Текст книги "Сумбурно хаотичный (ЛП)"

Автор книги: Беттина Белитц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

– Ладно, Люси. Что же, они немного посмеялись над тобой. Ну и что? Потому что думают, что тебе нравится Джонни Депп? Это ведь хорошо. Его ведь можно любить. Кроме того теперь мы отправляемся на школьную поездку. Сюрприз, сюрприз!

Я снова остановилась и сделала глубокий вдох.

– Нет, Леандер. Не мы отправляемся на школьную поездку. Я отправляюсь на школьную поездку. Ты остаёшься дома.

Леандер повернулся ко мне. Упрямо он скрестил голые руки на груди. Его бесчисленное количество цепочек зазвенело, когда его запястья коснулись их.

– Нет, нет, Люси. Эта поездка состоится только благодаря моему сочинению. Это я сделал его для вас возможным. Так что у меня тоже есть право поехать вместе с вами.

– У тебя нет никакого права! – воскликнула я яростно. – Ты глупый, невидимый призрак! Тебя никто не видит, кроме меня! Ты можешь написать двадцать сочинений о растительности тела Джонни Деппа, и тебя всё равно никто не увидит!

Леандер побледнел.

– Ты не можешь запретить мне поехать на школьную поездку.

– Леандер, пожалуйста! – Теперь мой голос звучал отчаянно. – Как это по-твоему получится? Вокруг нас всё время другие охранники и другие люди! Это не так, как дома, где мои родители весь день находятся в подвале и не могут нас слышать. Для тебя не будет места, они ведь могут тебя чувствовать. Это не сработает. Разве ты этого не понимаешь? Я тоже хочу повеселится! Без тебя!

Леандер опустился на бордюр. С поднятым вверх подбородком он смотрел мимо меня.

– Если ты думаешь, что я оставлю тебя одну, Люси ...

– О, теперь не притворяйся святошей! – Я с трудом понизила свой голос. – Ты уже часто оставлял меня одну. В сущности, постоянно. Это тебе тоже было всё равно. Кроме того у меня больше нет права на Sky-Patrol. Тебе не нужно быть рядом со мной. Ты можешь спать в моей постели, смотреть с мамой телевизор, копаться в интернете ... – Я остановилась. А что он будет есть? Как он сможет принимать душ?

Сможет ли он тайком сходить в туалет, так чтобы никто не заметил? Это и без того было сложно. Когда мама и папа были в квартире, Леандеру приходилось подавлять свои посещения туалета или же я стояла на чеку, с уговором, что, в крайнем случае, забегу в ванную комнату или что он спрячется за занавеской ванной.

Что ему пришлось один раз сделать, когда маму мучила сильная потребность. После этого Леандер не разговаривал со мной семь часов. По его масштабам целая сенсация. Но оставить его в квартире одного с моими родителями на пять дней и три ночи? Немыслимо. Точно случится какая-нибудь катастрофа.

– Ага, теперь ты начинаешь понимать, Люси? – спросил Леандер тихо – Это будет нелегко.

– Тогда просто полетай в воздухе, пока я не вернусь. Ты ведь ещё это можешь, не правда ли?

– Не пять дней подряд. Так долго я не смогу. Кроме того может быть они заберут меня назад, если увидят, что я в течение нескольких дней летаю тут себе по окрестностям. – Они – это его труппа. Или даже штаб квартира, которая пыталась избавить его от тела. И как бы я не хотела поехать одной на школьную поездку, без Леандера, цепляющегося за мою юбку: То, что они снова начнут проводить с ним эксперименты или дадут ему нового клиента или даже может быть накажут его, я тоже не хотела провоцировать.

Я села, скрестив ноги, на другую сторону улочки и облокотилась на стену. Леандер опустил веки вниз и играл с изношенными шнурками своих сапог.

– Это всегда было моим желанием, Люси. Отправиться на школьную поездку. Это для нас, обучающихся охранников, самое большое, поверь мне.

– Почему это вдруг? – спросила я в недоумении.

– Ну, потому, что тогда мы можем ночью, вместе, предпринимать свободные полёты. Для нас это тоже своего рода школьная поездка. Так мы всё время носимся по воздуху одни и должны во время полёта наблюдать за людьми и учится важным вещам. Но на школьной поездке всё немного по-другому ... более свободно ...

