Текст книги "Бог, которого никогда не было"

Автор книги: Бхагаван Раджниш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Глава 2
БОГ – ЭТО ОСКОРБЛЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА

Когда Секито получил заповеди, его мастер, Сейген, спросил его: «Итак, ты получил заповеди и хочешь изучать Винайа, не так ли?»

Секито ответил: «Нет необходимости изучать Винайа».

Сейген спросил: «Значит, ты хочешь прочесть книгу Шила?»

Секито ответил: «Нет необходимости читать книгу Шила».

Сейген спросил: «Ты можешь доставить письмо Нангаку Ошо?»

Секито сказал: «Конечно».

Сейген сказал: «Иди и возвращайся как можно быстрее. Если ты хоть немного опоздаешь, ты меня не застанешь. Если ты меня не застанешь, то не сможешь получить большой топор под стулом». Вскоре Секито добрался до Нангаку. Прежде чем передать ему письмо, Секито поклонился и спросил: «Ошо, если кто-то не следует древним святым и не выражает свою сокровенную душу, что он тогда делает?» Нангаку сказал: «Твой вопрос слишком высокомерен. Почему бы тебе не спросить это скромно?» На это Секито ответил: «Тогда лучше навсегда пропасть в аду и даже не надеяться на освобождение, известное древним святым».

Секито увидел, что они с Нангаку не настроены друг на друга, пошел обратно к Сейгену, так и не передав письмо Нангаку.

Когда он пришел, Сейген спросил: «Тебе что-нибудь передали?»

Секито ответил: «Мне ничего не передали». Сейген сказал: «Но тебе должны были дать ответ». Секито ответил: «Если ничего не передали, значит, ответа нет». Затем он добавил: «Когда я уходил, вы сказали, что я должен вернуться быстрее, чтобы получить большой топор под стулом. Вот, я вернулся, дайте мне, пожалуйста, большой топор». Сейген молчал. Секито поклонился и удалился.

Первый вопрос:

Бог мертв, но тогда возникает вопрос: кто начал эту вселенную?

Никому не нужно было ее начинать, потому что у вселенной нет ни начала, ни конца.

Этот вопрос рассматривался всеми религиями, потому что все хотят знать, кто начал вселенную. Ваши умы настолько малы, что не могут постичь безначальную, бесконечную, вечную вселенную. Поскольку вы не можете постичь эту безбрежность, у вас возникает вопрос: «Кто создал вселенную? Кто ее начал?» Но если был кто-то, кто ее начал, значит, вселенная уже существовала. Понимаете эту простую арифметику? Если уже существовал кто-то, кто мог ее создать, значит, вы не можете назвать это «началом», потому что кто-то уже был.

Если вы думаете, что Бог необходим... Вас утешает мысль, что Бог создал этот мир, таким образом, у вас есть начало. Но кто создал Бога? Тут снова возникает та же проблема.

Все религии твердят, что Бог существовал вечно, что его никто не создал. Но если это можно сказать о Боге, почему нельзя то же самое сказать о вселенной? Она автономна, она существует сама по себе. Нет необходимости ни в каком создателе, потому что один создатель потребует другого создателя, и так далее до бесконечности. Так можно пройти от «А» до «Я». Но кто создал «Я»? Вопрос так и продолжает стоять, а вы продолжаете о него биться. Однако проблема не решается, потому что вы задали неправильный вопрос.

У вселенной нет начала. Она не является чьим-либо творением. У нее нет конца. И помните: если бы у нее было начало, то обязательно был бы и конец. Каждое начало – это начало конца; каждое рождение – это начало смерти. Вот и хорошо! Избавьтесь от Бога, потому что если он может создать мир, то он может и разрушить его; любой сотворенный мир обязательно, рано или поздно, будет разрушен. Если есть рождение, то есть и смерть. Только безначальная вселенная может быть вечной.

