Текст книги "Пиф-паф (ЛП)"

Автор книги: Белль Брукс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

◈ Переводчик: Lana.Pa

◈ Редактор: Александрия

◈ Обложка: Wolf A.

Глава первая

Я перепрыгиваю через кучу собачьего дерьма в центре пешеходного перехода. Какой владелец собаки позволит своей дворняжке выгрузить какашки посреди улицы и не уберет за ней? Безответственный человек, вот кто. Я рада, что заметила это до того, как оно бы покрыло мою туфлю… мою ступню… фу-у-у. При одной мысли об этом я морщусь и с отвращением высовываю язык. Но, с другой стороны, эта куча дерьма, попавшаяся мне сегодня на пути, может быть символом того, насколько дерьмовым было мое утро.

Я опоздала на автобус до дома только – снова — потому, что мне пришлось поссориться с мужиком, который чинил часы. По телефону он назвал одну цену за ремонт, но лишь для того, чтобы выманить лишнюю сотню долларов, которой у меня не было, когда зашла в его магазин. Мне просто нужен был новый ремешок для часов, которые подарила мне бабушка, когда я окончила школу.

Почему все так сложно?

Почему люди такие жадные?

Две сотни долларов за ремешок для часов? Думаю, нет.

Я вздыхаю, опускаю голову, ступаю на пешеходную дорожку и надеюсь, что время пойдет быстрее, и я смогу вернуться домой, в свою уютную комнатку в кампусе. У меня громко урчит в животе. Отлично! Теперь я еще и проголодалась.

Бип, бип.

– Отъебись, мудила, – ругается мужчина из окна машины.

– Да пошел ты нахуй! – кричит в ответ другой мужчина из автомобиля.

Город. Полный отстой.

Я делаю три шага, останавливаюсь, задумываюсь, чем бы заняться в течение следующего часа с небольшим, и вдруг ловлю себя на том, что смотрю на вывеску «Свадебные торты Алессандро». Я мимолетом заглядываю в витрину магазина. Что ж, это может утолить мой аппетит.

Есть еще одна вывеска, объявление, которое вселяет в меня надежду.

«Готовитесь к свадьбе? Проводится БЕСПЛАТНАЯ дегустация свадебных тортов для пар с 11 до 12 часов. Только сегодня!»

Я роюсь в сумочке и нахожу бабушкины часы. Уже десять минут двенадцатого.

До окончания акции осталось всего пятьдесят минут.

Обожаю торты.

Обожаю свадебные торты Алессандро. У Джули был такой, и у Марии тоже, а у Стива и Тайлера, когда они поженились, был торт всем тортам – люди до сих пор говорят о нем. Но эти торты стоят целое состояние, а у меня нет приглашений на свадьбы в обозримом будущем.

Я не помолвлена.

У меня даже парня нет.

Но это же бесплатный торт от Алессандро, а я знаю, что получить его бесплатно можно только в сопровождении моей второй половинки. Джули ясно дала мне это понять, когда я захотела пойти с ней на дегустацию. Но я не была ее женихом.

Мне нужен будущий жених.

И ради такого стоит импровизировать.

Где я могу быстро найти жениха?

Знаю! Просто схвачу первого мужчину, который пройдет мимо меня. Решение уже принято.

Мимо проходит ничего не подозревающий прохожий, и я хватаюсь пальцами за его куртку.

– Что ты делаешь? – его поза неподвижна, а мышцы напрягаются.

Это я должна задавать ему вопросы. Например, что он делает в куртке посреди лета? Но я его не знаю, и задавать такой вопрос, когда мы едва знакомы, кажется слишком дерзким. К тому же, у меня нет времени, потому что я голодна, и каждая проходящая мимо минута для меня драгоценна.

– Не могли бы вы, пожалуйста, отпустить меня? – гаркает он.

Могла бы, но не собираюсь этого делать, потому что, ну торт. И не простой торт – самое вкусное, аппетитное блюдо, созданное человеком, находится в магазине, который так близко от меня, что я почти ощущаю вкус сладкого десерта, раскрывающегося у меня на языке.

Я держу его крепче.

– Отпусти. – Он отчитывает меня, как несмышленого ребенка.

Мне не нравится его тон.

Он вырывается из моей хватки. А я удерживаю его и затем притягиваю к себе.

– Это экстренный случай. – Просто вылетает у меня изо рта. Честно говоря, это не совсем ложь, это и есть экстренный случай. Осталось всего сорок семь минут, чтобы съесть столько торта, сколько сможет вместить мой желудок, и пятьдесят восемь минут до отправления следующего автобуса. – Мне нужна твоя помощь.

