Текст книги "Агент Зигзаг. Подлинная военная история Эдди Чапмена, любовника, предателя, героя и шпиона"

Автор книги: Бен Макинтайр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

– Виктор, ты не будешь возражать, если Эдди перекинется парой слов по телефону с Фридой?

– Нет, разумеется.

Когда Чапмен вышел из комнаты, Рид пояснил:

– Это ее последняя ночь в Лондоне, и мы решили, что ей неплохо будет провести ее здесь. Эдди попросил ее привезти с собой кое-какие вещи.

– Прекрасно, – ответил лорд Ротшильд.

Это и впрямь было прекрасно.

«Фрида вернулась домой, и мы всерьез занялись „допросами“», – написал Бэквелл в дневнике.

От того, насколько твердо Чапмен сможет придерживаться своей легенды, будет зависеть его жизнь. Час за часом, день за днем Чапмен заучивал каждую деталь истории, которую он должен был преподнести немцам, – от момента приземления до «ареста» Ханта. Через неделю тренировок служащий военной полиции по фамилии Хейл был приглашен на роль немецкого следователя. Он агрессивно набросился на Чапмена с вопросами: где он жил, кого видел, как достал взрывчатку, о чем узнал? Хейл раз за разом пытался сбить Чапмена с толку вопросами вроде: «Какие туфли носил Джимми Хант?» Он пытался блефовать, обвиняя Чапмена в шпионаже в пользу Британии и сообщая, что в ночь взрыва на заводе находился наблюдатель, которого Чапмену вскоре предъявят. Но последнего «ничто не могло вывести из себя». Когда Хейл потребовал рассказать, что стало с членами «банды динамитчиков», Чапмен не колебался ни секунды: «Фредди Сэмпсона, бедолагу, схватили после дезертирства из авиационной части. Томми Лей все еще мотает свои четыре года в Уондсворте, а Дарри – семь лет в Дартмуре. Не знаю, чем сейчас занимается Джордж Шеррард, – он живет в Килбурне и, кажется, связан с какими-то темными делами». Что касается Ханта, он, по легенде, был задержан по делу о взрывчатке, но отпущен под залог.

Рид, следивший за репетицией допроса, был весьма доволен тем, как Чапмен противостоит агрессивному напору следователя. Тот был прирожденным лжецом: «Мы можем положиться на его изобретательность по части мелких деталей и всяческих забавных историй, которые обычно заставляют верить в то, что вам рассказывают… Зигзага нелегко смутить во время допроса. Я полагаю, что он без проблем убедит немцев, что выполнил задание к их полному удовлетворению, – если только из какого-либо источника они не будут знать наверняка, что в Британии он работал на английскую разведку, однако такая возможность едва ли реальна».

Частью миссии Чапмена был сбор военной и иной информации. Чтобы убедить немцев в своей добросовестности, он должен был не только рассказать убедительную историю, но и принести с собой что-нибудь интересное. Эдди набросал список всего, что он видел и что могло представлять интерес для абвера. Рид вычеркнул из него все, что могло действительно пойти на пользу врагу, после чего они добавили еще некоторое количество данных – интересных, но совершенно безопасных – и, наконец, дополнили материалы вызывающей доверие дезинформацией, которая должна была заставить абвер поработать мозгами. Получившийся в итоге ничего не стоящий материал, слегка приправленный правдой, был одобрен «Комитетом „Двадцать“» и переписан на чистые белые листы спичками для тайнописи. Чапмен также изобразил некоторое количество опознавательных знаков британских дивизий – частью настоящих, частью выдуманных: «Синяя морская звезда с извивающимися щупальцами на желтом фоне», «синие руки и белые облака над щитом» и т. д. Он сообщил, что в Лландудно располагается офис Министерства налогов (который сама МИ-5 была бы рада видеть разрушенным бомбежкой) и что одно из подразделений Министерства сельского хозяйства размещается в Африка-Хаус на Кингзуэй. Он набросал карту военного аэродрома в Хендоне и описал точки противовоздушной обороны вокруг Грин-парка и Гайд-парка, в центре Лондона: «Зенитные пушки стоят в бетонных укрытиях и замаскированы. Несколько грузовиков, солдаты. Охранники, автоматическая система слежения, несколько укрытий. Рядом с деревьями четыре мачты, возможно, антенны радиосвязи. Примерно 24 ракеты и несколько пустых железобетонных хранилищ для боеприпасов». Рид посчитал, что эта информация достаточно интересна, чтобы убедить абвер в честности Чапмена, и достаточно подробна, чтобы доказать его добросовестность.

