Текст книги "Непозволительно отважный (ЛП)"

Автор книги: Беттина Белитц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

– Я только подумал об этом, – сознался Сердан. – Он поступает всегда абсолютно корректно, Люси. Я не думаю, что он позволит уговорить себя обследовать нелегала. В спортивном зале. Где этот нелегал нелегально расположился.

– Ну это включает в себя, когда ты нелегал! – ответила я возмущённо – А по-другому нельзя! Я не могу его предать.

– Да, но как ты себе это представляешь? Он что останется на всю жизнь здесь? Это не выйдет, тебе придётся после проекта снова отдать ключ назад, и зал в следующем году снесут. Где ты хочешь прятать его в будущем?

– Позволь мне побеспокоиться об этом, – ответила я и проигнорировала удивлённый взгляд Сердана.

Да, это было снова такое взрослое предложение. Но меня это не волновало, продолжим дальше.

– Пока он находится здесь и болен. Ты сам вчера сказал, что нам нужна помощь и ...

– Да, но мой двоюродный брат ещё не закончил университет. Ему собственно нельзя ещё практиковаться как врачу.

– А мы здесь и не имеем дала с легальным обследованием! И разве твой двоюродный брат не хочет выполнить свою ... свою клятву ипохондрика? И следовать ей?

Сердан начал широко ухмыляться.

– Это называется клятва Гиппократа, Катц. Да, её он хочет выполнить, но я тебе говорил, он всё всегда хочет делать правильно, а то, что предлагаешь ты, было бы неправильно. Я всё же могу попытаться, но не знаю, получится ли.

– Он должен прийти вечером. Сегодня вечером, чем позже, тем лучше. И он должен пообещать тебе, что никому не скажет об этом. Ни слова, хорошо?

Губы Сердана стали тонкими. Фыркая, он выдохнул воздух через нос. Он не верил в то, что это сработает и что его двоюродный брат даст ему такое обещание. Для него это была попытка без надежды, не больше.

– У тебя нет чего-нибудь, чем бы ты смог его шантажировать? Какой-нибудь грех молодости или что-то такое? – Сердан сухо рассмеялся.

– Только не у него. Хотя ... подожди ... – Снова он начал ухмыляться.

– Ну конечно же. Кое-что было. Внутри семьи, – он помахал рукой, жест, который я не смогла интерпретировать. – Это может подействовать. Но у меня есть условие, Люси.

О нет. Пожалуйста, никаких условий. Обеспокоенно я посмотрела в сторону и вниз по коридору, где появилась широкая тень Билли.

– Что вы там всё это время делаете? – проблеял он. – Сеппо уже заснул на мате.

– Тогда ложись рядом с ним, мы сейчас будем! – крикнула я резко и снова повернулась к Сердану. – Говори уже.

– Я хочу знать, почему он здесь. Что он сделал. Было ли ... было ли это что-то скверное. Я не хочу помогать убийце и преступнику тоже. А мой двоюродный брат тем более. Он захочет знать, что случилось с твоим Леандером.

Дерьмо. Как же мне объяснить ему это? Что Леандера собственно заставило быть здесь?

– Он ... ну ... его семья оказывала на него давление. Требовали от него вещи, которые он не хотел делать. Когда он отказался выполнять их, они ... Они прокляли его и изгнали и преследовали.

Лицо Сердана становилось всё внимательнее и одновременно напряжённее, чем дальше я говорила.

– Они пытались лишить его жизни. Правда. Я не вру. Ему пришлось бежать и нельзя, чтобы его узнали. Никто. Я единственная, кто всё знает.

Кадык Сердана подпрыгнул, наверное, он снова удивлялся выбору моих слов, но ещё больше его завораживало то, что я рассказывала.

– Ты имеешь в виду своего рода ... убийство ради чести…

– Именно. Как у вас турков, когда девушка не хочет выходить замуж за обручённого мужчину, и поэтому преследуется и наказывается своими же собственными братьями.

– Это только у некоторых турков так, – напомнил мне Сердан предостерегающе. – Не у всех. Мой отец никогда в жизни такого не сделает. Моя сестра может выйти за муж за кого хочет.

