Текст книги "Вкус желания"
Автор книги: Беверли Кендалл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)
– Так как вы намерены доказать, что выиграли пари?
Изумленная, она быстро взглянула на него, мгновенно забыв о своем желании видеть, как пунш стекает по его лицу и одежде.
– Какое пари? О чем вы, ради всего святого, толкуете?
На нее смотрели бесхитростные глаза, осененные густыми ресницами.
– Разве вы не держали пари со своими подругами на свое приданое, что я ни в коей мере не соответствую в постели той славе, которая, по слухам, обо мне ходит? Кстати, какие доблести мне приписывают слухи?
Его сонный взгляд небрежно скользнул по ее фигуре.
– Полагаю, вы хотели бы лично проверить эти мои способности? – Голос его походил на тихое мурлыканье, а взгляд был направлен прямо на нее. – Мне бы не хотелось, чтобы вы питались только слухами.
У нее перехватило дыхание. Этот субъект просто наслаждается ее унижением, наслаждается каждой клеточкой своего тела. Смакует его…
– Нет, даже если бы вы были…
– Не говорите: «последним мужчиной на земле». Это звучит так тривиально… Я полагаю, женщина с вашим складом ума, обладающая вашим остроумием и презрением к условностям, могла бы придумать что-нибудь более оригинальное. И более язвительное.
Амелия забормотала что-то бессвязное, а ее рука так сильно задрожала, что напиток выплеснулся из стакана.
Преодолев разделявшее их расстояние, он оказался так близко от нее, что ее юбки коснулись его ноги, обтянутой черными панталонами. Он осторожно взял стакан из ее руки.
– Похоже, вы нервничаете, – сказал он, немного помолчав, и в его голосе появился гортанный рокот: – Я мог бы поцеловать вас здесь и сейчас и довести до потери сознания.
Его взгляд коснулся ее губ, потом поднялся к глазам.
– Возможно, вы как раз этого и хотите.
Прежде чем она успела ответить, он склонился к ней так низко, что его теплое чистое дыхание коснулось ее уха, и на мгновение она подумала, что он собирается осуществить свою угрозу.
– Но вопреки тому, что вы обо мне думаете, я джентльмен и не стану усугублять ваше смущение. – И затем тихо, в качестве последнего удара, едва слышным шепотом добавил: – Это можно отложить до более подходящего случая, ибо то, что я приберег для вас, не предназначено для посторонних глаз.
У Амелии пересохло во рту. Несмотря на странный жар, распространявшийся в нижней части тела, ее била дрожь. И тогда, будто он и не угрожал ей и не обещал совершить неслыханный поступок, виконт выпрямился во весь рост и склонил голову в поклоне:
– Доброго вечера, леди Амелия.
С этими словами он удалился.
Глава 5
Томас покинул леди Амелию как раз в тот момент, когда негодующее выражение на ее лице сменилось на потрясенное. И все же он не мог не заметить грациозного покачивания ее бедер, когда она шла через зал, а голову держала так, что в ее облике не чувствовалось ни малейших признаков смущения или раскаяния.
– Вижу, дочь Гарри сильно увлечена тобой.
Он повернулся, услышав это бездумное замечание своего друга, которое, по-видимому, должно было означать шутку, и наградил лорда Алекса Картрайта мрачным взглядом.
– Мне следовало проявить осмотрительность и не позволить тебе завлечь меня сегодня сюда. Как я понимаю, это ты инсценировал злополучную сцену с этой маленькой…
– Ах, ах! Джентльмен не должен отзываться о леди дурно, – прервал его Картрайт.
Любой взрослый мужчина насторожился бы, видя гнев Томаса. Но Картрайт и глазом не моргнул.
– Как бы ни было для меня соблазнительно приписать себе честь всего произошедшего, должен с грустью признаться, что я тут ни при чем. Честь разыгранной сцены, единственной в своем роде и должной стать украшением всего десятилетия, целиком и полностью принадлежит леди Амелии.
Хорошо сознавая, какое удовольствие получил его друг, наблюдая эту сцену, Томас не стал развивать далее данную тему.
