Текст книги "Мессия. Том 2"

Автор книги: Бхагаван Шри Раджниш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 32 страниц)

Запад очень боится смерти по той простой причине, что это конец пути. После нее только одна вещь может случиться – судный день – и невозможно представить себе, как он может произойти. В один день миллионы и миллионы людей, которые умерли за века, будут подняты Богом из своих могил – они спят. Толпа выйдет очень большая, и половина из них будет женщин, вопящих. Каждый обязательно будет искать своих родственников, друзей, жен, мужей... Толпа будет такая огромная, а Бог будет выносить приговор каждому индивидуально. Это не сможет произойти за двадцать четыре часа, вне всякого сомнения.

Одни индусы и последователи восточных религий сжигают тела своих умерших, потому что сомнений нет – они перебрались в другое жилище. Теперь эти останки, этот скелет не нужно сохранять. Но мусульмане, христиане и евреи сохраняют тело. Египтяне дошли до максимального абсурда, они не только сохраняли тело, но и клали туда огромное количество пищи, ведь бедняге понадобится пища – а кто знает, когда этот судный день придет. Если умирал король, около пятидесяти-шестидесяти живых людей хоронили вместе с ним – слуг, телохранителей, жен, – потому что такой человек не может оставаться один.

Когда-то я жил около мусульманского кладбища, и однажды мне пришло предупреждение от управляющего, гласившее: «Вы не можете заниматься тут своими медитациями, так как мусульмане сильно раздражены».

Я подумал: «Почему мусульмане должны быть раздраженными?» Я пошел к управляющему и сказал: «Не вижу в этом смысла».

Он сказал: «Я мусульманин, я могу объяснить вам смысл. Место вашей медитации рядом с мусульманским кладбищем, а у вас есть медитация, в которой декламируется мантра: Хуу! Хуу! Хуу! – это суфийская мантра, укороченная форма от Алла-хуу, – и те мусульмане, которые лежат на кладбище, начали вставать, думая, что судный день наступил».

Я сказал: «Боже мой! Я никогда никого не видел».

Он ответил: «Вы и не увидите... но мусульмане очень раздражаются. Прекратите это! Вы беспокоите их мертвых; скоро весь город наполнится привидениями, а отвечать будете вы. Или поменяйте вашу мантру, или перемените место».

Сотни людей кричат: «Хуу! Хуу!» – и те мертвые думают, что наступил судный день, поэтому они поднимаются из могилы; а если кто-то вышел из могилы, естественно, он не хочет возвращаться туда. Многие могилы пусты... где же люди? Странно, но эта идея всего лишь одной жизни, – она не говорит ничего о том, откуда вы приходите, – это очень ненаучная позиция. Ваше рождение приносит жизнь, но откуда? Ваша смерть отбирает жизнь, но куда она уходит?

Восточные поиски были самыми глубокими, потому что они сосредоточились только на одной вещи. Вот почему на Востоке наука не развивалась, технология не развивалась, ведь всех гениев Востока интересовало только одно: раскрыть тайну жизни и смерти. И они обнаружили, что смерть – это только перемена одежды, тела, жилища – но ничто не умирает: до рождения вы были здесь, после смерти вы будете здесь.

Потому на Востоке смерть не страшна. Заботьтесь о том, чтобы сделать свою жизнь более сознательной, – вы не должны пропасть в заурядной, обыденной жизни, вы должны стать более алертными, более медитативными, чтобы к моменту, когда придет смерть, у вас была более высокая форма жизни.

Каждая смерть должна вести вас к более высокой стадии; окончательная стадия есть Бог, или универсальный дух.

Потом заговорила Альмитра: «Теперь скажи нам о Смерти».

И он ответил: «Вам хочется узнать тайну смерти...»

В этом нет проблемы: Вам хочется узнать тайну смерти. Но где вы найдете ее, как не в сердце жизни?

Она вырастает внутри вас; нет нужды искать смерть. Все, что необходимо, – это искать само сердце вашей жизни, там вы найдете и смерть, тень вашей жизни. Вам не ухватиться за тень, но если вы схватите человека, которому принадлежит эта тень, вы схватите и тень тоже, – прямого способа нет.

Я слыхал о пьянице. Его жена устала от него, каждый день была ссора. В конце концов, она заявила: «Будет лучше, – ведь до тебя не доходит, – чтобы у тебя тоже был ключ, и всякий раз, когда ты захочешь вернуться домой, не нужно будет нарушать мой сон. Каждую ночь ты беспокоишь не только меня, ты беспокоишь всех соседей». Так что он получил ключ. Он добрался домой и упорно пытался открыть замок, но его руки дрожали, – он был совершенно пьян, – и ключ не входил в замок.

