Текст книги "Война Волка (ЛП)"

Автор книги: Бернард Корнуэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Враг был побежден. Его оттеснили от входа в арку, а значит, Финан и его отряд двигались вперед. все больше и больше сторонников Цинлэфа падали на колени. Их пинком отбрасывали в сторону и велели ждать безоружными в центре арены.

На арене громоздилось немало трупов, и это замедлило продвижение Этельстана, его стену щитов остановил завал из тел, и какой-то всадник пришпорил коня и атаковал самого Этельстана.

Лошадь споткнулась о труп, шарахнулась, и всадник попал секирой по щиту, а потом два копья вонзились в грудь заржавшего жеребца. Лошадь встала на дыбы, всадник завалился навзничь, и его тут же изрубили копьями и мечами. Лошадь тоже упала, продолжая визжать от боли и молотить копытами, пока кто-то не успокоил ее навеки ударом секиры по голове.

– Ты должен быть доволен, отче. – сказал я священнику Бледоду, оставшемуся со мной.

– Что Кадваллон в безопасности? Да, господин.

– Нет, из-за того, что саксы режут саксов.

Он удивленно взглянул на меня и хитро усмехнулся.

– Я рад и этому, господин.

– Первый воин, убитый мною в битве, был валлийцем. – сказал я, и ухмылка исчезла с его лица. – И второй, И третий, И даже четвертый.

– И все-таки саксов ты убил больше, чем валлийцев, господин. – сказал он. – Я правильно понимаю?

– Правильно.

Я сел на каменную скамью, Кадваллон в безопасности с Осви и Фолькбалдом укрылся внизу у внутренней стены арены, а люди Цинлэфа смиренно покорялись, сдавая оружие людям Этельстана, Сам Цинлэф все еще сидел в седле, с щитом и мечом в руках, Его лошадь стояла у входа на арену, в ловушке между стеной щитов Финана и воинами Этельстана, Солнце пробивалось сквозь свинцовые облака, отбрасывая длинные тени на окровавленную землю.

– Говорят, здесь убивали христиан. – сказал я Бледоду.

– Убивали римляне, господин?

– Так мне сказали.

– Но в итоге римляне стали христианами, господин, слава Богу.

Я лишь усмехнулся, Я пытался представить арену до того, как верхние ряды каменной кладки растащили для своих нужд каменщики Честера, Верхний край арены теперь зазубрен, как горный хребет.

– Мы разрушители, разве нет?

– Разрушители, господин? – удивился Бледод.

– Когда-то я сжег половину этого города. – ответил я, Я не забыл пламя, перекидывающееся с крыши на крышу, и густой дым, И по сей день каменные стены на этих улицах покрыты черными полосами. – Но представь, каков был этот город при римлянах.

Отец Бледод не ответил. Он наблюдал за Цинлэфом, которого оттеснили на середину арены, теперь его окружило кольцо копейщиков – люди Финана и Этельстана, Цинлэф развернул лошадь, как будто в поисках выхода. На крупе виднелось клеймо – Ц и X, Цинлэф Харальдсон.

– Белокаменные дома. – сказал я. – с красными крышами. Статуи и мрамор. Хотел бы я на это посмотреть.

– Рим, наверное, тоже был прекрасен. – сказал Бледод.

– Я слышал, сейчас он в руинах.

– Все проходит, господин.

Цинлэф пришпорил коня к одной стороне окружения, но вперед метнулись длинные копья, со стуком сомкнулись щиты, и ему пришлось свернуть, В руке он сжимал обнаженный меч. Ножны на левом бедре были из красной кожи с маленькими золотыми накладками. Эти ножны и меч – дар Цинлэфу от Этельфлед, последней правительницы независимой Мерсии, и скоро, подумал я, они достанутся Этельстану, который наверняка передаст их церкви.

– Все проходит. – согласился я. – только посмотри на этот город. весь из соломы и прутьев, грязи и дерьма. Сомневаюсь, что при римлянах здесь воняло, как из выгребной ямы.

Приказ Этельстана заставил кольцо воинов сделать шаг вперед. Кольцо сжималось, Цинлэф продолжал поворачивать лошадь в поисках возможности сбежать, но ее не было.

– Римляне, господин. – начал Бледод и запнулся.

