Текст книги "Война Волка (ЛП)"

Автор книги: Бернард Корнуэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 2

– Так ты помнишь сестру Сунгифу? – спросил меня Этельстан.

Мы покинули укрепления и выходили из города через восточные ворота, собираясь проверить часовых, охраняющих запертых на арене врагов. Похолодало, снег припорошил ямы, и Этельстан наверняка предпочел бы остаться в тепле зала, но поступал, как должно – разделял со своими людьми тяготы и лишения.

– Сунгифу трудно забыть. – сказал я.

Десяток воинов Этельстана теперь ехал вместе с нами. Не далее четверти мили отсюда находились сотни побежденных врагов, хотя я не ожидал от них неприятностей. Они испуганы и скрылись в самодельных лачугах, ожидая, что принесет утро.

– Удивлен только, что она стала монахиней. – добавил я.

– Она не монахиня, а послушница. Когда не изображает воина.

– Мне всегда казалось, что она снова выйдет замуж.

– Нет, сели ее призвание – служение Богу.

– Жаль тратить такую красоту на вашего бога.

– рассмеялся я.

– Красота. – произнес он чопорно. – ловушка дьявола.

Костры, что мы разожгли вокруг арены, осветили его лицо, напряженное, почти злое. Он сам начал спрашивать меня о Сунгифе, но теперь стало ясно, что эта тема ему неприятна.

– А как поживает Фригга? – ехидно спросил я, Я захватил юную Фриггу возле Честера несколько лет назад и отдал Этельстану.

– Она красивая, как я помню. – продолжал я.

– я чуть было не оставил ее себе.

– Ты женат. – сказал он осуждающе.

– Но ты – нет. – возразил я. – и время пришло.

– Время для женитьбы еще настанет. – пренебрежительно ответил он. – и к тому же Фригга вышла за одного из моих людей. Теперь она христианка.

«Бедная девочка». – подумал я.

– Но тебе действительно пора жениться. – сказал я. – Ты можешь попрактиковаться с Сунгифой.

– поддразнил я его. – она явно тебя обожает.

Он остановился и уставился на меня.

– Какая непристойность! – Он перекрестился.

– С сестрой Сунгифой? Вдовой епископа Леофстана? Никогда! Она очень благочестивая женщина.

«Боже на своих дурацких небесах. – думал я, пока мы шли. – неужели Этельстан не знает ее историю?»

Я никогда не понимал христиан, Я мог понять их убежденность в том, что пригвожденный бог восстал из мертвых, что он ходил по воде и лечил болезни, поскольку все боги умеют творить чудеса. Нет, поражает меня другое, Сунгифа была замужем за епископом Леофстаном, неплохим человеком. Мне он нравился. Он был, конечно, глупец, но святоша, помню, как он рассказывал, что один из пророков бога женился на шлюхе по имени Гомерь.

Я уже забыл, зачем тот пророк взял в жены шлюху, это объяснялось в священной книге христиан. Припоминаю, вроде не потому, что хотел поскакать на ней, это было как-то связано с его верой, И епископ Леофстан, у которого разум иногда бывал как у мухи, решил поступить так же. Он вытащил Сунгифу из какого-то борделя в Мерсии и сделал своей женой. Он торжественно уверял меня, что его Гомерь, как он требовал ее называть, изменилась, покрестилась и ведет жизнь праведницы. Но, когда он не видел, Сунгифа совокуплялась с моими людьми, как безумная белка, Я никогда не говорил об этом Леофстану, но пытался изгнать Сунгифу из Честера, чтобы мои воины прекратили калечить друг друга, сражаясь за ее благосклонность, Я потерпел неудачу, она по-прежнему здесь, и насколько я знаю, все так же весело скачет с ложа на ложе.

Мы шли к залитой светом костров арене, а вокруг вихрился снег.

– Ты знаешь, что до замужества Сунгифа была. – начал я.

– Довольно! – прервал меня Этельстан, Он снова остановился и теперь смотрел рассерженно. – Если ты решил рассказать, что сестра Сунгифа до брака была блудницей – мне это известно! Только ты никак не поймешь, что она увидела вею греховность своей жизни и раскаялась! Ее жизнь – доказательство искупления. Свидетельство всепрощения, какое мог дать только Христос! А ты говоришь мне, что это ложь?

