Текст книги "Вкус желания"
Автор книги: Беверли Кендалл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)
Глава 16
Амелия знала, у нее не будет другой возможности. И чтобы не испытывать неловкости за ужином, лучше сделать это сейчас.
Испытывая глубочайшие угрызения совести, Амелия постучала в дверь спальни и в страхе ждала ответа.
Дверь открыли быстро. По другую сторону порога стояла Камилла Фоксуорт, взволнованная и нервная, с расширенными, видимо, от ужаса, глазами. Возможно, бедная женщина считала, что Амелия пришла лишить ее последних остатков достоинства. Завершить начатое, так сказать. Амелия прекрасно понимала ее – ведь сказанное ею было верхом оскорбления.
– Леди Амелия, я… я…
– Могу я отнять у вас минуту времени, мисс Фоксуорт?
– Да, да, конечно.
И она поспешила отойти от двери, позволив Амелии войти.
В отношении убранства и размеров спальня была под стать ей самой; просторная, хорошо натопленная, с прочной солидной мебелью и элегантной кроватью с пологом. Все говорило о том, что в этом доме к мисс Фоксуорт относились как к гостье, а не как к служанке.
Мисс Фоксуорт спокойно и безмолвно закрыла дверь и повернулась к Амелии. Амелия с трудом сглотнула:
– Пожалуйста, разрешите мне принести вам извинения за свое поведение нынче днем. Не знаю, что заставило меня сказать нечто столь недоброе и грубое и столь же неуместное. Моя грубость заслуживает самого сурового порицания.
Амелия закончила свою покаянную речь и с трудом подняла взгляд на женщину. Пирог смирения и унижения не так легко проходит в горло, как земляника в шоколаде, и даже отдаленно не напоминает ее вкус.
Мгновение мисс Фоксуорт стояла неподвижно, и выражение лица у нее было такое, словно ей внезапно нанесли сильный удар по голове. Потом она замахала руками и быстро заговорила:
– Леди Амелия, вам незачем извиняться. Поверьте, мне приходилось выслушивать и не такое. Все, что вы сделали, – это сказали правду.
Терпеть такое самоуничижение не должен даже человек, привыкший к оскорблениям, не должен он принимать их, как нечто само собой разумеющееся. И тем более принимать легко. Амелия ощутила острый укол совести, и он сразил се.
– Нет! – возразила она с чувством. – Я непременно должна извиниться. То, что я сказала, и то, как вела себя, не выдерживает критики. И мне очень стыдно.
Мисс Фоксуорт неуверенно улыбнулась, и улыбка осветила ее голубые глаза и подчеркнула выразительность скул, как только что заметила Амелия, красиво очерченных и высоких. И тут ее поразила мысль, что эта женщина вовсе не была такой непривлекательной, как она полагала раньше. Да и ее внешность можно было улучшить, и первое, что предложила бы ей Амелия, – это сменить гардероб, в котором преобладали блеклые оттенки, что никак не шло к ее бледному цвету лица.
– У вас очень красивые глаза и скулы.
Мисс Фоксуорт отвернулась, видимо, смущенная комплиментом, и лицо ее приняло оттенок зрелого абрикоса.
– Пожалуйста, леди Амелия… вы не должны…
– Я говорю это вовсе не в качестве компенсации за мою грубость. Поверьте мне, я совсем не такой человек.
Ну, может быть, она теперь проявляла слишком подчеркнутую доброту, потому что ей хотелось обрести душевное спокойствие.
– Я думаю, вы гораздо добрее и снисходительнее, чем считаете себя, – проговорила мисс Фоксуорт.
– А я уверена, что многие не согласились бы с вами, – ответила Амелия с легким смешком.
После минуты дружелюбного молчания взгляд Амелии упал на кровать, на цветастом покрывале которой лежала раскрытая газета.
– Вижу, что помешала вам. Так что даю вам возможность вернуться к чтению.
Мисс Фоксуорт виновато посмотрела на газету.
– О! Тут нет ничего, кроме сплетен. Говорят, если кто-то оказался жертвой скандала, то в газете появляются сплетни, затрагивающие не только его, но и других.
Похоже было, что Камилле Фоксуорт не чуждо чувство юмора. Для Амелии было сюрпризом то, что она о ней узнала, и это был приятный сюрприз.
– Да, мне кажется, это единственное, что может сделать такие статейки привлекательными. Надеюсь, эти скандалы вас развлекают, – заметила Амелия.
– Сейчас там нет ничего вопиюще скандального. Но весь город только и жужжит о завтрашнем бале.
