Текст книги "Карусель"
Автор книги: Белва Плейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
– Это невесте решать, – ответил Клайв.
Хотя Роксанна отпрянула, Йен схватил ее, сжал лицо девушки в ладонях и грубо поцеловал в губы.
– Йен! – ахнула Хэппи.
Оливер взял сына за плечо.
– А теперь сядь и остынь, – приказал он. Хотя голоса Оливер не повысил, гнев его был силен и ощутим. – Мой сын не пьяница, – объяснил он Роксанне, – и я приношу вам за него свои извинения. Шампанское ударило ему в голову. – Он криво усмехнулся. – Оно имеет такое обыкновение.
– Ничего. Он не имел в виду ничего плохого, – любезно ответила Роксанна.
Когда Йена благополучно усадили в кресло рядом с отцом, Оливер завел разговор об Италии и Греции, советуя, что посмотреть, какой остров ни за что не пропустить.
Внезапно Йен издал жуткий стон. Его пылавшее лицо позеленело. Он вскочил и выбежал из библиотеки. Затем, когда в коридоре послышался грохот, вскочили и побежали все остальные.
– Ничё, – проговорил, поднимаясь, Йен. – Я споткнулся. Мне нужно в ванную.
Взяв его за локоть, Дэн спокойно сказал:
– Я ему помогу, не волнуйтесь.
– Не понимаю, что на него нашло?! – ломала руки Хэппи. – За все эти годы он никогда так не напивался. Он вообще не любитель спиртного.
– Только азартных игр, – попытался пошутить Оливер.
Все вернулись в библиотеку и сели. Оливер, продолжая разговор об Италии, стал рассказывать про Верону и балкон Джульетты.
– Настоящий балкон Джульетты? – восхитилась Роксанна. – Он все еще там?
– Ну, вообще-то Джульетта всего лишь персонаж пьесы, – заметил Оливер. – Но говорят, это действительно ее балкон.
И беседа продолжилась в том же духе – собравшиеся старательно подбрасывали Роксанне достаточно мячей, легких мячей.
Вернулся с отчетом Дэн:
– Жить будет. Его вырвало, и ему стало лучше. Я заставил его прилечь, потом сварил кофе, и он поехал домой. Он попросил извиниться за него. Мы тебя отвезем, Хэппи.
– Боже мой, ты позволил ему сесть за руль? Надо было позвать меня.
– Он настаивал, Хэппи. И сказал, что дело не только в шампанском. Ему и до этого уже было нехорошо. Наверное, желудочный вирус, как он сказал, лучше отдохнуть дома.
– Ну, не знаю…
– Он был вполне в состоянии вести машину, Хэппи, иначе я его не отпустил бы.
Беседа продолжалась еще какое-то время, потом Роксанна посмотрела на свои золотые часики, и Клайв, поднявшись, сказал, что им пора. Все вышли и спустились на дорожку проводить их. Когда автомобиль молодых скрылся за поворотом, Оливер, Дэн и женщины поднялись на террасу.
– Ну, скажу я вам, – начал Оливер, – я просто потрясен. Не ожидал от Клайва такой импульсивности. – Спорить с этим было трудно. И Оливер продолжил, устремив взгляд на деревья в конце лужайки: – Как они вообще могли встретиться? Она не похожа на девушек, с которыми он… ну, в общем, она не такая, как вы обе, – закончил он, повернувшись к Хэппи и Салли.
Хэппи ответила в типичном для нее духе:
– Она, несомненно, добрый человек. Конечно, никто и не ждал, что она проявит враждебность, попав сюда при таких обстоятельствах. Я хочу сказать… ну, она нисколько не стеснялась, правда? Помню, когда я приехала сюда в первый раз познакомиться с вами, отец, я была напугана до смерти.
Оливер улыбнулся:
– Небо и земля. Но Клайв выбрал ее. Мы должны только надеяться, что она сделает его счастливым.
– Да, я надеюсь, что у них все получится, – заметила Хэппи.
– У меня создалось впечатление, что так и будет, – сказал Дэн. – Она такая живая, что сможет расшевелить и его. Кроме того, в ее интересах сделать его счастливым.
– Время покажет, – сказал Оливер. – Я уверен, мы сделаем все возможное, чтобы помочь им наладить совместную жизнь.
