Текст книги "Пиф-паф (ЛП)"
Автор книги: Белль Брукс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)
Глава восьмая
Я не могла смотреть Хаггерти в глаза ни вчера утром, ни даже сегодня, потому что меня раздражает его нынешняя приторность. Я спала рядом с ним, как он и просил. Его мощная рука обвилась вокруг моей талии, и в этой же руке он крепко сжимал пистолет, прямо в поле моего зрения.
Его работа – защищать меня, по крайней мере, так он продолжает говорить, а моя работа – украсть его пистолет, выяснить, как снять его с предохранителя, и использовать его как способ освобождения. Я приняла решение.
Он не может держать меня здесь.
Однако украсть его пистолет будет не так просто, как я думала вначале.
Я не испытываю ненависти к Хаггерти, хотя и выкрикнула это ему в лицо. Я также не хочу, чтобы он умер или бесследно исчез, но я не могу быть Сэсси Гровер. Я не могу отпустить Миранду. Она – это я. Я – это она. Кто вообще может просить кого-то о таком? Хаггерти.
Каждый раз, когда я вздрагивала ночью или двигала мышцей, Хаггерти был начеку, проверял, все ли со мной в порядке, и спрашивал, удобно ли мне, хочу ли я пить, голодна ли, расстроена ли или у меня что-то болит. Я укусила его, и с тех пор он был внимателен. Я выкрикивала слова ненависти, а теперь он говорит мне только добрые слова. Это бессмысленно.
Его тон нежный, прикосновения мягкие – он заботится обо мне. Я тоже забочусь, только по-другому. Я хочу вернуться домой целой и невредимой, такой, каким я его покинула.
Я должна быть польщена, что он хорошо ко мне относится, но это не так, потому что это не по-настоящему. Джо Хаггерти играет роль. На самом деле его даже зовут не Джо Хаггерти. Его манеры, скорее всего, тоже не его. Он просто хочет закрыть дело, а я хочу убраться отсюда, пока мне серьезно не навредили.
И вот мы снова здесь. Еще одна ночь. Снова готовлюсь ко сну после того, как он был неизвестно где и занимался неизвестно чем весь день, а я отсиживалась здесь, не в силах выйти.
Он купил для меня новое чистое постельное белье.
Он заполнил холодильник моими любимыми продуктами.
Он даже подарил мне блеск для губ, но я все равно чувствую себя похищенной.
– Не могу поверить, что уже понедельник.
Хаггерти входит в комнату, пахнущий свежим душем, одетый только в боксерские шорты. След от моего укуса остался на коже у него на шее, фиолетовые и синие тона стали мягче, чем днем ранее.
– Правда? – спрашиваю я, потому что понятия не имею, какой день недели я проживаю. Черт, у меня такое чувство, что я просидела здесь больше месяца, а ведь не прошло и пяти дней.
– Да, это так. – Хаггерти широко улыбается, как будто то, что я не знаю какой сейчас день недели – какая-то веселая шутка. Это не шутка. Это не весело. – Готова лечь спать?
– Включи свет, – говорю я, потому что не смогу украсть его пистолет, если ничего не увижу. Я же не наполовину летучая мышь.
– Окей. Если тебе от этого будет комфортно.
– Да, так и будет.
– Хорошо.
– Дверь открой, – продолжаю я. Как я смогу быстро сбежать, если она будет закрыта?
– Если это поможет тебе уснуть, мы оставим ее открытой.
– Да, поможет.
– Хорошо, она останется открытой. – Хаггерти закатывает глаза.
Бьюсь об заклад, он считает, что я веду себя нелепо. Закатывание глаз говорит о том, что так оно и есть, но я не позволю его действиям вывести на мои чувства. Я несчастна.
Я вздыхаю. Мне невыносима мысль о том, что у Рэйва есть ключ, или о том, что он может зайти без предупреждения, просто так. Пока что он не заходил, но это не значит, что не сделает этого. Мне нужно иметь возможность видеть. Мне нужно время, чтобы заметить Рэйва или его дружков, чтобы я могла справиться со своим страхом до того, как он охватит меня, лишив способности действовать.
– Пора спать. – Хаггерти забирается на кровать, откидывает одеяло и похлопывает по матрасу, приглашая меня присоединиться к нему.
– В постель. Ага.