Посомневавшись, я решил не мешать ему верить в то, что он сам избрал.

– Конечно же нет, мой принц.

– Всю жизнь я страдаю от злобных сплетен. – гневно продолжил он, жестом велев мне идти дальше. – Я ненавижу сплетни, Я знаю женщин, воспитанных в вере, благочестивых и добродетельных, но менее праведных, чем Сунгифа! Она славная женщина и вдохновляет всех нас! И за то, чего здесь достигла, она заслуживает небесной награды. Она ухаживает за ранеными и утешает страждущих.

Я чуть было не спросил, каким способом она дарит утешение, но вовремя прикусил язык. Невозможно спорить с благочестием Этельстана, а оно, как я понял, с годами только росло, Я как мог старался его убедить, что старые боги лучше, но потерпел неудачу, и теперь Этельстан становился все больше и больше похожим на деда, короля Альфреда, Он унаследовал и острый ум короля, и его любовь к церкви, но добавил к ним навыки воина.

В общем, он был довольно грозен, и я вдруг понял – если бы я не знал его с детства, а встретил сейчас впервые, он, наверное, мне бы не понравился. Если этот молодой человек станет когда-нибудь королем, думал я, могут сбыться мечты Альфреда о саксонской земле под правлением короля-христианина. Более того, это вполне возможно, А значит, этот юнец, к которому я относился как к сыну, враг Нортумбрии, Мой враг.

– Почему я в итоге всегда сражаюсь не на той стороне? – спросил я.

Этельстан рассмеялся и, к моему удивлению, похлопал меня по плечу, видимо, сожалея о гневном тоне, с каким говорил мгновение назад.

– Потому что ты – сакс в душе. – сказал он. – и еще потому, что, как мы уже говорили, ты глупец. Но глупец, который никогда не станет моим врагом.

– Неужели? – с угрозой спросил я.

– По моей воле – никогда! – он шагал вперед, направляясь ко входу на арену, где под аркой, возле большого костра, столпился с десяток моих воинов.

– Цинлэф до сих пор внутри? – обратился к ним Этельстан.

Берг, ближайший часовой, вопросительно посмотрел на меня, словно спрашивая, следует ли отвечать, Я кивнул.

– Арену никто не покидал, господин. – доложил Берг.

– А мы точно знаем, что Цинлэф здесь? – спросил я.

– Мы видели его два дня назад. – сказал Этельстан, улыбнувшись Бергу. – Боюсь, ночью вы замерзнете.

– Я норвежец, господин, холод меня не беспокоит.

Этельстан рассмеялся в ответ.

– Тем не менее, я пришлю людей вам в помощь. Ну, а завтра. – Он умолк, отвлекшись на Берга, который смотрел куда-то мимо него.

– Завтра мы их убьем, да, господин? – спросил Берг, продолжая глядеть на север, через плечо Этельстана.

– Да, убьем. – тихо сказал Этельстан. – конечно, убьем. – Он обернулся посмотреть, что привлекло внимание Берга. – И возможно, начнем убивать прямо сейчас. – резким тоном добавил он.

Я тоже обернулся – к нам приближалась группа незнакомцев. Одиннадцать воинов – бородатые, в кольчугах, шлемах и плащах. Трое несли щиты с нарисованными тварями, которых я принял бы за драконов, Их мечи были в ножнах. Свет костра отразился в золоте на шее одного из воинов и озарил серебряный крест на груди сопровождавшего их священника. Воины остановились ярдах в двадцати от нас, но священник все шел вперед, пока до Этельстана ему не осталась всего пара шагов, тогда он опустился на колени.

– Мой принц. – произнес священник.

– Встань, встань! Священники не преклоняют передо мной колени! Ты представляешь Господа, это я должен встать перед тобой на колени.

– Чёрта с два. – сказал я, но тихо, так что Этельстан не услышал.

Священник поднялся, К черной рясе на коленях прилипли комья снега. Он дрожал, и, к моему удивлению и еще большему изумлению священника, Этельстан шагнул вперед и набросил ему на плечи свой тяжелый плащ.

– Что привело тебя сюда, отче? – спросил он. – И кто ты?

– Отец Бледод. – ответил тощий священник с жидкими черными волосами. Он был без шапки, борода всклокоченная, глаза испуганные. Он нервно потеребил серебряный крест.

