Текст книги "Вкус желания"
Автор книги: Беверли Кендалл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)
– Но вам не следует думать, что у меня есть на вас планы. Мои вкусы всегда заставляли меня склоняться к женщинам с горячей кровью. Как ни приятна для глаз внешняя красота, ее недостаточно, чтобы завладеть моим вниманием. Важно еще иметь добрый нрав, а вы, Принцесса, к моему прискорбию, им не обладаете.
В его поэтической речи появился диссонанс, лишивший ее способности двигаться и говорить. Но тотчас же непристойность подобной оценки вызвала в ней вспышку гнева. Позже она, вероятно, пожалела бы о дерзости своего ответа, но слова вырвались прежде, чем она успела подумать, потому что ее охватила неконтролируемая ярость:
– И я слышу это от человека, не способного удерживать на должном месте штаны минутой дольше, чем пастору закончить читать свою проповедь?
Уголки его рта приподнялись в медлительной улыбке, подстегнув ее к дальнейшей язвительности.
– И потому, милорд, избавьте меня от сомнительной чести быть выделенной мужчиной, несомненно, известным всем шлюхам Лондона.
Как только она произнесла эти ядовитые слова, ей тотчас же пришло в голову: от ее спокойствия и душевного равновесия ничего не осталось. Клятва, данная самой себе, – она не позволит ему видеть ее малейшую слабость – оказалась сметенной порывом обжигающего гнева.
Но ее злобный выпад имел лишь тот результат, что улыбка его стала шире, обнажив два ряда великолепных ослепительно белых зубов.
– В таком случае я могу быть полностью уверен, что мне не стоит опасаться попыток с вашей стороны пленить меня вашими… гм… чарами. Вы же, в свою очередь, можете быть спокойны: мое похотливое и тлетворное внимание не затронет вас.
Она захочет пленить его? А он ее? Эта мысль показалась ей просто дикой.
– Вам, милорд, это никогда не грозило, – сказала она презрительно.
Подавшись вперед, виконт уперся локтями в столешницу.
– В таком случае вы не сочтете за оскорбление, если я скажу: будь у вас такое намерение, вам это никогда бы не удалось.
Слегка восстановив спокойствие, Амелия попыталась молча оценить ситуацию более трезво и ясно.
Он лгал.
Но это вовсе не значило, что она ему нравилась или что он желал ее. Он мог считать ее холодной, как Темза среди зимы, но не способен отвергнуть ее, так как целью его жизни было прелюбодействовать с как можно большим числом женщин. А все его слова – ложь и бравада. И, будучи разгневанной и злоязычной, она могла бы доказать, что он лгун.
– Не обратиться ли нам к более приятной теме, как, например, ваши сегодняшние обязанности?
Его брови поднялись, будто он ожидал ее разрешения продолжать.
При всей внешней небрежности манер он, конечно, ожидал, что она будет считать его человеком строгим и сдержанным. И она решила вести себя так же, как он, раз не оставалось ничего другого. Браниться, как торговка рыбой, – это не для нее.
– Ваш отец сказал мне, что вы дружны с цифрами, и потому, полагает он, мне следует поручить вам вести бухгалтерию.
Да, отец считает, что это единственная область, где она могла проявить себя.
Мысль о том, что женщина с ее несовершенными мозгами без особого труда может выполнять столь свойственнее мужчинам задачи, когда-то повергала его в изумление.
– Однако я считаю совершенно невозможным поручить вам что-нибудь важное, хотя и питаю большое доверие к вашему отцу. Думаю, без особого вреда я могу позволить вам привести в порядок мои дела.
«Вреда?» Амелия сжала зубы, чтобы не вспылить, слушая его оскорбления, потому что именно этого он и добивался. Она могла собрать его чертовы папки, свалить их на груду дров и разжечь самый большой костер, какой только когда-либо видели в Девоне. Да, это достойная мысль, подумала Амелия злорадно.
– Это меня нисколько не затруднит, – сказала она, просто чтобы позлить его.
– Отлично.
