Текст книги "Миллиардеры поневоле. Альтернативная история создания Facebook"

Автор книги: Бен Мезрич

Глава 31
ИЮНЬ 2005 ГОДА

«Десять тысяч гарвардских парней…»

У Эдуардо ныли колени от напрасных попыток поудобнее пристроить свое долговязое тело, облаченное в черную мантию из тяжелого синтетического материала, на складном деревянном стуле. Вокруг, со всех четырех сторон, теснились такие же складные стулья. В мантии было жутко жарко, да к тому же дурацкая шапочка с квадратным верхом оказалась на два размера меньше, потому врезалась во взмокший лоб и с корнями вырывала волосы на затылке.

Несмотря на это, Эдуардо улыбался. Улыбался, невзирая на то, что с ним проделали бывшие друзья. Он посмотрел направо, вдоль ряда однокашников в одинаковых черных мантиях и кретинских головных уборах. Потом обернулся назад – ряды облаченных в одинаковые костюмы выпускников занимали половину Гарвард-Ярда, а там, где кончались они, начиналось скопление легких летних блейзеров и оливковых брюк – это собралась яркая толпа гордых родителей, вооруженных фотоаппаратами и цифровыми видеокамерами.

«Десять тысяч гарвардских парней…»

Эдуардо посмотрел на сцену – до нее метров девять. Президент Саммерс уже занял место на трибуне, по сторонам от него выстроились деканы, а перед ним возвышалась гора дипломов. С минуты на минуту президентский микрофон должен был ожить, вот-вот первое имя выпускника прозвучит над всей площадью, отразится от древних, увитых плющом стен и от каменных ступеней Библиотеки Уайднера, взлетит к ее греческой колоннаде и дальше, в небесную синь.

Утро выдалось довольно утомительным, но Эдуардо был полон энергии – другие выпускники тоже нетерпеливо ерзали на маленьких деревянных стульях.

Ни свет ни заря длинная колонна выпускников выступила из общежитий на Чарльз-Ривер и прошествовала через Гарвард-сквер на Гарвард-Ярд. На улице было жарко, но, несмотря на это, Эдуардо надел под мантию пиджак и галстук. После окончания церемонии он планировал провести остаток дня с родителями. Ему пока не удалось высмотреть их в толпе, но он точно знал, что они где-то там.

На Гарвард-Ярде негде было яблоку упасть – больше народу, собравшегося в одном месте, Эдуардо видел только однажды в жизни, еще будучи школьником, на одном из немногих рок-концертов, на которых он побывал. И все эти люди пробудут здесь целый день. Ближе к вечеру перед ними выступит Джон Литгоу, актер, в свое время тоже окончивший Гарвард. Перед этим выпускники соберутся на ступенях Библиотеки Уайднера, чтобы попозировать для коллективной фотографии. А потом перекусят с родителями на свежем воздухе, после чего станут прощаться друг с другом и с университетом. Кто-то наверняка будет кидать в воздух квадратные шапочки, потому что видел по телевизору, что так положено.

Когда Эдуардо снова посмотрел на сцену, его поразил цветовой контраст между стоящими на ней людьми и окружавшей его чернотой. Университетские маршалы, штатные профессора, почетные выпускники – все выстроились на сцене позади президента в ярких, чуть ли не психоделических расцветок, мантиях. Взгляд Эдуардо скользнул на гору дипломов. Где-то там, среди свитков, лежал диплом с его именем на украшенном латинским девизом листе бумаги, за который родители отдали сто двадцать с лишним тысяч долларов.

Самому Эдуардо диплом обошелся, в каком-то смысле, гораздо, гораздо дороже.

«Десять тысяч гарвардских парней…»

Издалека до него донеслась мелодия гарвардского гимна – Эдуардо сомневался, что кто-то знал все его слова. И был прав: большую часть текста исполнитель заменял мычанием. Сам Эдуардо гимн наизусть знал, выучил еще первокурсником, услышав, как его исполняет хор после спортивной победы над командой Йеля. В те времена он горячо болел за «Алых», гордый своей причастностью к университету, к истории Гарварда. Он гордился тем, что им гордится отец, тем, что недаром корпел над учебниками в старших классах. Непростая дорога – через изучение нового языка и постижение чужой культуры – привела его сюда, на окруженный историческими зданиями Гарвард-Ярд. Он знал этот гимн, поскольку тот символизировал его общность со всеми, кто когда-либо стоял плечом к плечу на этой зеленой площади.

