Текст книги "Индиго (ЛП)"

Автор книги: Беверли Дженкинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

Когда Эстер рассматривала ассортимент одежды, выставленный в витрине магазина, она заметила отрез шелка цвета слоновой кости. На карточке над ним было написано, что шелк привезен с азиатского континента и был импортирован через Канаду.

Эстер посчитала этот шелк самым красивым материалом, который она когда-либо видела, но цена была слишком высокой. Она очень хотела приобрести этот шелк, но практичная Эстер Уайатт воспротивилась этому. Она знала, что если выберет более дешевые ткани, то сможет купить вдвое больше. Кроме того, где в Уиттакере она смогла бы носить такое красивое платье? Практичная сторона Эстер одержала верх. В последний раз задумчиво погладив шелк, она повернулась и наткнулась прямо на твердую стену груди Галена Вашона. Его крепкие руки спасли ее от падения.

– Прости, – выдохнула она. – Я… не заметила тебя.

Откуда, скажите на милость, он взялся? Казалось, он вырос из-под земли.

Он вежливо извинился:

– Это была моя вина. Я не заметил тебя там внизу.

Она подняла взгляд на его сверкающие глаза и спросила с притворной обидой:

– Вы издеваетесь над моим ростом, сэр?

– Нельзя насмехаться над тем, чего нет, малышка.

От его привычки обращаться к ней этим уменьшительным прозвищем у нее всегда кружилась голова, и она еще не придумала, как это исправить.

– Что ты здесь делаешь?

– Я зашел за сахаром, который заказала Макси. А ты?

– У меня было немного свободного времени до встречи с Гейл Грейсон, поэтому я решила присмотреться к тканям для платья.

Он протянул руку мимо нее и взял рулон шелка.

– Я заметил, что ты восхищалась этим шелком.

– Да, он очень красивый.

– Ты собираешься его купить?

– Нет.

– Почему нет?

– Посмотри на цену.

Он сделал паузу, чтобы прочитать сумму, написанную на карточке.

– И что?

Она усмехнулась:

– Может быть, для тебя цена ничего не значит, но для меня она довольно высокая.

– Я куплю его для тебя.

Эстер заметила, что продавщица за прилавком наблюдает за ними. Эстер улыбнулась ей, и женщина улыбнулась в ответ. Эстер повернулась к Галену и предостерегающе прошептала:

– Нет, ты этого не сделаешь.

– Почему нет? Считай, что это мой способ поблагодарить тебя за то, что ты так хорошо заботилась обо мне в октябре.

– Ты и так уже сделал мне достаточно подарков.

– Тогда позволь мне купить тебе несколько платьев. Не пройтись ли нам по магазинам?

– Нет!

– Тогда позволь мне угостить тебя обедом.

– Гален?!

Ему нравились ее попытки держать его на расстоянии вытянутой руки. Это делало поцелуи, которые он получал от нее, еще более волнующими.

– Либо обед, либо я целую тебя прямо здесь и сейчас. Ты же не хочешь быть ответственой за то, что эта бедная женщина упадет со стула, не так ли?

Она не смогла сдержать улыбку.

– Ты возмутительный, неисправимый и…

– И тот мужчина, который научил тебя делать куличики из грязи, не забывай об этом.

Она сдалась, как они оба и ожидали.

– Хорошо, куда пойдем?

– Сюда, пожалуйста.

Они пообедали в небольшом заведении неподалеку от магазина.

После этого он предложил:

– Пойдем, прокатись со мной.

– Гален, я должна встретиться с Эбигейл через час.

– Я верну тебя вовремя. Не волнуйся.

– Обещаешь?

– Обещаю.

Она согласилась.

Это был первый раз, когда они оказались в карете вдвоем, и Эстер почувствовала себя совершенно безрассудной, когда он сел на бархатное сиденье напротив нее. Его присутствие постоянно напоминало ей о растущем влечении, которое становилось все труднее и труднее игнорировать.

Как только карета тронулась, она спросила:

– Ты приехал в Детройт только за сахаром для Макси?

– За этим и по делам. Мне нужно было просмотреть декларацию с одного из моих судов, прежде чем оно отплыло этим утром.

– Сколько у тебя судов?