Как хорошо отдохнувший лев, он встал, разогнув свое длинное тело, и направился к небольшому письменному столу типа секретера, стоявшему футах в двадцати от стола возле двух высоких арочных окон.
Амелия повернулась на своем стуле и наблюдала за ним. Если бы он проявил благопристойность и надел сюртук, ей не пришлось бы – хочешь не хочешь – смотреть на его ничем не стесненную спину, а на эту часть мужского торса она редко обращала внимание. Его бедра, крепкие ягодицы и мускулистые ноги облегали черные панталоны, и она была вынуждена отдать должное его отличной фигуре.
Амелия поспешила отвести взгляд и тряхнула головой, будто старалась вытеснить из мыслей этот образ. А возможно, она полагала, что это действие вернет ей здравый смысл.
– Можете начать с этих.
Ногой, обутой в черный сапог, он пнул открытый ящик письменного стола. Стараясь снова не взглянуть ненароком на его спину, Амелия встала и направилась к столу, чтобы посмотреть, что в ящике. Там были свалены какие-то бумаги, исписанные черными чернилами, по большей части старые и потрепанные.
– И что мне с ними делать? – спросила она холодно.
Этот человек был воплощенным дьяволом.
Прежде чем ответить, он выдержал паузу:
– Ну конечно, привести в порядок.
– Непохоже, чтобы эти документы, бумаги, или как они там называются, когда-нибудь вообще лежали в порядке.
– Вижу, ваш отец был прав. Вы умны. Вы быстро поняли необходимость создать хорошо организованное рабочее пространство.
Амелия внутренне ощетинилась под его снисходительным взглядом и прикусила нижнюю губу, чтобы удержаться от резкого ответа.
Его переход к деловой манере был внезапным, как краткая летняя гроза. Он продолжал ей объяснять, что ему требуется и как она должна это сделать.
В ящике, первом из многих, как он сообщил ей, лежали контракты, накопившиеся за долгие годы и относящиеся к его животноводческой ферме. Он показал, как и где их следует сложить – в высоком шкафу с пятью ящиками, снабженными металлическими разделителями. Она может задавать ему любые вопросы. При этом его заявлении Амелия испытала облегчение: значит, он с ней не останется. Каким бы просторным ни был его кабинет, он показался бы ей чуланом для метел и щеток, останься она с ним здесь на весь день.
– Если у вас возникнет неотложная необходимость во мне, я буду внизу, в конюшнях.
Амелия стремительно обернулась и обожгла его взглядом. Хотя тон его был спокойным, выбор слов заслуживал сурового взгляда. Однако Армстронг был уже у двери, а несколькими секундами позже она услышала за дверью эхо его затихающих шагов.
Оставшись в комнате одна, Амелия испустила вздох облегчения и огляделась. В меблировке комнаты, в изогнутом по-змеиному диване и обитых бархатом и парчой креслах в дальнем конце кабинета ощущалось сильное влияние французского рококо. Четыре стрельчатых окна с занавесями, украшенными золотыми кистями, были расположены на северной и, восточной стенах, и потому в дневные часы комната почти не нуждалась в искусственном освещении. Встроенные книжные шкафы занимали по меньшей мере половину пространства стен. Их темное дерево и чистые линии придавали комнате мужской характер.
Амелия обошла вокруг небольшого письменного стола, который теперь могла считать своим, и села на стул с высокой спинкой. Взяв охапку бумаг из ящика, она пробежала глазами первую страницу – хрупкую, потускневшую от времени. Но как Амелия ни напрягала зрение, ей не удалось разобрать имя вверху страницы, представлявшей собой контракт. Так, может, устроить торжественное аутодафе прямо сейчас? Хорошо бы!
Амелия уже предвидела, какими долгими и утомительными будут теперь дни, а возможно, и недели. Сегодня же вечером она напишет лорду Клейборо, а завтра изучит все возможные пути побега, которыми располагал Стоунридж-Холл.