– Тебе не нужно теперь скрупулёзно взвешивать каждое моё слово. Ты понимаешь, о чем я.

– Когда ты собственно проглотила словарь с иностранными словами, Люси? Ты говоришь как взрослая. – Я не ответила, потому что ничего не могла сказать по этому поводу – я ведь сама ничего не знала! Но я почувствовала, что перетянула Сердана на свою сторону. То о чём я намекнула, он понимал, даже лучше, чем это поняли бы Билли и Сеппо. Теперь я надеялась, что ему удастся уговорить своего двоюродного брата.

– Вот. – Сердан вытащил йогурт из кармана своей куртки и протянул мне. – Могу я его увидеть?

Я весело завизжала. Это был как раз правильный вопрос, и ответ был допустимо простым.

– Нет. – Даже если бы мне этого хотелось, он бы не смог!

– Я, правда, не знаю, что в этом такого смешного. Я хочу его видеть!

– Он спит. Там не на что смотреть. – Неуклюже я открыла дверь в раздевалку и втиснулась в неё, чтобы тут же снова захлопнуть, но к сожалению она не запиралась изнутри.

Что-то было не так с замком. Быстро я набросила новую одежду и мягкое одеяло, которое принесла из дома на спящее тело Леандера и его голову.

Теперь его очертания должны были быть хорошо видны. Одну секунду спустя Сердан стоял рядом со мной в тесной комнатке. Но его глаза лишь коротко остановились на кровати.

– Твоя? – спросил он и показал на розовую швейную машинку, которую я поставила на маленький столик.

Мне придётся проводить здесь много времени в ближайшие дни; Время, за которое я смогу воплотить все те идеи, которые проросли в моей голове, когда я просматривала вещи двоюродного брата Сердана.

Из них можно было кое-что сделать, произведя лишь небольшие изменения. Винтажный стиль. Тогда они больше не будут выглядеть старомодно, а как гардероб Джонни Деппа. Я просмотрела все те фотографии, которые Леандер сохранил на моём ноутбуке и они вдохновили меня.

– Мама подарила мне её. А я должна сделать вид, будто мы работаем над нашим проектом, не так ли? – сказала я быстро, бросила ещё один взгляд на Леандера – да, он дышал, и толкнула Сердана к двери. – Оставь его, он спит.

– Ах, раз мы как раз вернулись к этой теме. Проект. Пойдём. – Сердан решительно схватил меня за руку, вышел из раздевалки и промаршировал со мной на буксире вдоль коридора к другим.

Рот Билли открылся в изумлении, когда он увидел, что мы держимся за руки. Сразу же мы отпустили друг друга, но и Сеппо удалось мельком увидеть это, когда он проснулся.

Ну, тогда всего хорошего. Теперь они думали, что Сердан и я нежничали в раздевалки. Значит, всегда может стать хуже.

– Проект, – сказал Сердан ещё раз и кивнул Билли и Сеппо ободряюще. Одним прыжком Сеппо оказался на ногах, что заставило во мне вспыхнуть слабо, яркое воспоминание о нашем времени, когда мы занимались паркуром и посмотрел на меня с укоризной.

– Люси, вы должны постепенно уже начинать с проектом. Ты блокируешь всю группу. Ты даже отказываешься открыть конверт ...

Я заткнула обоими указательными пальцами уши и смотрела на рот Сеппо, в то время как тот говорил, ничего при этом не слыша. Он выглядел как рыба в воде. Я их только тогда снова вытащила, когда он перестал пускать пузыри.

– Мы не хотим опозориться, – сказал быстро Билли, прежде чем я смогла снова заткнуть мой слуховой проход.

– Когда это вы вдруг стали такими ботаниками? Я этого не понимаю! А я не хочу делать это дерьмо, я не модель!

– Катц, Билли говорит серьёзно, – вмешался снова Сеппо. – Подумай только о школьном празднике. Они забросали его картошкой фри. Всю музыкальную группа освистали. У него нет желания ещё раз опозориться. А смотреть ведь будут сотни людей.

– Мы не можем заняться освещением и техникой? – возразила я, но в тот же момент мне стало ясно, что таким образом ставлю сама себе западню.