– Теперь я понимаю, – воскликнула Салли, – почему он в тот вечер так интересовался обстановкой нашего дома! Я еще подумала, что для него это не характерно. Он показался мне напряженным. Напряженным и возбужденным.
– Да, – сказал Оливер и вздохнул. – Клайв всегда занимал особое место в моем сердце. Не более теплое, чем твой муж, Хэппи, просто другое.
– Я понимаю.
– Знаю. Поскольку ты работаешь с детьми, ты должна это понимать. – Он снова посмотрел вдаль, на деревья. – Дело в том, что Клайв никогда не был веселым ребенком, никогда много не смеялся. Да и сейчас не смеется. Подростком больше тревог мне доставлял Йен. С Клайвом же забот не было. Но за Йена я тоже не волновался. Я всегда знал, что он образумится. Для него жизнь – это приключение, все давалось ему легко – спорт, популярность, учеба с отличием. И в конце концов, такая жена, как ты, Хэппи. Клайв был другим, как все вы знаете.
– Но я все же волнуюсь за Йена, отец, – сказала Хэппи. – Сегодня он был сам на себя не похож. Он уже несколько недель такой. Спросите Дэна. Должно быть, ты заметил что-то в конторе, Дэн, и полагаю, был озадачен.
– Я заметил, – признался Дэн, – но не могу сказать, что был озадачен. Мне бы хотелось быть откровенным, дядя Оливер. Я знаю, что тебе неприятно слышать о разногласиях, касающихся бизнеса. Но в настоящее время дела идут не так гладко, как это было под твоим руководством.
Он помолчал и продолжил:
– Йен полон решимости заключить сделку с иностранными покупателями, и моя сестра побуждает его к тому же. Своим требованием денег, которых у нас нет, она дает Йену еще одну причину для продажи. Если бы не она, я считаю, Йена можно было бы переубедить. – И Дэн, возможно, слишком напористо, на взгляд Салли, стал развивать свою мысль: – Мы все знаем, как дорог для тебя этот лес, дядя. Твой дед покупал эту землю, участок за участком. Мне она тоже дорога. Мы бы сделали все, чтобы ее сохранить. Если бы вы поговорили с Амандой, я верю, это помогло бы. Несколько ваших слов…
Оливер повернулся в кресле, чтобы видеть Дэна.
– Аманда… но я не хочу наговаривать на твою сестру, Дэн, – сказал он.
– Этим вы меня не обидите. Я уверен, любые ваши слова будут справедливыми. Как обычно.
– Прости меня, Дэн. Сейчас не время. Мы и так весь день проговорили, пожалей наших дам. Кроме того, Хэппи наверняка хочет вернуться домой, к Йену.
И тут Салли вскрикнула:
– Боже мой, а где Тина?
– Не знаю, – недоуменно отозвался Дэн. – Она же только что была здесь.
– Наверное, в доме, – спокойно сказала Хэппи. – Вероятно, доедает последнее пирожное.
За волнениями, вызванными появлением Клайва и Роксанны, о Тине все как-то забыли. Теперь Дэн и Салли вернулись в дом, зашли в библиотеку, но девочки там не нашли. Тогда они стали звать ее, искать по комнатам – гостиная, столовая, передний холл, задний холл, даже кабинет Оливера. Никакого ответа.
– Вы смотрели наверху? – спросила Хэппи.
Поднявшись уже втроем, они обошли спальни, гостиную и ванные комнаты. И обменялись тревожными взглядами.
– Должно быть, она ушла на улицу, – сказал Оливер, дожидавшийся их у подножия лестницы. – Не будем пороть горячку. Тина никуда не могла деться.
Бассейн, подумала Салли. Видимо, Дэну пришла в голову та же мысль, потому что он уже бежал в ту сторону. Но бассейн был пуст, сквозь ровную гладь голубой воды великолепно просматривалось дно.
Теперь уже вчетвером взрослые стали обыскивать территорию усадьбы. В «Боярышнике» имелись оранжерея, гаражи, огород и сад, а в центре розария стоял маленький летний домик. Они ходили, искали, звали, а внутри у всех нарастала паника.
– Давайте еще раз посмотрим в доме, – предложила Хэппи. – Может, она прячется. Дети это любят, для них это игра.