– По последним подсчетам, около пятнадцати.

– А в какой сфере ты занимаешься бизнесом?

– Импорт, экспорт, лесозаготовки. Мои суда курсируют по всему миру.

– Звучит очень захватывающе.

Хотя разговор вращался вокруг довольно обыденной темы, Эстер почувствовала, как в карете накаляется атмосфера. Весь день он вел себя как нельзя лучше, но, глядя на него сейчас, она была уверена, что это ненадолго.

Он спросил:

– О чем ты думаешь?

– Что ты был настоящим джентльменом.

– Я приму это как комплимент, но должен признать, что мои нынешние помыслы не так уж чисты.

Он протянул ей руку и сказал:

– Иди сюда, я не могу поцеловать тебя, если ты так далеко…

Сердце Эстер бешено заколотилось.

Когда она села рядом с ним, ей стало жарко. Он заглянул ей в глаза.

– Весь день мне так хотелось ванили…

Эстер прерывисто вздохнула. Они были так близко, что она чувствовала тепло его тела, окутывавшее ее, как зной августовского дня. Когда он очень медленно провел пальцем по контуру ее нижней губы, она закрыла глаза от вспыхнувшей страсти.

Он наклонился и нежно поцеловал ее, затем отстранился.

– Твои поцелуи как вино, Индиго. Если я выпью слишком много, я забуду о своем обещании вернуть тебя вовремя…

Он снова поцеловал ее, на этот раз более страстно, и она наслаждалась им с не меньшей отдачей.

– Я не должна опаздывать… – удалось прошептать ей, но все остальные мысли о времени и месте потонули в усиливающемся жаре.

Одарив ее губы короткими, умопомрачительными поцелуями, Гален усадил ее к себе на колени и притянул ближе. Он чувствовал жар ее бедер, обжигавший его сквозь дорогую серую шерсть брюк, и его мужское естество встрепенулось в чувственном ответе. Он целовал ее губы, подбородок, мочки ушей, в то время как его руки властно скользили по ее спине. Он старался не забывать, что у них осталось совсем немного времени. Щедрой, продолжительной ласки, которую она так заслуживала, придется подождать, но он был доволен; ещё будут другие возможности и другие украденные мгновения.

Практичная Эстер исчезла в тот момент, когда наткнулась на него в магазине; теперь у него на коленях, тая в его умелых руках, сидела женщина, которая отказывалась быть похороненной вновь. Она трепетала от прикосновения его губ к своей шее и от того, как его золотистые руки скользили по ее бедрам. Эстер хотелось, чтобы он прикасался к ней везде, и ей хотелось отвечать ему взаимностью. Она позволила его страсти разжечь ее собственную. Его руки и плечи были сильными и упругими под ее медленно блуждающими ладонями. Когда он начал расстегивать пуговицы на ее высоком воротничке, она не протестовала. Когда было расстегнуто еще больше пуговиц и его губы начали быстро скользить по обнаженной коже ее шеи, она откинула голову на его сильную руку, поддерживающую ее, и застонала.

Жар наполнил ее, заставив затрепетать. Он с обожанием провел пальцем по двум вершинкам ее грудей, затем прижался губами к шелковистым вершинкам. Ее соски уже молили о пощаде, предвкушая его смелые ласки, и он не заставил ее ждать. Он спустил вниз ее простую муслиновую сорочку, затем медленно, с наслаждением коснулся каждого темного бутона. Из ее горла вырвался стон. Ее тело выгнулось в ответ. Его руки томно блуждали по ее бедрам, и они были горячими, как огонь.

Гален не торопился. Ее вкус разжигал в нем возбуждение, требовавшее от него взять все, что она могла предложить. Ее груди были такими спелыми, такими пышными, что потребовалась бы целая армия, чтобы заставить его отказаться от их темной сладости. Запах ванили, исходивший от ее теплой кожи, наполнил его ноздри и одурманил чувства, как хороший коньяк. К черту временные ограничения; она была слишком хороша, чтобы позволить ей уйти.

Но он знал, что должен отвезти ее обратно, и, как человек с большим опытом, он должен был остановить все это.

