраженно посмотрел на Гаспари и покачал головой.

– Неужели в этом была такая уж необходимость? – спросил граф, приподнимая пристегнутый к руке тяжелый кейс. – Знаете, я вовсе не чувствую себя в безопасности, особенно если учесть, что наши телохранители остались на космодроме.

Гаспари лишь пожал плечами. Мимо в обоих направлениях спешили люди в необычных – и вонючих – одеждах. Некоторые прохожие даже тащили на веревках животных.

– По-моему, вы прибыли, чтобы приобрести определенный редкий камень, мой друг, – заметил Гаспари. – Ну а все остальное входит в стоимость.

– За такую стоимость могли бы и доставить его мне, – проворчал Ренальдо, промокая лоб уже мокрым носовым платком.

– Мы раз десять это обсуждали, Ренальдо, – не скрывая досады, напомнил Гаспари. – Вы отлично знаете, что это зависит не от меня.

Качая головой, он сверился с маленькой карточкой и зашагал по заполненной прохожими улице.

– Идите за мной, и все кончится быстро. По обеим сторонам зловонной улочки располагались ряды балконов и ярко раскрашенных резных башенок. Двое мужчин пробивали дорогу к низенькой стрельчатой арке в белой оштукатуренной стене. Как раз над нею виднелась цифра девять.

– Не отставайте, – скомандовал Гаспари. – Офис Веланти должен быть наверху.

Стиснув зубы, Ренальдо следом за Гаспари миновал три бесконечных пролета узкой лестницы, слабо освещенной лишь «вечными» лампами. Наконец спутники вошли в грязноватый холл с оштукатуренными стенами и скрипучим дощатым полом. Пробравшись в дальний конец, туда, где из единственной открытой двери пробивался тусклый свет, Ренальдо и Гаспари вошли в маленькое помещение без окон, щедро увешенное древними с виду гобеленами, золотыми цепями и тусклыми светильниками. Пол покрывал толстый ковер, в застоявшемся воздухе пахло ароматическими сигаретами и фимиамом. Дальнюю стену комнаты занимал огромный, очевидно, бесценный старинный письменный стол, украшенный изящной жанровой резьбой по слоновой кости. За столом, спиной к висевшему на стене ковру, сидели трое бородатых мужчин в белых, скорее всего снабженных кондиционерами мантиях.

Те двое, что располагались по краям, держали в руках грозного вида бластеры. Ренальдо, задыхающемуся и трясущемуся после недавнего путешествия, темные бородатые лица и холодные глаза показались даже страшнее оружия. Один из обитателей комнаты безмятежно сидел, сложив руки над резной шкатулочкой – без сомнения, это был Веланти. Его худое лицо окаймляли длинные черные волосы.

Зоркие, близко посаженные глаза разглядывали графа так же пристально, как покупатель разглядывает выставленного на торгах грифона. Для Ренальдо Веланти представлял собой типичного чужака, из тех, что раздражали графа своим «неземным» поведением.

– Вы Садир, Первый граф Ренальдо? – спросил гаскарианец, искривив тонкие бесцветные губы.

Бросив взгляд на Гаспари, Ренальдо поежился, несмотря на духоту, и проглотил внезапно возникший в горле огромный ком.

– Да, я… Ренальдо, – произнес граф, вдруг почувствовав себя очень одиноким. Веланти молча смотрел на него.

– Вы вспотели, Садир, Первый граф Ренальдо, – бесстрастным тоном отметил он, как будто изучал какое-то редкое животное.

Ренальдо заскрипел зубами от досады.

– Разумеется, я вспотел, болван! – прорычал он, чувствуя, как по спине течет пот. – Такая жара!..

Ничем не выдав своих чувств, Веланти в задумчивости погладил подбородок.

– Вам следует покупать костюмы здесь, Садир, – через некоторое время произнес он. – Очевидно, система кондиционирования в вашем костюме не справляется с охлаждением тучного тела.

Ренальдо почувствовал, как его щеки загорелись, хотя он и так страдал от жары.

– Черт бы вас побрал, Веланти, хватит! – взорвался граф.