Тину нашли под роялем, она спряталась за тяжелой шторой, висевшей позади него. Сидела там и сосала большой палец.
– Что ты делаешь? Как ты нас напугала! – воскликнул Дэн.
– Да; – подхватила Салли. – Мы звали, звали! Ты должна была откликнуться.
Хэппи попыталась сгладить ситуацию:
– Ты сделала себе домик, чтобы было где спрятаться, да, милая?
Тина ответила Хэппи пустым взглядом и ничего не сказала. По-видимому, это была отнюдь не игра.
Салли опустилась на колени.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросила она, щупая лоб дочери. – Может, ты переела пирожных? У тебя живот не болит?
Тина посмотрела на взрослых и ничего им не ответила.
– Да что с тобой такое? – заволновался Дэн.
Тина не только отказывалась отвечать, похоже, она их не слышала.
– Это не смешно, – сказала Салли, хотя никто и не улыбался. И по спине у нее пробежал холодок. Девочка отгородилась от них от всех. Возможно, никто, кроме матери, не осознавал, что с Тиной происходит что-то очень непонятное.
– Она просто устала, – сказал Оливер после нескольких минут бесплодных уговоров и приказов. – Везите-ка лучше ее домой.
Без всяких затруднений Тину подняли и унесли. Она так и не промолвила ни слова.
Глава 10
Август 1990 года
– Ах ты, мое солнышко! – умилилась Салли.
Сюзанна первый раз села, не опрокинувшись назад. Довольная собой и открывшимся ей новым видом на мир, она загулила. Какая же она милая – пухленькая, розовая. Ручки и ножки в перетяжечках, на щеках ямочки! Цвет миндалевидных глаз у нее от Дэна – понемножку зеленого, серого и голубого, и сейчас они пристально осматриваются, оценивая, как изменились окружающие предметы по сравнению с видом на них из лежачего положения.
Салли взяла дочку из колыбели и поцеловала в затылок.
– Маленькая моя, – проговорила она, – как я тебя люблю! Знаешь, как сильно? Нет, конечно, не знаешь. И не узнаешь, пока не вырастешь и сама не станешь мамой.
«Но до этого еще далеко, а пока мы будем оберегать тебя, Сюзанна, заботиться о тебе, охранять каждую минуту твоей жизни. Прошу тебя, Боже, пусть ничто не причинит ей вреда…»
– Миссис Грей, – услышала она голос няни. – У Тины опять приступ молчания. Сегодня утром я не смогла добиться от нее ни слова.
– Второй раз за эту неделю?
– Третий. Ничего не могу понять. Никогда не встречала у ребенка такого поведения.
Она не должна показывать няне свою тревогу, потому что это очень заразительно, а в доме никто не должен обращать внимания на поведение Тины. Таковы инструкции доктора Вандеруотера. Отказ Тины разговаривать был просто способом привлечь внимание, и покончить с этим можно было, как раз не обращая на это внимания. Но ничего не вышло.
– Я просто не знаю, что делать, миссис Грей.
– Вы прекрасно знаете, что делать, – спокойно ответила Салли. – Ничего.
– Что случилось? – спросил Дэн, который опаздывал на работу.
– Все то же самое. Она не разговаривает.
Две вертикальные морщинки на переносице Дэна проступили сильнее.
– Не знаю, – пробормотал он и наклонился погладить Сюзанну по головке.
Няня, видя, что толкового совета здесь не получить, спустилась вниз кормить Тину завтраком. Оставшись одни, Салли и Дэн смотрели какое-то время на Сюзанну, потом Дэн заговорил:
– Мы видим того же ребенка. Она так похожа на Тину в этом возрасте…
– Да. – И с губ ее сорвался болезненный возглас: – О, Дэн, что же нам делать?
– Не вижу ничего другого, кроме как следовать инструкциям врача.
– Ее молчание бессмысленно. Могу только предположить, что она хочет наказать нас.
– Наказать? За что? Что, скажи на милость, мы сделали?
– Не знаю. Она кажется такой дерзкой. То, как она смотрит на меня, когда я что-то говорю, и просто не отвечает…
– Ах, Салли! Дерзкой? Но ей же всего пять лет!
– Это возможно. Дети дерзят и в двухлетнем возрасте. А иногда мне кажется, что это не дерзость, похоже, что она просто боится.
