Текст книги "Война Волка (ЛП)"

Автор книги: Бернард Корнуэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 5

Я хотел поехать на юг, а потом, когда пае не будет видно с дороги, повернуть на восток, к далекому Эофервику, Я решил, что женщины, которых мы оставили на дороге, скажут людям Скёлля, что видели, как мы поскакали на юг, и надеялся, что этого хватит, чтобы увести преследователей в сторону Мерсии, а мы тем временем пойдем на восток. Но теперь надежда рассеялась – разведчики Скёлля уже гнали коней вверх по склону, скоро они смогут увидеть, куда мы уходим, Я хотел выиграть время, чтобы сбежать, но не вышло.

Я решил, несмотря ни на что, идти на восток.

– Сюда. – прокричал я Финану, указывая направление, Я пришпорил Тинтрига к нему.

– Те ублюдки идут за нами.

Финан тут же огляделся, но преследовавшие нас всадники еще не показались из-за хребта.

– Что мы делаем?

– Поскачем к востоку, будем надеяться, что получится выехать на дорогу. – я оглядел все еще пустой горизонт. – Не станут же они вечно гнаться за нами.

– Будем надеяться. – сухо ответил Финан.

Это моя вина. Можно было и подождать с выяснением, что случилось в Эофервике, и Сигтрюгру нисколько не легче от того, что я что-то узнал. Жив ли он или мертв – я уступил своему нетерпению, и сейчас за мной гонится небольшое войско обозленных норвежцев.

Проклятие сработало, безрадостно думал я. Мне надо было не разыскивать Бедвульфа, а скакать прямо домой. Но теперь из-за нападения на людей Скёлля и захвата пленных, я из охотника превратился в добычу, Оставалось только надеяться, что Скёлль примет нас за авангард преследователей из Нортумбрии, и его воины не пойдут за мной далеко. До сих пор они видели только горстку моих людей, но скоро разведчики разглядят, что нас больше девяноста. Зачем им сражаться с нами? Скёлль Гриммарсон только зря потеряет еще больше воинов. Слабенькая надежда.

Я опять свернул, чтобы достичь гребня горы. Собирался наискось спуститься со склона к дороге, но, поднявшись наверх, увидел норвежцев, скачущих к востоку через долину – десятков пять или шесть. Обернувшись в седле, я увидел, что еще больше их поднимается к гребню, за нами. Две группы преследователей, и та, что внизу, явно послана вперед, обойти нас, Скёлль Гриммарсон хотел поймать нас в ловушку.

Так что, я повернул на юг, чтобы не попасть в его капкан, Я бежал со всех ног.

Мой отряд больше группы, скачущей по дороге к востоку, но, сразившись с ними, я ничего бы не выгадал. Мы могли бы повернуть назад, галопом спуститься с холма и застать эту кучку врагов врасплох, но в бою я потерял бы и воинов, и коней. Кого-то из моих людей могли ранить, и пришлось бы бросить их на милость Скёлля, либо попытаться тащить с собой. Если сможем уйти, ведь норвежцы из отряда побольше наверняка придут на помощь товарищам. Так что единственной надеждой для нас осталось бежать на юг и молиться, чтобы скорее наступила ночь, до которой осталось еще два или три часа.

Однако преследователи увидели, как нас много, и это заставило их помедлить. Их больше, но пока не подошло подкрепление, они не уверены, что легко с нами справятся, а значит, от боя им радости не больше, чем нам. Мы перевалили еще через один хребет, обнаружили тропу, протоптанную скотом через вереск, и свернули туда, уже побыстрее. Земля перед нами понижалась, шла через поля, я уже мог видеть дымки над фермами. Где-то там, далеко впереди, Мерсия, но помощи из нее вряд ли стоит ждать. Все поселенцы в этом краю – датчане, а датчане, живущие в южной Нортумбрии или северной Мерсии, научились быть осторожными.

– Господин! – позвал Финан.

Обернувшись, я увидел, что нас быстро нагоняла небольшая группа норвежцев. Неслись галопом и без оглядки, каждый с копьем наперевес. Правда, их всего восемь, а что могут восемь воинов против девяноста?