Я какое-то время молчала. Правильно ли я это поняла – школьные поездки были для юных охранников своего рода огромным развлечением? Могли ли они вообще веселиться?

– Кроме того ..., – продолжил Леандер тихо. – Кроме того, у охранника на школьной поездке появляется возможность, понаблюдать за многими молодыми людьми. Как они ведут себя друг с другом и делают глупости и становятся немного взрослее. Это для нас очень интересно. И к тому же ... – Он что-то пробормотал себе под нос, что я точно не поняла. Я услышала только слова «обезьяна» и «оставить на попечение». Наверное, речь шла о Сеппо. Но сейчас я не хотела думать о Сеппо.

– Но ты ведь больше вовсе не охранник, Леандер, – сказала я вместо этого и постаралась, чтобы мои слова прозвучали разумно. Убедительно. По-взрослому. Это мне удалось достаточно хорошо. – Тебе не нужно больше ничему учиться. – Леандер вскинул голову. Его зелёный глаз потемнел. Только голубой светился ярко, как никогда.

Но он выглядел грустным. Чувствовал ли он себя таким же грустным?

– Кто я тогда? Кто я, Люси?

Я не нашла ответа. Он не был ни моим ангелом-хранителем, ни ангелом-хранителем кого-то другого. Он был безработным навсегда. Так как назад возвращаться он не хотел. Это было определённо так. Но и человеком он никогда не станет, сколько бы волос у него ни выросло, и сколько бы мышц он ни накачал на животе.

Никто не мог его ни видеть, ни слышать. Озадаченно я пожала плечами и избегала вопрошающего взгляда Леандера.

– Тогда есть только один выход, – решила я с горечью после нескольких секунд молчания. – Я останусь дома, и сделаю вид, что болею. Я не поеду. – И отпущу Келли и Сеппо одних. Класс.

Я почувствовала взгляд Леандера на себе. Он не мог наконец отвернуться? Из-за этого моё лицо горело.

– Эй, шери. Не будь занудой. Мы поедим вместе. Не будем играть больных. Я буду стараться, хорошо? Я просто хочу поехать вместе и буду вести себя незаметно. Как-нибудь всё получится. В течение дня я могу сбегать. И в твоём классе действительно осталось не так много охранников. Сегодня кое-кого не хватало. Снова.

Обычно меня бы заинтересовала эта информация. Но мой разум уже был занять тем, что обдумывал, как нам всё это провернуть. Леандер и я на школьной поездке.

Это всё выльется мне только в стресс. Леандер встал, прошаркал ко мне и протянул свою руку.

– На грязном полу холодно, Люси. – Я не взяла его за руку, а сама вскочила на ноги. И всё ещё избегала, смотреть на него.

– Значит, попытаемся сделать это, – неохотно согласилась я. – Ты можешь поехать. – Лучше я буду выносить Леандера, чем мысль, что ничего не могу сделать против Келли, если та начнёт кокетничать с Сеппо. Леандер от радости обхватил меня за талию и подбросил в воздух, чтобы сразу же благополучно снова поймать. Было такое чувство, будто летишь. Тем не менее, я сразу же высвободилась из его рук.

– Мы едим, мы едим, мы едим! – возликовал Леандер и побежал окрылённый вперёд. – Будите ли вы петь по вечерам? Как ты думаешь, Люси, мы будем петь?

– Боюсь, что да. – Если господин Рюбзам вытаскивал свою старую, потрёпанную гитару перед походом, при выдаче аттестатов и перед Рождеством, тогда при поездки она уж точно не будет отсутствовать. Господин Рюбзам пел по крайней мере с таким же удовольствием, как и Леандер. И они разделяли увлечение к таким песням, которые не знал ни один человек. Правда пение Леандера мне нравилась слушать больше, чем пение господина Рюбзама.

До самого дома, у Леандера было потрясающее настроение, в то время как моё становилось всё мрачнее, он непрестанно напевал. Чаще всего текст был такой: «Я кое-что знаю, чего не знаешь ты ...» Значит, речь шла о новостях из сектора Sky-Patrol. Я сдерживала себя пока не начала делать домашнее задание, потом взорвалась.