– Чего боится? Ей нечего бояться. Все это может быть связано только с Сюзанной. Мы же так и решили, помнишь?
– С Тиной все хуже и хуже, Дэн. Нужно смотреть правде в глаза. И если причина в новом ребенке, то сейчас у нее уже должно было наступить улучшение.
– Совсем не обязательно.
– Тогда скажи свое мнение.
– Нет уж, выкладывай свою теорию.
Салли положила Сюзанну на столик, чтобы сменить памперс. Какое-то время она молчала. Потом несколько неуверенно произнесла:
– Иногда мне кажется, что нам нужно вернуться к доктору Лайл.
– Нет и еще раз нет. В этом нет никакого смысла.
– Почему? Советы доктора Вандеруотера ни к чему не ведут.
– Всем известно, что проблемы с поведением – это не перелом ноги. Нельзя сказать: «Через полтора месяца… или через сколько-то там… вы сможете снять гипс». Дай этому человеку шанс.
– У меня такое ощущение, что он и сам тревожится. Или, лучше сказать, сбит с толку.
– Ощущения немногого стоят. И кроме того, я сомневаюсь, что доктор Вандеруотер сбит с толку. Он лучший специалист в наших краях. Доктор Лайл и в подметки ему не годится. Не тот уровень.
Салли почувствовала себя беспомощной. День только начался, а она уже измотана. Когда она снова уложила малышку в колыбель и обернулась к Дэну, он увидел, что на глазах у Салли блестят слезы.
– Салли! – Обняв жену, он принялся ее уговаривать: – Мне больно видеть, когда ты такая. На тебя это не похоже. Послушай, милая, у нас нет выбора. Нужно только терпение. И слава Богу, что у нас ребенок не с синдромом Дауна и не умирает от рака.
Салли содрогнулась.
– Знаю. Но есть и другие вещи. Не такие страшные, как это, но другие.
– Надеюсь, ты не о той чепухе, которую вбила тебе в голову доктор Лайл?
– Не знаю. Меня одолевают безумные мысли.
– Да, что безумные – это верно. Я думал, ты от них избавилась.
– Я тоже так думала.
– Мы ничего не станем менять, Салли. Нельзя перебрасывать ребенка от одного врача к другому каждый раз, когда тебе в голову взбредет очередная идея.
Отпустив ее, он добавил:
– Не хочется оставлять тебя в таком унынии, но мне пора на работу.
– Сегодня утром я встречаюсь с доктором Вандеруотером.
– Отлично. Надеюсь, он развеет твои страхи.
Отводя взгляд от лица доктора Вандеруотера, Салли каждый раз натыкалась на фотографию четырех бойких мальчишек с кудрявыми волосами. Один из них, помладше, держал в пухлых ручонках мячик и широко улыбался, показывая ровные младенческие зубки. Совсем недавно Тина выглядела точно так же.
– При всем моем уважении к вам, доктор, – сказала Салли, – должна признаться, что я не до конца исключила другую возможность. – Она замолчала. Ей трудно было продолжать, и эта нерешительность злила ее еще больше. Ее, Салли Грей, которая всегда сама прокладывала себе дорогу в жизни, которая никого и ничего в этом мире не боялась! А теперь что с ней стало!
Дрожащим голосом она продолжила:
– Мне снятся такие ужасные сны, доктор. Тина стоит где-то высоко, на подоконнике или на обрыве, и я хочу схватить ее или позвать, но боюсь, что испугаю ее и она упадет, но я все равно не могу ни шевельнуться, ни крикнуть… – Она умолкла. – Простите. Мои сны вряд ли относятся к делу. Просто мне так страшно…
– Из-за первого диагноза?
Отведя взгляд, она снова уставилась на жизнерадостных мальчишек и очень тихо произнесла:
– Мой муж считает, что это абсолютно нелепо, а он очень умный, так что, может быть, это нелепо.
– Ну что ж, объясните, почему вы не можете выбросить эту мысль из головы только потому, что, как вы говорите, у Тины нет улучшения за все время ее визитов ко мне?
– Нет-нет, я не думала жаловаться, – поспешно сказала Салли.
Но доктор Вандеруотер перебил ее:
– Не бойтесь меня задеть. Если у вас есть жалоба – скажите.