Итак, причина вашей проблемы – в ограниченных способностях ума. Вот почему я хочу, чтобы вы вышли за пределы ума. Только не-ум может постичь безначальное и бесконечное. Непостижимое становится совершенно ясным, и проблема исчезает. Превзошедшие ум одновременно превзошли и Бога. Бог – потребность ума, потому что ум не может постичь бесконечное и вечное. Он может понять только то, что имеет пределы. Вопрос встает из-за несостоятельности ума, его бессилия.

Вы спрашиваете: «Бог мертв, но тогда возникает вопрос: кто начал эту вселенную?» А вы когда-нибудь допускали, что существование Бога может не дать ответа на этот вопрос? Наоборот, это приведет к следующему вопросу: кто создал Бога? Любая гипотеза, не уничтожающая вопрос, совершенно бесполезна. Любой ответ, который, не касаясь заданного вопроса, приводит к последующим вопросам,– не ответ.

Вы можете найти ответ только в своем собственном переживании вечности. Тогда вы поймете, что у нее – нет создателя. У нее нет ни начала, ни конца. У вас нет ни начала, ни конца. Когда вы переживете это внутри себя, вы познаете, что сущее самодостаточно, оно не было создано.

Созданная вещь может быть только механизмом, она не может быть живой реальностью. Машина создана, человек – нет. Если человек тоже был создан, то он – механизм, робот. Машину можно разобрать на детали, потом собрать ее снова, и она будет в полном порядке. Но если разрезать человека на кусочки и затем соединить их вместе, человек не восстановится.

Живого человека нельзя расчленить на составные части. Как только вы его расчлените, вся его тайна исчезнет. Вы можете снова соединить части, но все равно получите лишь труп, а не живое человеческое существо.

Ценность сущего – в том, что его никто не создал. И ценность человека в том, что он не был создан. Идея Бога – это оскорбление сущего, человека и сознания. Бог – это унижение. Бог – не решает всех проблем, он, по сути создает их еще больше. Он ничего не решает. В мире – триста религий, и все они враждуют друг с другом. И все из-за концепции Бога, потому что у каждой религии она – своя.

У индуистского бога три головы. Только представьте себе этого беднягу! Представьте, что у вас было бы три головы... Не думаю, что вы смогли бы устоять на ногах. Одна голова тянет в одну сторону, вторая – в другую, третья – в третью, сам их вес чего стоит... Я видел статуи и изображения индуистского бога. Его тело похоже на тело человека, но человеческое тело не может справиться с тремя головами.

В цирке я видел детей-уродцев. Я видел детей с двумя головами, они не могли даже сидеть, только лежали. Их повсюду возили на тележке. Администрация цирка наслаждалась их трагедией, зарабатывая на ней деньги.

Индуистский бог тоже, должно быть, живет в тележке. Одна голова постоянно упирается в подушку, и ей тяжело дышать. О хождении и речи быть не может. И у каждой из трех голов, обладающих одним телом, есть жена. Представьте себе эту трагедию! Все головы соединены вместе, и у каждой отдельная жена. У одного мужчины может быть три жены, при том что половой аппарат у тела только один. Я никогда не слышал, чтобы у индуистского бога было три половых аппарата. Даже представить себе не могу, как он со всем этим управляется.

...Эти фикции создают триста религий, потому что каждый волен иметь свою собственную фикцию. Зачем заимствовать чужую? Есть религии, которые думают, что у Бога тысяча рук. Тысяча рук? Они, должно быть, растут по всему телу, как ветки на деревьях. Не думаю, что он способен что-нибудь делать. Тысяча рук? На спине они растут в одну сторону, на груди – в другую... Ни для чего другого на теле больше не остается места!

Есть боги, у которых триста глаз. Уму непостижимо. Даже не-уму непостижимо! Тысяча глаз в одной голове? Тогда нет места ни для ушей, ни для носа, ни для рта, ни для чего – даже для волос. Он, наверно, лысый, с глазами по всей голове. Но и в таком случае я не думаю, что он может управлять тысячью глазами. Как он будет двигаться? Каким глазом видеть? Если он решит подмигнуть женщине, то каким глазом? Подмигивать всей тысячью глаз одной женщине? Очень романтично!