Если чистилище можно представить в виде кип бумаг, исписанных черными чернилами, то Амелия с полным правом могла сказать, что попала именно в него. Ее день, обычно тянувшийся медленно и размеренно, сегодня, громыхая, несся вскачь, и эта скачка была прервана только на время ленча и краткой передышки, когда в послеполуденный час она перекусила прямо за своим письменным столом. К шести часам она уже страдала и томилась – каждую секунду, каждую минуту и каждый час. Эта нудная работа убаюкала ее почти до бесчувствия.
Единственное светлое пятно за весь унылый день – это то, что лорд Армстронг ни разу не пришел проверить, как она работает.
Когда она прибирала на письменном столе, дверь отворилась, она вздрогнула и повернула голову. Это был он, переодевшийся, в шейном платке, жилете и сюртуке, и все это придавало необходимую официальность его костюму. Под этими слоями шерсти, шелка и кружев виконт был тем же самым мужчиной, с поджарым, мускулистым телом, покрытым плотью и золотистой кожей. Амелия тотчас же одернула себя за то, что позволила себе предаваться подобным мыслям. Что с ней произошло? Физическая красота мужчины никогда не имела над ней власти, не имела и все еще не имеет.
– Как это вам удалось столько сделать? – сказал он, направляясь к письменному столу.
– Думаю, так и предполагалось, – дерзко ответила она, выравнивая на столе последнюю стопку документов. – Остальное докончу утром.
Она вынула платок из ящика письменного стола и принялась вытирать им руки, испачканные в чернилах.
Он открыл папку со счетами и принялся листать страницы. Услышав ее слова, он перестал шелестеть бумагами, и в комнате наступила тишина.
Амелия с любопытством бросила на него взгляд и увидела, что он пристально смотрит на нее, держа на весу папку.
– Завтра? Почему завтра, когда вы можете это сделать сейчас?
Глаза Амелии округлились, и она изумленно заморгала:
– Сейчас?
– Да, а что? Вам трудно это сделать?
Он закрыл папку со счетами и положил на стол.
Трудно сделать? Час был поздний. У нее разболелась спина, потому что большую часть дня она просидела за столом. Ягодицы онемели. Что за нелепый человек!
Конечно, ей было трудно!
– Разве, это не может подождать до утра? – раздраженно спросила она.
Он переменил позу, оперся о край стола и сложил руки на груди.
– Моя дорогая Принцесса, насчет утра – вопрос спорный. Вы полагаете, я забыл, что вы опоздали на полтора часа?
Пальцы Амелии судорожно сжали платок – с такой силой хотелось бы сжать его шею.
– Я проявил сдержанность этим утром, – продолжал он, не повышая голоса, но в этом тихом голосе звенела сталь. – Но если это повторится я не потерплю неповиновения.
Как она посмела ослушаться его столь ясно выраженного распоряжения? Должно быть, это не давало ему покоя весь день и не даст спать ночью. Амедия уронила носовой платок на стол.
– Значит, теперь то, что я проспала, приравнивается к серьезному преступлению? – спросила она, стараясь не показать ему своего раздражения.
Он покачал головой, ей показалось, что ее слова его слегка позабавили.
– Совершенно верно. За это мы прилюдно вешаем на городской площади. Но что касается вас, пусть это будет не преступление, а проступок, влекущий за собой определенные последствия.
По-видимому, он полагал, что сейчас она задрожит от страха.
– А как насчет ужина нынче вечером? – сдержанно поинтересовалась она. – Я буду ужинать вместе с вашей семьей или мне придется работать? То и другое осуществить одновременно просто невозможно.
Он пригвоздил ее к месту таким взглядом, который мог бы лишить сознания и способности дышать любую взрослую женщину.
– Принцесса, – процедил он сквозь зубы, – вы и представить не можете, как я сумею это осуществить.
Никогда еще на ее памяти слово «это» не звучало так зловеще. И потому она лишилась дара речи и не смогла разбить его в пух и прах. Она даже, забыла разозлиться, как обычно, на это ненавистное обращение.
Но он, казалось, не собирался медлить и торжествовать свою победу:
– Ужин будет в восемь, а сейчас только шесть, У вас полно времени, чтобы закончить работу.
Он отстранился от стола и выпрямился во весь свой впечатляющий рост.