– Это просто тревога. Я знаю, что подобное лечение требует времени. Прекрасно знаю. Но произошли изменения. Она не хочет, чтобы к ней прикасались. Например, у моего мужа есть двоюродный брат, мужчина, которого она всегда любила. Теперь она к нему даже не подходит.
– Когда вы сказали «прикасались», вы имели в виду именно этого человека?
– И да, и нет.
Врач усмехнулся:
– В моей практике такой ответ обычно означает «да». Что такого в этом человеке?
Салли растерялась.
– Ну, он странный, женился только неделю назад. Любит уединение. Просто… просто чудной, вот и все.
– Ваше описание подходит к очень многим известным гениям. Это не имеет никакого отношения к сексуальным патологиям.
– Знаю. Но он всегда уделял Тине очень много внимания, обнимал ее, сажал на колени, дарил подарки. Я неясно выражаюсь, – извинилась она. По ее словам, Клайв выходил похожим на Санта-Клауса.
– Я вас понимаю. Я своего мнения не изменил, но раз вас одолевают все эти чувства, единственное, что я могу предложить, – то же, что и раньше: следите за своим ребенком, как вы наверняка и делаете. Разумеется, я не хочу исключать никаких возможностей. Зло вылезает из неожиданных мест. Это может быть кто угодно, даже отцы.
Салли пришла в ужас. Перед ней словно разверзлась глубокая, мрачная бездна – вот куда привели ее собственные мысли. И она постаралась отключить разум, запереть его и выбросить ключ.
– Я уезжаю на месяц в отпуск, миссис Грей. Пока вы знаете, что делать. Постарайтесь, чтобы вас не выводили из равновесия ни приступы ярости Тины, ни приступы молчания. Как мудро заметил ваш муж, главное – терпение.
Да, какой же дурой она себя выставила! Ей стало стыдно. Бедный Клайв, а ведь он, по-видимому, впервые в жизни по-настоящему счастлив. «Ходит, как будто получил медаль конгресса», – сказал как-то Дэн. С другой стороны, мужчина может быть женат и в то же время…
Мысль побежала дальше. «Немыслимо! Зерно, посеянное доктором Лайл, выросло в огромный сорняк у меня в голове! Клайв, Йен, дядя Оливер, приятный сын няни, который приходит ее навестить, наш работник, который приводит своего сынишку, тот сосед моих родителей… немыслимо. А что насчет отца Тининой подруги Эммы, что живет дальше по дороге? Он странный, неприветливый, грубый человек. Он мне никогда не нравился…»
– Господи, Салли, остановись! – воскликнула она вслух.
Дом Клайва был само очарование. Меньше чем за месяц Лайла Бернс сотворила чудо, думала Салли, когда Роксанна вела их с Хэппи по отделанным комнатам. Почти не сдерживаемая финансовыми ограничениями, Лайла наполнила дом восточными ковриками и коврами ручной работы, полированной латунью, английским серебром и французским фарфором, красным деревом и кленом восемнадцатого века и жанровыми картинами девятнадцатого. Клайв знал, чего хотел, а Лайла прекрасно его поняла. В кабинете, выдержанном в темно-красных тонах, одна стена была практически полностью завешана изображениями лошадей в позолоченных рамках. Камин в бело-голубой гостиной был окаймлен плиткой с цветочным узором. На сундуке в простенке между окнами стояли в кувшине алые гладиолусы.
Роксанна принесла на подносе чай со льдом и печенье, поставила поднос на стол и села. Августовский день был ужасно влажным, это чувствовалось даже в комнате с кондиционером. Кожа Салли покрылась испариной, платье липло к телу, однако Роксанна в своем белом льне выглядела свежей.
– Мне нравится твое платье, – сказала Хэппи.
– Правда? Это из моего приданого. Его выбрал Клайв. Он все мне покупает.
– Тебе повезло – у него хороший вкус, – заметила Салли. – Если бы я полагалась на Дэна, где бы я была! Он говорит: «Какое милое платье. Новое?» «Нет, – отвечаю я, – ему четыре года».
