Текст книги "Непозволительно отважный (ЛП)"

Автор книги: Беттина Белитц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

– Ты не можешь. У тебя нет права, что-то запрещать мне. – Порывисто он отбросил свои не мытые волосы назад и выдвинул подбородок вперёд. Так как я не знала, как ещё себе помочь, то схватила его за запястья и затрясла их, чтобы образумить.

– Леандер, ты был болен, ты всё ещё болен! У тебя сегодня в первый раз нет температуры, и состоишь только из кожи да костей, ты не можешь заниматься паркуром! Для паркура нужно быть здоровым и в хорошей физической форме. Ты начинаешь уже тяжело дышать, когда только ешь йогурт. Это слишком опасно!

Было ещё тысяча других причин, почему эта идея была сумасшедшей и бессмысленной, но Леандер одним рывком вырвал свои руки из моих и немного от меня отодвинулся. Его голубой глаз пылал холодом.

– Именно так, Люси! Это и должно быть опасно. Это как раз и решающий фактор. Кроме того тебя это тоже никогда не заботило. Я снова и снова запрещал тебе заниматься паркуром, а ты всё равно продолжала.

– Но не потому, что это опасно! А потому, что это приносит мне удовольствие и ... – Стук в дверь раздевалки заставил меня остановиться на полуслове. Прежде чем её смог кто-то открыть, я сделала это сама и просунула голову и плечи наружу. Это был Сердан – я должна была бы догадаться.

– С кем ты там говоришь?

– Ну, с Леандером, с кем ещё по-твоему, – ответила я недовольно.

– Я его совсем не слышу.

– Он говорит ... очень тихо. Его голос довольно сильно пострадал. От кашля. – Я вышла ещё на несколько сантиметров в коридор, потому что глаза Сердана пытались через мою голову заглянуть в образовавшуюся дверную щель внутрь раздевалки.

– Что с ним? Вы ссоритесь?

– Не важно. – О нет, это было важно и его намерение злило меня, так что я с удовольствием привязала бы его верёвками и цепями к лежанке. Он не только себя подвергал таким образом опасности, а нас всех. Нам не нужен был пятый человек на подиуме. Наше шоу и без него было уже рискованным делом, и пока оно ещё ни разу не прошло гладко от начала до конца.

– Я сейчас приду, тогда мы примерим вещи.

Я подождала, пока Сердан угрюмо и нехотя ушёл, и вернулась назад к Леандеру в комнатку.

– Леандер, будь разумным, пожалуйста. Пожалуйста! Оставайся здесь в постели и лечись...

– Но это гораздо более опаснее! Я уверен, что это так ... Он уже снова протягивает ко мне свои руки, Люси. Я это чувствую. Он притаился. Я должен доказать ему, что сильнее, чем он, что он не сможет меня так легко поиметь, как других охранников, я должен поиграть с ним!

Ледяная дрожь прошла по моему позвоночнику вниз. Я ненавидела, когда Леандер говорил о Хозяине времени, я никогда не смогу к этому привыкнуть. Кроме того, на мой вкус, Леандер уже слишком часто играл с ним в «поймай меня». С ужасом я вспоминала о его пьяном танце на стене замка и как следствием из этого наше падение в лес.

Но тогда у Леандера были ещё магические силы. Он мог летать. Уже только одно это делало его отличным трейсером, даже в состояние алкогольного опьянения. Но сейчас он был только выздоравливающим, невидимым человеком, который кое-как стоял на ногах, так что я не решалась позволить ему искупаться одному под душем. Я боялась, что он тогда потеряет сознание и сломает себе все кости, если упадёт на пол в тесной душевой кабине спортивного зала.

Но он всерьёз хотел заняться паркуром. Да, наше шоу было не таким рискованным, как паркур под открытым небом – мы хорошо знали наши препятствия, пол был немного мягче, чем асфальт и мы могли так подогнать промежутки, что они оптимально подходили.