– Если я вам понадоблюсь, – он сделал краткую паузу, достаточную для того, чтобы она полностью прониклась смыслом его слов, – позвоните и вызовите Ривса. Он знает, где я буду.
Пока Амелия пыталась привести в порядок свои мозги и восстановить душевное равновесие, он вышел из комнаты с непринужденным видом человека, только что удачно завершившего словесную схватку.
Амелия снова опустилась на стул. Она была разгневана и возбуждена, и последнее обстоятельство увеличивало ее гнев втрое.
Во-первых, Томас Армстронг был отвратительным человеком. Во-вторых, он угнетал ее больше любого другого известного ей человеческого существа, имевшего на это власть или право. И наконец, что больше всего ее удручало, так это ее собственная реакция на него: она гневалась на самое себя, на то, что он обладал способностью выводить ее из терпения не только своими словами, но и взглядами и самим-своим присутствием. Сокрушительный удар для женщины, считавшей себя неподвластной любым чарам. А его невозмутимость во время перепалки? Да это же просто унизительно!
Стук в дверь оторвал ее от этих невеселых мыслей. Молодая девушка, лет примерно пятнадцати, вошла в комнату и поспешила к ней. Цвет ее волос, чуть светлее волос виконта, и зеленые глаза позволяли определить ее принадлежность к семье Армстронгов. Более того, она обладала разительным сходством с виконтессой.
– Здравствуйте, леди Амелия.
Приветствие несколько запоздало, как будто девушка внезапно вспомнила о хороших манерах.
Она остановилась возле письменного стола, и на лице ее появилась лукавая улыбка.
– Мы так надеялись увидеть вас и познакомиться с вами вчера. Мы – это моя сестра и я. Я – Сара, Томас не говорил, что вы такая хорошенькая.
Амелия не знала, на какое высказывание ответить прежде всего.
– Гм… Здравствуйте, Сара. Возможно, потому, что ваш брат так не думает.
Сара рассмеялась, будто услышала что-то очень забавное, и при этом ее коса запрыгала по плечам.
– Уж в чем мой брат разбирается лучше многих, так это в красивых женщинах, и я уверена, что он находит вас красивой.
Амелия подавила готовый вырваться смех. Мисс Сара Армстронг не отличалась робостью или застенчивостью.
– Что же! Благодарю вас. Я приму это как комплимент, потому что он исходит от такой красавицы, как вы.
Большинство девушек и женщин стали бы жеманиться, услышав такую оценку своей внешности, или притворно возражать. Н о Сара лишь улыбнулась, и глаза ее радостно сверкнули. И тотчас же она переключила свое внимание на стопку контрактов, аккуратно уложенную Амелией.
– Чем вы занимаетесь?
– Привожу в порядок эти документы, – ответила Амелия, снова принимаясь за работу. – И если я собираюсь нынче вечером поужинать, то мне нельзя мешкать.
– Думаю, замечательно, что вы предложили Томасу свою помощь в его благотворительной деятельности.
Амелия попыталась замаскировать кашлем внезапный приступ смеха. Так вот, значит, какие объяснения он представил своей семье. Он описал ее как святую благодетельницу, а не дочь, которую ее отец навязал виконту как ненужный и опостылевший багаж.
– Да, да, это в самом деле так, – ответила Амелия сухо.
– Может быть, мне помочь вам? – предложила Сара, и на лице у нее появилось выражение такой серьезности, что Амелии было неловко отказываться.
Амелия оглядела письменный стол и ящики, на которых громоздились бумаги, сулившие не менее двух часов работы – как раз до самого ужина. У нее даже не оставалось времени переодеться.
– А вас не хватятся? – спросила Амелия.
– Нет, весь следующий час мама будет практиковаться в игре на фортепьяно, а Эмили с мисс Джаспер заканчивает сегодняшний урок.
– А вам разве не задал и уроков?
– Я их уже сделала. Эмили не любит французский язык, потому что ее произношение оставляет желать лучшего. И ей пришлось бы заниматься всю ночь, если бы мисс Джаспер не надо было есть и спать.