– Что римляне? – спросил я.

Еще один приказ, и кольцо снова сузилось. Копья были направлены на всадника и его клейменую лошадь. Дюжина воинов Этельстана охраняла пленников, отгоняя их в одну часть арены, а мертвецы образовали подобие приливной волны из окровавленных тел у входа.

– Римлянам нужно было остаться в Британии, господин. – сказал отец Бледод.

– Почему это? – спросил я.

Он поколебался и опять ухмыльнулся.

– Потому, господин, что, когда они ушли, пришли сайсы.

– Пришли мы, да.

Мы, саксы, и были «сайсами», Британия никогда не была нашим домом, как, впрочем, и для римлян. Они ее захватили, а потом бросили. Пришли мы и забрали себе.

– А вы нас ненавидите. – заключил я.

– Верно, господин. – Бледод продолжал улыбаться, и я решил, что он мне нравится.

– Но вы же сражались против римлян? Вы же их ненавидели?

– Мы ненавидим всех, кто крадет наши земли, господин, но римляне дали нам христианство.

– И это хорошая сделка, по-твоему?

Он засмеялся.

– Они ушли! Они вернули нам землю, так что спасибо римлянам – мы получили землю и вдобавок истинную веру.

– А потом пришли мы.

– Потом пришли вы. – согласился он. – но, быть может, и вы уйдете?

Настала моя очередь рассмеяться.

– Это вряд ли, отче, уж прости.

Цинлэф постоянно разворачивал лошадь, явно опасаясь нападения сзади. Его щит был выбелен известью, без каких-либо изображений. Украшенный серебром шлем сверкал в лучах зимнего солнца. Длинные волосы, как обычно у датчан, струились по спине, Этельстан опять отдал приказ, и кольцо воинов с копьями тут же сузилось, ряды с оружием и щитами сжимались вокруг Цинлэфа.

– Что сейчас будет, господин? – спросил Бледод.

– Что будет?

– С нами, господин, С людьми короля Грифида.

– Короля Грифида? – изумленно переспросил я. Его королевство, скорее всего, размером не больше деревни, захудалый клочок земли с козами, овцами и кучами дерьма. Королей в Уэльсе – как блох на собаке, хотя Хивел из Диведа, которого я встречал и который мне нравился, поглотил эти жалкие королевства, чтобы построить одно большое. Как Уэссекс поглотил Мерсию и когда-нибудь поглотит Нортумбрию. – Значит, он король?

– До него правил его отец. – ответил Бледод, словно это оправдывало королевский титул.

– Я думал, что король Гвента – Артвайл.

– Верно, господин, Грифид – король рангом ниже Артвайла.

– Так сколько королей в Гвенте? – удивился я.

– Это загадка, господин, как и святая троица.

Цинлэф внезапно пришпорил коня и рубанул мечом, Места для замаха не хватало, но он явно решил, что пробьется через кольцо окружения, хотя и должен был понимать, что надежда эта – отчаянная. Так и случилось. Меч отбили щитом, и внезапно все его противники пустили в ход оружие, Цинлэф попытался снова ударить мечом, но подскочил воин Этельстана и схватил его за руку. Другой выдернул поводья, а третий вцепился в длинные волосы Цинлэфа и потянул назад, Цинлэф упал, лошадь встала на дыбы и заржала, и когда воины расступились, я увидел, что Цинлэфа поднимают на ноги. Он был жив. Пока.

– Твой король Грифид может уйти вместе с сыном. – ответил я Бледоду. – но только после того, как скажет нам, кто его подкупил. Впрочем, в этом нет особой нужды, Я уже знаю.

– Ты еще думаешь, что это Цинлэф?

– Это Этельхельм-младший. – ответил я. – Олдермен Этельхельм.

Который ненавидел и меня, и Этельстана.

Этельхельм-старший скончался в плену, в Беббанбурге. Неловко вышло, поскольку освобождение зависело от уплаты его семьей выкупа. Первая часть того выкупа, золотыми монетами, прибыть успела, но Этельхельм подхватил лихорадку и помер прежде, чем успели доставить вторую.

Его семья обвинила меня в убийстве, но это полная чушь. Зачем убивать человека, приносящего золото? Я был бы рад его убить, но после получения выкупа, а не раньше.