Однако больше подстраховок не было, а подиум был выше, чем мы думали. В дополнение к этому ещё и пунктуальное освящение. Один не правильный захват или шаг и могло случиться так, что мы сорвёмся и скатимся с подиума. Если Хозяин времени хотел забрать Леандера, то ему собственно просто нужно встать рядом с подиумом и подождать, пока не подвернётся удобный случай. Не наоборот. Это было моё мнение, но у Леандера было своё собственное и он, как уже часто, вцепился в него мёртвой хваткой.

– Мне нужно вернуться к ребятам. И я запрещаю тебе участвовать в нашем показе, – всё же сказала я, так сурово, как только могла. – Не делай этого, Леандер, я тебя предупреждаю. – Я чувствовала себя беспомощной, когда говорила это.

Что я собственно могла сделать? Запереть его здесь? Мне придётся это сделать, но насколько я знала Леандера, это ещё не означало, что он останется в комнатушке. Он найдёт способ выбраться, в крайнем случае, вышибет ногой дверь. Но я чувствовала себя не только беспомощной, но была и зла. До вчерашнего вечера я, не смотря на усталость, радовалось вечернему проекту и нашему шоу. С сегодняшнего утра оно казалось мне полным безумием. Что только за кашу заварили ребята и я?

У меня начинала кружиться голова, когда я только думала об этом и я не могла себе представить, что мы всё закончим до завтрашнего вечера. У нас везде были только недоработки. Если мне сейчас придётся ещё и беспокоиться о благополучие Леандера, то и последнее маленькое чувство предвкушения в моём животе уступит место парализующему, ослабляющему чувству, которое больше ничего общего не будет иметь со счастьем и здоровым возбуждением. Мне так надоело бояться за его жизнь. С меня было достаточно.

Не взглянув больше на Леандера или даже улыбнувшись ему, я захлопнула за собой дверь. Сердан, Сеппо и Билли свалили в дальний левый угол зала и рубились в скат, что разозлило меня ещё больше.

Скат! Они играли в скат! Сейчас! За день до нашего выступления. Как они только могли? Ногой я пнула карты из их середины и тут же на месте бросила кучу одежды, которую держала в руках.

– Одевайтесь.

Неохотно они отложили оставшиеся карты и стали ждать, положив руки на колени, пока я каждому не бросила подходящие вещи. Но вместо того, чтобы переодеваться, они остались сидеть и смотрели на меня широко раскрытыми глазами.

– Чего вы ждёте? – Я подошла к моему швейному столику, надела на руку подушечку с иголками и засунула в карман штанов мел. Ребята обменялись непонятным взглядом.

– Здесь? – спросил наконец Билли неуверенно. – Сейчас?

– Да, конечно, где же ещё? – набросилась я на него. – Мне ведь нужно проверить, подходят ли вещи и возможно ещё что-то изменить!

Смущённо Билли дёргал за подол своей футболки, но ничего не случилось.

– Может мне помочь тебе снять её?

Сердан постучал Билли приятельски по плечу.

– Ну, делай уже то, что она говорит, прежде чем она уколет тебя своими иголками.

Я проглотила гнусное оскорбление и смотрела критическим взглядом, как Билли, наполовину отвернувшись, высвободился из своего свитера, надел новую футболку, а потом последовали и штаны. Эму было неудобно, раздеваться предо мной до шорт, но для таких мелочей у меня не было терпения.

– Эй ... тебе идёт, Билли. Выглядит экстремально. Правда, братан. – Сеппо ударил его так сильно по спине, что тот чуть не упал вперёд.

Я пронзительно посмотрела на Сеппо. Экстремально? Комплимент или ирония? Я сама считала их потрясающими, потому что асимметричный покрой прекрасно скрывал избыточный вес Билли. А буква В находилась посередине его живота.

– Выгляжу я также ... Видно, что я ... ну ... Я считаю, что это слишком узко и что видно мой...

– Да, чёрт, видно, что у тебя слишком толстые бёдра! Но у тебя ведь действительно слишком толстые бёдра! – заорала я на него и испугалась при этом саму себя. Но я не могла сдерживаться дольше. – Значит, тебя нужно похудеть, если это тебя беспокоит!