Амелия подавила улыбку, размышляя над сделанные предложением. Почему не принять помощь девушки? Она была искренней и полна готовности помочь. Виконт не говорил, каким образом она должна выполнить работу, а только велел ее выполнить. И две пары рук лучше, чем одна. Конечно, его это не обрадует. Зато обрадует ее.
– Ну, если вы настаиваете… – Амелия поднялась со стула. – Хорошо, можете занять мое место, и я все вам объясню.
Глава 11
– Ах, леди Амелия, как хорошо, что вы к нам присоединились, – сказала леди Армстронг, как только девушка вошла в столовую ровно без двух минут восемь.
Виконтесса, блистательная в своем платье с двумя нижними юбками, отделанном вельветовой каймой и зубчатым кружевом, стояла рядом с двумя другими женщинами. Впрочем, одну из них, совсем юную, едва ли можно было отнести к категории женщин.
– Добрый вечер, леди Армстронг, – ответила Амелия.
– Пожалуйста, разрешите мне представить вас моей дорогой подруге миссис Элинор Роланд и ее дочери Дороти. Элинор, Дороти, разрешите мне представить вам леди Амелию Бертрам. Она будет нашей гостьей, пока ее отец в отъезде.
Миссис Роланд оказалась высокой крепкой женщиной с темными, обильно напомаженными, седеющими волосами и сильно напудренным лицом – несомненно, чтобы скрыть оспины, которыми были усеяны ее щеки, лоб и подбородок. Одетая к ужину в темно-синее платье, она разумно выбрала ткань, драпирующую фигуру свободными складками, не пытаясь втиснуть себя в нечто, предназначенное для того, чтобы идеализировать женские формы.
Дочь была противоположностью матери. У нее была копна кудрявых рыжих волос, свободно рассыпавшихся по плечам. Маленькая и хрупкая, она изъяснялась односложно, и голос ее был чуть громче шепота.
– Леди Амелия, приятно с вами познакомиться, – вежливо приветствовала ее миссис Роланд, но приветствие ее прозвучало отнюдь не дружелюбно.
Впрочем, Амелия привыкла к тому, что женщины не встречали ее с распростертыми объятиями.
– Это и для меня тоже удовольствие, миссис Роланд, мисс Роланд.
Амелия поклонилась каждой по очереди.
Миссис Роланд казалась погруженной в свои мысли, и ее взгляд был обращен куда-то в сторону. Проследив за взглядом дамы, Амелия наткнулась на непроницаемые глаза виконта.
Войдя в столовую, с самого первого момента она старалась не обращать на него внимания, хотя чувствовала, что он стоит всего в нескольких футах от нее перед горкой красного дерева и наблюдает за ней. У нее возникло ощущение, что взгляд его проникает сквозь тюль и шелк платья и хлопчатобумажное нижнее белье и добирается до обнаженной плоти под ним. Амелия поспешила отвести взгляд.
– Я полагаю, вы уже знакомы с моими дочерьми, – сказала леди Армстронг, жестом указывая на девушек, стоявших рядом с братом.
Обе они были одеты в прелестные платья, отделанные кружевами.
– Да, мадам, мы познакомилась чуть раньше – нынче вечером.
Конечно, Амелия не стала распространяться, при каких обстоятельствах она познакомилась с младшей. Эмили была на три года старше пятнадцатилетней Сары, и Амелия познакомилась с ней, как только вернулась из кабинета в свою спальню. Эмили в отличие от сестры была малоразговорчивой, но в ней тоже чувствовалась приветливость и доброта. И как ее брат и сестра, она унаследовала зеленые глаза виконтессы и ее золотые волосы и красоту.
Как только было покончено с формальностями, все заняли места за столом, накрытым белоснежной скатертью.
К досаде Амелии, ее посадили слева от виконта, сидевшего во главе стола. Место виконтессы было справа от него.
Она предпочла бы противоположный конец стола.
Появились лакеи с серебряными подносами, нагруженными блюдами, выглядевшими столь аппетитными, что могли бы соблазнить человека с самым взыскательным вкусом, и это отвлекло ее внимание от сидевшего слева.