– Ну, давай говори, наконец! – Леандер поправил свой платок на голове и сел рядом со мной на письменный стол. О, он точно знал, что мне не нравилось, когда при выполнении домашнего задания, он смотрел мне через плечо и ко всему давал свои комментарии. И всё же он делал это снова и снова.

– Сердан, – прошептал он многозначительно и исправил левой рукой неправильно вычисленную формулу.

– Что с Серданом?

– Нет больше прав на охранника. Истекли. – Леандер сложил подчёркнуто торжественно руки и коротко закатил глаза. Значит, он не разделял мнения, что этот шаг был правильным. Но во мне уже зародилось такое подозрение. Сердан рос в последнее время невероятно быстро, больше вообще не разговаривал и почти не имел со мной никакого дела.

Наверное, я казалась ему ребёнком. А моим сочинением я испортила то немногое, что ещё оставалось. Меня это ранило, потому что перед каникулами Сердан и я так хорошо поговорили друг с другом, как я ещё никогда не разговаривала с парнем. Внизу, возле Рейна. Я часто об этом думала. А теперь он даже не говорил мне привет. Он только кивал, когда мы встречались.

При том, что мы теперь были на одной ступеньке. У нас у обоих больше не было Sky Patrol. Право Сеппо тоже истекло, уже давно. Оставался только Билли.

– Почему Витус оставил меня одну? – внезапно вырвалась я. Этот вопрос мучил меня ещё с того дня возле дома под снос. Висус был хорошим охранником. Интуитом, один из лучших, как утверждал Леандер. Но он ушёл. Ладно, мой инстинкт удержал меня от того, чтобы нырнуть в окно и сломать себе шею. Я вовремя увидела, что балкона больше нет, на котором я хотела балансировать. В этом отношение Витус был прав. Я могла сама позаботиться о себе. И всё-таки иногда я чувствовала себя вовсе не взрослой.

– И ты это ещё спрашиваешь, Люси? – Леандер ткнул меня, насмехаясь, в бок. – Ты перехитрила его, нашего Витуса, и сделала вид, что уже большая девочка. Позволила Сеппо облапать себя и ...

– Я не позволяла облапывать себя! – возразила я и попыталась оттолкнуть его от письменного стола. Безуспешно. – И откуда ты это вообще знаешь?

– Ну, вот ещё. Милая. Я могу невидимым, парить по небу и у меня очень хорошее зрение. Уже забыла? Кстати, очень красивый костюм русалки. Если бы я танцевал с тобой, то не наступил бы тебе на хвост, как твоя волосатая обезьяна

– Ты следил за мной?

– Только иногда, – признался Леандер услужливо. – Во время моих свободных полётов. А бал в честь карнавала я не хотел пропустить. Что собственно такое Сумерки? Кто такие Белла и Эдвард?

Фыркнув, я отвернулась и попыталась снова углубиться в домашнее задание по математике. Но Леандеру, казалось, понравилась наша тема разговора.

– Может быть, Витус так же заметил, что это я должен нести за тебя ответственность. Что я хотел этого. Что должен был бы делать это. И поэтому ушёл. Оставил преимущество за мной. Может быть.

Я испуганно вздрогнула. Но Леандера говорил на полном серьёзе. Это не было шуткой.

– Но что тогда со мной? Нужен мне ещё охранник или нет? Кто-то присматривает за мной? Или вы оставили меня одну? Я ничего этого не понимаю!

Леандер долго смотрел на меня испытующе. Пусть он лучше скажет мне правду, правду, с которой я смогу жить. Ни в коем случае я не хотела, чтобы Хозяин времени снова мог протянуть свои холодные руки в мою сторону, как при пожаре в подвале. У меня в носу всё ещё стоял запах речной воды, когда я вспоминала об этом или когда мне снился ночью об этом сон. Без Леандера и Витуса я бы померла там внизу.

– Чего ты хочешь, Люси?