Его взгляд снова обратился к леди Амелии, пробивающейся вместе со своей компаньонкой к дверям бального зала. Улепетывающей. Как и следовало ожидать.
– Так ты не хочешь мне рассказать, чем ты так досадил этой леди, если она столь презрительно отозвалась о твоих мужских достоинствах? Это могут сделать только отвергнутые любовницы. Хотя теперь я припоминаю, что говорила Мисси о вашей первой встрече и знакомстве с этой леди, когда ты разглядывал ее, как лакомый кусочек на банкетном столе.
Томас медленно повернул голову и посмотрел на Картрайта. На мгновение он испытал искушение кулаком стереть с его лица наглую удовлетворенную ухмылку.
– В то время моя сестра была, да и до сих пор еще находится, в состоянии безумной влюбленности. И каждый взгляд, брошенный мужчиной на женщину, она истолковывает в глупом романтическом смысле. Должно быть, теперь я не могу и взглянуть на женщину без того, чтобы меня не заподозрили в чем-то подобном.
– И все же, насколько я помню, следующая твоя любовница после этого инцидента весьма походила внешне на леди Амелию. И кажется, я упоминал об этом раз-другой.
Брови Картрайта поднялись, а лицо приняло невинное выражение опытного карточного игрока, держащего в руке выигрышную карту.
Томас издал какой-то злобный горловой звук. Его друг упоминал об этом не раз и не два, так что в конце концов Томасу пришлось серьезно попросить его заткнуться.
– Одно никоим образом не связано с другим, и упоминать об этом – просто идиотизм, даже для тебя с твоими ограниченными умственными способностями.
– Может быть, я и туп, как колода, – возразил Картрайт, но ни разу женщины не высмеивали при всех мои мужские достоинства в свете.
– С моей точки зрения, это позабавило только мужчин. Горстку злобных ублюдков. Женщины же достаточно проницательны, они умеют распознать фальшь, когда слышат ее, и достаточно наблюдательны, чтобы разглядеть озлобленную мегеру. Боже милосердный! Всем известна ее репутация. Я уверен, что и Кромуэлл, и Клейборо все еще страдают от озноба после того, как затащили ее в свои постели. Да и кто она такая, чтобы судить поведение и достоинства любого мужчины в постели и не в постели?
Картрайт поморщился. Томас поспешил переменить тему:
– Вчера Гарри попросил меня приглядеть за ней в Девоне, пока он будет в Америке. Конечно, я отказался. Но…
Томас окинул зал задумчивым взглядом.
– Но? – повторил Картрайт после нескольких секунд молчания.
– Теперь я вижу, что был не прав. Я обязан Гарри и должен согласиться.
Серебристо-серые глаза Картрайта насмешливо заблестели.
– А как насчет его дочери? Она согласна?
– Ах, ей-то я и обязан своим решением.
– Так в чем же состоит твоя игра? Ты вынашиваешь план обольщения? Да поможет тебе Бог, если Гарри узнает об этом. Он сдерет с тебя шкуру. Ну а потом с силой тряхнет твою руку и примет в семью.
Томаса передернуло. Мысль о браке с леди Амелией была чем-то из области кошмаров. Но ни один мужчина не отказался бы ублажить ее, и хорошо было бы, если бы столпы общества могли наблюдать все фазы чудовищного совращения. К несчастью, как ни соблазняло его такое наказание, планы подобного сорта вызывали у него благородное негодование.
– Завлечь эту маленькую дрянь к себе в постель? Господи Боже! Нет! Я намерен ее наказать, а не наградить. Уверяю тебя, я не планирую ничего столь приятного или милосердного.
Картрайт разразился оглушительным хохотом.
– В таком случае умоляю тебя: предоставь мне на этом спектакле место в первом ряду!
После непродолжительной паузы он продолжал:
– Кстати, я подумал, что тебя могло бы заинтересовать недавнее представление у леди Лy. Прошу прощения, мне следовало назвать эту даму «ее светлостью». Она только что вернулась из Франции и на этот раз, кажется, навсегда. Мне сообщили, что она расспрашивала о тебе и твоем местонахождении.