Я медленно двигаюсь, забираюсь на кровать и ложусь на спину, ожидая, когда Хаггерти накроет меня одеялом. Он поступает так же, как и в предыдущие ночи.
– Ты уверена, что мне не нужно принести тебе выпить или что-нибудь еще, прежде чем мы устроимся поудобнее?
– Нет. – Я ненавижу, что он так добр ко мне. Я ненавижу это так же сильно, как и то, что он вел себя как мудак.
– Ладно. Ложись на бок. Давай займем положение.
Положение: слишком знакомая поза. Я лицом к двери. Хаггерти обнимает меня. Хаггерти – большая ложечка, я – маленькая.
Он кладет руку мне на бедро и сжимает пистолет. Блестящее серебро сверкает, привлекая мой взгляд. Оно притягивает. Оно хочет, чтобы я взяла его, использовала, если понадобится… Я чувствую вкус свободы. Мне просто нужно придумать способ, черт возьми, отобрать его у него. Но как? В отличие от меня, Хаггерти – летучая мышь в ночи, его чувства обострены при каждом моем движении.
– Придвинься еще немного поближе, – говорит он. Я придвигаюсь к нему всем телом. – Да, так лучше. Ты будешь в тепле и под защитой. – Он делает паузу. – Ладно, спокойной ночи, Миранда.
– Ага, и тебе тоже. – Я притворно зеваю. – Приятных снов.
Пожалуйста, ради всего Святого, погрузись сегодня в очень глубокий сон.
В комнате тишина. Здесь всегда тихо. Днем не слышно шума проезжающих машин или щебета птиц. Не слышно даже шелеста листьев на ветру. Интересно, идет ли дождь. Если и идет, то я ничего не понимаю.
Здесь нет запаха природы. Никаких звуков жизни.
Ничего.
Как мы глубоко под землей?
Мне завязали глаза, когда выводили меня отсюда, и завязали, когда мы возвращались. Они не хотят, чтобы я точно знала, где я, но почему?
С каждым вздохом Хаггерти становится все тяжелее. Его рука безвольно опускается на мое бедро.
Он спит.
Я жду, и жду, присматриваясь к его оружию, чтобы выиграть время, пытаясь придумать план, который мог бы сработать.
Щелк.
Скрип.
Топ, топ, топ, топ.
– Рэйв, – шепчет Хаггерти у меня за спиной.
Как он мог узнать по звуку открывающейся двери и стуку ботинок по бетону, что они принадлежат ногам Рэйва?
Хаггерти перемещает вес. Он переворачивает меня на спину. Его глубокие карие глаза пристально смотрят в мои. На его лице нет ни тени страха или беспокойства. Он спокоен, даже слишком спокоен.
Мое сердце учащенно бьется. У меня пересыхает во рту, а губы Хаггерти все ближе и ближе прижимаются к моим. Он прижимает их ко мне. Его язык быстро кружит у меня во рту. Неподдельная страсть, танцуя, прокладывает себе путь к моему сердцу.
Ох, боже. Как бы мне ни было страшно, я наслаждаюсь каждым движением Хаггерти, пока у меня по коже не бегут мурашки, а желудок не начинает крутить. Этот поцелуй ненастоящий. Это всего лишь видимость.
Хотя, черт возьми, он кажется таким реальным.
Его мягкие губы прижимаются к моим снова и снова. Его пальцы зарываются в мои волосы. Я стону ему в рот, и когда это делаю, все ощущения, будто по моей коже ползают насекомые, исчезают вместе с моим непослушным желудком. Я мгновенно превращаюсь в кашу от его прикосновения.
Почему я так реагирую на Хаггерти? Каждую минуту, когда я нахожусь рядом с этим мужчиной, мне хочется врезать ему коленом по яйцам, а потом врезать по его толстой шее, но я не испытываю ничего подобного, когда он целует меня. Нет, не тогда, когда его губы впиваются в мои.
– Джо, на пару слов, пожалуйста. – Рэйв. Он говорит четко. Он близко. Стоит прямо у кровати.
Когда он перестал идти? Почему я не услышала, как он остановился? Я не смотрю. Не вижу ту татуировку в виде змеи на его лице. У меня мурашки по коже.
Хаггерти отстраняется от меня. Я облизываю губы, все еще ощущая вкус его губ.
– Скоро вернусь, малышка. Люблю тебя, – говорит он. Его глаза пристально смотрят в мои, но они выглядят по-другому, умоляющими.