Билли обиженно отвернулся и свалил на скамейку, чтобы положить себе на колени свой ноутбук и продолжить возиться над небольшим фильмом, который мы хотели показать вначале шоу. Так как ни Сердан, ни Сеппо не хотели схлопотать такую же взбучку, они поспешно переоделись и встали с натянутой улыбкой передо мной в позу. Хорошо, это можно показать другим. Пояс Сердана нужно только сделать немного поуже, а в остальном – да. Хорошая работа. Это была хорошая идея, разрезать полосатые рубашки Бюлента и апплицировать эти куски на футболки, но ещё лучше выглядели поясные сумки без сумки на бёдрах ребят.

У них справа был боковой разрез, который давал им оптимальную свободу движения и Билли, Сердан и Сеппо выглядели в них как современные индейцы в большом городе. Не в коричневой замше, а в чёрной, серой и с полосатыми в клеточку аппликациями. Каждый наряд выглядел чуточку по-другому, но они все были сделаны в моём стиле. Я могла бы гордиться собой, но для этого я была слишком измотана. И у ребят похвала застряла в горле, потому что звук, который донёсся до нас со скамьи, заставил забыть про вещи, как будто они ничего не значили. Он прозвучал так, как будто лёгкие Билли пронзил кто-то острым мечом.

– Нет ... о нет ... Нет! – Его объятый ужасом взгляд впился в экран ноутбука. – Оно исчезло! Видео исчезло, всё полностью, этого ведь не может быть, почему ... нет! Чёртовый, дурацкий, дерьмовый список!

Следующие две минуты мы провели с тем, что наблюдали за Билли, как он пинал стены, сломал на куски ящик, бросал через весь зал мячи и, когда уже больше ничего не осталось, что он мог пнуть или сломать, он плача осел в углу.

– Всё исчезло ... всё напрасно ... я сдаюсь ... Я не буду участвовать, выступайте сами, без меня ... если фильма больше нет, тогда ...

Остальное мы не поняли, потому что он, причитая, закусил рукав своего пуловера, но весть была ясна: клип пропал, а у Билли был нервный срыв. Мне хотелось сесть рядом с ним и тоже зареветь. Да, возможно нам нужно принять во внимание, что мы слишком много затеяли. Нам стоит отказаться от этого.

Мы могли надеть мои вещи и просто промаршировать по подиуму туда-сюда. Готово. Большего от нас никто не требовал. Уставшим взглядом я наблюдала, как Сеппо вышел из оцепенения, подошёл к Билли, присел рядом с ним на мат и успокаивающе начал его уговаривать, в то время как Сердан схватил ноутбук и принялся выстукивать по клавиатуре.

Я села там, где стояла, на холодный пол и приложил лоб к коленям. Как сквозь туман я заметила, что к нам присоединился господин Мэй и решал компьютерную проблему с Серданом, а также как кто-то снова собрал ящик и начал тренироваться, но я чувствовала себя так, будто всё это, больше ничего общего со мной не имело.

Лишь руки Сеппо, которые обняли меня по-братски и короткий поцелуй в макушку постепенно вернули меня в реальность.

– Фильм нашёлся, Катц. Всё спасено.

Тёплое дыхание Сеппо на моей шее было для меня уже слишком. Я опустила голову на его плечо и, дрожа, вздохнула.

– Больше не могу.

– Нет, можешь. Эй, мы вложили так много сил ... А вещи просто гениальны, правда. Я не шучу. Подумай о твоём сальто от стены ... Поднимайся, милая. Нам нужно подготовить подиум. И обговорить освещение. Ну, давай.

Откуда у меня взялась сила, я не знала, но каким-то образом мне удалось встать на ноги и пройти с господином Мэй и ребятами к актовому залу. Я всё ещё казалась себе страдающей манией величия. Даже такому натренированному парню, как господин Мэй приходилось не легко, затаскивать части ящиков на подиум и собирать их и для меня было загадкой, как я должна буду справиться с этим за несколько минут. В кромешной тьме. Но Сердан прикрепил отражающие разметки на подиум, которые придадут ему уверенности. Маленький ящик, большой, ещё один средний.

Потом, уже во время шоу, удлинить подиум до стены для наших сальто от стены. Только Сердан и я будем их делать, у Билли они не получались, а Сеппо разработал свою собственную технику, обежать стену по кругу, что выглядело гениально, но было не так опасно, как сальто от стены.