Если господин Рюбзам разрешит нам это сделать, то мне придётся снова сдать ключ от зала. Тогда я могу забыть о новом убежище для Леандера.

– Ну ладно, – уступила я, вздыхая, прежде чем один из ребят мог согласиться с моим предложением. – Тогда я сейчас посмотрю, есть ли у меня ещё конверт.

Я села с моим рюкзаком на холодный пол зала и начала в нём копаться обеими руками. Я не убиралась в нём уже по меньшей мере неделю, конверт должен был быть ещё там.

Но у меня заняло несколько минут, пока я его нашла, так как он прилип к книге по английскому. Я разорвала его и вытащила записанную CD и жёлтый список, на котором красовались круглые, маленькие буквы господина Рюбзама.

– «Snap. The Power. – Девяностые годы. Ультрафиолетовый свет.», – прочитала я. – Что он под этим имеет в виду?

– Ну, это три ключевых слова, – протянул мне Билли руку помощи.

– Это я тоже знаю, но если ты тщательно считал, то их четыре, а не три.

– Не вредничай, Катц. – Сеппо забрал у меня список из рук. – Покажи. Snap – разве это не была музыкальная группа? Я думаю, у них в Италии был хит. Будет записана здесь. Вы не знаете? Нет? Подождите. – Он схватил CD, прошёл к комнате с техникой, открыл её и начал возиться со старой, запылённой стереофонической установкой. Колонки громко затрещали, но понадобилось какое-то время, пока он нашёл правильные кнопки.

– Что такое ультрафиолетовый свет? – спросила я Билли и Сердана. – Вы знаете?

– Это что-то для театра, – ответил Сердан скучающе. – Там работаешь с прожекторами, и я думаю, видишь только то, что открашено белым цветом. У нас имеется здесь оборудование ультрафиолетового света, театральная группа иногда применяет его. Наверное, нужно будет одолжить и использовать для нашего выступления.

– Класс, – ответила я недовольно и смутно вспомнила последнюю ультрафиолетовую презентацию. – Тогда я натяну белую шапку, пройду по подиуму туда и снова обратно и всё. Что будете делать вы, меня не волнует.

– Возможно, нам стоит накрасить нашего Джонни белым и ... – Билли замолчал, потому что Сердан закрыл ему рот. Он снова позабыл, что в комнате была девчонка.

Но мне и самой было смешно. Ультрафиолетовый свет был по крайней мере возможностью показать как можно меньше, вместо того, чтобы ярко осветить то, чего я не умела – а именно, расхаживать по подиуму, как модель.

Теперь Сеппо настроил установку.

– I’ve got the power! – провозгласил нам сильный, женский голос зловеще и сразу же заиграли ритмичные гитарные риффы и подгоняющие, глухие удары.

Удивлённо мы посмотрели друг на друга. А на лице Сеппо промелькнула улыбка. Это было вовсе не плохо! Это было не то, что мы обычно слушали, хорошо, и тип пел реп, будто вот-вот возьмёт кого-то в заложники, хвастливо и угрожающе, но ритм мотивировал Сердана встать и неспокойно задёргать ногами, и я тоже хотела только одного: двигаться.

– Я же вам говорил! Эта та песня, что стоит в списке! От Snap! – перекричал Сеппо музыку. – Под неё мы вероятно должны будем ходить!

Ходить? Нет. Песня была приемлемой, даже больше чем приемлемой, но я всё ещё не собиралась под неё ходить. Молча, каждый погрузившись в собственные мысли, мы дослушали её до конца. Она нам нравилась, но этого было мало. Что же нам к ней сделать?

– А другие термины? Девяностые годы? – размышлял Сеппо. – Хорошо, песня из девяностых, но здесь не это имеется в виду. Вероятно, мы должны создать моду из девяностых годов.

– Никогда, – категорично заявил Билли. – Я знаю фотографии моих стариков из девяностых годов. Такое дерьмо я не надену. Уж лучше пройдусь голым. – А этого никто из нас не хочет, подумала я про себя.

– Знаете что? – Сеппо потянулся и ещё раз от души зевнул. По-видимому, музыка пробудила его к новой жизни. – Сначала я пойду и принесу оборудование ультрафиолетового света. Пойдёте со мной?