Полицейский, стоявший на дороге, спросил: «Могу ли я помочь вам?»

Тот сказал: «Будет здорово, если вы сможете просто унять дрожь этого дома. Я никогда не видел, чтобы этот дом дрожал так сильно, и я не мог попасть в замок».

Полисмен рассмеялся и открыл дверь. Человек вошел, но по дороге домой он подрался с другим пьяницей, и тот ударил его, разбив лицо так, что кровь была во многих местах. Он подумал: «Хоть я и получил ключ и могу тихо отправиться спать, утром будут видны эти пятна и начнется скандал». Поэтому он отправился в ванную смазать свои раны и ссадины. Он смотрел в зеркало, замазывал свои раны и ссадины, и был очень счастлив и доволен. Заходя в комнату, он боялся, как бы не потревожить жену, поэтому старался не шуметь, но – пьяный – он зацепил стол, зацепил дверь.

Наконец жена спросила: «Кто это?»

Тут он сообразил – он просто подошел к кровати своей жены и принялся языком лизать ей ногу, что обычно делала ее собака.

Так что жена сказала: «Ладно, ладно».

Она решила, что это была собака. Он проскользнул в кровать, очень довольный помощью полицейского – что бывает очень редко. Если бы тот не придержал дом, не было бы возможности открыть дверь. Все прошло очень гладко, в конце выручила собака.

Утром его жена вышла из ванной с воплями. Она причитала: «Кому помешало мое зеркало?»

– Твое зеркало? Почему кому-то должно мешать твое зеркало? Дай посмотрю. – И тут он увидел, что смазывал не свое лицо, он мазал зеркало, – ведь там он видел лицо, там он видел ссадины.

Люди живут ложью – точно так же бессознательно, как пьяный. Они не знают, кто они есть, они никогда не бывали внутри себя, они никогда не беспокоились о том, что же такое эта жизнь.

Халиль Джебран говорит: Но где вы найдете ее, как не в сердце жизни? Весьма значительное утверждение. Смерть не приходит снаружи; она растет внутри вас, одновременно с вашей жизнью.

Сова, чьи глаза, плененные ночью, слепы днем, не может снять покров с таинства света.

Хотя свет и повсюду вокруг, сова не может открыть своих глаз. У неё очень чувствительные глаза, она может открыть их только в темноте: свет слишком ослепляет. Это постоянная проблема, если послушать сов, говорящих с другими птицами, – они никогда не согласны по одному пункту: что есть день, а что есть ночь? Совы говорят: «То, что вы знаете как ночь, есть день, а то, что вы зовете днем, есть ночь». И сова не ошибается, это ее опыт. Хотя свет и повсюду вокруг, это не поможет, пока вы не откроете свои глаза. Вы полны жизни – и полны смерти тоже; но если вы не развернетесь внутрь и не увидите, что вы носили все время, вы будете только обеспокоены: кто-то умер... это вам напомнит вашу собственную смерть, и страх придет. Но никто не умирал – это взгляд извне.

Вы должны стать собой – внутри себя найти секрет жизни.

Раскрыв тайну жизни, вы разгадаете также и загадку смерти, потому что это не две тайны; это одна тайна с двумя аспектами.

Смерть не убивает вас, она служит вам. Она помогает вам избавиться от прежнего обветшалого тела, переселиться в новое, более молодое тело. Тут нечего печалиться и опасаться; вы просто меняете жилище... идете в лучшее жилище. Вся ваша забота должна состоять в том, чтобы жить интенсивно, полно и осознанно – так, чтобы вы могли стать чуткими к великой тайне жизни и смерти. На самом деле неточно говорить «жизни и смерти»; лучше будет сказать тайна «жизнисмерти» – даже без дефиса между ними; они – одно.

Если вы подлинно хотите узнать дух смерти, распахните свое сердце перед плотью жизни.

Если вы действительно хотите узнать, что такое смерть, дух смерти, распахните свое сердце перед плотью жизни. Забудьте о смерти, потому что само это слово может не позволить вам увидеть истину. Страх ослепляет; это предрассудок, приобретенный в невежестве, поэтому лучше забыть о смерти – вы просто открываетесь перед жизнью вашего тела. В самом таком понимании жизни вас ждет сюрприз: вы поймете и смерть тоже.

Ибо жизнь и смерть едины, как едины река и море.

В глубине ваших надежд и желаний лежит молчаливое знание запретного...

В глубине ваших надежд и желаний...