Между собой офицеры МИ-5 обсуждали, какую информацию Чапмен может выдать немцам, если они разоблачат его как двойного агента или, того хуже, он сам решит предать британцев. В «лагерь 020» и обратно его возили только ночью – равно как и в другие важные военные учреждения. Стефенс полагал, что Чапмен мог запомнить «имена кое-кого из офицеров или охранников», но ничего особо ценного. Робертсон также был настроен оптимистично: «Зигзаг не владеет информацией, которая, если он передаст ее немцам, могла бы хоть чем-то нам навредить», – писал он, впрочем, тут же добавляя: «Впрочем, мы не думаем, что он решит нас предать».

Был один секрет, который Чапмену ни в коем случае не полагалось знать. «Крайне важно, чтобы он ни в коем случае не узнал о „наиболее секретных источниках“», – писал Рид. Чапмен не имел ни малейшего представления о том, что коды абвера были взломаны. Проблема, однако, заключалась в исключительной ценности информации, которую предоставил сам Чапмен: он выдал ключи, с помощью которых, как он полагал, британцы смогут взломать эти коды – и действительно, если бы они не были расшифрованы ранее, их бы взломали при помощи этих данных. И если его заставят рассказать, что именно он выдал МИ-5, абвер может решить, что коды в опасности, и сменить их, добавив сотрудникам Блетчли-Парка головной боли. Чапмен должен был поверить, что коды абвера в безопасности, для чего перед ним следовало нарисовать «печальную картину неспособности наших расшифровщиков перехватывать и взламывать радиосообщения». Рид сообщил Чапмену, что МИ-5 может перехватывать радиообмен немецких станций, но с трудом способна отслеживать передачи немецких агентов в Британии и не способна взломать германские радиокоды без «значительного числа перехватов». Даже с помощью информации, предоставленной Чапменом, с грустью сообщил Рид, «расшифровка шифра должна занять очень много времени». Это было неправдой, однако Чапмен ответил, что слова Рида подтверждают сказанное фон Грёнингом: «Код, используемый станциями абвера, – один из самых сложных, его практически невозможно взломать». Таким образом, даже если его расколют, Чапмен поддержит веру абвера в надежности их системы радиопередач. Теперь «Ультра» была в безопасности: Зигзага, двойного агента и профессионального лжеца, удалось успешно обмануть.

Наконец, утомившись от многократных повторений своей легенды, Чапмен засел изучать список вопросов о тех данных, которые он мог добыть на оккупированной территории. Этот аспект подготовки также требовал тщательного контроля. Следователи МИ-5 получили много важной информации из пересказов подобных списков пойманными германскими шпионами: эти данные позволяли обнаружить пробелы в информированности абвера, а также сферы, наиболее интересующие вражескую разведку. Тар Робертсон настаивал: «Чапмен должен получить только такие инструкции, которые, в случае если он будет разоблачен и вынужден выдать их, не дадут врагу важной информации». Список, полученный Чапменом, был чрезвычайно обширен: он касался всех аспектов деятельности абвера, включая коды, персонал, занимаемые помещения, взаимоотношения с гестапо, излюбленные отели, а также планы на случай вторжения союзнических войск. Отдел специальных операций интересовала техника контрразведывательной работы, в особенности работа станции радиоперехвата под руководством Дернбаха – лысого контрразведчика из Анжера. Ротшильд попросил Чапмена, если у него будет такая возможность, сообщить о предполагаемых исполнителях диверсий на территории Британии, о взрывчатке, используемой диверсантами, а также о технике камуфляжа.