– Почему с этого не начала?

В его словах есть смысл.

– Сюда, – говорю я и, отпустив его руку, устремляюсь к двери.

– Хорошо.

Я оглядываюсь через плечо, чтобы убедиться, что он следует за мной. Так и есть. Слава Богу.

Дзинь, дзинь, дзинь.

– Добро пожаловать в «У Алессандро», – приветствует нас женщина. Она высокая, худая, как зубочистка, и держит в руках маленький золотой поднос с несколькими квадратными приманками в центре.

– Здравствуйте. – Я улыбаюсь, ожидая, когда парень в куртке подойдет ко мне. Когда он это делает, я провожу рукой по его спине и кладу голову ему на плечо. – Я Миранда, а это Питер, мой жених. Мы ищем идеальный свадебный торт.

– Замечательно. – Ее бирюзовые глаза сияют от радости. Она протягивает поднос в мою сторону. – У нас есть шоколад, карамель и фрукты. Вот… – Она указывает на поднос. – И еще много чего на выбор в нашем дегустационном зале.

– О, дегустационный зал. Звучит заманчиво. – Я облизываю губы. – Дорогой, я, пожалуй, попробую шоколадный. Ты должен выбрать карамель, начнем с этого.

– Что? Подожди. Что здесь экстренного? – спрашивает он.

Я притворно хихикаю:

– Ох, он такой шутник, этот парень. – Я снимаю руку с его талии и игриво тычу его в бок. – Питер – пожарный. Всегда шутит о чрезвычайных ситуациях. – Пожалуйста, подыграй, пожалуйста. Мой желудок сжимается от внезапной нервозности. Будь пожарным, будь пожарным.

– Пожарный? – бормочет он, почесывая затылок.

– Понимаю. – Продавщица тортов, похоже, не в восторге.

– Итак, куда пройти, чтобы попробовать все остальное? – Нам необходимо сменить тему.

– Пожарный? – снова бормочет мужчина.

Я задерживаю дыхание. Он не собирается мне подыгрывать. Я не поем торт, а я умираю с голоду, настолько сильно проголодалась.

Продавщица тортов делает шаг влево, затем поворачивается на шпильках, пока не встает боком.

Пожалуйста, прочитай мои мысли, ненастоящий жених Питер. Ты пожарный. Ты мой жених. Мы здесь, чтобы выбрать свадебный торт, чтобы мы могли бесплатно поесть лучшие торты в городе.

– Я не по…

– У нас не так много времени, малыш, – перебиваю я его, прижимаясь к нему всем телом и прижимаясь грудью к его груди. – Тебе нужно будет бороться с пожарами и спасать людей, потому что ты пожарный. – Я поднимаю на него глаза и молю Бога, чтобы он сжалился надо мной. – А мне нужно купить кольца и посмотреть букеты. Нам нужно поторопиться.

– Спасибо вам за вашу работу, – говорит продавщица.

– Не за что, – нерешительно отвечает он.

– Пожалуйста, следуйте за мной. Кстати, меня зовут Стейси.

– Приятно познакомиться, Стейси.

Я обнимаю своего ненастоящего жениха. Делаю шаг вперед. Он тоже делает шаг. Он движется. Я двигаюсь.

Ура, ТОРТ.

Не совсем понимаю, почему он это делает. Может, тоже проголодался.

Бок о бок, шаг за шагом, мы приближаемся к двери, которая, клянусь, окружена ангельским светом и волшебной пыльцой фей.

Дзинь, дзинь, дзинь.

Звук раздается у моего уха. В кармане пиджака у парня звенит, и он быстро отходит от меня, прежде чем достать телефон из внутреннего кармана.

– Хаггерти слушает. – Следует короткая пауза. – Вот дерьмо! – Он бросает на меня суровый взгляд, прежде чем броситься обратно, тем же путем, которым мы пришли, в спешке роняя телефон на ковер.

Я смотрю, как он уходит. Смотрю на его брошенный телефон, а затем поворачиваюсь лицом к Стейси, на лице которой неуверенная улыбка, которую может изобразить только сожалеющий человек.

– Итак, где находится дегустационный зал?

Я так близко.

– Простите, Миранда, но это предложение только для пар, и поскольку ваш партнер ушел…

– Тушить пожар.