Он прижался губами к ее губам и неохотно произнес:

– Ты опоздаешь, дорогая…

Она провела кончиком языка по его приоткрытым губам и прошептала:

– Мне все равно…

Он тихо усмехнулся. Снова поцеловав ее, он ответил:

– А будет не все равно, когда тебе придется пройти пешком тридцать миль до дома.

Она коснулась губами его уха.

– Ты бы отвез меня домой.

– Я бы отвез, но, скорее всего не домой…

Провокационная игра слов взбудоражила ее.

– Ты слишком соблазнителен… и чертовски красив для своего же блага, Гален Вашон.

– А ты слишком красива и пышнотела для своего, Эстер Уайатт…

Он медленно провел пальцем по ее влажным от поцелуев соскам, и ее веки медленно опустились.

– Выходи за меня замуж, и у нас будут прекрасные дети.

Она хотела рассмеяться, но жар, поднимавшийся от его умелых прикосновений, пересилил все.

Он наклонился и нежно прикусил оба соска.

– Ты никогда не выйдешь из этой кареты, если не застегнешь платье…

Интенсивность его прикосновений возросла, и она застонала от удовольствия.

– Ты должен остановиться, Гален…

– Я знаю…

Но он этого не сделал, и на какое-то время Эстер замерла, когда его руки скользнули ей под платье.

Она выгнулась навстречу теплу его ладоней. Он поцеловал ее в губы.

– Это для того, чтобы я приснился тебе сегодня ночью…

Ему потребовалось всего несколько мгновений, чтобы довести ее до пика, и когда он это сделал, она приглушила свой дрожащий крик, уткнувшись в его плечо, которое было таким надежным.

В наступившей тишине Эстер открыла глаза и встретилась с его веселым взглядом. Он спросил:

– Ну, теперь ты готова

Она ответила мягко и дерзко:

– Я готова, но для чего, вот в чем вопрос?

Он ухмыльнулся.

– Соблазнительница. Давай-ка приведем тебя в порядок, иначе ты опоздаешь.

Эстер позволила ему поправить на ней одежду, но поцелуи продолжились.

Когда она была снова прилично одета, Гален велел кучеру разворачиваться и ехать обратно в центр города. В нескольких кварталах от места встречи с Гейл карета остановилась. Внутри Эстер и Гален обменялись коротким, но страстным поцелуем на прощание, после чего она оставила его, чтобы встретиться с Гейл.

Когда Гейл спросила Эстер, почему у нее нет с собой покупок, та отмахнулась, сказав, что не нашла ничего.

Тем вечером, оставшись одна в своей комнате, Эстер вздохнула, вспоминая события прошедшего дня. Она поняла, что, поддаваясь его поцелуям, она только открывала себя для неминуемого горя. Гален заставил ее тело петь, как птицу, и заставил ее забыть о том, кто она такая и кто он. Но здесь, в тишине своей комнаты, ей пришлось встретиться лицом к лицу с реальностью. У отношений с ним не было будущего, и у нее не было желания влюбляться в него. Но было слишком поздно что-либо менять, потому что в глубине души она знала, что уже любит его. Страх перед этим чувством заставил ее вспомнить об отце. Она не хотела быть во власти любви. Она не хотела быть настолько запутанной в любовных узлах, чтобы совершить что-то иррациональное. Ее чувства к Галену были столь же возвышающими, сколь и пугающими.

Когда погода потеплела и наступила первая неделя мая, все получили приглашения на первую вечеринку Галена. Он устраивал ее, чтобы официально представиться обществу и почтить недавнюю свадьбу Фостера и Дженин. В то воскресенье в церкви только и разговоров было, что о вечеринке. Прошел слух, что у богатого мистера Вашона не было жены. Все мамы, у которых были дочери на выданье, все вдовы и все незамужние женщины старше шестнадцати лет бросили свои шляпки на ринг. Эстер свою не сняла.

Эбигейл очень заинтересовало приглашение, написанное витиеватым золотым шрифтом, которое было отправлено с посыльным, нанятым Галеном.

– Что, черт возьми, Гален Вашон делает именно здесь, в Уиттекере?

Эстер подняла глаза от своего шитья и спросила:

– Ты знаешь мистера Вашона?

– Я познакомилась с ним около десяти лет назад через его тетю Расин.