Через несколько минут миски и тарелки были наполнены, а красное вино разлито в бокалы.
– Как вам понравился этот сезон? – спросил лорд Армстронг, обращаясь к мисс Роланд, когда лакеи заняли свои места в конце комнаты и все принялись за первое блюдо.
Мисс Роланд замерла с ложкой, поднесенной к губам, а потом опустила ее в тарелку с черепаховым супом.
– Скажи же его лордству, как тебе понравился сезон, – подтолкнула ее миссис Роланд, и в тоне ее послышалось нетерпеливое раздражение оттого, что дочь была не столь активна.
– Если бы я была более хорошенькой, то привлекла бы внимание большего числа поклонников… ну, хотя бы одного… – вымолвила наконец мисс РоЛанд с тяжким вздохом. – Боюсь, в конце концов мама будет мной разочарована.
Амелия чуть не подавилась вином. Сыскать искренность среди аристократии было делом почти нереальным. Но никто бы не усомнился в искренности мисс Роланд, принимая во внимание ее узкие поникшие плечи и потерянный взгляд светло-карих глаз.
Быстро оглядев сидящих за столом, Амелия поняла, что это заявление было справедливым. Миссис Роланд выглядела униженной, а все члены семьи Армстронгов смотрели на нее, как на щенка, которому дали пинка. И все же именно лорд Армстронг выправил положение.
– Вы более чем хорошенькая. Светские джентльмены, не способные видеть других ваших удивительных достоинств, не заслуживают вас.
Мисс Роланд подняла глаза от своей тарелки с супом и посмотрела на него. Если бы он сказал ей, что она воплощение Афродиты, она не выглядела бы более удивленной и полной сомнения.
– По-моему, нет ничего лучшего, чем быть хорошенькой и привлекать внимание джентльменов.
В ответ он положил на стол свои приборы, приложил салфетку к уголкам рта и внимательно оглядел мисс Роланд. По-видимому, будучи столь высокого мнения о себе, он ожидал, что каждое его слово будет принято мисс Роланд как откровение, решила Амелия.
– Позвольте с вами не согласиться, Я встречал на своем веку красавиц, которые пытаются превратить в развлечение даже самые необходимые ежедневные обязанности. Не упоминая имени некой светской леди, расскажу вам историю того, как меня ей представили год назад.
Звон столовых приборов о белые фарфоровые тарелки смолк. Все взоры были теперь прикованы к виконту, которому недоставало только короны, чтобы он мог претендовать на положение благородного принца. Амелия почувствовала неловкость.
– Она очень хороша собой. Я сказал бы, почти так же хороша, как… – Он помолчал, будто подыскивая достойное сравнение, и встретил ее взгляд. – Как леди Амелия. Готов поклясться, что именно так. Да, ослепительная красавица по всем меркам.
Глаза всех сидевших за столом обратились к Амелии. Она тотчас же переключила внимание на свою тарелку супа с вермишелью. По мере того как длилось общее молчание, щеки ее пылали все сильнее и сильнее.
Амелия не была настолько наивной, чтобы поверить, что он хотел сделать ей комплимент. Задумав для своей очарованной аудитории грандиозное шоу, он, конечно, собирался преподнести ее в качестве героини своей маленькой притчи. Она ничуть в этом не сомневалась.
– Итак, об этой молодой леди. – Он сделал ударение на последнем слове, как если бы такое определение упомянутой дамы могло вызвать подозрение относительно ее причастности именно к этой категории женщин. – Я не был с ней знаком прежде и потому не мог оскорбить ее нравственности теми подробностями моей личной жизни, в которых она упрекнула меня, когда нас представляли друг другу… Нет нужды говорить о них, потому что вы наверняка встречали эти сплетни в грязных газетенках. Это безосновательные и лживые слухи, касающиеся моего характера и морали.
– Неужели нашлась женщина; способная противостоять твоему обаянию? – спросила виконтесса серьезным тоном, противоречащим лукавому блеску в глазах.
При этом замечании матери Сара и Эмили, поначалу пытавшиеся скрыть смех, не выдержали и разразились звонким девичьим хохотом.