Гаскарианец внимательно разглядывал ногти правой руки.

– Ваши черти и боги – если они у вас действительно есть – не имеют надо мной власти. Впрочем, ваши плохие манеры уже возымели свое действие.

Голова Ренальдо дернулась. Он открыл было рот, чтобы возразить, но почувствовал, как его предостерегающе схватили за руку.

– Довольно, мой друг, – прошептал Гаспари, – если не хотите заплатить за свой камень еще больше.

– Я не обязан терпеть от этого чужака…

– Ренальдо, не будьте идиотом, – процедил Гаспари сквозь стиснутые зубы. – До вас еще не дошло, что эти так называемые чужаки – единственные в комнате, у кого есть оружие?

– Следует предположить, – добавил Веланти, кивая графу, – что в вашем кейсе находится та сумма, которую я требовал наличными?

– О Господи, – пробормотал тот, уяснив для себя положение, в которое попал.

Ренальдо посмотрел на двоих мужчин, между которыми сидел Веланти. Ни один из них не пошевелился, однако их холодные взгляды красноречиво говорили о том, что граф не хотел бы услышать. Он содрогнулся – фактически Веланти уже завладел деньгами. И только от его терпения будет зависеть теперь, отдаст он звездный огонь или нет. Здесь, в относительно бесправной группе Ориона, этот человек мог легко оставить себе и драгоценность, и деньги, а Ренальдо – просто «исчезнуть». Его грудь пронзил холодный страх.

– Отто Гаспари, – пропищал Ренальдо, так как его горло перехватило от волнения, – вы тоже замешаны в этом… сговоре?

За аристократа ответил Веланти:

– Ваш друг Гаспари не замешан ни в каком сговоре, Садир. Я лично подтверждаю его честность. Впервые за все время он улыбнулся.

– Впрочем, – уже серьезно продолжал Веланти, – думаю, вы пришли к совершенно верному выводу. Если я захочу, скажем так, лишить вас жизни здесь и сейчас, то завладею и драгоценностью, и вашими деньгами. В этом случае лорд Гаспари, разумеется, получит причитающиеся ему комиссионные. Он улыбнулся. – Соглашение пытаетесь сорвать только вы – своими оскорблениями.

Головная боль Ренальдо усилилась, ему стало казаться, что у него сейчас лопнет череп. Почти нечеловеческим усилием графу удалось сохранить молчание. Чтобы оправдать все эти муки, в будущем ему потребуется извлечь из зависти Филанте немало удовольствия…

– Ах, Ренальдо, – наконец проговорил Веланти. – Как приятно видеть, что учиться никогда не поздно. – Кивнув, он повернул резную шкатулку. Ваше терпение уже завоевало вам частицу моего уважения. Положите кейс на стол, я проверю деньги.

При этих словах двое мужчин по бокам Веланти подняли бластеры – один прицелился прямо в голову Ренальдо, а второй – между ног.

– О, пусть мои люди не смущают вас, добрый граф, – подбодрил его Веланти, – если, конечно, вы не задумали со своим кейсом ничего дурного. В этом случае вы испаритесь, начиная, разумеется, с гениталий. Меня уверяли, что это очень больно.

Сердце Ренальдо бешено забилось в груди.

– Здесь только деньги, – сказал он, кладя кейс на стол.

– Конечно, конечно, – согласился Веланти со страдальческим выражением на лице. – Тогда откройте. – Хозяин сладко улыбнулся. – Люблю смотреть на деньги.

Ренальдо положил дрожащие руки на крошечное устройство, считывающее отпечатки пальцев. Через пару секунд оба замка открылись, и граф распахнул кейс с крупными банкнотами, составлявшими два миллиарда кредитов.

– Ах… – выдохнул Веланти, вытаскивая пачку пластиковых денег и тщательно пролистывая их. – Красота! Одни – бывшие в ходу, другие – новые. Точно так, как я распорядился. – Он поднял глаза на Гаспари:

– Мое уважение к вашему клиенту растет.

Гаспари молча поклонился.

