Текст книги "Человек, который съел «Боинг-747»"

Автор книги: Бен Шервуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Томми Раскин,

Фримонт, Вайоминг

Джей-Джей перевернул страницу и, покачав головой, внимательно рассмотрел рисунок петуха. Карандашом явно водила не слишком твердая рука не самого искусного рисовальщика. Затем он столь же внимательно прочел набранный на компьютере текст ответа, который продиктовал секретарше перед отъездом в Париж.

Здравствуй, Томми!

Петух у тебя получился замечательный. Сразу видно, что порода – «красный род-айланд». Он мне очень поправился.

И спасибо, что написал про свою корову. В наших архивах есть справка о том, что самая старая в мире корова прожила 48 лет и 9 месяцев. Ее звали Большая Берта. Она жила в Ирландии, в графстве Керри, и умерла 31 декабря 1993 года. Да, кстати, вот тебе на всякий случай еще один рекорд: самая тяжелая из известных нам коров весила 5000 фунтов.

Томми, желаю тебе удачи в твоих попытках установить мировой рекорд. Рано или поздно у тебя это обязательно получится. Главное – настойчиво добивайся своего.

Искренне твой, Джей-Джей Смит,

регистратор рекордов

Оставшаяся часть пачки детских писем могла бы и подождать, но Джон не устоял перед искушением полистать эти короткие заявки. Ему всегда нравились детские послания, написанные совершенно особенным языком, со своими законами и характерными ошибками. Где-то в глубине души Джон Смит всегда надеялся, что рано или поздно именно в очередном детском письме ему удастся наткнуться на феноменальный рекорд, который прославится на весь мир.

Уважаемый сэр!

Меня зовут Хэнк Колдуэлл, и я делаю фигурки из мясного фарша.

Я читал вашу Книгу и не нашел в ней рекорда по фигуркам из фарша. Бывают ли такие рекорды?

Хэнк Колдуэлл,

Хилтон, Алабама

_____

В книгу рикордов.

Я придумала новую катигорию рикордов. Мои передние зубы стоят очень шыроко. Между ними большая щель. Доктор Хониг измерил это растаяние и сказал, что там у меня треть дюйма. Я могу прасунуть между зубами бальшую рыбью косьть – не боком, а плашмя. Все думают, что у меня выбит зуб. А вот и нет. Я вам фотографию высылаю – смотрите сами.

Спасибо!

Джинни Вандивир,

Бун, Индиана

Уважаемые дамы или господа!

У меня самые жесткие волосы и самая крепкая прическа в мире. Каждый день перед школой я заливаю волосы специальным лаком и стараюсь лить его побольше. Когда друзья прикасаются к моей прическе, она даже не шевелится. Поливаю я волосы лаком и на ночь, поэтому они нисколько не мнутся и не взъерошиваются, когда я сплю. Иногда я добавляю к лаку специальный гель. От этого волосы становятся еще жестче. Вы можете включить меня и мои самые жесткие волосы в свою Книгу?

С уважением,

Бретт Квонг,

Мадера, Калифорния

Дорогая Книга рекордов!

Это снова я, Дэрил. На этот раз я хочу спросить, нельзя ли попасть в вашу Книгу за самые сонные в мире глаза. Мне все время про это говорят. И вообще – такие рекорды считаются?

Жду ответа.

Дэрил Хили,

Брэкстон, Западная Вирджиния

Уважаемые мистер и миссис регистраторы рекордов!

Моя мама кричит громче всех на свете. В тихий вечер ее слышно даже в доме у Фергюсонов. Мы с папой очень хотим, чтобы вы написали про нее в вашей Книге.

Бекки Ланцер,

Эрнандо, Флорида

У Джона было такое ощущение, словно всех этих детей он знает лично. Жалел он только об одном – о том, что не может нарушить правила и записать их всех в Книгу, на страницы которой они так мечтают попасть. Тем временем рабочий день подходил к концу. На этот раз Джей-Джею не повезло: в детских письмах он не нашел не только сенсации, но даже просто сколько-нибудь занятного факта. В папке оставались не просмотренными всего несколько коротеньких писем.

Привет!

Я хочу побить рекорд по смотрению телевизора. Мама и няня говорят, что это плохо и что это никакой не рекорд.