– Благодарю за плащ, господин.

– Ты валлиец?

– Да, господин. – Отец Бледод неуклюже указал на своих спутников. – Это Грифид из Гвента, Он будет говорить с тобой, господин.

– Со мной?

– Ты принц Этельстан, господин?

– Да. – улыбнулся Этельстан.

– Грифид из Гвента, господин, хотел бы вернуться домой. – сказал священник.

– Меня удивляет. – мягко ответил Этельстан. – что Грифид из Гвента вообще покинул свой дом. Или он прибыл в Мерсию насладиться погодой?

Священник, который, похоже, был единственным валлийцем, способным понимать язык саксов, не ответил. Лишь нахмурился, пока одиннадцать воинов смотрели на нас с немой угрозой.

– Зачем он приехал? – спросил Этельстан.

Священник беспомощно махнул левой рукой и смутился.

– Нам заплатили, мой принц. – признался он.

Этот ответ вызвал гнев Этельстана, Валлийцам он, конечно, казался спокойным, но я чувствовал его ярость оттого, что в мятеж Цинлэфа вовлечено и войско Уэльса.

Мерсия и Уэльс всегда враждовали. Они нападали друг на друга, однако Мерсия с ее богатыми полями и щедрыми садами могла потерять больше. Более того, первый воин, убитый мною в стене щитов, был валлийцем, и он пришел в Мерсию, чтобы красть скот и женщин.

В тот день я убил четверых, У меня не было ни кольчуги, ни шлема, только одолженный у кого-то щит и два моих клинка, В тот день я впервые познал радость битвы. Наше маленькое мерсийское войско возглавлял Татвин, настоящий зверь среди воинов, и когда бой закончился, а мост, что мы защищали, был весь залит кровью, он сделал мне комплимент.

– Помоги мне, Боже. – с ужасом сказал он. – да ты же просто дикарь.

Я тогда был подростком, зеленым и плохо обученным, и принял это как похвалу.

Этельстан едва сдерживал гнев.

– Ты сказал, что этот Грифид – из Гвента. – сказал он, глядя на человека, на чьей шее сверкала золотом цепь. – Но ответь мне, отче, разве король Гвента не Артвайл?

– Да, мой принц.

– И король Артвайл решил, что отправить людей сражаться против моего отца, короля Эдуарда, это хорошо?

Отец Бледод по-прежнему выглядел смущенным.

– Золото, господин, заплачено Грифиду.

Ответ показался Этельстану уклончивым. Он задумался, глядя на стоящих в снегу воинов.

– И кто такой этот Грифид из Гвента?

– Родственник Артвайла. – признался священник.

– Родственник?

– Брат его матери, мой принц.

Этельстан на мгновение задумался. Ничего удивительного, что войско валлийцев присоединилось к осаде. Валлийцы – враги Мерсии, и всегда ими были, Король Оффа, правивший Мерсией во времена ее величия, построил стену и вырыл ров, чтобы обозначить границу, и поклялся убить любого валлийца, что осмелится перебраться через стену. Но они, разумеется, осмеливались и, скорее, относились к преграде как к вызову. Мятеж в Мерсии давал валлийцам возможность ослабить старинного врага.

Они были бы просто глупцами, если бы не воспользовались проблемами саксов, и королевство Гвент, расположенное по ту сторону рва Оффы, наверняка надеялось урвать себе земли, если мятежники Цинлэфа одержат победу. Пара мертвых воинов – небольшая цена, если валлийцы получат великолепные пастбища саксов, и понятно, почему король Артвайл заключил сделку с Цинлэфом, Отец Бледод делал все возможное, чтобы обелить своего короля, и Этельстан на него не давил.

– Скажи. – спросил он священника. – сколько воинов привел в Честер Грифид из Гвента?

– Семьдесят четыре, господин.

– Тогда передай Грифиду Гвентскому. – произнес Этельстан, и каждый раз в это имя он вкладывал все больше презрения. – что он и его семьдесят четыре воина могут свободно пересечь реку и убираться домой, Я не стану им препятствовать.

И это, подумал я, решение верное. Нет смысла ссориться с побежденными. Если бы Этельстан предпочел убить Грифида и его валлийцев, что он был в полном праве сделать, весть о резне дошла бы до валлийских королевств и вызвала бы ответный удар. Лучше получить признательность, позволив Грифиду и его людям уползти обратно в свои лачуги.