– Я не хочу всё делать одна и решать и справляться со всем сама! Я не хочу остаться одна! Вы уходите от людей в неподходящий момент! – сказала я то, что думала в это мгновение, и в тот же момент пожалела об этом. Так как несколько часов назад я утверждала совершенно обратное. Но было уже поздно.

Леандер коротко улыбнулся, прежде чем снова стать таким же серьёзным, как только что.

– Тебе и не надо, шери. Ты не одна. Я с тобой. И я останусь с тобой. Куда мне по-твоему ещё деться?

Я больше ничего не сказала. И не могла весь вечер решить, были ли слова Леандера угрозой или обещанием.

Глава 6.

Космическая кража

Неделю спустя мне стало окончательно ясно, что ребята со своим предупреждением, что с моей мамой шутки плохи, были правы. При этом мама даже не знала, что мы вместе несколько лет занимались паркуром. Она по-прежнему знала только старую версию: Её дочь Люси лазила по крышам одна, но никогда больше не будет этого делать. Сообщения о школьной поездке было достаточно, чтобы превратить её в слишком обеспокоенную мать-львицу. Она вела себя так, будто я объявила ей, что собираюсь отправиться в кругосветное путешествие.

Я казалась самой себе хрупким яйцом, на которое она весь день хотела усесться своим огромным задом наседки, лишь бы оно вдруг не укатилось куда-нибудь. Я больше не могла свободно вздохнуть! Софи тоже вышла из под контроля. От своего увлечения Кемалем она отказалась, слишком старый, сказала она. На самом же деле, Кемаль вероятно даже не заметил, что какая-то Софи, из седьмого класса, втюрилась в него, так что для неё стало слишком обременительным, оставаться быть в него влюблённой. Но она была уверенна, что школьная поездка была самой лучшей возможностью, познакомиться с другими парнями.

Ближе(!) познакомится. Может быть, ребята даже навестят нас ночью в нашей комнате, когда господин Рюбзам и госпожа Дангель будут спать (а Сеппо и Келли ворковать друг с другом?)

Я не была заинтересована ночными визитами в моей комнате. В противоположность Софи я слишком хорошо знала, что это означило. У меня был постоянно парень, ну, по крайней мере, своего рода парень, в комнате. И в первую очередь это раздражало. О вопросе, кто какую займёт комнату, я всё равно пока не хотела думать. Лучше всего было бы, решила я смутно, занять одноместный номер. Всё остальное означало бы только неприятности. Но как мне объяснить это Софи?

Мама, не смотря на своё беспокойство, находила то, что я буду делить с несколькими девочками комнату, очаровательным. Ведь она предполагала, что будет так. Наверное, она надеялась, что таким образом я начну краситься или часами причёсывать себе волосы.

При этом, единственное женское, что я неизбежно сохранила, это привычку брить себе ноги, но только потому, что они после первого бритья (которое почти закончилось резнёй), начали образовывать щетину и я была вынуждена продолжать делать это дальше. И было вовсе нелегко, находить моменты, когда я могла без помех находится одна в ванной, без того, чтобы Леандер носился вокруг меня, с любопытством за мной наблюдал или вытворял в моей комнате какую-нибудь ерунду.

Сегодня, например, после школы я нашла в моём рюкзаке Мундоргель господина Рюбзам, порванный песенник, где он находил все песни, которыми нас мучил перед Рождеством, при выдачи аттестатов и при школьных экскурсиях. Он никогда не уставал восторгаться тем, что сам пел эти песни будучи молодым, когда в школе было что-то «особенное». Например, религиозные выходные, в которых он каждый год принимал участие.

Я удивлялась, что он не мог петь эти песни лучше, если уж знал их так давно. А что Леандер собирался делать с Мундоргель господина Рюбзам, было для меня загадкой. Если Леандер хотел этим предотвратить то, чтобы господин Рюбзам пел из него, то пролетел. Господин Рюбзам знал эти песни в любом случае. Он и без маленькой, красной тетрадочки навяжет их нам. Но так как у меня не было настроения на ещё одно безрезультатное обсуждение, то я решила, на следующий день незаметно положить тетрадку господина Рюбзам назад в его сумку. Если Леандеру удалось такое с сочинением, то и для меня это не должно быть не выполнимой задачей.

