Текст книги "Самородок"
Автор книги: Бернард Маламуд
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)
Когда вернулся малый с рукавицами, солнце уже заходило, и, хотя небо еще светилось, воздух похолодал.
Сэм взломал печать, выдавил из коробки мяч и кинул его Мерси. Тот осмотрел его, проверил поверхность и швы, стер смазку и перебросил Рою.
– Брось пару раз, чтобы разогреться.
– У меня рука в порядке.
– Ну что ж, это твои похороны.
Рой положил футляр для фагота подальше в траву и снял пиджак. Один из мальчишек подскочил, чтобы подержать его.
– Поосторожней, смотри, не вырони ничего из карманов, – предупредил его Рой.
Надев перчатку кэтчера, Сэм выступил вперед. Перчатка была маловата для его большой руки, но он сказал, что ничего, сойдет.
– Сэм, зачем ты поставил на меня столько денег? – удивился Рой.
– Я не притронусь к ним, если мы выиграем, малыш, но ничего, если и проиграем, – смущенно ответил Сэм.
– Нам они так трудно достались.
– Пусть все остается как есть.
Он предупредил Роя, чтобы он подавал по центру. Сэм знал, что Бомбардир хорошо брал мячи, посланные на внешний угол.
Сэм вернулся к куску шифера и пригнулся к земле за спиной бьющего. Для этого ему пришлось широко расставить ноги, чтобы не мешала стиральная доска. Рой натянул перчатку и захватил мяч. Мерси тер руки, пытаясь согреть их. Он отошел на шесть футов за Сэма.
Зрители перешли на другую сторону путей, осталась только Харриет. Она стояла близко, не боясь, что в нее попадет мяч. У нее сверкали глаза, когда она смотрела на двух мужчин, стоявших друг против друга.
Мерси крикнул:
– Подавай!
Бомбардир стоял чуть левей пластины, сжимая тяжелую биту у самой шеи, он сдвинул руки и ровно расставил ноги. Пиджак он не снял. Пристальный взгляд Бомбардира говорил о том, что он опасается попасть на левшу.
– Бросай, деревня, он легче не станет.
Хотя Бомбардир находился в шестидесяти футах от Роя, он казался ему великаном, а деревянная бита на его плече – каменным топором пещерного человека. Его массивная фигура не шевелилась, лицо было бесстрастно.
У Роя замерло сердце. Он обернулся и посмотрел на горы.
Сэм взмахнул рукой.
– Давай, малыш, давай, влепи ему как следует!
Бомбардир процедил, чтобы пьяница придержал язык.
– Дай ему в рожу.
– Закрой пасть, – сказал Мерси.
– Порви ему глотку.
– Если он попытается кокнуть меня, помоги мне разнести ему черепушку, – проговорил Бомбардир.
Рой собрался с силами, перенес тяжесть тела на согнутую левую ногу, вывернул правую, двинулся вперед и бросил мяч с такой силой, что костяшки пальцев чуть не вскопали землю, провожая его.
Тридцатитрехлетний Бомбардир отлично видел, как мяч вылетел из пальцев Роя. Это напомнило ему белого голубя, который был у него в детстве, и то, как, посылая его в полет, он подбрасывал птицу в воздух. Мяч летел в Бомбардира, и он почувствовал его форму, сходную с птицей, и хлопающие крылья, но внезапно мяч исчез из его поля зрения. Он услышал звук, похожий на взрыв петарды у своих ног, и увидел, что мяч в руках у Сэма. Не веря своим ушам, он услышал, как Мерси с неохотой объявляет страйк [16]16
Страйк – штрафное очко.
[Закрыть].
Сэм сорвал перчатку и стал крутить рукой.
– Больно, Сэм? – крикнул ему Рой.
– Нет, это чертова перчатка.
Бомбардир не показал этого, но подача несказанно встревожила его. Не только скорость, но неожиданность происходящего – он бьет битой здесь, на железнодорожных путях, эта дурацкая ярмарка, пьяница в роли кэтчера и клоун, подающий мяч в поле, и эта дамочка Харриет, пять минут назад превозносившая его искусство. Теперь она холодно смотрела на него из-за того, что он пропустил один питч.
Он заметил, как Макс отошел подальше назад [17]17
Отойдя назад, он показал, что боится, как бы Бомбардир не пропустил бросок и мяч не попал в него.
[Закрыть].
– Какого черта ты отошел, они же не услышат тебя оттуда!