На тренировках я поднялась выше всех, в самом конце четыре шага. Но теперь мне причиняло боль даже отрезать ножницами отражающую клейкую ленту, а моя постоянная зевота вызывала тошноту. Тем не менее, мой желудок требовательно забурчал, когда внезапно запах свежеиспеченного пирога разнёсся по актовому залу. И ребята тоже остановились и подняли взгляд.

– Когда вы ели в последний раз, хм? Вы герои? – спросил господин Мэй с мягкой иронией и забрал у молодого человека контейнер для торта из рук, который стоял рядом и наблюдал за нами с откровенным любопытством.

Это должно быть был его парень, пронеслось у меня в голове. Да, это спутник жизни господина Мэй. Симпатичный худощавый со светлыми, с обесцвеченными прядями волосами, который был настолько застенчив, чтобы произнести даже хоть один звук. И так как очевидно его задача состояла только в том, чтобы доставить пирог, он кивнул всем нам, преодолел импульс поцеловать господина Мэйя в щёку, в то время, как тот подмигнул ему левым глазом и ушёл.

Ребята не заметили молчаливого разговора между ним и господином Мэй, всё их внимание было направленно на пирог и свои урчащие животы. В считанные минуты мы уплели яблочный пирог до последней крошки. Мы действительно забыли про еду и с самого завтрака ничего больше не ели. От походов в столовую мы отказывались уже целую неделю, потому что полные желудки только мешали тренировке.

Теперь я за долгое время была снова по-настоящему сыта, и приятно-тёплое чувство в животе пробудило во мне желание вытянуться и накрыться с головой. Мне хотелось лечь в кровать.

Господин Мэй взял на себя инициативу и развёз нас по домам, потому что было уже после десяти, а он не хотел нести ответственность за то, чтобы мы в такой поздний час бродили одни по Людвигсхафену. Мама разглядывала его строго и слишком долго, когда он выдал меня ей с эмоционально продекламированным извинением, но не упомянула упрёки родительской инициативы не словом.

Даже если бы она это сделала – я была слишком измотанной, чтобы вмешаться. Я хотела ещё только одного: спать. И забыть о том, что задумал сделать Леандер. Всё, что в ближайшие двадцать четыре часа было важно, это паркур, ребята и я. Больше ничего.

Глава 18

.

Реквием по мечте

– Катц? – Снова раздался стук в дверь, и я вжалась ещё немного сильнее в угол, колючее одеяло натянуто до самого подбородка, хотя оно воняло мокрой собакой. – Ты там? Эй!

– Да, и я останусь здесь! Уходи Сердан, пожалуйста!

– Люси, через десять минут начнётся наше шоу! Давай не дури! Запусти меня или я вышибу дверь, можешь выбирать!

Не снимая с себя одеяла – мне было холодно, ужасно холодно, изнутри, я прошла, шатаясь, к двери, повернула ключ и свалила снова на лежанку. Я размышляла какое-то время над тем, было ли это более разумным закрыться в туалете или в раздевалке. Но я ненавидела школьные туалеты и в чрезвычайной ситуации значит нужно будет бежать. Мне редко бывало так плохо, как сейчас, но от половины тоста, который я с трудом проглотила сегодня утром, не должно было остаться много, а с того времени я больше ни ела, ни пела. Что было не разумно, если хочешь заниматься спортом, но я полчаса назад решила не заниматься спортом, хотя уже была накрашена и переодета. Не получится.

– Что это будет? Что с тобой такое? – Сердан зашёл в комнатку и сел в ноги лежанки. Внешне он выглядел спокойным, но я могла видеть по его глазам, что мысленно он был вне себя. – Тебя уже не было на генеральной репетиции, а теперь ты хочешь сорвать всё выступление?

– Я сорву его, если буду выступать! Потому что при первом шаге на подиуме меня вырвет, честно! Меня так тошнит!

– Это волнение перед выходом на сцену. Мы все боимся, это нормально. У Билли началась сегодня после обеда депрессия. У тебя ещё никогда не было волнения перед выступлением?