Помогите!

Я – Пит Персинджер,

Чатем, Северная Каролина

Уважаемый редактор!

У моего попугая самое длинное на свете имя. В нем 20 отдельных слов и всего вместе 122 буквы.

Вот оно:

Твити Валентайн Попкорн Анна Долли Чечи Сара Барби Дамплинг Пич Дэйзи Франческа Доминик Мадлен Фрути Поптарт Свитнес Беверли Джезус Кроцингер.

Подпись:

Трейси Кроцинге,

Вексфорд, Мичиган

Захлопнув папку, Джон заметил, что из нее на пол выпало одно письмо. Оно было написано на листе линованной бумаги с парой дырочек от дырокола.

Уважаемый регистратор рекордов!

Вы, может быть, мне не поверите, но я знаю человека, который потихоньку ест 747-й. Это самолет такой, «боинг», большой и горбатый.

Каждый день он съедает от него по кусочку, несмотря на то что самолет на вкус, наверное, жуткая гадость. Честное слово.

Люди думают, что он сумасшедший, но это не так. Я знаю, зачем он это делает. У него есть серьезные причины, можете мне поверить.

Я поискал в вашей Книге и не нашел в ней ничего похожего.

Тот, Который Знает,

Супериор, Небраска

Р. S. Если кто-нибудь пронюхает, что я написал это письмо, мне здорово влетит.

Р. Р. S. Какой, кстати, рекорд дальности полета воздушного змея?

На первый взгляд такую заявку следовало автоматически отвергнуть. Во-первых (в этом Джей-Джей успел накопить немалый опыт), желание юного информатора сохранить анонимность чаще всего свидетельствует о том, что его сообщение – не более чем выдумка или шутка. Да и среди взрослых попадалось немало любителей шуток и розыгрышей, так что регистраторам рекордов приходилось быть начеку. Словом, самой своей подписью «Тот, Который Знает» практически обрекал свою заявку на отказ в рассмотрении. Кроме того, издательство давно постановило не рассматривать и не фиксировать рекорды, связанные с поеданием чего бы то ни было. Окончательно это правило было утверждено в 1989 году. Причина проста и очевидна: редакция не могла себе позволить роскошь удовлетворять бесконечные судебные иски от несостоявшихся рекордсменов, которые требовали оплатить им лечение. У пожирателей хот-догов, золотых рыбок, лампочек и всего остального сплошь и рядом кусок застревал в горле. Один претендент поперхнулся куском «кадиллака», который он поклялся съесть целиком, от бампера до бампера.

И все же Джей-Джей перечитал это странное письмо. Было в нем что-то такое, что заставляло верить анонимному автору. Смит внимательно вглядывался в написанные карандашом строчки, пытаясь найти в них ответы на свои вопросы. «Я знаю человека, который ест 747-й». Звучало это нелепо, смешно и вместе с тем эффектно. Именно чего-то такого Писли и ждет от Джей-Джея. Если «Тот, Который Знает» не врет, то Лампкин и Норвак просто удавятся от зависти. До официального запрета гастрономические подвиги всегда занимали первое место в Книге по популярности у читателей. Сам Джей-Джей за годы своей работы успел зафиксировать немало достижений в этой области[10]10
  Чтобы не быть голословными, приведем примеры: Джей-Джей стал свидетелем того, как Питер Даудсвелл проглотил тринадцать сырых яиц за одну секунду; Джону Кенмуиру удалось съесть четырнадцать вареных яиц за четырнадцать целых сорок две сотых секунды; Бобби Кемпф съел три лимона (со шкуркой и косточками) за пятнадцать целых три сотых секунды; а Джим Эллис расправился с тремя фунтами и одной унцией винограда за тридцать четыре целых шесть десятых секунды.


[Закрыть].

Монитор, стоявший перед Джоном Смитом, давно погас, но движение мышки по коврику оживило его, и Джей-Джей привычно ввел свой пароль. Еще несколько секунд – и он подключился к Интернету. Для начала нужно было принять простые, но вполне эффективные меры, чтобы не попасть в ловушку, которую мог припасти для него анонимный шутник. Первым фильтром на пути откровенной дезинформации была поисковая система. В конце концов, если где-то в Америке есть человек, который потихонечку, день за днем поедает «боинг», значит кто-то где-то наверняка уже об этом писал. Джон ввел ключевые слова в нескольких вариантах, но ничего путного Сеть ему так и не выдала.