В течение следующего часа, пока Ренальдо и Гаспари стояли в духоте, Веланти просматривал – а потом пересчитывал – деньги, каждую пачку отдельно. Наконец он положил последнюю из них и кивнул.

– Мои поздравления, Ренальдо, вы достойны ручательства вашего друга лорда Гаспари. Он сказал, что вы достанете всю сумму полностью, – и оказался прав.

К тому времени у Ренальдо нестерпимо заныли ноги – он не помнил, чтобы ему когда-либо приходилось так долго обходиться без стула.

– 3-звездный огонь, Веланти, – простонал граф, показывая на шкатулку. – Или дайте мне уйти с ним, или пусть ваши люди меня пристрелят. Мне больно.

Веланти театрально поднес руку к губам.

– О! – воскликнул он. – Разумеется, мой дорогой Ренальдо. Как же я не подумал. – С этими словами хозяин положил шкатулку на край стола. Пожалуйста. Вы заплатили за него, он ваш.

Дрожащими от ярости и нетерпения руками Ренальдо поднял крышку шкатулки – и онемел от изумления.

– Звездный огонь «Юлий Цезарь», – наконец прошептал он, а его глаза округлились от восхищения.

– Правда, красив? – не удержался от комментария Веланти.

– Красив, – повторил Ренальдо, немедленно забывая о жаре, страхе и невыносимой боли в ногах. Положив камень на ладонь правой руки, он рассмотрел каждую сияющую грань. Через некоторое время граф убрал сокровище обратно в шкатулку.

– Ну как, Ренальдо, неужели он всего этого не стоит? – спросил Веланти, заглядывая ему в глаза.

Граф стиснул зубы. Как же ему хотелось бросить в лицо этому противному чужаку то, что он действительно думает. Тем не менее «Юлий Цезарь» теперь принадлежал графу. И, похоже, ему удалось остаться в живых. Хотя Ренальдо поклялся, что когда-нибудь непременно раздавит лорда Отто Гаспари.

– Да, – ответил Ренальдо.

– Что «да»? – с легкой улыбкой уточнил Веланти.

– Да, стоит.

– Хорошо. Рад удовлетворить еще одного клиента, – к крайнему неудовольствию графа заметил Веланти. Он махнул рукой в сторону шкатулки. Тогда забирайте «Юлия Цезаря» – вместе с моим благословением. – Хозяин повернулся к Гаспари:

– Ваши комиссионные будут помещены, как вы просили, друг мой.

Гаспари снова молча поклонился, вызывая у Ренальдо еще большую злость.

– До следующей встречи, Зман Веланти, да не оставят вас ваши боги.

– А вас – ваши.

Теперь уж Ренальдо был на грани удара. В ушах его звенело от подскочившего давления. Граф открыл кейс – по-прежнему прикованный к руке и положил драгоценный камень в него, затем закрыл крышку и запер замки. Рональде направился к двери и сорвавшимся от напряжения голосом просипел:

– Пойдемте, Гаспари.

Когда граф, превозмогая боль, ковылял по коридору, он услышал смех Веланти.

– Неужели у вашего друга Садира, – говорил гаскарианец, – совсем нет чувства юмора?

Манхэттенский сектор

Нью-Вашингтон

Земля

Одетый в свой лучший (и единственный) костюм, Гордон Кэнби с волнением стоял перед кованой металлической дверью квартиры на четвертом этаже. До половины восьмого оставалось ровно пять минут.

Когда-то этот расположенный в Манхэттене дом считался фешенебельным, однако с тех пор минуло более ста лет Теперь он представлял собой один из тысячи многоквартирных сдаваемых в аренду домов, заполонивших южный конец острова. В коридорах пахло дешевой едой и чем-то похуже. Из-за стен квартир доносились самые разные звуки. Кэнби неприятно поежился. Его жилище на Стейтен-Айленде было немногим лучше, но оно хотя бы принадлежало строгой старой домовладелице, которая устанавливала порядок и держала своих постояльцев – в основном из того же социального слоя, что и Кэнби – в рамках цивилизованной жизни.

Не обращая внимания на дверной звонок, Кэнби осторожно постучал в дверь.