Малышка? Малышка? Это звучит так чуждо.
– Я-я-тоже-люблю тебя. – Думаю, это то, что он хотел от меня услышать. Я никогда раньше не говорила таких слов мужчине, который целовал бы меня. Еще одно первое, и снова отобрано, хотя я не имела в виду ничего из того, что сказала.
Хаггерти слезает с меня. Его вес исчезает с кровати, а затем звук закрывающейся двери заставляет меня подпрыгнуть.
Мои мысли мечутся. Сердце бьется быстрее обычного. Рэйв здесь. Чего он хочет?
Я закрываю глаза. Пытаюсь думать, о чем угодно, только не о Рэйве, и тут я вижу наш поцелуй, запечатленный за моими закрытыми веками. Я прокручиваю его в голове снова и снова. Мое тело расслабляется. Сердцебиение замедляется… Я буду в порядке, если сосредоточусь на нашем поцелуе.
Глава девятая
Тихие звуки сопения Хаггерти ритмичны. Он ничего не сказал, когда вернулся в спальню. Он просто пристроился у меня за спиной, положил руку мне на бедро, и все.
Чего хотел Рэйв? О чем они говорили? Почему Хаггерти не рассказал мне об их разговоре? Почему я не спросила?
Знаю почему, потому что не верю, что Хаггерти расскажет мне всю правду. Это ведь человек, который сбросил меня в дыру в крыше и привез сюда.
Я смотрю на его пистолет, который он сжимает в руке, нависая надо мной, готовая выхватить. Провожу рукой по его руке, останавливаясь прямо перед запястьем.
Возьми пистолет, Миранда. Не сопротивляйся.
Пальцы дрожат.
Сердце бешено колотится.
Дыхание перехватывает.
Я провожу пальцами по тыльной стороне его ладони.
– Миранда, что случилось?
Проклятье.
– Ничего. – Мой голос дрожит.
– Если ты планируешь сделать то, о чем я думаю, то это будет очень глупый шаг с твоей стороны.
Я не говорю ни слова в ответ. Отдергиваю руку и прикрываю ею подбородок.
Он всегда на шаг впереди меня.
Как мне перехитрить его? Не могу больше здесь оставаться. Какая-то часть меня просто хочет свернуться калачиком и умереть. Но я и этого не могу сделать; я должна подчиняться и стараться жить в условиях, которых не пожелала бы даже тому парню-ремонтнику часов, который обобрал меня до нитки и увидел, как я оказалась на мели.
Я пыталась отобрать у него пистолет.
Провал.
Я попыталась сбежать.
Провал.
Я перепробовала все возможное, даже повредила плечо после того, как попыталась вчера выбить входную дверь. Как я смогу вырваться из дома, в котором нет окон и канализационных люков, из дома, который заперт снаружи? Почему я не могу открыть его изнутри без ключа? Что, если случится пожар, а я останусь здесь одна, как раньше? Как мне выбраться? Меня оставят сгорать заживо.
С каждым днем я все больше запутываюсь, устаю и прихожу в ярость от того затруднительного положения, в котором все еще нахожусь. Я умная женщина, так почему не могу разобраться с этим? Почему я до сих пор не освободилась?
Мне надоело изображать влюбленную пару, которой мы притворяемся.
Боже, я хочу причинить боль Хаггерти. Он сильный, но нежный. Он напорист, но внимателен. Он – сладкая мечта и ужасный ночной кошмар в одном флаконе. Но у него есть то, что мне нужно: его пистолет. Мне нужно придумать, как успешно вырвать оружие у него из рук, тогда я смогу заставить его открыть дверь и позволить мне уйти. Хватит ли у меня смелости нажать на курок, если я возьму пистолет Хаггерти, а он или Бретт попытаются помешать мне уйти? Они оба большие парни. У меня достаточно здравого смысла, чтобы понимать, что они смогли бы обуздать меня одним взмахом своих мускулистых рук. Даже Бретт с его продырявленный ногой смог бы удержать меня, не успею я и глазом моргнуть.
– Это был просто поцелуй. У меня не было выбора, ты ведь это знаешь, не так ли? – устало произносит Хаггерти ни с того ни с сего.
Он все еще не спит. Чёрт!
– Да.
– Ты в порядке?
– В порядке.