– Но ехать они могут только с тем, что привезли с собой. – добавил Этельстан. – Если украдут хоть козу – я уничтожу всех!

Отца Бледода угроза, похоже, не напугала. Должно быть, он ее ожидал и, как и Этельстан, понимал, что это просто формальность, Этельстан хотел одного – чтобы чужаки убрались прочь из Мерсии.

– Твои козы в безопасности, господин. – со скрытой насмешкой сказал священник. – а вот сын Грифида – нет.

– А что с его сыном?

Священник махнул рукой в сторону арены.

– Он там, господин.

Этельстан повернулся и посмотрел на арену, ее освещенные кострами и полузасыпанные снегом багровые стены.

– Я намерен. – сказал он. – убить всех, кто внутри.

Священник перекрестился.

– Кадваллон ап Грифид – заложник, господин.

– Заложник! – Этельстан не смог скрыть удивления. – Хочешь сказать, что Цинлэф не доверяет Грифиду из Гвента?

Священник смолчал, но принц и не нуждался в ответе. Сын Грифида, явно взят в заложники в качестве гарантии, что валлийские воины не изменят Цинлэфу, А это, подумал я, означает, что Грифид дал Цинлэфу повод для недоверия.

– Сколько воинов из этих семидесяти четырех еще живы? – спросил я.

Этельстану не понравилось мое вмешательство, но он промолчал.

– Шестьдесят три, господин. – ответил священник.

– Вы потеряли одиннадцать человек, штурмуя стены? – спросил я.

– Да, господин. – отец Бледод запнулся. – Мы установили лестницы напротив северных ворот, господин, и взяли башню. – Он имел в виду один из двух бастионов у римских ворот. – Мы выбили сайсов с бастиона, господин.

Он явно гордился тем, чего добились воины Грифида, и имел на это полное право.

– И вас отогнали от ворот. – спокойно отметил Этельстан.

– Да, ты отогнал, мой принц. – ответил священник. – Мы взяли башню, но удержать не смогли.

– И сколько «сайсов» погибло у ворот в бою с вами? – Я воспользовался словом, которым Бледод называл саксов.

– Мы насчитали десять трупов, господин.

– Нет. – сказал я. – сколько людей Цинлэфа погибло вместе с вашими.

– Ни одного, господин. – отец Бледод не скрывал презрения. – ни одного.

Теперь Этельстан понял, куда я клоню, Цинлэф отправил валлийцев в атаку и не поддержал их. Валлийцы сражались, а саксы позволили им погибать, и это вызвало недовольство Грифида и его людей. Они могли бы оказать нам вчера сопротивление, но предпочли не сражаться, поскольку утратили доверие к Цинлэфу и его делу, Этельстан рассматривал воинов, выстроившихся за священником.

– Что может предложить Грифид в обмен на жизнь сына? – спросил он.

Священник отвернулся и заговорил с невысоким широкоплечим воином с золотой цепью на шее, У Грифида из Гвента было хмурое лицо, седая спутанная борода и слепой правый глаз – белый, как снег. Щеку пересекал шрам, указывая, куда именно пришелся удар клинка. Разумеется, он говорил на собственном языке, но я услышал горечь в его словах. Наконец, отец Бледод опять обернулся к Этельстану.

– А что принц желает получить от Грифида?

– Я хочу услышать, что он мне предложит. – отвечал Этельстан. – Чего стоит сын Грифида? Серебра? Золота? Лошадей?

За этим снова последовал краткий обмен репликами на языке валлийцев.

– Он не станет предлагать золото, господин. – сказал священник. – но заплатит тебе именем человека, который его нанял.

Этельстан рассмеялся.

– Его нанимал Цинлэф! Мне это уже известно! Ты зря тратишь мое время, отче.

– Это не Цинлэф. – заговорил на корявом английском сам Грифид.

– Конечно, не Цинлэф. – с насмешкой подтвердил Этельстан. – Он просто послал кого-то тебя подкупить, У дьявола всегда находятся злодеи, чтобы сделать его работу.

– Это не Цинлэф. – снова сказал Грифид и добавил что-то на своем языке.