– Он какой-то дикий. – Макс передвинулся поближе.
– Ага, ноги затряслись, – захихикал Сэм.
– А ты не суйся, пьянь, – огрызнулся Макс.
– Следите за своими словами, мистер, – одернул его Рой.
– Подавай, что ли, сосунок! – крикнул Бомбардир.
Сэм пригнулся, перчатка была надета на руку.
– Всыпь ему еще разок!
Рой набрал в легкие воздух, отклонился назад и бросил.
Мяч показался ему медленно вращающейся планетой, надвигающейся на Землю. Долгий световой год Рой поджидал, когда же этот шар попадет в лунку, чтобы разлететься от сокрушительного удара на мелкие кусочки, которые вместе с пылью и мертвыми листьями разлетятся по далекому космосу. Наконец невидящий глаз, может быть, светящийся шар прорицателя или комбинация кругов, вплыл в пределы досягаемости, или он так подумал, но тут же, с неистовой силой закрутившись вокруг своей оси, направил биту навстречу несущемуся к нему шару. Рой упал на оба колена, а этот летящий мир, проплыв над его головой, с громким стуком упал в перчатку Сэма.
– Эй, Макс, – сказал Сэм, побежав за вывалившимся из перчатки мячом, – а что, если называть его не Бомбардиром, а Дыркой?
– Страйк! – выкрикнул Макс, но немного помедлил после того, как стихли крики одобрения (или насмешки?).
– Что он бросает? – взревел Бомбардир. – Чем намазал мяч?
– Свиными какашками. – Сэм ткнул ему мяч под нос. – Он суше, чем лысина твоего деда.
– Предупреждаю, чтобы и не выкидывал никаких штучек.
И все-таки Бомбардир испытал странное облегчение. Он любил, чтобы спина упиралась в стену, когда думаешь только об одном броске, который предстоит отбить, и об одном ударе, который предстоит нанести. Бомбардир посмотрел на крепкого долговязого безжалостного питчера, который действовал, несмотря на молодость и лишние движения, как ветеран бейсбольного поля, и его на мгновение охватила депрессия.
Сэм, должно быть, уловив это, внезапно почувствовал жалость, и в нем даже на долю секунды шевельнулась надежда, что идол не будет свергнут. Но Бомбардиру вернулась уверенность в известным всем его таланте и опыте, и он стал насмешками подначивать новичка, чтобы тот бросал. Кто-то в толпе заулюлюкал, и Бомбардир поднял два жирных пальца, показав, где он собирается прикончить мяч – там, вдалеке, блестящие рельсы сходились на горизонте.
Рой поднял ногу. Он учуял запах крови Бомбардира и хотел ее, потому что тот оскорбил Сэма.
Третий мяч свалился на бьющего, как метеор, сгорающий в собственном пламени. Бомбардир поднял биту, чтобы врезаться в космос искр, но тяжелое дерево двигалось медленно, и, хотя ему хотелось погасить услышанный им звук гонг-бонг, он с грустью понял: мяч, который он думал ударить, давно уже остался в прошлом. Макс не мог вымолвить ни слова, но Бомбардир понял, что он выбит из игры.
Толпа молчала, и фиолетовый вечер опускался на землю.
– Для ночной игры, – резко проорал Бомбардир, – принято зажигать свет!
Бросив биту, он понурился и поспешил к поезду.
Мяч угодил в стиральную доску Сэма и сбил его с ног. Он упал навзничь. Рой растолкал всех, расстегнул пальто Сэма и вытащил помятую стиральную доску.
– У меня и в мыслях не было поранить тебя, Сэм.
– Из меня весь дух вышибло, – с трудом проговорил Сэм. – Сейчас уже лучше. – Он поднялся.
Свисток паровоза отразился от далекой черной горы.
Появился раздраженный доктор в широкополой черной шляпе. Кондуктор старался успокоить его, за ними, припрыгивая, двигался Эдди.
Доктор размахивал желтой бумажкой.
– Была телеграмма, что кто-то на этом поезде заболел. Кто-то из вас?
Рой потянул Сэма за рукав.
– Нет.
– Что такое?
– Не я, – сказал Рой.
Доктор, устало передвигая ноги, ушел, сел в свой «форд», хлопнул дверцей и уехал.
Кондуктор открыл крышку часов. «На час, не меньше, опоздаем в город».
– Посадка заканчивается, – крикнул он.