Но они могли помешать нам, и помешали. Большую часть времени они держались позади, потом угрожающе пускались в галоп, и каждый раз, когда приближались, нам приходилось разворачиваться, и они сразу же отступали, уклоняясь от боя, А мы теряли время на каждой такой заминке. Они атаковали снова и снова, потом отступали, а нам приходилось встречать их лицом к лицу, и я понимал, что большой отряд воинов недалеко, и подходит все ближе. Нам нужно было ехать быстрее, и потому я послал двадцать человек под командованием Финана скакать от дороги справа, а других двадцать во главе с Бергом – слева. Они поочередно встречались лицом к лицу с надоедливыми преследователями, устраняя помеху, а остальные тем временем продолжали путь.

Я скакал рядом с Инаром Эриксоном, уже пришедшим в себя. Выбрав момент, я усадил его в седло как положено, правда, руки оставил связанными за спиной, а лодыжки – прикрученными к стременам.

– Так что случилось в Эофервике? – спросил я его.

– Эофервик? – его сбило с толку, что я использовал саксонское название вместо норвежского.

– В Йорвике.

Дождевые капли падали с его усов и шлема.

– Я останусь в живых, если скажу тебе?

– Ты умрешь, если не расскажешь.

– Мы проиграли. – коротко сказал он.

Он нырнул под ветку и едва не потерял равновесие, Мы покинули заболоченный край, дорога шла теперь через заросли чахлых ив, А когда мы выехали из-за деревьев на пастбище, я оглянулся и увидел врага, большой отряд воинов всего в миле от нас. Но уже смеркалось, а они были осторожны, несмотря на то, что превосходили нас численностью.

Две группы преследователей объединились, вместе их почти вдвое больше, чем нас, но, похоже, сражаться они по-прежнему не стремились. Среди далеких преследователей я не видел белого плаща Скёлля, а потому решил, что он послал вести воинов кого-то другого и наверняка велел ему быть осторожным.

Если Инар не соврал, то Скёлль, видимо, потерял многих воинов в Эофервике и теперь не хотел терять новых – пусть их и больше, но за победу им придется дорого заплатить, Скёлль объявил Сигтрюгру войну, проиграл первый бой, и, думаю, для защиты от мести моего зятя нуждался теперь в каждом воине, Или я так надеялся.

Солнце уже низко опустилось, скрываясь за темнеющими тяжелыми облаками. Порывы ветра принесли дождь, теперь он моросил непрерывно. Мы проезжали усадьбу, окруженную тяжелым частоколом, над крышей большого дома курился дым, Я понимал, мои уставшие люди надеялись, что мы нападем на маленькую усадьбу, и они получат тепло и кров. Но остановиться сейчас означало пригласить наших преследователей осадить это место, и потому мы ехали дальше сквозь сырой сумрак.

– Значит, вы проиграли. – сказал я Инару, – Как?

Он рассказывал эту историю пока мы ехали в темноте. Молодые воины, досаждавшие нам, бросили свою погоню и повернули назад, чтобы соединиться с более крупной группой, которая, похоже, удовлетворилась тем, что согнала пае с дороги через болота, В угасающем свете, сквозь струи дождя, я увидел, что они останавливаются, Я решил, что они собрались потребовать ночлега в поместье, которое мы проехали.

Инар неохотно поведал мне, что, штурмуя Эофервик, Скёлль больше всего полагался на скорость – как можно быстрее пересечь обширную равнину у города, захватив гарнизон врасплох, но промедлил перед тем, как сойти с холмов.

– Где? – спросил я.

– В каком-то селении. – Инар пожал плечами. – Там пещера.

– Почему Скёлль остановился?

– Из-за погоды. Когда мы покидали дом, было не так уж холодно. Мы думали, что пришла весна, но зима вернулась, и быстро.

– Вы укрылись от холода?

– Нам пришлось! Мы едва видели сквозь метель.

– Сколько времени вы там выжидали?

– Всего день. – Один день, совсем недолго, но для планов Скёлля он стал фатальным. – Они узнали, что мы идем. – горестно продолжал Инар. – видно, кто-то предупредил, И колдун сказал Скёллю не нападать на город. По крайней мере, люди после так говорили.

– Разве Скёлль не прислушивается к советам своего колдуна? – спросил я.

– Обычно – да. – коротко ответил Инар, похоже, ему не хотелось говорить о знаменитом колдуне Скёлля.