– Это был не Цинлэф. – перевел отец Бледод. – Цинлэф ничего не знал о нас, пока мы не прибыли.

Несколько мгновений Этельстан молчал. Потом протянул руку и осторожно снял свой плащ с плеч отца Бледода.

– Скажи Грифиду Гвентскому, что я сохраню жизнь его сына, и завтра в полдень он может уйти, В обмен на жизнь сына он отдает мне имя врага, а еще золотую цепь со своей шеи.

Отец Бледод перевел это требование, и Грифид неохотно кивнул.

– Он согласен, мой принц. – сказал Бледод.

– А цепь. – добавил Этельстан. – цепь мы отдадим церкви.

– Задница. – тихо пробормотал я так, чтобы не услышал Этельстан.

– И Грифид Гвентский. – продолжал Этельстан. – пообещает удерживать своих людей от набегов на Мерсию в течение одного года. – Это тоже было принято, хотя я подозревал, что требовать такое бессмысленно. Требовать от валлийца покончить с воровством можно с таким же успехом, как от дождя не литься целый год. – Встретимся завтра. – закончил свою речь Этельстан.

– До завтра, эдлинг. – сказал Грифид. – до завтра.

Он удалился вместе со своими воинами и отцом Бледодом, Снег повалил сильнее, снежинки крутились в свете костров.

– Мне иногда сложно не забыть. – сказал Этельстан, наблюдая, как они уходят. – что валлийцы христиане.

Я улыбнулся.

– В Диведе правит король по имени Хивел, Он бы тебе понравился.

– Я слышал о нем.

– Он славный малый. – сказал я с теплотой и сам удивился своим словам.

– И христианин. – поддразнил меня Этельстан.

– Я же сказал – славный, а не идеальный.

Этельстан перекрестился.

– Завтра мы все должны быть славными. – сказал он. – и сохранить жизнь валлийцу.

И выяснить имя врага, Я был почти уверен, что уже знаю это имя, но все же не наверняка, Я точно знал одно – настанет день, и я убью этого человека. Так что валлиец должен остаться в живых для того, чтобы умер саке.

Эдлинг, или этелинг – валлийский титул, означающий сына короля и наследника, Грифид из Гвента, которого я принял за вождя клана, возможно, и сам был каким-то мелким королем. Этот титул он использовал, чтобы польстить Этельстану, поскольку никому не известно, кто станет наследником короля Эдуарда, Этельстан – старший сын, но церковь распространяла злонамеренные слухи, что он бастард, и почти все олдермены Уэссекса поддерживали Этельвирда, второго сына Эдуарда, законного безо всяких сомнений.

– Нужно было сделать королем Уэссекса меня.

– сказал я Этельстану на следующее утро.

Он поразился. Наверное, еще не полностью проснулся, и ему показалось, что он ослышался.

– Тебя?!

– Меня.

– Но почему?

– Думаю, королем должен быть самый красивый мужчина в королевстве.

Этельстан наконец понял, что я шучу, но был не в настроении веселиться, только фыркнул и пришпорил коня. Он вел шестьдесят своих воинов, а я – всех своих, кроме тех, что охраняли арену, где нас ждал отец Бледод, Я велел валлийскому священнику присоединиться к нам.

– Как еще мы узнаем мальчишку Грифида? – пояснил я.

Вдалеке слева множество людей Цинлэфа уже уходили на восток вместе с женами и детьми, Я послал Финана с двадцатью воинами распространить весть, что они должны убираться, не то столкнутся с моими воинами, и маленький отряд Финана не встретил сопротивления. По крайней мере, в этой части Мерсии мятеж подавили без боя.

– Отец Свитред. – сказал Этельстан, пока мы наблюдали, как побежденные уходят восвояси. – посчитал, что нужно убить каждого десятого. Он говорит, таково римское правило.

– И почему ты так не сделаешь?

– Думаешь, стоит? – спросил он.

– Нет. – твердо сказал я. – думаю, нужно их отпустить, Большая часть этих людей – не воины. Они простые люди, возделывают поля, растят скот, копают канавы и сажают сады. Это плотники и суконщики, кожевенники и пахари. Они пришли сюда, потому что им приказали, но, вернувшись домой, снова возьмутся за работу. Они нужны твоему отцу, Мерсия ему ни к чему, сели станет голодной и бедной.