Этельхельм был богатейшим человеком Уэссекса, даже богаче короля Эдуарда, за которого Этельхельм отдал свою дочь. Этот брак сделал Этельхельма столь же влиятельным, сколь и богатым, а также означал, что его внук Этельвирд может стать королем после Эдуарда, Соперником Этельвирда естественным образом был Этельстан, так что нет ничего странного в том, что Этельхельм всячески пытался уничтожить соперника своего внука, А я, как защитник Этельстана, тоже стал врагом Этельхельма, Он сражался против меня и проиграл, стал моим пленником, а затем умер. Мы отправили его тело домой в гробу, и, как мне сообщили, к тому времени, как тело довезли до Вилтунекира, оно раздулось от газов, сочилось мерзкой жидкостью и отвратительно воняло.

Когда-то Этельхельм мне нравился. Он был щедрым, даже великодушным, мы дружили – до тех пор, пока его старшая дочь не вышла за короля и не произвела на свет сына. Теперь старший сын Этельхельма, носивший отцовское имя, тоже стал моим врагом, Он унаследовал титул олдермена Вилтунекира и ошибочно полагал, что я прикончил его отца, Я забрал у его семьи золото – уже достаточная причина для ненависти. И, кроме того, я защищал Этельстана.

Несмотря на то, что король Эдуард изгнал свою вторую жену и взял женщину помоложе, Этельхельм-младший продолжал поддерживать Эдуарда, поскольку надеялся, что племянник станет следующим королем, но поддерживал лишь до тех пор, пока Этельвирд оставался наследным принцем. Если Этельвирд сядет на трон, Этельхельм-младший останется самым могущественным олдерменом из знати Уэссекса, но если королем станет Этельстан, то Этельхельма и его семью ожидают королевская месть, потеря имений и даже изгнание. Такой перспективы более чем достаточно для подкупа валлийского вождя клана, чтобы тот привел в Честер своих свирепых воинов. Если бы Этельстан погиб, у Этельвирда не было бы больше соперника, а семья Этельхельма правила бы в Уэссексе.

Так что Этельхельм-младший имел причину ненавидеть Этельстана, однако меня он ненавидел сильнее – если, конечно, такое возможно, Я не сомневался, что моей смерти он жаждал так же, как и погибели Этельстана, Эту ненависть Этельхельму внушала не только смерть отца, но и судьба младшей сестры, Эльсвит.

Эльсвит захватили вместе с отцом, и после его смерти она решила остаться в Беббанбурге и не возвращаться к семье в Уэссекс.

– Это невозможно. – сказал я ей.

– Почему, господин?

Я вызвал ее, и она стояла передо мной, такая молодая, такая бледная, уязвимая и обворожительно прекрасная.

– Ты не можешь остаться. – я говорил жестко и даже грубо. – потому что я договорился с твоей семьей, Ты возвращаешься домой, как только заплатят выкуп.

– Но выкуп еще не заплатили, господин.

– Твой отец умер. – настаивал я, гадая, почему она совсем не горюет. – так что выкупа не будет. Ты должна уехать домой, как мы и договаривались.

– И твой внук тоже должен уехать, господин? – невинно спросила она.

Я нахмурился, не понимая. Мои единственные внуки, дети дочери, жили в Эофервике, Потом я понял и посмотрел на нее внимательнее.

– Ты беременна? – наконец спросил я.

И тут Эльсвит мило улыбнулась.

– Да, господин.

– Скажи моему сыну, что я его убью.

– Да, господин.

– Но сначала вы поженитесь.

– Да, господин.

Они поженились, в должное время на свет появился ребенок, и, по обычаю нашей семьи, мальчику дали имя Утред, Этельхельм-младший немедля распространил новый слух, что Эльсвит изнасиловали, а потом заставили вступить в брак. Он называл меня Утредом-похитителем и, без сомнения, полагал, что в Уэссексе найдутся люди, готовые поверить лжи про Утреда Язычника, Я считал, что вызовы от Эдуарда, который требовал, чтобы я приехал в Глевекестр и принес клятву верности за свои мерсийские земли, в действительности были попыткой подвести меня под меч мстительного Этельхельма, но чего ради выманивать меня через всю Британию, к Честеру? Он должен был понимать, что я возьму с собой воинов, и единственное, чего он добился бы, так это объединения моих сил с людьми Этельстана, что только усложнило бы для него убийство любого из нас.