– Так почему Скёлль все же атаковал?

– Мы зашли так далеко. – сказал Инар. – и Снорри. – его голос упал.

– Снорри – это колдун? – спросил я.

– Колдун.

– Он сказал Скёллю не нападать на город?

– Люди так говорили. – неохотно ответил Инар, он явно не желал обсуждать колдуна. – Но не всегда можно понять слова Снорри, Иногда он говорит загадками.

– Но люди его боятся? – продолжал выспрашивать я.

– Снорри жуткий. – Инар понизил голос. – Когда он на тебя смотрит.

– Я думал, Скёлль его ослепил?

– Ослепил, но Снорри Все-таки видит! Он смотрит в будущее, А в бою. – его голос снова затих.

– Что в бою? – спросил я.

– Он вглядывается во врагов. – голос Инара благоговейно затрепетал. – и они умирают!

– А в Йорвике не сработало. – презрительно усмехнулся я.

– Снорри не пошел в город. Несколько дней он был слишком слаб, чтобы призывать богов. Но когда Снорри в силе, Скёлль всегда побеждает. Всегда! Слепец смотрит, и живые умирают.

Слепой колдун, способный видеть будущее и убивать взглядом? Значит, Снорри видел меня в своих снах? Это он меня проклял? Я коснулся молота и ощутил пустоту – видно, боги меня оставили, В темноте я не мог найти знака, который давал бы надежду, К этому времени большинство из нас спешились и вели своих лошадей в поводу. Ночь стояла туманная, тоскливая и сырая. Даже сели бы воины позади нас вздумали продолжать погоню, в этой мерзкой тьме у них не было шансов. Мы спотыкались и, наконец остановились там, где несколько голых зимних деревьев дали нам что-то вроде убежища, Я мечтал разложить костер, но не смел. Оставалось только страдать от холода и сырости в темноте.

Мы привязали обоих пленников к дереву.

– Так что случилось, когда вы дошли до Йорвика? – спросил у них я.

– Они пригласили нас в город. – ответил из темноты второй пленный, молодой воин по имени Ньялль.

– Пригласили, вас?

Он объяснил, что Скёлль выслал вперед небольшую группу, человек тридцать. Никто из них не был одет как воин, они прикинулись путешественниками.

– Они должны были сказать, что хотят купить корабль. – вставил Инар. – А остальные ожидали в паре миль западнее того места.

Неплохой был у Скёлля план. Кучка людей, даже без кольчуг, не казались угрозой гарнизону Сигтрюгра, Инар рассказал, что тридцать всадников проскакали через деревню, что раскинулась на западном берегу Юза, и пересекли Римский мост. После они должны были дойти до юго-западных ворот с массивными каменными башнями и высоким боевым помостом.

По словам Инара, знаком, что те тридцать воинов захватили ворота и можно входить, стал флаг Скёлля на одной из башен ворот, Скёлль послал туда лучших людей.

– Ульфхеднаров?

– Ульфхеднаров. – подтвердил Инар и потом продолжил рассказ. – Скёлль повел их, но это оказалась ловушка. Они дали нам взять ворота, но перегородили баррикадами улицы, а за баррикадами стояло войско, А когда сотня наших вошла в город, у реки появился другой отряд и отрезал их. Они встали в стену щитов, чтобы не дать остальным нашим пересечь мост, и воины внутри города оказались в ловушке.

– И их просто вырезали. – с наслаждением вставил Финан.

– Большинство, да.

– Большинство. – повторил я. – Ты хочешь сказать, что Скёлль был внутри города?

От порыва ветра с ветвей дождем посыпались капли.

– Скёлль – ульфхеднар. – сказал Инар, Десять воинов не устоят против Скёлля. – в его голосе послышался трепет. – Он с двадцатью своими воинами-волками пробился через ворота обратно, и они атаковали стену щитов, перегородившую мост. Мы тоже атаковали, с другой стороны реки, и прорвались. Мы обагрили реку их кровью, но ворота города к тому времени оказались закрытыми.

Итак, бросок Скёлля через Британию не удался.

Его колдун не ошибся, защитники Эофервика сорвали его планы, и потому, чтобы компенсировать своим людям ущерб, Скёлль повел их разорять обширные земли фермеров вокруг города, захватывать добычу, рабов и скот, а потом они двинулись назад, за холмы Кумбраланда.