Забрезжившая было надежда вновь угасала в душе Джей-Джея.

На регистратора вновь навалилось уныние, охватившее его после встречи с редактором. Мрачно хмурясь, он вновь пробежал глазами короткое письмо. «Супериор, Небраска». Джей-Джей переключился на справочник-навигатор и быстро выяснил, что на территории США имеется двадцать три города и городка под названием Супериор, не считая двух Южных Супериоров и одного Северного. Впрочем, в этой цифре не было ничего примечательного. Чемпионом по частотности среди названий американских населенных пунктов было Мидуэй. Таких на карте Америки значилось целых двести двенадцать штук. Следующую строчку в списке рекордсменов занимали двести два населенных пункта под названием Фэрвью.

Несколько щелчков мышкой, и Джон нашел на карте тот самый Супериор, который его интересовал. Городок располагался на самой границе с Канзасом. От него было ровно тысяча четыреста девяносто девять миль до Нью-Йорка и тысяча пятьсот девятнадцать – до Лос-Анджелеса: самый настоящий центр Америки. Городок гордится тем, что он «викторианская столица Небраски». Что это означает – Джон так и не понял. Дальнейшие поиски привели его на сайт городской газеты «Супериор экспресс», и Джон решил покопаться в ее архиве. Большая часть статей так или иначе касалась сельского хозяйства: цены на зерно, будущее американских фермеров и так далее. Разумеется, в газете регулярно освещалась спортивная жизнь городка – успехи и неудачи команды местной школы по американскому футболу. Публиковались в «Экспрессе» и другие новости, но о поедании кем бы то ни было в городе или его окрестностях целого самолета не нашлось ни строчки.

Чем больше Джон думал о неведомом поедателе самолета, тем более невероятной казалась ему эта история. Сомнение вызывала даже не сама идея съесть огромную металлическую штуковину. За годы работы в Книге рекордов Джей-Джей повидал всякое. Чего только люди не ели или не пытались съесть! Когда-то ему самому довелось засвидетельствовать рекорд, связанный с маниакальной тягой к поеданию чего ни попадя. В желудке женщины, которую доставили в больницу «с легким недомоганием и слабой болью в области живота», было обнаружено две тысячи пятьсот тридцать три несъедобных предмета, включая девятьсот сорок семь английских булавок.

Съесть тележку из супермаркета, перемолоть зубами набор клюшек для гольфа – самое обычное дело. Даже поедание самолета не казалось Джей-Джею чем-то сверхъестественным и запредельным. Главным препятствием на пути к реализации столь экстравагантного замысла, по мнению опытного регистратора рекордов, было отсутствие свободного доступа к реактивным крылатым машинам. Купить такую штуку даже по цене металлолома – удовольствие не из дешевых, а о том, чтобы фюзеляжи «боингов» раздавались даром на просторах великих равнин, Джон Смит никогда не слыхивал.

И тут его осенило: он вновь вернулся к архиву местной газеты и к сайтам других периодических изданий, выходивших в Небраске. На этот раз Джей-Джей сформулировал запрос иначе, и компьютер, что-то пожевав и чем-то почавкав, через несколько секунд выдал результат: одно-единственное совпадение. Джон щелкнул кнопкой мыши, и на экране появилась отсканированная копия старой газетной заметки.

Супериор, Небраска. Июль 1990 года.

Грузовой «Боинг-747» рухнул сегодня на кукурузное поле в окрестностях города.

По словам свидетелей, на момент катастрофы разразилась сильная гроза, и в самолет попала молния. Экипаж благополучно выбрался из упавшего самолета. Впоследствии летчиков видели голосующими на обочине федерального шоссе 14.

Пассажиров на борту лайнера не было. Сообщений о жертвах или пострадавших, а также о серьезных разрушениях на земле не поступало. Экипажу удалось направить падающий самолет таким образом, что он удачно спланировал и упал на землю без значительных повреждений.