– Но ты не в порядке. Это понятно. Я вижу тебя, Миранда. – Он с легкостью переворачивает меня. Его глаза впиваются в мои. – Я вижу тебя.
– Правда? Но знаешь ли ты? Не думаю, что ты что-то знаешь обо мне или о женщинах в целом, – я ухмыляюсь.
Он смеется себе под нос:
– Это правда. Я действительно ничего не знаю о девушках. Вот, пожалуйста, еще кое-что, что я могу рассказать тебе о себе настоящем.
Я изо всех сил стараюсь не улыбаться, чтобы не рассмешить его. Сжимаю губы и говорю себе, какой свиньей он был, но это не срабатывает. Мои губы предают меня и растягиваются в улыбке.
– Она все еще может улыбаться, леди и джентльмены. – Он поднимает руку в воздух, как это делают, когда информируют аудиторию.
Здесь нет толпы зрителей, умник.
Я закатываю глаза, но продолжаю улыбаться, как глупая девчонка, которая чувствует лесть в присутствии мужчины, который заботится о ней настолько, что беспокоится о ее самочувствии.
Будь ты проклят, тупой рот.
– У тебя очень милая улыбка. Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил об этом?
– Да! Мой папа. Человек, который похоронит тебя, сынок, – это будут его слова, а не мои, как только я вернусь к своей реальной жизни.
Громкий смех Хаггерти заставляет меня рассмеяться в ответ.
Когда Хаггерти приходит в себя, он широко улыбается:
– Давай спать, хорошо?
– Да, хозяин. Как скажешь, повелитель.
– Эй, не будь такой.
– Какой?
– Миранда…
– Я спать.
– Хорошо.
Наша притворная любовь и ненастоящие объятия возобновляются в тот момент, когда я поворачиваюсь лицом к двери, на прежнее место. Вынужденные отношения, которые мы должны пережить, чтобы нам обоим не умереть, снова в полном разгаре. Совсем не так я представляла себе свои первые ночи, проведенные в одной постели с мужчиной. Но вот я здесь, и делаю это.
Хаггерти автоматически притягивает меня к себе, я оказываюсь спиной к нему, а затем он поднимает руку на этот раз выше – на мою талию, и его пистолет снова оказывается в поле моего зрения.
– Ты сегодня здесь здорово прибралась. Я хочу, чтобы ты знала, что я это заметил, и Бретт тоже. Надеюсь, от того, что здесь стало чище, ты почувствуешь себя здесь лучше и освоишься.
Он только что сказал, что ему пора спать, а теперь снова разговаривает.
– Ты не оставлял мне других дел, пока тебя не было, – пренебрежительно бормочу я.
– Что ж, ты молодец, малышка.
Пфф! Он такой надоедливый. Малышка. Я не малышка. Но, может быть, если я поговорю с Хаггерти, он расслабится, возможно, ослабит бдительность, и я смогу таким образом перехватить его пистолет, пока он бодрствует.
Я приняла решение.
– С Рэйвом все было в порядке? – говорю я. Это уже что-то.
– Хорошо.
Хм. Короткий ответ. Возможно, мне следует отойти от этой темы и поговорить о чем-нибудь более нормальном – о повседневной жизни.
– Ну, как прошел твой день? – Я поинтересуюсь им. Возможно, это сработает.
– Поверь мне, ты не захочешь знать, что я сегодня делал. – Он вздыхает.
– Наверное, тяжело заниматься тем, чем ты занимаешься?
– Это моя работа. По сути, единственное, в чем я хорош.
Единственное, в чем он хорош.
Не верю, что это правда, потому что он целуется, как рок-звезда, и обнимается, как плюшевый мишка. Он хорош и в других вещах.
– Когда ты решил стать детективом?
– Просто стал. – Он такой прямолинейный.
– Тебе не кажется трудным работать под прикрытием и выполнять такую опасную работу?
– Я спасаю людей. Это стоит того.
– Но эти женщины. Бедные, очень бедные женщины. – Я испытываю отвращение при мысли об их страданиях. Не хочу говорить о них или знать, что происходит, когда у них отнимают жизнь, но его оружие – полный контроль – моя свобода. Я должна сделать то, что необходимо.
– Я верну каждую из них. Я не забываю ни одного их лица или того, чему они подвергаются. Это преследует меня, и будет преследовать до конца моей жизни. – Бицепс Хаггерти сжимает мою талию. – Ты должна понимать, что прямо сейчас я ничего не могу сделать, но я сделаю все возможное, чтобы найти каждую из них, как только получу на это разрешение. – В его словах сквозит затаенная боль. Он говорит правду, все, что он только что сказал мне. Я верю ему.