Томас замер. Какого черта она вдруг захотела его видеть? После всего, что между ними произошло, ей было нечего ему сказать. По крайней мере ничего такого, что он пожелал бы выслушать.
– Пусть себе расспрашивает, – огрызнулся Томас.
– Я думаю, сегодня она здесь появится. Слышал, что она ввела моду опаздывать, чтобы все видели ее торжественное явление.
Вот это Томаса заинтересовало.
– В таком случае я не последую этой моде и удалюсь пораньше.
Он направился к двери.
– Но ты ведь не убегаешь от нее? – спросил Картрайт, явно забавляясь своей догадкой.
Томас приостановился и бросил на друга взгляд через плечо:
– Умный человек не убегает, потому что это только подстегивает азарт охотника. Умный человек просто избегает встречи. Как раз это я и намерен сделать.
После своего ухода Томас еще долго слышал смех Картрайта: он звенел у него в ушах.
На следующий день леди Амелия, все еще страдая от последствий своего прерывистого ночного сна, сидела за завтраком, когда вошел Клеменс. Второй лакей сообщил ей, что отец требует ее к себе в кабинет, отдал почтительный поклон и удалился, щелкнув каблуками.
Господи! Еще и полдень не наступил, а мисс Кроуфорд, похоже, уже высунула голову из своей спальни. Иначе бы слух о вчерашнем инциденте не достиг ушей отца так скоро.
Сердце ее зачастило, а аппетит, со вчерашнего вечера неважный, пропал окончательно. Амелия приложила салфетку ко рту и встала из-за стола, придерживая юбки.
Принимая во внимание щекотливые обстоятельства, связанные с попыткой побега несколькими днями раньше, да еще эту злополучную выходку – будь проклят ее длинный язык! – Амелия решила, что не стоит заставлять отца ждать.
Она шла по коридору, мягко ступая по полированному полу, и в мыслях постоянно возвращалась к ужасному вечеру, закончившемуся так внезапно, когда лорд Армстронг оставил ее.
Вскоре после этого она вместе с мисс Кроуфорд поспешно, но не без достоинства удалилась, пытаясь не замечать изумления гостей и стараясь не встречаться с ними взглядом, а выражение их лиц было самым разнообразным – от умеренно укоризненного до откровенно насмешливого. Весь путь она проделала в удручающем молчании и рухнула в постель после полуночи. И тут же перед ней появился образ этого проклятого человека. Она видела во сне поцелуи, которыми он ей угрожал. И сны эти были тревожными и будоражащими.
Пригладив нетвердыми руками растрепавшийся шиньон, Амелия глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, и постучала в дубовую дверь. На этот раз она не спешила и дождалась приглушенного разрешения отца войти.
Гарольд Бертрам сидел, уютно расположившись в кресле с широкой спинкой, на кончике носа – очки для чтения. Судя по его виду, мир перестал крениться и земная ось вернулась на место. Его шейный платок был накрахмален, отглажен и завязан совершенным узлом, одежда выглядела, как всегда, безупречной.
– Ах, Амелия, я опасался, что придется еще раз посылать за тобой. Садись… Нам надо кое-что обсудить.
Он жестом указал на один из стульев по другую сторону стола. Не такой должна была быть манера отца, услышавшего о скандальном поведении дочери. По правде говоря, выражение его лица было довольным и освещалось любезной улыбкой, какая обычно появлялась, когда приходили сведения об успехе в каком-нибудь его деловом предприятии.
По спине Амелии пробежал холодок неприятного предчувствия, когда она приблизилась к его письменному столу. Он казался слишком уж довольным, слишком приветливым и не выказывал своего обычного нетерпения, которое всегда проявлял, имея дело с дочерью. Обычно их разговоры ограничивались обменом несколькими словами, а чаще он бросал на нее озабоченный взгляд и погружался в изучение своих гроссбухов и папок с отчетами. И только когда она оказывалась замешанной в чем-то, способном повредить его положению в обществе, удостаивалась его полного и безраздельного внимания.