– Заканчивается, – повторил за ним Эдди, тащивший футляр для фагота.
Полногрудая девица в желтом отделилась от толпы и обвила руками шею Роя. Он попытался вырваться, но она четыре раза клюнула его в правый глаз. Левым он заметил, что Харриет Бёрд (конечно же, шикарная богиня) пристально смотрит на него.
После обеда они сидели в полутемном и пустом пульмане Эдди, Рой упивался лучами славы, а Харриет рассказывала о своем недавнем путешествии. За окном простирался бесконечный лес. Рой с интересом слушал девушку, у которой был необычный взгляд на мир, и время от времени поглядывал в окно. Мимо пролетело озеро, окруженное странными деревьями с искореженными стволами. Их ветви сгибались от ветра.
Харриет разрумянилась, глаза загорались при новом воспоминании. Иногда она умолкала и, к удивлению Роя, подсмеивалась над собой за болтливость, но потом снова уносилась куда-то, видя себя наездницей, описывая захватывающую картину, на которой Давид увещевал Голиафа-Бомбардира, или сэр Перси пронзал копьем сэра Мальдемера, или первенец первобытного человека замахивался камнем на отца.
Рой вздохнул.
– Мой отец? Что ж, может быть, я и хотел иногда дать ему по башке. После того как умерла бабушка, старик засовывал меня в один детский приют за другим, в том месте, где он работал, это когда работал, но, правда, забирал меня летом и учил, как бросать мяч.
Нет, она имела в виду не это, сказала Харриет. Он когда-нибудь читал Гомера?
Как ни старался Рой, в голову приходили только четыре базы и ни одной книги. От вопросов Харриет у него голова шла кругом. Рою был незнаком ее язык – язык студентки колледжа, и он все ждал, когда она остановится, потому что ему хотелось поговорить о бейсболе.
Хэрриет выдохнула.
– Друзья говорят, что у меня фантастическое воображение.
Рой тут же возразил, что он бы так не сказал.
– Бросая, я думал только о том, что Сэм поставил десять баксов и мы не можем позволить себе потерять их. Вот почему я должен был заставить его просвистеть [18]18
Просвистеть – на бейсбольном сленге: не отбить посланный питчером мяч.
[Закрыть].
– Просвистеть – о, Рой, как ты смешно выражаешься. – Она снова рассмеялась.
Он улыбнулся, погрузившись в воспоминания о том, как это сделал, – герой, который, подав три мяча, развенчал лучшего игрока Американской лиги. Разве это не говорит о его будущем? Поняв, что размечтался, Рой попытался вернуться к реальности.
– Играть в хороший бейсбол можно, когда у тебя все для этого есть, а у меня есть. Вот увидите, придет день, и я побью все рекорды по броскам и ударам.
Харриет, явно не ожидая таких слов, захлопала в ладоши так сильно, что зазвенели браслеты на запястьях.
– Я чувствую, – продолжал Рой, – что во мне это есть, поэтому я сделаю что-то очень значительное. Я должен это сделать. Я имею в виду, – скромно добавил он, – конечно, когда буду играть.
– Ты хочешь сказать, что ты не… – Казалось, она была очень разочарована, и это удивило Роя.
– Нет, – смутился он. – Сэм везет меня на пробу.
Харриет посмотрела в окно, взгляд ее стал отрешенным. Потом она спросила:
– Но Уолтер – он же успешный профессиональный бейсболист, верно?
– Бомбардир?
– И он три раза получал эту награду – как ее?
– Самому ценному игроку. – Рой испугался, что потеряет ее и она уйдет к Бомбардиру.
Девушка закусила губу.
– А ведь ты побил его, – пробормотала она.
– Он долго не протянет, от силы год-другой. Но тогда он будет уже слишком стар для бейсбола. А передо мной вся жизнь.
Харриет оживилась и дружески поинтересовалась:
– Так чего же ты хочешь добиться, Рой?
– Случается, иду по улице и думаю, как было бы здорово, если бы люди говорили: смотрите, это Рой Хоббс, самый лучший бейсболист в мире.
– И это все? – огорчилась она.
Он старался понять ее вопрос. Что еще ей нужно?
– И это все? – повторил Рой. – А что может быть важнее?
– А ты не знаешь? – удивилась Харриет.
– Ты о баксах? Их я тоже получу.
Она покачала головой:
– Разве нет ничего выше земных ценностей, чего-то более прекрасного в жизни и действиях человека?