– Мне жаль. – Она не выглядит такой огорченной, какой я себя чувствую. Мне нужно вернуть его. Нет, это безумие. Но, наверное, мне стоит вернуть его телефон. В конце концов, он потерял его из-за меня.

Да, мне нужно вернуть его телефон.

– Мне пора. – Я отправляю шоколадный торт в рот. Делаю два шага и беру его телефон. И бегу. Жую, пока бегу. Останавливаюсь. Я издаю стон, потому что этот торт такой вкусный, что я замираю на месте. Затем я проглатываю его, прежде чем засунуть телефон в сумку. Вскоре я направляюсь в том направлении, куда ушел Хаггерти.

Сегодня мне следовало надеть кроссовки, а не сандалии.

Шлеп, шлеп, шлеп…

Мои сандалии издают столько шума, что погоня совсем не незаметна. Черт возьми, он услышит мои шаги за милю и, вероятно, побежит еще быстрее. В конце концов, я та самая цыпочка, которая только что пыталась использовать его для дегустации торта.

Если судить по романтическим комедиям, то обычно в фильмах есть сбежавшая невеста, но, похоже, я нашла себе подставного сбежавшего жениха. Впрочем, меня это не удивляет, потому что любой мужчина, которого под надуманным предлогом затаскивают с тротуара в магазин, никогда не задерживается там надолго. Просто я очень хотела торт. А теперь у меня есть его вонючий телефон. Я набираю воздух в легкие и поворачиваю налево.

Лавировать между прохожими нелегко. Везде люди.

– Эй! Смотри, куда прешь, – кричит кто-то.

– Извините, – кричу я, продолжая искать Хаггерти.

Что там у него за история такая? Мне нужно знать. Почему он сказал: «Вот дерьмо!», затем посмотрел на меня и убежал? Он вообще знает, что забыл свой телефон?

Я резко поворачиваю за угол. Одна розовая сандалия соскальзывает с ноги и падает прямо в ливневую канализацию. Ее уже не вернуть.

– Да черт возьми, – выдыхаю я, и я бегу – ковыляю – молясь, чтобы не наступить в жвачку или собачье дерьмо.

– Вот дермище! – вскрикиваю я, когда моя босая пятка скользит по сточной канаве. Подпрыгиваю, обхватив пальцами лодыжку и зажмурив глаза. Я делаю глубокий вдох.

Мне нужно найти Хаггерти.

Опуская ногу на землю, я ступаю на дорогу.

– Ой, – стону я.

Грубый асфальт. Ну почему? Почему именно сегодня?

Я ковыляю. Бегу трусцой, а затем перехожу на спринт. Снова препятствия. Припаркованные машины. Мне нельзя останавливаться. Я их оббегаю. Куда делся Хаггерти?

Я фыркаю, обегая другой автомобиль и останавливаясь. Прямо? Налево? Вправо? Три варианта, и я не уверена, какой из них выбрать.

Налево. Нет, направо. Нет, прямо.

Миранда, решай уже.

Тогда налево.

И я иду налево.

Раздаются звуки фейерверка. Сейчас день, так зачем кому-то устраивать фейерверк в городе? В этом же нет смысла, но я продолжаю бежать по длинной улице, мимо торговых точек, навстречу шуму. Внезапно я останавливаюсь как вкопанная.

Мне следовало повернуть направо.

Я не готова к крови или пронзительным крикам, наполняющим воздух.

Мне следовало повернуть направо.

На земле сидит мужчина. Его плечи сгорблены. Он выкрикивает слова, которых я не понимаю. Рядом с ним сидит другой мужчина. Я не вижу его лица. Подкрадываюсь ближе.

Хаггерти!

Я должна бежать. Крови так много, а крики не прекращаются. Но я не оборачиваюсь. Вместо этого я спрашиваю дрожащим голосом:

– Что случилось?

Снова этот свирепый взгляд. У Хаггерти действительно чертовски страшный взгляд, сопровождающийся раздувающимися ноздрями. Он издает дикое рычание.

Почему он рычит на меня?

– Мне нужно доложить об этом? – спрашивает Хаггерти, не отрывая от меня взгляда.

– Что? Нужно доложить об этом? – Откуда мне знать? Почему он спрашивает меня? Наверное, это потому, что у меня его телефон.

– Я разговаривал не с тобой. – Он отводит взгляд, и меня охватывает облегчение. Напряженность в его взгляде исчезает. Но телефона у него все еще нет. Как он мог доложить об этом кому-то?