Билли и Сердан с готовностью к нему присоединились, я же пробормотала что-то о «размышление об идеи» и осталась одна в зале – потому что это был тот удобный случай, которого я всё время ждала. Несколько спокойных минут для Леандера и меня.

Он откинул от себя всю одежду и лежал с пустым взглядом на боку. Безучастно он позволил мне убрать мокрые от пота волосы со лба.

– Здесь не хорошо, – пожаловался он хрипло. – Я хочу назад в твою комнату.

– Сегодня вечером может быть придёт врач и осмотрит тебя, а это можно устроить только здесь.

– Врач? – Леандер повернулся на спину. – Люси, ты забыла кто я?

– Нет, но я находчива. – Я преувеличивала, но изо всех сил хотела верить в то, что найду решение. Не то можно и сразу сдаться.

– Ничего не получится, и поэтому ты должна мне кое-что пообещать.

– Опять? – постепенно мне начинало это надоедать. Одно обещание за другим.

Похороны с компанией, песнопения, объяснения Сердану, которых я не могла дать, заверения господину Мэй и господину Рюбзаму, чьё выполнение тоже было неопределенно – что же теперь?

– Да, опять, – прошептал Леандер слабо, но с тем упорством, которое уже всегда было ему присуще. – Пообещай мне, что ты снова займёшься паркуром, когда меня больше не будет рядом с тобой.

– Что? – Я ослышалась? Леандер, кому мои тренировки всегда были бельмом на глазу, просил меня заняться паркуром?

– Ты меня правильно поняла, – выдохнул он. – Паркур. Начни снова тренироваться. Тебе нужно чем-то заняться, что сделает тебя счастливой и удовлетворённой. Вас всех, тебя и твоих ребят. Потому что вам будет меня не хватать.

Его завышенная самоуверенность очевидно ещё не пострадала от болезни. Всё таки его слова сделали меня ранимой и несчастной. Когда его больше не будет рядом ... Я не могла представить себе жизни без Леандера.

Об этом я уже часто думала и по меньшей мере также часто беспокоилась о его существование, но ещё никогда ситуация не была такой сложной и безнадёжной, как сейчас. Возможно пришёл тот момент, когда я должна буду смериться с тем, что мой самый большой страх воплотиться в реальность. Никакого больше Леандера – а также никакого паркура? На всегда? Кошмар.

– Но ты ведь знаешь, что я больше не могу заниматься паркуром. Все мы. Наши родители не разрешают нам. – Раньше это не помешало бы мне. Но после того, что случилось в прошедшие месяцы, мне не хватало смелости для новых секретов. Кроме того я не верила в то, что ребята примут в этом участие.

– Шери, пожалуйста. Я только тогда смогу спокойно умереть, если буду знать, что у тебя что-то есть, что делает тебя счастливой. И не подавляй свою креативность! Она тебе нужна.

Дрожа, его веки опустились вниз. Это было слишком много предложений за один раз для неизлечимо больного. Ему была необходима передышка – а я услышала, что ребята вернулись. Из зала донёсся стук, потом заиграла музыка.

Они устраивались по-домашнему, и если я скоро не присоединюсь к ним, Сердан снова вломится в раздевалку и увидит, что я разговариваю с воздухом.

– Увидимся позже. – Не приняв решения – это просто нахлынуло на меня, я наклонилась вперёд и поцеловала Леандера нежно в его горячий лоб. – Врач придёт. И вылечит тебя, – ещё раз сказала я, во что сама больше не верила. – Так что давай соберись и постарайся не умереть до тех пор, хорошо?

– Я тебя тоже, шери. – Левый уголок рта Леандера приподнялся в намёке на улыбку, и это слабое чувство на его больном лице так меня обрадовало, что я с новым мужеством побежала назад к ребятам. Ещё он был жив. Ещё всё было возможно.

Глава 14

.

Назад к корням

– Девяностые годы ... – размышляла я и смотрела задумчиво на прожектора ультрафиолетового света, которые Сеппо положил на пол, на краю зала. Коробку, которая прикладывалась к ним, я уже перерыла: неоновый макияж, который, в соответствии с инструкцией, был видим под ультрафиолетовыми лампами, белые перчатки, белый халат.