Чапмен брался выполнить все, включая невозможное, поскольку пребывал в отличнейшем настроении. Грядущие опасности действовали на него подобно наркотику. «В каком-то смысле он стал гораздо спокойнее, – писал по этому поводу Бэквелл. – Он, похоже, принадлежит к числу людей, которым опасность необходима». Робертсон, согласившись, заметил, что «его глубокая страсть к приключениям скорее была причиной его криминальной карьеры, нежели ее следствием».

Миссия Чапмена не была ограничена ни временем, ни содержанием. Как заметил лорд Ротшильд, «скорее всего, на месте перед вами откроется масса возможностей, которые сейчас скрыты за семью замками». Возможно, ему придется вернуться обратно с группой диверсантов, или отправиться в Америку, или взяться тренировать «пятую колонну», которой предстояло остаться во Франции в случае отступления немцев и прихода союзников. «Если он сможет контролировать подобную организацию, польза для союзников окажется огромной», – писал Рид. Чапмен должен будет сам проявлять инициативу. «Все зависит от тех возможностей, которые будут открыты перед вами по возвращении», – говорил ему Ротшильд. Вполне вероятно, к услугам Зигзага захочет прибегнуть МИ-6, действующая вне британской территории, однако руководить агентом по-прежнему будет МИ-5.

Команда В1А была уверена в том, что Чапмен не пойдет на предательство – по причинам как практического, так и личного характера, не в последнюю очередь – из-за вновь вспыхнувшей страсти к Фриде и любви к дочери. Вскоре после отъезда Фрида прислала Чапмену страстное письмо, которое МИ-5 перехватила и сняла копию, прежде чем передать его адресату. «Вы поймете, что у него есть очень сильный стимул вернуться в Британию», – заявил Рид, передавая письмо своему шефу. Не последним вопросом были деньги: Чапмену предстояло получить некоторую сумму от немцев, однако главным для него было обеспечить свою семью в Британии, а это всецело зависело от того, сохранит ли он лояльность этой стране. Однако главным доводом был характер Чапмена. Робертсон полагал, что он «движим истинно патриотическими чувствами». И хотя он был преступником, для разведки возможность нежданно-негаданно заполучить своего агента в сердце германской секретной службы была слишком заманчивой, чтобы оглядываться на требования традиционной морали. Тар пришел к заключению, что, «с учетом прекрасных личных отношений, сложившихся у Зигзага с рядом офицеров, было бы крайне ценной возможностью вернуть его в этот круг триумфатором, после успешного завершения миссии, выполненной от их имени». Рид выразился экспрессивнее: «Здесь его встретят как героя».

Ближе к дате отправки Рид заявил: Зигзаг полностью готов к заданию. «Зигзаг уверен, что сможет придерживаться своей легенды, его моральное состояние – отличное… И хотя допрос, который ему предстоит пройти в Берлине, будет тяжелым, после нескольких дней адаптации он без труда будет вести ту же самую жизнь, какую вел до отправки в Британию».

Если, по несчастной случайности, его сотрудничество с британцами будет раскрыто, он, возможно, сможет спасти свою жизнь, согласившись на роль тройного агента. Однако прежде ему придется объяснить, почему он с самого начала включал в свои радиограммы пять F – знак, что он действует свободно, не находясь под контролем врага. По словам Тара, «на случай крайней необходимости агенту важно иметь альтернативную легенду, содержащую удовлетворительное объяснение преднамеренной лжи, предложенной легендой номер один». Отличный выход предложил Рид: если Чапмен будет разоблачен, он должен сказать немцам, что МИ-5 взяла Фриду в заложники и заставила его вернуться во Францию, угрожая в противном случае «убить эту женщину». В доказательство своих попыток сообщить фон Грёнингу о том, что он работает под контролем британцев, Чапмен мог предъявить радиограмму, отправленную перед Рождеством, в которой сигнал FFFFF был пропущен. После этого, мог заявить Чапмен, британцы заметили пропуск и заставили его вставлять сигнал во все последующие сообщения. Рид признавал, что подобное объяснение было крайне рискованным и могло быть использовано лишь в качестве самого крайнего средства. Однако, если Чапмен окажется загнан в угол, «оно, возможно, поможет ему спасти свою жизнь».