– Отвратительное поведение! – воскликнула миссис Роланд, неодобрительно фыркнув и придав своей спине каменную неподвижность. – В наши дни многие молодые леди не обладают хорошими манерами.
Оторвав взгляд от виконта, она обратилась к дочери, сияя улыбкой:
– Что касается Дороти, у нее примерные манеры. Не правда ли, дорогая?
– Но какая мне от них польза? Одни хорошие манеры не помогут мне найти мужа. Джентльмены предпочитают хорошеньких жен, – пробормотала мисс Роланд, опустив глаза.
Виконтесса и миссис Роланд попытались было что-то сказать, но лорд Армстронг снова взял нить беседы в свои руки:
– Умный мужчина предпочтет в жене другие качества: такие как доброта, скромность, теплота и хороший характер. Красивая, но строптивая жена едва ли способна удержать мужчину; разве что на время, но не на всю жизнь.
Жестом, достойным разбойника с большой дороги, объясняющего судье, что он всего-навсего остановил карету, чтобы проехаться в ней, а пистолет и маска потребовались ему для убедительности, он повернул голову к Амелии и посмотрел на нее.
– Вы согласны, леди Амелия?
В чем заключалась его игра, кроме того, чтобы смутить ее? Разве он не мог найти никого, кто бы с охотой выполнял ее работу? К тому же она изо всех сил старалась следовать его приказам.
– Конечно, если леди, о которой вы говорите, и в самом деле оказалась столь неприятной. Что касается меня, то я не была свидетельницей этого инцидента и не знаю всех обстоятельств, при которых помянутая леди… гм… оскорбила вас, как вы утверждаете. И раз вы не хотите просветить нас насчет того, что она точно сказала, то едва ли мне подобает высказывать свое мнение.
– Можете мне поверить, что эта леди и в самом деле оскорбила меня.
Напряженность его взгляда была способна прожечь в ней дыру.
– Ну, прежде чем осуждать эту женщину, я бы хотела услышать, что она сама скажет об этом происшествии. Как вам известно, у каждой медали есть две стороны, подчас противоречащие друг другу.
Сделав это дерзкое замечание, Амелия поднесла ко рту ложку супа.
За столом воцарилось молчание. Амелия притворялась, что не замечает взглядов, которые виконт метал в нее, как стрелы.
– Приятно сознавать, что вы, Томас, джентльмен, обладающий хорошим вкусом и здравыми суждениями, и способны оценить не только внешние достоинства женщины, – проговорила миссис Роланд и одарила его улыбкой женщины, готовой схватить свою добычу.
Значит, во всем этом был несомненный смысл – выпячивание исключительных манер ее дочери и восхваление лорда Армстронга. Миссис Роланд желала заполучить виконта для своей дочери, а это все равно как соединить Красную Шапочку с волком.
Но слово было произнесено, и Амелия решила не остаться в долгу. «Каково-то ему будет, когда окажется, что камни летят в его сторону?» – подумала она.
– Да, лорд Армстронг и в самом деле замечательная личность. Я совершенно уверена, что он ищет женщину точно такую же, как мисс Роланд. Но если мисс Роланд не против, осмелюсь заметить, ему не надо далеко ходить за своим идеалом.
Амелия обратила к упомянутым лицам невинный и бесхитростный взгляд.
В хрустальном канделябре над их головами горело по меньшей мере четыре дюжины свечей. На стене были укреплены в держателях газовые рожки, а на столе стояло еще два канделябра. Улыбка миссис Роланд засияла в этом ярком свете еще ослепительнее. Все остальные, сидевшие за столом, потеряли дар речи.
– Я должна сказать…
– Как мило с вашей стороны, леди Амелия, что вы берете на себя задачи свахи, – заметил лорд Армстронг, перебив миссис Роланд, еще не успевшую договорить. – Но я знаю Дороти с младенчества, с тех пор как она была крошкой. И она для меня все равно что мои родные сестры, и, думаю, она чувствует то же самое.