– От нее мало толку, сели она бунтует.

– Ты победил. – ответил я. – и большинство этих людей не отличит мятежа от пердежа. Их сюда привели, так что просто позволь им вернуться домой.

– Отец может с этим не согласиться.

Я усмехнулся.

– Так почему твой отец не отправил подкрепление?

– Он болен. – сказал Этельстан и перекрестился.

Я дал Тинтригу обойти непогребенный труп одного из убитых вчера воинов Цинлэфа, Снег мягким саваном окутал мертвое тело.

– И что не так с королем? – поинтересовался я.

– Беда. – коротко сказал Этельстан.

– И как же это лечить?

Несколько шагов он проехал молча.

– Никто не знает, что у него за болезнь. – наконец заговорил он. – отец растолстел и задыхается. Но, слава Богу, бывают дни, когда ему становится легче, Он еще может ездить верхом, любит охотиться. Он еще может править.

– Проблема. – сказал я. – в том, что старый меч попал в новые ножны.

– Что это значит?

– Похоже, новая жена совсем его заморила.

Этельстан вскинулся, но не стал со мной спорить, Вместо этого он поднял взгляд на прояснившееся за ночь небо. Яркое солнце отражалось от снега, «Быстро растает. – подумал я. – так же быстро, как окончилась осада».

– Полагаю, он ждет, когда погода улучшится. – продолжал Этельстан. – это значит, он скоро придет, И королю не понравится, сели мятежники останутся безнаказанными.

– Так наскажи их предводителей. – сказал я. Предводители мятежа, по крайней мере, в северной Мерсии, загнали себя в ловушку внутри арены.

– Я так и сделаю.

– И тогда твой отец будет счастлив. – я направил Тинтрига ко входу в арену, где уже ждал Финан.

– Бее в порядке? – спросил я.

В полночь Финан со свежими воинами сменил Берга на страже у арены, Этельстан тоже прислал с десяток людей, и они, как и Финан, выглядели замерзшими и усталыми.

Финан сплюнул, выказывая презрение к захваченным на арене врагам.

– Они предприняли одну хилую попытку выбраться, Не перелезли даже через собственную баррикаду, Теперь хотят сдаться.

– На каких условиях? – спросил Этельстан, Он услышал Финана и подъехал ближе, пришпорив коня.

– Изгнание. – лаконично ответил Финан.

– Изгнание? – резко переспросил Этельстан.

Финан пожал плечами, понимая, каков будет ответ.

– Они согласны отдать свои земли и отправиться в изгнание, мой принц.

– Изгнание! – воскликнул Этельстан. – Передай им, что я отвечаю – нет. Они могут сдаться на мой суд, либо пусть сражаются.

– Изгони их в Нортумбрию. – злорадно предложил ему я. – Нам нужны воины. – Я имел в виду воинов, чтобы противостоять неизбежному вторжению, которое поглотит Нортумбрию, когда Мерсия покончит со своими проблемами.

Этельстан меня проигнорировал.

– Как ты с ними разговаривал? – спросил он Финана. – Кричал в проход?

– Нет, мой принц. Ты можешь туда войти. – Финан указал на ближайшую лестницу, ведущую вверх, к многоуровневым сиденьям.

Видимо, на рассвете Финан приказал разобрать баррикаду у входа и провел отряд воинов наверх, к сиденьям арены, чтобы оттуда присматривать за попавшим в ловушку врагом.

– Сколько их там? – спросил Этельстан.

– Я насчитал восемьдесят два, мой принц. – ответил Финан, шагнув вперед, чтобы взять под уздцы лошадь Этельстана. – Внутри могут быть еще несколько человек, которых мы не заметили, И конечно, некоторые из тех, кого мы видели, слуги. Есть и женщины.

– Все они мятежники. – рявкнул в ответ Этельстан.

Он спешился и в сопровождении своих воинов зашагал к лестнице.

– Что он собирается делать? – Финан посмотрел на меня.

– Убить их.

– Но он оставил в живых валлийцев?

– По одному врагу за раз.

Финан обернулся посмотреть, как Этельстан и его воины поднимаются по ближайшей лестнице.

– А он изменился, да?

– Изменился?

– Строгим стал. Помнишь, как он любил посмеяться?

– Он был мальчишкой. – ответил я. – и я пытался научить его вести себя как король.