– И кто устраивает этот бал? – спросила Амелия скорее из любопытства, чем по какой-нибудь другой причине. После последнего появления на балу она не особенно стремилась повторить этот опыт.
– Леди Форшем:
Амелия замерла. Неужели звезды наконец склонились к ее мольбам? Леди Форшем была теткой лорда Клейборо. По его словам, его тетка и он могли быть ближе, только если бы она сама произвела его на свет. Амелия не сомневалась, что он непременно будет на этом балу.
– Мы должны на нем побывать.
Амелия дала себе молчаливую клятву, она во что бы то ни стало найдет способ, как оказаться там, даже если адский огонь попытается ей помешать.
После довольно длительной паузы мисс Фоксуорт улыбнулась, будто хотела показать, что следует проявлять крайнюю осторожность.
– Ну конечно, вы, должно быть, приглашены. Я посоветуюсь с лордом Армстронгом, когда он вернется. Думаю, он охотно согласится нас сопровождать.
– Лорд Армстронг сказал мне, что у него иные планы на этот вечер.
«Он будет со своей любовницей», – подумала она.
Впрочем, ей не было до этого дела. Абсолютно никакого.
Но если эта бедная женщина настолько глупа, что питает к рему нежные чувства, то предупреждение на этот счет может в конце концов пойти ей на пользу.
– Тогда, возможно, нам не следовало бы…
– Но если мы туда поедем, я велю своей горничной уложить вам волосы. Она очень искусно орудует щипцами. Думаю, локоны замечательно пойдут к вашему лицу. Конечно, еще остается вопрос о вашем туалете.
Амелия критически оглядела ее платье.
– Думаю, что-нибудь поярче больше подойдет к вашему цвету лица.
Глаза мисс Фоксуорт загорелись. Ничто так не укрепляет веру женщины в себя, как лесть.
«И красивый виконт, способный заставить даже невинность вести себя вызывающе», – мысленно добавила Амелия.
– У меня есть голубое платье, которое на вас будет выглядеть божественно. Я попрошу Элен укоротить его на пару дюймов и сузить корсаж, и оно будет сидеть на вас отлично. И еще нам надо поэкспериментировать с косметикой. Чуть-чуть румян на щеках очень вам подойдет. Как вы полагаете?
Амелия просто огорошила ее всеми этими фантастическими возможностями.
К счастью, это сработало, потому что, судя по всему, мисс Фоксуорт была готова к своему преображению с помощью Амелии. Глаза ее засияли девическим восторгом. И вместе с этим вопрос поездки на бал, без разрешения виконта или даже без его сопровождения, переставал быть проблемой.
В воздухе тяжелым облаком висел аромат духов и запах свечного воска. Конечно, в жизни Томасу случалось мириться и с худшими запахами, но сегодня он просто задыхался от этой прилипчивой смеси. А возможно, его чувства обострились потому, что ему очень не хотелось здесь находиться.
Он не пробыл на балу и нескольких минут, как на него напала леди Стэнтон, тянущая на буксире дочь. Она набросилась на него и Картрайта, как огромная кошка, не успевшая втянуть когти. Леди Стэнтон бросила на Томаса всего один взгляд и, заметив выражение его лица, проявила мудрость и обратилась к Картрайту:
– Лорд Алекс, не будете ли вы так добры покружить мою Джорджиану по бальному залу?
Картрайт неохотно, но согласился. Он часто жаловался на то, что, будучи вторым сыном, оказывается на танцевальной площадке бального зала с завидным постоянством. Глупец! Для того, кто слаб душой, избежать когтей безжалостных алчных мамаш было довольно трудно. И уж тем более того, кто поставил своей целью вести себя всегда по-джентльменски, по крайней мере на публике. На самом деле Картрайт едва ли был святым, каким его считали многие.
В круглом бальном зале, в дальнем конце его, находились толстые рельефные колонны. Томас стоял возле одной из них, ближайшей к двери, и бесстрастно оглядывал гостей. Его не влекла царящая вокруг веселость. Ой пришел сюда с определенной и единственной целью.
Означенную цель он заметил минутой позже среди толпящихся у входа шумных только что прибывших гостей. Он проверил часы. Было десять часов, как раз гремя, когда появлялась модная публика. Он не видел Луизу, но знал, что она появилась, потому что вокруг началось какое-то движение и причиной его была она. Кто еще мог заставить джентльменов кланяться преувеличенно низко, как игрушечных деревянных солдатиков, а женщин чуть ли не преклонять колени так, что их кринолины задевали за все находящиеся поблизости предметы и за всех, кто находился в радиусе пятнадцати футов от них?