Укрытие на Креспини-Роуд, обычный дом, где прошли три необычных месяца жизни Эдди, закрыл свои двери. Радиопередатчик был заперт в буфет – Чапмен собирался сказать фон Грёнингу, что сжег его, – вместе с фальшивыми удостоверениями личности и ядовитой пилюлей. Зигзаг церемонно пожал руку Полу Бэквеллу прежде, чем забраться в ожидавшую его тюремную карету вместе с Ридом и Тусом, которые должны были сопровождать его в Ливерпуль, к следующей стадии операции. Тар напутствовал его словами: «Если мы и рассчитываем на связь с вами, то, по крайней мере, не в самое ближайшее время – даже в чрезвычайных обстоятельствах». Тар не сказал того, что отлично осознавали оба мужчины: весьма вероятно, что после того, как Зигзаг покинет берега Англии, они больше никогда не услышат его.

Финальный рапорт по делу Зигзага, окончательно решивший вопрос о его отправке, выпало писать Стефенсу, и он расстарался, как мог, пустив в дело весь свой литературный дар. Оловянный Глаз писал с профессиональной гордостью и искренним восхищением, пышным, цветистым слогом:

«Истории большинства шпионов полны банальности и скуки. Беллетристике от них нет никакого толка. Как правило, их главный сюжет – поражение в жизни. Мотивы, двигающие героем, отвратительны. Им движет страх. Патриотизм ему неведом. Молчание – это не оружие смельчака, это лишь реакция на угрожающую ситуацию. В итоге великое приключение оказывается сплошной фикцией.

История Чапмена – совсем другого рода. Беллетрист отверг бы ее, посчитав невероятной. Ее герой – преступник, однако в этом качестве его никак не назовешь неудачником. Его криминальная карьера шла по нарастающей: сначала он дезертировал из армии, затем был обвинен в непристойном поведении, потом обманывал женщин, занимался шантажом и, наконец, занялся грабежами и взломом сейфов. Под конец он добывал своим ремеслом значительные деньги и, несомненно, презирал себя за жалкое начало карьеры. Человек по природе тщеславный, он достиг высокого положения, став, по собственной оценке, кем-то вроде принца преступного мира. Он не колебался, не испытывал угрызений совести и не останавливался ни перед чем. Он не идет на сделки с обществом, и деньги для него лишь средство для достижения цели. Он не ведает страха и несет в своем сердце глубоко укоренившуюся ненависть к немцам. Приключения необходимы ему, как воздух. Если судьба дарует ему приключение, у него хватит мужества достичь недостижимого. Его безрассудство служит ему серьезным подспорьем. Сегодня он – немецкий диверсант-парашютист; назавтра он вступает в смертельно опасную игру в роли двойного агента, ставя на кон свою жизнь. Без приключений его тянет к бунту, и в конце концов он непременно вернется к карьере преступника в поисках необычных ощущений. Работать с ним рискованно, но, пока есть шансы на успех, я полагаю, нам следует пойти на этот риск.

С Чапменом можно быть уверенным лишь в одном: чем грандиознее приключение, тем выше шансы на успех».

18

Безбилетный шпион

Капитан Реджинальд Сандерсон Кирон, стоявший у штурвала торгового теплохода «Сити оф Ланкастер», всю войну не слишком успешно уворачивался от германских торпед. В 1940 году он принял командование теплоходом «Ассириан» – лишь затем, чтобы тот затонул, торпедированный немецкой подлодкой. Затем он принял командование теплоходом «Белгрейвиан» – но тот через некоторое время также стал жертвой торпеды. В обоих случаях капитан последним покинул свое тонущее судно.

Кирон был одним из безвестных героев торгового флота, продолжавших бороздить океан, невзирая на опасности военного времени, перевозя жизненно важные грузы. Торговые корабли шли в составе конвоев, часто обладавших недостаточным вооружением и слабо защищенных. Это была совсем непривычная война: грязная, часто скучная и чрезвычайно опасная. И враг на ней обычно оставался невидимым.