– А Сигтрюгр не преследовал вас? – спросил я.

– Его там и не было.

– Он ушел на юг. – угрюмо добавил Ньялль.

– Мы захватили священника. – объяснил Инар. – и он сказал, что Сигтрюгр повел людей на Линдкольн. – незнакомое имя он произнес неуверенно.

– мерсийцы. – мрачно констатировал Финан, Он имел в виду, что должно быть, была угроза Нортумбрии на южной границе с Мерсией, и Сигтрюгр повел своих воинов, чтобы усилить гарнизон Линдкольна.

Я слушал, как дождь стучит по лишенным листьев деревьям, и чувствовал себя растерянным от неведения. Может Эдуард Уэссекский вторгся в Мерсию? Линдкольн осажден? Единственное утешение я находил в том, что Эофервик устоял, и в бою у городских ворот норвежцев разбили.

Кого бы Сигтрюгр не оставил командовать гарнизоном Эофервика, он оказался умен, использовав для обороны города ту же тактику, что датчане применили в день гибели моего отца, Я тогда был еще ребенком, которому запретили сражаться, и я наблюдал, как нортумбрийская армия атаковала через огромную дыру в стене Эофервика, Эту дыру оставили специально – как только войско моего отца прошло через эту брешь, оно оказалось перед новой стеной – баррикадой, окружавшей пятачок смерти, В тот день датчане перебили многих.

Их поэты воспевали эту победу. Суровые слова сопровождались бренчанием на арфах, и я все еще помню эту песнь, и иногда сам ее напеваю – и не из горечи от гибели отца, а в знак признательности. Именно в день этой резни Рагнар захватил меня в плен.

Я был его рабом-саксом, а стал для него как сын, Я любил его как отца, Я назвался Утредом Рагнарсоном и принял его веру, стряхнул с себя христианство, как змея сбрасывает старую кожу, Я вырос, считая себя датчанином, хотел быть им, но судьба привела меня снова к саксам, Wyrd bid ful arad, Судьба неумолима.

– Сигтрюгр вернется и отомстит. – сказал я Инару.

На угрозу он ответил насмешкой.

– Ярл Скёлль тоже возжелает мести.

– За то, что тебя захватили? – усмехнулся я.

– За ранение его сына. Или ты все же убил его?

Значит, тот юнец в шлеме, украшенном серебром, был сын Скёлля? Знай я тогда – прихватил бы его с собой, третьим пленным.

– Я доставил ему головную боль, которая не скоро пройдет. – сказал я. – Как звали мальчишку?

– Мальчишку? – переспросил Инар. – Он воин, мужчина.

– Анкер Скёлльсон. – ответил Ньялль.

– Анкер – воин, мужчина. – повторил Инар, а потом добавил слова, показавшие мне суть проклятия, что навлекли на меня боги. – Анкер – истребитель королев.

– Истребитель королев? – спросил я.

– Он и его отец убили королеву Сигтрюгра. – ответил Инар.

И я услышал, как боги смеются.

«Он и его отец убили королеву Сигтрюгра».

На один черный миг мой мир утратил реальность, эти слова я слышал словно во сне.

Разумеется, в темноте Инар не мог меня видеть, не то придержал бы язык. Вместо этого, он продолжал свой рассказ.

– Она вела воинов, С мечом, в кольчуге и шлеме.

Финан сжал мою руку, чтобы удержать.

– Она дралась? – спросил мой друг.

– Как демон. Она выкрикивала оскорбления, и нам, и Скёллю, и Анкеру.

– Как вы узнали, что она королева? – спросил Финан, по-прежнему ежимая мою руку.

– Она похвалялась этим! – ответил Инар. – Выкрикивала, что ее муж считает, что со Скёллем справится даже женщина.

– Ее должны были сопровождать воины. – Финан отказывался меня отпускать.

– Никому не устоять против Скёлля! – гордо ответил Ньялль. – Они с сыном убили дюжину хускарлов.

– По его словам. – радостно продолжал Инар. – отец и сын пробились сквозь стену щитов, и Анкер выцепил королеву-суку из строя бородкой своей секиры, а отец разрубил ее королевское брюхо своим мечом, Серым Клыком.