Эстер потратила несколько минут на то, чтобы рассказать Гейл о недавнем приезде Вашона в город и о том, что он купил часть ее земли, а затем спросила:

– Он действительно так богат, как все думают?

– Богаче. Его интересы в области судоходства простираются до самого Востока. Он мог бы жить в любой точке мира. Почему он решил поселиться здесь?

Эстер заставила себя вводить и выводить иглу в ровном ритме, чтобы не выдать Гейл ее тайных знаний о таинственном мистере Вашоне. Она подняла ткань, чтобы оценить ровность швов. Когда ткань будет готова, ее можно будет использовать для алтаря.

– Здешние женщины в восторге от него. Я слышала, как некоторые говорили о нем так, будто он уже принадлежит им.

Гейл рассмеялась.

– Если уж хищным красоткам Европы и Нового Орлеана не удалось заполучить его, сомневаюсь, что это удастся кому-нибудь в Уиттекере.

Эстер поняла, что Гейл невольно подтвердила ее опасения.

– Значит, он настоящий дамский угодник?

– Да. В течение многих лет Расин отчаялась, что он когда-либо изменится. В молодости он был повесой во всех смыслах этого слова.

– Значит, ты хорошо знала его тетю?

– Да, мы с ней когда-то вращались в одном кругу.

– Она работает на Дороге?

– В те времена работала. Ее семья свободна почти сто лет, но она убежденная аболиционистка. Расин говорила, что она представительница многих рас, но именно африканская кровь дала ей жизнь, и именно африканская кровь делает ее сильной.

– Похоже, она очень интересная женщина.

– Так оно и есть.

До вечеринки оставалось всего три дня. Эстер зашла в пансионат Кейт Белл, чтобы передать несколько новых брошюр о борьбе с рабством, которые она получила по почте, но едва смогла попасть внутрь из-за толпы женщин, ожидавших, пока Кейт сделает им прическу. Кейт была не только лучшей швеей в округе, но и женщиной, которой все платили за то, чтобы она делала им прически по особым случаям. А вечеринка у Галена стала самым торжественным событием в новейшей истории Уиттакера. Эстер отклонила предложение Кейт заняться ее собственной прической, потому что не планировала присутствовать на мероприятии.

В тот вечер Фостер зашел к Эстер, и она была рада его видеть. Хотя его внезапная женитьба потрясла ее, она поняла, что не может отказать ему в дружбе.

– Что привело тебя сюда, Фостер? Где Дженин?

Он выглядел смущенным.

– Э-э… она дома.

Эстер вгляделась в его лицо.

– Что-то не так?

Он отрицательно покачал головой.

– Нет. Я просто зашел убедиться, что ты придешь на вечеринку. Очень мило со стороны Вашона устроить нам такой праздник.

– Да, это мило, но нет, я не планировала присутствовать.

– Почему нет?

– Потому что она для тебя и Дженин.

– Но я бы хотел, чтобы ты присутствовала. Дженин знает так мало людей здесь, и она такая застенчивая. Она считает тебя другом. Я понимаю, что поставил тебя в неловкое положение, поступив так, как я поступил, но, если бы ты могла простить меня и помочь Дженин приспособиться, я был бы благодарен.

Эстер хотела сказать ему «нет». Ее дилемма с Галеном была важнее любых проблем, с которыми Дженин могла столкнуться, приспосабливаясь к жизни в Уиттекере. Дженин была одной из причин, по которой Эстер хотела остаться дома. Эстер до сих пор избегала слушать сплетни о том, что Фостер вернулся с невестой, и у нее не было желания становиться объектом перешептываний или жалостливых взглядов. То, что она также избегала Галена, определило решение.

– Фостер, я уверена, что все полюбят Дженин так же сильно, как и ты. У нее не должно возникнуть проблем с тем, чтобы завоевать их расположение.

– Я так хочу, чтобы она прижилась, и чтобы ее любили. Если Вашон построит школу, мы с ней станем заметными членами общества. Я не могу допустить, чтобы она пряталась каждый раз, когда кто-то приближается к ней.

– Она действительно такая застенчивая?

– Она настолько застенчивая, что даже не позволяет мне…

Он замолчал.