– Ты хорошо его выучил, господин.

– Чересчур хорошо. – пробормотал я.

Этельстан стал все больше напоминать своего деда, а король Альфред никогда не был мне другом, Я относился к Этельстану как к сыну. Защищал его, когда он был ребенком. Учил его навыкам воина, но за последние несколько лет он окреп и поверил, что судьба ведет его к трону, несмотря на препятствия, которые честолюбцы воздвигают у него на пути, И я знал, что, став королем, Этельстан бросит на Нортумбрию мечи и копья, завоюет нас, потребует от меня присяги и захочет, чтобы я ему повиновался.

– Будь у меня хоть крупица здравого смысла. – сказал я Финану, спешиваясь. – я перешел бы на сторону Цинлэфа.

Он рассмеялся.

– Еще не поздно.

– Судьба неумолима. – ответил я, и это правда. Судьба безжалостна, И жребий решает все. Мы приносим клятвы и делаем выбор, но судьба принимает решение.

Этельстан мой враг, но я поклялся его защищать.

Поэтому я приказал Финану оставаться снаружи арены, объяснил, что делать, а потом последовал вверх по лестнице за своим врагом.

– Бросить оружие. – крикнул Этельстан воинам на арене. – и опуститься на колени!

Он снял шлем, чтобы люди в ловушке безошибочно его узнали, Этельстан обычно коротко стриг темные волосы, но за время осады они отросли, и холодный ветер трепал их, закручивая темно-синий плащ вокруг одетой в кольчугу фигуры, Принц стоял в середине строя неприступных воинов в кольчугах и шлемах, со щитами, на которых изображен знак Этельстана – дракон, изрыгающий молнию. Позади них, на засыпанной снегом скамье, стоял отец Свит-ред, высоко поднимая над головой деревянный крест.

– Какова будет наша участь? – крикнул мужчина с арены.

Этельстан не ответил, а только посмотрел на него.

Второй человек выступил вперед и встал на колени.

– Какова наша судьба, принц? – спросил он.

– Мой суд. – он ответил голосом столь же холодным, как и засыпанные снегом трупы, мимо которых мы проехали по пути на арену.

Воцарилась тишина. На арене находилась, наверное, сотня лошадей, В основном оседланные, подготовленные для отчаянного прорыва сквозь входную арку, а перед ними, прижимаясь друг к другу, как и лошади, стояли люди Цинлэфа, Я поискал глазами его самого и, наконец, увидел позади толпы, у оседланных лошадей. Высокий и привлекательный, Этельфлед он нравился, и она выбрала его мужем для своей дочери, но если и есть на свете такое место как христианские небеса, и она смотрит с них сейчас вниз, то наверняка одобрит мрачную решимость Этельстана убить Цинлэфа.

– Твой суд, принц? – стоящему на коленях человеку хватило ума именовать Этельстана принцем и спрашивать покорно.

– Это то же самое, что и суд моего отца. – жестко ответил принц.

– Мой принц. – позвал я его тихонько.

Он стоял всего в двух шагах, но сделал вид, что не услышал.

– Мой принц. – позвал я уже громче.

– Тише, лорд Утред. – ответил Этельстан, не обернувшись. Он говорил негромко, но в голосе чувствовалась ярость из-за того, что я посмел вмешаться.

Я хотел сказать, что он должен предложить помилование, Не всем, конечно, и уж точно не Цинлэфу, В конце концов, они мятежники, но Скажи сотне человек, что они столкнутся с беспощадным судом, и увидишь сотню отчаянных, которые будут драться, но не сдадутся. Но если некоторые посчитают, что им оставят жизнь, они усмирят остальных, и никто из наших людей не погибнет. Однако пока казалось, что Этельстан не готов к милосердию. Это мятеж, а мятежи разрушают королевства, так что мятежники должны быть окончательно уничтожены.

Отец Бледод подобрался ко мне и встревоженно дергал за рукав кольчуги.

– Сын Грифида, Кадваллон, господин. – сказал он. – высокий безбородый парень в темном плаще.

Он ткнул пальцем.

– Тихо! – рявкнул Этельстан.

Я увел валлийского священника по нижнему уровню, чтобы Этельстан не услышал.

– Здесь половина в темных плащах. – сказал я.