Женщины рассмеялись. Беседа текла легко. С тех пор как Роксанна с Клайвом вернулись из свадебного путешествия, новые родственницы делали все, чтобы облегчить девушке вхождение в семью. И Салли, которая всегда была склонна анализировать не только свои мотивы, но и мотивы других людей, пришла к выводу, что данное стремление проистекает из вежливости хорошо воспитанных людей, практической необходимости семейного мира, из любопытства и сочувствия. Занятное сочетание!
И вот из этого сочувствия она и пыталась догадаться, что же подвигло Клайва на столь скоропалительную женитьбу. Салли была уверена, что не любовь. Во всяком случае, не такая, которая подхватила и завертела Салли в тот день шесть лет назад в Париже и длилась до сих пор.
– Иногда я не узнаю себя, – вдруг сказала Роксанна. – Бывает, просыпаюсь утром и в первую минуту не понимаю, где нахожусь. Или если понимаю, то думаю, что это не может продолжаться вечно. Все эти деньги, которые потратил Клайв… – Она зажала себе рот ладонью. – Простите. Он говорит, что я не должна говорить о том, что сколько стоит.
– Он прав, – засмеялась Салли. – Не говори об этом. Пусть люди просто видят.
– Что мне в вас нравится, так это чувство юмора, – сказала Роксанна. – Вы все видите насквозь. – Она с задумчивым видом помолчала. – О, как же я хочу все делать правильно! Клайв так хорошо ко мне относится. Знаете, он заплатил за отдых моей сестры в лагере на этот месяц. И выясняет насчет учебы в другом месте. Она хочет поехать во Флориду, поэтому он выясняет про школу там. Он так добр к нам.
– Это же взаимно, – сказала Салли. – Дэн говорит мне, что Клайв в конторе стал другим человеком. Обычно он был… – она хотела сказать «лаконичным», но заменила это слово на другое, – спокойным, погруженным в себя, понимаешь? Но теперь он рассказывает, как ты его кормишь, какая ты великолепная кулинарка, как ты заботилась о нем, когда он заболел на корабле, и…
Хэппи перебила ее:
– Клайв болел? Я не знала.
– У него были приступы кашля, как обычно, но как-то ночью он не мог остановиться, поэтому пришлось вызвать судового врача, он дал ему лекарство. Кашель прекратился, но его трепала лихорадка, и ребра болели. Клайв называет это кашлем курильщика.
– Я не согласна, – заявила Хэппи, любившая разговоры на медицинские темы, – дома у нее была целая полка популярных книг по медицине. – Что думает Клайв, не имеет никакого значения. Важно, что считают доктора. Ему нужно сходить к врачу, Роксанна.
– Именно это и сказал ему врач на корабле, но Клайв такой упрямый, так до сих пор и не сходил. По-моему, в этом доме он чувствует себя хорошо.
Ну, и не только поэтому, подумала Салли и едва заметно улыбнулась.
– Клайв сказал, что у тебя, Хэппи, есть какой-то особый рецепт шоколадного торта. Хотела его у тебя попросить. Ты же знаешь, я люблю готовить.
– С радостью поделюсь с тобой. Дай карандаш и бумагу – напишу прямо сейчас. По части шоколада у братьев царит полное согласие.
– Да, домашней она не выглядит, но кто знает, – сказала Хэппи, когда две гостьи ехали вместе домой.
– Она быстро учится. Ты обратила внимание на то, что она сказала про деньги? Клайв ее преображает. У нее даже речь меняется. За все время, пока мы у нее сидели, она ни разу не чертыхнулась.
– Скоро она станет слишком элегантной для нас с тобой, – рассмеялась Хэппи. – Ты бы слышала меня вчера вечером, когда я треснулась локтем о край ванны. – Она помолчала. – Неловко получилось – я не знала, что Клайв болел во время поездки. Это все Йен виноват. Его так раздражает этот брак, что он практически не говорит о Клайве. И это при том, что Йен никогда не придавал значения сословным предрассудкам. Понять не могу, почему он так себя ведет. Он даже не был в новом доме Клайва, а прошло уже больше месяца после их возвращения. Почти все уже там побывали. Понятно, что всем любопытно, но все равно…
– Он как-нибудь это объясняет?
– Как-то однажды намекнул на покупку жен, и, мол, раз это кому-то нравится, то удачи ему.