– Найдешь. И ты вернешь их обратно. – Я пытаюсь перевернуться. Хаггерти все сильнее прижимается ко мне. – Я хочу лечь на другой бок, ты не против?
– Мы не можем поменяться сторонами кровати. Я не смогу увидеть дверь, если мы будем лежать лицом друг к другу на других сторонах.
– Я не этого хочу. Я пытаюсь прижаться к тебе, чтобы мы могли поговорить, и я могла утешить тебя.
Наступает долгая пауза. О чем он думает? Хотела бы я видеть его лицо. Заглянуть ему в голову.
– Хорошо, – наконец произносит он с сомнением в голосе.
Хаггерти помогает мне повернуться, а затем перемещает свою руку так, чтобы она лежала на моем бедре; его пистолет висит у меня за спиной.
– Привет. – Я подпираю руками подбородок.
– Привет. – Его голос слегка дрожит, но этого достаточно, чтобы я услышала его нервозность.
– Мне жаль, что у тебя был плохой день.
Он закрывает глаза:
– Спасибо.
– Тебе следует поговорить о том, что произошло. – Я тянусь к нему, касаясь кончиками пальцев его обнаженной груди. Он не отстраняется, но приоткрывает веки и смотрит на меня с подозрением. – Возможно, это поможет тебе расслабиться.
– Не могу, даже если захочу.
– Ты говоришь, что не можешь, но на самом деле можешь, если захочешь. Я никому ничего не скажу. – Кому я вообще могу рассказать? Я заключенная. – Я хороший слушатель. – Завоевать его доверие. Украсть пистолет. Убраться отсюда. – Разговор поможет?
– Да.
– Со мной?
– Миранда, я не могу. Знаешь что, нам лучше поспать. Не думай, что я не знаю, что ты совсем не отдыхаешь. Знаю, и я так устал из-за тебя. Моя работа – защищать тебя. Сегодня, только сегодня, как думаешь, ты можешь доверять мне настолько, чтобы уснуть? Ты можешь перестать метаться всю ночь? – Он тоже не спал. Он не спит из-за меня.
– Мне страшно. – Слова невольно срываются с моих губ.
– Знаю, ты напугана, но поверь мне, я никогда не нарушаю своих обещаний. – Хаггерти берет руку, которую держит под подбородком, и проводит пальцем по моей шее. Я вздрагиваю от щекотки.
– А что, если я умру здесь? – эта мысль постоянно давит на меня.
– Тогда я тоже умру. И ты сможешь раздражать меня, куда бы мы ни отправились после этой жизни. – Его голос не дрожит. Он не сводит с меня глаз. Он говорит искренне.
Он готов умереть за меня. Он и эта нежность. Это может мне понравиться.
– Моя работа – защищать всех гражданских лиц, – продолжает он. – Даже если они реально усложняют мне жизнь и думают, что я какой-то перевоплощенный дьявол.
– Я не думаю…
– Ага, думаешь.
Он прав, иногда я так и думаю.
– И это тебя беспокоит?
– Не-а. Меня это совсем не беспокоит. Я не несу ответственность за твое мнение. – Он лжет. Я могу сказать, что это так.
– Думаю, что это тебя беспокоит.
– Быть невиновным, пока вина не доказана, – неотъемлемая часть нашей правовой системы. Полагаю, твоя система перевернута с ног на голову и несовершенна.
Возможно, так оно и есть. Но я не знаю его настоящего, а он не знает меня настоящей.
– Ты веришь, что после смерти мы попадем в Рай?
– Ты не умрешь. – Хаггерти зевает. – Но если это то, во что ты веришь, тогда конечно.
– Я слишком молода, чтобы знать, во что я верю.
– У тебя будет достаточно времени, чтобы разобраться в этом, потому что с тобой все будет в порядке.
– Хорошо. – Я поверила ему на долю секунды. В этот момент я верю каждому слову Хаггерти. Он пытается поступить со мной правильно. Он изо всех сил старается устроить меня поудобнее с новым постельным бельем, моими любимыми блюдами и кучей чистящих средств, которые я использовала, чтобы избавиться от пыли, от которой я чихаю. Он проявил ко мне больше сочувствия, чем кто-либо из парней в кампусе или даже из тех немногих, с кем я встречалась. Хаггерти не так уж плох. Он совсем не плох.