 
Десять тысяч гарвардских парней
Хотят победы нынче.
Известно всем, что Гарвард-то сильней,
Когда он с йельскими сойдется в клинче.
И вот, когда мы ветхий Йель побьем,
То дружно после матча запоем,
Что десять тысяч гарвардских парней
Победу заслужили нынче.
 

На трибуне Саммерс готовился открыть церемонию и наклонился широким одутловатым лицом к самому микрофону. Эдуардо знал, что до него президент доберется не скоро, а добравшись, обязательно что-нибудь переврет: опустит «о» на конце имени или сделает в фамилии ударение на второй слог. К подобным вещам Эдуардо привык и уже не обращал на них внимания. Он выйдет к трибуне и получит диплом, потому что заслужил его. Потому что именно так все и должно происходить в жизни. Потому что это по справедливости.

Как только Саммерс зачитал первое имя и к трибуне направился первый выпускник, за спиной у Эдуардо сработала мощная вспышка.

Против воли Эдуардо подумал о том, что рано или поздно кто-то вывесит этот кадр на Facebook.

В первый раз за день улыбка сошла у него с лица.

* * *

Два часа ночи.

Шестнадцать долгих часов спустя.

Голова у Эдуардо кружилась от общения с родителями, изнурительной жары и четверти бутылки скотча. Засунув руки в карманы пиджака, он развалился на глубоком кожаном диване на четвертом этаже «Феникса» и наблюдал за незнакомыми ему блондинками, которые устроили танцы вокруг журнального столика, так плотно уставленного бутылками спиртного, что со стороны он напоминал маленький мегаполис со стеклянными небоскребами, сверкающими огнями в лунной ночи.

Вечеринка шла на всех четырех этажах здания, сотрясаемого музыкой – смесью хип-хопа и попсы, – которая грохотала на втором этаже, где располагался танцпол. Эдуардо не надо было напрягать воображение, чтобы представить, как колеблющаяся толпа топчет благородный паркет, вдыхая дым горящих снаружи костров. Он легко представлял себе симпатичных девиц, по большей части только что доставленных пикап-басом, и озабоченных клубных новичков, ищущих их взаимности в эту незабываемую ночь.

Здесь, наверху, было потише. Если не считать танцующих вокруг журнального столика блондинок, на четвертом этаже царила атмосфера роскошной VIP-гостиной. Ей соответствовал и интерьер: толстый красный ковер, панели темного дерева на стенах и потолке, кожаные диваны, столы, уставленные дорогим алкоголем. Гостиная на четвертом этаже была местом особым, и посторонние могли сюда попасть только по специальному приглашению.

После возвращения из Калифорнии – после того, что там произошло и что Эдуардо называл про себя не иначе как предательством Марка, – Эдуардо часто сиживал в этой гостиной на этом диване. Размышлял. Обдумывал свое положение. Строил планы на будущее.

Теперь учеба закончилась и ему предстояло покинуть уютные университетские стены. Он еще не решил, куда податься – может, в Бостон, а может, в Нью-Йорк. Но зато наверняка знал, что детство закончилось. Он больше не ощущал себя ребенком.

Эдуардо уже приступил к юридической процедуре возвращения того, что, как он считал, ему по праву принадлежало. Он нанял юристов, в письменном виде уведомил Марка и всю команду Facebook о своем намерении судиться. Эдуардо была противна сама мысль о том, что придется оказаться в зале суда и свидетельствовать против «друга» перед судьей или коллегией присяжных. Но он понимал, что выбора не осталось.

Сидя на кожаном диване, он думал: сожалеет Марк о том, как повернулись обстоятельства, или нет? Скорее всего, ни о чем он не сожалеет. Марку, поди, даже в голову не приходит, что он что-то сделал не так. Думает, что действовал исключительно в интересах бизнеса.

В конце концов, именно Марк придумал Facebook. Именно Марк потратил на него уйму времени и труда. Он вывел созданную им компанию из стен общежитской комнаты. Написал код, запустил сайт, уехал в Калифорнию, забросил университет, нашел источники финансирования. Ведь Facebook с самого первого дня существования был проектом Марка Цукерберга. А все остальные только пытались примазаться к его успеху: и братья Винклвосс, и Эдуардо, быть может, даже Шон Паркер.