В глазке сразу же мелькнул свет, а затем раздался голос Тенниел:

– Минутку, Гордон.

Послышался звон многочисленных дверных цепочек, дверь наконец открылась, и с пальто в руках в коридор вышла Тенниел. Быстро прикрыв за собой дверь, женщина заперла два солидных на вид замка электронным ключом и, обернувшись, улыбнулась.

– Я готова, – объявила она, передавая Кэнби свое, казалось, вечное пальто цвета буйволовой кожи.

На Тенниел было плотно облегающее фигуру короткое бежевое платье с глубоким вырезом, туфли на высоких каблуках и простенькое жемчужное ожерелье. Помогая своей спутнице надеть пальто, Кэнби не мог не подумать о том, что грешно прятать такие изгибы и линии под свободной одеждой. Он все еще тихонько усмехался, когда Тенниел обернулась и вскинула голову.

– Что это вас так рассмешило? – поинтересовалась женщина с милой улыбкой.

– Поверьте, я вовсе не смеялся, – промолвил Кэнби, и его щеки загорелись.

– А что же вы делали? – не уступала Тенниел, спрятав улыбку.

– Вы хотите услышать правду? – спросил он, искоса поглядывая на женщину.

– Ну конечно.

Кэнби показалось трудным определить, серьезна Тенниел или шутит, но он все же выбрал последнее.

– Я думал о том, как стыдно прятать все эти прелести под пальто.

Ее красивые губы тронула печальная улыбка, а плечи немного поникли.

– Очень мило с вашей стороны, – бросила Тенниел ничего не значащую фразу. Кэнби заглянул ей в лицо.

– Похоже, мои слова не очень-то вас обрадовали.

– Какие слова? – спросила Тенниел, как будто забыв, о чем он говорил.

– Те, что я сказал о…

Пожав плечами, она на секунду закрыла глаза и наконец произнесла:

– Спасибо, Гордон.

Кэнби решил притвориться, что ничего не произошло Похоже, он задел Тенниел за живое, но не представлял, каким образом.

– Ой, – воскликнул Кэнби, меняя тему, – а где же Дамиан? Я собирался нанять ему кого-нибудь на то время, пока нас не будет.

– Я помню, Гордон, – заверила его Тенниел, на лицо которой вновь вернулась улыбка. – И поверьте, ценю это. Не думайте, что я принимаю подобные вещи как должное – И что же?

– Нет необходимости, – пояснила женщина, передернув плечиками. – Пока меня временно наняли на ночную работу, он остается в специальном детском центре, за который я плачу раз в неделю. Это этажом ниже.

– Я ведь обещал!

– Вы позволите мне заплатить за центр, а я разрешу вам оплатить ужин. – Она рассмеялась. – А если мы сделаем наоборот, нас арестуют за кражу. На приличный ужин мне все равно не хватит.

– Ну, так и быть, – снизошел Кэнби. – Согласен на детский центр – лишь бы не полиция – Отлично! – сжав ему руку, заключила Тенниел. – Тогда вперед!

В обветшалом Ист-Сайде они ужинали «У грифона», в маленьком кафе с приглушенным светом, крошечными кабинками и превосходной кухней. Стройная изящная блондинка быстро очаровала Кэнби. Ее жизнь до демобилизации во многом походила на его – Тенниел тоже приходилось руководить людьми, выполняя чрезвычайно опасную работу. Только ее подчиненные собирали и ремонтировали передвижные реакторы – те, которые обеспечивали энергией небольшие истребители.

Так же, как и Кэнби, Тенниел очень болезненно восприняла потерю работы, которой отдала столько времени и сил. Тем более что ровно за тринадцать месяцев до этого, после проведенных вместе с заехавшим в их город старым школьным приятелем выходных Тенниел решила родить ребенка.

Всего за пару недель до того, как Имперский Верховный Суд официально легализовал систему корпоративных взяток, названных «данью», Тенниел оказалась на улице. Поскольку работу стало так трудно найти, работодатели выдвигали к соискателям любые требования. С тех пор Тенниел с Дамианом едва удавалось сводить концы с концами, откладывая каждую мелочь в почти тщетной надежде когда-нибудь накопить столько, чтобы заплатить положенное и снова добиться хоть какого-то более или менее постоянного места.