Эстер молча ждала, что он продолжит, но, когда он этого не сделал, она скользнула взглядом по его явно расстроенному виду.

– Фостер?

Он покачал головой.

– Ничего. Это ничего.

У Эстер сложилось впечатление, что он что-то скрывает, но она не стала настаивать.

Он снова попросил ее прийти.

Она ответила:

– Я не нужна тебе там, но я подумаю об этом.

Он взял ее за руки и слегка сжал их в своих.

– Это все, о чем я прошу. Спасибо тебе, Эстер.

Эстер проводила его до выхода, а затем смотрела, как он уезжает по дороге в своей старой коляске.

Глава 12

Единственный раз, когда Эстер призналась бы, что хочет снова увидеть Галена, было ночью, когда она лежала в своей постели одна. При свете дня в этом желании было мало смысла; Гален перевернул ее мир с ног на голову, она понятия не имела, кто он на самом деле, и он был слишком богат для своего же блага.

Но ночью, когда темнота защищала ее секрет, она признавала правду. Общение с Галеном открыло ее эмоции для новых и непостоянных ощущений, которые ее девственное тело жаждало познать, в то время как деловитая Эстер внутри сокрушенно качала головой. Она хотела увидеть его снова, хотя бы потому, что он вызывал в ней все эти новые эмоции. Он обращался с ней, как с драгоценностью, прикасался к ней, как к сокровищу. Ее никогда не называли красивой, пока в ее жизни не появился Гален, и его поцелуи и прикосновения действительно заставляли ее чувствовать себя красивой. Воспоминания о ночи в «Безумии» были все еще так же чувственно ярки, как и тот день в карете. Оставшись одна в темноте, она жалела, что рядом нет Галена, который мог бы погасить пламя, тлеющее внутри, жалела, что его нет рядом, чтобы одарить своими волшебными прикосновениями ее пульсирующие соски и влажные, пульсирующие места, мысль о которых приводила ее в шок. Оба эпизода стали для нее откровением. Кто бы мог подумать, что страсть может сокрушить женское тело с такой ослепительной силой? Он заставлял ее тело болеть в таких местах, о которых она и не подозревала, но ей нравилось каждое смелое прикосновение его золотых рук, и она хотела большего.

За день до вечеринки Эстер приняла решение. Несмотря на мольбы Фостера, она ней пойдет туда. Когда Эбигейл спросила о причине, Эстер объяснила это тем, что она плохо себя чувствует. Гейл предложила пропустить мероприятие и составить компанию Эстер, но Эстер настояла на том, что Гейл не стоит упускать возможность приятно провести время.

Позже в тот же день Би заехала за Гейл. У них обеих была назначена встреча с Кейт, чтобы сделать прическу.

Сразу после их ухода раздался стук в дверь. Эстер открыла и увидела Андре Рено. В руках он держал большую коробку, обернутую золотой бумагой. На коробке был красивый золотой кружевной бант.

– Добрый день, мистер Рено.

Он прочистил горло.

– Эм, мисс Уайатт…

Его смущенное лицо сказало все.

– Очередной подарок от вашего работодателя? – спросила Эстер.

– Боюсь, что так.

Эстер отступила назад, чтобы он мог войти.

– Что на этот раз?

– Я не знаю.

Она покачала головой и взяла коробку из его рук.

Он направился обратно к двери, объясняя:

– Я должен уйти до того, как вы откроете ее.

– Держу пари, это потому, что он не хочет, чтобы я заставляла вас возвращать то, что здесь лежит.

Рено сглотнул.

– Думаю, да.

Эстер усмехнулась и подумала про себя: «Гален, Гален, Гален. Что же мне с тобой делать?»

Она посмотрела на расстроенное лицо Андре и сказала:

– Спасибо, мистер Рено. Если его придется вернуть, я лично встречусь с драконом. Вы можете сказать ему, что выполнили свою миссию.

Рено, казалось, испытал искреннее облегчение. Он поклонился.

– Тогда я откланяюсь. Прощайте, мисс Уайатт.

– Прощайте, мистер Рено.

Он ушел, а Эстер несколько мгновений размышляла над этим последним проявлением симпатии Галена. Что бы там ни содержалось, это было экстравагантно. Гален не делал ничего наполовину, поэтому она была совершенно уверена, что содержимое придется вернуть.