Я не сомневался, что Этельхельм-младший совершил измену и нанял войско валлийцев, чтобы убить конкурента своего племянника. Но ему не было смысла заставлять монаха лгать мне, чтобы привести меня через всю Британию к Честеру.

На арене внизу умер первый пленник. Удар меча, отрубленная голова и кровь. Очень много крови. Началась месть Этельстана.

Казнили не всех, Этельстан выказал благоразумие, Он убивал тех, кого считал близким к Цинлэфу, но пощадил самых молодых. Тридцать три человека умерли, всех предали мечу, и я вспомнил день, когда дал Этельстану свой меч и приказал убить человека, Этельстан тогда был мальчишкой с ломающимся голосом, но я учил его быть королем, Я пленил Эрдвульфа, тоже мятежника. Это случилось неподалеку от Честера, на берегу рва, и я свалил Эрдвульфа – он валялся полуоглушенный в вонючей воде.

– Сделай это быстро, парень. – сказал я Этельстану.

До этого момента он не убивал, но юнцу полезно знать, как это делается, а юнец, который собирается стать королем, обязан уметь отнимать жизнь.

Я вспомнил тот день, глядя, как умирают люди Цинлэфа, Со всех содрали кольчуги и всё хоть сколько-то ценное. Пленники дрожали, а их одного за другим отправляли на смерть, Этельстан, должно быть, тоже вспомнил тот далекий день, потому что поручил казнь самым юным воинам, несомненно, желая, чтобы они выучили урок, полученный им когда-то в том рву: убийство – нелегкое дело, А убийство мечом беззащитных требует решимости.

Ты смотришь им в глаза, видишь их страх, чуешь его, А мужская шея – штука крепкая. Лишь немногие из этих тридцати трех умерли легко. Некоторых изрубили до смерти, и на старой арене снова завоняло так, как, вероятно, воняло, когда римляне заполняли ряды сидений и криками подбадривали сражающихся на песке арены. Запах крови, дерьма и мочи.

Этельстан убил Эрдвульфа достаточно быстро. Он не пытался отрубить мятежнику голову, а Вздохом Змея перерезал Эрдвульфу горло, и ров окрасился красным, Эрдвульф был братом Эдит, а Эдит – теперь моя жена.

Цинлэф умер последним, Я думал, что Этельстан сам его убьет, но он позвал слугу – мальчишку, что в будущем станет воином, и дал ему меч. Руки Цинлэфу связали и заставили опуститься на колени.

– Сделай это, парень. – приказал Этельстан, и мальчишка, замахиваясь мечом, зажмурился. Он попал вскользь по черепу, сбив Цинлэфа на землю и пустив кровь, но едва ли причинив ощутимый ущерб: левое ухо было разрублено пополам, но мальчишке не хватало сил. Священник (с Этельстаном всегда рядом находился священник) стал молиться громче.

– Размахнись еще разок, парень. – приказал Этельстан.

– И не закрывай глаза! – крикнул я.

Чтобы убить Цинлэфа, понадобилось семь ударов, Те из его людей, кого Этельстан пощадил, сейчас приносили клятву новому господину, теперь они стали воинами Этельстана.

Итак, восстание подавлено, по крайней мере, в этой части Мерсии, Фирд, оторванный от своих коров и полей, вернулся домой, оставив позади лишь тающий снег, пепел кострищ и валлийцев Грифида, ожидающих у шатров Цинлэфа.

– Он называет себя королем. – говорил я Этельстану, пока мы шли к шатрам.

– Королевский сан идет от Бога. – ответил Этельстан.

Меня такой ответ удивил, Я хотел немного рассмешить его, но Этельстан, кажется, находился в мрачном настроении после казни.

– Он должен был сказать нам прошлой ночью, что он король. – неодобрительно заметил Этельстан.

– Он стеснялся. – сказал я. – и к тому же просил об одолжении. Да и вообще, мне кажется, он король трех навозных куч, канавы и груды мусора. Вот и все.

– Я все равно обязан его уважать. Он же христианский король.