Существование Бога не решило всех проблем. Наоборот, Бог создал тысячи проблем. И у каждой религии свое представление о Боге, потому что он – фикция. У вас нет различных представлений о солнце. У вас нет различных представлений о розе. Различные представления могут возникнуть только о фикции. Тогда вы сами решаете, в каком виде ее себе представлять.

Библия говорит, что Бог создал человека по своему образу и подобию. Но в действительности все наоборот: человек создал Бога по своему образу и подобию. И все это время он старался усовершенствовать образ Бога, ища объяснения всевозможным нелепостям. Богу нужна тысяча рук, потому что он должен заботиться о пяти миллионах людей... Но если нужно заботиться о пяти миллионах людей, тогда нужно иметь пять миллионов рук. Тысячи рук – не хватит. По крайней мере, если захочется пожать руки всем людям, то потребуется пять миллионов рук. Одни руки – и больше ничего! Вы все продолжаете пожимать Богу руки, но за ними никого нет!

Люди находят все новые и новые объяснения: у него тысяча глаз, потому что он должен присматривать за всей вселенной. Разве он не может просто поворачивать голову точно так же, как я поворачиваю свою? Я могу без всяких проблем видеть десять тысяч человек двумя глазами... А как он ходит? У него глаза по всей голове, поэтому, когда он хочет пойти назад, он закрывает передние глаза и открывает задние. Когда он хочет пойти направо, он оставляет открытыми глаза только на правой стороне. Это бог или игрушка для детской забавы?

Идея Бога существует из-за того, что наш ум не может понять вечность. Как только выйдете за пределы ограниченного ума и подниметесь до не-ума, вы сможете постичь все, что было непостижимо прежде. Бог для этого не нужен.

Второй вопрос:

Есть ли в религии место для молитвы, если нет Бога?

Для молитвы нет места, потому что она предназначена для Бога. Кому молиться, если Бога нет? Все молитвы бессмысленны, потому что их никто не слышит, и никто не может ответить. Все молитвы – это унижение, оскорбление и деградация. Все молитвы отвратительны! Вы преклоняете колени перед несуществующей фикцией.

А что вы делаете посредством своих молитв? Попрошайничаете. «Дай мне то, дай мне это» – как нищие. «Хлеб наш насущный дай нам днесь!» Почему бы не попросить раз и навсегда? Почему надо просить каждый день? Пять миллионов просят, и только один слушает – как вы думаете, он не сойдет с ума? «Хлеб наш насущный дай нам днесь!» Почему бы не попросить хлеба на всю жизнь и покончить с этим? Хватило бы одной молитвы.

Но вы пристаете к нему каждый день, пилите его, как сварливая жена, с утра до вечера. А мусульмане вообще пять раз в день молятся. Они – самые большие приставалы.

Я раньше проводил медитационные лагеря в Удайпуре. Это довольно далеко от того места, где я тогда жил, от Джабалпура. На дорогу уходило тридцать шесть часов, потому что в то время между этими двумя городами не было воздушного сообщения. В Джабалпуре был аэропорт, но это был военный аэропорт, закрытый для гражданских. Поэтому мне приходилось ездить на поезде и делать много пересадок. Вначале мне нужно было делать пересадку в Катни, потом в Бине, затем в Агре. После чего мне нужно было пересаживаться на другой поезд в Читтаургаре, и уже на нем я добирался до Удайпура. Поезд прибывал в Читтаургар вечером, а Аджмер находится рядом с Читтаургаром. Аджмер – это один из мусульманских оплотов, поэтому в поезде было очень много мусульман. А поезд был вынужден стоять на станции целый час в ожидании прибытия другого поезда, везущего пассажиров, которым тоже надо было ехать в Удайпур.

Таким образом, я целый час гулял по перрону. Все мусульмане усаживались вдоль перрона и молились, а я наслаждался этим зрелищем. Я подходил к кому-нибудь из них и говорил: «Поезд отходит», и он тут же вскакивал на ноги, после чего начинал сердился на меня:

– Вы нарушили мою молитву!