Трехтысячетонный «Ланкастер» был построен в 1929 году на верфи Палмерс в Джарроу; ему было предназначено стать угольщиком. Однако теперь он перевозил продовольствие, строительные материалы, военное снаряжение, оружие и боеприпасы – все, что требовалось Империи для продолжения войны. Его команда, тридцать человек, состояла в основном из ливерпульских ирландцев – крепкие парни, работавшие до изнеможения в море и напивавшиеся до посинения на берегу. «Ланкастер» был так же потрепан в боях, как и его капитан. В 1940 году на нем эвакуировали из Сен-Назера две с половиной тысячи человек; команда видела, как в судно, шедшее рядом с ними, попала бомба и оно затонуло вместе с командой и пассажирами. Его преследовали германские подлодки, атаковали бомбардировщики «Хейнкель», – и он защищался, пуская в ход десяти– и двенадцатифунтовые снаряды из пары своих зенитных пушек и два пулемета, на носу и на корме. Вряд ли кто сочтет, что это был бой на равных.

Огромный широколицый ирландец, родившийся в Арклоу, на побережье графства Виклоу, в 1905 году, Кирон походил на Нептуна, одетого в морскую форму. Голова у него поседела, но широкая борода у корней была по-прежнему рыжей, будто изъеденной ржавчиной от соленых брызг. В его венах текла адская смесь морской воды, рома и ярости: именно благодаря ей он был столь бесстрашен и совершенно непотопляем, вызывая в равной мере благоговейный страх и восхищение своей команды. Проведя три года в роли плавучей мишени, пережив гибель двух своих кораблей, этот морской волк страстно жаждал мести.

«Ланкастер», направлявшийся через Лиссабон в Сьерра-Леоне с грузом курительных трубок, писем и посылок для военнопленных, стоял под погрузкой в доках Ливерпуля, когда капитана Кирона вызвали на берег, в контору порта. Там его ожидал тонкий, хрупкий человечек с дурацкими усами. Он представился как майор Рональд Рид (к этому времени он уже получил повышение). Вежливо, но с железом в голосе он пояснил, что работает на британскую разведку, Капитану Кирону, сообщил он, предстоит взять на борт нового члена экипажа, некоего Хью Энсона, помощника стюарда. Этот человек – двойной агент, выполняющий важнейшую миссию по поручению британского правительства, и капитан Кирон отвечает за то, чтобы на борту судна с ним все было в порядке. В Лиссабоне он покинет судно. Уход одного из членов экипажа, конечно, оставит корабль недоукомплектованным, добавил Рид, однако это неизбежно. Кирон доложит об инциденте обычным порядком, как если бы речь шла о любом другом члене экипажа. Экипажу следует сообщить, что Энсон – бывший преступник, отбывавший пятилетний срок в тюрьме в Льюисе и освобожденный раньше положенного по ходатайству Общества помощи заключенным с условием, что он пойдет служить либо в торговый флот, либо в армию. Эта легенда, представляющая Энсона как «человека с тюремным прошлым, который, как все полагают, начал новую жизнь», поможет объяснить отсутствие у нового члена экипажа мореходного опыта, – ну а когда в Лиссабоне Энсон исчезнет, все просто подумают, что он решил вернуться к прежней жизни.

«Сити оф Ланкастер», торговое судно водоизмещением 3000 тонн под командованием капитана Реджинальда Кирона, на котором Чапмен прибыл в Лиссабон.

Рид говорил крайне серьезно: «С данного момента жизнь этого человека в ваших руках. До вашей команды не должно дойти ни единого намека о его миссии». Наконец он извлек объемистый пухлый конверт, перевязанный бечевкой, запечатанный синей печатью и помеченный штампом «OHMS» – On His Majesty's Service, «по делам Его Величества». Этот пакет следовало спрятать в судовой сейф и отдать Энсону по прибытии в Лиссабон. В пакете был «кольт» Чапмена с запасным магазином, пятьдесят однофунтовых банкнот, а также книжки продовольственных и промтоварных талонов на имя Хью Энсона. Кроме того, там лежала подборка статей о взрыве на заводе на севере Лондона.