Амелия сжала губы, расправила плечи и села на стул, поближе к двери. Потом она принялась оправлять юбки и приводить в порядок оборки, отороченные кружевами, чтобы они лежали совершенно симметрично. Если отец вызвал ее, чтобы сообщить, что он принял от ее имени предложение брака, ему предстояло выдержать отчаянный бой.
Гарольд Бертрам обратил взгляд в глубину комнаты и позвал:
– Томас, пожалуйста, присоединитесь к нам.
Амелия вздрогнула от неожиданности и стремительно повернулась – у стены, уставленной книжными полками тикового дерева, она увидела мужчину.
Сердце ее бешено забилось, и ей показалось, что темные карнизы на окнах кабинета надвигаются на нее, высасывая из ее легких весь воздух. Воплощение ее худших кошмаров обратило к ней взгляд с видом полной беспристрастности. Как могло случиться, что она не почувствовала его присутствия, как только переступила порог комнаты, когда каждая трещина в стенах или на полу была пронизана им?
– Доброе утро, леди Амелия.
Его спокойное приветствие прозвучало гладко, как бархат.
– Лорд Армстронг.
Ей удалось произнести его имя, почти не разжимая губ, и едва заметно наклонить голову в сторону, затем она отвернулась.
Она никак не ожидала, что он на это решится. И вот роса ещё не успела высохнуть на траве, а он уже здесь – явился доложить ее отцу о вчерашнем инциденте. Этот тип гораздо хуже, чем его рисовали сплетни досужих светских матрон, подумала Амелия, мысленно понося его всеми известными ей бранными словами.
Не в силах заставить себя посмотреть на отца, она обводила комнату невидящим взглядом. Однако, как бы она ни старалась задержать взгляд на чем-то, кроме него, она сразу почувствовала, когда лорд Армстронг оказался на расстоянии нескольких футов от нее. Он подошел с легкостью и осторожностью какой-нибудь кошки из джунглей, но запах его одеколона возвестил о его приближении, как гром трубы. Опустив свое длинное тело в кресло рядом с ней, он удобно вытянул ноги, обтянутые зелеными, как лесная листва, панталонами.
– Я ведь обещал сообщить тебе, когда найду подходящее для тебя место на время моего пребывания в Америке, – начал отец, и она тут же насторожилась.
Внизу ее живота ужас и недоверие образовали некий болезненный сплав.
– И лорд Армстронг любезно согласился принять тебя на службу.
Из ее горла вырвалось разъяренное шипение, лежащие на коленях побелевшие пальцы начали теребить небесно-голубой шелк платья.
Согласен принять ее на службу?! Будто она вещь; которой можно распоряжаться! Амелия подавила бурлившие в ней эмоции и уставилась на отца, пытаясь выразить на своем лице полное равнодушие.
Неужели ей придется остаться в Лондоне и работать в судостроительной компании? Что за глупость! Почему бы не оставить ее в Уэстбери на Фаунтин-Крест?
– Но, отец, Право же, «Зэнделз Шиппинг»…
Маркиз громко рассмеялся.
– Господи! Неужели ты вообразила, что я пошлю тебя работать рядом с доками?
Не находя в этом ничего особенно забавного, Амелия смотрела на отца, прищурив глаза.
– Но тогда я не понимаю… Разве лорд Армстронг связан и с другими твоими деловыми проектами?
Она обратилась с вопросом к отцу, будто виконт не сидел рядом и не мог ответить сам.
– По правде сказать, я владею еще очень доходной фермой по разведению породистых скаковых лошадей, – продолжал отец.
– Фу! Работа с цифрами, связанная с животноводством.
Ее язвительное замечание сопровождалось долгим косым взглядом в сторону лорда Армстронга, и она встретила внимательный, вежливый и холодный взгляд его зеленых глаз.
– В Уэстбери? – поинтересовалась она.
Мертвенное спокойствие в ее голосе никоим образом не соответствовало обуревавшим ее чувствам, безудержному презрению, настолько сильному, что оно вытеснило нахлынувший на нее ужас.
Гарольд Бертрам забарабанил пальцами по письменному столу.