Виконтесса ответила слабой улыбкой и, казалось, испытала облегчение оттого, что ее сын сумел справиться с ситуацией так деликатно и тактично.
Сестры его обменялись взглядом, смысл которого остался для Амелии непонятным. Мисс Роланд медленно кивнула в знак согласия, подтверждая их почти родственную связь. Но бедная миссис Роланд, онемев, так и осталась неподвижно сидеть на стуле, – лорд Армстронг хоть и в мягкой форме, но решительно и недвусмысленно выразил нежелание связать себя с ее дочерью узами брака.
Внезапно Амелия ощутила раскаяние. В своем неукротимом рвении смутить и поставить в неловкое положение лорда Армстронга она завлекла в эту сеть и остальных. Черт бы их всех побрал! Но ведь это именно он начал свою историю о «красавице со строптивым характером». И по его вине миссис Роланд теперь сидела с обиженным видом, утратив надежды и мечты.
– Ну, если не виконт, то другой, более счастливый и удачливый джентльмен будет иметь честь взять в жены мисс Роланд, – сказала Амелия, пытаясь исправить положение и смягчить отказ виконта, хоть и сделанный в вежливой форме.
Девушке было не более семнадцати, и в запасе у нее еще года два, за которые она могла бы нарастить немного плоти. И тогда мужчины начнут обращать на нее внимание, потому что цвет лица у нее был хороший, кожа чистая, а черты лица правильные. Возможно, розой ее не назовешь, но никакой неприязни она не вызывала. При наличии внушительного приданого ее бы достаточно высоко оценили на ярмарке невест.
– Вы в самом деле так думаете? – спросила мисс Роланд со слабой надеждой в голосе.
– Я не стала бы этого говорить, если бы так не думала. Сколько вам лет? Не более семнадцати, восемнадцати? А может быть, шестнадцать?
– Семнадцать.
– В этом возрасте я была страшилой.
Разумеется, это было вопиющей ложью, но мисс Роланд не могла этого знать. Зато знал виконт. Она прочла это в его взгляде. Но он не проронил ни слова – только задумчиво посмотрел на нее.
– Я ни на секунду не поверю в это. Я думала… – раздался голосок Сары, но она тотчас же умолкла под гневным взглядом сестры.
– Да спросите кого угодно, – стояла на своем Амелия.
Спрашивать было некого, кроме слуг. Отгороженная от мира в их загородном поместье, с одной-единственной подругой, до прошлого года Амелия не была известна никому в обществе.
Мисс Роланд взирала на нее с чувством, близким к благоговению. Если бы можно было поверить в превращение «страшилы» в девушку, сидевшую напротив!
– А посмотрите на меня сейчас. Я закончила свой второй сезон, и пока что у меня нет перспектив на брак. Вы же еще очень молоды, и у вас впереди много лет, чтобы встретить человека, достойного ваших чувств.
– Да, дорогая, у тебя масса времени, – вторила ее мать, пробудившись от ступора. – Я уверена, что в следующем сезоне Томас будет счастлив представить тебя кое-кому из своих друзей. Я думаю, что лорд Алекс еще свободен. А он так красив!
Виконт сделал глоток вина из своего бокала и закашлялся. Амелия улыбнулась и вернулась к еде.
Спустя три блюда и полтора часа женщины поднялись с мест, чтобы удалиться в гостиную пить чай. Амелия вежливо отклонила предложение присоединиться к ним. День был долгим и утомительным, и она мечтала об уединении в своей спальне.
– Леди Амелия, могу я перемолвиться с вами парой слов до того, как вы удалитесь? – послышался голос лорда Армстронга из-за ее спины, когда она двинулась к выходу.
Амелия остановилась, чувствуя, как ее внутренности завязались узлом, остальные дамы в это время уже исчезли в холле. Она неохотно обернулась и увидела, что он направился к ней и остановился, только когда оказался совсем близко, слишком близко от нее. Запах его одеколона, такой мужественный, с силой ударил ей в ноздри. Она стояла молча, пока он окидывал ее взглядом с головы до ног своими зелеными глазами, и сердце ее предательски бешено билось.