Но только в моей голове не возникали конкретные картины, этого было слишком мало. Я расплывчато помнила представление об ультрафиолетовом свете с прошлого года. Оно до смерти мне наскучило. Это был простой танец; единственным трюком были в нём светящиеся перчатки и лица, плюс некоторые отражающие полосы на брюках и пуловерах.

Всего этого было мало, чтобы сделать проект. Прежде всего, мысль о девяностых годах доставляла нам трудности. Я предполагала, что каждая группа получила другое десятилетие. Все эпохи казались мне более освежающими, чем наша.

– Девяностые годы ... мне на ум приходит только одно, что в девяностые распространился паркур и стал популярным. Во всяком случае, во Франции, – размышлял Сеппо вслух и его голос звучал при этом явно грустным.

– Подожди, это как раз то, что надо! Мы что, совсем слепые? – Сердан вскочил и ударил себя рукой по лбу. – Паркур! Сеппо только что сказал это: Паркур в девяностые годы превратился в модный вид спорта. Это как раз та ссылка! Мы включим песню, а к ней выполним паркур!

– Но ... – Я сама себя остановила, потому что собственно не хотела объяснять моё «но».

Что предлагал Сердан, было слишком заманчивым. Паркур, вместо дурацкого показа мод – грандиозная идея, если бы она не означала автоматически, что нам потом, одному за другим, отрубят головы, и скорее всего господин Рюбзам и наши родители будут ещё ругаться, кому же выполнить первый удар.

– Нам ведь нужно сделать показ мод.

– Мы и сделаем, даже не смотря на это. Ты сошьёшь нам несколько вещей, в которых можно хорошо двигаться ... а потом мы сделаем вид, как будто это будет совершенно нормальный номер на подиуме, – развил Сеппо идею дальше. – Пока не начнём делать на подиуме забеги. Мы можем выстроить настоящие препятствия! У нас ведь есть здесь всё, что нужно!

Я почувствовала, как начало приятно покалывать мои руки и ноги. Да, я тоже этого хотела. Я даже могла уже себе это представить – как мы по очереди, под песню The Power, летим по подиуму и выполняем самые рискованные трюки.

– А ультрафиолетовый свет? – всё-таки возразила я неохотно. – Ультрафиолетовый свет делает видимость двухмерного пространства. Это для паркура не так здорово.

– С помощью ультрафиолетового света мы их обманем! – Указательный палец Сердана вырвался вверх, так сильно ему понравилась его идея. – Сначала мы представим им их ультрафиолетовый номер, а в это время один из нас выдвинет препятствия на подиум. Никто ведь не увидит! Для ультрафиолетового света нужно, чтобы было темно!

– Да, а потом мы включим нормальный свет. Прежде чем они поймут, что случилось, всё уже будет в самом разгаре и потом ... потом ...

– Потом наши родители убьют нас, – закончил Билли пылкие пояснения с затуманенным взглядом.

– Но возможно, и нет, – ответил Сердан, явно очарованный своими собственными мыслями. – Если мы сделаем из всего этого действительно хорошее шоу, то они, если немного повезёт, будут слишком восторженны тем, что мы показываем, чтобы ещё иметь что-то против. Я имею в виду, они ещё никогда нас не видели, как мы это делаем, не так ли?

– Меня видели. В фильме, – вернула я Сердана обратно на землю. – И это им совсем не понравилось.

Дэвид Белль заснял меня тогда при моём впечатляющем забеге, а Сеппо включил клип на моём ноутбуке, чтобы мои родители увидели то, чем я втайне от них занималась, когда говорила, что встречаюсь с моими ребятами. Я не могла простить ему эту западню в течение нескольких месяцев.

– Это совсем другое, чем когда они увидят это воочию, в защищённых условиях и нам будут аплодировать. А аплодировать нам будут, в этом можете быть уверенны!

Убеждение Сердана затянуло и меня. Моё сердце стучало быстро и радостно – было уже достаточно подумать о реализации идеи, чтобы привести меня в сильное возбуждение. И это подходило фатальным образом к тому, в чём ещё совсем недавно пытался убедить меня Леандер.