– Я не нарушал ничьих молитв, – говорил ему я. – Я просто читаю свою молитву. Я искренне желаю, чтобы поезд отправился как можно быстрее. Я не разговаривал с вами; я даже не знаю вашего имени.

– Странно... Во время моей молитвы?

– Это была не молитва, я наблюдал за вами – вы все время посматривали на поезд.

– Это верно, – нехотя признавался он.

То же самое происходило на всем перроне. Я подходил еще к нескольким молящимся и шептал: «Поезд отходит», и они точно так же вскакивали и начинали возмущаться:

– Что вы за человек? Вы похожи на религиозного человека, почему же вы мешаете людям молиться?

– Я никому не мешаю, – отвечал я. – Просто я молю Бога о том, чтобы поезд отправился как можно быстрее...

Что представляют собой ваши молитвы? Просьбы. Ваша молитва низводит вас до попрошаек. Медитация же превращает вас в императоров.

Никто не может услышать ваши молитвы; никто не может на них ответить. Все религии делают из вас экстравертов, только бы вы не обратили свои взоры внутрь. Молитва – это экстраверсия: Бог – вне вас, и вы пытаетесь до него докричаться. Но это уводит вас от себя.

Все молитвы антирелигиозны.

Я часто рассказываю одну замечательную историю, написанную Львом Толстым.

Архиепископ русской церкви – эта история произошла до революции – начал беспокоиться из-за того, что многие из его прихожан повадились ходить к озеру, к троим крестьянам. Они жили на маленьком островке посреди озера и днями сидели под деревом в окружении тысячи поклонников, почитавших их за святых.

В христианстве нельзя самостоятельно стать святым. Английское слово «saint», что значит «святой», произошло от слова «sanction» – «санкция». Святость должна быть санкционирована церковью и подкреплена сертификатом.

Это отвратительно: церковь выдает сертификат святости. Даже такой прекрасный человек, как Франциск Ассизский, был вызван на ковер к римскому папе: «Люди начали молиться тебе как святому, но у тебя нет сертификата».

И здесь, я думаю, Франциск совершил ошибку. Ему следовало бы отказаться, но он упал на колени как истинный христианин и попросил папу: «Дайте мне сертификат». Он был прекрасным, замечательным человеком, но я никогда не упоминаю его имени, потому что он повел себя очень глупо. Настоящие святые так себя не ведут.

В английском языке «святость» (sainthood) имеет совершенно неправильное значение, поскольку произошло от «sanctus».

Итак, архиепископ очень рассердился: «Кто такие эти святые? Я уже давно никому не выдавал свидетельств. Откуда они взялись?» Но люди не переставали к ним ходить, и вскоре церковь совсем опустела.

В конце концов архиепископ решил пойти и посмотреть, что это за люди. Он взял лодку и поплыл на остров. Эти трое крестьян были необразованными, простыми, совершенно простодушными людьми. А архиепископ был очень влиятельным человеком, вторым в России после царя. Он был очень зол на них.

– Кто сделал вас святыми? – спросил он у них.

Они переглянулись.

– Никто, – ответили они. – Мы не считаем себя святыми, мы простые бедные люди.

– Но почему сюда приходит так много людей?

– Спросите у них.

– Вы знаете какую-нибудь церковную молитву? – спросил архиепископ.

– Мы не грамотны, а молитвы такие длинные, что мы никак не можем их запомнить.

– Так какую молитву вы читаете?

Они переглянулись.

– Скажи ему,– сказал один другому.

– Нет, ты скажи,– ответил тот.

Все трое очень смутились. А архиепископ становился все более и более высокомерным, видя, что они были полными идиотами: они даже не знали молитв. Как они могут быть святыми?

В конце концов крестьяне сказали:

– Нам очень стыдно, но, не зная церковных молитв, мы придумали свою собственную молитву. Это очень простая молитва. Простите нас, пожалуйста, за то, что мы не спросили у вас разрешения на ее использование, но нам было так стыдно, что мы не осмелились прийти к вам. Бог – это троица, и нас трое, поэтому мы сочинили такую молитву: «Трое вас и трое нас, Господи, помилуй нас». Вот такая молитва.