Вообще-то, если посмотреть с позиции Марка, то это Эдуардо повел себя неадекватно и предал их дружбу. Это Эдуардо чуть не погубил компанию, заблокировав банковский счет. Это он чинил препятствия поискам инвестиций, претендуя на единоличное право распоряжаться коммерческими делами Facebook. Кроме того, и другими своими действиями Эдуардо мог нанести ущерб компании, например, когда запустил свой сайт Joboozle в расчете на рекламную базу, которую вполне мог считать принадлежащей Facebook коммерческой тайной. Словом, у Марка имелось не меньше, чем у Эдуардо, оснований считать себя потерпевшей стороной.

Но Эдуардо смотрел на вещи иначе. Он был твердо и бесповоротно убежден, что с самого начала участвовал в создании Facebook. Что сайт в значительной степени был обязан ему своим успехом. Он первым вложил в него деньги. Он тратил на него свое время. И поэтому ему причиталось то, о чем они с Марком когда-то договорились. То есть все очень ясно и просто.

С Марком он был согласен в одном – о дружбе между ними больше речи не шло. Речь шла исключительно о бизнесе.

Эдуардо будет добиваться возвращения того, что должно ему принадлежать. Он привлечет Марка к суду. Заставит его оправдываться. Будет бороться за справедливость.

Глядя на кружащихся под музыку девушек, на то, как золотистой бурей развеваются их волосы, он подумал: помнит ли Марк, как все начиналось? Как два зачуханных ботаника попытались сделать что-то из ряда вон выходящее, что-то такое, что привлекло бы к ним внимание – и интерес противоположного пола. Понимает ли Марк, как много воды с той поры утекло?

А может, Марк и не изменился вовсе. Возможно, Эдуардо с самого начала в нем ошибался. И, подобно братьям Винклвосс, все это время проецировал в пустоту свои собственные мысли и соображения, наделял ее чертами, которые хотел в ней видеть.

Все сходилось к тому, что он никогда толком не понимал Марка Цукерберга.

А сам Марк, он-то себя хоть немного понимал?

А Шон Паркер? Он, видимо, тоже был уверен, что понимает Марка Цукерберга. Но Эдуардо готов был спорить, что партнерство между этими двоими тоже долго не продлится.

Эдуардо думал о нем как о зацепившей земную атмосферу крошечной случайной комете. На двух стартапах Шон уже погорел. И на Facebook погорит обязательно, это лишь вопрос времени.

Глава 32
ТРИ МЕСЯЦА СПУСТЯ

Странно, что никто не слышал сирен.

За минуту до того все шло просто отлично. Вечеринка была клевая, коттедж полон приятного веселого народа. Студентки и аспиранты, городские модники и пижоны на третьем десятке, вчерашние подростки с рюкзаками и в бейсболках и преуспевающие профессионалы в плотно облегающих джинсах и рубашках поло. Все это напоминало тусовку в любом из космополитичных ночных клубов, но в более управляемом, академическом формате – или, скажем, вечеринку в студенческом братстве. Спиртное лилось рекой, от музыки дрожали деревянные полы и голые оштукатуренные стены.

А потом – бэмс! – и все пошло коту под хвост.

Раздался чей-то крик, с грохотом распахнулась уличная дверь. Лучи фонариков ударили по толпе на танцполе, заплясали на стенах, как будто корабль космических пришельцев собирался атаковать пустыню. А потом стаей гестаповских громил вломились они – с криками и руганью, толкаясь и размахивая фонариками, как джедайскими мечами.

Синяя форма, дубинки на изготовку, полицейские бляхи, а у кое-кого и наручники. Оружия не видно, но кобуры явно были растянуты заключенными в них смертоносными металлическими изделиями.

С сиренами они подъехали или без, но вечеринка на этом определенно закончилась.

Шон Паркер сперва подумал, что произошла ошибка. Ведь это была обычная вечеринка по соседству с кампусом. Абсолютно безобидная. Шон пришел сюда с одной из многочисленных новых сотрудниц Facebook, симпатичной девушкой, с которой у них возникла взаимная симпатия, – собирался невинно развлечься. На вечеринках вроде сегодняшней он бывал, наверное, тысячу раз. Стопроцентно приличных, без всяких там безумных выходок.