– Нет, не можем, – наконец отвечает другой мужчина. – Мы понятия не имеем, кто, блядь, в нас стрелял. Мы не хотим раскрыть наше прикрытие, если уже его не раскрыли. Мы так усердно работали. – Голос другого мужчины звучит твердо, но с придыханием.

– Все в порядке, сквозная. Я проверил. Смогу тебя залатать. – Тон Хаггерти полон уверенности. Почему он не волнуется? Я вот волнуюсь. В ноге мужчины дыра, и кровь льется на дорогу. Хаггерти – врач? Профессионал своего дела? В этого человека стреляли?

– Ага, звучит отлично. Помоги мне подняться, Хаггерти.

Раненый вскрикивает. Хаггерти стонет. Я стою и смотрю на десятки людей, одетых в деловую одежду. Людей, которые маниакально спотыкаются, визжат, уползают, как испуганные мыши, в бетонные здания. Мне тоже следовало бы поскорее убраться отсюда, но я этого не делаю. Вместо этого я стою неподвижно и дрожу, словно холодный воздух проникает мне под юбку. Но прохладного ветерка нет. День жаркий, как в Аду. Однако мое тело, похоже, этого не замечает, потому что зубы стучат с такой же скоростью, с какой дрожат ноги. Мне нужно убегать.

Беги, Миранда.

– Убирайся отсюда, окей? Здесь опасно. – Холодный, жесткий взгляд. Мне не нравятся глаза Хаггерти. Ни капельки.

– Убегаю! Да. Конечно. – Мой голос дрожит. Мне нужно двигаться. Я не могу пошевелиться. Почему я не могу пошевелиться?

– Уходи! – кричит он, стоя с рукой мужчины на шее.

– Куда мне идти? – Я не знаю, что делать.

– Куда угодно, только не оставайся здесь!

Бах! Бах!

– Блядь! – Хаггерти кричит, бросая мужчину и себя на землю.

Я тоже падаю. Лежу плашмя, прижимаясь щекой к шероховатому асфальту, слишком напуганная, чтобы посмотреть в направлении шума.

– Нас обстреливают, – кричит Хаггерти.

Ни хрена себе!

В меня стреляют средь бела дня, на оживленной улице, в меня стреляют двое незнакомых мне мужчин.

– Ползу по-пластунски. Найди укрытие, – рявкает Хаггерти в мою сторону, прикрывая мужчину своим телом.

Я замерзла, моя щека все еще прижата к асфальту, а сердце колотится так сильно, что боюсь, оно прорвется сквозь кожу и сбежит без меня. У меня онемела голова. Ноги покалывает.

Меня подстрелили?

– Мне нужно увезти ее отсюда. Я не могу оставить ее здесь. – Низкий голос Хаггерти пугает не меньше, чем его суровые темные глаза.

– Это еще больше все усложняет, – говорит мужчина.

– С тобой все будет в порядке?

Хаггерти спрашивает меня или мужчину?

– Встретимся в квартире. Если я не приеду, они меня прикончат, и я точно труп. Подожди двадцать четыре часа, прежде чем звонить, и убедись, что находишься как можно дальше отсюда, – кричит мужчина.

– Договорились. Удачи, напарник. – Наступает пауза. – Смотри, чтобы тебя не убили, Бретт.

– И тебя тоже, – отвечает он.

Бах, бах!

– Пресвятая Богородица. Помоги мне! – кричу я.

– Прекрати орать. – Хаггерти. Его рука хлопает меня по спине. Его пальцы цепляются за мою футболку. Меня подбрасывает в воздух. – Обними меня.

Я делаю как он говорит. Как будто от этого зависит моя жизнь. Но моя жизнь действительно зависит от этого.

– Беги, – кричит он.

И бегу. Сбрасываю вторую сандалию и двигаюсь в том же ритме, что и Хаггерти. Прижимаюсь к его боку, надеясь, что его большое тело сдержит еще несколько пуль, которые могут быть выпущены в нашу сторону.

Большие серые здания мелькают у меня перед глазами. Когда мы добираемся до последнего здания в квартале, меня бросает то в одну, то в другую сторону от Хаггерти. В поле зрения не видно ни машины, ни человека.

Куда все подевались?

– Залезай! – кричит Хаггерти.

Залезать? Что?

Я перевожу взгляд в том же направлении, что и его голова… вверх. Что? Он хочет, чтобы я взобралась на стену здания по шаткой лестнице, которая выглядит так, словно была установлена в конце семнадцатого века?

Внезапно чья-то рука ложится на мою голую задницу. Стринги скользят по моей щелке под развевающейся черной юбкой, когда меня вталкивают на ступеньку.