По сообщению Федеральной службы гражданской авиации, самолет совершал свой последний рейс – с аэродрома базирования в Чикаго на стоянку списанных воздушных судов в Аризоне.

Собственником самолета является компания «Пи-Эл-Эф Инкорпорейтед», занимающаяся грузовыми авиаперевозками. В настоящее время в отношении этой фирмы проводится процедура банкротства, а следовательно, компания находится под защитой положений главы 11 закона «О банкротстве», в связи с чем предъявление к ней каких-либо претензий по поводу упавшего самолета представляется затруднительным.

Вот оно. Значит, неведомый информатор, скорее всего, не врет. «Боинг-747» действительно рухнул на фермерское поле с кукурузой. Учитывая, что компания – владелец самолета находилась в процессе банкротства, на то, чтобы вывезти остатки разбившегося лайнера, ни у кого не было ни денег, ни времени. Джей-Джей удовлетворенно вздохнул и откинулся на спинку стула. Что ж, предположение о том, что у кого-то на поле лежат остатки разбившегося самолета и какой-то чудак потихонечку, кусок за куском, пережевывает фюзеляж и крылья, переходит из разряда совершенно абсурдных в категорию маловероятных, но все же возможных, а следовательно – весьма и весьма интересных для читающей публики. Конечно, доказательств справедливости этих предположений у Джона Смита не было. Вся история вполне могла оказаться нелепой шуткой и плодом его собственного разыгравшегося воображения. Впрочем, окажись она правдой – и славный рекорд будет зафиксирован и обнародован, на радость читателю и начальству.

Сомнений в том, что делать дальше, у Джей-Джея уже не было. Даже если история с поеданием самолета окажется выдумкой какого-то местного школьника, он все равно найдет в тех краях что-нибудь интересное. В Небраске наверняка отыщется какой-нибудь фермер, у которого на поле вырос самый большой кукурузный початок, а если повезет, то попадется и какой-нибудь мальчишка с тринадцатью пальцами на ногах.

Джон Смит заказал себе самый дешевый билет на ближайший рейс до Омахи.

ГЛАВА 3

Ветер несся по бескрайним равнинам с такой скоростью, словно куда-то опаздывал.

Джей-Джей тоже очень торопился, но не позволял своему арендованному «форду-таурусу» разгоняться больше разрешенных на трассе семидесяти пяти миль в час. Дорога из Омахи заняла у него три часа: сначала напрямую по федеральному шоссе 80, затем, после Линкольна, поворот на юг на развязке 332 и выезд на шоссе 14 у городка под названием Аврора. Поднявшееся над горизонтом солнце, словно играя, вспыхивало в зеркале заднего вида. Шоссе вело, кажется, в никуда или, наоборот, куда надо – это как посмотреть.

Привыкший за последнее время относиться к регистрации рекордов без каких бы то ни было эмоций, Джей-Джей в это утро испытывал сильный подъем – как в первые годы работы в редакции. Из динамиков стереосистемы доносились звуки кантри. Незнакомая Джону группа исполняла песню «Если телефон не звонит, знай, что это я». Сам себя не узнавая, Джон Смит стал подпевать хору во всю мощь своих легких. Окна машины были опущены, и в салон врывался теплый сухой воздух. Джей-Джей любил путешествовать за рулем и знал толк в дорогах. Его отец, тоже Джон Смит, всю жизнь проработал на министерство транспорта: без малого сорок лет он наносил разметку на дорожное полотно в северо-восточной части Огайо. Ни одно из шоссе, ведущих через Четвертый округ к озеру Эри, не осталось без белых полос, нанесенных Джоном Смитом-старшим и его бригадой. Начальство всегда хвалило Джона за точность и аккуратность. Каждая линия – четыре дюйма в ширину. Каждый штрих прерывистой разметки – ровно десять футов в длину. Толщина наносимого слоя краски – ровно пятнадцать тысячных дюйма. «Сынок, – говаривал отец Джона, – вот главное, что я понял в жизни: держись прямых и узких дорог, а главное – не выезжай на встречную полосу». Отец Джей-Джея так и прожил всю жизнь, стараясь ехать по своей полосе, в крайнем правом, самом медленном ряду. Вот только осторожность не спасла его от нелепой и трагической смерти: в один прекрасный день потерявший управление автопоезд сложился пополам, развернулся на всю ширину шоссе и сбил стоявшего на обочине Джона Смита-старшего.