Задолго до десерта Кэнби осознал, что даже не представлял себе, насколько Тенниел не похожа на других женщин.

Джорджтаун

Колумбийский сектор

Нью-Вашингтон

Земля

Пока Кэнби и Тенниел ужинали в маленьком манхэттенском бистро, на проводившемся в тот же самый вечер в Колумбийском секторе Рыцарском Дивертисменте Ренальдо познакомился не с кем иным, как канцлером казначейства Немилом Квинном.

Еще раньше в тот же вечер граф занял первое место в конкурсе костюмов, выбрав экстравагантный наряд дворянина четырнадцатого века – с кольчугой и листовой броней (и то и другое из современного легкого сплава), а также остроносыми туфлями. Впрочем, несмотря на свой успех, Ренальдо едва избежал убытка за настоящим старинным столом для игры в рулетку, когда рядом с графом появился высокий, могучего сложения незнакомец. У незнакомца, одетого в зловещего вида костюм судьи конца восемнадцатого столетия, был широкий лоб, высокие скулы и плоский нос, по мнению Ренальдо – славянский. Однако славян – довольно опасных и склонных к нецивилизованным поступкам типов – и близко не подпускали к Великим Рыцарям. Широко поставленные глаза с саркастическим выражением подчеркивали выдержку и стойкость незнакомца. Казалось, он смотрел сквозь графа, обнажая его душу и все скрытые в ней тайны.

– Добрый вечер, Садир, Первый граф Ренальдо, – произнес человек низким голосом, вызвавшим у Ренальдо ассоциацию с огромным медведем. – Ручаюсь, что бог удачи не обошел вас сегодня стороной.

– Я вас знаю? – спросил Ренальдо, жестом отмахиваясь от крупье.

На губах незнакомца появилась едва заметная улыбка.

– Еще нет, Садир, но очень скоро узнаете. «Садир»! Черни вроде славян следовало обращаться к нему «мой господин». Тем не менее этот славянин, очевидно, представлял деньги и власть, иначе его никогда бы не пригласили на августейшее собрание рыцарей. А глаза незнакомца!. По спине Ренальдо почему-то пробежал холод.

– Кто вы? – настойчиво потребовал ответа граф – Вам что-нибудь говорит имя Николай Кобир? – все с той же сардонической улыбочкой спросил незнакомец – Пока нет, – признался Ренальдо.

– Между тем меня зовут именно так, – продолжал человек.

– Что ж, мне-то какое дело, – бросил Рональде, отметая мысли о незнакомце, как об очередном незваном госте, которые время от времени покупали у охранников право на вход.

Теперь на графа нетерпеливо поглядывали другие игроки, ожидая, когда он сделает ставку. Меньше чем через час начинались Живые Картины, и Ренальдо собрался было положить на стол свою ставку, когда снова услышал спокойный низкий голос.

– Наверное, вам больше известно имя нашего общего знакомого, Садир, заметил незнакомец. – Уж о Жорже Корто вы точно слышали.

Корто! Это имя едва не пронзило Ренальдо, словно ледяная игла. Он похолодел, а в его голове пронеслись сотни тревожных мыслей – одна хуже другой.

– Э-э… милорд хорошо себя чувствует? – с озабоченным видом поинтересовался крупье.

Сжимая челюсти, Ренальдо оглядел вопросительные лица сидевших за столом – некоторые из них не скрывали раздражения.

– Я… э-э… – пролепетал Ренальдо. – Разумеется, я хорошо себя чувствую.

– Тогда, может быть, вы сделаете ставку, милорд?

– У меня очень мало времени, – прошептал Кобир. – Вернетесь к рулетке после нашего разговора – если, конечно, захотите.

С неистово колотившимся в груди сердцем Ренальдо откашлялся.

– Я… на время выхожу из игры, – с трудом выдавил он хриплым от волнения голосом.