– Рыжий парень, господин.

Он показал, и я заметил высокого юнца с длинными темно-рыжими волосами, собранными на затылке, Он носил кольчугу, но не имел меча, то есть, и в самом деле заложник, хотя теперь это больше не имело значения.

Из всех людей Цинлэфа только один встал на колени, правильно догадавшись, что Этельстан не станет разговаривать, если не выказать ему уважение. Этот человек огляделся и, заметив, что никто из товарищей его не поддержал, начал подниматься.

– Я сказал – на колени. – грозно крикнул Этельстан.

Ответил ему высокий воин, стоявший рядом с Цинлэфом, Он растолкал остальных, выкрикнул боевой клич и метнул в Этельстана копье. Бросок вышел на славу. Копье полетело быстро и точно, но у Этельстана было достаточно времени, и он просто отступил на шаг влево, так что копье ударилось о камни у ног отца Свитреда, никому не причинив вреда. Тем временем Цинлэф и его свита вскочили в седла. Метнули еще несколько копий, но теперь Этельстан и его воины уже спрятались за щитами.

Я взял с собой только двоих – Осви и Фолькбалда. Первый – саке, гибкий и быстрый как змея, второй – по-бычьи крепкий фриз. Они подняли щиты, и мы с отцом Бледодом укрылись за ними, Я услышал, как в ивовую доску ударил наконечник копья, еще одно копье пролетело над моей головой, потом я выглянул в щель между щитами и увидел, как Цинлэф с десятком человек скачет к входному проходу. Завал разобрали, и проход выглядел свободным, ведь я велел Финану спрятать воинов по эту сторону прохода, чтобы Цинлэф поверил в возможность побега.

Остальные воины Цинлэфа двинулись за ним в проход, но внезапно остановились, и я понял, что это Финан перегородил выход с арены стеной щитов, как только услышал заварушку. Стена высотой в два щита, ощетинившаяся копьями, так что лошадь не станет на нее бросаться. Некоторые воины Цинлэфа возвращались обратно на арену и опускались на колени, признавая поражение, а горстка упрямцев метнула последние копья в Этельстана и его людей.

– Вниз! – приказал Этельстан и вместе со своими воинами спрыгнул на арену.

– Вытаскивайте валлийца. – приказал я Осви и Фолькбалду, и они тоже спрыгнули вниз.

Фолькбалд приземлился неудачно и теперь, хромая, следовал за Осви, Обороняющиеся находились далеко внизу, и я порадовался, что остался наверху и теперь наблюдал оттуда за боем, который обещал стать быстрым и безжалостным. Когда-то арена была засыпана мелким песком, сейчас же поверхность состояла из смеси песка, конского навоза, грязи и снега, и я подумал, сколько крови впитала арена за долгие годы. Сейчас к той крови добавится новая. Шестьдесят воинов Этельстана встали в стену щитов глубиной в два ряда и начали напирать на запаниковавших мятежников. Сам Этельстан, все еще без шлема, находился в первой шеренге, которая отбросила людей, вставших на колени, ненадолго даровав им жизнь, и врубилась в запаниковавшую толпу у входа в арку.

У мятежников не хватило времени построиться в стену щитов, а редко бывает бойня с таким явным преимуществом, как стена щитов против толпы. Метнулись копья, послышались крики, люди начали падать, В толпе находились и женщины, две скрючились У стены, закрывая голову руками. Другая женщина прижимала к груди ребенка. Лошади без седоков запаниковали и метались по открытому пространству арены, там, где устремился вперед Осви, Он отбросил щит и сжимал в правой руке обнаженный меч. Левой он держал за руку Кадваллона.

Кто-то попытался ему помешать и пырнул мечом в живот, но таких молниеносных воинов, как Осви, нужно еще поискать. Он отпустил валлийца, отклонился вбок так, что меч прошел в паре пальцев от его пояса и нанес ответный удар. Он вспорол врагу запястье. Тот выронил меч, Осви нагнулся, поднял упавший меч, отдал его Кадваллону и резким взмахом разрубил противнику щеку. Враг отшатнулся с полу-отрубленной рукой и окровавленным лицом, а Осви снова потянул Кадваллона назад. Теперь к ним присоединился Фолькбалд, его мощная фигура и гигантская секира отпугивали любого желающего им помешать.