Объект всеобщего благоговения вступил в комнату, величественно раздавая улыбки налево и направо.
Она была все еще красива, в бальном платье льдисто-синего шелка и белых кружевах с массой жемчужин, вплетенных в кольца светлых кудрей. Но другого он и не ожидал. Луиза была слишком тщеславна, чтобы позволить времени запятнать данную Господом красоту. Во время их последней встречи его чувства были взбудоражены, гордость попрана и лежала в лохмотьях. Зато теперь, слава небесам, он мог смотреть на нее отстраненно, насколько позволяли время и пространство.
Окруженная своими шаркунам и поклонниками, Луиза принимала знаки их внимания с достоинством и уверенностью королевы. Будучи окруженной толпой лебезящих перед ней пэров, она с праздным видом оглядывала зал, и ее улыбка скрывала замаскированную скуку. Теперь он знал цену этой будто приклеенной к губам улыбки. Томас принял такую позу, чтобы оказаться в поле ее зрения. Она должна была заметить его довольно скоро.
Как засвидетельствовало выражение ее округлившихся глаз, это произошло несколько минут спустя. Но улыбка ее не потускнела, а контакт их глаз оказался кратким. Она продолжала спокойно и царственно кивать, отвечая на приветствия окружавших ее гостей. Неподвижный в этом бурлящем водовороте, Томас был уверен, что их встреча – лишь вопрос времени. Скоро она легонько дотронулась рукой в перчатке до руки леди Форшем и сделала движение подбородком, указывая на него. Через несколько секунд Луиза в сопровождении хозяйки направилась к нему, пробираясь сквозь толпу гостей.
Скорость, с которой Луиза отделилась от группы поклонников, включавшей графа Редклиффа и маркиза Стретфорда, не доставила Томасу никакого удовлетворения. Когда-то давным-давно он бы испытал торжество состоявшейся мести. Сейчас же не чувствовал ничего, кроме раздражения, оттого что она вынудила его искать встречи с ней.
После нескольких настойчивых попыток прорваться сквозь толпу, гостей они приблизились к нему.
Леди Форшем протянула руку и легонько коснулась его рукава, обратив к нему сияющее улыбкой лицо.
– Лорд Армстронг, ее светлость попросила меня представить вас ей.
– Осмелюсь сказать, что мы не нуждаемся в формальном представлении. Ее светлость и я встречались много лет назад. Разве я не прав?
Луиза только слегка опустила подбородок, и на губах ее появилась легкая улыбка. Взгляд леди Форшем метался между ними до тех пор, пока в ее глазах не забрезжило понимание и не изменило выражения ее лица.
– Право же, это восхитительно. Уверена, что вы будете рады возобновить знакомство.
Томас подумал было, что теперь она любезно и весело удалится. Но вместо этого она будто пустила корни в пол, и на лице ее появилась выжидательная мина. Последовало неловкое молчание. Наконец, будто осознав, что ее присутствие и жадное любопытство едва ли способствуют возобновлению их знакомства, графиня слегка присела в реверансе, повернулась и исчезла в толпе гостей.
После ее исчезновения снова воцарилось молчание. Но Луиза решительно положила ему конец, сделала шаг к Томасу и с капризной гримаской произнесла:
– Неужели ваша проклятая гордость была так сильно уязвлена, что вы не пожелали ответить ни на одно из моих писем? Вы, сэр, сущий дьявол, если вынуждаете меня гоняться за вами. Должно быть, вы так понимаете привилегии джентльмена.
Томас выразительно приподнял брови, изображая недоумение. Как освежающе действует подобный напор. Отлично! Это дает ему право действовать открыто и спокойно удалиться.
– А я подумал, что отсутствие ответа ясно показывает, что меня это не интересует. Я не думал, что вам требуется письменное подтверждение. Если бы я так считал, тотчас же представил бы его.
Она вздрогнула. Немножечко фарса! Без этого она не может. И потому выглядит так, будто он нанес ей сокрушительный удар. После того как их знакомство и отношения претерпели столь драматичную кончину, он считал ее королевой, точнее – принимая во внимание ее титул, – герцогиней фальши и обмана. Разумеется, когда смог думать о ней без ярости и чувства унижения, вызванных ее предательством.
– Может быть, нам найти другое место, где мы сумеем спокойно поговорить? – Луиза оглядела кипучую толпу. – Более уединенное, где можно поговорить без помехи. Мне надо так много сказать вам. И, думаю, вам было бы интересно это услышать.
Томас намеренно выбрал позицию возле колонн, потому что это создавало иллюзию уединения среди толпы гостей.