– Прекрати. Убери руку с моей…

– Поднимайся. – Его единственное слово пронизано решимостью. Он не отступит.

Я карабкаюсь.

Скрип, скрип, скрип.

Ох, боже мой. Эта лестница вот-вот оторвется от стены бетонного здания и упадет. Я знаю, что так и будет. Пожалуйста, пускай все это прекратится. Мне не нужны ни торты, ни город, ни телефон парня в куртке, в которого стреляют. Я хочу домой.

Я на полпути к вершине. Наклоняю подбородок, пока не смотрю через плечо. Земля далеко. Я смотрю на небо. Небо слишком близко.

– Двигайся. Не останавливайся. – Хаггерти прямо за мной.

– Я не могу. Она сейчас сломается.

Бах, бах.

Я кричу. Хаггерти во второй раз запускает руку мне под юбку и подталкивает меня вверх. Мои ноги спотыкаются. Руки соскальзывают. Сейчас упаду.

– Держись за лестницу. Перестань оглядываться назад.

– Я не смогу этого сделать.

– Сможешь. Миранда, верно? Именно так ты сказала в магазине.

– Ага.

– Ты можешь это сделать. – Его пальцы сжимают мою плоть. – Просто продолжай.

Бах, бах.

Я снова кричу, но на этот раз передвигаю ноги так, словно маньяк-убийца пытается меня пристрелить.

Холодный ветерок касается моей щеки. Запах соленой воды щекочет мне нос. Мои глаза расширяются. Океан. Я вижу океан в нескольких километрах отсюда. Вот черт! Я так высоко.

– Залазь на крышу и ляг плашмя.

Я переваливаюсь через выступ и прижимаюсь к земле, как сплющенный блин.

Закрываю глаза. Молюсь Богу, прося у него прощения за каждую ужасную мелочь, которую совершала в своей жизни. Например, что схватила человека на улице, чтобы удовлетворить свою жадность.

Мое запястье внезапно начинает пульсировать. Так сильно давит, что моя кожа начинает гореть, словно какой-то придурок скручивает ее в китайский жгут. Он подхватывает меня руками под ягодицы и поднимает с ног, кряхтя, когда принимает мой вес.

– Будет больно, но это лучше, чем быть застреленной, – спокойно инструктирует Хаггерти, так спокойно, что я начинаю сомневаться, не супергерой ли он какой-нибудь.

– Ма-а-а-а-ать твою-ю-ю! – я ору, когда Хаггерти бросает меня в узкую дыру. Реальную дыру в крыше. Я падаю. Глаза крепко зажмурены. Я кричу, как маленькая сучка. – Я же сейчас умру!

Бам.

У меня перехватывает дыхание. Я словно пораженная падением на поверхность, которая не совсем мягкая или твердая.

Хаггерти падает рядом со мной.

Тишина.

– Ты дышишь? – говорит он едва слышно.

Думаю, да.

– Что-нибудь болит? – спрашивает он.

Все. Все болит.

– Можешь открыть глаза?

Я слишком напугана.

– Здесь мы в безопасности. Когда будешь готова, сядь.

– Когда буду готова? Когда я буду готова? Сесть? Не думаю, что смогу пошевелиться в течение нескольких дней. Ты только что сбросил меня с крыши в чертову дыру.

Он чуть не убил меня. Кто, черт возьми, этот человек? Неужели я умру из-за потерянного телефона и бесплатного торта.

Глава вторая

Хаггерти отводит меня в комнату. Там стоит грязный серый диван, старый телевизор с антеннами в виде заячьих ушей и деревянный журнальный столик, у которого не хватает большого куска на одной из четырех ножек. Это место – настоящая свалка. Не уверена, чего я ожидала, когда шла за этим высоким мужчиной по жуткому коридору, но только не этого.

– Не двигайся. – Челюсть Хаггерти напрягается, а губы сжимаются в тонкую линию.

Я стою, застыв посреди этой старой пыльной комнаты, и больше всего на свете хочу уйти.

– Почему ты преследовала меня? – Он проводит рукой по своим каштановым волосам.

Я не отвечаю. Вместо этого меня внезапно начинает бить дрожь. В этой маленькой сырой комнате пахнет несвежим элем. Мужчина передо мной огромного размера и роста… В меня только что стреляли.

Боже. Что здесь происходит? Что я наделала?

– Глупая девчонка. Сколько тебя лет? Семнадцать, восемнадцать, девятнадцать…

– Двадцать, – прерываю я дрожащим голосом.