Она сняла изящный бант, затем красивую золотистую бумагу. На крышке бежевой коробки внутри красовался штамп одной из лучших портних Виндзора. Руки Эстер дрожали, когда она подняла крышку, а затем ее глаза расширились при виде платья, лежащего внутри. От его красоты у нее перехватило дыхание. Оно было сшито из шелка цвета слоновой кости, который она так хотела приобрести в магазине в Детройте. Удивленная, она приподняла платье, и оттуда вывалилась маленькая открытка. На ней было написано: «Я готов исполнить все твои желания». Он подписал ее замысловатой буквой «Г», а под ней поставил свою знакомую печать в виде дракона.

Эстер не могла отрицать радость, переполнявшее ее сердце. Он действительно исполнил ее желания, но она не могла принять такой дорогой подарок, каким бы красивым он ни был. Оно было гораздо элегантнее всего, что у нее когда-либо было, а ручная работа была великолепной. Не было бы никаких жалостливых взглядов, если бы она надела это платье. Никто не указал бы на нее как на женщину, которую бросил Фостер; у всех бы глаза на лоб полезли. Устаревший гардероб Эстер повлиял на ее решение остаться дома, но теперь, видит бог, она хотела надеть это платье хотя бы для того, чтобы снова потрясти Фостера и показать ему раз и навсегда, что она действительно желанная женщина. Она также хотела надеть его для Галена, чтобы показать ему, что она ценит его подарки, но в глубине души боялась того, к чему это может привести. Она боялась, что его неизмеримое обаяние еще больше завлечет ее, и, таким образом, ей станет еще труднее, когда он вернется в свой мир.

Остаток дня и весь вечер она спорила сама с собой. К тому времени, как она добралась до постели, она уже приняла решение. Гален подарил ей платье, о котором можно только мечтать; она будет дурой, если не наденет его хотя бы раз. Если сплетники хотят пошептаться, пусть они скажут что-нибудь существенное. А что касается ее страха, то она сказала себе, что за годы странствий сталкивалась с множеством реальных опасностей: ловцами рабов, собаками; глупо было бояться своих чувств. Она была взрослой женщиной, и, если Гален разобьет ей сердце, она, несомненно, переживет это.

В вечер, когда была назначена вечеринка, Эстер стояла перед зеркалом. Платье цвета слоновой кости развевалось вокруг нее, как облако. Вырез был смелым, а пышные рукава оставляли открытыми ее смуглые плечи. В коробке вместе с платьем лежали мягкие лайковые туфельки, чулки, легкая шелковая накидка и перчатки цвета слоновой кости. Она взяла накидку и перчатки, в последний раз пригладила свои блестящие волосы и присоединилась к Эбигейл.

Эбигейл потеряла дар речи.

Эстер усмехнулась, увидев ошеломленное выражение на лице подруги.

– Как я выгляжу?

– Боже мой, Эстер. Это действительно ты?

Эстер хихикнула и повернулась, отчего подол платья взметнулся.

– Я неплохо выгляжу, правда?

– Так и есть. Где ты взяла это платье?

Эстер рассказала ей, как увидела шелк в магазине, а затем назвала имя портнихи в Виндзоре.

– Это, должно быть, обошлось в кругленькую сумму.

– Я подумала, что заслужила подарок.

– Да, дорогая, ты заслужила.

Эстер почувствовала легкий укол вины за то, что не была до конца откровенна с Гейл, но она не солгала. Платье привезли из Виндзора, и Эстер действительно заслужила подарок.

Гейл сказала:

– Когда Фостер увидит тебя, он, возможно, пожалеет, что выбрал в жены не тебя.

Эстер пропустила это замечание мимо ушей, а Эбигейл добавила:

– Я очень восхищаюсь Фостером, но его жена кажется такой пустоголовой. Что он с ней обсуждает?

– Понятия не имею, Гейл, но он говорит, что счастлив.

Гейл фыркнула.

– Ну, я не могу понять, что его в ней привлекает, если не считать ее внушительной груди, конечно.

– Эбигейл! – Эстер удивленно рассмеялась.

– Это правда.