– Надеюсь на это для Клайва и ей желаю того же. Она не может не нравиться. Мне по крайней мере она симпатична. – И, возвращаясь к женитьбе Клайва, Салли добавила: – Нет, это все же удивительно. Дэн думал, что он вообще не женится. А я думала, что это может произойти, но позже, и что он приведет какую-нибудь интеллектуалку из библиотеки или лаборатории.
– Что ж, поживем – увидим, что и как будет, – в своей осторожной манере проговорила Хэппи.
В просторной, с большим зеркалом гардеробной Роксанна разглядывала себя со всех сторон. Клайв был прав. Простота выглядит богаче. И скривилась, вспомнив свою красную атласную блузку, слишком скользкую, слишком кричащую, слишком низко вырезанную, которая была на ней во время их первого ужина. Простой белый лен, стоивший в три раза дороже, гораздо больше шел к цвету ее кожи, фигуре и волосам.
Осторожно, чтобы не запачкать одежду помадой, Роксанна разделась и убрала костюм. Три стены гардеробной были увешаны нарядами – шелк, хлопок, лен, костюм из шотландского твида уже готов для осени, кожаный пиджак, купленный в Италии, а также туфли, сумочки и светлая соломенная шляпа, в которой она была в день бракосочетания. Три-четыре раза в день ее тянуло зайти сюда и снова полюбоваться на все эти красивые вещи, принадлежавшие ей. Созерцание их делало ее такой счастливой! Как она сказала, это было похоже на сон.
Однако, когда просыпаешься после таких снов, не всегда чувствуешь себя счастливой… А если быть честной, то чувствует она себя отвратительно. Словно украла все это. А может, так и есть? Неужели он верит, что она вышла за него по безумной любви? Или что каждый вечер ждет не дождется, когда они отправятся в постель? Не так-то легко постоянно маскировать истинные чувства улыбкой и изображать бурную страсть. Да, чувствует она себя отвратительно.
Роксанна подошла к окну, уставилась на голубые ели, посаженные вдоль лужайки. Красивые деревья…
Но с другой стороны, до тех пор, пока он не знает правды, так ли уж плохо она поступила? Бедняга. Он так старается ей угодить. Он такой добрый. И в ответ тоже хочется быть доброй. Она никогда не причинит ему боль, никогда не лишит счастья. Это все равно что отнять у ребенка конфету. Нет. Она станет угождать ему всеми возможными способами. Она щедро расплатится по своему счету.
Сегодняшняя встреча прошла очень хорошо. Приятные женщины, совсем не высокомерные, хотя многие другие на их месте задирали бы нос.
Конечно, потребовалось некоторое усилие, чтобы держаться естественно перед женой Йена. Роксанну вдруг снова охватило это неприятное ощущение. Забавно, что раньше она никогда не думала об этой женщине. Но встретиться с ней лицом к лицу – это совсем другое. Тем не менее подобные вещи происходят каждый день. Жена приезжает на вечеринку в контору и здоровается с вежливой секретаршей мужа…
Вот было бы здорово иметь и этот дом, и Йена! Роксанне стало трудно дышать. Как все могло бы повернуться, если б только он захотел… Что же на него нашло? Ведь им было так хорошо вместе, они жить не могли друг без друга. Ну вот, теперь она разволновалась. Надо успокоиться.
Переодевшись в шорты и майку, Роксанна вышла на улицу и легла с журналом в гамак. Стало чуть прохладнее, очарование окружающей природы действовало умиротворяюще. Постепенно смятение в душе стало утихать. В конце концов, нельзя же иметь все, не так ли? Поэтому она немного полежит с закрытыми глазами, а потом пойдет готовить шоколадный торт – сюрприз для Клайва. Так приятно видеть, с каким наслаждением он уписывает сладкое.
– Так-так, Спящая красавица. Проснись, сука!
Йен – в костюме, с дипломатом, который он поставил на землю, – стоял, сложив руки на груди и злобно на нее глядя. На какую-то секунду Роксанне показалось, что он ее ударит.
– Не надо этого испуганного вида, я не собираюсь тебя убивать, хотя следовало бы. Но ты не стоишь того, чтобы провести остаток жизни в тюрьме, – сказал он.
Сердце ее билось оглушительно, как паровой молот, все тело покалывало.
– Ну так что, скажешь что-нибудь в свое оправдание?