– Мудрое решение, – отозвался Кобир, когда Ренальдо собрал свои жетоны и вместе с ним направился в спокойный уголок комнаты. – У меня есть предложение – уверен, оно вас очень заинтересует.

– Как вы сюда попали? – сердито спросил Ренальдо, пробираясь сквозь блестящую толпу. – К Великим Рыцарям вы никак не относитесь.

– Никак не отношусь, – согласился Кобир с язвительной улыбкой. – Но еще давно я обнаружил, что деньги зачастую неплохо заменяют членский билет.

– Я так и знал! – торжествующе воскликнул Ренальдо. – Вы даже не гость – самый настоящий чужеземец. Наверное, славянин.

– Кирскианец, – ответил Кобир ровным голосом.

– Ну да, конечно, – с кислым видом бросил Ренальдо, останавливаясь возле свободного дивана и мечтая, чтобы его колени перестали трястись. Хорошо, какие у вас новости в связи с тем… э-э, человеком, о котором вы упомянули?

– Жорж Корто, – подсказал Кобир. – Вы должны помнить его имя.

– Возможно, мы знакомы, – произнес граф. – Кажется, я припоминаю человека с таким именем. Разумеется, это ничего не значащее знакомство.

– Ах, как жаль, – с сочувствием протянул Кобир. – А ведь незадолго до смерти его губы шептали ваше имя.

– Корто… мертв? – спросил Ренальдо, волнение которого вернулось с утроенной силой. Кобир удивленно поднял брови.

– Сильная реакция – если учесть, что он вам практически не знаком.

Ренальдо почувствовал, как по ребрам расползаются ледяные щупальца паники. Что это за кирскианец… и что ему известно?

– П-послушайте, Николай Кобир или как вас там, – просипел граф, сейчас же выкладывайте, зачем пришли, иначе я позову охрану.

Кобир улыбнулся.

– Вряд ли, Ренальдо, – проговорил он, доставая из необъятного плаща маленькую золотую трубочку с тонкой серебряной инкрустацией в форме виноградной грозди, – ни сейчас, ни потом, когда вы ознакомитесь с этим.

– Порноскоп? – удивился Ренальдо. – Зачем он мне, когда вот-вот начнутся Живые Картины?

– Он только выглядит как порноскоп, – спокойно объяснил Кобир. – Но без пикантного содержимого. Через эту штуку можно посмотреть кое-какие голограммы, недавно отснятые моим коллегой. Они наверняка вам понравятся. Кобир протянул порноскоп графу. Нахмурившись, тот огляделся по сторонам.

– А что, если я не захочу их смотреть?

– Сядьте, Ренальдо, – приказал Кобир, показывая на диванчик, – и смотрите внимательно. Уверяю, вам будет интересно.

– Кто вы такой, чтобы указывать мне, имперскому… – начал Ренальдо, тревогу которого на мгновение вытеснила спесь.

– Сесть! – шепнул Кобир, подходя так близко, что графу показалось, что он задохнется.

Первым порывом Ренальдо было вызвать охранников, однако одно лишь упоминание имени Корто тотчас же подавило это желание. Часто дыша, граф тяжело рухнул на диванчик. Затем, схватив порноскоп, убрал звук и включил изображение.

Его руки сразу похолодели. Сначала он увидел транспортный корабль свой корабль. Ренальдо тотчас же его узнал.

– Где это снято? Кобир улыбнулся.

– В космических далях, – ответил он. – В стороне от обычных торговых трасс.

– Что заставляет вас думать, будто эта… развалина имеет какое-то отношение ко мне? – поинтересовался Ренальдо.

– Возможно, интуиция подсказывает, – заметил Кобир, флегматично пожимая плечами. – Но не отвлекайтесь от просмотра, Садир. Вам предстоит увидеть еще очень многое – и кое-что обязательно зажжет в вас интерес.

Хмурясь, Ренальдо снова включил порноскоп. На этот раз взору графа предстал трюм корабля, забитый несчастными рабами и трупами. Затем появились картины разрушенных примитивных строений – Ренальдо легко догадался, откуда все это взялось. Трясущимися, несмотря на все усилия, руками он остановил изображение и снова взглянул на Кобира.