Ну, допустим, на сей раз действительно распивали алкоголь. Допустим, музыка играла слишком громко. И не исключено, что кое-кто тут нюхнул кокаина или немножко покурил травку. Шон ничего такого не видел – в туалет он не заходил и все время с самого прихода провел на танцполе. В кармане брюк у него был ингалятор, а в нагрудном кармане рубашки – шприц с эпинефрином, никакого криминала. От криминала Шона надежно удерживали хроническая астма и идиотская аллергия.

Ну и даже если бы что-то было? Это ж вечеринка. И большинство на ней – студенты. Разве годы учебы – это не время экспериментов?

Революции?

Свободы?

И разве не стоило бы копам, учитывая место действия, быть поснисходительнее?

Но на лицах незваных гостей не было ни тени снисходительности. Ничего не попишешь, Бэтмена явно ждала не самая приятная ночь.

И тут Шона осенило: может, дело не в простом невезении? Не в том, что он оказался в неудачное время в неудачном месте, а в том, что это именно Шон Паркер оказался не там и не тогда. Может быть, весь этот налет совершен ради него одного?!

В последние месяцы Facebook развивался головокружительными темпами. Произошли поистине эпохальные перемены – в и без того успешную сеть, объединяющую энергичных пользователей, были внедрены несколько блестящих идей.

Главная и самая свежая из них – программа, позволяющая обмениваться изображениями, смотреть чужие фотографии и показывать свои. Реальная жизнь получала полноценное цифровое измерение: отныне ты шел на вечеринку не просто так, а с цифровым фотоаппаратом, и вечеринку эту с помощью Facebook можно было освежить в памяти на следующий день – или даже глубокой ночью. Вдобавок пользователи имели возможность помечать на фотографиях запечатленных на них людей, то есть другие пользователи легко находили на них себя. Запросто можно было посмотреть, кто еще был на той или иной тусовке, увидеть в цифровом варианте весь свой круг общения. Это гениальное нововведение привело к массовому притоку на сайт новых людей – теперь их было восемь миллионов, а может, и все десять. Число пользователей Facebook прирастало с такой скоростью, что и не уследишь.

Но и это еще далеко не все: совсем скоро появится лента новостей, к идее которой Марк с Шоном пришли одновременно и независимо друг от друга. Лента новостей, содержащая постоянно обновляющуюся информацию об участниках социальной сети, еще крепче свяжет людей через их страницы в Facebook, будучи живой цифровой летописью всех изменений в профиле пользователя, немедленно выставляемых на обозрение его друзей. Для Дастина и Марка создание ленты было мудреной и увлекательной программистской задачей, подразумевающей организацию трансляционного канала, доступного только друзьям и работающего в реальном времени. Шона мысль о ленте посетила во время многочасовых наблюдений за тем, что люди делают, заходя на Facebook, как они проверяют обновления статуса друзей, смотрят, не изменилось ли что-нибудь в профилях, не загрузил ли кто-нибудь новые фотографии. Если все подобные сведения пользователи будут получать автоматически, озарило Шона, это увеличит привлекательность сайта не меньше, чем обмен картинками и возможность отмечать людей на фотографиях.

Все эти нововведения были не просто дополнительными полезными приложениями – они являлись вехами на пути превращения сайта, сделанного когда-то в комнате общежития, в грандиозный проект стоимостью в миллиард долларов. Они создали самую успешную в мире социальную сеть и добавили к ней самый мощный и удобный сервис обмена фотографиями. А потом, вдобавок, и такую прежде невиданную функцию, как лента новостей.

Шон был уверен, что со временем Facebook обгонит по числу пользователей все остальные интернет-проекты. Скоро они сделают возможным доступ на сайт с любого компьютера в Америке – это будет еще один судьбоносный шаг, еще одна веха, – а потом и во всем мире. И после этого никто уже не сможет и близко тягаться с Facebook. Причем в качестве побитых соперников Шону виделись не какие-нибудь там Friendster или MySpace, a Google и Microsoft.

Вот таких масштабов непременно достигнет Facebook.

Шон лучше других знал, что происходит, когда проект выходит на внушительные обороты. Люди меняются. Дружба рушится. Возникают проблемы – иногда, казалось бы, на пустом месте.