Вы можете видеть ясно, как вы наполнены ожиданиями, надеждами, желаниями. Ваши глаза покрыты многими слоями пыли, вам требуется, как следует прочистить ваши глаза. Вот что такое медитация.

Пусть мысли исчезнут, надежды исчезнут, желания исчезнут. Тогда вы обретете ясность, тогда ваши глаза – это совершенные зеркала. Только тогда, в этом безмолвном состоянии вашего видения узнаете вы секрет того, что извне.

И как семена, спящие под снегом, ваше сердце видит сны о весне.

Верьте снам, ибо в них скрыты врата в вечность.

Здесь нужно напомнить, что сны, о которых говорил Халиль Джебран, – это не те сны, о которых Зигмунд Фрейд рассказывал в стольких книгах. Изучая такие сны, Зигмунд Фрейд познал только больных людей. У больных людей больные сны; их сны – это не что иное, как подавленные желания. И величайшая ошибка Зигмунда Фрейда в том, что он полагал, что эти сны представляют собой все сны.

Естественно, люди, у которых есть определенное заболевание, пойдут к соответствующему врачу, только лица такого сорта пойдут к врачу; и врач будет беспрерывно контактировать с одним типом людей, имеющим определенное заболевание, он эксперт по этому заболеванию. Он может прийти к выводу, что все человечество страдает одним и тем же заболеванием, поскольку он никогда не сталкивался ни с каким исключением. Это логическое заблуждение, и даже такие люди, как Зигмунд Фрейд, Карл Густав Юнг, Альфред Адлер и другие психологи, психоаналитики, аналитические психологи – теперь у них много школ, – трактуют небольшое человеческое меньшинство так, как будто оно – образец всего человечества.

Халиль Джебран говорит о снах тех, у кого нет подавления. Бедный Зигмунд Фрейд никогда не сталкивался с такой личностью – естественно, зачем им ходить к Зигмунду Фрейду? Люди, у которых больные сны, кошмары, делающие вашу жизнь почти безумной, – вот те люди, которые пойдут к Зигмунду Фрейду.

Но бывают такие люди, как Халиль Джебран, который ничего не подавлял: в глубине, как семена, спящие под снегом, ваше сердце видит сны о весне.

Верьте снам, ибо в них скрыты врата в вечность.

Все поэты были мечтателями, но они не больны; им не нужны никакие психоаналитики. Их грезы – это их сокровища, они не хотят избавляться от них. Их грезы – это зерна; когда наступит весна, будет множество цветов в их существе. Это вторая категория, которую Зигмунд Фрейд и другие психоаналитики не заметили. Вот отчего их психология остается очень фрагментарной – это не вся истина.

И есть к тому же третий тип людей, подобных Гаутаме Будде, который не грезит: ни больных грез, ни здоровых грез. Его сон так крепок, так тих, что даже греза не тревожит его.

Психология станет совершенной наукой, если поймет все эти три вида людей: люди, у которых больные грезы, люди у которых здоровые грезы, и люди, у которых нет никаких грез – ушедшие за пределы всех надежд, всех желаний, – они прибыли домой.

Ваш страх перед смертью – лишь трепет пастуха, стоящего перед царем, который вскоре возложит на него руку в знак милости.

Разве в трепете пастуха не таится радость...

Он трепещет, потому что он бедный пастух – просто стоять перед царем для него достаточно, чтобы трепетать. Но, трепеща, он радуется, потому что он удостоен царского благословения, и царь возложит свою руку ему на голову.

Разве в трепете пастуха не таится радость оттого, что он будет отмечен царем?

Но разве не трепет беспокоит его всего более?

Радость скрывается под трепетом, страхом. Страх смерти точно такой же. Те, кто чуток, узнают, что есть страх потерять всех своих друзей, потерять свою любовь, потерять своих детей, потерять мир, который вы любили так сильно, потерять деревья и горы, – и уйти в неведомое пространство одному... поэтому и бывает трепет.

Но есть и великая радость, потому что неведомое – это вызов. Неведомое – это название для приключения – для новой жизни, для новых друзей, для новых возлюбленных, для нового мира, о котором вы не могли даже мечтать.

Ибо, что значит умереть, как не встать нагим на ветру и растаять на солнце? Ваше тело будет таять, будет поглощено землей; все элементы вашего тела уйдут к своим источникам. Только ваше чистое сознание – незримое, но вечное – будет с вами: вы – это оно. Все другое растает.

Не бойтесь этого таянья, потому что хоть это и конец жизни, но это также и начало лучшей жизни. Жизнь непрерывно развивается, и это единственный путь развития.