– Нет. – Я не осмелилась покачать головой. Мне казалось, будто мои собственные движения отравляют меня. – Я не знаю волнение ли это перед выступлением или я ...

– Конечно же это! – Сердан сжал моё колено, осторожная смесь из утешения и требования. – Разве ты тогда не чувствовала волнения, когда к нам приехал Дэвид?

– Чувствовала, но прежде всего я была зла! Зла на вас! Но это не только выступление, это ещё и ... Леандер.

– Точно, Леандер. Где он, в сущности? – Сердан вопросительно огляделся, хотя в узкой комнатушке не было много возможностей, где смог бы спрятаться парень.

– Я не знаю. Он ... он ушёл. Исчез. Просто так. – Сейчас даже от разговора меня начало тошнить. Также я не осмеливалась зареветь. Вместо этого я тёрла мои холодные руки друг о друга. Уже в течение нескольких часов мои руки и ноги мёрзли, в то время как щёки пульсировали, горячие, словно в лихорадке. Всё моё кровообращение сошло с ума.

Да, Леандер снова бесследно скрылся, и не нужно было быть ясновидящим, чтобы знать, что это может. Либо он не принял моё «нет» и придумал себе другой план. Либо Хозяин времени всё же нанёс ему ещё один визит. Либо ... либо он был так зол на меня, что пошёл теперь своей дорогой?

– Я думаю, тебе нужно найти себе другого парня, Люси. Честно. Этот тип только использует тебя. – Сердан бросил затравленный взгляд на наручные часы. Как и я на нём была одета одежда для шоу, а на лицо нанесён макияж для ультрафиолетового света – и он выглядел в ней ослепительно. Как настоящая модель.

Я должна была бы гордиться, в конце концов, это ведь я разработала эту одежду. Вместо этого, мне от взгляда на него хотелось блевать, в буквальном смысле. Представление о том, чтобы пойти с ним в актовый зал и ступить на подиум, чуть не привело меня к удушью.

– Ведь не всегда можно выбирать ... в кого влюбляешься, а в кого нет...

– О, это уж точно, – выпалил Сердан в ответ с многозначительной ноткой в голосе. Да, ясно, весть дошла. Он тоже влюбился бы лучше в кого-то другого, а не в меня. Теперь запищал его мобильный, громко и пронзительно.

– Это Сеппо. Люси, ещё пять минут ... Пожалуйста, пошли вместе со мной. Тебя не вырвет, это никогда не случается. Как только ты окажешься на подиуме, всё станет хорошо!

– Не станет! – воскликнула я дрожа. – Сделайте это без меня! Вы ведь может обойтись и без меня ...

– Нет! Я отказываюсь об этом думать, нет! Мы не сможем сделать это просто физически! У тебя самая большая часть, если тебя не будет, то мы после половины обессилим, шоу зверски утомительно!

Решительно Сердан схватил меня за обе руки и стащил с лежанки, чтобы потом закинуть на плечо и понести вдоль коридора. Обессилено, я во время ходьбы била его по заднице, но это ни к чему не привело. Лишь в школьном дворе он поставил меня на землю, но не выпустил из рук. Моя попытка сбежать была подавлена в зародыше.

– Ты пойдёшь со мной. Не спорь. Люси, ты нам нужна! Ты наш центр!

– Нет, я не я. Это Леандер

– Ах, что за ерунда. Леандер ... Чувак, который бросает тебя, когда нужен тебе больше всего. И я больше не собираюсь это обсуждать. Они уже хлопают, ты слышишь? Это была последняя группа. Мы на очереди.

Как непослушного ребёнка он тянул меня за собой, пока мы, спотыкаясь, не оказались за кулисами актового зала, где Билли и Сеппо синхронно вздохнули от облегчения, как только увидели меня. Также и господин Мэй был там; он размещал препятствия перед грузовой платформой, которую сегодня где-то раздобыл и был связан по радиопередатчику с человеком обслуживающим освещение, господином Крэмером, нашим учителем по информатике.