– Теперь можешь повернуться, чтобы мы могли поспать? Или тебе все еще нужно поговорить?
Звук приближающихся к нам тяжелых шагов заставляет Хаггерти прижать мою голову к своей шее.
– Не двигайся, – тихо говорит он. – Обувь, – шепчет он. – Салли.
Как он мог узнать, что на этот раз это Салли, а не Рэйв, услышав тот же стук ботинок по бетонному полу?
– Мне жаль. – Он ослабляет давление на мою голову и приподнимает мой подбородок. – Я поцелую тебя еще раз, хорошо?
Я киваю.
Его большие, мягкие губы с силой прижимаются к моим. Он целует меня с той же нежностью и страстью, что и раньше, но на этот раз в его поцелуе больше силы и голода.
Ощущения проносятся по моим конечностям, как молнии, и я стону в ответ, хотя мои конечности дрожат. Хаггерти поворачивается так, что половина моего тела скрывается под ним. Мое дыхание становится тяжелее, а сердце так сильно колотится в груди, что, боюсь, его слышно в коридоре. Я не уверена, возбуждена ли я так же сильно, как тогда, в кладовой, или оцепенела, или и то и другое вместе, но я не могу остановить то, что происходит.
Хаггерти берет мои волосы и наматывает их на кулак. Он прижимается ко мне всем телом, и в издаваемом им звуке есть что-то животное.
Мы двигаемся вместе в ритмичном танце. Хаггерти дышит тяжелее, его тело двигается быстрее, прежде чем он перекатывается, полностью накрывая меня собой.
– Думаю, он ушел, – выдыхает он мне на ухо, прежде чем поцеловать в шею. – Еще немного, я просто должен убедиться, – говорит он, прежде чем слегка приподняться и широко раздвинуть мои ноги. Он встревает между ними, обдавая своим дыханием мою шею. – Он стоит в дверях. Мне так жаль.
Я задыхаюсь, когда Хаггерти прижимается своей эрекцией к моей промежности. Он заглушает мое удивление своим ртом, и интенсивность нашего предыдущего танца усиливается с каждым движением его бедер напротив меня. В комнате становится жарче. Мое желание возрастает.
– Ты занимаешься чем-нибудь, кроме секса, Джо?
Салли. Дрожь пробегает по моей спине.
Хаггерти весь замирает. Его губы, бедра, тяжелое дыхание. Он отстраняется от меня, и я остаюсь наедине с его глазами, полными дикого голода. На долю секунды я забываю о Салли, стоящем в дверях, потому что Хаггерти смотрит на меня так, словно мы с ним – единственные люди в целом мире, и ничего плохого не случилось.
Я тоже хочу тебя.
– Джо, – повторяет Салли.
– Я занят. – Он рычит, только это рычание не похоже на те, что я слышала от него раньше. Этот звук гораздо более глубокий, гораздо более взрывной.
– Я присяду и посмотрю шоу. – Салли смеется.
– Да пошел ты. – Хаггерти не сводит с меня глаз.
– Мы все посмотрим. – Бретт. Он тоже здесь.
– Может, вы оба отвалите? – В тот момент, когда Хаггерти отводит от меня взгляд, огромная волна страха переползает от моих ног к горлу. У меня перехватывает дыхание, и я дрожу. Взгляд Хаггерти встречается с моим. Мое дыхание замедляется. Я не отрываю взгляда от его больших зрачков.
Я ошиблась. Я не испытываю ненависти к Хаггерти. Он мне очень дорог.
– Бретт, уходи, – рявкает Салли, и дверь захлопывается.
Я подныриваю под Хаггерти, одновременно съеживаясь.
– Хочу попробовать ее на вкус, Джо. Ты позволишь мне полакомиться маленьким кусочком?
– Всего одним? – Хаггерти не сводит с меня глаз. Его зрачки становятся еще больше. Что значит «всего одним кусочком»?
– Может быть, два, – говорит Салли.
– Рэйв знает, что ты здесь? – Хаггерти не сводит с меня глаз.
– Он потребовал, чтобы я пришел. Он немного насторожен из-за этой крошки ванили, которая появилась из ниоткуда, и из-за того, что ты никогда не упоминал о ней раньше. Ему также не понравилось то, что ты сказал, когда он заходил ранее.