Большую часть послеобеденного времени Леандер провёл, блокируя мой компьютер, чтобы поискать какие-то старые песни и послушать их (к счастью с наушниками) и схоронить в моих фаворитах. Когда Могвай стал неспокойным, я обоих послала на улицу.

Хотя это снова привело к тому, что мама начала упрекать, что я не могла даже присматривать за своей собакой, но моя комната, нет вся квартира, в том числе и ванная, были наконец в моём полном распоряжение. Даже если только всего на полчаса.

Но Леандера не было необычно долго. Вместе с собакой. Постепенно даже я начала волноваться. Так как мои родители, оба, были уже наверху в квартире, а на улице наступали сумерки. Обычно Леандер залетал, выбирая незаметный момент, с Могваем под мышкой на крышу, подходил к моему окну и ждал, что я его открою, если оно, как почти всегда, уже не было открыто.

Но как объяснить моим родителем, что Могвай снова внезапно оказался в моей комнате, если Леандер и теперь исполнит этот ритуал? Мама уже собиралась вот-вот уведомить полицию, когда раздался звонок в дверь. Удачно следуя своей интуиции, я побежала через коридор и открыла. Могвай сидел со скучающим выражением на коврике и неохотно махал своим закрученным хвостиком. За ним появился Леандер, который быстро, словно ветер пронёсся мимо меня, чтобы исчезнуть в моей комнате. У него было что-то зажато под мышкой, но он был слишком прытким, чтобы я могла хорошо разглядеть. Что, чёрт возьми ...

– А вот и он! – воскликнула мама с удивлением. Она последовала за мной и уставилась через моё плечо на собаку. Могвай широко зевнул, прежде чем проковылять к своей миске с водой и начать громко лакать.

– Да. Он сидел перед дверью, – излишне объяснила я.

– Но кто тогда позвонил? Собака ведь не может нажать на звонок.

– Не знаю, – соврала я. – Может быть кто-то из Ламбарди привёл его и у него не было времени сказать привет?

– Хммм, – пробормотала мама. – Они могли бы быть немного более вежливыми, эти Ламбарди ... Не считая Сеппо. Сеппо хороший парень. – Я закусила губу, чтобы не противоречить маме.

Мы все не могли жить без и в то же время вместе с Ламбарди. Они были нам нужны, чтобы иногда нормально покушать и подобающе отпраздновать Новый год. Но мама Ламбарди была уверенна, что папин катафалк портил их бизнес, а моя мама называла запах чеснока, который иногда доносился до нас с клубами пара, «нахальством».

Но она не успела начать ругаться на Ламбарди дальше. Нас отвлёк звук. Он раздавался в моей комнате и, казалось, был гитарным аккордом? Внимательно мама навострила уши.

– Что это?

– Я – э – я там кое-что скачивала с интернета, и теперь это должно быть готово. Подожди ... сейчас вернусь ...

Я понеслась в свою комнату, захлопнула дверь и в тоже момент набросилась на Леандера, который с гитарой между колен, сидел на кровати. Перед ним лежала Мундоргел господина Рюбзам.

– Тебе что снесло мозги? – прошипела я и уже хотела вырвать у него гитару из рук, когда мне бросились в глаза ленты, которые висели на её грифе. Во всех цветах радуги. Кроме того на корпусе гитары выделялся Инь-Янь знак, который был нарисован на дереве ярко красной краской и очень по-дилетантски. Существовал только один человек в Людвигсхафене, кто имел такую гитару. Бабушка Анни.

Леандер прижал её собственнически к себе.

– Моя, – сказал он коротко.

– Не твоя! Она принадлежит бабушке! – прошептала я, потому что мама точно стояла возле двери в засаде. – Ты обворовал бабушку!

– Я этого не делал. Я только одолжил её.

– Но Анни этого ведь не знает! Она – о Боже Леандер! – Снова я попыталась забрать у него гитару, но он держал её так крепко, что мои руки соскользнули.

– Убери руки, Люси. Она уступила мне её добровольно. Она даже разговаривала со мной.

Леандер широко улыбнулся.