Что я должна снова упражняться в паркуре, чтобы в моей жизни что-то было, что делало меня счастливой. Что бы это могло значить? Хотела ли судьба дать мне намёк на то, что Леандер был потерян и поэтому я должна снова заняться паркуром? Или судьба здесь была вовсе не причём?

Был ли это только очень блестящий ход, который вернул то, чего не хватало нам уже в течение нескольких месяцев?

– Я думаю, нам стоит попробовать, – сказал Сеппо медленно. Мрачная решимость затаилась в его тёмных глазах.

Сердан и он бросили друг другу взгляд, который был длиннее, чем все взгляды, которыми они обменивались в прошедшие недели. Они зарыли свой топор войны после тройного прыжка Леандера, но лишь теперь у меня снова было такое чувство, что они настоящие друзья и команда. Ах, мы все были командой, которая только тогда сможет выиграть, если мы выполним идею Сердана.

Если не сейчас, то когда? Если Сердан действительно хотел реализовать свои планы на будущее и стать учителем, то скоро он перейдёт в гимназию, где я уж точно ничего не потеряла. В случае с Сеппо так или иначе многое изменится, как только он начнёт свою учёбу в области мехатроники. А Билли только вчера намекнул, что его мать размышляла над тем, чтобы переехать назад в Баварию – и взять его с собой.

Может быть, это была наша последняя возможность тренироваться вместе и показать миру, что мы можем. Мы приведём решающий довод в пользу паркура – для нашей общей мечты, которую мы слишком быстро похоронили.

– Всё ведь как раз подходит, – сказал Сердан в почти благоговейную тишину. – У нас есть спортивный зал, чтобы тренироваться. Люси умеет шить, она сможет сшить нам какую-нибудь клёвую, уличную одежду.

Музыка тоже подходит. Она даже безупречно подходит для паркура. У нас есть ссылка на девяностые годы. Мы даже сможем смастерить небольшой фильм, который покажем перед выходом ... Нам нужно только назвать себя как-то и тогда это станет нашим первым настоящим шоу. Паркур-показом. Хотя и в помещение, но всё же паркур. Этого никто не ожидает!

О да, этого никто не ожидал, и я была благодарна, что так и было. До показа нельзя, чтобы даже словечко об этом проникло наружу.

– Это может выглядеть феноменально, если мы сделаем наши трюки в ультрафиолетовом свете ...

– Нам придётся всё-таки его менять, Сеппо, – сказал Сердан убеждённо. – То ультрафиолетовый, то нормальный свет. Они должны все точно видеть, что мы можем. Но ультрафиолетовый свет является наилучшим способом перестроить подиум. Вначале мы можем станцевать немного брейк-данс, чтобы отвлечь людей. А в это время подготовить подиум. – Почти азартный пыл загорелся в его чёрных глазах.

– Тогда нам понадобиться помощь. Мы не сможем сделать это одновременно, брейк-данс и двигать на подиум препятствия, – возразил Сеппо, в то время, как Билли становился всё молчаливее и с опущенными ресницами заглядывал в себя.

– Я думаю, эту проблему можно решить, – сказала я осторожно. – Я могла бы посвятить господина Мэй. Конечно же я не скажу ему, что мы будем делать паркур, не волнуйтесь. Я могла бы сказать, что мы встроим номер с гимнастикой. Он только недавно требовал от меня, сделать что-то с моим талантом, так что тут он не будет стоять у меня на пути. Я уже говорила ему, что мы подготавливаем сюрприз, а он по собственной инициативе предложил мне свою помощь.

Снова мы позволили нашим словам воздействовать на нас. Как наэлектризованные от того, что нарастало в наших телах и что мы больше не сможем прогнать.

– Конечно, ваша идея хороша, – прервал в конце концов Билли наше молчание со слегка обиженной ноткой в голосе. – Но вы вероятно забыли, что я больше не могу заниматься паркуром.

– Ах, это ведь ерунда! Мы все уже долгое время не тренировались, но такое не забывается! Кроме того ты уже сбавил пару килограммов и ...