– Я думаю, ты не понимаешь, в чем дело.
Амелия снова обратила к отцу взгляд сузившихся глаз.
– Чего я не понимаю, отец?
С каждым словом ее тон становился все резче.
Виконт откашлялся, прочищая горло, и ее внимание снова переключилось на него.
– Ваш отец пытается сказать вам, леди Амелия, что моя ферма находится в Девоне и вы будете жить это время со мной в моем загородном имении.
Глава 6
Амелия так стремительно вскочила на ноги, шурша шелком платья и путаясь в неудобном кринолине, что чуть было не упала.
– Я-я… не могу жить с ним в его поместье, – сказала она, стараясь побороть охватившую ее панику. – Отец, это непристойно. Моя репутация будет погублена.
– Право, я не думаю, что дело дойдет до этого, – заметил виконт.
Ямочки, обозначившиеся на его безупречно очерченных щеках, означали, что ее испуг его позабавил.
Амелия не думала, что можно презирать человека больше, чем она презирала его в этот момент. Эта улыбка – нет, глумливая ухмылка! – положила конец его притворству, он полностью себя обнаружил.
Грудь Гарольда Бертрама под его клетчатым черно-серым сюртуком раздулась от возмущения:
– Конечно, я не допустил бы ничего, что в обществе сочли бы неприемлемым! В имении Томаса за тобой будут хорошо присматривать. С тобой поедут мисс Кроуфорд и Элен. К тому же в течение некоторого времени там будут леди Армстронг и две её дочери-подростка.
Но ее сраженный ужасом мозг не принимал и не удерживал его слов. Единственное, что она знала и что не вызывало у нее ни малейшего сомнения, – она не могла и не станет жить рядом с этим человеком.
– Отец, неужели нет никого другого, кому ты мог бы отдать предпочтение, с кем я могла бы отбыть это нелепое наказание?
Никогда прежде она не просила о снисхождении, но сейчас ей пришлось пойти на это.
Отказ отца сопровождался резким отрицательным движением головы, решительным и окончательным. Вдохнув необходимое для жизни количество воздуха, Амелия снова опустилась на стул с прямой спинкой. Бросив смертоносный взгляд на сидевшего рядом мужчину, она прочла в его глазах с трудом сдерживаемое удовлетворение. Желание схватить с письменного стола отца тяжелое мраморное пресс-папье и размозжить им его череп, заставило ее сжать руки на коленях и стиснуть зубы с такой силой, что это грозило превратить в пыль их эмаль.
– На балу у леди Стэнтон вы все время это знали, – проговорила она тихим яростным шепотом.
Значит, пока она с трудом терпела его прикосновения и его ненавистное общество, он все время наслаждался сознанием того, что скоро она окажется в его власти и он сможет согнуть ее в бараний рог.
Взгляд отца метался между ними: на лбу у него залегли морщины, лицо выражало недоумение. Виконт же и глазом не моргнул, выслушав это обвинение.
– Вы слишком высокого мнения обо мне. Никто еще не называл меня прорицателем. Но сейчас я более чем счастлив взять бразды правления и принять на себя честь, оказанную мне вашим отцом.
– Бразды правления! Бразды! Вы сравниваете меня с животным? С лошадью?
Амелия вцепилась в подлокотники кресла побелевшими пальцами.
– Ни в коем случае, – поспешил он ответить. – Я вовсе не хотел вас обидеть. Пожалуйста, простите, что так неудачно выбрал слово, но это случается с теми, кто занимается разведением лошадей.
Виконт обратил к маркизу смущенное лицо и улыбнулся извиняющейся улыбкой. Отец, в свою очередь, засиял ответной улыбкой так, будто к нему спустился с небес Спаситель, чтобы навести порядок на земле.
– Хочу тебе сообщить, поначалу Томас отклонил мое предложение, и теперь я ему особенно благодарен за то, что он изменил свое решение.
Отец сказал это так, будто и она должна была испытывать благодарность к виконту за его великодушный жест.