Среди прочего, об ульфхеднарах говорят, что они сражаются в слепой ярости, как безумцы, В бою, как считают люди, в ульфхеднара входит душа дикого зверя, волка, который жаждет крови и не знает жалости, Ульфхеднары не чувствуют боли, не знают страха, Говорят, некоторые даже дерутся голыми, чтобы показать, что им не нужны ни кольчуга, ни щит, ни шлем – ведь ни одному человеку не устоять против них, Ульфхеднары – звери, дерущиеся как боги.

На слове «сука» я озверел. Вскочил, выдернул Вздох Змея из ножен и бросился на двух беззащитных мужчин, привязанных к дереву, Финан попытался меня остановить, но благоразумно отступил. Позже он рассказывал, что я завыл, как измученная душа, пленники заорали, и вдруг ночь потеплела, когда их кровь брызнула на мое лицо, а я рыдал, выл и слепо рубил в темноте, рубил и рубил, врубаясь тяжелым лезвием в кору, дерево, плоть и кости, А затем стало тихо, никто не кричал, не двигался и не дергался, кровь перестала течь, я воткнул меч в землю и завыл на богов.

Моя дочь, Стиорра, мертва.

Говорят, у родителей не бывает любимчиков среди детей. Это чушь. Может быть, мы и любим их всех, но всегда одного любим больше. Из моих троих это была Стиорра, Высокая, с черными как вороново крыло волосами, такими же, как у матери, решительная, с сильной волей, здравомыслящая и проницательная. Она любила богов и научилась понимать их желание, однако боги убили ее в Эофервике, Ее кровь полилась на улицы, и боги смеялись. Они не имеют жалости.

Мы цепляемся за надежду. Может, Стиорра не умерла, а лишь ранена? Может, история Скёлля – просто бахвальство уязвленного человека, наглая ложь, чтобы восстановить репутацию. Может быть, там убита другая женщина? Однако, на Стиорру это похоже. Если Сигтрюгр ушел, она повела бы его людей, но зачем ей идти самой? Почему не вдохновить воинов, а потом позволить бойцам вести бой? Но Стиорра знала, что ее присутствие на главной улице Эофервика разжигает огонь в ее воинах, И ее смерть вдохновила их яростное возмездие, правда, Скёлль все же выжил.

И это давало мне единственное слабое утешение – я не успокоюсь до тех пор, пока Скёлль Гриммарсон не будет скулить у моих ног, прося пощады, И тогда я окажу ему ту милость, какую дали мне боги. Слабое утешение, совсем слабое, но той ночью, среди страдания, я за него цеплялся, Я рыдал, хоть никто и не видел моих слез, я впадал в отчаяние, но постоянно помнил, что найду и прикончу Скёлля, За проклятием должно следовать обещание, и я дал клятву в той пропитанной дождем темноте, Скёлль Гриммарсон должен умереть.

Когда первый луч серого утреннего солнца коснулся восточных холмов, я вернулся назад сквозь лес и нашел Вздох Змея там, где оставил. Мои люди, те, что не спали, боязливо наблюдали за мной. Тела двух пленников так и оставались привязанными к дереву, их зияющие раны начисто омыл дождь, Я вытащил из листьев свой меч и протянул Рорику.

– Очисти его.

– Да, господин.

– Тебе нужно поесть, господин. – сказал Финан.

– Нет. – ответил я, не глядя на друга, не хотел, чтобы он видел слезы в моих глазах. – Что мне нужно сделать. – прорычал я. – так это убить того проклятого монаха.

– Он удрал, господин. – сказал Финан.

Меня охватила ярость.

– Он, что?

– И он, и его девчонка. – спокойно ответил Финан. – На рассвете украли двух коней у наших разведчиков.

– Разве мы не выставили часовых?

Финан пожал плечами.

– Они сказали Годрику, что отойдут погадить.

– С лошадьми? – Чертов Годрик, Он всегда был идиотом. – Мне, наверное, стоит прикончить Годрика. – рявкнул я. – Зови его сюда.

– Оставь его мне. – сказал Финан, опасаясь того, что я мог натворить в гневе. – Я ему как следует надаю. – пообещал он.