– Люди, у нас только одна неделя! – прервал меня Билли. – Неделя, это ничто!

– Этого достаточно, если мы будем тренироваться каждый день, – ответил Сердан уверенно. – Не правда ли, Сеппо?

– Больше чем достаточно. Мы можем оттачивать наши трюки с утра до вечера. У нас ещё никогда не было столько много времени для тренировок, как сейчас. Семинар Дэвида тоже длился всего два дня, и вспомните, сколько нового мы при этом выучили. Нам нужно использовать это!

– Я смогу, наконец, сделать моё сальто от стены ... – сказала я мечтательно и легла на спину. Сальто от стены. Подбегаешь к стене, несколько шагов вертикально вверх, потом сальто назад, приземляешься на обе ноги.

С последним у меня были небольшие проблемы. Или ещё сложнее, размах превратить в сальто вперёд. Если я правильно оценивала ситуацию, то подиум закончится возле стены актового зала и протянется посереди публики. У меня будет достаточно места, чтобы разбежаться. А если нет, то нам надо будет просто позаботиться о том, чтобы подиум стал достаточно длинным и широким. Мы сможем взять элементы сцены, которые обычно выстраивают для школьных праздников во дворе, они даже немного пружинят.

Я уже всё видела перед собой ... Одна неделя, да, это мало времени, но что нас остановит? Уроков не будет, не нужно будет делать ни домашнего задания, ни что-то учить. Перед нами лежало именно то, чего мне всегда хотелось – неделя чистой тренировки и ничего другого, с мыслю о паркуре вставать и с мыслью о паркуре ложиться спать.

Ладно, время от времени мне нужно будет сесть за швейную машинку, но у меня уже была одна две идеи, как для этого использовать белые рубашки двоюродного брата Сердана. Но самое лучшее было в том, что мне не придётся, словно глупая девчонка, расхаживать по подиуму как петух, а также краситься и делать причёску. Нет, я смогу остаться Люси. На сто процентов Люси.

– Как мы назовем себя? Нам нужно имя, если мы собираемся сделать показ. – В глаза Билли вернулся слабый свет, которого я уже давно у него не видела. В последний раз они светились, когда он стоял на сцене с Led Purple и играл, незадолго до того, как на него посыпалась холодная картошка фри и его освистали. В этот раз свет в них должен остаться.

– Как насчёт The Fab Five? (потрясающая пятёрка), – предложила я спонтанно. Это была снова одна из тех вспышек, которые освещали мою голову без предупреждения. Я не знала, откуда они появлялись. Должно быть, они происходили из другого мира.

– Но почему пять? – спросил Билли. – Мы ведь только вчетвером. Ах, да, ты имеешь в виду ... – Он остановился. – Ту странную вещь.

Я озадачено прикусила губу. Да, именно ту странную вещь, которая лежала в нескольких метрах от нас в учительской раздевалки и хрипела. Я почувствовала, как ребята посмотрели друг на друга, а потом, как мне стало неловко выговорить хоть ещё одно слово.

Мы никогда больше не говорили об этом странном, интимном вечере в комнате для репетиций и иногда он казался мне сказкой, которую мне лишь рассказали, и в которую я при этом смогла погрузиться. Свечи, турецкий мёд и прижимаемся в группе друг к другу – ребятам должно было быть сегодня невероятно стыдно и мне тоже. Тем более что я открыто призналась им, что люблю «эту странную вещь». Мы все назвали её энергией и магией, что-то, что нас объединяло. И теперь это тоже было не так ужи и не верно.

Если бы Леандер ранее не докучал мне, снова начать заниматься паркуром, то я вероятно раскритиковала бы предложение Сердана в пух и прах – потому что ещё больше неприятностей от родителей никому из нас не были нужны.

– Как по мне – имя совсем не плохое. – Сеппо неспокойно крутился на своём заде.

– Это может быть что угодно, этот пятый Элемент. Мечта, которая у нас есть. Наша любовь к паркуру. Энергия, которую мы чувствуем.

– Хм-хм, – сказал Сердан, состряпав лицо, будто мыльный пузырь и кивнул. Билли тоже кивнул, без всяких хм-хм. Они повелись на это? Имя им даже понравилось?