– Я полагаю, это место достаточно уединенное для того, чтобы я мог сказать вам то, что должен сказать. – Он сделал выразительную паузу. – Я хочу покончить с этим.
На ее безупречном лбу образовались две едва заметные морщинки, будто ее удивили его слова, произнесенные сквозь стиснутые зубы.
– Нанести визит моей любовнице было слишком большой низостью даже для вас.
Ее карие глаза потемнели от оскорбления. Рот сжался, а красные губы слегка выпятились.
– Я хочу, чтобы вы прекратили расспросы о моем местонахождении. Думаю, я достаточно ясно дал вам понять, что не желаю возобновления нашего знакомства.
Она изящно сморщила носик, будто внезапно почувствовала ужасный запах.
– Достаточно ли ясно я выразился? – уточнил Томас.
В выражении ее глаз, рта, в наклоне подбородка и всей фигуре отразилась целая палитра чувств. Наконец она улыбнулась, и улыбка эта была чревата раздражением и скрытой яростью.
– Удивляюсь, Томас, почему вы полны гнева после стольких лет. Такие сильные эмоции – признак того, что вы все еще питаете ко мне чувства. Возможно, столь же сильные, что я питаю к вам. Я слышала, вы еще не женаты.
Ее наглость превосходила даже ее высокомерие. Будто его гражданское состояние имело к ней какое-то отношение. Собственное чувство достоинства – группа дебютанток этого сезона уже бросали на него заинтересованные взгляды – не позволило ему дать ей заслуженную отповедь, но, должно быть, на его лице все же отразилось презрительное, насмешливое выражение.
И тут же ее глаза, только что выражавшие наигранную скорбь, превратились в осколки льда. Но и это выражение исчезло так же быстро, как появилось, хотя скрыть неудовольствие полностью она не сумела. Он знал эти признаки: чуть выпяченный подбородок, неровное дыхание и быстро раздувающиеся ноздри.
– Не могу ничего поделать, если ваше возбужденное воображение создало у вас превратное представление о том, что мое безразличие к вам всего лишь маска, скрывающая тайное томление. И все же попрошу вас прекратить ваше, преследование. Прекратить немедленно!
С этими словами Томас резким движением отдал поклон, повернулся на каблуках и направился к выходу. Он видел ее мысленным взором: глаза, широко раскрытые и полные недоверия, потом так же стремительно сузившиеся и превратившиеся в щелочки. Их ледяной блеск. Недоумение. Как он посмел уйти от нее, герцогини и дочери графа? Он, когда-то виконт без гроша в кармане, правда, теперь разбогатевший. Но ее гордость не позволяла ей последовать за ним на публике. В конце концов, она была тем, чем всегда хотела быть: герцогиней и королевой света.
Томас обогнул танцевальную площадку, стараясь избежать столкновения с группой леди, готовых наброситься на проходящего мимо заслуживающего внимания мужчину. Оглядывая зал, он заметил некую фигуру возле французских дверей, ведущих к террасе. Она чем-то привлекла его внимание. Хотя женщина (а это была женщина) стояла к нему спиной и довольно далеко от него, фигура ее была такой, что только слепой или евнух не смогли бы оценить ее по достоинству. И в густых темных шелковистых волосах, как шапочка, облегавших ее головку, и в локонах, собранных наверх и пришпиленных на темени, и в том, как были развернуты ее стройные плечи, было что-то знакомое.
Она наклонила голову. От вида ее профиля у него перехватило дух, и он резко остановился. Черт бы ее побрал!
Кто-то налетел на него сзади.
– Прошу прощения, – сказал он, бросив нетерпеливый взгляд на джентльмена, которым оказался мистер Райт.
К тому времени, когда он снова обратил внимание на женщину, беспокойная толпа гостей почти скрыла ее от него.
За его спиной мистер Райт пустидся в пространные извинения, потому что считал виноватым себя.
Разве он мог догадаться, что его лордство так внезапно остановится перед ним? И если бы он не спешил так сильно и не оказался от его лордства так близко, то этого злополучного столкновения могло бы не произойти.
Томас устремился к террасе: клокотавшая в нем ярость несла его вперед, в то время как мистер Райт за его спиной продолжал гудеть, произнося свои вкрадчивые извинения.
Через тридцать минут после их прибытия на бал Амелия увидела, как мистер Гленвил ведет ее компаньонку на танцевальную площадку. Видя результат усилий своих и Элен, она подумала, что они проделали удивительную работу по ее преображению, хотя в этом признании своих заслуг было больше смирения, чем самодовольства. Волосы мисс Фоксуорт были завиты и обрамляли лицо так, что подчеркивали форму скул и визуально уменьшали лоб, который, как Амелия запоздало выяснила при ближайшем рассмотрении, оказался слишком высоким. На ней было богатое платье из синей тафты с кружевными оборками, а выбранный Амелией корсет создавал соблазнительное зрелище из ее более чем умеренного бюста, и слово «умеренный» было еще преуменьшением. Мисс Фоксуорт стала почти неузнаваемой. Можно было смело утверждать, что она стала почти хорошенькой.