– В бейсболе?
– Да.
Он сосредоточился.
– Может быть, я неясно выразилась, но ты наверняка догадался (я говорила это Уолтеру как раз перед тем, как поезд остановился): ты один – в том смысле, что все мы ужасно одиноки, как бы ни судили люди. То есть если бы ты понял, что наши ценности должны проистекать из… о, я на самом деле хочу сказать… – Она развела руками. – Прости меня, иногда я запутываюсь в том немногом, что знаю.
У Харриет были печальные глаза. Он ощущал к ней странную нежность, как если бы она была его матерью (той, настоящей), и ему отчаянно хотелось найти ответ, которого ждала Харриет, говоря о жизни.
– Кажется, я знаю, что ты хочешь сказать. Ты имеешь в виду радость и удовлетворение, которые испытываешь, бросив мяч так, как можешь только ты.
Она ничего не ответила.
Рой с трудом придумал что-то еще, что мог бы сказать, но не знал, сумеет ли выразить это словами. Странное чувство опустошенности и потерянности охватило его, словно он только что провалился на просмотре. Роя удручало то, что он так и не понял, к чему она клонит. Харриет зевнула. Никогда еще он так не сокрушался о том, что не может раскрыть свои мысли девушке, да еще такой красавице. Вот если бы он был с ней в постели…
Словно угадав, о чем он думает, Харриет перестала задавать дурацкие вопросы, вздохнула и придвинулась к нему поближе, сделав вид, что заинтересовалась футляром для фагота.
– Ты играешь?
– Нет, – ответил он, обрадовавшись, что разговор пошел о чем-то другом. – Там лежит одна вещь, которую я сделал для себя.
– Что же это?
– Бейсбольная бита.
Она рассмеялась.
– Рой, тебе цены нет.
– Я взял футляр, опасаясь, как бы деревяшка не пострадала до того, как будет случай воспользоваться ею.
– О, Рой!
Харриет настолько приблизилась к нему, что он осмелел. Рой нагнулся, поднял за шнурок шляпную коробку и подержал в руке, как бы взвешивая ее.
– Что это в ней?
– В ней? – переспросила она и, подражая ему, ответила: – Кое-что такое, что я сделала для себя.
– Похоже на шляпку.
– А что, если голова? – Харриет погрозила ему пальцем.
– Больше похоже на шляпку. – Растерявшись, Рой поставил коробку на место. – Придешь когда-нибудь посмотреть, как я играю? – спросил он.
Она кивнула, и Рой почувствовал, что ее нога касается его ноги. Харриет почти уселась ему на колени. Он воодушевился, решив, что ее интерес к Бомбардиру угас и теперь она думает только о том, кто развенчал его.
В туннеле Рой положил руку на плечо девушки. Когда поезд качнуло на повороте, его рука словно невзначай скользнула на ее полную грудь. Между его пальцами сразу набух сосок, и не успел он преодолеть порыв, как пальцы начали поглаживать его.
Пронзительно вскрикнув, Харриет вскочила и заметалась по проходу.
Испуганный Рой поднялся, поняв, что слишком далеко зашел.
Изогнув руки и повернув голову назад, Харриет опустила ее и направилась к нему.
– Посмотри, я кривое дерево.
Сэм незаметно подошел к избегавшему его и прячущему глаза Мерси. Тот, повернувшись спиной к Бомбардиру, прилип к Сэму, как пиявка. Стараясь выведать все о Рое, он спрашивал, откуда этот парень, как получилось, что ни один из скаутов главных лиг не вышел на него (они вышли, но он отказал им, оставшись со мной) даже при том, что сейчас они разбрасываются наличными бонусами (йес), кто его отец (я же говорил: старый полупрофи, мечтавший попасть в большие лиги) и что, ради Бога, он таскает в этом футляре (это его бита, мистер любопытный). Спортивный журналист стремился узнать побольше, намекал, что может сотворить чудеса для парня, но Сэм, то и дело поглаживая больной бок, в конце концов отделался от него и сбежал к себе в вагон, надеясь немного покемарить перед тем, как около одиннадцати утра они приедут в Чикаго.