И что значит, перестать дышать, как не освободить дыхание от его беспокойных приливов и отливов?..

Вы не дышите... Даже медицине не удалось определить смерть. Все, что они знают, – это симптомы: человек прекращает дышать, сердце перестает биться, пульса больше нет. Это симптомы, потому что сознанию не требуется дыхание, не нужны ему также ни удары сердца, ни пульс.

Был один человек, Брахмайоги, который мог умирать на десять минут. Всю свою жизнь он обучался только одной вещи. Раньше он был врачом, но его не удовлетворяло определение смерти – он хорошо разбирался в древней традиции, которая говорит о сознании, а в медицине нет идеи сознания; поэтому он оставил свою профессию и начал тренироваться дышать меньше, меньше, меньше и меньше; и пришел момент, когда дыхание остановилось. Он стал способен обмануть на десять минут любого врача. Он путешествовал по всему миру, по всем большим университетам, медицинским колледжам, и имел сертификаты от выдающихся мировых врачей, удостоверявшие его смерть; потом, через десять минут, постепенно он начинал дышать, возвращался пульс и удары сердца. Человек в одиночку доказал что, то, что вы зовете смертью, только смерть тела, но не существа. И если вы дисциплинируете себя, вы можете обмануть любого врача.

Брахмайоги сослужил великую службу, но таких людей никогда не принимали всерьез; считалось, что они исключения. И даже после его демонстрации медицина продолжает определять смерть по симптомам. Каждый врач должен обучиться той же дисциплине, через которую прошел Брахмайоги, – это простая дисциплина, только требует времени.

Есть признаки, показывающие, что недалек тот день, когда медицина изменит эту идею смерти. В Америке есть, по крайней мере, десяток мертвых тел самых супербогатых людей, находящихся в глубоко замороженном состоянии, потому что их врачи сказали: «Не более чем через десять лет мы будем в состоянии возобновить ваше дыхание, ваш пульс и удары вашего сердца». Очень дорого обходится хранение этих мертвых тел от разложения, поэтому они глубоко заморожены, будто крепко спят в ожидании момента, когда медицина поможет им снова вернуться к жизни. Не думаю, что это очень разумные люди, ведь десятилетний пробел будет большим разрывом; они не смогут понять ничего из происходящего.

Уже есть разрыв поколений, что и говорить о тех десяти богачах, которые будут возвращены к жизни через десять лет, когда все переменится. Ни они не смогут общаться с другими, ни другие не смогут общаться с ними. Они будут, самое большее, музейными экспонатами.

Но необходимости нет; их понапрасну задержали на десять лет. Если бы они умерли естественно, то ко времени открытия наукой методов лечения их болезни они снова были бы рождены как дети, и им было бы по десять лет, в лучшем теле, более молодом теле, с будущим. Эти старые люди, даже если они вернутся, будут такими дряхлыми, что ими можно только пугать детишек. На что другое они будут годиться?

Но такова страсть к жизни. Они отложили достаточно денег, чтобы об их телах могли позаботиться. Они не могли доверить своим сыновьям, своим семьям заботу об их телах, и они растранжирили миллионы долларов. Ну что с ними делать? Они будут жить мертвыми, разгуливая повсюду, пугая всех!

Те люди не очень разумны. Можно было бы провести эксперимент точно так же, как они делают эксперименты на живых; методология была бы одной и той же. Поскольку вы стары, лучше, чтобы, подобно змее, сбрасывающей свою прежнюю кожу каждый год, – в каждой жизни, когда ваше тело становится бесполезным и вы не можете танцевать, вы не можете петь, вы не можете играть, – сознание выскальзывало из тела в новое тело, в новое чрево, чтобы снова быть свежим, снова быть молодым.

И что значит, перестать дышать, как не освободить дыхание от его беспокойных приливов и отливов, чтобы оно могло подняться, расшириться и безвозбранно искать Бога?

Прекращение дыхания – это свобода. Дыхание – это связующее звено между вашим телом и душой. В тот миг, когда ваше дыхание прекращается, ваша душа может быть свободной от тела, необремененной, – расшириться, и искать Бога, универсальный дух. Каждая смерть – это возможность; либо вы расширяетесь и становитесь едины с универсумом, либо входите в еще одно тело – если вы еще не выучили урок.

Жизнь – это школа. Вы должны вернуться, если вы не выучили урок. Если вы выучили его, вам не нужно возвращаться ни в какую клетку, ни в какое заключение; вы можете расширить ваше сознание до всего сущего. Это и есть истинный поиск религии: как освободить себя от всех своих оков и позволить себе быть во всем этом безграничном и вечном сущем.