Архиепископ был страшно возмущен:

– Это не молитва! Я никогда не слышал ничего подобного,– воскликнул он, а затем засмеялся.

Бедняги стали просить:

– Научите нас настоящей молитве. Мы думали, что все правильно: Бог – троица, и нас трое, что еще нужно? Помилуйте нас.

И тогда архиепископ прочел одну, очень длинную, православную молитву. Как только он закончил, они сказали: «Мы забыли начало». Он прочел начало еще раз. «Мы забыли конец», – сказали они.

Это начинало его раздражать. Он сказал:

– Ну что вы за люди? Неужели вы не можете запомнить такую простую молитву?

– Она слишком длинная, а мы люди необразованные. В ней такие длинные слова. Мы не можем... Пожалуйста, будьте к нам терпеливы. Если вы повторите ее еще два-три раза, может быть, мы и сумеем ее запомнить.

Архиепископ повторил молитву три раза.

– Ладно, мы попробуем, но мы боимся, что молитва может получиться у нас неполной... возможно, чего-то будет недоставать... но мы попробуем.

Высокомерный архиепископ остался очень довольным, что ему удалось посрамить этих трех святых и что теперь он может сказать людям: «Они идиоты. Зачем вы к ним ходите?» Он сел в лодку и поплыл.

Вдруг он увидел, что эти трое бегут за его лодкой по воде. Он не мог поверить своим глазам! Он потер глаза... к тому времени они уже стояли на воде возле лодки:

– Еще разок – мы забыли.

Осознав ситуацию – «эти люди идут по воде, а я плыву на лодке»,– архиепископ все понял. Он сказал:

– Продолжайте свою молитву. Забудьте все, что я вам сказал. Простите меня, я был слишком самонадеянным. Ваша простота – это и есть ваша молитва. Возвращайтесь назад. Вам не нужно никакое свидетельство.

Но они продолжали настаивать:

– Вы приехали издалека. Повторите еще раз. Мы знаем, что мы можем забыть ее, но еще разок – и мы попробуем ее запомнить.

– Я повторял эту молитву всю жизнь, но она не была услышана. Вы ходите по воде, а мы слышали, что только Иисус был способен на такое чудо. Я впервые вижу чудо собственными глазами. Возвращайтесь. У вас прекрасная молитва!

Дело было не в молитве – все равно ее никто не слышит, но невинность и доверчивость превратили их в совершенно новых людей – свежих, словно дети, словно прекрасные, распускающиеся в утренних лучах солнца розы.

После того как с архиепископа слетела его надменность, он смог увидеть их лица, их невинность, их блаженство, их благость. Взявшись за руки, они побежали по воде обратно, к своему дереву.

Вот из-за таких рассказов Льву Толстому не дали Нобелевскую премию. Хотя его кандидатура выдвигалась. Каждые пятьдесят лет комитет Нобелевской премии открывает свои архивы. Когда они были открыты в 1950 году, исследователи поспешили узнать, кто номинировался, кому отказали и по какой причине. Лев Толстой номинировался, но ему так и не дали премию. Указанная причина – он не был ортодоксальным христианином. Он писал такие замечательные рассказы и романы... Хотя он и был христианином, он не был ортодоксальным христианином, поэтому ему не могли дать Нобелевскую премию.

Но тот факт, что Нобелевская премия существует лишь для ортодоксальных христиан, никогда не предавался огласке. Лев Толстой был одним из самых простосердечных, невинных людей, одной из самых творчески одаренных личностей в мире. Его романы прекрасны. Он вел очень простую жизнь, несмотря на то что был графом. Его предки были в родстве с царской семьей, и он владел огромным имением с тысячью акров земли и тысячами крепостных и крестьян.

Его жена сердилась на него,– это было проблемой в течение всей его жизни,– потому что он жил и работал в поле как крестьянин. Он очень дружил с крестьянами. Он спал в их бедных лачугах и ел их пищу. Они никак не могли понять, зачем он это делает, и говорили: «Господин, вы наш хозяин».