– Двадцать. Дерьмо. Тебе не стоило следить за мной.

Ну да, конечно. Я уже и сама это поняла.

– Что мне с тобой делать? – он делает шаг вправо, затем влево, прежде чем остановиться. – Думаю, я могу отдать тебя под охрану полиции или, в худшем случае, отдать под защиту свидетелей. – Кажется, он разговаривает скорее сам с собой, чем со мной, но я все равно слушаю. – Сука! Это пиздец. Что, если мне придется… – Я вижу, как дергается его кадык, когда он сглатывает. – Что, если я не смогу вытащить тебя отсюда, и ты надолго застрянешь во всем этом? Они видели тебя. А я понятия не имею, кто они такие. Возможно, я не смогу защитить тебя, если ты не будешь со мной.

– Защитить меня? О чем ты говоришь? Я тебя не знаю. Со мной все будет в порядке. Мне нужно успеть на автобус и вернуться домой. – Я резко разворачиваюсь на пятках и направляюсь к двери, через которую мы вошли.

Рука Хаггерти сжимает мое плечо. Его дыхание касается моего уха, прежде чем он шепчет:

– Если ты пойдешь домой, Миранда, тебя убьют. Эти люди, мои люди, все эти подонки, которых я пытаюсь убрать с улиц… у них повсюду есть информаторы. Кто-нибудь узнает, что мы были вместе в том магазине.

Я с трудом сглатываю, звук такой же громкий, как стук моего сердца, отдающийся в ушах.

– Хочешь жить? – его голос мягок. Он ослабляет хватку.

Я киваю.

– Хорошо. Тогда садись и слушай.

Я подхожу к серому дивану и падаю на него, кашляя от облака пыли, которое витает вокруг меня. Вытерев лицо руками, я кашляю в ладони. Я дрожу. Страх пронзает мой желудок, как реактивный истребитель.

Я хочу домой.

Хаггерти достает неизвестно откуда старый расшатанный стул и ставит его передо мной. Он сидит так близко, что его джинсы трутся о мои голые коленки. Наклоняет плечи вперед и упирается локтями в бедра.

Я смотрю на него, надеясь, что мой взгляд такой же холодный, как тот, которым он смотрел на меня на улице.

Наступает тишина. Это не очень комфортно и не обнадеживает.

Он собирается говорить?

Он ничего не говорит.

Я окидываю взглядом его лицо. Впервые по-настоящему оцениваю внешность Хаггерти. Раньше я была так увлечена свадебными тортами Алессандро, что обратила внимание только на очевидные детали этого мужчины: черная куртка, темно-карие глаза, каштановые волосы. Но теперь я вижу его отчетливо, и меня сразу привлекает тонкий шрам на его скуле.

Кто ты такой, Хаггерти?

Опустив взгляд, я осматриваю его щетину, пока она не исчезает под подбородком. У него точеная линия подбородка. Он определенно грубоват, но неотесанно красив.

– Миранда. – Он медленно произносит мое имя.

Наши взгляды встречаются.

– Ты попала в адскую переделку.

Так и есть. Я поджимаю нижнюю губу, обнажая верхние зубы. Почему у меня такое чувство, будто я вернулась в старшую школу и получаю выговор от директора? Может быть, потому, что Хаггерти явно намного старше меня. На его лбу пролегли тонкие морщинки, вокруг глаз залегли гусиные лапки, и в его поведении чувствуется зрелость или властность.

Хаггерти сидит прямо. Он протягивает руку в моем направлении, пока его пальцы не обхватывают мою правую ладонь.

– Кольцо. – Взгляд Хаггерти останавливается на кольце с сапфирами и бриллиантами, которое мой отец подарил мне на восемнадцатилетие. – Сними его и надень на безымянный палец левой руки. – Он замолкает, не сводя глаз с моего кольца. – Да, пока этого достаточно. Пока я не выясню, кто в нас стрелял и что мне с тобой делать.

Я качаю головой.

– Тебе нужно обручальное кольцо, а у меня в кармане его точно нет.

Обручальное кольцо? Что?

– Зачем?

– Потому что до тех пор, пока я не смогу вытащить тебя отсюда, ты моя невеста. Мои ребята, на которых я работаю, ни за что не поверят, что ты моя девушка; они могли видеть нас в магазине свадебных тортов. Не сомневаюсь, что кто-нибудь видел. – Он вздергивает подбородок и, кажется, погружается в свои мысли, пока не говорит: – Только так тот, кто стрелял в нас, мог узнать, что Бретт пошел на дело один.