Он долго не мог устроиться поудобнее, но потом уснул, лежа на спине, и сразу втянулся в длинный сон, в котором ему смертельно захотелось выпить и он требовал, чтобы жулики в баре дали ему бутылку, а не то… Потом этот хорек Мерси, прикинувшись, будто пишет в блокноте, карандашом указал на него кондуктору, тот схватил его за штаны и, протащив по опилкам, вышвырнул из поезда. Сэм вылетел оттуда на качающейся трапеции прямо в реку, под проливной дождь. Он подумал, что лучше бы перебраться через пенящуюся реку сейчас, пока она не снесла мост, поэтому, с ног до головы забрызганный грязью, Сэм начал переходить ее, только этот странный тип, доктор в клеенчатом плаще, старик с седыми усами и желтым фонарем, который он совал прямо ему в глаз, поклялся, что мост смыло. «Послушай, ты совсем рехнулся, что ли? Я же своими глазами видел, что он никуда не делся». Сэм протиснулся мимо старикашки. Тот уронил фонарь, и от него загорелись рельсы. Они боролись под ливнем, пока Сэм не подсек его и не бросил на землю, а потом сломя голову побежал к мосту, а там увидел, что моста и в самом деле нет! Его охватил ледяной ужас, и он стал карабкаться на берег, но с плеском свалился в крутящийся водоворот. Сэм рыдал, а белый сторож на набережной посветил ему ракетой, но было поздно: он уже слышал ниже по течению рев водопада (и неумолчное движение моря) и пощупал рукой то место, куда его ударили ножом…
Рой видел во сне огромную гору – Боже, какая она большая! – когда почувствовал, что его грубо трясут. Сэм, подумал он, потому что они были там вместе, но это оказался Эдди, державший зажженную свечку.
– Полетел предохранитель, и я не сумел ничего сделать.
– В чем дело?
– Бе-да. Твоему другу плохо.
Рой соскочил с полки, надел мокасины и побежал в погрузившийся во тьму вагон, где при тусклом голубоватом свете несколько человек стояли над Сэмом, лежавшим без сознания. Эдди следовал за ним с нюхательной солью.
– Что случилось? – крикнул Рой.
– Шш, – остановил его кондуктор. – У него сильный жар.
– Отчего?
– Не знаю. Мы вызвали доктора.
Сэм лежал на скамейке, завернутый в одеяла, с подушкой под головой, его худое лицо заливал пот. Когда Рой наклонился над ним, он открыл глаза.
– Хэлло, малыш, – сказал он надтреснутым голосом.
– Что у тебя болит, Сэм?
– Место, где стиральная доска врезалась в меня, но сейчас уже не так сильно.
– Господи!
– Не бери в голову. Я поправлюсь.
– Побереги его силы, сынок, – сказал кондуктор. – Больше не разговаривай.
Рой поднялся. Сэм закрыл глаза.
Поезд засвистел и сбавил скорость при въезде в следующий город, потом медленно остановился. Кто-то из поездной бригады привел полуодетого врача. Тот осмотрел Сэма и выпрямился.
– Придется снять его с поезда и поместить в больницу.
Рой сходил с ума от тревоги, но Сэм открыл глаза и велел ему наклониться.
Все отодвинулись, и Рой склонился к нему.
– Возьми у меня в заднем кармане бумажник.
Рой вытащил набитый бумажник из толстой кожи.
– Теперь так, иди в отель «Стивенс»…
– Нет, нет, Сэм, нет, только не без тебя…
– Давай, малыш, давай, ты должен. Пойдешь завтра к Кларенсу Миллигану и скажешь, что тебя послал я, он ждет тебя. Покажи все, что умеешь с мячом, и я буду счастлив.
– Но, Сэм…
– Ты должен это сделать. Нагнись пониже.
Рой склонился ниже, Сэм вытянул тощую шею и поцеловал его в щеку.
– Делай, как я сказал.
– Хорошо, Сэм.
На нос Сэма капнула слеза.
Глазами Сэм хотел сказать что-то еще, но не мог. Потом вошел проводник с носилками, кэтчера подняли и спустили по ступенькам. В небе сверкали яркие звезды, но он знал, что умер.
Рой вышел из Норт-Уэст-стейшн, следуя за толпой, и стоял в тени у стенки, пока не решился взять такси.
– Довезете до отеля «Стивенс»? – спросил он шофера, и тот молча рванул с места, хотя Рой толком не успел еще усесться, проскочил на красный свет и едва не задавил инвалида на пустынной улице. Они проехали много миль по неприятным, погруженным в глубокие тени городским джунглям.