– Она подарила гитару космическим силам. Чтобы Америка, наконец, снова была завоёвана коренными жителями и все белые, толстые люди исчезли.

Да, это действительно подходило к Анни. У неё был средней тяжести сдвиг по фазе. И она с удовольствием приносила в жертву космическим энергиям всякие странные вещи. Чаще же всего это были скоропортящиеся дары. Куски колбасы и остатки тортов.

– Но как она смогла тебя услышать? Вы что разговаривали друг с другом? – прошептала я.

– Нууууу, – что значит разговаривали. – Я немного витал вокруг неё.

– Витал!?

– О, Люси. Не выходи сразу из себя. Я покружил вокруг неё, а она это заметила, а потом я коснулся струн гитары и они завибрировали и – что же, твоя бабушка старая. И её разум открыт. Она взяла гитару, положила её на балконе, исполнила странный танец с разноцветными платками и была полностью счастлива. Но ещё счастливее она стала, когда гитара внезапно исчезла. Она ликовала!

А потом гитара летела по воздуху. От дома престарелых в Огерсхайме до Хемсхофа. Потому что гитару Леандер не мог засунуть под свою жилетку, как он привык делать это с другими вещами, которые он «одалживал». – Например, песенники или подделанные сочинения.

– Ладно. Тогда отдай мне гитару, и я отвезу её назад. Немедленно!

– Нет! – Мы начали бороться друг с другом, и мне почти удалось высвободить гитару из его железной хватки, как он резко отпустил, и я повалилась назад с кровати.

– Ах ты, Боже мой, Люси, что ты опять делаешь? – Огромная тень упала на меня. Мама.

– Ай, – простонала я слабо. Мой позвоночник болел, а гитара при падении, ударилась о мой лоб, издав громкий тон. – Всё в порядке. Я только споткнулась.

– Но это же – это же гитара Анни. Почему она у тебя?

Вот чёрт. Моя жизнь стала такой напряжённой, с того времени, как Леандер был со мной. Раньше ложь была для меня своего рода спортом. Это приносило мне удовольствие. Теперь же это стало необходимостью, и в этом больше не было ничего весёлого.

– Потому что мы на школьной поездке будем петь песни, и господин Рюбзам попросил меня, чтобы я для этого выучила пару ... аккордов. Анни одолжила мне гитару.

– Ты была у Анни в доме престарелых? И не сказала мне об этом?

– Да. – Я со вздохом встала, и нащупала маленькую шишку на лбу. Не так уж скверно. Но моя спина всё ещё болела. – После школы. У нас не было последнего урока.

– Хм. – Мама оставалась подозрительной. Я не могла обвинить её в этом. Я была ужасно немузыкальной.

И отсутствие этой музыкальности всегда было моим лучшим аргументом, отказываться от балета. Хотя у меня и было чувство ритма, что признал даже Сердан, когда ещё разговаривал, а Сердан был чертовски хорошим танцором брейк-данса, почти таким же хорошим, как и Леандер, но я не могла ни петь, ни играть на инструменте. – Я подумала, что ... ну. Что парням это может быть понравиться, – добавила я смущённо и опустила глаза. Леандер, насмешливо фыркая, свалился на пол.

– Ах, моя маленькая большая Люси. – Прежде чем я смогла сбежать, мама обняла меня. Мой нос погрузился в бархат её розового шарфа, я закашляла, потому что из-за её духов у меня запершило в горле. Сладких духов. Слишком сладких. Она отпустила, прежде чем у меня потемнело в глазах. Глубоко тронутая, она смотрела на меня.

– Ты заучиваешь для Сердана песню? Как трогательно. Как очаровательно!

Ах, проклятье. Мама всё ещё думала, что я влюблена в Сердана. Я, молча, кивнула. Песня для Сердана. Он сбежал бы быстрее, чем я смогла открыть рот. Если я вдруг захочу когда-нибудь избавиться от него, это было бы хорошей возможностью – спеть ему песню из Мундоргел господина Рюбзама.

Плюс бренчание на гитаре.

– Но, Люси ... – Мамин взгляд стал обеспокоенным. – Будь осторожной, хорошо? Сердан принадлежит к другой культуре. Они срывают девушек, как яблоки с деревьев. И не успеешь оглянуться, как он заберёт тебя с собой в Турцию и ...