Амелия поспешила отвести взгляд, не желая смотреть на этого мерзкого субъекта и видеть самодовольную ухмылку под притворно невинной миной. Его ссылка на лошадей не была метафорой, случайно сорвавшейся с языка. Он не собирался заставлять ее работать. Он намеревался сломить ее, как норовистую лошадь.
Никогда этому не бывать!
– Очень любезно с его стороны, – сказала Амелия, постаравшись вложить в свой тон как можно больше сарказма.
– Через три дня мы вернемся домой, а в следующем месяце ты отправишься в Девон.
Четыре полных месяца ей предстояло провести с этим ненавистным человеком. Амелия выпрямилась и сжала губы так плотно, что ее рот превратился в тонкую презрительную линию.
– Если тебе больше нечего сказать, Амелия, можешь удалиться.
Этими словами отец отсылал ее точно так же, как делал всегда. Она еще не встала со стула, а он уже перестал обращать на нее внимание.
Она старалась замедлить шаги, чтобы не казаться запуганной и забитой, только что претерпевшей наказание. Уже взявшись за ручку двери, она услышала его низкий голос, столь же доброжелательный, как будто он объявлял о начале военных действий:
– Леди Амелия, я с нетерпением жду в следующем месяце вашего приезда.
Ее шаги сбились. Она с трудом подавила желание обернуться и встретиться с ним лицом к лицу. Вступать в пререкания было бессмысленно. Инстинкт подсказывал ей, что лучше приберечь силы для настоящего, а не словесного противостояния, которое ей несомненно предстояло. Амелия, не оборачиваясь, выскользнула за дверь.
– Она несчастна, – подтвердил Гарри очевидное, как только его дочь вышла.
– Думаю, потому это и называется наказанием. Не стоит ждать, что оно будет приятным.
Сухой ответ Томаса сопровождался непринужденным жестом – он равнодушно поднял плечи.
– Да, но, когда Амелия несчастна, окружающим тоже достается.
Уголок рта Томаса приподнялся в кривой улыбке:
– Возможно, тогда, когда она имеет дело с другими. Но уверяю вас, как бы она ни была несчастна, меня это не тронет.
Когда в последний раз женщина затронула его чувства, он едва достиг зрелости. Но теперь, если это избалованное отродье со змеиным языком заставит его потерять сон хоть на минуту, он согласен будет расстаться со своим титулом.
– Именно поэтому я и обратился к вам с просьбой. Я знал, что если кому и удастся обуздать ее, то это будете вы. К несчастью, после смерти ее матери я предоставлял ей слишком большую свободу, а требовалась, оказывается, твердая рука.
Для Томаса слова его друга прозвенели как предупреждающий об опасности звонок. Нет, не звонок, а ужасная громоподобная какофония.
– Надеюсь, Гарри, вы не сочли перемену моего решения за знак интереса к вашей дочери?
На лице Гарри появилось на удивление неуместное довольное выражение. Но если отец Амелии и рассчитывал на союз между ними, его ждало горькое разочарование. Целью Томаса было всего лишь желание проучить девицу, сделать так, чтобы она понесла заслуженное наказание, и ничего больше. Разумеется, и ничего меньше.
Гарри тихонько хмыкнул:
– Конечно, нет. Я просто надеюсь получить по возвращении более покладистую дочь.
И все же заверение маркиза не рассеяло неприятного предчувствия, снедавшего Томаса. Но он тотчас же мысленно одернул себя. Что мог сделать Гарри, находясь на расстоянии тысяч миль?
– Надеюсь, вернувшись, вы увидите действительно изменившуюся дочь, изменившуюся к лучшему.
– Искренне уповаю на это. Ведь при ее красоте и приданом можно рассчитывать на удачный брак. Я питал блестящие надежды и строил всякие планы, но она закончила свой второй светский сезон, получив всего пять предложений брака от джентльменов, слишком бесцветных, чтобы рассматривать их серьезно. Среди большинства из них нет ни одного, в ком была бы хоть капля здравого смысла.
– Я сделаю все, что смогу.
Ни одна знакомая ему особа женского пола не заслуживала того, что он запланировал для этой маленькой мисс.