Он отвечал: «Нет. У нас все общее. Я работаю с вами, я могу есть и спать с вами».

Его жена негодовала. Она была графиней, она принадлежала к очень богатой графской семье и никак не могла смириться с его странностями: «Он живет с этими грязными крестьянами, ест их пищу, ходит работать в поле. В этом нет никакой необходимости!»

И такому простому и талантливому человеку отказали в Нобелевской премии на том основании, что он не принадлежал к официальной церкви, к этим ортодоксальным фанатикам. Даже я удивился, когда прочел об этом. Значит, Нобелевская премия положена только фанатичным христианам и политикам, а не талантливым писателям.

Вы спрашиваете: «Есть ли в религии место для молитвы?» Нет.

В истинной религии есть место для медитации, но не для молитвы. Молитва экстравертна, медитация интровертна. Медитация делает из вас будду, молитва – попрошайку. Молитва направлена на фикцию, медитация – на истину. Медитация – это дзен, а молитва – всего лишь часть фикции под названием Бог. Избегайте молитв. Они уводят вас от реальности вашего собственного существования. Глубже погружайтесь в медитацию. Это – единственно возможная религиозность.

Теперь – сутра.

Когда Секито получил заповеди, его мастер, Сейген, спросил его: «Теперь, когда ты получил заповеди, ты хочешь изучать Винайа, не так ли?»

Винайа – это одно из писаний Гаутамы Будды. Полное название – «Винайа Питак».

Сейген спросил Секито: «Ты посвящен в саньясу, ты теперь хочешь изучать писания под названием Винайа?» Слово винайа значит смирение. Это писание – один из дискурсов Будды.

Секито ответил: «Нет необходимости изучать Винайа».

Нет необходимости изучать писания, потому что в них невозможно найти истину. Истина – это не философия и не теология. Нет необходимости.

Секито был направлен к Сейгену мастером Эно. Он обладал уже зрелым умом, но Эно, предчувствуя скорое приближение смерти – он был очень старым – и зная, что не сможет увидеть просветление Секито, подумал, что будет лучше послать его к мастеру, который помог бы ему на последних стадиях его развития. Итак, он послал Секито к Сейгену, который всю жизнь был его соперником. Но оба в глубине души считали друг друга просветленными.

Секито был не новичком, поэтому Сейген спросил: «Ты хотел бы изучать писания?» Тот ответил: «Нет необходимости изучать писания».

Сейген спросил: «Значит, ты хочешь прочесть книгу Шила – книгу характера? Если ты не хочешь изучать писания о смирении, значит, ты хочешь знать писания о характере и морали?»

Шила означает характер.

Секито ответил – и это ответ человека, который очень близко подошел к просветлению: «Нет необходимости читать книгу Шила, потому что все это последует за просветлением. Оно не предшествует ему, а следует за ним».

Просветление содержит в себе несметные сокровища. Стоит только достигнуть просветления, и придет все остальное. Не нужно учиться, не нужно дисциплинировать себя, не нужно прикладывать никаких усилий. Все само последует за просветлением. Просто вначале станьте буддой.

Итак, Секито сказал: «Нет необходимости читать книгу о характере и морали».

Сейген спросил: «Ты можешь доставить письмо Нангаку Ошо?»

Нангаку был еще одним знаменитым мастером. Это – метод Сейгена. Он пытался выяснить, где находился Секито. Все вопросы задавались не ради ответов; Сейген пытался выяснить, какого уровня достиг этот новоприбывший, проживший с великим мастером Эно. Как глубоко он проник? Он пытался прощупать Секито со всех сторон, чтобы узнать, насколько он созрел и сколько ему еще зреть. Итак, это был еще один метод проверки. У него ничего не вышло с писанием Винайа; Секито ответил так, будто уже был просветленным. Он спросил про писания Шила, и Секито снова ответил так, будто был просветленным.

Тогда мастер решил применить другой метод.

Сейген спросил:

«Ты можешь доставить письмо Нангаку Ошо?»