Что делать, если теперь, когда на Facebook обрушился поток инвестиций, а венчурные компании начали оперировать в связи с ним миллиардными суммами, кто-нибудь решил, что лучше будет впредь обходиться без Шона Паркера?

С ним такое случалось дважды. Неужели случится и в третий раз?

Или подобные опасения – плод его больной фантазии? Скорее, все гораздо проще: полиция нагрянула разогнать вечеринку, на которой он случайно оказался.

Ему всего лишь не повезло.

Он влип по ошибке.

Первое, о чем подумал Шон, когда его арестовали, – это о том, что надо сделать телефонный звонок. Досужие домыслы могут нанести гораздо больше вреда, чем резиновые дубинки и наручники. Виновен он или нет, но президенту передовой компании стоимостью в миллиард долларов вовсе не к лицу быть арестованным на домашней вечеринке, где он оттягивался с юной сотрудницей. В тюрьму его не посадят, и тем не менее можно не сомневаться: виновен он или нет, взяли его случайно или целенаправленно, в любом случае Марк Цукерберг будет им очень недоволен.

Глава 33
ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ДИРЕКТОР

Той же ночью или, возможно, уже наутро Марку Цукербергу позвонили – то ли кто-то из юристов компании, то ли сам Шон Паркер. Марк в этот момент находился в офисе – впрочем, находился он там практически круглосуточно. Можно представить, как он сидел в одиночестве перед излучающим голубоватый свет экраном. Глубокой ли ночью, ранним ли утром… Марк никогда не обращал внимания на время. Часы и минуты он воспринимал как ничего не значащее мелькание цифр на циферблате, мало что определяющее в реальной жизни. А вот информация – это действительно важно. И только что по телефону Марк получил информацию, с которой надо было срочно и решительно разобраться.

Шон Паркер был гением и немало сделал для Facebook. Шон Паркер был героем в глазах Марка и навсегда останется его наставником, советчиком и, возможно, даже другом. Но, выслушав рассказ о том, как Шон был арестован на разогнанной полицией вечеринке, Марк сделал вывод: Шон Паркер должен уйти.

Что бы там ни произошло, даже если его не станут допрашивать и предъявлять обвинение, Шон в настоящий момент представляет для Facebook угрозу. Он всегда был слишком буйным и непредсказуемым, люди часто не понимали его, многих пугала его бьющая через край энергия. Но сейчас Шон загремел в полицию. Не важно, по ошибке или за дело – вывод напрашивался однозначный.

Шон Паркер должен уйти.

Как Эдуардо, как братья Винклвосс. Все, кто – умышленно или случайно – ставят под угрозу Facebook, должны быть нейтрализованы. Потому что Facebook превыше всего. Этот сайт – детище Марка Цукерберга, его дитя, в нем заключен весь смысл его жизни. Сначала, возможно, Facebook и был обыкновенной забавой. Очередной игрушкой, вроде «Риска», который он сделал еще школьником, или Facemash, прикольного сайта, из-за которого Марк чуть было не вылетел из Гарварда.

Но теперь, как легко догадаться, Facebook стал органичным продолжением единственной любви Марка – компьютера, за которым он проводил дни и ночи. Подобно тому, как новаторская операционная система Билла Гейтса, перед которым Марк преклонялся, открыла персональный компьютер всему человечеству, так и Facebook совершал революцию, преображал мир, делал возможным свободный обмен информацией в социальных сетях и этим придавал миру новое цифровое измерение.

Никому и ничему Марк не позволил бы встать на пути у Facebook.

То, как Марк видел собственные достижения, хорошо иллюстрировала лаконичная и элегантная визитная карточка с единственной фразой по центру. Марк сам сделал дизайн своих карточек. Он собирался напечатать их и повсюду носить с собой.

С одной стороны, ее можно было счесть за образчик специфического юмора Марка Цукерберга. И в то же время на визитной карточке была написана чистая правда. Что бы кто ни думал и что бы ни пытался в связи с этим предпринять, но по духу текст на карточке навсегда останется правдой.

Неизменной и незыблемой правдой.

Можно себе представить, как Марк вслух самому себе читает этот текст и по его обычно бесстрастному лицу пробегает короткая ухмылка.

«Я – сука! – генеральный директор»