– Он грязный валлийский вождь. – сказал я. – называющий себя королем, пока не явится кто-то, у кого на две кучки дерьма больше, и не снесет ему башку, И твою башку он бы снес с удовольствием, если бы сумел. Нельзя доверять валлийцам.

– Я и не говорил, что доверяю ему. Просто проявляю уважение. Только Бог наделяет людей королевским саном, даже в Уэльсе.

И, к моему ужасу, что с ними остановился в паре шагов от Грифида и поклонился.

– Господин король. – произнес он.

Грифиду это понравилось, он ухмыльнулся. Он также заметил своего сына, все еще под охраной Фолькбалда и Осви, Он что-то сказал по-валлийски, но никто из нас не понял.

– Грифид из Гвента просит отпустить его сына, мой принц. – перевел отец Бледод.

– Он обещал сперва выдать имя. – сказал Этельстан. – и свою цепь, и обещал хранить мир в течение года.

Видимо, Грифид понял слова Этельстана, поскольку немедля снял с шеи золотую цепь и протянул отцу Бледоду, а тот, в свою очередь, передал ее Этельстану, который сразу же передал отцу Свитреду. Потом Грифид принялся за рассказ, который отец Бледод очень старался верно перевести на ходу. Рассказ оказался длинным, а суть заключалась в том, что из Мерсии явился священник, переговорить с королем Артвайлом Гвентским, было достигнуто соглашение, золото перешло из рук в руки, Артвайл вызвал своего родича Грифида, и приказал ему вести своих лучших воинов на север, к Честеру.

– Король. – перебил рассказ Этельстан. – говорит, что священник пришел из Мерсии?

Это вызвало бурное обсуждение на валлийском.

– Тот священник предложил нам золото. – сказал Этельстану отец Бледод. – много золота! Достаточно, чтобы наполнить шлем, мой принц, и заработать его было просто – прийти сюда и сражаться.

– Я спросил, был ли тот священник из Мерсии. – повторил Этельстан.

– Он был из сайсов. – сказал отец Бледод.

– Выходит, он мог быть и западным саксом? – спросил я.

– Возможно и так, господин. – растерянно согласился Бледод.

– Как звали священника? – спросил Этельстан.

– Стиган, мой принц.

Этельстан повернулся ко мне, но я покачал головой, Никогда не слышал о священнике по имени Стиган.

– Но сомневаюсь, что священник назвался своим именем. – заметил я.

– Значит, это останется загадкой. – мрачно сказал Этельстан.

Грифид продолжал что-то говорить, теперь вроде бы негодуя. Отец Бледод послушал его и смутился.

– Отец Стиган мертв, мой принц.

– Мертв! – воскликнул Этельстан.

– Его подкараулили по пути из Гвента, мой принц. Король Грифид говорит, он не виноват. Зачем убивать человека, который мог принести ему еще больше золота сайсов?

– В самом деле, зачем? – спросил Этельстан.

Он надеялся услышать имя врага? Какая наивность, Он так же хорошо, как и я, понимал, что, скорее всего, виновен тут Этельхельм-младший, но Этельхельм не дурак и постарался скрыть, как вероломно нанял воинов, чтобы сражаться против собственного короля. Поэтому человек, торговавшийся с Артвайлом Гвентским, погиб и унес тайну с собой в могилу.

– Мой принц. – встревоженно спросил Бледод. – а как же сын короля?

– Скажи королю Грифиду из Гвента. – произнес Этельстан. – что он может забрать своего сына.

– Благодарю. – начал Бледод.

– И передай ему. – добавил Этельстан. – что, если он еще когда-либо будет сражаться за человека, поднявшего мятеж против моего отца, я приведу армию прямо в Гвент, разнесу все в щепки и превращу в долину смерти.

– Я передам, мой принц. – сказал Бледод, хотя никто из нас ни на секунду не поверил, что он переведет эту угрозу.

– Тогда ступайте. – приказал Этельстан.

Валлийцы ушли. Солнце поднялось выше, снег подтаивал, хотя было еще холодно. Порывистый ветер с востока трепал флаги на стенах Честера, Я пересек Британию, чтобы спасти человека, не нуждавшегося в спасении. Меня ввели в заблуждение. Но кто? И зачем?

У меня появился еще один враг, тайный враг, и я сплясал под его дудку. Судьба неумолима.