Годрик был достаточно энергичен, он умел держать щит и владел мечом, но имел ум улитки. Думаю, брату Бедвульфу легко удалось убедить этого дурака, что он не замыслил плохого, Я решил, что монах и его Белка бежали обратно, к Арнборгу – должно быть, считали, что норвежцы поймают нас и убьют, а брат Бедвульф хотел быть уверенным, что сумеет выжить. Надо мне было убить его. – с тоской думал я, хотя, говоря по правде, даже если бы Бедвульф меня не выманил, все равно я не смог бы спасти жизнь своей дочери. Я тогда был бы в Беббанбурге, не в Эофервике.

– Надо мне было убить его. – сказал я Финану. – просто чтобы досадить Этельстану.

– Прибавь его к списку тех, кого надо убить. – предложил Финан, протягивая мне кусок размокшего хлеба, Я покачал головой, но от фляги с элем не стал отказываться.

– Эль последний. – предупредил Финан.

Я отпил половину и вернул ему флягу.

– А еда?

– Десяток заплесневелых хлебов и немного сыра.

– Боги нас любят. – кисло ответил я.

– Так куда мы идем, господин? – спросил он.

– Отправь двух разведчиков к северу. Пусть посмотрят, вдруг те ублюдки все еще где-то поблизости.

– Ну, а что сели так?

На минуту я смолк. Часть меня, полная ярости, рвалась на север, жаждала вонзиться в сердце армии Скёлля, разыскать его и отомстить, но это было безумием.

– Мы идем на восток. – наконец произнес я.

– К Эофервику?

Я кивнул. Нужно было найти Сигтрюгра, вместе мы отомстим за Стиорру.

– Значит, возвращаемся на дорогу?

– Нет.

Возможно, дорога и сеть скорейший путь на Эофервик, но в данный момент и мои люди, и наши кони нуждались в тепле, пище и отдыхе. Ничего этого на болотах нам не найти, но война завела нас в богатый край, где, как я знал, мы найдем имение, которое и обеспечит нас Всем, что нужно. Прошлой ночью мы прошли мимо одной такой фермы, но она была мелкой, да и люди Скёлля, думаю, сейчас уже ободрали то имение начисто.

– Знает ли кто-то из наших здешнюю местность?

– Нет, не знает никто.

– Значит, мы заблудились. – сказал я.

Финан повернулся и кивнул на юг.

– Меймкестер, должно быть, где-то там.

– Мне нужно идти домой. – резко ответил я. – поэтому, когда вернутся разведчики, мы поскачем к востоку. Дальше сами найдем дорогу.

– А эти двое? – Финан указал на мертвых пленников.

– Бросим здесь, пусть ублюдки сгниют.

Сквозь пелену непрекращающегося дождя Финан пристально смотрел на север.

– Судя по тому, что я слышал, этот Скёлль – безумный ублюдок, и он станет нам метить за сына. Он пойдет за нами.

– Когда мы уезжали, его сын оставался жив. – сказал я.

– Ты унизил мальчишку. Ты забрал его меч.

Я думал, что оставил Анкера умирающим, но теперь мне пришло в голову, что возможно, он просто был оглушен. Потерял много крови, но раны на голове всегда кровоточат сильно.

– Шустрый парень. – ответил я. – не споткнись его лошадь, пел бы ты сейчас по мне похоронную песнь. По мне и Стиорре.

– Мы сложим песни о ней, господин. – сказал Финан.

Я молча смотрел на север. Серый день с серым дождем и серыми облаками, Я вспомнил свой первый порыв – погнаться за Скёллем, и думал, что может быть Финан прав, и Скёлль чувствует то же самое и собирается скакать на юг, чтобы отомстить за сына. Но два наших разведчика вернулись и сказали, что ничего не заметили. Казалось, Скёлль оставил преследование, норвежцы идут домой, и потому мы отправились в противоположную сторону – не спеша скакали к постепенно светлеющему горизонту, туда, где из туч поднималось солнце.

Дождь не переставал, но теперь превратился в унылую морось, Я послал вперед больше разведчиков и велел искать не только любой признак врага, но и какое-нибудь поселение. Утром прискакал Эадрик, он нашел подходящее место, в плодородной долине к югу от нас. Мы ехали вдоль извилистого потока сквозь густой лес.

– Это там, господин, за холмами. – указал он в южную сторону. – Там, по меньшей мере, три дома, И большие.