Господина Крэмер лично заботился о том, чтобы все школьные показы получались точно по секунде; он не разрешал себе никаких ошибок, но у него ведь конечно не было паники перед выступлением и ненужно было блевать на все кнопки находящиеся перед ним. Я же напротив с удовольствием согнулась бы пополам от боли в животе. Но когда я снова услышала нарастающие аплодисменты, в то время, как предыдущая группа вышла ещё раз на сцену и поклонилась – Софи должна была быть среди них в её ярко-красной пышной юбке, их темой были пятидесятые годы, мою тошноту внезапно заслонило другое, более сильное чувство.

Как по команде я выпрямилась и почувствовала, что мои глаза начали пылать, тёмно-зелёные, как изумруды, которые освещаются солнцем. Я хотела выйти туда. Да, я хотела этого!

Я даже не могла дождаться. Только что, это были не мои аплодисменты, но следующие будут предназначены нам ... Сеппо, Сердану, Билли и мне. Нашей группе The Fab 5.

– Я желаю вам удачи, дорогие. Ни пуха, ни пера! – Господин Мэй бросал нам воздушные поцелуи, а потом поднял оба больших пальца вверх, жест, который выглядел так смешно, что заставил меня засмеяться, а этот смех нестерпимо усилил желание броситься на сцену.

Тем не менее, слёзы были так близко, что мне пришлось сморгнуть их. Это были не слёзы грусти. Нет, это были слёзы от эмоций. Я была тронута нами, нашими амбициями, нашей дружбой и нашим сумасшедшим планом – и нашим невидимой связью, которая сплотила нас вместе. Наша мечта, которую мы чуть не забыли. Паркур.

Теперь раздался голос господина Рюбзама, и постепенно в зале становится тихо. Он объявлял нас. Внимательно мы слушали. Также и господин Мэй тихо ждал, так что я могла слышать, как скрепит кожа его новых кроссовок (розового цвета!).

– Уважаемые девочки и мальчики, уважаемые родители, уважаемые коллеги, сегодняшний вечер показал нам, какой большой творческий потенциал скрывается в нашей школе и поэтому мне почти грустно объявлять вам о последнем акте спектакля проектной недели этого года. Ученики, которых вы сейчас увидите, работали особенно усердно над своим номером и последние несколько дней проводили в школе время до позднего вечера, чтобы предать своему шоу последние штрихи.

Пять тёплых, немного потных пальца взяли меня за руку – это был Сеппо, и при мимолётном взгляде в сторону я увидела, что мы все вчетвером держались за руки, ребята и я. Казалось, будто через нас проходит лёгкая, освежающая энергия, в то время как мы неподвижно стояли и слушали речь господина Рюбзама.

– Прежде чем я покину сцену, хочу ещё выполнить просьбу единственной девочки в этой группе – Люси Моргенрот. Она настоятельно просила меня об этом в письме. Слова, которые я теперь прочитаю, написала она сама, и я продекламирую их, не сокращая, и без комментариев.

Шипя, я выдохнула. Опять? О, пожалуйста, Леандер, только не снова! Что там будет на этот раз? Он ведь итак уже приводил меня во всевозможные неловкие ситуации: любовное письмо, которое я никогда не писала, оду о растительности на теле Джонни Деппа, дурацкое предложение по поводу проекта, за которое мне придётся платить через несколько секунд. Что ещё оставалось, чем он мог меня опозорить? Теперь я услышу его наказание за то, что сказала «нет» по поводу паркура – можно сказать пропитанное ядом прощание? Сеппо зажал мою руку сильнее, как будто догадывался, что я размышляла над тем, чтобы в последнюю минуту всё-таки передумать и смыться.

Но господин Рюбзам начал уже говорить, а моё любопытство победило инстинкт бегства. Да, я хотела знать, чем Леандер в этот раз выставит меня напоказ.

– То, что я сейчас скажу, должен услышать каждый и каждый поразмышлять над этим. Не зависимо от того, какие ходят слухи и неприятные сплетни. Есть учитель, без которого наше шоу было бы невозможным, потому что он, с самого начала, поддерживал нас своим энтузиазмом и компетенцией и своей верой в нас. Господин Мэй.