Лишь тогда вы будете петь по-настоящему, когда изопьете из реки, молчания.

Вы можете петь, даже не узнав молчания, но ваша песня будет поверхностной, бессодержательной, бессмысленной.

Если вы испили от реки молчания, я называю это медитацией.

Тогда от вас исходит песня – не ваша. Тогда вы всего лишь средство, а песня поется всей Вселенной. Тогда песня имеет глубину, бездонность, и достигает высоты, которую вы можете набирать все выше и выше – вечно.

Лишь когда вы достигли вершины горы... Помните это выражение:

Лишь когда вы достигли вершины горы, вы начали восхождение.

Люди думают, что когда вы в долине, вы должны взойти на горную вершину; но настоящее восхождение начинается с горной вершины. Когда вы становитесь едиными с Вселенной, тогда начинается ваша настоящая жизнь – ваш настоящий танец, ваша настоящая песня, ваш настоящий экстаз.

И лишь тогда вы исполните свой подлинный танец, когда земля потребует к себе вашу плоть.

Когда ваше тело возвратилось к земле, тогда только вы за пределами тисков гравитации, и ваш настоящий танец начинается.

Все, что есть прекрасного и великого, – внутри вас, – но в заточении. Вы это великолепие в заточении. Выходите из тюрем, и ваше великолепие покажет вам, что вы были спящим Богом; теперь вы пробужденный Бог.

Нет единственного Бога – это фашистская идея, концепция нацистов. У каждого существа есть способность стать Богом. Буддизм и джайнизм верят в бесконечное число Богов, нет способа подсчитать их; даже деревья спят только чуть более глубоко, но они тоже мечтают поменять свое тело. Птицы и звери – они тоже мечтают двигаться вперед. Все, что живо, обладает скрытым зерном божественности.

По-моему, только это подлинно демократическая возможность; в противном случае идея Бога опасна, очень опасна. Это Его воля – сотворить мир; почему же Он не сотворил его раньше? Христиане считают, что Бог сотворил мир всего лишь за четыре тысячи лет до Иисуса Христа; это означает, что миру только шесть тысяч лет. Но это же глупо – чем Бог занимался все время перед этим, целую вечность? И что за мотивация была у Него, что внезапно Он сотворил весь мир? Как капризный деспот, в любой день Он может уничтожить его. Если Он может создавать совсем без причины, Он может и разрушить без всякой причины, без всякого оправдания.

Вот почему я снова и снова говорю: Фридрих Ницше прав, говоря: «Бог умер, и человек свободен». Если Бог жив, то человек никогда не может быть свободным; тогда он просто кукла, созданная из грязи. Английское слово «human» (человеческое) происходит от «humus» – «humus» означает грязь. Арабское слово «agni» тоже означает «приходящий из грязи». Только санскритское слово человек – «manushya» – не происходит от грязи, оно происходит от сознания; сознание не может быть создано, не может оно быть и уничтожено.

Идея единственного Бога очень опасна. Но каждая религия считает, что есть только единственный Бог, и это, разумеется, их Бог.

После Второй мировой войны два генерала – один английский, а другой немецкий – сидели в ресторане и говорили. Немецкий сказал: «Странно, мы были так могущественны и все же потерпели поражение».

Английский генерал засмеялся. Он сказал: «Вы были могущественны, но одна вещь была упущена – это молитва. Мы начинали сражение каждый день молитвой к Богу».

Немецкий сказал: «Вы как дети – мы тоже начинали нашу битву каждый день молитвой».

Английский генерал сказал: «Так-то оно так, но Бог не понимает по-немецки! Он благоволит британскому».

Эта идея единственного Бога очень опасна. Евреи считают древнееврейский Его языком, индусы считают санскрит Его языком, мусульмане считают арабский Его языком. Единственный Бог, единственный язык, единственный пророк, единственное святое писание... Эта идея единственного означает, что только вы правы, а все остальные ошибаются.

Я хочу, чтобы вам все это было предельно ясно: Бог не единствен; везде, где есть жизнь, есть и Бог. Бог проявляет Себя столькими путями, сколько вы можете представить себе, и каждый движется вверх к пониманию того, что «Я носил в своем чреве зерно бытия Бога».

Вся жизнь божественна и все существа божественны. Никто не создавал их, и никто не может уничтожить их. Мы всегда были здесь, и мы всегда будем здесь; формы могут быть разными – формы несущественны. Существенно только наше сознание.

– Хорошо, Вимал?

– Да, Мастер.