Мы позвали других разведчиков, развернулись и последовали за Эадриком через пологие холмы вниз, в долину с богатым пастбищем. Как и говорил Эадрик, там стояли три дома. Все обнесены частоколом, и от всех трех крыш к низким тяжелым облакам поднимался дым.

Берг направил ко мне своего коня.

– Хочешь, чтобы мы опять перепрыгнули через забор, господин? – он указал на ближайший дом.

– Нет.

Я пришпорил Тинтрига, Вряд ли нам понадобится сражаться. За забором, до которого теперь осталось меньше полета стрелы, не видно мужчин, значит, в доме мало людей. Возможно, мужчины из этой долины ушли со Скёллем, но я в этом сомневался. Если так, они бы уже вернулись, однако, из-за ворот имения никто за нами не наблюдал. Дым очага оставался единственными признаком жизни.

– Они не будут нам рады. – сказал я Бергу. – но если не могут обороняться от нас, то откроют ворота.

Они отворили и не были рады, В доме жили датчане, но из всей семьи – только женщины, их дети и три старика. Нам сказали, что хозяин имения ушел к югу с остальными мужчинами этой долины.

– В Мерсии сейчас легкая добыча. – сказала нам Вибург, хозяйка дома. – мерсийцы дерутся друг с другом, а мы пользуемся этим как можем. – Она посмотрела, как я оглядываю дом. – Как и вы. – добавила она с горечью. – Кто вы?

– Путешественники. – ответил я. – Сколько ваших мужчин уехали на юг, в Мерсию?

– Двенадцать, Может и больше, сели люди из-за холма решили присоединиться.

– Они поехали в Меймкестер?

– Это новый мерсийский форт?

– Да.

– Мой муж не дурак. Нападать на форт он не станет, но в ближайших деревнях найдется, чем поживиться, Они нападают на нас, мы на них.

– Угоняете скот?

– Скот, овец, рабов, все, что можно съесть или продать.

– Если вы собираетесь на Йорвик. – спросил я, используя датское название. – по какой дороге пойдете?

Женщина рассмеялась.

– У нас нет никаких дел в Йорвике! Я не знаю ни одного, кто хоть раз там бывал. Для чего нам туда идти? Они все там для нас чужаки. Кроме того. – она зло взглянула на крест Финана. – они там еще и христиане.

– Вы не любите христиан?

– Они пожирают младенцев. – она коснулась висящего на шее молота. – это Всем известно.

Младенцев нам есть не пришлось – она накормила нас рагу из баранины с овсяными лепешками, правда, пришлось подождать, пока слуги приготовят еду. Хозяйка, конечно, ворчала, что нас так много, но кладовая у нее была хорошо наполнена, и она знала наверняка, что муж привезет из Мерсии еще еды. Женщина была пухленькая и шустрая, она смирилась с нашим присутствием и ей хватило ума понять, что, если с нами хорошо обращаться, мы ответим любезностью на любезность.

– Вы нас удивили тем, что пришли с холмов. – призналась она мне после наступления темноты. – Не многие ходят этим путем! А если кто-то идет к нам с юга, мы получаем предупреждение.

– Вы хорошо тут устроились. – заметил я.

– Немногие знают, что мы здесь. Живем сами по себе.

– Когда не нападаете ни на кого?

– Братьям нравится быть при деле. – она пряла шерсть, и руки привычно двигались. – Отец моего мужа, Фастульф, отыскал эту долину. Тогда здесь жил саксонский лорд, но он умер. – она усмехнулась. – а у Фастульфа три сына. Три сына – значит три фермы. Мы называем это место долиной братьев.

Я пристально смотрел на угли, пылающие под поленьями в очаге, искал знак в мерцающем пламени.

– У меня был брат. – коротко сказал я. – но он умер.

Она не ответила.

– И дочь у меня тоже была. – продолжал я. – она умерла.

Она опустила веретено и бросила на меня выразительный взгляд.

– Ты лорд. – сказала она, и это звучало как обвинение. – Утред Беббанбургский!

– Да. – согласился я. Скрывать, кто мы, мне уже незачем. Мы пробыли в этом имении целый день, и, видимо, мои люди рассказали слугам Вибург, кто мы такие.