Через десять минут, распрощавшись с Гарри, Томас направился на юг по Сент-Джеймс-стрит к своей холостяцкой квартире. Нужно отправить весточку матери, оповестить ее о том, что следующие несколько месяцев у них будет гостья. А может, попросить ее приготовить для леди Амелии помещение в комнатах для слуг или в крыле для гостей? Томас усмехнулся. Мудреная это вещь – справедливое возмездие.
«Вы будете жить со мной в моем загородном доме…»
Эти слова звучали в ее памяти, как самая мрачная мелодия, когда Амелия покинула кабинет отца и направилась в свою спальню… обдумать ответные меры. Необходимо действовать быстро, и ум ее яростно заработал. Планы отца обрушились на нее, как четырехколесный экипаж со сломанной осью. Потому и ответные меры следовало принять незамедлительно.
Прежде всего она решила отправить срочное письмо лорду Клейборо, в котором просила его о встрече. Он имел несчастье оказаться наследником обнищавшего баронства в графстве Дербишир. Однако материальная бедность с лихвой искупалось его предприимчивостью. Немногие мужчины решились бы вступать и конфликт с ее отцом. Он решился. Хоть и безуспешно. И это свидетельствовало о силе его духа и характера. Конечно, в нём больше характера, чем у подобных лорду Армстронгу, и не важно, как относится к нему общество.
И потому на следующее утро в половине одиннадцатого Амелия в сопровождении Элен и Чарлза, первого лакея, ожидала прибытия лорда Клейборо в юго-западной части Гайд-парка.
В его ответном послании на ее записку, полученном часом позже, предлагалось встретиться возле большого вяза между Роттен-роу и рекой. И вот она ждала уже полчаса возле этого дерева, но в поле зрения не появлялся ни он, ни его ландо.
Заслоняя рукой глаза от яркого августовского солнца, Амелия оглядывала окрестности снова и снова. Конечно, она не могла бы не заметить его высокую тощую фигуру. К этому времени года огромные толпы, обычно заполняющие сотни акров этой роскошной территории зеленых лужаек и величественных деревьев, теперь рассеялись. Люди уехали в свои загородные дома. И только небольшое число леди и джентльменов прогуливались по ухоженным пешеходным дорожкам Гайд-парка. Однако барона среди них не было.
Еще один взгляд на часы-хронометр, которые она сжимала в руке, сказал ей, что сейчас уже на полминуты больше того срока, который она себе назначила для ожидания. Со щелчком захлопнув крышку часов, Амелия дала волю гневу, лицо ее приняло мрачное выражение.
– Пойдем, Элен! – сказала она, поворачивая к карете.
Больше на такой жаре она не желала ждать ни минуты. Но как раз когда Амелия подходила к дверце своего четырехколесного экипажа, стук копыт приближающихся рысью лошадей, запряженных в ландо, заставил ее обернуться. А обернувшись, она увидела синий с серым экипаж лорда Клейборо, поднимающийся на гребень холма.
Ландо едва успело остановиться позади ее кареты, как из него выпрыгнул барон. Ее верный рыцарь, одетый вместо железных лат в коричнево-серую шерсть и прибывший в экипаже, давно нуждавшемся в покраске и новых рессорах. И все же бедный рыцарь лучше, чем богатый и распущенный волокита.
Он оказался возле нее через пару секунд, покрыв разделявшее их расстояние огромными прыжками. Амелия приписала его неровное дыхание и раскрасневшееся лицо волнению, а не физическим усилиям.
– Доброе утро, леди Амелия! Пожалуйста, извините мое опоздание, но лошадь потеряла подкову прямо посреди Пиккадилли. Это вызвало некоторую суматоху. Умоляю, скажите, что выждали не слишком долго!
Уголки его губ приподнялись в улыбке, что отчасти смягчило его угловатое лицо с резкими чертами, и теперь он выглядел моложе своих двадцати девяти лет.
При виде его огорчения и смущения Амелия забыла о своей обиде – не в его силах предотвратить капризы лондонского транспорта.
– Добрый день, лорд Клейборо. Все в порядке, – сказала Амелия любезно. – Идемте прогуляемся до моста.