Глава 3

Рассвет следующего дня выдался холодным и ясным, бледное небо затуманивал лишь дым от костров – люди Этельстана жгли остатки лагеря Цинлэфа. Мы с Финаном ехали на захваченных у мятежников лошадях, не спеша пробираясь через обломки.

– Когда уходим? – спросил Финан.

– Как только сможем.

– Лошадям нужно бы отдохнуть.

– Тогда, наверное, завтра.

– Так рано?

– Я волнуюсь за Беббанбург. – признался я. – Зачем кому-то понадобилось тащить меня через всю Британию?

– Беббанбург в безопасности. – настаивал Финан. – а я по-прежнему думаю, что это Этельхельм тебя одурачил.

– Надеялся, что меня здесь убьют?

– А что ж еще? Он не может тебя убить, пока ты в Беббанбурге, так что вынужден как-то выманить за его стены.

– Я много времени провожу со Стиоррой и ее детьми. – напомнил я. Моя дочь, королева Нортумбрии, жила в просторном дворце Эофервика, где смешались величие римлян и дома из цельных бревен.

– Он не может дотянуться до тебя и в Эофервике. Решил выманить из Нортумбрии.

– Может, ты и прав. – произнес я с сомнением.

– Я всегда прав, Я же из Ирландии, Я был прав насчет снега? И еще жду свои два шиллинга.

– Ты христианин, а терпение – одна из ваших добродетелей.

– Тогда я, наверное, живой святой. – Он посмотрел куда-то мимо меня. – И кстати, о святых.

Я обернулся в седле и увидел, что к нам на великолепном сером жеребце приближается отец Свитред, Кто-то бросил в огонь охапку грязной соломы, повалил дым, разлетелись искры, и лошадь шарахнулась. Отец Свитред, неплохой наездник, удержал коня и, проскакав сквозь дым, остановился рядом с нами.

– Принц желает тебя видеть. – резко объявил он.

– Желает или, может быть, требует? – спросил я.

– Это одно и то же. – ответил Свитред и развернул коня, приглашая нас следовать за ним.

Я остался на месте и поднял руку, чтобы задержать Финана.

– Скажи-ка. – окликнул я Свитреда. – ты ведь западный саке?

– Сам знаешь, что да.

Он обернулся и подозрительно взглянул на меня.

– И отдаешь приказы олдерменам западных саксов?

Похоже, Свитред разозлился, но у него хватило ума сдержать гнев.

– Принц требует тебя к себе. – Он помедлил. – Господин.

– В город?

– Он ожидает тебя возле северных ворот. – резко ответил Свитред. – Мы скачем в Брунанбург.

Я пришпорил лошадь и поравнялся с серым конем священника.

– Я помню день, когда впервые тебя встретил, а принц Этельстан сказал, что тебе не доверяет.

Похоже, мои слова его возмутили.

– Я в это не верю.

– С чего бы мне врать? – оборвал я его.

– Я предан принцу. – настаивал он.

– Тебя выбрал его отец, а не он.

– Разве это важно? – спросил священник.

Я нарочно не ответил, а ждал, когда он неохотно добавит «господин».

– Священники пишут письма. – сказал я. – и читают, А принц Этельстан думает, что ты приставлен к нему, чтобы доносить все его отцу.

– Что я и делал. – признал Свитред. – и я скажу, что именно доносил королю, Я уверял его, что его старший сын – не бастард, что он добрый слуга Христа, предан отцу и молится за него. Как ты думаешь, почему отец доверил ему командовать Честером? – горячился он.

– Ты знаешь монаха по имени брат Осрик? – неожиданно спросил я.

Свитред сочувственно посмотрел на меня. Он понял, что я стараюсь его подловить.

– Нет, господин. – сказал он, придав последнему слову язвительный оттенок.

Я продолжал допытываться.

– Значит, Этельстан станет следующим королем Уэссекса?

– Это решать не мне. Королей назначает Господь.

– А помогают ли твоему богу в выборе богатые олдермены?

Он понял, что я имел в виду Этельхельма-младшего. Мне пришло в голову, что, возможно, Свитред отправлял сообщения Этельхельму, Я не сомневался, что олдермен хотел знать все об Этельстане и, должно быть, имел где-то в Честере по меньшей мере одного верного человека, Я склонялся к тому, что им и был Свитред – мрачный суровый священник явно испытывал ко мне неприязнь. Но его следующие слова меня удивили.