– Возьми свою накидку, – с улыбкой пожурила ее Эстер. – Фостер и Дженин будут здесь с минуты на минуту. И веди себя прилично сегодня вечером.

Гейл указала на себя.

– Я? Это ты в этом платье. Какие неприятности ты ожидаешь сегодня вечером?

Эстер просто улыбнулась и приподняла бровь.

Глаза Эбигейл сузились от самодовольства Эстер.

– Эстер Уайатт, о чем ты?

– Ни о чем.

– Молния поразит тебя за ложь.

– Мне нечего сказать.

Этого Гейл было, похоже, недостаточно.

– Ты когда-нибудь поделишься со мной этим?

Тишина.

– Хорошо, мисс Сфинкс, храните свои секреты, но я все равно узнаю.

Фостер, Эстер, Дженин и Гейл отправились вместе в «Безумие». К тому времени, когда они прибыли на место и въехали в открытые кованые ворота, уже сгустились сумерки. Они оказались в хвосте длинной вереницы экипажей, которые медленно продвигались к дому по гравийной дорожке в форме подковы. Вдоль подъездной аллеи стояли красивые разноцветные фонари, освещавшие дорогу. Эффект мягкого сияния фонарей на фоне внушительного дома придавал окружению волшебную атмосферу.

Дом стоял на вершине подковы, а до нее оставалось еще несколько футов. Позади их фургона Эстер увидела, что к медленно движущейся очереди присоединилось множество других экипажей. В некоторых из них сидели знакомые ей люди, в то время как в других сидели незнакомцы. Ей стало интересно, сколько же человек было приглашено.

Когда они, наконец, добрались до двери, двое мужчин в черно-золотых ливреях подошли к фургону и помогли дамам выйти. Еще один мужчина подошел и взял поводья, а Фостер присоединился к ним. Взгляд Эстер скользнул по великолепному зданию цвета лесной зелени. Было совершенно очевидно, что Уильям Лавджой не пожалел денег на постройку украшенной карнизами и остроконечной крышей красавицы, которой теперь владел Гален.

Затем один из мужчин занял место Фостера и покатил фургон по подъездной дорожке. Его оставшийся спутник в ливрее объяснил:

– Мы подадим фургон обратно, когда вы будете готовы к отъезду. Приятного вечера.

Внутри стоял гул хорошо одетой толпы. Хотя комната с высокими потолками и красивой люстрой была огромной по меркам Уиттакера, в ее кремовых стенах, казалось, не было ни дюйма свободного пространства.

Мужчина с низким, громким голосом объявил о приезде Эстер и ее спутников, как будто они были членами королевской семьи. На Фостера это произвело такое впечатление, что Эстер подумала, что он вот-вот выпрыгнет из жилета. Ей все это показалось немного глупым, но она последовала за своей компанией в зал, как будто это было само собой разумеющимся.

В комнате было так много народу, что Эстер сомневалась, что кто-то вообще слышал их имена. Она увидела многих своих соседей. Их дружелюбные улыбки помогли Эстер почувствовать себя как дома. Пытаясь расслышать, о чем кричит Эбигейл, пытаясь перекричать шум, Эстер незаметно оглядела комнату в поисках Галена. Из-за его высокого роста его было легко заметить в дальнем конце комнаты. Он был одет в сюртук из бархата цвета индиго. Рубашка под ней была белоснежной, а черные шелковые брюки гармонировали с черным шелковым жилетом. Он стоял рядом с элегантно одетой пожилой женщиной с кожей цвета слоновой кости и волосами цвета ночи. Когда он поднял глаза и встретился взглядом с Эстер, она почувствовала его молчаливое приветствие так же отчетливо, как если бы он поцеловал ее в губы.

Фостер сказал:

– А, вон там Вашон. Мы должны засвидетельствовать свое почтение.

Гейл взволнованно вмешалась:

– Если я не ошибаюсь, рядом с ним его тетя Расин.

Гейл схватила Эстер за запястье и сказала:

– Пойдем, Эстер, я хочу, чтобы ты познакомилась с ней.

Они пробрались сквозь толпу. Эстер увидела Би Мелдрам и Брэнтона Хаббла, стоявших в окружении группы людей. Их глаза расширились при виде нее в элегантном платье, и она улыбнулась. С момента ее приезда многие соседи встретили ее появление с похожей реакцией. Казалось, даже Фостер не остался равнодушным. Во время поездки в фургоне он все время смотрел на нее так, словно никогда раньше не видел.