Что он сказал? Что это значит?
– Я не хотел делиться, поэтому заставил ее молчать. Не хочу делиться ей. Я сказал Рэйву об этом сегодня вечером, а также о том, насколько она особенная для меня.
Каждый мускул в моем теле напрягается. Мое сердце так сильно бьется в груди, что мне хочется выплакать свою боль, чтобы весь мир стал свидетелем.
– Я понимаю это, слышу тебя, но твоя преданность нам превыше всего. Черт, Джо, последние несколько дней твои мысли витали где-то далеко. Может быть, если мы немного подразукрасим твою сучку, ты перестанешь думать только о том, как трахнуть ее каждую минуту каждого дня, и будешь выполнять свою работу как следует; ты совершаешь слишком много ошибок.
Он совершает ошибки из-за меня.
– Отлично. Я поделюсь ею.
Что он сделает? Что Хаггерти делает? Нет! Я не из тех, кого можно раздавать. Я человек. Испуганная девочка. Он только что сказал, что я особенная. Ничего особенного просто так не раздают.
Хаггерти подмигивает, а затем крепко сжимает мою руку, прежде чем отпустить. Это был какой-то код? И если да, то что это значит? О, боже. Что мне делать? Что мне делать?
– Детка, позволь моему другу хорошо провести время. – Его губы нерешительно растягиваются в улыбке.
Он не шутит. У него есть план. Я с трудом сглатываю и пытаюсь запрятать страх, охвативший мой разум, обратно в запертый ящик.
– Женщина… – Хаггерти слезает с меня. – Хочу посмотреть на тебя. Сделай это.
Мне кажется, я сейчас упаду в обморок. Ох, надеюсь, что упаду в обморок, потому что я не смогу изобразить правдоподобие.
– Так-то лучше, – говорит Салли. Я поворачиваю голову в сторону. Он подходит к кровати.
Этого не может быть. Как такое могло случиться со мной?
Салли забирается на матрас. Я сажусь. Я вздрагиваю, когда на его лице появляется широкая улыбка. Закрываю глаза. Делаю глубокий вдох и издаю беззвучный крик.
– Нет! Отойди, – кричит Хаггерти. Я резко открываю глаза. Хаггерти бросается к кровати и толкает Салли с такой силой, что тот пролетает через всю комнату и тяжело приземляется у противоположной стены.
Хмм…
Тело Салли подпрыгивает, как мячик. Он быстро встает на ноги, делает прерывистый вдох, а затем, шипя, бросается ко мне с демонической скоростью. Его пальцы обхватывают мою лодыжку. Его ногти впиваются в мою кожу.
– А-а-а! – закричала я. Я плачу.
– О, блядь, – орет Салли.
Я резко открываю глаза. Хаггерти. Его большая рука сжимается на горле Салли.
– Ты, черт возьми, не тронешь ее. Ты и пальцем ее не тронешь.
– У меня нет выбора. У тебя нет выбора, – голос Салли едва слышен.
– Уходи. Ты просто должен уйти и сказать, что ты сделал это. – Глаза Хаггерти наполняются яростью.
– Не могу. – Лицо Салли становится серым, а вокруг губ появляется синяя полоска.
– Ты сделаешь это.
Ноги Салли подкашиваются. Его руки тянутся к Хаггерти. Он отчаянно царапает его кожу.
– Нет! – в этом слове почти нет смысла.
Они оба падают, исчезая из моего поля зрения.
– Закрой глаза, Миранда, – рявкает Хаггерти. – Прикрой голову. Сделай это сейчас же. – Хаггерти собирается сделать что-то плохое, я просто знаю, что это так. Он назвал меня настоящим именем. Почему он назвал мое настоящее имя?
Я ложусь на живот и натягиваю подушку на затылок, плотно прижимая ее к ушам.
Бах!
Один выстрел.
В комнате становится пугающе тихо.
– Миранда, уходи. Бретт будет за дверью. Иди к нему и не оглядывайся.
– БОЖЕ МОЙ! – я бросаю подушку на пол.
– Беги.
Я не отрываю взгляда от двери. Соскальзываю с кровати и бросаюсь к ней. Она открывается. Бретт хватает меня. Я не оглядываюсь назад и не смотрю вниз.
Хаггерти только что застрелил человека.
Ради меня.