За мной раздался сопение, но я не могла истолковать – от ужаса или из-за того, что он расчувствовался? В тоже время я поняла, что совершенно забыла о моём обещании по отношению к нему из-за чистого волнения перед выходом на сцену. Я же ведь хотела что-то для него сделать. А теперь за меня это делал Леандер?

– Господин Мэй человек, который стал нам дорог. У него так много особенных сторон. Его утончённый нюх на женские и мужские духи, например.

Господин Рюбзам запнулся, потом прокашлялся и продолжил читать, в то время как цвет моего лица мог бы поискать себе подобных в косметическом чемоданчике моей мамы. Я предполагала, что он вишнёво-красный.

– Никто так не восторгается Дэвидом Бекхэмом, а его многочисленные компактные диски групп Pet-Shop-Boys, Take-That и Erasure говорят о его претенциозном вкусе в музыке. У господина Мэй есть не только вкус в моде и ухоженный внешний вид, нет, он также всегда прислушивается к нуждам своих учеников и может одинаково сопереживать как с ребятами, так и с девочками. Он любит мюзиклы и оперу, печёт превосходные яблочные пироги и не перестаёт удивлять нас своими экстравагантными замшевыми кроссовками. Это его восприимчивость и честолюбие, которые делают его незаменимым учителем и коллегой. И он никогда не позволит ученице упасть с турника. Лучше он затормозит её всем телом и таким образом рискнёт своей карьерой. Было бы желательно, если бы господин Мэй в будущем обращал больше внимание на разумную, хорошо сидящую, спортивную одежду, но он такой учитель, без которого наша школа не может и не должна обходиться. Да здравствует господин Мэй!

Ладно, теперь должно быть каждый понял. Господин Мэй был геем и я публично об этом заявила. Всем должно быть стало ясно, что господин Мэй не лапал нас девчат, во всяком случае, не специально – но какой ценой? Спасла ли я его теперь или положила начало его поражению? Чёрт, Леандер, подумала я сердито и ожидала в любой момент, что он ударит меня сзади дубинкой по голове. Но ничего подобного не случилось. В публике стало гнетуще тихо.

Когда я как раз хотела вопрошающе обернуться к господину Мэйю и пробормотать извинения, снаружи вдруг раздалось звучное, трубящее «Браво! Браво для Люси и господина Мэй!» – за которым последовали громкие звуки аплодисментов. Мама. Да, это была мама! Я должна была улыбнуться и моя улыбка превратилась в широкую ухмылку, когда к нам за кулисы донёсся второй крик браво и в конце концов зазвучали неистовые аплодисменты, которые не хотели больше заканчиваться.

– Маленькая, храбрая Люси! – Приглушённо засопев, господин Мэй обнял меня и прижал к своей пропитанной лосьоном после бритья шее. – Теперь мне придётся скорее всего уйти, но это того стоило! Ты сокровище! А теперь марш на сцену, быстро и покажите людям, что вы можете!

Да, время пришло. Больше не было места для мыслей о господине Мэй и его компании. Мы должны были сосредоточиться. Свет в зале потушили, и мы могли слышать, как господин Рюбзам прошёл назад на своё место. Толпа снаружи успокаивалась лишь медленно, и мы дали людям то время, которое им было для этого нужно. Мы сознательно не сообщили господину Рюбзаму никакой информации, с которой он мог бы нас представить, это для нас сделает наш фильм, который должен был теперь появиться на большом экране. Работа Билли. На маленьком мониторе мы могли следить за клипом за сценой.

Мы всё ещё держались за руки, а пальцы Сеппо так сильно зажали мои, что мне стало больно, но я позволила ему это. Музыку к фильму выбрал Сердан – Requiem for a Dream в версии Пауля Оакенфолда, номер, который каждый раз, когда я его слушала, заставлял пробегать по моему позвоночнику приятные мурашки.

Он звучал печально, полный обещаний и зловеще одновременно, но прежде всего я чувствовала себя сильной, когда слушала его. И он подходил. Потому что нам чуть не пришлось проводить реквием для нашей собственной мечты. Растроганно я наблюдала за тем, как мы, бок о бок, в замедленном темпе, вышли из декабрьского тумана Людвигсхафена. Боже, мы выглядели клёво. Серьёзные лица, глаза твёрдо направлены в камеру, гибкие, атлетические движения.