Нангагу жил в другом монастыре в горах неподалеку.

Секито сказал: «Конечно».

Сейген сказал: «Иди и возвращайся как можно быстрее. Если ты хоть немного опоздаешь, ты меня не застанешь. Если ты меня не застанешь, то не сможешь получить большой топор под стулом».

Вскоре Секито добрался до Нангаку. Прежде чем передать ему письмо, Секито поклонился и спросил: «Ошо, если кто-то не следует древним святым и не выражает свою сокровенную душу, что он тогда делает?»

Его вопрос очень важен. Он говорит с глубоким уважением: «Ошо, если кто-то не следует древним святым и не выражает свою сокровенную душу, что он тогда делает?»

Нангаку сказал: «Твой вопрос слишком самонадеян».

Никто сразу не задает такие вопросы. Нангаку как бы говорит: «Ты вошел в мой храм и начал задавать мне вопросы. Вначале тебе нужно посвящение. Вначале ты должен стать учеником. Я здесь не для того, чтобы тратить свое время на каждого, кто проходит мимо и задает разные вопросы. Это – самонадеянность».

Это не было самонадеянностью. Поручение, данное Секито,– отнести письмо, было частью стратегии Сейгена. Нангаку был совершенно иным мастером.

Нангаку сказал: «Твой вопрос слишком самонадеян. Почему бы тебе не спросить это скромно?»

На что Секито ответил: «Тогда лучше навсегда пропасть в аду и даже не надеяться на освобождение, известное древним святым».

То есть: «Если ты называешь мой вопрос самонадеянным, тогда я лучше буду вечно страдать в аду, чем задавать тебе скромный вопрос».

Вопросы не бывают скромными. Каждый вопрос должен быть в некотором смысле самонадеянным. Когда вы спрашиваете, вы выражаете сомнение, вы нарушаете безмолвие мастера. Очевидно, что каждый вопрос самонадеян, вопрос не может быть скромным. Только молчание может быть скромным. Но это – не вопрос. Это ответ.

Однако Секито действительно был мужественным человеком, человеком с характером. Смысл его ответа: «Забудьте про вопрос. Я не буду задавать вопрос скромно, потому вопрос нельзя задать скромно. Вопрос сам по себе самонадеян. Любой вопрос – это сомнение. Любой вопрос вторгается в энергетическое поле мастера. „Только молчание может быть скромным. Но тогда я бы не пришел к вам. Я мог бы помолчать где угодно. Я мог бы безмолвствовать даже в вечном адском огне“».

Секито – это действительно человек великого ума и отваги. Нангаку не смог его сокрушить. Секито был специально направлен к Нангаку, который был известен своей суровостью. Сейген хотел узнать, как Секито ответит Нингагу. И он дал правильный ответ! Он сказал: «Забудьте про вопрос. Я лучше навсегда сгину в аду, чем буду скромно задавать вам вопросы. Вопросы не могут быть скромными, как их ни задавай. Я задал свой вопрос с глубоким уважением. Я назвал вас „Ошо“, а вы назвали мой вопрос самонадеянным? Вместо того чтобы ответить на него, вы оскорбляете меня».– «Мастера не оскорбляют своих учеников, а я даже не ваш ученик. Я просто незнакомец, а вы невежливы по отношению ко мне. Я – гость. Вы должны быть гостеприимны. А вы, вместо того чтобы оказать мне радушный прием, оскорбляете меня. Я не собираюсь задавать вам вопрос».

Секито, увидев, что они с Нангаку не настроены друг на друга, пошел обратно к Сейгену, так и не передав письмо Нангаку.

Секито решил, что этот человек не заслуживает даже письма. Секито не мог оставаться там ни минуты и немедленно удалился.

Когда он пришел, Сейген спросил: «Тебе что-нибудь передалиР»

Секито ответил: «Мне ничего не передали».

Сейген сказал: «Но тебе должны были дать ответ».