– Полагаю, это лорд Этельхельм убедил короля поручить принцу командовать Честером.

– Для чего?

– Разумеется, чтобы он потерпел неудачу. Под командованием принца три бурга – Честер, Брунанбург и Меймкестер, а людей недостаточно даже для одного гарнизона. Он вынужден бороться и с мятежниками, и с тысячами поселенцев-норвежцев на севере, Боже милостивый! Даже на этом полуострове обосновались норвежцы!

Я не мог скрыть удивления.

– Здесь? В Вирхеалуме?

Свитред пожал плечами.

– Знаешь, что происходило на этом побережье? Ирландцы разбили поселенцев-норвежцев, большинство изгнали, и потому они пошли сюда. – он махнул рукой на север. – За пределами Брунанбурга расселились, наверное, сотен пять норвежцев, и еще больше севернее Мерза! И тысячи – севернее Риббела!

– Тысячи? – переспросил я. Конечно, я слышал истории о норвежцах, бегущих из Ирландии, но думал, что большинство из них нашли приют на островах около Шотландии или в диких долинах Кумбаланда – Принц позволил своим врагам поселиться на земле Мерсии? Врагам-язычникам?

– У нас не было особого выбора. – спокойно ответил Свитред. – Король Эдуард покорил Восточную Англию, теперь он король Мерсии, и ему нужно все войско, чтобы подавлять мятежи и заполнять гарнизонами новые бурги, У него не хватает людей, чтобы драться с каждым врагом, а норвежцев ужасно много, Кроме того, они ведь сами потерпели поражение. Ирландцы их победили, они лишились в сражениях многих воинов и большей части богатства. Они жаждут мира. Вот почему они нам покорились.

– Это только пока. – мрачно заявил я. – Кто-то из них присоединился к Цинлэфу?

– Ни один, Ингилмундр мог повести своих людей против нас или атаковать Брунанбург, Но не стал. Удержал своих воинов дома.

– Ингилмундр? – переспросил я.

– Норвежец. – презрительно сказал Свитред. – Ярл, что держит земли за Брунанбургом.

Мне трудно было поверить, что захватчикам с севера позволили поселиться так близко к Брунанбургу и Честеру, Король Эдуард, такой же честолюбивый, как и его отец, должен был изгнать чужаков-язычников со своей территории, но вот они – на пороге Честера, Я считал, что после смерти Этельфлед в Мерсии больше не было крепкой руки, восстание Цинлэфа это доказывало, а норвежцы всегда готовы воспользоваться слабостью саксов.

– Кем бы ни был твой Ингилмундр. – твердо произнес я. – может, он и не выступил против вас, но и на помощь не пришел.

– Принц известил Ингилмундра, что ничего такого ему делать не следует. Мы не нуждались в помощи, тем более, в помощи язычника.

– Даже в моей?

Священник в ярости обернулся ко мне.

– Если язычник выигрывает наши битвы. – горячо сказал он. – это признание силы богов язычников! Мы должны верить! Мы должны сражаться с верой, что Христа нам достаточно!

Мне нечего было на это ответить. Воины, что сражаются вместе со мной, поклоняются десятку разных богов и богинь, в том числе и христианскому богу, Но сели человек глупо верит, что сеть лишь единственный бог, нет смысла с ним спорить, это все равно, что обсуждать радугу со слепым.

Мы подъехали к северной части города, где ждал Этельстан с отрядом вооруженных всадников. Он поприветствовал меня улыбкой.

– Солнце светит, мятежников больше нет, Господь милостив!

– И мятежники не атаковали Брунанбург?

– Насколько нам известно, нет. Так что мы собираемся выяснить это на месте.

На протяжении почти всей моей жизни Честер оставался самым северным бургом Мерсии, но Этельфлед построила Брунанбург еще в нескольких милях к северо-западу, чтобы оборонять реку Мерз, Форт Брунанбург был окружен деревянными стенами и располагался достаточно близко к реке, защищая деревянную пристань, куда могли пристать корабли. Задача форта – помешать норвежцам подниматься по Мерзу вверх, но, если Свитред прав, все земли за Брунанбургом, между Ди и Мерзом, теперь занимали язычники-северяне.