Рой однажды видел диапозитивы Чикаго, множество каменных и деревянных зданий на бесконечной шахматной доске улиц, совершенно закрытом пространстве: только железные дороги, склады и берег озера, откуда непрерывно дул ветер. В деловом центре «Луп» офисы поднимались высоко в небо, улицы были наводнены людьми, и Рой подумал, как они все умещаются в одном городе. Вдруг вспыхнет пожар, и все они выбегут из домов посмотреть – да разве смогут они помочь, лишь потопчут друг друга. И Сэм предупредил его насчет незнакомых людей, сказал, что вокруг столько бродяг, мошенников и гангстеров, тех, для кого ты просто грязь. Они не знают тебя и знать не хотят, и за дайм перережут горло и бросят помирать на улице.
– Зачем я приехал сюда? – пробормотал Рой, и ему захотелось домой.
Такси свернуло на Мичиган-авеню, отсюда открывался вид на озеро и ослепительно белое здание со шпилем, вознесшимся к облакам. Рой остановился, как зачарованный (Боже, какой большой!), перед отелем, огромной крепостью из четырех секций. Он не решался войти во вращающиеся двери, но пришлось, потому что служащий подхватил его вещи, вырвал у Роя футляр для фагота и потащил по толстой ковровой дорожке к стойке. Заполнив карточку, Рой вынул из бумажника пять долларов за номер, от которого ему придется отказаться, как только он найдет место с пансионом.
Его каморка на семнадцатом этаже оказалась чистой, поэтому, разместив вещи в стенном шкафу, Рой перестал нервничать. Он открыл окно, и в комнату потянуло ветерком с озера. Находясь выше, чем когда-либо в жизни, не считая одной или двух ночей, проведенных в горах, он смотрел на залитый светом Чикаго, раскинувшийся внизу. Здесь, на такой высоте, где кажется, что земля выложена из маленьких квадратиков, Рой утвердился в мысли, что завтра пойдет и поразит всех своим стремительным броском, и они поймут, какой он замечательный питчер.
Зазвонил телефон. Сначала Рой боялся взять трубку. В незнакомом месте, так далеко от тех, кого он знал, ему не могли звонить.
Телефон зазвонил еще раз. Рой взял трубку.
– Хэлло, Рой? Это Харриет.
Ему не верилось, что он правильно понял.
– Простите?
– Харриет Бёрд, дурачок.
– А, Харриет! – Он начисто забыл о ней.
– Спускайся ко мне, – засмеялась она.
– Что, прямо сейчас?
– Прямо сейчас. – Она назвала ему номер комнаты.
– Конечно. – Рой хотел спросить, как Харриет узнала, что он здесь, но она повесила трубку.
Рой приободрился. Значит, вот как они ведут себя в городе. Он причесался и взял футляр для фагота. В лифте пьяный хотел отнять его, но Рой был сильнее.
Он долго шел по длинному коридору, но наконец увидел ее номер и постучал. Снедаемому нетерпением Рою показалось, что он шел целую вечность.
– Войдите!
Он открыл дверь, и его изумила величина комнаты. Из окна с белыми шторами открывался вид на бескрайнее темное озеро. По спине Роя побежали мурашки.
Затем он увидел Харриет. Обнаженная, она застенчиво стояла в дальнем углу комнаты. Сквозь прозрачный газовый халатик виднелись ее набухшие соски и пышный клинышек волос ниже живота. У него с сердца свалился камень.
Когда Рой закрыл дверь, Харриет вынула из шляпной коробки, стоявшей на столе рядом с вазой белых роз, черную шляпу с перьями и надела ее. Черная вуаль доходила до ее груди. В руке она держала маленький блестящий пистолет.
Смущенный Рой думал, что она шутит, но ему стало не по себе.
– В чем дело? – спросил он.
Она прощебетала:
– Рой, ты будешь самым лучшим в бейсболе?
– Да.
Харриет нажала на спусковой крючок (струну контрабаса). Пуля прочертила по воде серебряную линию. Рой попытался поймать ее голой рукой, но она ускользнула от него и, к его ужасу, угодила ему прямо в живот. Кривым кинжалом из ствола пистолета выплыло облачко дыма. Припав на одно колено, Рой ловил пулю на ощупь, и по мере того как она двигалась, ему становилось все хуже. Он упал, все взлетело вверх, а она, тихо бормоча слова победы и отчаяния, пританцовывала на цыпочках вокруг поверженного героя.