– Я слышала о тебе. – сказала она и кивнула на цепь, которую я носил вокруг шеи. – Ты носишь золото.

– Это так.

– Ты носишь золото. – продолжила она. – и не обращаешь на это внимание! Целая семья могла бы жить десять лет на тот металл, что висит на твоей шее.

– И что?

– То, что боги обращают внимание на тебя! Чем больше ты стараешься стать как они, тем сильнее им хочется прихлопнуть тебя! – Она вытерла шерстный жир с пальцев о платье. – Когда волки нападают на стадо овец, которая из собак гибнет первой?

– Самая смелая. – ответил я.

– Да, самая смелая. – она подбросила полено в огонь. Мы вдвоем сидели по одну сторону очага, чуть в стороне от остальных. Она смотрела, как опускаются в пепел брызги разлетевшихся искр.

– У меня тоже было трое детей, сыновья. – задумчиво сказала она. – двое умерли от лихорадки. Но старший? Его зовут Иммар, и он славный парень. Уже шестнадцать, и воюет вместе с отцом. – Она подняла на меня глаза. – Когда умерла твоя дочь?

– Несколько дней назад.

– Болела?

– Скёлль Гриммарсон убил ее.

Она сделала знак, чтобы отогнать зло.

– Да, он зверь!

– Ты его знаешь? – спросил я с возрастающим интересом.

Она покачала головой.

– Мы о нем только слышали. Но я и вполовину не верю слухам. – она опять подняла брошенное веретено.

– Что ты слышала?

– Человек он жестокий. – сказала она, не поднимая на меня глаз. – Ему нравится, когда люди страдают, Я надеюсь. – ее голос затих.

– Судя по тому, что я слышал. – ответил я. – моя дочь умерла быстро, В бою.

– Благодари за это богов. – пылко сказала она. – У нас здесь бывали беглые рабы из-за холмов, они рассказывали всякое. Он охотится на людей для забавы, спускает на них собак. Говорят, двух своих жен он ослепил за взгляд, брошенный на молодого воина, а самого несчастного кастрировали, зашили в овечью шкуру и бросили охотничьим псам, А его колдун! – она сделала двумя пальцами знак защиты от злого духа. – Но, как я уже сказала, я только вполовину верю тому, что слышу.

– Я убью его. – сказал я.

– Быть может этого хотят боги.

– Быть может.

Той ночью я спал, Я этого не ожидал, но боги оказали мне эту ничтожную милость, Я сказал Финану, что буду проверять часовых, которых мы поставили у забора, но он настаивал, чтобы я поспал.

– Я сам прослежу, чтобы они не заснули. – сказал он и ушел, Я видел сны, но ни один из них не открыл мне воли богов, Я остался один. Они наблюдали за мной, они ждали, хотели увидеть, чем закончится их игра.

Я поклялся, что закончится смертью Скёлля, Или моей.

Этой ночью дождь прекратился, на рассвете показалось ясное бледное небо. Легкий ветерок стал теплее, обещая весну, Я проснулся с воспоминанием о смерти Стиорры и с абсурдной надеждой, что она может быть жива, Я чувствовал, что боги меня оставили, и внезапно мне захотелось сорвать с шеи свой молот и швырнуть в огонь очага, но осторожность остановила меня, Я нуждался в помощи богов, а не во вражде, и поэтому сжал амулет в ладони.

– Разумно было бы, господин. – Финан вошел и присел перед разгорающимся очагом. – взять хотя бы день отдыха. Лошадям это нужно. Нам бы самим обсохнуть. День начался неплохо.

Я кивнул.

– Но я хочу выслать разведчиков.

– На восток? – догадался он.

Я кивнул.

– Убедиться, что Скёлль больше нас не преследует, А потом опять пойдем на восток, домой.

Слово «дом» горчило, как пепел во рту, Я вспомнил, как радовалась Стиорра, впервые увидав Беббанбург, вспоминал, как она гнала лошадь по песчаному берегу, блеск глаз и ее громкий смех.

– Мы вернемся к дороге? – спросил меня Финан.

– Возможно, это самый быстрый путь.

– Сигтрюгр теперь, должно быть, уже знает новости. – сказал Финан. – Он, может быть, уже в пути.

– Возможно, на той же дороге, которой пойдем и мы. – согласился я и вздохнул. – Если он идет.