– РасСкажи мне про Ингилмундра. – потребовал я, когда мы с Этельстаном двинулись в путь.

Вопрос я задал довольно грубо, но Этельстан охотно ответил:

– Ну, он мне нравится!

– Язычник?

Он рассмеялся.

– Мне нравишься и ты. – сказал он. – Временами. – Он пришпорил коня, свернул с дороги на тропу, огибавшую римское кладбище и, взглянув на полуразрушенные могильные камни, перекрестился. – Отец Ингилмундра владел землей в Ирландии, Его разбили и оттеснили к морю. Отец скончался, но Ингилмундр сумел сохранить половину хирда с семьями. Сегодня рано утром я послал ему сообщение, попросил встретить нас возле Брунанбурга, Хочу, чтобы ты с ним познакомился. Он тебе тоже понравится!

– Возможно. – ответил я. – Он норвежец и язычник. Но все это делает его твоим врагом, и враг живет на твоей земле.

– И платит нам дань, А дань ослабляет плательщика и подтверждает его зависимость.

– В конечном счете. – заметил я. – выгоднее просто убить ублюдков.

– Ингилмундр поклялся своими богами жить с нами в мире. – продолжал Этельстан, игнорируя мое замечание.

Я тут же воспользовался его словами.

– Значит, ты доверяешь его богам? Допускаешь, что они существуют?

– Для Ингилмундра – конечно, допускаю. – спокойно ответил Этельстан. – Зачем заставлять его клясться богом, в которого он не верит? Такая клятва прямо-таки взывает к тому, чтобы ее нарушили.

Я усмехнулся. Конечно, он прав.

– Но наверняка частью вашего соглашения стало то, что Ингилмундр принимает ваших проклятых проповедников.

– Наши проклятые проповедники – и в самом деле часть соглашения. – терпеливо ответил он. – Мы настаиваем на этом со всеми норвежцами, расселяющимися к югу от Риббела, Потому отец и основал бург в Меймкестере.

– Для того, чтобы защищать проповедников? – изумился я.

– Чтобы защищать всех, кто принимает правление Мерсии. – по-прежнему терпеливо ответил он, – И наказывать всех, кто нарушает наши законы. Воины защищают нашу землю, а монахи и священники несут народу учение о Боге и Божьих законах, А теперь я строю и женский монастырь.

– Это вселит ужас в норвежцев. – съехидничал я.

– Это поможет принести христианскую добродетель на неспокойные земли. – возразил Этельстан.

Его тетка, леди Этельфлед, всегда называла реку Риббел северным рубежом Мерсии, хотя, говоря по правде, земля между Мерзом и Риббелом была дикой и по большей части неуправляемой. Берега населяли датчане, которые часто совершали набеги на богатые фермы Честера, В отместку за эти налеты я не раз ходил на север в набег с отрядами воинов и однажды довел своих людей до Меймкестера, старого римского форта на холме из песчаника, что у реки Мэдлак, Король Эдуард укрепил старые крепостные стены и оставил в крепости гарнизон, И таким образом, подумал я, граница Мерсии сдвинулась дальше к северу. Сначала самой северной крепостью в ней был Честер, потом Брунанбург, а теперь ею стал Меймкестер, Этот новый бург на извсетняковом холме находился в опасной близости от моей родной Нортумбрии.

– Ты когда-нибудь был в Меймкестере? – спросил меня Этельстан.

– Был, меньше недели назад. – мрачно ответил я. – Тот проклятый монах, что мне наврал, покинул нас там, в Меймкестере.

– Вы шли этой дорогой?

– Потому что я думал – может, в гарнизоне есть новости о тебе. Но те сволочи не стали со мной говорить, даже не дали нам пройти в ворота. Пропустили только этого мерзавца-монаха.

Этельстан рассмеялся.

– Это все Треддиан.

– Треддиан?

– Западный сакс. Он там главный. Он знал, что это ты?

– Конечно, знал.

Этельстан пожал плечами.

– Ты язычник, и ты из Нортумбрии, что делает тебя врагом. Возможно, Треддиан решил, что ты собираешься вырезать его гарнизон. Он человек осторожный, Чересчур осторожный, и поэтому я его заменю.

– Чересчур осторожный?