Я казалась очень маленькой и изящной между ребят, но мои рыжие волосы светились так же, как и глаза, и любому, кто видел эту сцену, должно было быть ясно, что нас ничего в мире не сможет разлучить. Мы были одним целым. Что теперь последовало, я должна была себе представить, потому что мне нужно было выходить на подиум. Первой. И сделать вид, будто мы исполняем здесь самое обыкновенное шоу. Девяностые годы, ультрафиолетовый свет, мода.

В то время, как фильм над нашими головами расскажет о том, о чём уже давно нужно было сказать. Жирным шрифтом появились наши слова.

«У нас была мечта. Мы ей жили. Но у нас её забрали. И мы это допустили. Мы почти похоронили её, пока не поняли, что этого никогда не стоит делать. Никогда. Никогда не хорони свою мечту!»

Я чувствовала эти слова, как согревающий огонь за спиной, когда медленно и небрежно шла по подиуму. Меня успокаивало, что ультрафиолетовый свет гарантировал то, что от меня самой были видны только три полоски на лице и светлые аппликации на моей одежде. Нет, я вовсе не могла опозориться. Это было далеко от любого конкурса топ-модели.

И всё же в меня закралось странное чувство, что я была красива и желанна, когда преодолевала метр за метром и в конце подиума встала в позу, скрестив руки на груди. По мягкой вибрации досок под ногами я смогла понять, что в путь отправился Сердан. Он тоже не торопился, шёл не так быстро, и, наверное, многие девчонки не могли оторвать от него глаз. Как только Сеппо и Билли присоединяться к нему, господин Мэй начнёт выдвигать препятствия на сцену, а в это время фильм отвлечёт зрителей.

Мы сегодня ночью три раза проверили, помешает ли яркость фильма представлению с ультрафиолетовым светом, но это было не так – хотя было видно наши очертания, но не то, что происходило за подиумом. В моей голове всплыли следующие строки нашего фильма, и они заставили меня гордиться и радоваться.

«Наша мечта: преодолеть силу притяжения. Чувствовать себя, будто летишь. Любить препятствия, вместо того, чтобы бояться их. Присматривать друг за другом. Мы не хотим хоронить эту мечту. Мы хотим снова жить ей. Она принадлежит нам: Билли «Слайд» Джелисавач. Сердан «Слоумо» Сулейнам. Люси «Кэт» Моргенрот. «Босс» Джузеппе Ломбарди.

Мы занимаемся паркуром. Мы любим паркур! И вместе мы: The Fab 5.»

Теперь мы стояли близко друг к другу и одним рывком сняли рубашки, так что буквы и число вспыхнуло на наших футболках голубоватым светом. Fab 5. Мы раскрыли себя. Теперь каждый мог догадаться, что здесь сейчас будет разыгрываться. Либо господин Рюбзам бросится на сцену и попытается остановить нас, либо мы получим наш шанс.

И сможем показать, что мы можем. Мы долго спорили, играть ли нам в открытую. Сеппо и Сердан в конце концов победили Билли и меня. Сердан был всё-таки наш шеф по тексту. Он написал все эти замечательные строки и таким образом позаботился о том, что мы выдали, что будем делать. Я думала, что услышала, как зрители задержали дыхание, а так же как гортанный хрип раздался со второго ряда – мама.

Наверное, у неё вот-вот случиться сердечный приступ. Но мы без помех остались стоять в конце подиума и выполняли под музыку только иногда несколько брек-данс движений в замедленном ритме, в то время как фильм короткими отрывками показывал наши забеги, прежде всего мой, который заснял Дэвид Белль и выставил на YouTube. Даже тот, кто не мог ни с чем связать слово паркур, теперь знал о чём пойдёт речь.

Но нашему шоу всё ещё никто не мешал, и моё сердце забилось неистово в горле, когда я поняла, что нам нужно будет сейчас спрыгнуть с подиума и убежать за сцену, чтобы можно было начать с настоящим представлением. То, что произошло только что, было лишь смешным вступлением, не больше.