Повернувшись к Чарлзу, выполнявшему нынче утром обязанности ее грума, она сказала:
– Мы скоро вернемся.
Со своего высокого кучерского места всегда верный Чарлз кивнул головой. Она подружилась со светловолосым краснолицым пареньком еще в те времена, когда он был мальчиком при конюшнях, и навсегда завоевала его благодарность тем, что постоянно вставала на его сторону, когда отец распекал его. И Чарлз быстро поднялся до ранга лакея. Мелочные усилия отца усмирить ее, выражавшиеся в том, что он будто не замечал ее дня рождения, не дарил ей ничего и не поздравлял ее, не увенчались успехом.
По тропинке Амелия и лорд Клейборо направились к реке; Элен тащилась за ними вне пределов слышимости.
Некоторое время они шли в молчании, затем она взглянула на него из-под низких полей шляпки.
– Отец отсылает меня в Девон.
Она сделала это заявление как можно более драматичным и отрывистым тоном, надеясь вывести его из состояния обычного благодушия.
Его брови взлетели вверх, а карие глаза округлились от удивления.
– В Девон? Скажите ради Бога, зачем? Что у вас там за дела?
Конечно, такая реакция лучше, чем умиротворяющая улыбка, сопровождающаяся успокоительными речами.
– У меня там нет никаких дел. Представление моего отца о наказании включает его желание заставить меня работать.
Глаза лорда Клейборо расширились еще больше, а шаги замедлились, йо тотчас же ему пришлось снова их ускорить, потому что она продолжала двигаться быстро, ничуть не меняя темпа ходьбы.
– Работать?
Он произнес это слово так, будто счел его неприличным.
– Вы не можете говорить этого серьезно.
Сначала леди Джейн, а теперь и он?
– Уверяю вас, я не шучу такими вещами. Он уезжает, и на все время его путешествия, со следующего месяца, я буду работать.
Его шаги замедлились, приостановилась и Амелия, посмотрела ему в лицо.
– Моя дражайшая леди Амелия, я могу только предложить вам свои самые искренние соболезнования и извинения.
– Едва ли в этом есть ваша вина, – сказала Амелия, отметая его извинения. – Мой отец, как всегда, ведет себя неразумно. Но это варварское наказание. В свете этих событий необходимо, чтобы мы поженились немедленно.
Сдвинув на затылок коричневую шляпу кончиком пальца, он посмотрел на нее, слегка нахмурив брови.
– А как же ваш отец и компаньонка?
Амелия видела крохотные капельки испарины у него на лбу, там, где недавно на него давили поля шляпы. Сейчас самое неподходящее время для того, чтобы опасаться гнева ее отца. Раньше его это не смущало. И в самом деле, что мог сделать ее отец? Он не властен лишить его титула или отобрать собственность.
– Нынче рано утром мисс Кроуфорд вернулась в Йоркшир. Накануне она получила известие о том, что ее мать захворала.
Для компаньонки это было тяжким испытанием, но ее отсутствие облегчило Амелии сегодняшнюю встречу с лордом Клейборо.
– Надеюсь, с ней не случилось ничего серьезного – сказал он с беспокойством.
Амелия двинулась дальше, и лорд Клейборо все время пытался идти с ней в ногу.
– Не думаю. Она должна вернуться на следующей неделе. А теперь – к вопросу о нашей свадьбе…
– Ну…
– В Шотландии введен новый закон о браке. Теперь мы можем пожениться только до конца года.
Порыв ветра закрутил юбку ее платья для прогулок. Амелия обеими руками придержала полосатый муслин, прижимая его к нотам и выжидая, пока ветер уляжется.
– Если у нас столько времени, к чему спешить? Я хочу сказать, разумно ли это, принимая во внимание несчастье, постигшее нас на прошлой неделе? – спросил лорд Клейборо, и в голосе его она расслышала волнение.
– Послезавтра я возвращаюсь домой. У нас нет такой роскоши, как время.
Амелия гадала, услышал ли он ее. Ее заставляют работать. Если уж это не повод для спешки, тогда что же?