– Нет, нет, нет. Я лишь хотела поесть торт и успеть на автобус. Мне нужно вернуться домой.

– Тебе нужно надеть это кольцо на безымянный палец левой руки. – Хаггерти переводит взгляд на меня.

– Не понимаю. Кто ты? Какое дело? Почему я здесь?

– Я детектив, Миранда. Я работаю в Федеральной полиции Австралии и веду очень опасное дело под прикрытием. Не уверен, что сегодня произошло, но не могу позволить, чтобы мое прикрытие раскрылось после месяца тяжелой и жестокой работы… Дерьмо! Надеюсь, это не помешало моему расследованию.

– Ты из полиции?

Он кивает.

– Ну, тогда зови своих приятелей-копов и вытащи меня отсюда к чертовой матери.

– Не могу.

– Почему?

– Потому что прямо сейчас я не уверен, кому можно позвонить.

Бум, бум, бум.

Я подскакиваю. Хаггерти вскакивает со стула и бежит по коридору. Когда он исчезает, я наклоняюсь в сторону двери, в которую кто-то колотит.

Бум, бум, бум.

Я напряжена, как доска, и жду, что дерево вот-вот расколется от такой силы. Ужас разрывает мне грудь, а затем перехватывает дыхание.

– Раздевайся, – шепчет Хаггерти.

Откуда он взялся? Я поворачиваю голову в направлении его голоса. Святое дерьмо. Он стоит рядом со мной в одних белых трусах. Почему он практически голый?

– Раздевайся. Сейчас же! – на этот раз шепот Хаггерти звучит более напряженно и требовательно. Его прищуренные глаза говорят мне, что он чертовски серьезен.

Я качаю головой, но это ничего не дает, потому что он стаскивает меня с дивана и ставит на ноги, юбка опускается до лодыжек. Длинная рука Хаггерти обхватывает меня за талию, и он прижимается ко мне всем телом.

– Отстань от меня, – кричу я, извиваясь в его объятиях.

– Прекрати, – резко говорит он, зажимая мне рот рукой. – Заткнись. Это вопрос жизни и смерти. Просто делай, что тебе говорят, и будешь жить.

Я дрожу, прижимаясь к нему.

– Знаю, ты напугана, но люди, которые стучат в дверь, – это те, на кого я работаю. Они торговцы секс-услугами, и если они не будут думать, что ты со мной, то подумают, что я заполучил тебя для них, и заберут тебя с собой. Тебя продадут.

Я содрогаюсь.

– Поверь мне, они разозлятся из-за недавней перестрелки. Мы, Бретт и я, не должны были оставлять друг друга. Таковы были наши инструкции. Я оставил его одного. Кто-то стрелял в нас. Теперь ты моя приманка; тебе нужно делать все, что я скажу, и быстро.

Я киваю.

– Я уберу руку с твоего рта. Не кричи, или мне придется сделать так, чтобы казалось, что ты кричишь, потому что я трахаю тебя слишком сильно.

Я сглатываю.

Хаггерти убирает руку с моего рта. Он срывает с меня футболку через голову и бросает ее на пол. Ему требуется всего две секунды, чтобы расстегнуть мой лифчик и сбросить трусики на пол.

Я голая, стою перед мужчиной, с которым просто хотела покушать бесплатный торт, борясь с таким страхом, о существовании которого раньше и не подозревала.

Что же я наделала?

– Надень кольцо на левую руку, как я и говорил.

Я отчаянно дрожу, когда сжимаю кольцо, изо всех сил пытаясь стянуть его с костяшек пальца. Освободив, я надеваю его, как было сказано.

Хаггерти прижимает меня к своей большой медвежьей груди. С таким же успехом он мог бы быть сделан из чугуна, настолько сильным, крепким и подтянутым было его тело.

– Я сниму трусы, а потом сяду. Я хочу, чтобы ты залезла ко мне на колени, – говорит он, нежно касаясь моей щеки.

И тут его хватка спадает, как и вся остальная одежда. Он сидит на стуле.

Он голый. Я голая.

Какого хрена?

Губы дрожат. На глаза наворачиваются слезы.

– Не плачь. Ты не можешь плакать.

Хочу. Мне хочется упасть на землю и разрыдаться. Вместо этого я делаю, как он сказал.

Хаггерти проводит большим пальцем у меня под глазом, ловя падающую слезинку:

– Ты сможешь это сделать. У нас все будет хорошо. Просто делай все, что я говорю.