Теперь, когда мисс Фоксуорт была занята, у Амелии появилась возможность на свободе поискать лорда Клейборо. Она знала, что он где-то здесь, в толпе.
Эти поиски заняли каких-нибудь пять минут, и за это время она успела отвергнуть три предложения подкрепиться и четыре приглашения на танец. С бокалом в руке лорд Клейборо входил в бальный зал через двери, ведущие на террасу. В черном фраке и таких же панталонах, в белом жилете и галстуке он двигался целенаправленно, о чем свидетельствовали его большие шаги.
Он заметил ее, когда она чуть не налетела на него. Он с трудом скрыл свое потрясение. Губы его двигались, но не производили ни звука. Однако он быстро совладал с собой и обрел дар речи.
– О, леди Амелия, что вы здесь делаете? Я думал, вы в Девоне.
Амелия ответила не сразу. Вместо этого она увлекла его в более уединенное местечко у дверей на террасу.
– Почему вы не отвечали на мои письма? – спросила она, как только они оказались вне пределов слышимости других.
Здесь было слишком много женщин, мечтающих видеть полное ее неприятие обществом. Косые взгляды, которые она поминутно ловила на себе, говорили о том, что ее последнее посещение бала не забыто обществом.
Глаза барона расширились от удивления, казалось, вполне искреннего.
– Какие письма? Я не получал от вас писем.
– С момента приезда в Девон я отправила вам три письма. Целый месяц я ждала вашего ответа.
– Клянусь вам, леди Амелия, я их не получил.
У барона была привычка отводить глаза, когда он лгал, как, например, когда уверял ее, что готов жениться на ней независимо от ее приданого. На этот раз он не отводил взгляда, и это было тревожным знаком.
Амелия была слишком уязвлена, чтобы найти утешение в его заверении.
– Почему вы не попытались связаться со мной? Я обещала написать вам после отъезда отца. Как вы отлично знаете, мой отец покинул страну месяц назад.
Лорд Клейборо молчал, потому что не мог придумать ответа. Амелия от всего сердца надеялась, что это не предвестие печального будущего. «А Томас бы на его месте…» – подумала она, но тут же заставила себя выбросить эту мысль из головы.
– В будущем вам не стоит ждать, когда я свяжусь с вами. Вы отлично знаете, где я. У вас есть коляска, да и общественный транспорт к вашим услугам.
«Иными словами: вы можете меня спасти и без письменного приглашения».
На его лице появилось затравленное выражение.
– Да, конечно. Просто у меня возникло впечатление, что мы…
– В будущем не поддавайтесь впечатлениям.
Она не хотела, чтобы ее ответ звучал резко, но волей-неволей на ум приходило сравнение лорда Клейборо и виконта, и оказывалось, что барон от этого сравнения много проигрывает. И снова она попыталась подавить эти мысли:
– Но раз я в городе, возможно, стоит обсудить это сейчас.
– Прошу прощения, леди Амелия, я оставил лорда Барнеби в комнате для игр. Он ждет меня. Если вы позволите, я отлучусь на минуту – извинюсь, что прерываю игру.
Барон смотрел на нее так, будто ждал ее позволения отлучиться, и это еще больше рассердило ее. И все же она дала согласие, сердито кивнув. Лорд Клейборо отвесил вежливый поклон, торопливо зашагал прочь, и скоро его поглотила толпа.
Чувствуя на себе неодобрительные взгляды некоторых светских матрон, Амелия стоически направилась в комнату, где были накрыты столы с закусками и напитками. Полностью сосредоточив внимание на своей цели, помещавшейся, по счастью, рядом с комнатой, где располагались игорные столы, Амелия не заметила, как столкнулась с кем-то, пока не оказалось слишком поздно. Мужские руки схватили ее за плечи, чтобы не дать ей упасть, и оставались в этом положении слишком долго после того, как ее равновесие было восстановлено.
– Прошу про…
Подняв глаза, она замолчала, не договорив. Слова застряли у нее в горле, а сердце сделало отчаянный скачок. Амелия никогда еще не видела горящих изумрудов, но сейчас подумала, что, должно быть, они выглядят именно так, как эти зеленые глаза, смотревшие на нее.