Секито ответил: «Если ничего не передали, значит, ответа нет». Затем он добавил: «Когда я уходил, вы сказали, что я должен вернуться как можно быстрее, чтобы получить большой топор под стулом. Вот, я вернулся, дайте мне, пожалуйста, большой топор».

Сейген молчал. Секито поклонился и удалился.

Молчание Сейгена было принятием Секито и его мужества. Он знал, что письмо не было доставлено, и что не было никакого ответа, хотя Секито ничего и не сказал о письме. Секито просто сказал: «Мне ничего не передали, значит, ответа нет».

Сейген увидел в нем человека, достойного просветления. Топором было молчание Сейгена. Он как бы сказал: «Когда ты придешь, я топором отрублю тебе голову».

И Секито напомнил ему: «Я вернулся, дайте мне, пожалуйста, большой топор. Отрубите мне голову. Делайте со мной, что хотите, я готов».

Сейген молчал. В этом глубоком молчании произошла передача, передача свечи. Дело не в языке, а в передаче энергии. Именно в этом молчании пламя перешло от Сейгена к Секито. И именно потому, что он получил пламя, огонь, он поклонился и удалился. Больше не было необходимости беспокоить мастера. Его приняли, и не только приняли, но дали то, ради чего он был послан.

Эно умер до того, как просветлел Секито. На самом деле он умер, как только Секито покинул его,– до того, как тот добрался до Сейгена. Он ясно осознавал, что его смерть приближается и что Сейген – это именно тот человек, которому следует передать Секито. Он был совершенно прав: именно Сейген в конечном итоге привел Секито к просветлению.

Но просветление происходит в безмолвии. Именно поэтому все мои усилия направлены на то, чтобы вы стали как можно более безмолвны. Тогда вам не понадобится даже Сейген. Вы можете сидеть где угодно: в своей комнате, под деревом, в саду, на берегу реки,– если ваша тишина станет глубже, сущее само посвятит вас в будду. Когда посвящение дается непосредственно сущим, оно намного прекраснее, чем когда оно дается через мастера.

Я учу вас мгновенному, внезапному просветлению. Медитация, которую вы практикуете, готовит вас к этому великому безмолвию, в котором сущее становится пламенем внутри вас.

Етсуджин написал хайку:

Падающие,

но с легким сердцем —

маки.

Цветы падают с легким сердцем. Они даже не смотрят на растение, на котором они цвели, которое так долго было их домом, которое так долго их питало. Теперь они возвращаются в землю, из которой пришли.

Падающие, но с легким сердцем... Никакого сожаления. Они наслаждались солнцем, они наслаждались луной, они наслаждались звездами. Они танцевали с ветром, они танцевали с дождем, они танцевали и праздновали. Что еще нужно? Пришло время отправиться на вечный покой. Вот почему на их сердце такая легкость, нет напряжения и тревоги. Они жили ярко, они умирают, танцуя. Они с легкостью падают на землю, где исчезнут навсегда. Они пришли из земли, и они возвращаются в землю – круг замкнулся.

Точно так же, как цветы появляются из земли и возвращаются в землю на вечный покой, вы пришли из существования и вы возвращаетесь к нему, если у вас легкое сердце. Тогда вы больше не вернетесь в тюрьму тела. Вы вернетесь к своему истоку и погрузитесь в вечный покой.

Вечный покой – это нирвана, вечный покой – это мокша, освобождение. Вечный покой – это самадхи, истина, просветление; это всё разные названия одного и того же. Вы вернулись домой; вы вернулись домой танцуя, без сожалений, без жалоб, с легким сердцем, чтобы тихо и спокойно исчезнуть. Это самое тонкое переживание – вы оказываетесь на грани исчезновения с легким и расслабленным сердцем – это простое и чистое состояние позволения.

Еще один вопрос:

В своей книге «Антихрист» Ницше утверждает: «Люди, которые все еще верят в себя, имеют своего собственного Бога. В его лице они чтят те условия, благодаря которым они добились процветания, чтят свои ценности – они проецируют свою радость, свою силу на существо, которое можно за это поблагодарить». Вы не могли бы прокомментировать это?