– Я ... я могла бы пришить буквы на наши вещи. У каждого одна. F, A, B и 5. И когда мы будем стоять рядом друг с другом под ультрафиолетовым светом, наше имя высветится. Fab 5, звучит не плохо, правда?

Да, теперь это звучало уже больше не так безумно. А логично и изобретательно – просто творчески. Кивки ребят стали более убеждёнными.

– Давайте, уже начнём. Билли, ты и я идём сначала побегаем. Чтобы улучшить твою физическую форму, – решил Сеппо и встал, чтобы сильным рывком поднять Билли на ноги.

– Но сейчас темно. И идёт дождь, – пожаловался Билли.

– Ты что из сахара? Нет, не так ли? Аllora (итал. тогда). Вы тоже идёте? – Уверенный в том, что Сердан и я последуем за ним и Билли, он промаршировал к двери. Но мы остались стоять рядом друг с другом.

– Ах, значит вот как, – сказал Сеппо приглушённо, когда мы не сдвинулись с места даже тогда, когда он повернулся в нашу сторону и ожидал, что мы пойдём за ним. – Вы хотите провести здесь ещё немного времени друг с другом. – Прозвучало как-то неприлично, когда он это сказал.

И это меня разозлило.

– Перестань Сеппо, не начинай опять. Пожалуйста. Сейчас нам это вовсе не нужно.

Один момент он производил на меня впечатление, что бросится сейчас на нас, схватит Сердана за шиворот и захочет прижать к стене, но потом его угрюмое выражение лица снова расслабилось. Мы не могли позволить себе ссору, хотя бы уже ради Билли. Нам нельзя было допустить того, чтобы он снова стал посмешищем всех людей, потому что мы предпочли грызться друг с другом, вместо того, чтоб благоразумно тренироваться.

– Вернёмся к твоему нелегалу. – Дверь только закрылась, как Сердан уже вытащил мобильный из кармана. – Я попытаюсь ещё раз.

– Ещё раз? – Мой голос внезапно прозвучал очень растерянно.

– Я уже пробовал сегодня утром, – сказал Сердан сварливо. – Но теперь я действительно постараюсь.

И он это сделал. Конечно же я не поняла ни слова, так как Сердан говорил по турецки со своим двоюродным братом, но он делал это настойчиво, размахивая руками, громко. Во время разговора он постоянно ходил по залу туда-сюда. Можно было почти испугаться, когда смотрел на него и слушал. Я надеялась, что его двоюродный брат чувствовала то же самое.

Я уже собиралась смириться с тем, что не удастся убедить его, как тон Сердана стал вдруг нежным и приветливым. Теперь он выглядел так, будто ведёт болтовню о погоде и новых результатах футбола, полная перемена в жестах и мимики, которая совсем сбила меня с толку. Но не успел он положить трубку, как разразился длинными, необузданными, турецкими ругательствами, которые утихали лишь медленно. Ладно, всё было напрасно. Он не придёт ...

– Он придёт. Из-за этого он будет донимать меня всю мою жизнь, Люси, действительно смешно. Но он придёт. Он будет здесь в половину девятого. Если в его университете узнают об этом деле или мы его заложим, то он меня убьёт. Это он сказал слово в слово.

– Супер, – пропищала я запуганно. – Я ничего никому не скажу. Обещаю.

– Скажи это не мне, скажи ему. Ты ещё повеселишься с ним. – Теперь старомодные вещи совсем не подходили к мужчине, чей грозный образ засел у меня в голове – образ взбешённого, мускулистого турка с побритым наголо черепом и тёмной щетиной, который натравит на меня весь свой клан, если что-то пойдёт не так, как он себе это представлял.

– Тогда я пойду сейчас подготавливать Леандера, – объявила я. – Одна.

– Подготавливать? Что ты собираешься так уж сильно подготавливать?

– Вот это я не могу тебе сказать, – повторила я снова свою старую, заезженную шарманку. – Пожалуйста, не мешай мне.

– Знаешь что, Люси? Когда здесь всё закончиться, ищи себе другого раба. Понятно? Меня даже не смей тревожить, – набросился на меня Сердан.