В память об отце Джей-Джей предложил начальству создать в Книге рекордов раздел, посвященный дорогам. Получив от руководства разрешение, он с энтузиазмом принялся измерять и описывать самые разные улицы и дороги. Он выяснил, где находится самая длинная дорога, где проходит самое плохое шоссе, какая трасса является самой высокогорной, какая лежит ниже всех по отношению к уровню моря. Не ускользнули от его внимания и самые широкие дороги, и самые крутые подъемы и спуски. Джей-Джей съездил в Италию, где занес в Книгу рекордов самую узкую улицу Виколо-делла-Вирилита, расположенную в городке Рипатрансоне: ширина ее улицы составила один фут пять дюймов. А в Англии, в Бэкапе, он обнаружил самую короткую в мире улицу – Элджин-стрит – длиной всего семнадцать футов.

Джей-Джей с уважением относился к отцовской философии и по возможности старался не сворачивать со своей полосы. Нет смысла ехать ни слишком быстро, ни слишком медленно. Вот и на этот раз он не спеша катил по узкому двухполосному шоссе, пересекавшему городок под названием Клэй-Сентер. На одном из перекрестков он заметил большой информационный щит, указывавший дорогу к Научно-исследовательскому центру мясного животноводства имени сенатора Романа Л. Хруски. Джей-Джей хорошо знал историю США. Роман Хруска, покойный сенатор от штата Небраска, «прославился», отстаивая право предложенного им весьма посредственного кандидата занять должность председателя Верховного суда. «Ну и что, что он посредственность, – заявлял в своих выступлениях сенатор Хруска, – среди судей и адвокатов вообще много скучных, заурядных, самых обыкновенных людей. Так почему же их интересы не должны быть представлены в высших инстанциях? Посредственности нужно дать шанс».

Даешь шанс посредственности!

И вот здесь, сейчас, в этой заурядной американской глухомани он как раз и рассчитывал зафиксировать рекорд из рекордов, равного которому еще не было на страницах Великой Книги. Судя по карте, лежавшей у Джей-Джея на коленях, дорога привела его в долину Республиканской реки. Впрочем, долиной это едва заметное углубление в земной поверхности можно было назвать лишь с некоторой натяжкой. Асфальтовая лента постепенно становилась все уже, с обеих сторон ее словно поджимали бескрайние поля. У Джей-Джея возникло уже знакомое ему ощущение, что его жизнь идет по замкнутому кругу. Он родился в одном из бесчисленных безликих городков, лежащих в стороне не только от крупных центров, но и от основных федеральных трасс, и, едва получив водительские права, он уехал из Огайо куда глаза глядят. Но куда бы ни заносила его судьба – в Австралию, на Занзибар, в другие экзотические страны и уголки мира, – он рано или поздно неизменно оказывался на узкой дороге, ведущей в маленький городок, где ему предстояло измерить и взвесить самую большую дыню или зафиксировать самую длинную в мире веревку для сушки белья[11]11
  На заметку: самая большая дыня весила двести шестьдесят два фунта; самая длинная бельевая веревка протянулась на семнадцать тысяч двести девяносто восемь футов, и на всем протяжении она была увешана сохнущими вещами.


[Закрыть].

Сегодня путь Джей-Джея лежал в Супериор, городок с населением две тысячи триста девяносто семь человек. Дорожный указатель на подъезде к городу был предельно лаконичен. На нем значилось: «НЕБРАСКА – ДОБРАЯ СКАЗКА». Джей-Джей медленно проехал мимо самого высокого сооружения в городе – синей водонапорной башни – и, еще снизив скорость, словно крадучись, прокатился по узким улочкам, вдоль которых выстроились выкрашенные в яркие цвета дома в викторианском стиле. Перед каждым домом зеленела заботливо политая лужайка, а у крыльца красовалась клумба с веселенькими цинниями и оранжевыми, как апельсин, лилиями. Джей-Джей обогнул деловой и торговый центр города – четыре квартала опрятных магазинчиков с изумительно чистыми витринными стеклами. Почти во всех витринах виднелись самодельные плакаты с призывами болеть за местную футбольную команду «Дикие коты». Единственным свидетельством какого-то взаимодействия этого замкнутого городского мирка с окружающим миром была вывеска «Пицца Хат» над маленьким ресторанчиком. Машин на проезжей части почти не было, на тротуарах – ни души. Яркое, уже высоко стоявшее солнце выбелило и сделало абсолютно плоским все то, что и так казалось бесцветным и двухмерным.