Вернувшись в свой номер в отеле, Рид написал, что капитан Кирон «покорил его своим благоразумием». На самом деле Реджинальд Кирон был страшно взволнован мыслью о том, что на борту его судна находится британский агент.

Чапмен и Тус остановились в отеле «Вашингтон». Рид жил в более комфортабельном «Адельфи». Даже на секретной службе офицеры обладали некоторыми привилегиями, – да и с точки зрения безопасности трем заговорщикам не стоило постоянно находиться вместе на случай, если кто-либо вздумает следить за ними.

Хью Энсоном звали мелкого бандита, бывшего одно время водителем в «банде динамитчиков». Зигзаг планировал сообщить немцам, что заплатил Энсону 100 фунтов за его документы, вклеив в них свою фотографию вместо карточки Энсона, согласившегося протянуть пару месяцев прежде, чем заявить о пропаже бумаг. Кроме того, он собирался сказать, что выправил себе документы моряка, подкупив некоего Франи Дэниелза, работавшего в конторе порта и сотрудничавшего с криминальными кругами. На самом деле устроить Чапмена в качестве матроса на судно было куда более сложной задачей. Сотрудники МИ-5, занимавшиеся изготовлением фальшивых документов, подготовили «полный пакет подложных гражданских бумаг», включая карточку регистрации военнообязанного, карточку государственного медицинского страхования и книжку безработного. Однако выправить качественные документы моряка было «делом сложным и масштабным». В конце концов, при помощи местного оперативника МИ-5 по фамилии Хоббс, Рид решился выкрасть личную карточку из отдела обслуживания торгового флота. Хоббс отправился в судовую контору Ливерпуля, якобы с инспекцией по вопросам пожарной безопасности, и вышел из нее уже с необходимыми документами, которые Рид заполнил нужными сведениями, сидя с кружкой пива за угловым столиком в баре «Летучий голландец» по соседству. «Данный способ был, конечно, не слишком честным, однако на практике оказался чрезвычайно удобным», – писал Рид.

Удостоверение моряка торгового флота, выправленное для Эдди британской контрразведкой на имя Хью Энсона, его бывшего подельника.

Вечер прошел за разработкой каналов связи Чапмена с Британией на тот случай, если он успешно получит доступ к германскому передатчику. Рид решил, что наиболее безопасным будет использовать в качестве кода радиошутки Чапмена, которые он традиционно добавляет в свои депеши в качестве «смайлика».

Среди радиолюбителей сочетание QLF – распространенная шутка, означающая «работайте левой ногой», а сочетание 99 означает нечто более оскорбительное. Если Эдди пришлет знак QLF это будет означать, что его немецкие хозяева всем довольны, а 99 станет знаком того, что его подозревают. Более сложные послания ему предстояло составлять с помощью своих традиционных «радиосмешков»:

ХУ ХУ ХУ – существенной информации нет.

ХА ХА ХА – подразделение абвера в Нанте закрывается.

ХИ ХА ХУ – отправляюсь в Берлин.

ХА ХУ ХИ – отправляюсь в Париж.

ХУ ХИ ХА – отправляюсь в Анжер.

ХЕ ХЕ ХЕ – отправляюсь в Америку.

ХЕ ХЕ ХЕ ХА – группа агентов-американцев отправлена в США и работает там.

«Подобные смешки Зигзаг постоянно вставлял в свои радиограммы, поэтому у немцев они не должны вызвать никаких вопросов», – писал Рид.