Он берет меня за запястья. Вскоре я широко расставляю ноги, чтобы они были на ширине его коленей. В паху появляется жгучее ощущение.

– Пошевели бедрами. Мне нужно быть твердым, чтобы в это можно было поверить.

Я хмурю брови.

Твердым?

Хаггерти, должно быть, видит мое недоумение, потому что говорит:

– Мне нужна эрекция. Покрути бедрами.

Я так и делаю, изо всех сил стараясь сдержать слезы за закрытыми веками.

– А теперь стони: «Я скучала по тебе, детка».

Я качаю головой.

– Делай.

– Ох, Боже, я так скучала по тебе, малыш, – мой голос дрожит, пока я пытаюсь сдержать слезы. Я продолжаю двигать бедрами навстречу ему.

– Сделай свое желание более правдоподобным. Громко застони.

Я с трудом сглатываю и делаю, как он говорит, используя интонацию, которую я слышала в порно, как руководство.

Он увеличивается. Его твердая выпуклость прижимается к моей промежности. Я останавливаюсь.

– Не прекращай.

Я дрожу.

– Не останавливайся, – кричит он.

Я не могу этого сделать.

Бум. Бум. Бум… Бах!

Я вздрагиваю. Ногти Хаггерти впиваются мне в кожу. Мы стукаемся лбами, когда оба поворачиваем головы в сторону двери.

Дверь распахивается.

И тут я двигаю бедрами, словно оседлала гребаного быка, и издаю крик страха.

Хаггерти сжимает мой подбородок. Поворачивает мое лицо к себе, а затем прижимается мягкими, полными губами к моим.

Я замираю.

Рука Хаггерти сжимает мои волосы. Он запрокидывает мою голову назад, а другой рукой проводит вдоль спины.

– Я люблю тебя, – громко признается он.

Люблю? Что?

Он отпускает мои волосы, прежде чем снова прижаться губами к моим губам. Его язык медленно и ритмично скользит у меня во рту. Хаггерти целует меня с нежностью и страстью, которых я никогда не испытывала.

– Что ты нахуй делаешь, Джо? – спрашивает суровый голос.

Хаггерти отрывается от моих губ с той же заботой, с какой он овладевал ими. Рычит и прижимает мое лицо к своей шее. Инстинктивно я целую его кожу.

– Пытаюсь трахнуть свою невесту, придурок, – в голосе Хаггерти слышатся гнев и враждебность.

– Невесту? – усмехается тот. – Ну, скажи своей шлюхе, чтобы она слезла с твоего члена, потому что нам нужно поговорить.

– Прекрасно, – шипит он, выглядя ошеломленным.

Я открываю глаза. Слезы, которые я пыталась сдержать, текут по моим щекам. Я быстро смахиваю их длинными волосами, которые закрывают лицо.

– Детка, ты не могла бы пойти в спальню и подождать меня? Обещаю, что скоро приду.

Я киваю, слишком напуганная, чтобы говорить.

Хаггерти опускает подбородок. Его язык скользит по моей груди. Я вырываюсь из его объятий и бросаю взгляд на незнакомых мужчин в комнате.

Они меня продадут. Я должна подыграть.

Я быстро возвращаю свое внимание к Хаггерти, как раз в тот момент, когда он резко присасывается к моему соску. Гнев берет верх над прежними нервами, сея хаос у меня внутри.

– Можешь идти. – Хаггерти сбрасывает меня со своих колен, как дешевую проститутку, что никак не согласуется с его поцелуем. Мне хочется плюнуть в его самодовольную физиономию. Но не делаю этого. Вместо этого я поднимаюсь и обхватываю себя руками, чтобы прикрыть наготу, слишком ошеломленная, чтобы схватить одежду. Взглядом бросаю кинжалы в Хаггерти. Я поворачиваюсь и свирепо смотрю на мужчин, прежде чем оглядываюсь по сторонам невидящим взглядом. Коридор. Я устремляюсь в том направлении, куда, как мне кажется, направился Хаггерти за несколько мгновений до того, как раздел меня догола.

– А она вспыльчивая штучка, – говорит мужчина.

– Не. Она была лишена моего члена целый месяц, а ты только что помешал ей получить кусочек своего мужчины. Она злится не на меня. Она злится на тебя, Салли.

Мужчина смеется.

– Справедливо, – говорит другой мужчина. – Мы тебя надолго не задержим. Не хочу, чтобы эта женщина набросилась на моего лучшего сотрудника.