Джон припарковался у входа в «Херефорд-инн» – бар, расположенный в доме с красной крышей на главной городской улице. После нескольких часов, проведенных за рулем, он с удовольствием распрямил спину и потянулся. Ветер дул Джей-Джею прямо в лицо – теплый, сильный и ласковый, так не похожий на неприятные, истерично-порывистые ветры, характерные для Восточного побережья. Здесь ветер был могучей, вольной стихией. Разгоняясь над просторами Великих равнин, он преодолевал сотни миль, унося с собой по крупице жизнь городов и людей. Но сегодня он словно покровительственно приветствовал появление Джей-Джея в Супериоре.

Бар был пуст. В длинном темном помещении пахло свежими тостами и пивом. За столиком в углу листал газету полицейский в широкополой шляпе.

– Доброе утро, – поздоровалась с гостем женщина за стойкой. Невысокую, коренастую, почти квадратную, ее словно насильно втиснули в красно-белую униформу. К ее блузе была приколота карточка с именем: «Мейбл».

– Желаете что-нибудь?

– Пожалуйста, чашку кофе.

– Это само собой. Что-нибудь еще? Яичницу? Что-то из выпечки? Может быть, свежий пончик? Они у нас прямо с пылу с жару.

– Глазированные? – уточнил Джон.

– А то! – даже чуть обидевшись, отозвалась женщина. – Проездом здесь?

– Еще сам не решил. Может быть, задержусь ненадолго, – сообщил Джей-Джей, откусывая кусок свежайшего пончика в сахарной глазури.

– С вас ровно доллар за все.

– У меня к вам один вопрос будет, – как бы невзначай произнес Джей-Джей. – Вы, случайно, не знаете, тут из местных никто самолет не ест?

– Что-что, самолет? – Мейбл выразительно посмотрела в сторону полицейского, который также оторвал взгляд от газеты и еще внимательнее, чем раньше, прислушался к разговору. – Скажите на милость, ну кто в здравом уме будет есть самолет? Зачем это?

– Хороший вопрос, – согласился Джей-Джей. – Я его и сам себе задаю.

– Эй, Малёк, – не слишком почтительно обратилась Мейбл к полицейскому. – Ты, часом, не знаешь – из наших никто самолет не ест?

Полицейский поднялся из-за стола, и Джей-Джей сразу понял, почему тот получил такое прозвище: он был совсем невысокого роста, тощенький. Изрядно поношенная и в нескольких местах явно ушитая форма все равно сидела на нем мешком и топорщилась во все стороны, образуя множество складок. Вытянутое, осунувшееся лицо полисмена было почти скрыто тенью, падавшей от широких полей его слишком широкой форменной шляпы. Пистолет на ремне, который едва держался на его худющей талии, казался непропорционально большим.

– А кто, собственно говоря, спрашивает? Позвольте поинтересоваться? – произнес полицейский.

– Меня зовут Джей-Джей Смит, живу я в Нью-Йорке и работаю в Книге рекордов. А сюда приехал для того, чтобы…

По выражению лиц собеседников Джей-Джей понял, что ему удалось произвести впечатление.

– Да вы что! Из самого Нью-Йорка? – не веря своим ушам, переспросила Мейбл.

– Добро пожаловать к нам в Супериор, – официально, но тепло поприветствовал его полисмен. – Вы, как я понимаю, у нас недавно?

– Да какое там – только что приехал. – С этими словами Джей-Джей протянул полисмену свою визитную карточку.

Полицейский внимательно изучил ее, перечитав, по всей видимости, короткий текст от начала до конца несколько раз, а затем негромко произнес:

– Регистратор рекордов… Жена ни за что мне не поверит. Если честно, я бы вас к себе пригласил, причем не только из гостеприимства. Хочу вам заметить, что такого мерзкого запаха изо рта, как у моей жены, нет, наверное, ни у кого на свете. Вот вам и готовый рекорд.