Пока Гален наблюдал за приближающейся Эстер, ему казалось, что, несмотря на царящий вокруг шум, его окружает тишина. Платье идеально сидело на ней. Он был рад, что она надела его; он почти ожидал увидеть ее на пороге своего дома прошлой ночью, требующей, чтобы он забрал платье обратно и что она не хочет больше получать от него подарков.

Его мысли прервала тетя Расин.

– Галено, ты слышал хоть слово из того, что я только что сказала?

Когда он не ответил, она посмотрела ему в лицо и перевела взгляд на то, что привело его в такой восторг. Она увидела темнокожую красавицу в платье цвета слоновой кости.

– Это она?

– Да.

– Ты сделал правильный выбор, Неве. Она прекрасна.

Затем Расин ахнула:

– О боже, это Гейл Грейсон?

Прежде чем Гален успел ответить, Расин грациозно исчезла в толпе. Он улыбнулся, когда две женщины обнялись, но его взгляд был прикован к Эстер. Он отметил мягкую смуглую грацию ее шеи и плеч, соблазнительный изгиб губ. Он подумал о том, как они в последний раз были вместе, и его кровь забурлила, словно у неопытного юноши. Он почувствовал, как колотится его сердце, почувствовал, как в нем просыпается возбуждение. Он не знал, что чувствует из-за того, что его так сильно влечет к прекрасной Индиго Уайатт, но был уверен, что справится с этой задачей.

Гейл и Расин, держась за руки, вернулись туда, где стоял Гален. В следующие несколько мгновений они возобновили дружбу, задавая вопросы, смеясь и проливая слезы. Пока они продолжали взволнованно разговаривать, Гален поприветствовал Квинтов.

Фостер искренне сказал:

– Мистер Вашон, мы с Дженин хотим поблагодарить вас за то, что вы пригласили нас на это замечательное мероприятие.

Дженин добавила:

– У нас не было возможности отпраздновать нашу свадьбу, поэтому я очень благодарна.

Гален спокойно ответил:

– Не стоит меня благодарить. Вы оказываете мне услугу, давая возможность официально познакомиться с моими соседями. Это я у вас в долгу.

Затем Гален повернулся к Эстер.

– Мисс Уайатт, вы выглядите сногсшибательно.

Он поднес ее руку к своим губам.

– Как вы себя чувствуете сегодня вечером?

– Я в порядке, мистер Вашон, а вы?

Он ответил:

– Я тоже.

Эстер проигнорировала его дьявольский взгляд, хотя он и согревал ее чувства. Она не собиралась позволять ему увлечь себя так скоро.

Гейл жестом подозвала Эстер поближе.

– Расин, я хочу познакомить тебя с Эстер Уайатт. Эстер, это Расин Руссо.

Темные глаза Расин улыбались.

– Я очень рад познакомиться с вами, Эстер Уайатт.

– Я тоже рада с вами познакомиться.

Гален представил остальных.

– Тетя, это Фостер Квинт и его жена Дженин. Наши молодожены.

– Поздравляю, – ответила Расин. – Я надеюсь, что вы двое будете любить друг друга долгие годы.

Дженин прижалась к руке Фостера, и он крепко сжал ее.

– Мы с Фости собираемся быть вместе надолго, не так ли, дорогой?

– Навсегда, дорогая.

Эстер увидела, как Эбигейл закатила глаза, затем быстро отвела взгляд от подруги.

– Я так много слышала о вашем доме, мистер Вашон, – сказала Дженин. – Он действительно прекрасен.

– Спасибо, но это заслуга мистера Лавджоя. Он заказал дизайн.

Они провели еще несколько минут, беседуя о пустяках, затем Гален сказал:

– Если вы проголодались, на веранде есть закуски и обильный шведский стол. Не стесняйтесь, выбирайте все, что пожелаете.

Квинты отправились изучать блюда на веранде, а Расин и Гейл объявили, что отправляются искать тихое местечко, чтобы продолжить дружескую беседу, и пообещали вернуться позже.