– О, мама. Это ведь ерунда. Сердан не собирается в Турцию. Он вырос в Германии. Он точно не похитит меня. Кроме того, я даже не знаю, нравлюсь ли ему. – Это было правдой. И мои слова прозвучали печальнее, чем я намеревалась. Леандер ещё раз фыркнул. У меня появилось желание выбросить его из окна. И дурацкую гитару вместе с ним.

– Ну ладно. Тогда упражняйся дальше, моё сокровище. – Мама погладила меня по волосам и вышла подчёркнуто медленно из комнаты. В дверях она ещё на одну две секунды приостановилась. Она надеялась, что я остановлю её, чтобы начать доверительный разговор между мамой и дочкой. Потом фыркая, она сдалась и удалилась на кухню.

Я бросила гитару на кровать. Леандер вытянул руку крепко взял её, встал и с любовью коснулся струн.

– Тихо! – прервала я его. – Ты можешь мне сказать, как мы это провернём? Что, если она снова зайдёт? – Я указала на дверь. Сегодня можно было ожидать всего что угодно. Были дни, когда наш уговор, сначала постучать, потом подождать, можно ли войти, был ей полностью безразличным.

А так как у меня в комнате часто случался не большой пожар, то ключ, чтобы закрывать дверь, мне не давали. Я была в её власти.

– Что она подумает, если гитара будет висеть в воздухе и играть сама по себе? Хм? – Одежда и объекты становились только тогда невидимыми, если Леандер носил их несколько часов плотно возле тела. И я сомневалась, что это вообще сработает с таким большим предметом, как гитара.

Вместо того чтобы ответить, Леандер, скрестив ноги, свободно облокотился на изголовье кровати и взял гитару рядом с собой. Приглашая, он постучал по матрасу. Я не поняла, что он имел в виду.

– Что – что ты хочешь? – спросила я в замешательстве.

– Сядь ко мне. Ну, давай же. И если твоя мама ворвётся, ты быстро положишь пальцы на струны, и она ничего не заподозрит. – Ещё раз он постучал по кровати, потому что я, как будто окаменев, прилипла к шкафу. – Tout de suite! (франц. сейчас)

– Никогда в жизни.

– Хорошо. Тогда я буду играть один. Тебе придётся всё объяснять ей. А не мне. И поверь мне, твоя мама уже находится на грани безумия. Ей понадобится только несколько предполагаемых галлюцинаций и с неё будет достаточно ....

Леандер сжал пальцы вокруг струн и позволил прозвучать первому аккорду. Потом второму ... третьему ... они были ещё неуверенными, но громкими – слишком громкими!

Зарычав, я заползла на кровать и продвинулась спиной к нему между ног. Леандер обняв меня, взял гитару передо мной. Я должна была прижаться к нему очень близко, чтобы он мог играть дальше. От его горячего тела, тут же нагрелось моё, и я стала немного вялой и сонной, хотя мои мысли, казалось, гнались друг за другом. Что собственно я здесь делаю? Так близко я ещё никогда не сидела рядом с парнем.

Он зажал меня между собой и гитарой. Я едва могла двигаться.

– Что ты там играешь? – спросила я, чтобы отвлечься. Леандер учился невероятно быстро. Это была одна из его особенностей, которая постоянно изумляла меня, как быстро он мог овладеть новыми навыками. Прежде всего, если они имели что-то общее с музыкой. Например, всего в течение одного богослужения, он научился петь, а в брейк-дансе он между тем уже намного превзошёл Сердана.

– Улицы Лондона, – пробормотал он рассеянно, и попытался сыграть следующий аккорд.

– О чём в ней речь?

– О бедных людях, – ответил Леандер с сожалением. – Людях без дома. – Его тёплое дыхание коснулось моей шеи, когда он наклонился вперёд, чтобы расшифровать строчки текста. – Подожди, я сейчас быстро её выучу. На самом деле она на английском. Но вы точно будите петь её, как здесь в книге, на немецком. – Мне пришлось прислонить мою голову к его шее, чтобы не соскользнуть в сторону. Леандер какое-то время смотрел, сосредоточившись, на строчки песни. – Хорошо, запомнил. Начнём?