Если Чапмен сможет свободно пользоваться передатчиком, не опасаясь наблюдения, он будет передавать радиограммы обычным путем, используя для кодирования слово ВОСХИТИТЕЛЬНЫЙ. Для первой миссии немцы попросили подобрать код самого Чапмена, и он остановил свой выбор на слове КОНСТАНТИНОПОЛЬ. Если в будущем немцы вновь предложат ему сменить кодовое слово, Чампен должен будет взять ВЕЖЛИВОСТЬ. Зигзаг, разумеется, не подозревал о том, что в Блетчли-Парке и так могут прочитать все его радиограммы, однако знание кодового слова, несомненно, облегчило бы жизнь специалистам-расшифровщикам. «Нам некогда расшифровать его сообщения – мы должны читать их немедленно», – заявил Рид.

Фон Грёнинг всегда отдавал Чапмену свой экземпляр The Times. Было уговорено, что после получения сообщения от Зигзага Рид в ближайший вторник или четверг разместит в колонке личных объявлений послание: «Миссис Уэст благодарит анонимного жертвователя за подаренные 11 фунтов». Вторая цифра в указанной сумме должна была обозначать число полученных депеш. Таким образом, если МИ-5 получит от Зигзага шесть депеш, миссис Уэст поблагодарит своего анонимного благодетеля за сумму 46 фунтов. Если дела пойдут хорошо, виртуальная миссис Уэст (небольшая дань благодарности домработнице с Креспини-Роуд) станет весьма состоятельной женщиной.

Наконец Рид и Чапмен устроили «ловушку для слонов». Эдди должен был сообщить своему руководству в абвере о якобы достигнутой перед отъездом договоренности: если другим сотрудникам немецкой секретной службы потребуется помощь, они могут позвонить взломщику сейфов Джимми Ханту по номеру Джерард 4850. Когда кто-нибудь возьмет трубку, звонящий должен сказать: «Говорит Лью Лейбих, мне нужен Джимми». Этот телефон будет установлен прямо на рабочем столе Ронни Рида в В1А, и, получив звонок, Рид сумеет организовать абоненту достойную встречу.

На карте Лиссабона Рид и Чапмен отыскали конспиративную квартиру на улице Сан-Мамеди и немецкое консульство. Кроме того, Рид заставил Чапмена заучить наизусть телефонный номер в Лиссабоне, по которому следовало звонить в случае крайней необходимости. Ральф Джарвис, агент МИ-6 в Лиссабоне, уже знал, что в город направляется важный агент. Служба радиобезопасности в Блетчли-Парке получила указание искать любые упоминания о Фрице в «наиболее секретных источниках».

Наконец, когда вечер подходил к концу, Чапмен заявил, что хочет написать прощальное письмо Фриде. Рид предложил переслать его через Лори Маршалла, который сможет передать его адресату. С письма была снята копия, и его тут же отправили Фриде. Само прощальное письмо до сих пор находится под грифом «Секретно», а сопроводительное письмо для Маршалла гласит: «До свидания, пока, я скоро вернусь к вам, в дом 35, – спасибо за твою доброту – пожалуйста, передай или перешли это письмо Фриде». Определенно, это письмо писал человек, не испытывающий страха за свою жизнь.

На следующий день Чапмен появился в местном подразделении Торговой палаты. Клерк принял фальшивые бумаги без возражений, заметив лишь, что судоходная компания уже прислала на «Ланкастер» одного помощника стюарда и что там явно не знают, что делают. Чапмену велели доложить о себе капитану судна и быть готовым к отплытию на следующий день. Они вернулись в отель, где Тус упаковал вещи Чапмена, включая два комплекта новенькой униформы стюарда и четырнадцать листков писчей бумаги, казавшейся совершенно чистой. После этого он обыскал вещи на предмет любых деталей, которые могли бы выдать Чапмена, – точно так же, как много месяцев назад это делал Преториус. Потом Чапмен отправился в доки – как писал Рид, «одетый как надо, с вещмешком через плечо».