Мейбл рассмеялась, а затем подхватила эту увлекательную тему:

– Если уж речь зашла о рекордах, то вам следовало бы взглянуть на моего парня, Хосса. У него наверняка самый большой в мире… хм…

Джей-Джей поспешно перебил буфетчицу:

– Если честно, у меня времени в обрез. Вот если бы вы помогли мне найти человека, который ест самолет, – тогда другое дело…

Офицер полиции подтянул форменный ремень и сказал:

– В этих краях мы найдем вам все что угодно. Сами понимаете, городок у нас маленький, все как на ладони.

– Вот и замечательно. Значит, я могу…

– А вы не торопитесь, – все так же вежливо, но строго посоветовал полицейский. – Мы здесь суетиться не привыкли. Да и для того, чтобы опросить всех в округе, потребуется время. Кстати, позвольте представиться: Буши, начальник местной полиции.

– Да зовите его просто Мальком, – вмешалась в разговор Мейбл. – Его у нас все так называют.

С силой опустив руку на плечо Джону Смиту, начальник полиции вынудил его вновь сесть за столик.

– Мейбл, принеси-ка еще кофе. А потом можешь еще пару чашечек заварить. Мы тут задержимся ненадолго.

Джей-Джей покорно опустился на стул. «Ничего не поделаешь, – подумал он, – придется соблюдать нормы местного этикета». На самом деле ему больше всего на свете хотелось сейчас выскочить из бара и, следуя указаниям полицейского, отправиться на поиски человека, который ест самолет. Ему не терпелось заняться любимым делом. Он вдруг вспомнил, как в детстве, укладывая его спать, мама читала ему любимую книжку – сборник рассказов про непослушного мальчика по имени Макс. Самое интересное всегда начиналось после того, как мама заговорщицким тоном произносила: «Ну а сейчас будет дым коромыслом». Вот и теперь Джону больше всего на свете захотелось, чтобы дым пошел коромыслом. Но увы – он понял, что придется подождать: «Ладно, посидим немного в баре, попьем кофейку с этим Мальком. Тут спешить нельзя, иначе все испортишь».

– Нам с вами много о чем поговорить нужно, – успокоительным тоном проговорил начальник полиции. – Слыхали когда-нибудь о побеге из тюрьмы в Гранд-Айленде? Заключенный сплел веревку длиной тридцать футов из нити для чистки зубов. Расходовал он эту нить не слишком быстро, чтобы не вызвать подозрений. Прошло два года, и в один прекрасный день он вылез через окно и спустился по стене при помощи этой веревки. Ну и все – поминай как звали. Чем, скажите, не мировой рекорд?

Синий пиджак с золотой вышивкой болтался на вешалке, закрепленной на поручне у заднего сиденья. Узкая, в две полосы, асфальтовая дорога уводила «форд-таурус» на север от города. Дорога шла мимо кладбища и широкой петлей огибала несколько ближайших ферм. Джей-Джей высматривал предполагаемый ориентир – старую ветряную мельницу.

Разговор за кофе с Мальком затянулся больше чем на час. Впрочем, нельзя сказать, что беседа шла ни о чем. За этот час Джей-Джей узнал обо всех симпатичных девушках в округе и о том, кто из окрестных фермеров является примерным семьянином, а кто ходит налево. Малёк поведал гостю и о своей отчаянной борьбе с недобором веса. Малёк весил ровно сто четырнадцать фунтов, а нижний предел, установленный департаментом полиции штата Небраски, равнялся ста двадцати фунтам. Тесты на физическую подготовку, включавшие и обязательное взвешивание, всякий раз доставляли щуплому, маленькому Буши головную боль. Вот и сейчас он налегал на калорийную пищу, чтобы хоть немного поправиться к очередной проверке, до которой оставались считаные недели.

После четырех больших пончиков и двух молочных коктейлей беседа, а точнее, монолог начальника местной полиции был прерван поступившим по рации вызовом. Происшествие оказалось, по местным меркам, более чем серьезным: дикая кошка укусила миссис Эстер Хошоу за ногу. Впрочем, по словам пострадавшей, напала на нее не кошка, а самая настоящая рысь. Восьмидесятидевятилетней старушке удалось отбить атаку, ткнув животное в нос острым стальным совком, с помощью которого она выпалывала из грядки одуванчики. Тем не менее героической даме требовалась медицинская помощь.