Ей пришлось облизать губы, во рту пересохло так, что поначалу она не могла произнести ни слова.
– Могу задать тебе тот же вопрос.
– Валяй, спрашивай. Про себя могу сказать одно: я никогда тебе не лгал. Никогда не обманывал. Говорил что думал, и мои слова означали именно то, что я хотел сказать.
Он стоял, словно ее господин – губы плотно сжаты, глаза мечут молнии. Он подавлял ее. Как всегда. Но внезапно Роксанна осмелела.
– Я тоже никогда тебя не обманывала. В тот последний вечер я сказала тебе, что, если ты не хочешь на мне жениться, можешь убираться к черту. Просто и ясно, Йен.
– И тогда ты сделала это. Обманула бедного Клайва. Низкий обман!
– Не смей называть меня низкой обманщицей! – Она выбралась из гамака и теперь стояла перед ним. – Я обманула его не больше, чем ты обманывал Хэппи.
– Тут нечего сравнивать, дура, воровка! – заорал Йен.
– Думаю, есть что. И во всяком случае, заткнись. В любую минуту домой может вернуться Клайв.
– Ну и что? Я имею право навестить свою невестку в ее новом доме! – фыркнул он.
– Я все гадала, сколько времени тебе потребуется, чтобы набраться мужества и нанести визит. А то это стало выглядеть как-то странно.
– Я боялся, что у тебя при виде меня случится инфаркт.
– Это у тебя чуть инфаркт не случился в тот день, когда я пришла в дом твоего отца.
– Это не сердце было. Меня замутило, да так, что захотелось проблеваться. Что я и сделал. Женщина настолько подлая, что проделывает такой грязный фокус с бедным, ничего не подозревающим дурачком, как мой брат…
– Дурачком? Ты всегда говорил мне, что он гений.
– В математике. Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю.
– Я не называю его дурачком. Единственно верные слова из всего сказанного – это «ничего не подозревающий».
– Ты хочешь сказать, он не подозревает, что мы с тобой были знакомы раньше?
– Ты что – умственно отсталый? Конечно, я хочу сказать именно это.
– И более того – он никогда об этом не узнает?
– Конечно, именно это я и хочу сказать.
– Не надо быть такой уверенной. Может, ему следует знать.
Роксанна выставила вперед палец левой руки, на котором красовалось кольцо с бриллиантом.
– Не-а. Никогда. Ты же не хочешь, чтобы обо всем узнала Хэппи, так что никогда не откроешь рта. Этого я не боюсь.
Йен ничего не ответил, и Роксанна мягко ткнула его в грудь уже указательным пальцем и с улыбкой проговорила:
– Ну, будет, давай ладить. Вот мы с тобой, а вот твой брат – счастливый до невозможности.
– Да уж, это точно.
– Ты же видишь, он стал новым человеком. Получает кое-что от жизни.
– А ты ничего не получаешь, да? – спросил Йен, глядя на застекленную садовую беседку и маленький пруд под ивами, в котором плавали золотые рыбки.
– О, я много чего получаю. И не отрицаю этого. Но я заключила сделку и выполняю ее. Он обращается со мной, как с королевой. И дело не только в том, что он покупает вещи, такие, как этот дом. Все гораздо глубже. Он меня уважает. Поэтому я действительно его обожаю. Он доверяет мне, и я никогда не обману его доверия. Клянусь!
Несколько минут они молча смотрели друг на друга, осознавая новую для себя реальность. Йен оглядел Роксанну с головы до пят, но она встретила его взгляд, даже не моргнув.
– Господи! – воскликнул он. – Может, я тебе и поверю. Может, чудеса и случаются.
– Ты можешь мне верить.
– Он никогда ни о чем не спрашивал?
– А о чем он должен был меня спрашивать?
– Ну, например, о твоем норковом манто.
– Он его не видел. Сейчас август. Кстати, я подарила его своей мачехе, а мои родственники не осмелятся приехать сюда. Они будут ждать приглашения. Они знают, что получат больше, если будут хорошо себя вести.
– Ты все продумала…
– Я хочу здесь приятной жизни. Соседи очень приветливы. Я удивилась, насколько приветливы были со мной женщины с самого начала, как мы сюда въехали.
– Помогает имя Греев, не забывай.
– Я ни на минуту не забываю.