Тус и Рид шли за ним на солидном расстоянии. Возможно, оно было даже слишком солидным, поскольку «каким-то образом, после нескольких миль утомительной прогулки по докам, Зигзаг исчез». Мгновение назад он шагал впереди с видом веселого морячка – и вдруг неожиданно скрылся из виду. Быть может, хорошенько все обдумав, Чапмен решил скрыться? С растущим волнением они обшаривали доки, но не могли найти ни Чапмена, ни, к своему величайшему раздражению, «Ланкастер». Наконец они бросили свои попытки и уныло побрели в отель. Они договорились встретиться с Эдди в «Адельфи», однако интуиция сродни женской подсказала Риду, что агент мог вернуться в свой собственный, менее комфортабельный отель: «Разумеется, Зигзаг был в баре, в компании проститутки».

Они решили не мешать Чапмену и тихонько удалились, давая ему завершить переговоры. Из «Адельфи» они позвонили в бар «Вашингтона», позвав к телефону Чапмена. Тот радостно доложил, что нашел судно, оставил вещи на борту и теперь должен вернуться туда к восьми утра. «Он не пожелал с нами ужинать, заявив, что занят», – деликатно сообщил в отчете Рид. Они договорились встретиться в номере Рида в «Адельфи» в девять вечера.

Рид с Тусом поужинали в отеле и незадолго до назначенного часа поднялись в просторный номер Рида. Открыв дверь, они обнаружили Чапмена: «Зигзаг каким-то образом ухитрился войти и теперь, развалившись на кровати, ждал ужин и пиво, которые заказал по телефону в мой номер». За несколько часов Чапмен умудрился еще раз продемонстрировать все те качества, что делали его великим мошенником, отличным шпионом и ненадежным партнером: написал любовное письмо матери своего ребенка, исчез, переспал с проституткой, влез в запертую комнату и воспользовался службой обслуживания в номерах за чужой счет. Как выяснилось, он к тому же украл у Рида позолоченные ножницы и пилку для ногтей, которые давно ему нравились. Именно это и предсказывал когда-то Янг: Чапмен будет выполнять свой долг, попутно с радостью обчищая ваши карманы.

Рид не мог заставить себя злиться. На самом деле все происходящее лишь усилило его привязанность к этому странному юноше, с которым он был знаком лишь восемь недель. «Зигзаг обладает способностью притягивать к себе людей. Безрассудный и пылкий, непостоянный и сентиментальный, при знакомстве он оказывается необычайно приятным человеком. Любому, кто знал его хотя бы короткое время, трудно описывать его беспристрастно и непредвзято. Невозможно поверить, что Зигзаг – человек с чудовищным прошлым. Грабежи и мошенничества, полное моральное разложение и статус „опасного преступника“, присвоенный ему Скотланд-Ярдом, – все это едва ли соответствует его сегодняшнему поведению».

Прошлое Эдди и вправду было чудовищным. Его последние действия были почти геройскими (с некоторыми оговорками). Однако будущее его оставалось туманным. В доке Чапмен, махнув рукой, поднялся по сходням на борт «Ланкастера», оставив Рида размышлять: «Дело Зигзага еще не окончено. Возможно, время покажет, что оно лишь начинается».

19

Красавчик Альбер

15 марта 1943 года «Ланкастер» вышел из Мерси, чтобы присоединиться к формируемому в Ирландском море конвою из сорока трех торговых судов, который должны были сопровождать три эсминца и четыре легких сторожевых корабля. Суда выстроились в кильватерную колонну, охрана пристроилась по бокам, впереди и позади конвоя – будто охотничьи собаки, что гонят стадо вперед, не забывая зорко высматривать хищников. Новому помощнику стюарда Хью Энсону велели найти себе койку у канониров, после чего явиться на доклад к капитану. Пока конвой направлялся к югу, Чапмен и Кирон тайком наскоро обсудили ситуацию. Капитан, «боясь влезть не в свое дело», тем не менее предложил взять на сохранение любое секретное оборудование и был весьма разочарован, получив всего лишь стопку обычных листков писчей бумаги. Он запер их в сейф, стараясь не оставить на бумаге отпечатков пальцев. Кирон объяснил Эдди, что будет относиться к нему как к любому другому члену экипажа, однако по пути тому следует время от времени демонстрировать свой буйный нрав, чтобы поддержать легенду о «плохом парне» и помочь объяснить команде его грядущее исчезновение в Лиссабоне.