– Я определённо петь не буду. – Мой голос и так уже дрожал. По какой причине не ясно. Да, даже мои руки дрожали. Я хотела выбраться отсюда. И в то же время не хотела.

– Я надеюсь на это, Люси. Мы ведь не хотим разбудить мёртвых, – ответил Леандер насмешливо. – Ты только должна сделать вид, будто поёшь. Для твоей мамы. Если она зайдёт. Ты должна это чувствовать. Музыку, я имею в виду.

– А что же ещё? – спросила я грубо. Да, что же ещё? Его тёплый живот? Его волосы, которые щекотали мою щёку? Его руки на моих плечах? Но Леандер уже снова углубился в музыку. Если он хотел чему-то научиться, то ничего другого для него не существовало. Ботаник, подумала я злорадно. Потом он начал петь и сопровождать самого себе на гитаре.

– Ты видишь там старика? с порванными туфлями? шаркает он по мостовой, выглядит таким усталым ... Иногда он останавливается, не только, чтобы отдохнуть, а потому что у него нет цели и нет дома ...

– Медленнее. Встрой парочку ошибок. Мне никогда не удастся это так хорошо! – прервала я его. Я хотела не только, чтобы он остановился и встраивал пару ошибок. Прежде всего, я хотела выиграть время, чтобы проглотить ком в горле, пред тем, как Леандер продолжит петь. Песня что-то делала со мной. Или это был голос Леандера? У меня внезапно появилось желание немного поплакать. Но в сущности у меня никогда не было желания плакать. Леандер забренчал фальшивый аккорд, исправил себя и продолжил петь.

– Но ты говоришь только об одиночестве, и что солнце для тебя не светит.

Конечно – я знала эту песню. Ой-ой. Какая же огромная разница, когда её поёт Леандер, а не господин Рюбзам! Господин Рюбзам декламировал её на летнем празднике с проектной группой Джузеппе. Тогда я была в пятом классе. И на протяжении всей песни я только смотрела на Сеппо и гордо думала: Я живу через дорогу от него. Он всегда рядом со мной. Он мой друг. А теперь я облокотилась на грудь Леандера и песня звучала совсем по другому ... по другому ... красивее. Да, она звучала красивее.

– Пойдём, дай мне свою руку, и я проведу тебя через наши улицы. Я покажу тебе людей, которые действительно одиноки.

Могвай вздыхая, повернулся в своей корзинке. Я закрыла глаза. Теперь я чувствовала, как голос Леандера вибрирует у него в груди. И никто его не слышал. Кроме него самого и меня. Мы были совершенно одни на всём белом свете.

Ещё прежде, чем замер последний аккорд, я крепко спала.

Глава 7.

Ну

ты знаешь что

– Люси! Пора! – прогремел мамин голос через коридор.

– Ещё три минуты, сейчас буду готова! – закричала я и облокотилась на дверь всем весом, чтобы мама не смогла сразу ворваться ко мне в комнату, если вдруг у неё снова возникнет идея контролировать мои сборы для школьной поездки на каждом шагу.

Потому что самой большой проблемой был не мой чемодан. А Леандер и его чёртова гитара.

– И? – прошептал он заинтригованно. – Что скажешь? – Он накинул широкий кожаный ремень на плечо, к которому была привязана гитара, и за который заплатил моими и без того скудными карманными деньгами.

(Большинство которых уходило на мужской гель для душа, дорогие трусы и с недавнего времени на мятные таблетки, потому что у Леандера был панический страх, что у него появится неприятный запах изо рта.) Дерево гитары сверкало слегка голубоватым, когда на неё падал солнечный свет. Наконец весна вернулась, как раз, вовремя, для школьной поездки. Итак, это выглядело, словно ночью с гитарой что-то случилось. Ещё вчера дерево было просто коричневым. Теперь же оно имело небольшой оттенок голубого. Постоянная практика Леандера дала свои результаты. Но так как только я могла его видеть, а значит и гитару, нам нужно было оставаться осторожными. Голубое сияние ничего не доказывало. Оно не было подтверждением.