Прежде чем выскочить на улицу, Малёк наскоро набросал на салфетке схему проезда к некой ферме в окрестностях города. Чтобы попасть туда по дороге, нужно было сделать большой крюк. Зато пешком можно было срезать немалую часть пути и, пройдя через пшеничное поле Баргенов, оказаться в нужном месте через каких-нибудь десять-пятнадцать минут. Впрочем, эту короткую дорогу полицейский объяснять не стал – не хотел, чтобы приезжий заблудился.

Наконец на возвышенности прямо по курсу показалась старая ветряная мельница, изрядно потрепанная долгими годами и непогодой. Всего два крыла неспешно крутились под напором ветра – не без усилия, но вполне исправно. Следуя указаниям Малька, сразу за ручьем Джей-Джей свернул на проселочную дорогу. Вскоре, как он и ожидал, ему пришлось проехать по деревянному мостику, подняться на холм и спуститься по его противоположному склону, двигаясь по колее, проложенной через зеленеющее свежими побегами кукурузное поле. Впереди, у подножия холма, Джон увидел фермерский дом, выкрашенный в красный цвет, и внушительных размеров амбар. По мере приближения к дому можно было разглядеть все новые и новые детали. Вот стало видно крыльцо, а затем и собаку, лежащую перед входом в дом. Вот петух бодро перебежал через лужайку между домом и амбаром.

А затем Джей-Джей наконец увидел то, ради чего, собственно говоря, и приехал. Он с трудом верил своим глазам.

Настоящий «Боинг-747», прямо посреди кукурузного поля…

Джон Смит остановился и вышел из машины. Ему хотелось запомнить все, что он видел в эти секунды, в мельчайших деталях, навсегда запечатлеть в памяти, как отражается солнечный свет от киля самолета; под каким именно углом торчит хвостом вверх частично ушедший в землю фюзеляж; как эта огромная металлическая туша выступает над линией горизонта. А еще Джей-Джей хотел запомнить нахлынувшее на него чувство восторга и глубокого почтения. Ни в одной из своих бесчисленных поездок он ничего подобного не видел и не испытывал.

Оставив машину на подъезде к ферме, он подошел к ржавым металлическим воротам, на которых от руки было выведено краской грозное предупреждение: «ЧАСТНОЕ ВЛАДЕНИЕ. НАРУШИТЕЛИ БУДУТ НАКАЗАНЫ НА МЕСТЕ». Джон миновал ворота и пошел напрямую к дому. Перспектива менялась с каждым шагом, и вскоре силуэт самолета навис над скромным, словно съежившимся фермерским домом, как гора. Да, компания «Боинг» умела произвести впечатление размерами своих самолетов. На гордо поднятом на высоту нескольких этажей хвосте лайнера по-прежнему был виден символ государственной принадлежности воздушного судна – американский флаг. Огромная туша, от носового обтекателя до кончиков крыльев и хвостового оперения, сверкала на солнце. Ощущение было такое, словно эту гигантскую груду металла только что хорошенько помыли.

Джей-Джей постепенно осознавал величие сделанного им открытия. «Боинг-747» не был рядовым самолетом даже среди трансконтинентальных реактивных лайнеров. Он упоминался на страницах Книги рекордов как самый мощный самолет с самой высокой грузоподъемностью. Эта модель «боинга» в свое время произвела настоящую революцию в сфере авиаперевозок. За годы, прошедшие с начала его производства, на самолетах этого типа по всему миру было перевезено более полутора миллиардов пассажиров.

Собака давно заметила приближающегося незнакомца и внимательно следила за ним. Голос она, впрочем, подала лишь тогда, когда Джей-Джей миновал дорожку, ведущую к дому, и направился прямиком к сверкающей громаде «боинга». Рассмотрев вблизи горизонтальные и вертикальные стабилизаторы лежащего на земле самолета, он привстал на цыпочки и провел ладонью по заклепкам и алюминиевой коже фюзеляжа. Ощущения оказались приятными: тепло и гладко.